Текст книги "От легенды до легенды (сборник)"
Автор книги: Элеонора Раткевич
Соавторы: Вера Камша,Анастасия Парфенова,Ольга Голотвина,Владимир Свержин,Сергей Раткевич,Кайл Иторр,Эльберд Гаглоев,Вячеслав Шторм,Юлиана Лебединская,Татьяна Андрущенко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 35 (всего у книги 60 страниц)
– Ваше величество… – Он замялся. – А можно я приду чуть позже? Клянусь, я успею до полуночи!
– Я буду ждать тебя на ступенях храма.
В этот поздний час храм был пуст, только огоньки лампадок трепетали, окружая статую Владыки. Рене медленно подошла. Владыка взирал на нее сверху вниз, снисходительно улыбаясь. Статуе не было дела, кто преклоняет перед ней колено – король, простолюдин… Божеству, наверное, тоже. Иначе разве допустило бы оно смерть невинных?
И все же королева прочитала молитву. Фитилек в ее лампадке долго не хотел загораться.
На башне часы пробили три четверти двенадцатого.
– Ты знаешь все. – Рене подняла голову, вглядываясь в темноту под куполом. – Если можешь – помоги.
– Ваше величество, я успел? – запыхавшийся Алессио взлетел по ступенькам храма.
– Да. – Рене невольно улыбнулась. – Хотя лучше бы ты не приходил вовсе.
– Я обещал! К тому же я все равно долго не проживу, а эта смерть лучше смерти на лавке какого-нибудь грязного трактира.
– Мне жаль, что все так вышло.
– Я же Ошибка, – напомнил он. – Как могло выйти иначе?
Рене молча кивнула.
Они стояли на верхней ступени, глядя на площадь. Темная громада дворца высилась напротив, полная луна висела над головой, заливая мир потоками призрачного света.
В тишине первый удар часов показался оглушительным. Десять… одиннадцать… полночь.
– Ваше величество, возьмите это! – торопливо прошептал Алессио, протягивая королеве яблоневый листок.
– Зачем?
– Просто возьмите, пожалуйста! В тот раз… в тот раз у меня не совсем получилось, но теперь я понял, я знаю, как нужно!
– Оставь себе. – Рене осторожно отодвинула его руку.
Вновь поворачиваясь к площади, она уже знала – началось.
И даже успела прикрыть лицо от дохнувшего жаром ветра.
Тень выросла из камней, словно исторгнутая преисподней. Поколебалась на одном месте. Потом, почуяв добычу, поплыла к ступеням.
– Туччо…
Алессио шагнул вперед.
Рене судорожно вздохнула – настало время выполнить то, что пришло ей в голову, когда она смотрела на спящего в ее кабинете Ошибку. Как бы трудно ни было.
Королева украдкой коснулась амулета под шелком рубашки.
Чернота поднималась по ступеням. Сквозь нее проступал мертвый свет.
Наверное, призрака следует бояться.
Наверное.
– Туччо?
– Я здесь, Ньезе.
– Ваше величество, что вы…
– Я жду тебя, Ньезе. Иди ко мне.
Алессио метнулся заслонить ее собой – напрасно. Тьма обтекла его, и перед Рене на ступени опустился призрак. Все верно – старый плащ, косая челка, слепые глаза.
– Я так долго тебя искал, друг мой… – выдохнуло серебристое облачко.
Тонкие пальцы потянулись к Рене.
– Что вы делаете?! – Голос Алессио остался там, за гранью. – Вы же губите всех!!!!
– Я знала, что ты придешь ко мне, друг. Я тоже ждала тебя.
– Дай мне руку! Мы пойдем вместе.
– Я согласна… Нет, я даже приказываю тебе, Ньезе, бывший боцман «Кадены», – забери мою жизнь. Я, королева Рене Вторая, приказываю тебе это!
Вот так просто. Отчего же никто не додумался раньше? Или додумались, только… неважно.
Это не предательская смерть. Всего лишь выполнение приказа.
Принц Аделен ехал по ночным улицам. Найти новую Ошибку нужно до рассвета. Жаль Алессио. Но сестра права, у них нет выхода, или его смерть – или гибель страны. Или все же не права? Разве можно прятаться за чужой спиной, оправдываясь пусть даже самой высшей целью? Разве можно принимать чужую жизнь как плату за спасение собственной? И Рене, Рене, которая плакала, когда два года назад умер ее кот, пошла на это так легко и спокойно?
Слишком спокойно.
Подковы высекли искры из мостовой – развернув коня, Аделен галопом помчался обратно. Назад, во дворец, только бы успеть, ты не права, Рене, пусть умирают Ошибки, лишь бы ты жила!
По дворцовой площади метался жаркий ветер. Облако черноты на ступенях – и королева, протягивающая к нему руку. Рене, дурочка, что же ты делаешь?! Рене!
Бешеный стук копыт. Крик брата.
Королева обернулась – Аделен подлетел к ступеням и замер, вглядываясь в черноту.
– Рене!
– Ты будешь королем. Прощай, Аделен, и прости меня – наверное, я была не слишком хорошей старшей сестрой.
– Как ты можешь?! – Принц рванулся наверх, но наткнулся на невидимую стену. – Каким королем я буду?!
– Это не предательство. Я сама так хочу. Я приказала ему забрать меня с собой. Да здравствует король!
– Рене, не смей!!!
– Работай! Ну давай же, работай, пожалуйста, действуй! – Алессио за гранью тьмы лихорадочно шептал, стиснув в пальцах яблоневый листок. – Пожалуйста! Я прошу тебя, ты должен, давай же, ну давай…
Алое пламя пробежало по жилкам листа и погасло.
– Ты готов, Туччо?
– Да… друг мой.
– Дай мне руку.
– Вот моя рука.
Запястье стиснули ледяные пальцы. Знобкая дрожь влилась в кровь, поднимаясь к сердцу. Огромным усилием воли Рене заставила себя просто стоять, не двигаясь. Ошибка тысячелетней давности, ошибка ее предка должна быть исправлена. Больше не будет невинных жертв. Короли Кадены – не убийцы!
– Ты, тварь, отпусти ее! – Шпага Аделена зазвенела, столкнувшись с преградой, и отлетела назад. – Слышишь меня, гнусная нежить, я тебя убью!
– Действуй, пожалуйста, действуй… пожалуйста…
– Идем, Туччо.
Шаг, еще шаг. Тьма колышется кругом, обнимает, заглядывает в глаза. Голова кружится. Шаг. И еще.
И, кажется, под ногами уже не мрамор ступеней.
– Рене-е-е!
– Ваше величество, я вас люблю!
Лампады вокруг статуи Владыки ослепительно вспыхивают. Свет рвется наружу сквозь распахнутые двери, в ту же секунду яблоневый листок в руках Алессио взрывается алым огнем. Лучи двух сияний сталкиваются, сплетаются… летят сквозь мрак, настигая уходящих…
Призрак оборачивается – и лучи бьют ему в лицо.
Страшная боль пронзила все тело Ньезе, бывшего старпома «Кадены». Он закричал – казалось, огонь выжег ему глаза! Но боль схлынула, и сквозь слезы он увидел, что стоит на каких-то ступенях, держа за руку незнакомую рыжую девушку.
– Где я?
Зрение вернулось еще не до конца – в нескольких шагах все сливалось в тумане. Кажется, какое-то здание… бегущие человеческие фигуры… что с ним случилось?
– Что со мной?
Рене в ужасе смотрела, как вновь обретший зрение призрак озирается по сторонам, словно проснувшись от долгого сна.
– Что со мной?
– Ты… умер.
– Правда? Не помню… и как это случилось?
Можно было солгать. Вдруг отпустит?
– Тебя убил твой друг.
– Туччо?
– Да.
– За что?!
– На тебя донесли… ему сказали, что ты его предал.
– Но я не предавал!
– Об этом узнали слишком поздно. Ты… ты уже умирал. И ты поклялся отомстить ему. Поэтому ты… забираешь меня с собой.
– Но ты не Туччо! Ты его дочь?
– Нет, и даже не правнучка. Ньезе… прошло больше тысячи лет. Роберт подменил себя другим человеком, и остальные короли – тоже. Ты забирал не тех. Но теперь… теперь можешь забрать меня.
– Зачем?
– Чтобы ты мог отомстить… чтобы моя страна смогла жить спокойно.
– Я умер… – повторил призрак, поднимая к лицу руку. – Предатель… как глупо… Туччо ведь мой друг, как он мог поверить?!
– Я не знаю! – не выдержав, Рене сорвалась на крик. – Хватит! Пожалуйста, забери меня и успокойся!
– Я не хочу забирать тебя. Мне нужен Туччо!
– Но у меня его нет! Он же умер тысячу лет назад, сколько можно?! Владыка, неужели мой предок был такой шелудивой крысой, что трусит появиться здесь даже после своей смерти?!
– Ньезе, отпусти ее.
– Туччо?
– Король Роберт?!
– Я сказал, отпусти. Хватит. – Рядом с Ньезе возникла еще одна фигура. Коренастая, с гривой волос, даже в посмертии не утративших медный цвет. С косой челкой пирата и в короне, лихо сползшей на один бок.
– Ты меня предал.
– А ты предал себя, Ньезе. Ты стал убийцей.
– Мы все были убийцами на «Кадене»!
– Мы даже тогда убивали без ненависти. И не беззащитных женщин и стариков.
– Ты отдал меня палачам!
– А ты продолжаешь пытки. Ты отказался уйти и тысячу лет чудовищем бродишь по забывшему тебя миру. Ты трус, Ньезе. Ты боишься смерти.
– Я уже умер! Ты убил меня!
– Дай мне руку. Я помогу тебе на Дороге. Ньезе, хватит, тысяча чертей каракатице под хвост, хватит дурить! Мы уходим. Давай руку – там совсем не страшно. Иногда скучно, но – правильно. Там день, там цветут яблони. А здесь для тебя – только ночь.
Рене смотрела, как Ньезе отпускает ее запястье. Неуверенно тянется навстречу ладони Роберта. Призрачные пальцы сплетаются в рукопожатии…
Тьма плеснула душной волной – но мягкий свет отстранил ее, окутав две удаляющиеся фигуры. Она видела, как они уходят, паря в воздухе, тают… на самой грани Роберт обернулся – и подмигнул ей из-под косой пиратской челки.
– Благородные горожане, слушайте! – Звонкий голос королевского герольда легко разносился над шумом площади. – Слушайте указ ее величества королевы Рене Второй и его величества короля Алессио Первого! Объявляется конкурс на должность королевской Ошибки! Объявляется конкурс на должность королевской Ошибки! Спешите во дворец!
– Простите меня, – обратился к торговке яблоками приезжий путешественник из Лануры.
– Что господину угодно?
– Я еще плохо знаю ваш язык… мне послышалось, что герольд только что объявил о должности королевской Ошибки…
– Все верно, господин, так и есть – новый человек, стало быть, нужен. Прежний-то теперь, как на королеве нашей женился, королем стал.
– Вот чудеса… – подивился приезжий. – Какая должность забавная! А зачем она нужна-то?
– Как зачем? Вестимо, чтобы верные решения принимать! Короли, чай, тоже люди, ошибаться могут, так вот чтоб безобразия не случалось – глянут, Ошибка на ступенях трона сидит, так и задумаются – а нужно ли новый налог вводить? И решат – не нужно, и правильно решат! Яблочка не желаете? У нас, сударь, в этом году такой урожай – и все яблоки сладкие да румяные, покупайте, не пожалеете.
«Чего только на свете не бывает, – думал приезжий, откусывая краснобокое яблоко. Торговка не обманула – действительно объеденье. – Надо же, должность королевской Ошибки… А впрочем, нам бы такое тоже не помешало. Тут порой не можешь решить, куда детей учиться отправить, а уж королям верные решения принимать не в пример труднее… Эх, хорошая все-таки здесь земля. Правильная».
– Алессио! Ты что делаешь?!
– Ваше величество? – Алессио, сидящий на подоконнике, блаженно жмурился от яркого солнца.
– Тебе же нельзя, слезь оттуда! – Рене потянула супруга за рукав. – Ты не выносишь солнечный свет, это опасно!
– Не-а. – Алессио, спрыгнув на пол, обнял свою любимую и королеву. – После той ночи я почему-то выздоровел. Ну да ничего удивительного, я ведь просто ошибка.
– Нет. – Рене уткнулась в родное плечо. – Ты не просто ошибка. Ты – моя лучшая ошибка!
А в трактире «Печь» кухарка замесила тесто для слоеных пирожков с телятиной и рисом. Во дворце-то телятину не жалуют, а ну как новый господин Ошибка лакомкой окажется? Придет вечерком, плащ свой алый на стул повесит, да закажет хороший ужин, да истории послушает… может, и сам расскажет. А что? Так люди добрые и живут. Днем дела делают, вечером – угощаются да сказки слушают.
Ольга Фаор
Первый снег
Глэкири ар-Эшшанг.
13 октября 838 г.
Высокое искусство списывания и изготовления шпаргалок есть неотъемлемое право и, честно говоря, в некотором роде обязанность любого студиозуса. Даже ежели ты и не совсем студиозус и прочие выученики разных там Высоких Академий и Королевских Университетов тебя ни в грош не ставят. И только потому, что ты умудрилась «родиться девчонкой, а все туда же – лезешь в науку». Нет, ну почему, почему считается, что раз ты женщина, то и мозги у тебя куриные, что у тебя нет и не может быть тяги к Знаниям?!
Вы, конечно, спросите, как совмещается эта тяга к Знаниям и шпаргалки? Ну… есть Знания и знания. Есть предметы, которые тебе по душе, а есть те, которых терпеть не можешь. Есть курс Мифов и Легенд, и есть пресная История: кто что не поделил и что из этого вышло. Есть Алхимия, где вечно что-то взрывается и не всегда приятно пахнет, но там так интересно, особенно когда прямо у тебя в руках (то есть в реторте, конечно) происходит очередное чудесное превращение. И есть Домоводство, ведь считается, что будущая хозяйка родового имения или замка сможет при желании практически из ничего организовать торжественный обед персон эдак на тридцать. Есть Литература, в которую входят не только те же Легенды, но также и занудные классики (нет, не всегда, конечно, но столь часто, что поневоле задаешься вопросом: а не специально ли эти произведения провозгласили классикой и внесли в обязательную программу обучения, ведь в противном случае лишь немногие добровольно прочли бы хотя бы один из многостраничных томов?). А еще есть азы Магии и Волшебства – это… я даже затрудняюсь определить. Но вот по этому предмету я бы с удовольствием сдавала экзамен хоть каждую неделю.
Хотя, конечно, многое зависит от преподавателя. Вот, например, наш «магик» Окьед, прошу прощения, профессор магических наук Окьед ар-Гиате, все очень толково объясняет; всегда поможет, если что не получается; никогда не орет (не то что экономичка, госпожа Алария ар-НесАк по прозвищу Труба), и – самое главное – Окьед дает такие интересные задания. В прошлую пятницу в качестве зачета по Иллюзиям он попросил соорудить «стр-рашенный морок». Я вообще-то не хвастаюсь, но в этом случае…
Я считаю, что за любимый предмет стыдно получить меньше «выше всяких похвал».
Начала я с того, что окружила весь Институт мраком (это, конечно, не совсем Иллюзия, но чего только не сделаешь ради создания соответствующего настроения). А дальше я крепко призадумалась: ведь сдавала я последней, и после целого ряда всевозможных привидений в кандалах, змей-мышей-пауков, зверских зубастых пастей и прочих кошмаров я поняла, что мои идеи неоригинальны и страшные завывания в темноте, летающие по классу горящие глаза, шорохи и прочие домашние заготовки не произведут должного впечатления. Все нервные особы нас покинули – кто выбежал, кто в обмороке. И тут меня осенило – каждый боится смерти. Нет, всерьез о ней в семнадцать лет не задумываются, но, с другой стороны, жить-то всегда хочется; так что смерти боятся все.
Не зря я часами сидела в библиотеке. Та волшба, что мне вспомнилась, была очень древней и, как половина Древних заклятий, мощной, но легко отклонимой. И еще – Темной, что я тогда напрочь упустила из виду.
Оттарабанив мгновенно всплывшую в памяти вербальную формулировку, я стала ждать результата. Вот сейчас свежеисторгнутое заклятие «собирается с силами» (вся Древняя магия – ужасно медленная), вот оно охватывает все большее и большее пространство, вот начинает захватывать в свои тенета находящихся в классе…
Каждый боится смерти. Главным образом из-за того, что не знает, чего ожидать за Порогом. Это заклятие, «Арнэ́м-тьйях Ваэ́рт», то есть буквально «почувствуй-себя-мертвым», создавало у человека, попавшего под его воздействие, иллюзию того, что он уже умер. Ему казалось, что он вышел из тела, и спустя некоторое время его засасывает в пространство, где нет ни ощущений, ни чувств, ни памяти, ничего – в пустоту, в смерть.
Древние темные маги Агноррэта этой волшбой сводили с ума целые армии. А сейчас эту пугающую магию можно отразить простеньким Хрустальным Щитом Букасса, который заключает сознание в кристаллообразный кокон, ограждая от влияния на разум. Но пара минут не слишком приятных ощущений обеспечена и прикрывшимся Щитом.
К сожалению, я всегда забываю, что далеко не все так же увлечены магией, как я. Поэтому когда я услышала жуткий стон совсем рядом, то поначалу растерялась. Но то я, а Окьед…
Первым упало заклятие, налагающее тьму, безжалостно им развеянное. Я все еще пребывала в ступоре: выпустив Древнюю магию, ее нельзя погасить, только отклонить. Я думала, это просто. Как глупо судить о других по себе: на полу валялось без памяти в жуткой, почти мертвенной неподвижности шесть девушек. То, что среди них была и Аэтта, «моя врагиня», меня совсем не обрадовало, скорее еще больше напугало. Она заслуживала иллюзорного зубастого демона, пытающегося ею закусить и распадающегося «при непосредственном тактильном контакте» (согласно учебнику), а никак не того кошмара, что я с ней нечаянно утворила.
– Ты где откопала эту… мерзость? – Окьед, кажется, был всерьез разгневан.
– В библиотеке, – такой беспомощной я себя еще никогда не чувствовала.
– В нашей библиотеке?! – маг был удивлен. – Книга по Темной волшбе?! Да еще такая древняя… Что за книга?
– Ну, тяжелая такая, потрепанная. Черная с серебром…
– С серебром, говоришь… оч-чень интересно. А называется как?
– «Ар Носебег Змар…» – послушно начала я.
– МОЛЧАТЬ! – такого крика я от него еще не слышала, куда там Трубе.
– В ч-чем дело? – спросила Заэле ар-Олскрок, слегка заикаясь, что после всего этого было не удивительно.
– Есть вещи, произносить которые не след, – Окьед воспользовался своим характерным «учительским» тоном, и я начала успокаиваться, – особенно молодым благовоспитанным девушкам, – закончил он, а я прыснула и окончательно пришла в себя.
– Я, кажется, знаю, что делать, – заявила я куда с большей уверенностью, чем ощущала.
Снять чары я не могу, но они мои, и я могу войти в них, то есть наложить их и на себя, частично оградившись от их действия.
И вот я в пустоте смерти. Но она меня не гнетет, ведь у меня есть цель. Я пришла отыскать шесть искорок в пустоте, шесть душ на Пороге…
Раз… два… три… четыре… пять…
Аэтта, где ты?
Моя неприязнь не прошла даром, заклятие ударило по ней сильней, чем по всем остальным вместе взятым. Но чтоб маг да не пересилил свое заклятие… Но я не маг, я только учусь… Не сметь бояться и отчаиваться! Как же мысли путаются… Это Арнэм-тьйях Ваэрт действует. Но это я его выпустила, и я с ним справлюсь.
– Аэтта! – не зов, но повеление.
Шестая искорка.
Все! Возвращаемся.
Ведь мы не умерли, нет этой пустоты. Это лишь заплесневевшая на полке ворожба, которой я – вот уж точно куриные мозги! – дала силу и волю. Ну так вот, я их отнимаю. И да будет так!!!
И, как ни странно, все стало так, как я желала. Я погасила Древнюю магию!
Шесть девушек рассеянно, но спешно (пол-то холодный!) поднялись, отряхивая платья и поправляя прически. Окьед молчал и как-то странно смотрел на меня. И Аэтта…
– Прости меня, я, наверное, тебя сильно достала…
Простить ее? За что? Ведь это я, я во всем виновата. Залезла, куда не просили, чуть не угробила своих соучениц… Но как же она правильно связала причину и следствие. Если б я к ней хорошо относилась, заклятие не задело бы ее с такой силой.
– И ты… ты тоже прости меня, если сможешь… – Комок в горле какой-то странный. Это ведь не слезы, правда? Ах, слезы? Ну, значит – слезы облегчения.
Все обошлось.
Свое «выше всяких похвал» я получила, а также выговор за срыв уроков от само́й Страшной Беды, госпожи ректора Беделлы ар-БелАр (это все темнота, накрывшая корпус).
Я уже говорила, что Окьед замечательный и мои однокашницы тоже? Беде никто не рассказал, как я баловалась запретной Темной волшбой.
Что-то я отвлеклась… Начала со шпаргалок, но кривой мой язык аж вон куда завел. Пальцы отсыхают их писать, эти шпоры, я бы лучше зачаровала невидимостью учебник, но Окьед пригрозил лично присутствовать на этом чертовом экзамене, а я совсем не уверена, что удержу чары, буде он поставит защиту.
Так что приходится по старинке – маленьким убористым почерком на кусочках бумаги, как раз таких, чтоб помещались в ладонь. И еще – мое личное изобретение – писать шпору на верхнем слое многослойного носового платка и непременно карандашом, чтоб не просвечивало сквозь ткань. Благословен будь, мой непрекращающийся насморк, не поддающийся никаким заклятиям! И притворяться не надо. А ежели препод заинтересуется странным платком, то нужно попросту смачно высморкаться, и препод тут же теряет всякий интерес – ну кому надо копаться в чужих соплях?! Помню, в прошлом семестре с моих платочков писало два ряда; преподы бесились, но не могли понять, откуда именно все списывают.
Вот и завтра, надеюсь, прокатит. Но на удачу надейся, а халява сама не приходит, как любит говорить брат. Так что – шпоры плюс банальная логика, и я сдам этот экзамен.
Засыпала я с мыслью:
«Пусть что-нибудь случится, что угодно, только бы завтра не было экзамена».
г. Нокопахир, Оджхар,
тайная резиденция Ордена.
13 октября 838 г.
Маленький домик на окраине столицы Оджхара, ничем не примечательный… если не знать об обширных его подвалах и длинных лентах подземных ходов, расползающихся змеиными извивами под всем городом. Ничем не примечателен и хозяин сего на вид убогого жилища, хрупкий старичок Ри… если не знать, что на самом деле он – один из сильнейших магов Оджхара, хранитель центра царства, первый из девяти старших магистров Ордена. У Ордена нет ни пышного имени, ни своего герба, это и не нужно, ибо он – единственный в Оджхаре.
Так вот, сегодня немощный старичок Ри, он же могущественный Риякр хар-Гикиахх, принимал гостей – остальных старших магистров, разумеется, пришедших по подземельям. Целая неделя потребовалась им, чтобы достичь Нокопахира, несмотря даже на древнюю, еще агноррэтских времен, систему порталов. Порталы, увы, были немногочисленны, намертво привязаны к месту установки и пропускали лишь магов высокого мастерства.
Уловив неделю назад странный всплеск Силы на севере (для Затнала, откуда резонанс донес волны разорванного заклятия, такой вид магии был более чем необычен), магистры, не сговариваясь, поспешили в Нокопахир, где собирались разобраться в происходящем.
– Итак, – проговорил Риякр, – мы наконец все здесь, – и неодобрительно покосился на последнего пришедшего.
Кхор хар-Нэхэйг, охранитель юга, и бровью не повел в ответ. Лично он считал, что зря тратит время на этой встрече, но данный фарс терпеть все равно придется: во-первых, рано еще открывать все карты, а во-вторых, забавно же, согласитесь, посмотреть, как восемь могущественных магистров, как дети, галдят наперебой, выдвигая разной степени абсурдности предположения.
– В Затнале появился десятый магистр!
– Брось говорить всякую чушь! Цвет и узор Силы отличаются от наших.
«Ну хоть одна здравая мысль, – думает Кхор. – Молодец, девочка», – хвалит он Эшебоду хар-Рух, единственную женщину-магистра за современную историю Ордена.
– Согласен, это старая Сила… Быть может, вернулся Великий Магистр?
Восемь магистров перепуганно и слаженно ойкнули, а Кхор тем временем думал:
«Знакомо… до боли, до крика знакомо… все это… И неожиданный всплеск, и древний узор, и почти позабытый, редкой чистоты фиолетовый цвет. Так уже было однажды… Эш!»
Тем временем слово взял Риякр:
– …в любом случае стоит разузнать все на месте. Думаю, нас заинтересует то, что спровоцировало всплеск, и волшебник, открывший дорогу Древней магии. Кто-нибудь засек место?
Кхор молчит, ему не хочется повторения событий трехсотлетней давности.
– Это было в Рамеде, – говорит Зимор хар-Адхиг, магистр севера, который в момент выброса Силы находился ближе всех к источнику.
«Там же засел этот мальчишка, ар-Гиате, неужто он раскопал одну из Книг? – Только волевым усилием охранитель юга удерживается, чтобы не закричать вслух. – Нет, нет, нет и еще раз нет! Даже если он нашел Книгу, то использовать ее не смог бы, он не крови Эш… Но Книга использована, а это значит… это значит, что у Эш были дети… Великие древние Боги, какой же я идиот!! Вот почему…»
Пока Кхор переживает про себя, совещание магистров подходит к концу.
– Ну, значит, тебе и заниматься этим на первых порах, – говорит Риякр Зимору.
– В Асхэлианском командорстве у меня с тысячу мечей, в Ороруми – полторы, – задумчиво говорит магистр севера, – пошлю с ними младшего магистра, есть у меня подходящий парень, и руку[102]102
Рука – пять.
[Закрыть] рядовых магов. Быстренько налетят, схватят источник Силы и пробудившего артефакт и так же быстренько уберутся домой, а затналианцы наверняка все клювом прощелкают.
Слаженный хор из семи голосов был ему ответом.
Кхор, до сей поры пребывавший в глубоком изумлении и не менее глубоком молчании, наконец неподражаемо усмехается и думает:
«Ну что ж, весело будет посмотреть, как наследница Эш (или все же это что-то новое, то есть пламенный привет из еще более ранних времен, чем то, что пробудила Эшиэ?) справится с вами, драгоценные мои „коллеги“… Куда ж я подевал любимое магическое зеркало?»
г. Рамеда, Институт,
кабинет Окьеда ар-Гиате.
16 октября 838 г.
Письменный стол, громадное чудовище, занимающее с полкомнаты, был сплошь завален книгами, свитками, отдельными листами, которые горными пиками стремились к потолку. Сей завал почти полностью скрывал абсолютно несчастного магика: Окьед никак не мог разобраться в том, что случилось в прошлую пятницу.
Специализирующийся в оджхарской магии, буквально с боем (а точнее, с пеной у рта; в тот раз он с явным трудом, но все же переспорил Архимага) отстоявший право находиться здесь, так близко к границе, где так ясно ощущаются эманации багряных колдунов[103]103
Багряные колдуны – они же оджхарские маги. Волшебников в Затнале принято классифицировать по цвету Силы, за исключением Темных магов. Но они – суть существа легендарные, ровесники Агноррэта.
[Закрыть], он чувствовал почти отчаяние.
Книга, о которой упоминала Глэкири…
«Все же я никогда до конца не верил историям про Эшшанту, а теперь, вот уже девятые сутки кряду роясь в летописях тех времен, в докладах Академии, в отчете Церкви, наконец обнаружил несколько сухих строчек в одних источниках и море ничего не значащих слов в других и еще – явные следы изъятия многих материалов. Кто бы ни занимался подчисткой, от всех перекрестных ссылок он избавиться не смог. Но от этого не легче – восстановить подлинную картину произошедшего три века назад я не в силах. А где сейчас найдешь очевидцев? Да и некогда их искать, внутренний голос настойчиво шепчет, что покатившийся камень уже вызвал лавину…
Ладно, подойдем к проблеме с другой стороны.
Непосредственно перед тем, как ее захватили церковники, колдунья отослала с „надежным человеком“ своего сына. Беглецы осели в Ваммаоне, мальчик впоследствии стал основателем рода ар-Эшшанг. Сии сведения, как ни странно, сохранились в архивах Совета магов.
На протяжении этих столетий за наследниками Эшшанты негласно наблюдали, сначала с опаской, а затем все больше по привычке. Поскольку выяснилось, что Сила Эшшанты покорится только женщине ее рода, а за минувшие века у ар-Эшшангов родилась лишь одна дочь – Глэкири».
Как Наблюдатель, Окьед знал, что сейчас осталось только три прямых потомка колдуньи: Глэкири, ее отец и брат. Последний учится в Университете на кафедре Древней истории.
«Так вот откуда в ее речи эти студенческие словечки – „шпоры“, „халява“ и другие, столь не свойственные благородным девицам».
А отец Глэкири уже семь лет не покидает фамильного замка, с тех пор как умерла его жена. Случилось это в год, когда Окьед принял должность преподавателя Рамеданского Института, когда загадочно исчез его предшественник, так что подробностей профессор Гиате не знал.
«А может, я все-таки ошибся? – с легкой, призрачной почти надеждой думал Окьед. – Чары Эшшанты всегда были смертельны, если судить по оставшимся записям, а от волшебства Глэкири все скорее перепугались, что и было целью зачета, – самоиронии в его мыслях было так много, что в ней можно было утонуть. – Ну дурак я, признаю. Однако с кем не бывает… Так хотелось сделать занятия увлекательными…»
«Ты, главное, когда Разрушение преподавать будешь, особо не увлекайся», – язвительно посоветовал мудрый внутренний голос.
Продолжая перепалку с самим собой, профессор Гиате потянулся к письменным принадлежностям; он решил написать Архимагу.
Как говорится, с больной головы на еще более больную…
Верховному Магу
мессиру Ароскэлу ар-ДанкОлу,
Высокая Академия Магии и Волшебства,
г. Аварнакк, Затна
Ар, выручай!
У нас тут объявилась «Ар Носебег…», ты знаешь, что это значит. Шестого числа объявилась. Сам знаю, что болван, однако я все еще сомневаюсь в том, что книга подлинная. Но береженого Единый бережет… Хуже всего – книгу использовали. Моя воспитанница, лучшая, пожалуй… та самая…
Ты не поверишь – никто не умер; моя ученица разрушила чары (еще один повод для сомнений касательно подлинности книги). Я бы сам не смог, но она… Если честно, я даже не понял, как она это сделала, а спросить боюсь.
Поспеши, Ар! У меня очень плохое предчувствие…
Окьед ар-Гиате,писано в 16-й день октября,г. Рамеда, Затнал.
(Письмо было отправлено магическим путем, всего через день был получен ответ.)
Профессору магических наук
Окьеду ар-Гиате,
Рамеданский Институт благородных девиц,
г. Рамеда, Затнал
Ок – болван!
Рад, что сам знаешь.
Книгу уничтожить. Девицу беречь как зеницу ока.
Сделаю все, что смогу, но я маг, а не Бог. (Вот только не хватает мне разбираться с истерикой каждого мага лично!)
Ароскэл ар-Данкол,писано в 17-й день октября,г. Аварнакк, Затнал.
г. Рамеда, Ратуша.
26 октября 1838 г.
Вот так и вышло, что когда всем надоела переходящая из рук в руки Рамеда и долгие разборки между собой, а также с разгневанными родителями воспитанниц Института, то единодушно постановили, что «отныне и впредь быть Рамеде городом, вольным от окрестных владетелей, с прямым вассалитетом короне Затнала». Герб у города был соответствующий – на зеленом поле книга, обрамленная пяльцами.
За столетия изменились не только политические карты, каждый новый век менял и программу обучения в Институте. Если изначально девиц учили всем тонкостям этикета, танцам, вышивке, домоводству, то затем добавились изучение литературы, стихосложения, а также каллиграфия и рисование, еще позже – такие науки, как История, Землеописание, Основы медицины, затем – Алхимия, Основы права, азы Магии и Волшебства. Предметов все прибавлялось и прибавлялось, курсы углублялись и расширялись, и теперь девушки вместо начальных полутора годов обучения проводили в Институте пять лет.
Город и Институт во все предшествующие века избегали военных неприятностей, ни одно крупное сражение не разыгрывалось под их стенами, а смены владетелей до перехода под покровительство короны были скорее житейскими неурядицами и уж простого люда и не касались вовсе. Ну да, налетят, подхватят, что плохо лежит, но сам город не трогают, сразу бегут к Институту. А оканчивалось все обычно выкупами… и свадьбами, нередко счастливыми. В итоге единственной пострадавшей стороной оказывались родители.
Так что нет ничего удивительного в том, что в ответ на сообщение профессора Гиате о приближении отряда оджхарцев, наблюдаемого им посредством магического шара, почтеннейший Руэр Байа, бургомистр Рамеды, глупо хлопал глазами и откровенно отказывался верить в подобную, с его точки зрения, чушь.
– Ну что они здесь забыли? – вопрошал господин бургомистр. – Город у нас маленький, прямого тракта на столицу нет. Зачем мы им?
– Я отчетливо видел, что они направляются именно сюда, – сказал Окьед и поморщился. Нет, ну в самом деле, не мог же он сказать, что оджхарцы придут за книгой. Вот это уж явно выше понимания толстяка-бургомистра. Он и сам до сих пор в этом сомневается.
