Текст книги "От легенды до легенды (сборник)"
Автор книги: Элеонора Раткевич
Соавторы: Вера Камша,Анастасия Парфенова,Ольга Голотвина,Владимир Свержин,Сергей Раткевич,Кайл Иторр,Эльберд Гаглоев,Вячеслав Шторм,Юлиана Лебединская,Татьяна Андрущенко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 29 (всего у книги 60 страниц)
Дворцовый пол, залитый кровью. Ее так много… свежей… еще дымящейся… и мертвых тел тоже много… их еще не успели вынести. Их вынесут, чтобы бросить собакам. Лучших из лучших, благороднейших мужей и прекраснейших дев… всех, кто состоял хоть в каком-либо родстве с королем Линниром или был ему другом, советчиком… всех.
Король… он умирал дольше других… узурпатору очень хотелось вызнать у его величества какие-то тайны… но король Линнир так ничего и не сказал, и тогда разгневанный узурпатор зарезал его лично. Священная королевская кровь выплеснулась на мрамор дворцового пола.
Кровь… кровь… много крови… невинной, благородной крови… ее куда больше, чем предстоит пролить тебе… и ведь не просто так, верно? Последний, чудом уцелевший потомок истинного короля – твой соратник по заговору. Он должен занять место своего великого деда.
Тогда, полсотни лет назад, дед ныне правящего мерзавца, коего теперь приходится называть королем, был всего лишь герцогом, вассалом короля Линнира. Маленькое, ничтожное герцогство Рэннэин ютилось в сени великого королевства Эрналь, пользуясь всеми преимуществами дружбы с сильным соседом.
И до поры до времени герцог Рэннэин вел себя как благородный лорд и истинный вассал, ничем не проявляя свою мерзостную сущность. Никто не знал, что уже тогда в его черном сердце свили свое гнездо зависть и ненависть. Что он уже замыслил предательство. Одна за другой сыпались на него королевские милости, и все менестрели королевства пели ему хвалу. Но герцог Рэннэин лишь выжидал удобного момента. Достаточно удобного, чтобы нанести смертельный удар своему сюзерену и покровителю. И такой момент настал.
В любом королевстве бывают неблагополучные времена. Случилось так, что королевская казна Эрналя почти опустела, тогда как герцог Рэннэин, наоборот, сильно разбогател. И стали роптать жители королевства Эрналь, попрекая собственного короля и невежливо указывая ему на его расторопного вассала. И даже благородные лорды роптали. Вассал же не спешил делиться невесть как нажитыми деньгами, изыскивая все новые и новые причины, чтобы отказать своему сюзерену. Тогда же случился и бунт в армии. Когда долго нет денег, солдаты всегда бунтуют. Неизвестно, поспособствовал ли герцог Рэннэин этому бунту, или же он случился сам собой, но только повел герцог себя совсем не так, как надлежит действовать верному вассалу. Вместо того чтобы выступить от имени его величества Линнира и подавить бунт, он предложил солдатам денег, если они поддержат его против короля. Кроме того, он и сам собрал немалое войско. Пользуясь тем, что удержать его было некому, он ворвался в Эрналь, с необычайной яростью принуждая всех к покорности. Благородные лорды, собрав собственные дружины, пытались оказать ему сопротивление, но он и его наемники были столь неистовы, что никто не мог устоять перед ними. Сломив сопротивление оставшихся верными королю армейских частей, узурпатор захватил столицу и дворец с королевской семьей и многими благородными лордами и леди. Он уничтожил всех. Многих – собственноручно. Герцогу Рэннэину нравилось убивать.
Одиннадцать спасшихся благородных лордов собрались тогда в замке твоего деда, решая как быть дальше, как продолжать борьбу. Все решил приезд двенадцатого лорда. Герцога Искера. Потому что кроме остатков своей дружины он привез с собой беременную от уже покойного короля юную фрейлину Альрис, которой чудом удалось бежать из дворца. А это значило, что династия еще не прервалась, и если леди Альрис родит сына… Кроме того, герцог Искер предложил план, поначалу возмутивший сторонников немедленного продолжения борьбы, но, поразмыслив, благородные лорды убедились, что герцог Искер прав.
Тогда-то и был составлен тот план, что ведет тебя и всех остальных. Маг появился несколько позже. Заговорщики долго искали такого, который бы им подошел. А тогда… обговорив все детали и условия заговора, они вернулись в столицу и присягнули новому королю, уже водрузившему на свою голову не просохшую от крови корону и вовсю раздающему чины и почести пришедшим с ним наемникам и прочим мерзавцам и предателям.
Вновь прибывших посчитали такими же. Узурпатор был очень обрадован их появлением, ведь сражаться с ними со всеми было бы нелегкой задачей даже для него. Герцоги и графы присягнули новому королю, тем самым лишая себя права на месть. В народе их тотчас прозвали лордами-предателями.
Каждый раз, когда ты слышал это, тебя возмущала отвратительная несправедливость черни. Узурпатора, искупавшегося в крови, прославившегося чудовищной жестокостью, уже через год преспокойно звали королем, а тех, кто всего лишь склонился перед неизбежным, до сих пор называют предателями. И ведь они никому не могли открыть правды!
Одним из этих великих стариков был твой дед, лорд Эльстарн, граф Донгайль. Он воспитал отца, передал ему все необходимые качества, он готовил его так же, как отец потом готовил тебя. Тогда-то они и нашли мага, сделавшего то, что должно было сделать для тебя и твоих соратников.
Когда тебе исполнилось пять лет, ты получил двойника – мальчишку, подобранного на обочине дороги, нищего бродяжку Хести. Маг заколдовал его таким образом, что он походил на тебя, словно ты смотрелся в зеркало. С этой минуты с ним обращались так же, как с тобой. Одевали так же, кормили за тем же столом, обучали, воспитывали… ему все рассказали так же, как и тебе, и маг точно так же наложил на него заклятие молчания. Только отец и маг знали, как вас различить. Только отец и маг знали, для чего двойник нужен на самом деле. До сегодняшнего дня ты тоже считал, что знаешь это.
Пришел день, и Хести принес вместо тебя присягу его величеству Ремеру, внуку покойного узурпатора. Ты, сын графа, не приносил присяги королю Ремеру, потомку кровавого мерзавца. Вместо этого ты принес присягу лорду Челлису. Единственному наследнику законного короля Линнира. Тому, кто возглавит страну, когда внук узурпатора будет свергнут.
У тебя и двенадцати твоих соратников развязаны руки. Вы не приносили вассальной клятвы. Вы – свободны. Ваши отцы и деды сплели и упрочили все нити заговора. Внук узурпатора, сам того не ведая, оказался как бы опутан незримой паутиной. Пройдет еще недолгое время, и он забьется внутри прочных жестких тенет. Это случится скоро. Очень скоро.
Но для того, чтобы это случилось, нужен еще один шаг. Тот, о котором тебе не сказали заранее. Тот, о котором ты узнал лишь сейчас. Деды и отцы все сделали для вашей победы. Ничем не побрезговали. Переступили даже через собственную честь. А ты? Неужели ты споткнешься на такой малости? Неужто твое место придется занять другому? И кому? Твоему отцу? Но ведь он давал проклятую присягу, а она – магическая. Она держит. Не дает действовать в полную силу и – самое главное – лишает удачи. Неужто весь заговор – такой долгий, трудный! – провалится из-за тебя? Из-за твоей неспособности перерезать чью-то глотку?
Ладонь, державшая рукоять клинка, вспотела. Ладонь вспотела, но рукоять все равно – холодная.
Вытираешь руку о куртку.
Еще раз.
Все. Ты пришел.
Здесь он и ждет. В этой маленькой замковой часовенке.
Войти и убить. Увидеть, как кровь выплеснется на родовой алтарь. И жить дальше. И победить. Пройти все до конца, оглянуться и понять: все, что сделано, – сделано не зря.
Все.
Даже это.
Ночь. Звезды. Кинжал в твоей руке. Долг за твоей спиной, как огромная и холодная гора. Кажется, что во всем мире не осталось ничего теплого, а рукоять кинжала сделана из камня этой горы.
Хватит об этом.
Пришло время действовать.
Отец ждет.
А где-то там, за порогом жизни, еще сильнее ждет дед.
Вперед!
* * *
Дверь открывается совершенно бесшумно. Кто-то заранее смазал петли. Впрочем, Хести все равно не повернется. Он исполняет ритуал. Он знает, что сейчас к нему подойдешь ты и положишь руки на плечи. А за твоей спиной встанет маг, произнося слова древнего заклятия, которое сделает вас обоих вдвое сильнее и окончательно закрепит вашу связь «рыцарь – оруженосец». Хести не знает и уже не узнает, что магу нет необходимости приходить сюда, чтобы совершить свое колдовство, а ты… ты явился совсем с другой целью. Он стоит на коленях, накинув на голову капюшон плаща, стоит и ждет свершения таинства. Полумрак, словно кокон, охватывает его одинокую фигуру, а свечи горят тускло и тревожно.
Шаг… еще шаг… ровно, спокойно… так немного этих ровных и спокойных шагов… и уже ничего не изменить, и даже вспоминать, как вы когда-то в детстве вместе играли, – поздно… для всего поздно. Ты – рожден для служения. Он – для гибели. Тебя ведет долг. Его ожидает смерть.
Шаг… еще шаг…
Хватаешь за плечо, рвешь на себя, занося кинжал, и замираешь…
Потому что это совсем другое плечо.
Другое.
Эта рука никогда не знала тяжести меча. Это тело ни разу не пробовало воинских упражнений. Это вовсе не…
Ты отшагиваешь, а скрытый плащом незнакомец, вскочив и стремительно развернувшись, бросается на твой кинжал. Всем телом, силясь найти собой ускользающую смерть. Успеть умереть до того, как ты…
Ты отшатываешься, отводя оружие, и он налетает на тебя всем телом. И ты замираешь вновь, потрясенный пуще прежнего. Ты не можешь не узнать это тело. Не можешь… не можешь… Ведь это все равно что не узнать рассвет и закат, дождь и ветер, саму жизнь…
Она всегда приходила к тебе, когда ты этого хотел, отдаваясь твоей власти, покоряясь твоим ласкам, она…
Это не Хести ждал тебя в замковой часовне, чтобы пасть от твоей руки. Тебя ждала Роуни.
– Проклятье, Роуни, что ты здесь делаешь?! – с ужасом восклицаешь ты.
– Убей! – выдыхает она. Яростно, с отчаяньем: – Ты же пришел сюда убить? Ну так убей!
– Что? Что ты такое говоришь?! – ошеломленно бормочешь ты.
На миг тебя охватывает ужас. Неужто она каким-то образом оказалась посвящена в эту тайну? Но нет, этого просто не может быть! Она всего лишь увидела кинжал в твоей руке, и…
– Какая тебе разница, кого убивать, меня или Хести? – с отчаяньем вопрошает она, и ужас возвращается.
«Она знает! Знает!»
«Так что ж, и ее придется убить?»
Рукоять кинжала леденит ладонь.
– Откуда ты знаешь? – шепотом спрашиваешь ты.
– Подслушала, – откликается она. – Когда его светлость с магом сговаривался.
«И отец не заметил!»
«Убить?»
«Ее убить?!»
– И все рассказала Хести?! – спрашиваешь ты. – Зачем?!
– Я ничего ему не рассказывала! – качает головой она. – Он гордый. Если бы я рассказала, он бы решил, что это и есть его судьба. Его долг. И все равно пришел бы!
– Тогда… где он? – Ты оглядываешься по сторонам.
Никого вокруг. Никого. Лишь легкий ночной ветер шелестит в ветвях деревьев, пролезает в оконные щели да колышет горящие на жертвенном алтаре свечи.
– Я обманула его, – отвечает Роуни. – Назначила ему свидание. На берегу реки, на закате, за несколько часов до того, как он должен был идти сюда. Он пришел. Я напоила его вином с сонным зельем, а когда он уснул…
– Ты пригласила его на свидание?! – в ярости выпаливаешь ты. – Ты… ты была с ним?! С ним?!
– Уллайн, – отвечает твоя девушка. – Я спала с тобой, потому что ты этого хотел. Разве я могла сказать «нет»? Тебе? Сыну графа? А его… его я полюбила.
– Можно подумать, ты в состоянии отличить его от меня! – вырывается у тебя.
– Так я сперва и перепутала, – отвечает она, и внезапная улыбка на миг озаряет ее лицо. Всего на миг. – Думала, что это ты… а потом… научилась вас различать… и полюбила его.
– Именно его?!
– Улл, прости… ты, наверное, когда-нибудь сможешь стать таким, как он… если очень постараешься, – виновато говорит она. – Но пока…
Вот теперь и впрямь хочется ее убить. Или хотя бы ударить. Вот только… что-то останавливает. Что-то не дает это сделать.
«О боги! Да она же тут и вовсе ни при чем! – внезапно соображаешь ты. – Честь и месть, заговор и трон… при чем тут она? За что ей все это? И ведь она собиралась умереть! Пришла сюда, зная наверняка, чем это для нее закончится! Сидела, ждала удара, понимая, что еще миг, и от нее останется кучка пепла! Она же в отчаянии была из-за того, что я ее обнаружил…»
«Она готова была умереть ради любимого!»
«И этот любимый – не я!»
«А я сам… любил ли я ее?»
«К демонам это! Любил, не любил… важно совсем другое… А смог бы я вот так сидеть, зная, что меня ждет, зная, что сейчас придут и ножом по горлу, смог бы я это?! Или такой подвиг мне не по силам? Это с мечом в руке умирать хорошо и даже не страшно, а вот так вот?»
«А я собирался ее ударить. Из ревности. Ударить того, кто настолько сильнее духом, чем я сам…»
– Убей меня, – тихо просит Роуни. – Какая тебе разница, от кого останется кучка пепла?
«Вот и ответ на вопрос. Раз она считает, что я в состоянии так с ней поступить… как она может любить меня?»
– Я должен убить своего двойника, – тихо говоришь ей ты. – Пойми, это не моя прихоть. Это долг. Мне очень жаль, что ты в него влюбилась, потому что он обречен. Вот проснется он от твоего сонного зелья, люди отца его увидят и притащат ко мне… Отец хотел, чтоб все было быстро и чисто. Чтоб Хести даже понять ничего не успел.
– А ты получил бы силу для вашего дурацкого заговора, – кивает она. – Я достаточно подслушала, можешь не продолжать.
– Будет лучше всего, если ты отведешь меня туда, где он спит, – говоришь ты ей, почему-то чувствуя себя последней сволочью. – Он даже не успеет проснуться. Мне правда жаль, что так получилось, но…
Роуни внимательно смотрит на тебя и молчит.
– Я рада, что тебе хоть немного стыдно за то, что ты сейчас говоришь, – наконец произносит она, когда тишина становится невыносимо мучительной. – Мне жаль, что твой долг требует от тебя такой…
– Жестокости? – срывается с твоих губ.
Ты так торопишься вставить это слово. Ты знаешь, что она произнесет другое. И ты боишься этого слова, быть может, потому, что сам в глубине души с ней согласен. Вот только… есть ли у тебя выбор?
– Подлости, – отвечает она. С размаху, словно пощечину отвешивает. – Вот только ничего у вас с его светлостью не выйдет. Во-первых, Хести не спит где-то на берегу реки, как ты, должно быть, подумал. Я заплатила лодочнику, так что его уже несколько часов везут на лодке, а где высадят, я все равно не скажу. А во-вторых, он больше не похож на тебя. Вот абсолютно не похож! Так что никто его не узнает, можешь на это не рассчитывать.
– Как? – выпаливаешь ты.
– Ну, я, конечно, не могла купить услуги мага, снимающего столь сильное заклятие, – откликается Роуни. – Но моих скромных сбережений вполне хватило, чтобы купить у одной ведьмы некие чары, искажающие облик. Любой облик, настоящий, наведенный – без разницы. Так что вам его не поймать!
– Он сам вернется! – Ты в этом даже не сомневаешься. – Он же не знает ничего! Решит, что ты проделала с ним дурацкую шутку, из-за которой его не посвятили в оруженосцы, не скрепили магической связью с его рыцарем, то есть со мной. Вот посмотришь, не пройдет и нескольких дней…
В ее глазах на мгновение вспыхивает ужас. И тотчас меркнет.
– Я написала ему письмо, – говорит она. – И все-все про вас рассказала! Про то, какая роль на самом деле уготована ему и остальным двойникам!
– Ты думаешь, он тебе поверит?
Новый ужас в глазах.
– Я же люблю его, – отвечает она наконец. – Должен поверить. А что еще я могла для него сделать? Я написала ему, что, если он мне не поверит и надумает возвращаться, пусть сперва потихоньку проверит, жив ли еще кто-то из других двойников. Я просто не придумала, как сделать лучше…
«Я же люблю его! – зачем-то повторяешь ты ее слова. – А что еще я могла сделать?»
Роуни смотрит на тебя так, что глаза отвести хочется.
– Я так надеялась, что ты меня убьешь, – говорит она.
И ты понимаешь, что никогда не причинишь ей зла. Ни ей, ни ее Хести. И плевать на то, что ему теперь все известно, что он может поставить под угрозу весь заговор. Ты не станешь искать его, чтобы убить. Обманешь мага, солжешь отцу. Ты все равно исполнишь свой долг. Вот только никаких добавочных сил у тебя не будет. Справишься своими собственными. В конце концов, узурпатору когда-то хватило одного себя, так почему тебе не хватит?
Ты справишься.
Поможешь взойти на трон истинному королю.
– Так. Ну, вот что, Роуни… немедленно иди на кухню и принеси мне хорошую такую горсть золы, – приказываешь ты. – Только смотри, чтоб тебя никто не заметил.
– За… зачем? – выпаливает она.
– На пол посыпать. Поскольку кинжал у меня магический, вместо тела здесь должна остаться горстка пепла, – отвечаешь ты, и в ее глазах вспыхивает понимание. И благодарность. И уважение. И…
«Так вот как оно выглядит, когда женщина смотрит на тебя с любовью!» – потрясенно думаешь ты.
И завидуешь Хести. Потому что это на него она будет так смотреть всю свою жизнь. На него, а не на тебя. Что ж, наверное, он заслужил. Ты задумчиво вертишь в руке магический кинжал, его рукоять ледяная… все еще ледяная…
«Так и руку отморозить недолго», – думаешь ты, засовывая кинжал за пояс.
Роуни возвращается быстро. И сама посыпает пол.
– Я ничего не нашла, чтоб ее набрать, так принесла… – говорит Роуни, отряхивая руки.
– Хорошо, – киваешь ты. – Теперь отправляйся в мою спальню. Я приду позже. Когда доложу отцу, что выполнил свой долг. Завтра я придумаю, как тебе выбраться отсюда. Дам денег, напишу подорожную, и езжай, ищи своего Хести. А найдешь – уезжайте подальше. Лучше всего – вообще из страны.
Она кивает. И уходит.
А ты бредешь на реку и с размаху швыряешь в воду магический кинжал. Вода принимает его почти без всплеска.
«Лишь бы маг ничего не проведал».
* * *
– Там оказалось не так уж мало пепла, – сообщаешь ты отцу.
– Ты… что-нибудь почувствовал? – с тревогой спрашивает он. – После того как… ударил?
Ты киваешь.
– Что ты почувствовал? – продолжает он.
– Почувствовал, что я прав, – отвечаешь ты.
Он светлеет лицом. Он рад. Он обнимает тебя.
– Я горжусь тобой! – шепчет он.
Он не понимает, что ты имеешь в виду нечто совершенно иное. Ты не собираешься ничего объяснять. Ты не солгал. Ты просто не сказал правды. Или… все-таки солгал? Тогда почему ты не испытываешь чувства вины? Ты не знаешь ответа. Ты не уверен, что тебе нужен ответ. Что сделано, то сделано.
А потом ты отправляешься в свою спальню, и тебя встречает Роуни. Ты ложишься с ней, как много раз до этого. И она обнимает тебя, ища губами твои губы, она хочет отблагодарить тебя. Очень хочет.
– В последний раз… – шепчет она, но ты отстраняешься.
– Я никогда не спал с чужой женой, – отвечаешь ты ей, стараясь сказать это как можно менее обидно. – И сейчас не буду. Я… я потрясен твоим мужеством, понимаешь? И раз ты, такая храбрая, выбрала его… значит, он того достоин, значит, это я, дурак, его не разглядел. И тебя – тоже. Значит, это я чего-то в этой жизни не понял. Так как же я могу посягать на его жену? Это было бы подло.
– Ты так похож на него, – откликается Роуни. – Не лицом и телом, а… как человек. На твоем месте он поступил бы так же.
– Значит, все правильно, – говоришь ты.
– Если б я могла раздвоиться, – грустно вздыхает Роуни.
– Не нужно, – отвечаешь ты. – Если бы ты осталась, я бы в тебя влюбился. На самом деле влюбился. А у меня есть долг, который я обязан выполнить. И если понадобится – пожертвовать жизнью. Если я кого-нибудь полюблю, это может ослабить мою решимость. Да и не позволят Уллайну Донгайлю взять в жены простолюдинку…
– Я… понимаю… – Она осторожно, почти неощутимо гладит тебя по голове.
– И… раз уж я вас отпускаю… поклянись, что никто ничего не узнает, – добавляешь ты. – Ни от тебя, ни от Хести.
– Клянусь, – шепчет она. – Никто никогда ничего от нас не узнает!
Вы засыпаете, обнявшись.
* * *
– Его величество король! – возглашает придворный церемониймейстер, и ты наконец-то видишь его. Того, кого тебе предстоит когда-нибудь убить. Мальчишку на год младше тебя. Внука узурпатора, предателя и убийцы. Его величество Ремера.
Проклятый узурпатор пережил собственного сына, и трон достался его внуку. Ненадолго достался. На короткое время. До тех пор, пока ты не исполнишь свой долг.
Вместе с другими придворными ты склоняешься перед тем, кому не присягал. И вместе с тобой склоняются твои соратники. И среди них тот, что когда-нибудь станет королем по праву. Внук короля Линнира, его будущее величество Челлис.
Мальчишка, считающийся королем, нагло занимающий место его величества, милостиво кивает вам. Он не знает, что в этом зале собрались враги. Он не знает, что их много. Что они сильны. Что их поддержат. Он ничего не знает и не узнает до самого конца.
Что ж, его сторонников в этом зале тоже достаточно. Ты смотришь на мальчишку, занимающего трон, пытаясь отыскать в нем черты его ужасного деда, разглядеть в его взгляде отсвет той кровавой бойни, тех сражений, пожаров и казней. Ты ничего не находишь. Спокойны его глаза, чист и светел взгляд.
«Может ли так быть, что дед ему совсем ничего не рассказывал? – думаешь ты. – Или он лгал внуку? Искажал факты? Валил вину на короля Линнира?»
«Но разве можно спрятать столько пролитой крови? Перетолковать? Объяснить по-другому? Обвинить других?»
«Или этот… все знает? – Ты вновь бросаешь беглый взгляд на короля Ремера. – Знает – и спокоен».
«Быть может, он и сам способен залить кровью дворцовый пол? И даже не утратить при этом невозмутимости. Быть может…»
Ты смотришь на юного короля. Его легкая улыбка кажется тебе зловещей. Ты думаешь о том, что где-то уже встречал такой вот взгляд… совсем недавно встречал. Но кто мог смотреть на тебя подобным образом? Кто?
«Он же не на меня конкретно смотрит, – думаешь ты. – Он смотрит на нас на всех. Вообще на всех».
И все-таки почему его взгляд кажется таким памятным, таким знакомым?
Ты вдруг понимаешь почему. Вспоминаешь. Именно так смотрел на тебя порой твой двойник. Хести. Тот, кого ты должен был убить. Тот, кого ты отпустил живым, нарушив клятву.
У короля другое лицо и другие глаза, но взгляд… этого не может быть, но это так. Взгляд – тот же самый.
«Так не потому ли ты должен был убить своего двойника, что он и король – похожи? Не было ли это своеобразной „магической репетицией“? Не подобрал ли маг всех двойников специально, основываясь на некоем внутреннем сходстве с этим мальчишкой? Не на этом ли основывал он „повышение удачи заговора“? Убить кого-то, похожего на того, кого придется убивать потом? Не чертами лица, а какой-то внутренней сутью, чем-то неуловимым похожего? Сделать уже сделанное? И что случится теперь, когда ты не выполнил приказ? Как это отразится на ходе заговора?»
«Но разве можно было поступить по-другому? И разве не глупо со стороны отца – сначала воспитывать как рыцаря, а потом потребовать совершить бесчестный поступок?»
Ты так и не подружился со своим двойником, наверное, ты не знаешь, каков он, как человек, не знаешь и не узнаешь, но то, на что ради него пошла Роуни…
Но как же так?
Как может быть, что взгляд юного короля, потомка кровавого узурпатора, столь похож на взгляд человека, ради которого Роуни решилась пожертвовать жизнью, а ты не исполнил свой долг и солгал отцу?
Ты стоишь и смотришь, смотришь на короля, на этого мерзавца, посмевшего украсть чужой взгляд, надеть его, как свой собственный, стоишь и смотришь, пока вдруг не понимаешь с испугом, что и его величество на тебя смотрит. На сей раз – конкретно на тебя.
«Он что-то заметил? Заподозрил? Понял?»
«Быть может, он давно уже все знает?!»
«Неужто из-за меня все рухнет?»
«Или это просто оттого, что я, как дурак, на него таращился, этикет нарушая?»
Король улыбается и что-то говорит.
Не конкретно тебе, а вообще всем. Кто-то из соратников подталкивает тебя в спину, и ты приходишь в себя.
– Аудиенция закончена, – предостерегающе шепчут тебе на ухо, и ты вздрагиваешь.
– Успеешь еще насмотреться, – шепчут в другое ухо.
Ты склоняешься перед его величеством, и твои соратники склоняются вместе с тобой.
Что ж, невзирая на некое загадочное сходство, его величество Ремер вовсе не твой бывший оруженосец Хести. И ему ты ничего не должен. Внук врага – тот же враг, прирезать его вовсе не будет бесчестным поступком.
* * *
Последние лучи заходящего солнца ложатся на алый гвардейский плащ. Ты поправляешь складку. Теперь это твое повседневное одеяние. Одеяние дворцового гвардейца. А верхушка угловой башни – место, где ты встречаешь почти половину своих закатов и рассветов.
Служба в дворцовой гвардии – достойное занятие для юных лордов. Заслужить алый, вышитый серебром плащ – мечта многих доблестных воинов. Такой плащ открывает дорогу наверх верней, чем сражения и подвиги. Впрочем, ни тебе, ни твоим соратникам ничего заслуживать не нужно. Начать свою взрослую жизнь со службы в дворцовой гвардии – законное право любого из вас. Столь древнюю традицию даже узурпатор не посмел отменить.
– Это одна из самых больших его ошибок, – шепчет тебе Челлис, твой настоящий король, тот, которому ты принес тайную присягу прежде, чем отправиться ко двору узурпатора. Сегодня вы на посту вместе.
И только для него одного – единственного из всех вас – возможна какая-то дорога наверх. По праву крови он может и должен скинуть гвардейский плащ и стать королем. Для остальных дорога наверх невозможна в принципе. Вы и так наверху. Ближайшие соратники и доверенные лица своего настоящего короля, готовые разделить с ним радости и горести, победу и смерть.
Двенадцать человек во дворце, двенадцать – среди дворцовой гвардии, двенадцать не связанных вассальной клятвой, двенадцать мстителей, которые только поджидают подходящего времени…
Оно настанет.
Скоро.
На самом деле участие в заговоре принимают, конечно же, не двенадцать человек. Гораздо больше. Деды и отцы хорошо потрудились, тонкие ниточки заговора неощутимо оплели всю страну. В любом хоть сколько-нибудь значимом месте у заговорщиков есть свои люди. В нужное время приходят и подсказка, и помощь, и просто доброе слово, ободряющее в нужный момент.
– Клянусь хранить жизнь, честь и достоинство своего государя! – негромко откликаешься ты, повторяя слова из клятвы гвардейца.
Твой законный государь улыбается.
Когда вы все хором приносили эту клятву, никому даже лгать не пришлось, просто вы имели в виду совсем другого государя. Его величество Челлиса.
А то, что перед вами, кроме капитана гвардии, торчал столбом коронованный внук узурпатора, этот сопляк Ремер… ему-то и впрямь казалось, что в вашем лице он обрел верных защитников.
Что ж, он будет сильно удивлен. А вот разочароваться вряд ли успеет. Разве что испугаться. Но это уже его дело.
Один лишь его величество Челлис не приносил клятвы в тот день. Не мог же он клясться самому себе. Поэтому он просто открывал рот и шевелил губами. Поскольку клялись вы хором, этого никто не заметил. Так что ни одна из клятв ни к чему вас не обязывает, и, как только тайный совет двенадцати лордов решит, что час настал, их дети ни перед чем не остановятся.
Ты не можешь склониться перед своим государем так, как того требует долг, – было бы весьма странно, если бы один часовой поклонился другому, словно королю. Здесь и сейчас вас вряд ли кто-то увидит, но рисковать… Вместо этого ты бросаешь на него взгляд, а потом медленно прикрываешь глаза, что равнозначно долгому, глубокому поклону. Твой законный государь сам придумал эту уловку, и тебе она очень нравится. Он вновь улыбается, и ты улыбаешься в ответ.
Но даже ему ты никогда не расскажешь о том, что произошло с тобой в старой часовне отцовского замка около года назад.
* * *
Твоя новая жизнь состоит не только из суровых гвардейских будней. Светские развлечения тоже имеют место. А как же иначе? Ты, конечно, всего лишь рядовой гвардеец, пока длится твое обучение, но ты еще и сын графа Донгайля. А это значит, что двери почти всех столичных домов открыты перед тобой. Ты волен сам выбирать, на какие балы и празднества ты отправишься, а какими можешь пренебречь. Учитывая, разумеется, тот факт, что, принимая приглашения, ты совершенно не обязательно обзаводишься друзьями и союзниками, а вот пренебрегая какими-то другими, обязательно заводишь себе недоброжелателей и врагов.
Даже если бы ты не служил в гвардии и не принимал участия в заговоре, если бы ты всего лишь таскался с бала на бал… по сравнению с твоим прежним бытием столичная жизнь кажется стремительным ураганом, который захватил тебя в свои сверкающие объятия и тащит куда-то, совершенно не интересуясь, что ты по этому поводу думаешь.
И на всех этих балах столько хорошеньких женщин и девушек… совсем еще юных, невинных, и таких, что смыслят в тонкой любовной науке побольше тебя и очень даже не прочь поделиться знаниями с молоденьким гвардейцем, если, конечно, он проявит достаточно пыла и хоть немного изящества и остроумия.
Как раз возвращаясь после нежного прощания с очередной возлюбленной, ты и сталкиваешься со своим прошлым. С прошлым, о котором успел позабыть за всей этой суетой и блеском, вот только оно о тебе не забыло.
– Вот и ты…
Он появляется из ночной темноты. Внезапно выныривает из переулка, мимо которого ты беспечно намеревался пройти.
Маг.
Тот самый, что когда-то создал двойников для тебя и твоих соратников. Тот, что потом приказал вам убить их. Тот, чьего приказа ты не исполнил.
Ты стоишь, с ужасом глядя на мага, каким-то шестым чувством понимая, что ему все известно.
– Ты не обагрен невинной кровью, – говорит маг.
У него пустые, тусклые глаза, а тело, скрытое дорожным плащом, кажется уродливо-бесформенным. Ночь вокруг него гуще и черней, ночь вокруг него кажется уродливыми лохмотьями темноты, которые словно бы тянутся к тебе…
– Ты не принес жертву, – говорит маг.
«Роуни! Хести! – думаешь ты. – Этот гад не должен до них добраться!»
– Я… принес… – одними губами шепчешь ты.
Лохмотья темноты почти добрались до тебя. Ледяной ужас хватает за горло.
– Вот что я недавно нашел в реке, – говорит маг.
В его руке кинжал. Тот самый кинжал. Его глаза смотрят на тебя с угрозой, почти с ненавистью. Сейчас он совсем не похож на человека, нанятого когда-то старшими заговорщиками, подчиненного, услужливого… Он смотрит на тебя так, словно это он облечен властью. Словно вправе сам покарать тебя за твой проступок. Словно это он все решает.
Мыслей нет. Все мысли куда-то исчезли, прихватив с собой страх. Ты замечаешь, как глаза мага разгораются колдовским огнем, и внезапно бросаешься к нему. Маг даже понять ничего не успевает. Ему, привыкшему, что он сильней любого воина, просто в голову не приходит, что если кого-то с самого детства учат убивать, то у него это через какое-то время начинает получаться очень быстро. И даже еще быстрей. Маг шутя остановил бы тебя заклятием, вот только на его произнесение требуется хоть какое-то время. Именно этого времени ты ему и не даешь. Выхватываешь из его руки кинжал и коротко, без замаха вонзаешь в сердце. Маг странно вздрагивает, что-то толкает тебя в руку… а в следующий миг ты с изумлением смотришь, как тело мага рассыпается пеплом.
