Текст книги "От легенды до легенды (сборник)"

Автор книги: Элеонора Раткевич

Соавторы: Вера Камша,Анастасия Парфенова,Ольга Голотвина,Владимир Свержин,Сергей Раткевич,Кайл Иторр,Эльберд Гаглоев,Вячеслав Шторм,Юлиана Лебединская,Татьяна Андрущенко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 60 страниц)

– Ни… ничего… – послышался из-за спины тихий, прерывающийся голос. – Я сейчас… отдохну чуток и… расколдую…

Принц обернулся – спаситель его сидел на провалившейся ступеньке. На взгляд Аделена, он был чересчур тощим. Одежда не по размеру – какая-то мешком висящая роба, на которой от разноцветных заплат живого места не было, стоптанные башмаки с перевязанными бечевкой носами. Запрокинутое к собеседнику лицо поражало странным оттенком кожи – будто яблоневый лепесток с затаенным жемчужным сиянием… На носу юноши темнело пятно копоти, а правую скулу украшала свежая царапина. И глаза смотрели с настороженным прищуром.

– Это ты их заколдовал? – спросил Аделен.

– Не я. – Длинные лохмы неопределенного цвета мотнулись из стороны в сторону. – Змеиный Шар так на всех действует.

– А на меня почему не подействовал?

– У вас амулет, господин.

– Этот? – Принц вытянул из-за ворота рубашки плоскую серебряную пластинку с выгравированным рисунком: облако встает на пути летящего дракона.

Парень молча кивнул. Он все еще не отдышался, плечи под робой так и вздрагивали.

– А что это вообще было? – спросил Аделен, пряча амулет обратно. – Как ты его назвал… Шар змей?

– Змеиный Шар… я… в общем… – Темный румянец залил лоб спасителя, щеки, переполз на шею. Но глаз паренек не отвел. – Я ошибся. Я… не маг, я еще ученик пока… напутал с заклинанием, я же не знал, что вы тут окажетесь… тут ночью никого не бывает.

– А где же твой учитель? Он что, не видел, что ты делаешь?

– Мэтр… уснул, я не хотел его будить. Я же и сам могу справиться!

Ну да, может он.

– Могу! – Тонкие брови свело в упрямую черту. – Вот!

Короткий взмах руки, несколько непонятных слов – над плечом принца пронеслось что-то круглое, разлилось неярким светом над головами застывшей стражи…

– Ваше высочество!

– Господин, что…

– Как это мы…

– Замолчите, – поморщился Аделен. – Все в порядке, ничего не случилось. Я уже всех победил и без вашей помощи, возвращаемся.

– Во дворец? – не понял кто-то. – А как же… мы же не нашли…

– Нашли, – отмахнулся принц. – Именно что нашли. Парень, ты едешь с нами. Будешь новой королевской Ошибкой.

– Ваше величество, его высочество вернулся. Ваше величество?

– Благодарю, Жан, можешь идти.

Рене оторвалась от созерцания медленно розовеющего над городскими крышами неба. Рассвет… Удалось ли Аделену найти нужного человека?

– Удалось. – Принц вошел без стука и принялся расстегивать мелкие пуговки рубашки. – Но если он тебе не понравится, то ты, сестрица, будешь бегать по улицам сама. Я в это пекло больше и шага не сделаю.

– Доброе утро. – Рене улыбнулась, глядя, как Аделен воюет с шелковым воротом. – Где он?

– Как ты и велела – сидит на ступенях твоего трона. Ждет тебя и мага, чтобы вступить в должность. Большой Совет подтягивается туда же. А я – освежусь!

– Благодарю. – Королева взяла со стола резной золотой обруч и водрузила поверх стянутых в хвост рыжих локонов. – Разрешаю тебе сегодня опоздать на Совет. Только не переусердствуй с холодной водой – простудишься.

– Вот спасибо, ваше величество! – издевательски поклонился Аделен, бросая рубашку на пол. – Можно подумать, у нас еще осталась действительно холодная вода…

Когда ее величество Рене Вторая быстрым шагом прошла в распахнутые двери тронного зала, глазам ее предстало поистине потрясающее зрелище: жмущиеся по стенам бледные придворные, рухнувшая с потолка люстра, засыпавшая мозаичный пол хрустальными осколками… Потом взгляд королевы упал на трон.

Массивное кресло из драгоценного черного дерева, покрытое искуснейшей резьбой и обитое золотым бархатом, было испакощено до неузнаваемости. По дереву разбежалась сеть тончайших трещинок, некоторые фрагменты резьбы были попросту выломаны и скалились щепками, распоротая обивка висела клочьями, заляпанными какой-то слизью. Развороченное сиденье обнажало свое нутро, до краев заполненное дрожащим ядовито-розовым студнем. Благородные топазы, украшавшие подлокотники и спинку, казалось, сперва расплавились в огне, а теперь застыли маслянистыми желтыми потеками.

От кресла несло паленым и еще чем-то тошнотворно-приторным…

Посреди всего этого безобразия, опустив руки, высилось долговязое чучело в лоскутном балахоне и несуразно огромных башмаках. Длинные волосы свисали нечесаной куделью, а из-под них посверкивали изумительно-зеленые глаза. Даже не зеленые – цвета морской воды в ясный полдень.

Рене открыла рот, но только и сумела произнести: «За что?!»

По толпе советников и придворных пронесся ропот, будто ветер по верхушкам сосен.

Чучело вскинуло голову.

– Мне придется сидеть на этих ступенях, а я не хочу, чтобы мою душу пятнала та мерзость, что тут пряталась! Плохие дела оставляют после себя чудовищ, мне пришлось их прогнать.

От стен послышался уже не ропот, а какое-то задушенное хрюканье.

Рене стояла столбом и растерянно переводила взгляд с чучела на собственный трон… и обратно…

Солнечный луч, вырвавшись из-за крыш, стрелой пролетел в распахнутое окно, отразился бесчисленными бликами от осколков люстры, метнулся к бирюзовым глазам…

Выглянувший из дверей Аделен едва успел подхватить падающее тело. Паскудное чучело грохнулось в обморок.

– Выпей. – Принц сунул в руки сестре кубок. – Пей!

Рене сделала глоток, закашлялась, вода из опрокинувшегося кубка пролилась на колени.

– Иди к тварям!

– Непременно, – кивнул Аделен. – Но сначала ты успокоишься. Что такого случилось?

– Ты еще спрашиваешь?! – Королева вскочила с кресла, в которое рухнула за минуту до этого, и снова принялась метаться по комнате. – Приволок мне… это… и смеешь утверждать, что он лучшее, что тебе удалось найти?

– Вообще-то я сказал «единственное», – невозмутимо поправил Аделен. – Но, в сущности, ты права.

– И ты предлагаешь мне взять на самую главную должность королевства заморыша, который за пять минут своего пребывания во дворце успел превратить мой трон в нечто настолько мерзопакостное, что мастера до сих пор спорят – стоит ли его вообще восстанавливать или проще сделать новый? Ты слышал, что он заявил в свое оправдание?

– Нет. Но мне передали.

– И как тебе это? При всем дворе ляпнуть, что он не желает сидеть на ступенях моего трона, поскольку там, видите ли, мерзость! А откуда мерзость взялась – от уборщиков и реставраторов? Нет, от неправедных деяний моих же собственных предков! И после этого твой «единственный кандидат» валится в обморок, поскольку он, оказывается, не переносит солнечного света. Мне теперь Совет в темноте проводить? Ночью?!

– Рене, но ты уже взяла его на должность, – пожал плечами Аделен. – Так что теперь злишься?

– Я не злюсь… – Королева устало махнула рукой. – Я не понимаю. Как ты мог… да и я тоже? Словно затмение нашло…

– Да почему? Послушай, условия соблюдены – это я тебе гарантирую, лично присутствовал при ошибке и ее исправлении. Чего еще желать? В законе нигде не сказано, что королевская Ошибка должна непременно весить как хороший бык. А что касается света… ты сама не любишь яркое солнце. Зато теперь у тебя будет повод занавесить окна тронного зала. Он же только прямой свет не выносит? А шторы будут рассеивать лучи, вот и вся проблема. Было бы из-за чего переживать.

– И это имя дурацкое – Алессио… – Рене вновь опустилась в кресло, потерла ладонью лоб. – Что это за имя?

– Обычное имя для южанина, – пожал плечами Аделен. – Он с юга, откуда-то с устья Вилин. А имя Алессио означает «защитник».

– Хорош защитничек, которого на руках надо таскать! – фыркнула королева.

– Амулет ты вообще на шее носишь. Кстати, ты его носишь?

– Да. – Рене поморщилась: она не любила ожерелья и цепочки.

– И правильно делаешь. Если бы не амулет, я бы сейчас с тобой не разговаривал.

– От проклятия все равно не поможет.

– Потому что его нет. – Принц поднялся на ноги. – Я не верю в эти сказки. А сейчас… могу я идти, ваше величество?

– Торопишься на очередное свидание? Когда ты уже женишься…

– Только когда у Кадены будет король. – Аделен ловко уклонился от летящей в него подушки и выскользнул за дверь.

Нахал… «Когда у Кадены будет король»… Нет уж, увольте. Насмотрелась довольно – и на родного отца, и на придворных петухов. Выйти замуж за принца чужой страны? Как будто это выход. Все они одинаковые.

А род Робертинов не прервется, когда Аделен женится, наследником можно будет сделать его сына.

Настроение оказалось нерабочим. И спать не хотелось.

Рене поправила на груди пеньюар и вышла из кабинета. Мрамор коридора холодил босые ступни, в саду за окнами гремел концерт цикад и лягушек – торец дворца выходил как раз на берег Вилин.

Двери тронного зала были чуть приоткрыты. Слуги уже успели смести все осколки и вымыть пол, так что Рене не боялась поранить ногу. Опустив голову, она медленно следовала прихотливым изгибам мозаичного узора, кое-где поднимаясь на цыпочки, чтобы не выйти за его пределы. Сегодня она выбрала бирюзовый цвет…

– Так вы зайдете в тупик, ваше величество.

Рене взвизгнула, пошатнулась и тут же была заботливо подхвачена под локоть.

– Кто здесь?!

– Я, ваше величество.

Чудесный ответ! Воображение уже успело нарисовать злобного призрака, тем более что прикосновение оказалось ледяным… Но, обернувшись, королева увидела всего лишь Алессио.

Вернее, в первое мгновение она увидела только глаза – по ним и узнала. За прошедший день утреннее чучело успело существенно измениться: место лоскутной робы заняли уставные темно-бордовые брюки и алая рубашка с золотой вышивкой по рукавам и вороту. Отмытые и расчесанные волосы приобрели темно-кофейный цвет, правда, длина осталась прежней – намного ниже лопаток. Великанские башмаки тоже исчезли – как и королева, он был босиком.

– Тут вы не пройдете. – Алессио выпустил локоть Рене и отступил на шаг. – Узор прерывается. Надо вернуться…

– Что ты тут делаешь? – Королева внимательно оглядела зал. Кажется, все в порядке – люстры висят, колонны стоят, кресло, которым спешно заменили пострадавший трон, мирно темнеет на возвышении.

– Сейчас тут спокойно. Я… люблю это время.

Ну конечно, если он не переносит солнечный свет, то должен любить ночь. Рене переступила с ноги на ногу, представила ожидающую ее огромную кровать под тяжелым балдахином или пустой кабинет, стол, бумаги…

– Пойдем, – подхватив подол пеньюара, она решительно направилась к выходу на заднюю террасу.

По белому мрамору танцевали ажурные тени листвы. Вроде бы стало чуть-чуть прохладнее. С реки задувал ветерок, маттиолы источали медовый аромат, на угловой фонарь слетались ночные мотыльки.

Рене устроилась в плетеном кресле, указав Алессио на банкетку напротив. Тихо вошел дежурный паж, расставил на столике кувшин с легким вином, бокалы, вазочку с печеньем и половинками персиков.

Некоторое время на террасе царило молчание. Рене разглядывала своего нового хранителя. Лунный свет, казалось, придавал и без того белой коже едва ли не призрачное свечение, глаза, напротив, прятались в глубокой тени. Пуф был для него слишком низок – колени, обтянутые бархатом, торчали вверх острыми углами. Ворот рубашки отогнулся в сторону, обнажая резко выступающие ключицы. Слишком уж худ… Хотя, если поставить рядом с Аделеном, не уступит брату в росте. Сколько же ему лет?

– Сколько тебе лет? – спросила Рене вслух.

– Двадцать один, ваше величество.

Ровесники…

– Мне говорили, ты с юга.

– Верно, там я родился. По ошибке.

– Как это?

Алессио улыбнулся и подпер ладонью подбородок. Пальцы у него были длинные, но какие-то неровные, покрытые пятнышками ожогов и мелкими шрамами.

– Мои родители вовсе не хотели моего появления на свет, ваше величество. Просто аптекарь, который составлял зелье для моей матери, что-то там напутал… и оно не подействовало. Можно сказать, я – ошибка природы. Так что должность у меня теперь самая подходящая.

– Почему ты ничего не ешь? – Рене подвинула на столике вазочку с печеньем. – Угощайся.

Алессио покосился на вазочку и покачал головой:

– Мне этого нельзя, ваше величество.

– Почему?! Это же печенье!

– Я могу есть только простоквашу, молоко или немного манной каши… и хлеба, тоже немного.

– Та-а-ак… Ты не переносишь солнечного света, тебе почти ничего нельзя есть… чего еще тебе нельзя?

– Нельзя спать больше пяти-шести часов в сутки, – преспокойно ответил Алессио. – Иначе могу вообще не проснуться.

– И при этом у тебя холодные руки, – припомнила Рене. – Упырь?

– Нет, ваше величество! – Он рассмеялся, весело, от души. – Никакой я не упырь. Просто… ошибка.

Рене не любила свой тронный зал. На ее вкус, вся эта мозаично-мраморная раззолоченная роскошь была чересчур крикливой. Хорошо она выглядела только ночью, когда погашены громадные люстры, и в окна льется лунный свет, и мозаика на полу расцветает трепетными узорами… Следовало признать, тяжелые шторы глубокого винного оттенка справились не хуже ночной темноты. Зал стал уютным, приглушенное сияние позолоты казалось теперь уместным. Да и новый трон, пусть не такой роскошный, явно удобней старого.

Была пятница, и в тронном зале, как обычно, собрался Большой Совет. Придворные с нескрываемым любопытством разглядывали сидящего на ступеньке Алессио и перешептывались между собой. Входящие в Совет дамы бросали на юношу заинтересованные взгляды из-за вееров. Насколько Рене понимала, в самом ближайшем будущем бедняге предстоит отбиваться от тщательно спланированных атак. Впрочем, почему «бедняге» и почему отбиваться? Любая из этих кошек может составить счастье неглупого мужчины, а в том, что Алессио неглуп, Рене успела убедиться – ночная беседа затянулась до рассвета.

Совет шел своим чередом. По заведенному королевой порядку сперва выступили с докладами младшие министры, которые получили распоряжения на прошлой неделе. После придворный астроном клятвенно заверил присутствующих, что небывалая в конце лета жара вот-вот выдохнется и покинет столицу. Затем Рене обсудила со старшими министрами, в число которых входил и Аделен, некоторые вопросы, требующие внимания… Алессио тихо сидел на ступеньке. Со своего места королева не видела его лица, только кофейный затылок, спину и левую руку, лежащую на алом бархате. На большом пальце темнело пятнышко ожога. Вчера… нет, уже сегодня утром его не было.

Внезапно заныли виски.

Следующей частью Совета был разбор судебных дел, которые по разным причинам требовали личного внимания королевы. Эту часть Рене никогда не любила, а сегодня, как назло, все вопросы оказались столь мелочными и тягомотными, что голова разболелась еще сильнее. Корона давила лоб, воздух в зале нагрелся, вдобавок кто-то из советников вылил на себя не иначе как целый флакон приторных духов.

– Последнее на сегодня, ваше величество, – шепнул Аделен, протягивая сестре папку с протоколом.

Рене торопливо пробежала ее глазами – так, жена графа де Фейн приревновала мужа, добралась до бумаги с секретным паролем к тайнику, где благоверный хранил ценности, и вероломно последние выкрала.

Королева подняла глаза – оба супруга уже преклонили колени перед троном, ожидая решения. Надо же – а этот граф довольно приятный человек, кажется. Открытое лицо, строгая прическа, большие глаза… А вот с женой ему явно не повезло – и где нашел только такую мегеру? Толще покойного Жильбера, прости Владыка, вся в кудельках-оборочках, глазки жиром заплыли. Неудивительно, что мужа ревнует. Что ж, дело ясное – непонятно даже, зачем его вынесли на Большой Совет.

– Мы признаем вину графини Элики де Фейн, урожденной баронессы Аршел. Повелеваем ей вернуть супругу похищенные ценности, в противном случае наказанием будет заключение под стражу в королевской тюрьме сроком до восьми лет. Мы также даем графу де Фейну свое позволение на развод.

– Ваше величество, умоляю! – Толстуха протянула дрожащие руки. – Я не виновата! Я ничего не брала, клянусь жизнью!

Все, сейчас можно будет встать и уйти. Снять наконец эту корону и душный бархат платья, повалиться на прохладные простыни в тишине спальни… приложить к вискам лед…

– Ваше величество, вы делаете ошибку.

В первое мгновение Рене показалось, что она ослышалась. Но мгновенная тишина в зале, потрясенные лица советников, удивление во взгляде Аделена, устремленном на поднявшегося со своего места Алессио, ясно показали – он действительно это сказал. Никогда еще ни один человек, занимающий должность королевской Ошибки, не смел перечить королю, вмешиваясь в его дела! А этот… да что он о себе возомнил?!

Но за секунду перед тем, как разгневанная королева открыла рот, чтобы приказать выкинуть наглеца вон, Алессио заговорил сам. Очень спокойно. Негромко, но слышно было и у дверей.

– Ваше величество, позвольте мне задать графу несколько вопросов. – И продолжил, не дожидаясь позволения: – Граф, скажите – вы можете предоставить бумагу, которую прочитала ваша супруга?

– Конечно! – Де Фейн, торопливо вскочив, вытащил откуда-то из-за отворота камзола сложенный вчетверо листок. – Я всегда храню его у сердца, но моя вероломная…

– Позвольте взглянуть. – Алессио протянул руку.

– Разумеется. – Граф грустно улыбнулся. – Тайна теперь не имеет значения – фамильное ожерелье моей дорогой матушки исчезло бесследно, а вместе с ним…

– Ваша супруга не могла прочитать эту бумагу.

– То есть как? – Граф осекся.

– Это так называемая «суильмо», или «верная бумага», – развернув листок, Алессио продемонстрировал его собравшимся. – Господа, здесь есть маг?

Придворный маг, не дожидаясь приказа Рене, торопливо подошел к Алессио. Помял злополучный листок в пальцах, понюхал, что-то пошептал…

– Это действительно бумага суильмо! – провозгласил он, завершив осмотр. – Написанное на ней будет видно лишь тому, кто его написал, а также тем, кому владелец сам разрешил прочесть. Сударь, вы разрешали своей супруге читать?

– Нет! То есть я… я не помню точно, она ведь моя жена, и я мог… – Граф мигом растерял все свое очарование. Румяные щеки побледнели, взгляд лихорадочно заметался…

– Вы драгоценности любовнице своей подарили? – ласково поинтересовался Алессио.

– Как вы…

– Довольно. – Рене поднялась. – Граф де Фейн, ваша супруга не могла прочитать написанное на этой бумаге, следовательно, она не знала пароль от тайника. За ложный навет вы приговариваетесь к году заключения. Графиня де Фейн, мы просим у вас прощения и даем свое позволение на развод. Совет окончен, господа, можете идти.

Она вышла из зала, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не сорваться на бег. То, что сейчас произошло… Такого стыда ей не доводилось испытывать никогда в жизни. Королева! Ее ошибка могла заточить в крепость на восемь лет невинную женщину и оставить на свободе подлого лжеца. Как горят щеки… Что она за правительница, если обращается с доверенными ей судьбами как трехлетний ребенок с нелюбимыми куклами?! Если бы не Алессио… а ему теперь как в глаза смотреть?!

– Ваше величество! Вы здесь?

Рене вздрогнула, прижимаясь к стене, у которой замерла без сил минуту назад. Вот только этого не хватало…

– Ваше величество, с вами все в порядке? – Бирюзовые глаза смотрели участливо и совсем не осуждающе. Или ей просто хочется, чтобы в них не было осуждения?

– Я…

– Снимите корону и распустите волосы.

– Что?…

– Вы слишком туго затянули свои волосы, ваше величество. От этого у вас и разболелась голова. А корона давит на виски.

Рене помедлила секунду – потом решительно сняла золотой обруч и выдернула шпильки. Рыжие локоны рассыпались по плечам освобожденным водопадом. Сразу стало легче.

– Я… – Королева пристально разглядывала мраморные прожилки на полу. – Я сожалею, что…

– Его жена действительно очень толстая. – Казалось, Алессио улыбался, но поднять взгляд и проверить Рене не решалась. – И вы же не знали, на какой бумаге этот прохвост написал свой пароль.

– Это не оправдание! Я должна была…

– Сестра… Ваше величество! – На людях Аделен всегда обращался к ней как к своей королеве. – Прибыл гонец, говорит, в порт Вилин вошло посольское судно из Лануры… Думаю, они готовы подписать с нами торговый договор.

– Это было бы неплохо. – Рене потихоньку выдохнула. – Пойдем, надо еще раз все обсудить. Алессио, до прибытия послов ты свободен.

Поворачивая за угол коридора, она обернулась – и все-таки успела заметить его улыбку.

А вечером Рене, сама не зная почему, опять пришла на террасу. И сразу увидела темную тень у дальнего края перил.

На этот раз слуга принес не вино, а молоко, холодное и белое, как лунный свет.

С того вечера их странные посиделки вошли в привычку. Днем алый плащ Алессио расстилался по бархату ступеней трона, и Рене украдкой поглядывала на него, прежде чем огласить вслух принятое решение. Пока вроде бы не ошиблась ни разу.

А ночи были все еще душные, в саду стрекотали кузнечики, теплый ветер приносил запах воды, луна росла, приближая полнолуние. Созвездия Змеи и Сердца сияли бриллиантовой осыпью, сближаясь медленно и неостановимо.

Рене говорила себе, что должна позаботиться о своем подданном – раз уж ему нельзя спать больше шести часов. Что на самом деле влекло ее на террасу ночь за ночью… королеве вовсе не обязательно рассуждать о таких мелочах.

О чем они беседовали? О море, о старых сказках, о магии, фиалках, цикадах, законах, предрассудках и суевериях, пиратах, лунном свете, архитектуре, философии, мистике, котах и бабочках, о будущем и немного о любви… С Алессио было не скучно. Он многое знал и не брался судить о том, о чем не имел представления. Умел рассмешить, умел замолчать в нужный момент.

Рене, правда, искренне недоумевала, как ему удалось дожить до таких лет, будучи практически не приспособленным к существованию.

– Моей матери лекари говорили, что я непременно умру, не достигнув десятилетнего возраста, – улыбнулся в ответ Алессио. – Думаю, они немного ошиблись, правда?

А в одну из таких ночей он вдруг спросил, как спросил бы о погоде:

– Зачем на самом деле нужна должность Ошибки?

Рене удивленно подняла глаза – примостившись, по своему обыкновению, на пуфе, Алессио смотрел в темноту за перилами. Небо затянули тяжелые тучи, луна пропала.

– Прости, что ты сказал?

– Зачем на самом деле нужна моя должность?

– Чтобы напоминать о важности принятия правильных…

– Ваше величество, – мягко прервал Алессио. – На самом деле.

Рука дрогнула, и королева поспешно вернула бокал на столик.

– Все мои предки…

– И многие из них обращали внимание на чучело в красном на ступенях трона?

– Алессио! Ну… положим, ты прав, но должность Ошибки – это традиция, как… как осенние костры или ледяные городки зимой на Вилин! Так принято…

– Хорошо. Зачем это изначально понадобилось Роберту Первому?

– Я… я не знаю… так исторически сложилось…

– Исторически, – повторил Алессио и потянулся сорвать листок с нависшей над террасой ветки. Кружева манжеты разошлись, и Рене увидела свежий ожог на запястье.

– Откуда это у тебя? – Она была рада уцепиться за любую тему, лишь бы не говорить правду.

– Вы мне рассказывать не хотите, – как-то по-детски обиженно отозвался он. – А почему я должен?

– Не хочешь – не говори.

Он все-таки сорвал яблоневый лист, опустился обратно на пуф, вертя его в длинных пальцах.

– Ваше величество… обещайте, что никому не скажете.

– Слово королевы!

– Я хочу… я пытаюсь сделать Убежище любви.

– Что?

– Талисман… это я его так назвал, «убежищем». Это вещь, которая спасала бы тех, кто любит, от беды. Там, где я жил в детстве… рядом жила одна семья. Старики… он заболел, а денег на лекарство не было. Умер у нее на руках, она – следом, через два дня. А потом еще у нас был сумасшедший, его при храме на цепи держали. У него жена в море утонула… и я подумал – талисманы ведь обычно заряжают от какой-то силы, от ненависти, например, а если создать талисман, который можно было бы зарядить силой любви, чтобы, когда случится несчастье, он отдал эту силу обратно и спас владельца – вот это было бы здорово, правда?

– Правда… – медленно кивнула Рене. – И… у тебя получается?

– Пока не очень. – Алессио поднес листок к глазам и внимательно вгляделся в него. – Это очень сложно, а я еще ученик. Кажется, я понял принцип, по которому талисман должен работать, – но воплотить его пока не выходит… Здесь нужны не только слова, нужно что-то еще… Дайте руку, ваше величество.

«Прикосновение к руке королевы – особая милость, и не следует раздавать ее неосмотрительно, ибо…» К черту этикет. Рене, склонившись с кресла, протянула ладонь.

Алессио дотронулся до ее запястья самыми кончиками пальцев. На несколько мгновений они оба замерли. Рене совсем близко видела его лицо – сосредоточенные зеленые глаза, тонкий, почти незаметный шрамик на левом виске, выбившуюся из хвоста темную пушистую прядь…

– Ну вот, – неожиданно Алессио резко выпрямился. – Опять не вышло!

– Что не вышло? – Рене торопливо откинулась назад, на спинку кресла.

– Талисман… – Он бросил лист яблони на пол террасы. – Нужно еще работать.

– Так ты пытался… – Рене, не веря своим глазам, смотрела то на листок, то на медленно краснеющие скулы своей Ошибки. – Ты пытался…

– Я просто проверял формулу! – Алессио отвернулся к перилам.

– Вот как. Что ж, я так и…

На террасу ворвался порыв ветра, в лицо королеве пахнуло тлетворным, влажным жаром. Дыхание перехватило – она закашлялась до слез, а ветер стих так же внезапно, как и налетел. Фонарь на углу стены погас. Из сада медленно наползала тьма.

– Алессио… – позвала Рене. – Где ты? Ты здесь?

Ответом ей было молчание.

– Алессио!

Она ничего не видела – черное облако обвилось вокруг тела, прильнуло к глазам.

– Алессио! Стража! Стра-а-а-жа! Владыка Всемилостивый, да хоть кто-нибудь, помогите!!!!

Голос захлебнулся в темноте.

– Туччо… – прошелестело откуда-то сбоку.

Ледяной ужас полоснул сердце. Все было словно в кошмарном сне.

– Туччо, друг мой…

– Владыка Всемилостивый, спаси и охрани, руку свою дай мне, дабы могла я выйти из тьмы и…

Тьма душила. Рене попыталась вскочить – но ноги не слушались, и она оказалась на полу. Отчаянно хотелось вдохнуть воздуха, но его больше не было – только влажный жар… Внезапно пальцев левой руки коснулась легкая прохлада. Рене судорожно стиснула подвернувшийся яблоневый листок, смяла в ладони…

– Владыка… Владыка Всемилостивый, спаси и охрани, руку свою дай мне, дабы могла я выйти из тьмы, и отстрани от меня тварей нечистых, и позволь дочери своей увидеть вновь свет…

– Ваше величество! Ваше величество, где вы?!

– Рене! Рене, отзовись, ты где?!

Вязкое болото тьмы пронзили языки пламени – по саду бежали стражники.

– На помощь! – собрав все силы, простонала Рене. – Сюда…

– Что это было? – Алессио, живой и невредимый, сидел на полу террасы.

– Рене, ты цела? – Аделен, перемахнув через перила, бросился к сестре, обхватил за плечи. – Кто на тебя напал?

– Я… я… уведи стражу. – Королева бессильно рухнула обратно в кресло. – Алессио…

– Со мной все хорошо, ваше величество. Он ничего мне не успел сделать.

– Он? – по тому, как изменился голос брата, Рене поняла – догадался.

– Кого ты видел? – Аделен плеснул в бокал молока и сунул в руки Алессио. – Пей и говори. С самого начала – что здесь случилось.

Алессио, держась за столбик перил, перебрался на свой пуф. Медленно выпил бокал до дна.

– Сначала был ветер. Очень мерзкий, жаркий. Потом наползла тьма. А из тьмы появился призрак.

– Как он выглядел?

– Одежду я не рассмотрел. Что-то… какой-то рваный плащ… Длинная челка, косая, как пиратам рисуют. А глаза… у него не было глаз. Две раны. Он плакал и хотел… обнять меня…

Юноша содрогнулся всем телом и замолчал.

– Он говорил что-нибудь?

– Он звал Туччо, – ответила Рене. – Я слышала.

– Туччо, значит… – протянул Аделен. – А я думал – сказки… выходит, нет.

– Так что это было? – Алессио поднял голову и смотрел прямо на королеву.

– Ты спрашивал, зачем на самом деле нужна твоя должность. – Рене спрятала лицо в ладонях. – Вот за этим – защищать меня от… от проклятия короля Роберта.

– Он придет снова.

– Не обязательно…

– Нет. – Рене прижалась щекой к прохладной поверхности стола. – Я знаю, Аделен, знаю. Он теперь будет приходить, пока не…

– Тише, я понял. – Принц покосился на Алессио.

Тот спал на узкой тахте, подложив под голову папку с записями Энрике Кайрена, одного из придворных магов Роберта.

Рене поднялась, осторожно вытащила папку и заменила ее подушкой.

Втроем они провели в королевском кабинете уже много часов, в который раз тщательно перечитывая все имеющиеся записи тайного архива. Ничего. Никаких зацепок. Похоже, избавиться от призрака можно было, лишь отдав ему то, чего он так жаждет, – королевскую кровь.

– Может быть, стоит пойти в храм? Вдруг Владыка услышит… я готов и в его существование поверить, раз уж проклятие не сказки. – Аделен усмехнулся, но взгляд оставался напряженным.

– Обязательно, – кивнула Рене. – Я пойду в храм и попрошу Владыку о помощи. Чуть позже. А сейчас я хочу побыть одна.

– А он?

– Он же спит. Он мне не помешает.

Когда брат ушел, Рене еще долго сидела неподвижно, глядя в медленно темнеющее окно. Потом аккуратно сложила обратно в тайник все до единой бумаги. Вытащила из стопки чистый лист с гербом Кадены в левом верхнем углу, придвинула чернильницу и начала писать.

– Рене, скоро полночь. – Аделен остановился на пороге.

– Да, знаю. – Королева перед зеркалом поправляла золотой обруч короны. Она успела переодеться в костюм для верховой езды – узкие черные брюки, башмачки на каблуках, золотистую рубашку и жилет бежевого бархата.

– Ты куда-то едешь?

– Нет, едешь ты. Полагаю, к завтрашнему утру мне понадобится новая Ошибка.

– Рене! – Аделен не верил своим ушам. – Как ты можешь…

– Я ничего не могу сделать, следовательно, не имеет смысла рыдать и бить себя в грудь. Алессио умрет, его место займет другой человек, которого ты привезешь к утру.

– Я не поеду!

– Это приказ. – Рене обернулась. – Ты мой подданный, изволь выполнять.

– Но ты…

– Со мной ничего не случится. Призраку нужно время, чтобы понять, что его снова обманули. К этому времени ты вернешься, и я опять буду в безопасности. Я прошу тебя, Аделен. – Серые глаза королевы смотрели твердо и спокойно. – Прошу тебя – поезжай. Привези мне новую Ошибку. От этого зависит жизнь нашей страны.

– Хорошо. – Принц пожал плечами. – Если ты так решила…

– Да, я решила так.

Проследив из окна кабинета, как Аделен в сопровождении охраны выезжает за ворота, Рене подошла к все еще спящему Алессио и тронула его за плечо.

– Что случилось? – Он сразу же открыл глаза, тревожные, точно море перед грозой.

– Пока ничего, – улыбнулась королева. – Но я не имею права требовать такой жертвы. Я позову мага, он освободит тебя от клятвы, и ты сможешь уйти… если хочешь.

– Я не хочу. – Алессио поднялся с тахты. – Ваше величество, не бойтесь – я уверен, сегодня ничего плохого не случится.

– Посмотрим. Что ж, тогда идем в храм. Я еще не попросила о помощи Владыку.