Текст книги "Любовница Его Величества (СИ)"

Автор книги: Елена Звездная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

– Начинайте, – снисходительно позволил князь Арнар, – а у нас с леди Катариной сегодня свадьба. И я никому не позволю нарушить церемонию.

– Отец, князь, – Гарсан вновь поднялся, примирительно подняв руки, – мы ждали нападения все эти месяцы, но ожидание войны не должно омрачать праздника, который соединит сердца. Катарина, я помогу тебе с сообщениями.

– Я тоже, – поднимаясь, произнес Арнар.

Сопровождаемая братом и любимым Катарина покинула собрание и поспешила наверх.

В ее семье лишь отец был против брака с князем Арнаром, и не считал нужным скрывать этого. Отцовское благословение, так необходимое для помолвки, Ранаверн получил лишь после прямой угрозы, что не отпустит Катарину. Тогда барон сдался, но выставил условие – со дня помолвки до дня свадьбы должны пройти положенные полгода. Снежный барс метался по замку, едва не рыча от ярости, но согласие был вынужден дать. И Катарина, нежная и любимая Кати, которая отвечала страстью на его страсть, любовью на его любовь, покинула его на долгие месяцы.

Поднявшись на второй этаж, Кати вошла в кабинет отца, направилась к столу, но дойти ей не дали. Игнорируя возмущенное: «Э-э-э, князь» от Гарсана, Ранаверн сжал Катарину в объятиях и нежно поцеловал. Нежным поцелуй перестал быть уже через мгновение, а Кати и сама отвечала с не меньшей страсть.

– Э, леди, лорд, что вы себе позволяете? – попытался возмутиться Гар, но на губах его уже была снисходительная улыбочка и барон поспешно запер за собой двери, давая влюбленным возможность побыть наедине.

– Катарина… – этот стон Ранаверна сказал ей больше, чем все те сотни писем, которые он присылал. – Мы все равно поженимся сегодня, ты слышишь?

– Да, – Кати с трудом дышала, а зеленые глаза снежного барса уже затуманились от страсти и девушка, не отрывая взгляда, в ответ на его невысказанный вопрос, прошептала, – Да…

Его полный ликования стон и Ранаверн прижал ее к стене, глядя совершенно пьяными, восхитительно бездумными глазами. И снежный барс ринулся в атаку, целуя, целуя и снова целуя… В лицо, губы, глаза, нос, скулы, шею, покрывая каждый кусочек ее тела ласковыми, дразнящими, зажигающими кровь поцелуями. Катарина задыхалась от переполняющего ее желания, словно с каждым его прикосновением что-то невыразимо рвалось навстречу, что-то желало его люби, и она не могла больше выносить этой пытки.

– Я… я… Ран, Ран!.. – простонала девушка.

Но его рука, такая нежная и требовательная одновременно, уже вторглась под шелковые юбки, несмело касаясь того, что так недвусмысленно требовало продолжения, и он не стал сдерживаться.

– Ты, – простонал Ранаверн, врываясь в ее тело, – моя… моя! Катарина!

Их взгляды встретились. Он видел в них отражение собственных чувств и своей страсти, и врываясь в нее снова и снова, Ранаверн сходил с ума, моля всех богов лишь о том, чтобы их не прервали. И лишь когда Катарина выгнулась навстречу, на мгновение прикрыв глаза, он позволил волне наслаждения захлестнуть и себя, бессвязно шепча ее имя.

– Если есть на свете чудо, то это ты, – выдохнул князь, прижимая к себе обессилившую после произошедшего девушку.

– Мне не хватало тебя, – с трудом восстанавливая дыхание, шептала Катарина, – мне так не хватало тебя… Ранаверн…

– Кати, – его счастливый смех ласковый шепот. – Никому не отдам тебя, моя Кати!

Оправив ее одежду, князь Арнар подвел Катарину к столу и сев на стул, усадил девушку на колени, ласково обнимая, словно не мог позволить ей ни секунды находиться вдалеке. Катарина обняла его и положив голову на плечо своего мужчины, чувствовала себя самой счастливой на свете.

– После свадьбы увезу тебя в замок и больше никогда не отпущу, – мечтательно протянул князь, зарываясь лицом в ее волосы цвета темной карамели.

– Надеюсь, свадьба все же будет, – с грустной улыбкой прошептала Кати.

– Даже не сомневайся, – уверенно произнес ее снежный ирбис.

В коридоре послышался спор, затем недовольный голос барона ассер Вилленского:

– Гарсан, ты здесь?

– Да, отец, вышел за… за почтовыми голубями, Кати отправила. А-а-а… князь давно ушел, проводил нас до библиотеки и ушел.

– Вот как… Так поторопись!

Катарина спрыгнула с колен князя, начала испуганно поправлять одежду.

– Я спрячусь, – шепнул князь, и она радостно кивнула.

Когда дверь отворилась и вошел отец, Катарина старательно выводила буквы, словно прилежная ученица.

– Ты одна? – хмуро спросил барон.

– Гар скоро вернется, – не поднимая головы, ответила девушка.

– Это хорошо, – отец сел на край стола, – значит, мы сможем поговорить. Катарина, откажись от этой свадьбы!

Судорожный вздох, из-за которого пришлось прервать написание и уверенное: – Нет!!!

Ассер Вилленский гневно смотрел на упрямую дочь. Тихо выругался и продолжил:

– Дариан не позволит тебе жить спокойно! Раз за разом он будет отправлять убийц и рано или поздно тебя убьют!

За окном послышался смех – гости развлекались, вдалеке слышалось ржание лошадей, в коридорах все так же царила предсвадебная суета, и разговор о смерти казался столь нелепым.

– Отец, мы уже говорили об этом. Я не изменила своего решения тогда, не изменю и сейчас! – Катарина встала, подошла к окну, вглядываясь в горизонт, – Как же вы не понимаете, я люблю Ранаверна! И я… перенесла так много боли… грязи… унижений! Я хочу быть любимой и счастливой, а вы!..

Барону было больно, но в душе он смирился с позором дочери, смирился настолько, что был готов принести ее в жертву снова… Как тогда, отдавая во фрейлины Ее Величества.

– Нам нужно чтобы империя Ратасса была… несколько более заинтересована в обеспечении нашей безопасности, – медленно произнес ассер Вилленский.

В первые несколько секунд Кати показалось, что она ослышалась! Повернувшись к отцу, она с удивлением взирала на того, кто казалось, был более всех рад ее спасению, а теперь…

– Вы предлагаете МНЕ лечь под императора Хассияна?! – в ужасе воскликнула Катарина.

– Зачем так грубо, – барон недовольно поморщился, – достаточно того, чтобы он был заинтересован в тебе.

Она в ужасе смотрела на отца, который старательно отводил взгляд, а затем начал говорить быстро и отрывисто:

– Елизавета мила, но у нее нет твоего обаяния да и ума тоже. А сейчас Ортанон в опасности и мы будем сломлены рано или поздно, ты должна это понимать. Все эти договора хороши лишь на бумаге, а на деле наши соседи и пикнуть не посмеют, когда Дариан сотрет нас с лица земли. Ранамир на обман смотрел сквозь пальцы, его сын не чета отцу. Два с лишним года назад, только волшебным, удивительным образом казни не коснулись нашей семьи, а вот с другими заговорщиками Дариан не церемонился…

– Отец, – не сдержавшись, воскликнула Катарина, – потому что мне пришлось заплатить за вашу ошибку! Мне! А ведь мне было всего пятнадцать, отец! Да вы хоть понимаете, чем для меня это обернулось?

– Катарина, – резко осадил ее барон, – это дело прошлого. Сейчас ты нужна своей семье!

С тихим стоном она села на подоконник, в ужасе смотрела на того, кто дал ей жизнь, и уже забыв, что они не одни в кабинете, в отчаянии прошептала:

– В ту ночь Дариан поставил мне условие – или я стану его любовницей, или он казнит Гарсана за измену короне… Я не могу передать словами всю ту боль, что терзала мою душу в ту ночь, когда я должна была принести в жертву свою честь, ради спасения своей семьи! Но все оказалось хуже, чем просто бесчестье, отец! Дариан разорвал не только мою душу, но и мое тело! Несколько дней кровь не останавливалась! Я не спала от невыносимой боли, и спасение приходило лишь с потерей сознания! Я с трудом вставала, а ведь мне приходилось скрывать свое состояние от всех, отец! Столько боли, за что?!

Слезы невольно хлынули из глаз, но даже слушая все это, барон не отрывал от дочери взгляда. Затем устало произнес:

– Я понимаю, как тебе было тяжело и…

– ВЫ НИЧЕГО НЕ ПОНИМАЕТЕ!!! – Катарина обхватила плечи руками, – Ничего! Вас никогда не насиловали, а меня два с половиной года! Почти каждую ночь! Я ненавижу рассвет, потому что в это время Дариан всегда просыпался и кошмар начинался снова! А ведь я даже не могла покончить с собой, ведь в этом случае Дариан пообещал взять Елизавету!

На последнем предложении ее голос упал до шепота… Отец смотрел на дочь, осознавая сказанное, и хмуро произнес:

– Мне искренне жаль… я не хотел, чтобы так вышло. Но сейчас необходимо чтобы ты привлекла внимание императора Хассияна!

– Убирайтесь… – обессилено прошептала девушка. – Что?!

– Убирайтесь!!! – Катарина встала, гневно посмотрела на того, кто был ей так дорог, – Да простят меня боги, но… я отрекаюсь от вас, отец!

– Что? Да ты хоть понимаешь что говоришь, девочка?

– О, да, – Кати вытерла слезы, – я понимаю! Я более чем понимаю! И… Елизавета поедет со мной в Гаору!

– Гаору?! – переспросил барон. – Да что ты знаешь о князе Арнаре, кроме того что он спас тебя, Катарина?! Что знаешь ты о том, кто рос при дворе Лассарана и был первым во всех извращенных забавах наследного принца?! Не одна и не две девы бросались на меч после ночи с ним! Об этом подумай! Ты действительно полагаешь, что Ранаверн рыцарь не белом коне?! Он ублюдок, Катарина! И поверь, скрывать свое истинное лицо долго не сможет!

– Да как вы смеете порочить имя человека, который…

– Дочь моя, – гневно начал барон.

– Я вам не дочь! – прервала его Катарина, – С дочерью так не поступают! Вы предали меня, отец! Предали тогда и собираетесь предать снова! Мне искренне жаль, что я провела полгода здесь, вместо того чтобы быть с любимым человеком. И по поводу свадьбы – с вашего благословения или нет, но свадьба состоится… Ибо я более не желаю быть жертвой на алтаре ассер Вилленских! И не сомневайтесь, что о нашем разговоре я расскажу Гарсану! Пусть знает, какой жертвы от него может потребовать бездушный отец!

– Ты не посмеешь… – прошептал бледнеющий барон.

– О, нет, – Катарина усмехнулась, – та глупая наивная девочка, которая верила в честь семьи и высокие идеалы погибла два с лишним года назад, когда ее во имя спасения этих самых идеалов жестоко изнасиловали. Я устала быть жертвой! И я больше никогда ею не буду!

Рука барона невольно дернулась к кнуту, заткнутому за пояс, но его запястье перехватили, и жесткий голос произнес:

– Слушаю вас и удивлен лишь одним фактом – как у такой мрази могли вырасти столь чудесные дети? – барон обернулся и теперь смотрел в пылающие гневом глаза князя Арнара, – Вы чудовище, лорд!

– Что вы здесь делаете? – выдернув руку, хладнокровно вопросил ассер Вилленский.

– Слушал вашу беседу, – не менее хладнокровно ответил князь, и, обращаясь к Катарине, – любимая, я понимаю, что сейчас ты не настроена на торжество, но, жизнь моя, ступай и собирай вещи. Мы обвенчаемся немедленно, после чего покинем родовой замок ассер Вилленских. И клянусь небесами более ты сюда не вернешься!

Кати молча покинула кабинет отца, князь вышел вслед за ней. И ни один из них не заметил бледного Гарсана, который стоял за дверью.

* * *

– Я всегда буду любить тебя, – уверенно произносил князь, держа ее руку перед алтарем, – клянусь светом и тьмой, душой и сердцем, верой и честью – отныне ты моя жизнь, мой дом, моя судьба и мой свет!

– Я всегда буду любить вас, супруг мой, – с легкой улыбкой произносила свою часть клятвы Катарина, – почитать и уважать, верить и подчиняться, боготворить и ценить!

Катарина, в роскошном белоснежном платье, сверкающей алмазной диадеме и тончайшем шелковом покрове казалась спустившимся с небес ангелом и глядя в преданные глаза, князь понимал что сдержит каждое слово своей клятвы.

Барон ассер Вилленский к искреннему удивлению Катарины все же присутствовал на бракосочетании и в благословении не отказал, впрочем, ответ этой загадки знал князь, которому удалось переговорить с неестественно бледным и решительным Гарсаном.

А с наступлением сумерек корабль отплыл, увозя спящую в нежных объятиях супруга Катарину, в далекую Гаору.

* * *

В предрассветных сумерках показался одинокий корабль. Алиссин, стоя на палубе с подзорной трубой в руках, с усмешкой следила за своей жертвой. Все партии были розданы, все участники готовились сыграть свою роль, а королева… королева ожидала загнанную жертву.

Вдали грохотали пушки, уничтожая сопротивление порта Ортанона, два пиратских корабля гнали парусник к острову Вегер, где Алиссин вдали от военных действий и ожидала свою кареглазую любовь.

Спустя несколько часов, королева в форме матроса, легко шагала по захваченному кораблю.

Матросы и офицеры Ортанона, ожидали Ее Величество связанные, стоя на коленях. Так же на коленях рыдали и пытавшиеся спастись дворяне, среди которых были в основном женщины и дети.

– Мои дорогие подданные, – не скрывая издевки, поприветствовала их Алиссин, – кто из вас ассер Вилленские?

Под пристальным взглядом улыбающейся королевы поднялись женщина и юная девушка… улыбка королевы померкла. Женщина стояла гордо и в этой леди чувствовалась сила Катарины, а вот девушка…

– Где Кати? – хрипло спросила Алиссин.

Баронесса ассер Вилленская гордо вскинула подбородок и ответила:

– Этого вы никогда не узнаете!

Хищная усмешка королевы показала всем дворянам, что в Шарратасе чудовищно жесток не только король.

– Эту, – Алиссин указала на Елизавету, затем посмотрела на своих воинов, – ты, изнасилуй ее!

Солдат, изуродованный шрамами мужчина средних лет, усмехнулся и направился за девушкой. Элиза попыталась отбежать, но ее схватили, передали мучителю и солдат удерживая визжащую и выдирающуюся баронессу, понес ее к откровенно наслаждающейся Алиссин.

Бросив девушку под ноги королеве, солдат потянулся к ее юбкам.

– Стоять! – спокойно произнесла Алиссин, пристально глядя на баронессу, – сама скажешь или мне твою младшенькую в качестве развлечения стражникам отдать? А?

Баронесса ассер Вилленская стояла закусив губу и так напомнив королеве любимую фрейлину, с трудом женщина заговорила:

– Я скажу, но при условии, что вы отпустите Елизавету и…

– Ха-ха, – прервала ее королева и безжалостно добавила, – ты мне все скажешь! Вопрос лишь в том, сделаешь ли ты это до того как мы все здесь славно развлечемся, или после этого. Выбирай!

Глядя на рыдающую Элизу, мать сдалась:

– Княгиня Катарина Арнар покинула Ортанон три дня назад, сразу после свадьбы… К моему сожалению мы не вняли ее просьбам и вот теперь…

Баронесса осеклась, едва осмелилась поднять глаза на королеву. Алиссин была бледна настолько, что казалось даже голубые глаза стали светлее, и взгляд взбешенной королевы был направлен вдаль…

– Ранаверн! – Алиссин словно сплюнула это имя, а затем вернулась в реальность и осмотрела сжавшихся от ужаса дворян. – Вилленских на мой корабль! Женщин и детей из дворян на «Лассарн», они станут заложниками. Офицеров и матросов передать пиратам, они заслужили, – жестокая усмешка, – и те и другие заслужили. Всех мужчин аристократов старше пятнадцати за борт!

И развернувшись покинула корабль, не желая слышать криков осужденных, но один крик ее все же остановил.

– Вы не ведаете что такое жалость! – кричала молодая женщина с ребенком, которую отдирали от связанного молодого аристократа.

– Жалость? – Алиссин приподняла бровь. – Вы посмели предать своего короля! Вы предали корону! Но если вам так хочется моей жалости, – королева улыбнулась, – я могу сохранить жизнь вашему супругу, если за борт со связанными руками отправитесь вы. Ну как, моя дорогая, готовы ли вы испытать мою… жалость?

Женщина опустила голову, прижимая ребенка к груди.

– Вот и ответ, – королева взглянула на Элизу, – я ведь добрая, правда? Девушка, которую испуганно обнимала мать, кивнула в ответ.

– Не слышу! – капризно произнесла Алиссин.

– Вы… вы очень добрая, Ваше Величество, – холодея от ужаса, прошептала девушка.

Усмехнувшись, Алиссин направилась к сходням. Молодой мужчина с серьгой в правом ухе, радостно осклабившись, помог королеве спустится, и Ее Величество наградила его улыбкой. «А Дариан считал, что я не сумею договориться с пиратами, – думала гордая львица, возвращаясь на свой корабль. – Я и вдруг «не сумею!».

* * *

Алиссин стояла у окна, рассматривая пылающий порт Ортанона – княжество не продержалось и суток. Допив вторую бутылку вина, королева прицельно выбросила ее за борт, и потянулась за третьей.

– Пьешь в одиночестве? – Дариан уверенно входил в каюту, – Это не радует!

– Увы, – не глядя на супруга ответила королева, – моя кареглазая радость покинула Ортанон за несколько дней до нашего прибытия, но это не самая плохая новость…

– Прости, – прошептал Дариан.

– Нет! – Алиссин развернулась, взглянула в его синие глаза, – Ты клялся, что вернешь ее, и вот… ее нет!

Дариан забрал бокал с вином из ее рук, выпил до дна и вышвырнул кубок в окно.

– Да, она стала женой Ранаверна! Я знаю! Мне тоже больно!

– Тебя пожалеть? – с насмешкой поинтересовалась Ее Величество.

– Нет, не стоит, – король позволил себе жестокую усмешку, – но… я разрешу тебе посмотреть…

Королева не успела ответить, как дверь каюты распахнулась и двое из личной охраны Его Величества, втащили упирающуюся Элизу.

– Свободны, – рыкнул Дариан и стражники исчезли за дверью, оставив испуганную девушку. – Итак… еще одна ассер Вилленская… Если я помню верно, то ты… Елизавета. Я прав?

Дрожащая от ужаса девушка отступила, едва король шагнул к ней. Охота началась. Рывок и Элиза забилась в его руках, едва не моля о пощаде, но Алиссин испортила всю игру:

– Мой король, – Дариан, уже целующий шею новой жертвы, нервно обернулся, и глядя в глаза супругу, королева уверенно произнесла. – Ты ее не тронешь!

– Почему? – прорычал Дариан.

Тихий смех и почти ласковое:

– Потому что если причинишь вред, хоть одному из Вилленских, я тебя убью!

Остолбенев, король выпустил из рук рыдающую Элизу и медленно подошел к королеве:

– Жена моя, – его голос был хриплым, – повтори!

– Зачем? – его гордая львица была убийственно спокойна, – я сказала вполне отчетливо, и, судя по вашей реакции, мой король, вы все расслышали. Девчонка и ее мать отправляются в Шарратас, а ты обязан донести эту информацию до отца и братьев. Пусть сделают то, чего я так сильно хочу!

Чуть наклонившись, Дариан обвел ее губы большим пальцем, и хрипло спросил:

– Не слишком ли много вы себе позволяете, моя королева?

– Мы обсудим данный вопрос, – она поймала его палец губами и чуть прикусила, затем продолжила, – в приватной обстановке…

– А разве вам уже можно… позволить себе приватную обстановку? – удивленно вопросил король.

– Со дня рождения малышки прошло сорок дней, Дарри, мне уже все можно. Я проведу девчонку.

Поднявшись с подоконника, Алиссин подошла к Элизе, схватив ее за плечо, вывела в коридор и подтолкнула вперед. За своей королевой тут же последовали четверо охранников – Алиссин не желала быть уязвимой.

– Ты светлее Катарины, – задумчиво произнесла королева, когда в ночи раздался отчаянный женский визг, – но тоже миленькая…

В Ортаноне победители праздновали победу, но на кораблях соблюдалась строжайшая дисциплина. И тем прискорбнее был тот факт, что баронесса ассер Вилленская подверглась нападению двух матросов, которые с насмешками и, не опасаясь наносить удары, сейчас раздевали женщину.

– Великолепно! – Алиссин улыбалась, но глаза ее были похожи на две застывшие льдинки. – А разве я позволила?

Матросы замерли, в отчаянии глядя на королеву и оба встали на колени – здесь уже знали, на что способна Ее Величество в гневе.

– Убить!

И две тени метнулись, чтобы прервать жизни тех, кто осмелился нарушить королевское распоряжение. Зевнув, Алиссин отдала второй приказ:

– Тела повесить за бортом!

Дождавшись, пока ее телохранители выволокут оба трупа, королева шагнула в каюту, вольготно устроилась на кресле, переводя взгляд с одной Вилленской на другую.

– Вас не тронут, – насмешливо произнесла королева, – и вы под моей защитой… пока! Пока я не получу того, что мне нужно!

Баронесса, прикрываясь остатками платья, вытерла слезы и, пытаясь говорить с достоинством, спросила:

– Чего вы хотите?

Хитрая усмешка и королева поднялась:

– Ваш муж и сыновья живы, баронесса ассер Вилленская, живы благодаря мне. И над вами не надругались, тоже благодаря мне. И вашу дочь не обесчестили… угадайте благодаря кому. Умейте быть благодарной, баронесса! За сим оставляю вас, леди. Вас более не побеспокоят!

Глядя вслед прекрасной королеве, мать и дочь с ужасом думали о будущем…

* * *

«Катарина, Ортанон захвачен. Меня, отца и Рассана держат под домашним арестом. Но самое ужасное, что матушка и Елизавета не сумели спастись. Нам стало известно, что они вместе с королевской четой вернулись в Шарратас.

Мне больно говорить тебе об этом, но нас предали! Маерс и Декарам не посмели выступить против Шарратаса, пираты встали на сторону короны. Ты нужна нам, Кати, мне нужна.

Гарсан, барон ассер Вилленский».

Князь Арнар лениво перечитал послание повторно и аккуратно сжег его над свечой. Завершив уничтожение, резко поднялся и, напевая, направился к любимой.

Катарина сидела у аптекаря и слушала княгиню Арнар.

– Это трава Аллета, позволяет лечить легкие простудные заболевания, в виде настойки снимает головную боль. Записывайте рецепты!

Это было древнее правило – женщины рода Арнар обязаны были уметь лечить, поэтому Катарине приходилось днями напролет изучать травы и их применение. За несколько месяцев ее жизни в замужестве, девушка исписала не одну тетрадь, а свекровь все не унималась.

– Как себя чувствует моя возлюбленная? – Ранаверн входил в кабинет матери уверенно, и, подойдя, нежно поцеловал уставшую Кати. – Любовь моя, возможно на сегодня стоит прекратить?

– Ранаверн, – вмешалась княгиня Надия, – ты же сам просил отвлечь Кати от грустных мыслей…

Вздрогнув, Кати посмотрела на снежного барса и тихо спросила:

– Сведений из Ортанона нет?

– Любимая, – он взяв ее за руку, поднял со стула, – отсутствие плохих новостей, уже само по себе новость хорошая!

– Да, ты, несомненно, прав и все же…

– И все же не стоит думать об этом, – мягко произнес ирбис, и обращаясь к Надии, – Матушка, надеюсь, вы нас простите?

Женщина кивнула, и князь вывел Кати в коридор, уверенно направляясь в спальню.

– Ранаверн, – осознав, куда ее ведут, Катарина остановилась, – Ваше желание стать отцом мне понятно, но супруг мой, неужели ваши желания столь неуемны?

– Возможно, я просто желаю провести время с моим кареглазым ангелом, – невозмутимо парировал князь, подхватывая ее на руки.

– Возможно и так, – согласилась Кати, – но как-то верится с трудом, мой князь. Тихий смех и спокойное:

– А королю ты не отказывала…

Катарина сжалась как от удара, побледнела, но ответить не решилась. За те два с половиной месяца со дня их свадьбы, Арнар все чаще вспоминал о ее унижении. Он не винил ее, не осуждал, но стоило проявить хоть малейшее неповиновение, и он хлестал насмешками как плетью.

Словно не замечая ее молчания и ее реакции, Ранаверн легко взбежал по ступеням, все так же удерживая свою ношу, и пройдя по сумрачным переходам, освещаемым лишь горящими факелами, ногой распахнул двери в свою спальню, которая стала их общей. Среди людей их круга подобное было нонсенсом. Все правила приличия обязывали супругов спать в разных спальнях, комната, которую готовили для Катарины, располагалась дальше по коридору, но князь решил иначе.

Внеся жену в спальню, он аккуратно уложил Кати на простыни, и принялся расшнуровывать ее платье.

– Дорогой, – попыталась остановить его Катарина, – вы же знаете… что сегодня я не могу и…

– И? – не прерывая своего занятия, осведомился князь.

– Ранаверн, прошу вас… не сегодня… – Кати испуганно следила за супругом.

– Почему? – словно не понимая ее намеков, продолжал допытываться князь.

Катарина остановила его руку, нахально задирающую ее юбки и умоляюще воскликнула:

– Но вы же знаете, что у меня женские недомогания!

Отбросив ее руку, князь ловко избавил супругу от платья. О ее недомоганиях он знал, но если в прошлый раз в эти дни он отбыл на охоту, то сейчас отступать был не намерен. Разглядывая напуганную Катарину, в нижней сорочке и юбке, на которой проступили красные пятна, князь испытал дикое желание.

– Ты сводишь меня с ума, Катарина, – хриплое признание и затуманенный взгляд зеленых глаз снежного барса, – То, как ты говоришь, двигаешься, и даже ешь… вызывает дикое неконтролируемое желание обладать! Но когда ты сопротивляешься… я схожу с ума! И мне уже все равно есть у тебя недомогания или нет, день сейчас или ночь, может нас кто-то увидеть или нет… Я безумен, Кати, и моим безумием стала ты!

Девушка вздрогнула и попыталась отползти, потому что с каждым днем князь менялся все сильнее. И все чаще она вспоминала сказанное отцом, нехотя признавая что барон был прав…

– Ранаверн, – простонала Катарина, – я люблю вас, и я ваша сердцем и душой, но ваша одержимость пугает меня!

– Любишь? – недоверчиво спросил Арнар, и глаза его чуть прищурились. – Тогда поцелуй меня, Катарина.

Он стоял на постели на коленях, и пристально наблюдал за ней. Кати поднялась, испуганно посмотрела на свою испачканную юбку, но возразить не посмела. Легкое касание к его лицу и полный нежности поцелуй, на который князь ответил приказным:

– Ниже!

Удивленно взглянув на супруга, Катарина поцеловала его шею, и вздрогнула услышав:

– Еще ниже!

Девушка отпрянула, в изумлении глядя на супруга, но князь лишь издевательски ухмыльнулся, и пристально глядя на Кати, расстегнул пояс.

– Ну, что непонятного я сказал?

– Вы… – Катарина слезла с кровати, гневно глядя на мужа, – Вы с ума сошли! Ни один лорд не потребует подобного от леди! Тем более от супруги!

Хищная усмешка и спокойное:

– Значит, Дариана ты так не ласкала… – Нет!!!

– Но ты отчетливо осознала, чего я желаю, значит, видела подобное, так? – Катарина побледнела, и Ранаверн продолжил. – О, да… Алиссин знает, чего желает мужчина и умеет доставлять удовольствие… Впрочем, сейчас не об этом. Иди ко мне, Катарина!

Отрицательно покачав головой, Кати сделала шаг назад, уже планируя выбежать в коридор.

– И куда вы направились, княгиня Арнар? – крик Ранаверна заставил вздрогнуть. – Ты моя жена! Я твой муж и повелитель, Катарина! Я имею право тебя высечь кнутом в случае неповиновения! Я имею право избить тебя, и никто не посмеет помешать мне, ибо став твоим мужем я в праве казнить или миловать!

Она вздрагивала от каждого его слова, не в силах поверить в услышанное. Жены являлись собственностью мужей, и это было прописано в законах каждого государства… Равноправие было лишь в племенах на востоке, а в их мире мужья могли безнаказанно убивать жен и нередко жестоко избивали кнутом собственных детей, порой до полусмерти… Право сильного соблюдалось даже в семьях, но живя в Ортаноне Кати избежала подобного, в их княжестве женщин чтили.

– Мне казалось… что ты меня любишь, – простонала Катарина. – Не заставляй даже думать о том, что ты подобен Дариану.

Арнар замер. Лаандан! Действие порошка закончилось, а новую порцию он так и не сумел получить – Алиссин постаралась. И все же на днях ему должны были доставить столь желанный дурман, и тогда Катарина вновь будет принадлежать только ему, вся, без остатка. Хотя, Ранаверн был вынужден признать – ему нравилось подчинять молодую жену. Нравилось чувствовать свою силу, и безумно заводила сама мысль о ее сопротивлении. В чем-то барон ассер Вилленский был прав – князь, как и большинство молодых дворян Лассарана, в душе был безжалостным и жестоким, но в этом Арнар никогда не признался бы даже самому себе. Ранаверн просто знал, что причиняя боль испытывает чуть-чуть больше наслаждения. Но почему-то именно стоны Катарины, причем далеко не стоны наслаждения, обостряли все его ощущения. И сейчас он был намерен наслаждаться ею как можно дольше, прежде чем Кати вновь станет послушной, влюбленной и очень страстной.

– Итак, чему ты там успела научиться от Алиссин? Сегодня ты мне покажешь!

Его слова потонули в рыданиях Кати. Обессилено девушка опустилась на ковер и, не сдерживаясь, рыдала в голос. Несколько минут князь оторопело взирал на супругу, но затем, усмехнувшись, снял рубашку и направился к своей жертве…

* * *

Катарина медленно прошла по дорожке и, поднявшись на зеленый холм, вошла в придорожный лес, направляясь к озеру. Раннее лето радовало буйной зеленью, но девушка, словно не замечала ничего.

– Кати, если найдешь, срывай и корешки, – крикнула ей вслед княгиня Надия.

Устало кивнув в ответ, девушка углубилась в лес, но шла, не замечая ничего вокруг. После той ужасной ночи, князь был нежен и добр, но лишь вне стен их спальни. И за каждым его движением, за каждой улыбкой Кати видела зверя. Жестокого, беспринципного зверя. Столь прекрасного, что трудно было не восхищаться, и вместе с тем столь опасного, что невозможно было скрыть ужас.

– Катарина, ты должна быть смиренной супругой. Каждая жена обязана ставить превыше всего желания мужа, – наставляла ее княгиня Арнар, – Ранаверн любит тебя, и ты должна ценить его чувства и его желания.

– Я боюсь его, – едва слышно отвечала девушка.

– Он молод и влюблен, – княгиня Надия улыбнулась, произнося эти слова, – пройдет время, и ты будешь с тоской вспоминать его страсть, ибо со временем мужчины теряют интерес, это неизбежно.

Время… Утром, целуя ее заплаканное лицо, поглаживая искусанные им плечи, князь прошептал: «Уже вечером, ты будешь вновь любить меня, моя Катарина». Любить?! Она вздрагивала от ненависти, стоило ему прикоснуться. Но страшнее было другое – Дариан не причинял ей боль намеренно, это всегда было лишь следствием его несдержанности, а Ранаверн получал удовольствие от ее мучений. Плети… разные! Кати с ужасом вспоминала момент, когда он впервые показал ей свою коллекцию. Наручники, иглы, ножи… Умение причинять боль, практически не вредя телу Арнар называл своим талантом… Катарина вздрогнула, в очередной раз проклиная свою беспечность – но она сама вручила жизнь в руки Ранаверна! Сама! Словно находясь в каком-то дурмане…

Тихо зашуршали травы, но Кати не обернулась, до тех пор, пока нежная, но от этого ничуть не слабая ладонь, не закрыла ее рот, а знакомый голос торжествующе произнес:

– Попалась!

Она узнала этот голос мгновенно! Стремительно обернувшись, Катарина испуганно прошептала:

– Ваше Величество…

Алиссин, в костюме охотника, с собранными в высокий хвост волосами, победно ухмыльнулась и с нежностью, столь несвойственной этой горделивой львице, произнесла:

– Ну, здравствуй, моя Катарина!

Кати сделала шаг назад, огляделась, и, осознав, что кроме королевы здесь больше никого нет, передумала звать на помощь.

– Но как… и… разве Его Величество…

– Кати, святая наивность, – Алиссин раздраженно закатила глаза, – я в монастыре святой Ниламины… официально. А не официально бегаю вокруг замка уже три дня, и все никак не могу к тебе попасть.