Текст книги "Дети Филонея"

Автор книги: Елена Жаринова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)

Птицы пели так, что саднило сердце. Наташина теплая ладонь лежала в его руке. Он уже брезговал ею, как прокаженной, и стыдился этого чувства. Что бы она ни натворила, она его женщина… Паша представил, как он потихоньку заводит машину, как говорит Наташе на ухо: "Поедем-ка, покатаемся". Шорох шин – и они уносятся по ночной дороге. Денег мало, но на бензин хватит. В Луге живет мамина сестра. Она Корягиных на дух не переносит, она поможет дяде Антону назло. Ведь Наташа его женщина, он должен ее защищать.

Но Родине он тоже должен, без особого энтузиазма подумал Паша. Однако классический конфликт между чувством и долгом не разыгрался в его душе. Чувства не было – ни к Наташе, ни к Родине. Зато было много страха: что скажут родители? Что сделает дядя? Время шло. Потела рука, сжимавшая тоненькие пальцы.

А потом все произошло очень быстро. Подъехала санитарная машина. Папа спросонья кричал что-то басом, всплескивала руками мама. Наташа сопротивлялась и безобразно ругалась. Петька, вернувшийся с гулянки, присвистнув, бочком протиснулся в калитку.

– Господи, осторожнее, она же беременна! – всхлипнула Алиса Станиславовна.

Паша столбом стоял в стороне. Он и забыл о ребенке… А что, если б он так дяде и сказал: "Она – мать моего ребенка!" Хотя, что бы это изменило? И в конце концов, там же не звери, врачи… С ней будут обращаться хорошо.

Исчезая в машине, Наташа бросила ему на прощанье странное проклятье:

– Не в честь Корчагина тебя назвали. В честь Павлика Морозова. Красный галстук себе в ж… засунь!

Причем здесь Павлик Морозов, Паша не понял. Все пионеры-герои смешались еще в школе. Кажется, этот подорвался на мине? Или его повесили немцы?

Машина, включив, мигалку, уехала. Алиса Станиславовна плакала в платок. Борис Андреевич чесал затылок:

– Черт знает что! Завтра Антону позвоню.

Прибежала, кутаясь в шаль, бабуля.

– Что стряслось? Боря, что стряслось?

– Невеста наша в психушку угодила, – радостно сообщил Петюша.

Бабуля ничуть не удивилась и назидательно потрясла пальцем.

– А я вам говорила. Девочка не нашего круга. Чего еще от нее ожидать?

11 мая, четверг

Жарко… Несмотря на открытые окна, в кабинете душно. Десятый класс мучается на факультативе. Пиджаки на мальчишках расхристаны, рубашки расстегнуты почти до пупка. У девочек под жакетами – футболки. Из-под юбок торчат голые коленки. Лучше всех – Лесе Новиковой, она успела сбегать домой переодеться. Красная футболка с открытыми плечами обтягивает взрослую грудь. Короткие иссиня-черные волосы. На шее – толстая золотая цепочка, на запястье – браслет. Она старательно заканчивает конспект.

– А теперь, ребята, записываем вопросы для проверочной работы, – объявила Ульяна. – Первое. Перечислите решения XXIX съезда партии. Второе. Роль СССР в урегулировании ситуации на Ближнем Востоке. Десять минут в вашем распоряжении.

В дверь заглянула Дина Корпонос. Сделала круглые глаза.

– Боже ж мой, ты еще сидишь?! Полчетвертого! Двоечники?

– Факультатив. Готовимся к выпускным.

Дина подошла к столу, оперлась крупными руками. На полной груди качнулась малахитовая подвеска.

– А что это у тебя Новикова вырядилась как на дискотеку? – хищно раздув ноздри, спросила Дина. Она два дня дежурила, боролась с летними нарушениями формы и еще не отошла.

– Да ладно тебе, время-то неучебное, – примиряющее сказала Ульяна. – К тому же они уже взрослые, без пяти минут студенты. Леся вон в университет собирается, на истфак. Хочет преподавать.

Дина хрюкнула. Леся, словно услышав, что говорят про нее, вскинула огромные черные глаза. Покрутила ручку в блестящих губах, потом снова яростно застрочила проверочную.

– Не видать ей истфака как своих ушей, – заявила Дина. – Она же не комсомолка. С такой характеристикой приемная комиссия в ее аттестат и не заглянет. Хотя, если есть хороший блат… Слушай, родное сердце, а что это ты хандришь? – вдруг без всякого перехода спросила она. – Рыдала в учительской…

Ульяна жарко покраснела. Она действительно расплакалась у коллег на глазах. Просто сначала она представила себе Влада в смирительной рубашке. А потом – Лену, хозяйничающую в его квартире. Трудно сказать, какое видение было страшнее…

– Нервы, наверно, – сказала Дина. – Конец года, все на взводе. Я тут одному паразиту тетрадь разорвала в клочья. Полегчало. У тебя тоже, да?

– Нет, – слабо улыбнулась Ульяна. – У меня из-за мужчины.

– Да ты что! – Дина шумно придвинула стул поближе. Она ждала продолжения.

А Ульяна сама была не рада, что проговорилась. С одной стороны, это так естественно – поплакаться подруге в жилетку. А с другой… Ведь здесь, в Реальности-2, у нее не было никакого романа. Получается, что она все придумывает, как сумасшедшая старая дева. Сочиняет про себя любовные истории…

– То-то я смотрю, ты похорошела последнее время. Помолодела лет на десять, – одобрительно оглядела ее Дина.

– Скоро снова постарею, – хмуро усмехнулась Ульяна. – Он меня бросил. Вернулся к бывшей жене.

– И ты из-за этого плачешь? – фыркнула Дина. – Радоваться надо. Получила от мужика сплошные удовольствия, а носки ему пусть стирает жена.

– У тебя все просто, – вздохнула Ульяна. – У меня так не получается.

– А не получается – тогда надо бороться за свою любовь! – провозгласила Дина. Школьники побросали ручки. Дина, нахмурившись, набросилась на них: – А вы что уставились? Все, время вышло! Работы на стол и по домам! Живо, живо! – Дина захлопала в ладоши. – А тебя, Новикова, чтобы я в школе больше в таком дезабилье не видела. Так, кто еще не сдал? Перед смертью не надышишься! Сдаем, сдаем!

Когда последний листочек – криво вырванный из тетради, коряво исписанный, с кучей исправлений – лег на учительский стол, и за последним учеником закрылась дверь, Дина облегченно выдохнула:

– Ф-фу-у! Теперь можно спокойно поговорить. Слушай, я на твоем бы месте явилась к этой сучке, его жене, и сказала: я, мол, беременна от вашего мужа. Представляешь, что она ему устроит? Семейная идиллия продлится недолго.

Ульяну передернуло.

– Жуть какую-то ты говоришь.

– Ах, мы такие правильные! – фыркнула Дина. – Дорогуша! В нашем возрасте мораль и нравственность – непозволительная роскошь. На войне как на войне.

– Любовь не война, – возразила Ульяна.

– А что же? Война полов. И наша женская цель какая? Сдаться на милость победителя!

Ульяна облегченно рассмеялась. Дина прелесть. Она цинична, как старый гинеколог. Она любую драму превратит в скабрезный анекдот. Как хорошо отдать ей на растерзание кусочек своей тоски… Потому что всю неделю с Ульяной происходило такое, о чем никому не расскажешь.

Судьбе иногда присуща изощренная жестокость. Много лет Ульяна носила на сердце неуязвимую кольчугу. Она научилась ладить с одиночеством и старением. Но стоило поверить, стоило остаться беззащитной – получай нож в спину!

Спасибо маме. Она не задала ни одного вопроса после того, как Ульяна жестко объявила: Влад вернулся к жене. Но Ульяна все равно не могла находиться в мамином присутствии. Она запиралась в комнате и грызла подушку, давясь слезами. Ей хотелось в лес. В темный, безлюдный, зимний лес, где можно, не стесняясь, кричать от боли. А потом, обессилев, уснуть навсегда.

Ульяну преследовала тлетворно-сладкая мысль о смерти. Нехорошим, оценивающим взглядом она смотрела из окна на дно двора-колодца. На лезвие бритвы в ящике швейной машины. На крюк от старой люстры в кухне. Это было необременительное кокетство… Самоубийство легко совершить подростку, еще не знакомому с мерзкими подробностями смерти.

Ульяна не могла умереть. Во-первых, еще не выставлены четвертные оценки. А во-вторых, она ждала звонка от Назара. Она должна принять участие в эксперименте, чтобы Влада вызволили из психушки. Что еще остается, когда твое сердце разбито? Направо и налево жертвовать собой.

– Ульяна Николаевна? – раздался вдруг мужской голос. – Как хорошо, что я вас застал. Я папа Кости Ушакова.

В дверях появился высокий, с иголочки одетый блондин с аккуратно подстриженными усами. Ульяна обомлела. В Реальности-2 она ни разу не видела этого человека, но помнила его очень хорошо. Летний сад, дорогой галстук, черная машина…

Он тоже ее узнал. Замер в дверях и, кажется, поверить не мог в свою удачу.

– О, к тебе родитель, – сказала Дина, одобрительно оглядывая вошедшего с головы до пят. – Ну, не буду мешать. Ульяна схватилась за Динин рукав, но сразу же отпустила: глупо. Дина ничем не поможет.

– Ну, здравствуйте, барышня, – сказал Адольф Шелест, когда за Диной закрылась дверь. – А я ведь запарился вас искать. После того как вы коварно назвались чужим именем… Имея в распоряжении только фоторобот… И надо же, какая ирония судьбы! Надо было всего лишь заглянуть в дневник к моему охламону. Лоботрясничает, да? Сплошные двойки, просьба навестить преподавателя по истории…

– Костя ваш сын? – обреченным голосом спросила Ульяна.

– Это сын жены от первого брака. Нашей общей дочке полгода. Да-да, вы правильно поняли. Она и есть наследница Свойств. Но думаю, милая барышня, разговор об успеваемости Костика нам придется отложить на потом.

– Понимаю. Что вы со мной сделаете? – без особого интереса спросила Ульяна.

Адольф с довольным лицом потер руки.

– А у меня к вам созрело предложение.

– От которого я не смогу отказаться?

– Не захотите, Ульяна Николаевна, не захотите!

Адольф сел за парту перед учительским столом, с любопытством заглянул в забытый кем-то учебник.

– Чтобы преподавать такой сложный предмет, нужна большая ясность ума… Так что, думаю, вы легко поймете все, что я скажу. Итак, давайте рассмотрим ваши перспективы. Что ждет вас в Реальности-2? Вас отправят в специальную клинику, где уже лечится ваш добрый знакомый Влад Верижников… Кстати, милая барышня Лиза тоже там… В Реальности-1 все может быть еще брутальнее. Не удивлюсь, если вы просто исчезнете. Случайные "дельта" никому не нужны. Но есть другой вариант. Вы становитесь легитимным членом Организации Детей Филонея. В обеих Реальностях, естественно. Мы прекратим вас преследовать. Вы получите интересную, хорошо оплачиваемую работу, историки нам нужны. В этом и заключается мое предложение.

Ульяна настороженно смотрела на Адольфа. Что и говорить, она влипла. Как Влад, как Лиза… Господи, значит, и Лиза. Но Адольф не просто так ее пугает. Ему что-то надо. Какого рода сотрудничества он потребует в обмен на "другой вариант"?

– Я ничего не знаю про Организацию, – сказала она. – Кто вы такие, в конце концов?

Адольф недоверчиво улыбнулся.

– Аркадий Евгеньевич вам не рассказал? Ни про Сбой, ни про Свойства? Вы ничего не поняли из моих слов?

– Я знаю про Сбой, про Свойства и даже про Маятник и Альтернативный Монитор. Я только не понимаю, что за Организация и чем она занимается.

Адольф весело хлопнул ладонью себе по колену.

– Узнаю Малаганова! В конце концов он струсил и не открылся вам до конца. Но я сейчас все расскажу. Вам как историку будет любопытно.

Признаюсь, филонейская наука до сих пор находится в средневековом состоянии. У нас, видите ли, не было веков непрерывного развития. Мгновение, Сбой, паника, адаптация к новой Реальности… Поэтому мы можем только предполагать, как все начиналось.

Природа устроила большинство людей так, что они защищены от Сбоя, этого мощнейшего фактора стресса. Что касается нас, то тут как посмотреть: стакан наполовину полон или наполовину пуст. Мы обладаем Свойствами или лишены защиты. Это предмет жарких споров у наших мудрецов. Любителей переливать из пустое в порожнее.

Наверно, филонейцы рождались всегда. Представляете, как плодились они среди пещерных людей? Экранированное помещение всегда к вашим услугам. Но первое описание Сбоя дошло до нас из уст так называемых Девяти мудрецов. Поэтому китайская девятка – наш символ, наш масонский знак. С тех пор люди со Свойствами стремились селиться общиной. Некий грек Филоней основал монастырь. У филонейцев появились правила. Будь добр, заводи ребенка не раньше сорока лет. Веди семейную летопись. Передай знания наследнику. Заставь его выучить летопись наизусть. Наша организация складывалась инстинктивно, опираясь лишь на здравый смысл. Сбой пожирал нашу жизнь. Он, как чудовищный ластик, стирал наше прошлое. С самого начала мы делали все, чтобы этому противостоять.

И так же с самого начала филонейцы поняли: если они не будут контролировать свою численность, мир попросту сойдет с ума. Отдайте нам должное: ни разу у нас не появилась мысль заразить своей болезнью весь мир. Что было бы, если бы Сбой стал общеизвестным явлением? Ваша профессия, уважаемая Ульяна Николаевна, стала бы не нужна. Как бы вы учили детей истории, зная, что раз в столетие она непредсказуемо переписывается? И как строить личные планы, как верить обязательствам, если Сбой может все отменить? А сколько народу попросту сойдет с ума… Ужас! Апокалипсис. Вот чем опасны для нас случайные "дельта".

– А есть и неслучайные? – спросила Ульяна.

– Зрите в корень, – обрадовался Адольф. – Есть люди, которые заплатили огромные деньги за шанс приобрести Свойства.

– Шутите?! – криво улыбнулась Ульяна.

– За последние пятьдесят мест на аукционе случилась драка.

– Так вы этим торгуете?! – Ульяна просто не верила своим ушам.

– Неплохо придумано, да? Первым эта идея пришла в голову игумену Михаилу, настоятелю Филонеева монастыря в 1059 году. В миру его звали Филипп де Монсей, он считается формальным основателем Организации. Но первую попытку нажить на Сбое капитал сделал его далекий потомок Эдвард Флетчер. Представляете, что он отчебучил? Вместе со своим дядюшкой… Который, кстати, был не дядюшкой, а нищим евреем-филонейцем, которого усыновил дед Флетчера, Шарль д'Арбиньяк… Так вот, Эдвард Флетчер и Жозеф д'Арбиньяк решили получить деньги с французского короля Карла VII.

– Это тот, который участвовал в Столетней войне? – нахмурилась Ульяна.

– Тот, который предал Жанну д'Арк, – кивнул Адольф. – Если вы помните эту историю, судьба французской короны висела на волоске. Англичане осадили Орлеан. Дофина могло спасти только чудо… И вот с предложением этого чуда к Карлу явились Флетчер и д'Арбиньяк. Знаете, отчаяние – лучший союзник авантюристов. Успех превзошел все ожидания. Король согласился выполнять филонейский обряд. А вслед за ним за новой жизнью пустились и придворные – всего двадцать пять человек. Идея их словно околдовала. Они без оглядки расставались с деньгами и поместьями. Ночные бдения в церковном подземелье длились до 1429 г. Потом произошел Сбой. Никто не знает, как развивались бы события в утраченной Реальности. Зато всем известно, что случилось на самом деле.

– К королю на помощь явилась Жанна, – кивнула Ульяна.

– Именно. Всех спасла Орлеанская дева. А ведь в Реальности-1 она была хромой. Свое неожиданное исцеление она сочла знаком и, может быть, неслучайно. Ведь она сражалась за Францию и победила. Карл воцарился на престоле. Жанну выдали инквизиции и сожгли на костре.

– А эти ваши герои, продавшие Свойства? Они стали богатыми?

– Как бы не так. Флетчера попросту обманули. Вместо обещанных земель его вместе с матерью выслали из страны как сына английского офицера. А с Жозефом вообще случилась комедия. В новой Реальности он обнаружил себя старым евреем-вдовцом, живущим на иждивении у злоязычной дочери. Зато при дворе Карла сложилась крепкая филонейская община. Следующий Сбой наступил всего через семьдесят четыре года, и поверьте, они своего не упустили.

– Все это очень интересно, – сказала Ульяна, взглянув на часы. – Но что у нас с днем сегодняшним? Организация – это звучит очень зловеще. И что, все-таки, вам надо от меня лично? Школу вот-вот закроют.

– Ох ты, действительно засиделись, – спохватился Адольф. – А что, может заночуем в школе? Совьем гнездо из исторических карт. Под голову – бюст товарища Жукова… Шучу, шучу. Пойдемте скорей на воздух. Вы же не откажетесь пройтись со мной по парку?

Зеленоватый памятник Грибоедову окружало буйное цветение тюльпанов. Они сомкнули к вечеру лепестки, спрятали алые глотки, склонили усталые головы. Звонко стучали каблучки. Между колоннами ТЮЗа дети играли в "Тише едешь – дальше будешь".

– Ужасные каменные бабы, – кивнул Адольф на фигуры пионерок.

– Древнеегипетский стиль, – улыбнулась Ульяна. Как ни странно, она совсем перестала бояться. Ей даже стало весело. Что бы ни случилось у нее с Владом, вернуться насовсем к прежней жизни ей не удастся. Ей просто не дадут!

– О! Свободная скамейка. Кажется, не окрашена, – Адольф предусмотрительно пощупал облупленную краску. – Ну, спрашивайте, Ульяна Николаевна. Что вам непонятно?

– Сколько в мире филонейцев? – спросила Ульяна, подумав.

– После Сбоя – около 260 тысяч. Четыре тысячных от всего населения Земли. Но к следующему Сбою станет гораздо меньше. Например, в 2000 году нас насчитывалось всего 15 тысяч. Следующий вопрос.

– Чем вы занимаетесь? Вы – некий тайный орден?

– Изучаем по мере сил сами себя. Стараемся держаться вместе. Поверьте, ничего общего с тайными орденами у нас нет. Мы не ищем власти над миром, потому что наши ценности слишком разнятся с ценностями обычных людей. Есть мнение, что мы – параллельное человечество. Звучит выспренно. Мне не нравится. Мы просто жертвы обстоятельств…

– Вы храните свои знания в секрете?

– К сожалению. А с кем мы можем поделиться? Как можно поверить в такое, не испытав?

– Хорошо. И все-таки. У вас есть какие-то структуры? На какие силы вы опираетесь? Ваша цель, наконец.

– Явки, пароли, на кого работаешь… – усмехнулся Адольф. – Докладываю, барышня. Всемирная Уния Детей Филонея существует с семнадцатого века. Она объединяет Организации разных стран с числом членов не меньше пятисот человек. Перед каждым Сбоем Свойства выставляются на торги. Мы открываем свои карты перед элитой. В результате с каждым Сбоем в наших рядах все больше представителей власти, ученых, генералов, прочих влиятельных людей. Наша цель благородна и невинна: мы хотим, чтобы присутствие филонейцев как можно меньше влияло на жизнь обычных людей. И ваш последний вопрос, как я понимаю, – причем здесь вы?

– Причем здесь я, – вздохнула Ульяна, зябко поежившись.

– Позвольте, – Адольф снял пиджак и накинул ей на плечи.

Ульяна стряхнула его руку.

– Не надо, это неудобно. Ну?

– Оказалось, что у нас плохо поставлена работа с молодежью. Нашлись, понимаете ли, молодые идиоты. Состряпали Альтернативный Монитор, и теперь Маятником трясет весь мир. Организация хочет прекратить это безобразие.

– Так Маятник – из-за этого прибора?

– А вы думали, он безобидная игрушка?

– Я ничего не думала.

– Ясно. Ничего не знаю, никуда не летаю. Действительно, вы многого не знаете. Например, как мы вышли на вашего Верижникова.

– Сотрудник на работе написал на него донос, – быстро ответила Ульяна.

– Да. Геннадий Полевач сообщил в органы, что Верижников интересуется английским языком. Верижникова уволили с работы и стали проверять на предмет связей за рубежом. Ничего такого за ним не числилось, вашего друга просто оставили бы в покое… Но тут ко мне в кабинет является некто Назар Джанполадов… знакомое имя? Кстати, мы в курсе его связей с подпольем и рассчитываем, что он выведет нас к Монитору. От Джанполадова я узнаю, что Верижников – один из четырех "попутчиков" Малаганова.

Ульяна ожесточенно мотнула головой.

– Да-да, – Адольф сокрушенно поцокал языком. – Джанполадов воспользовался вашим доверием. Он хотел манипулировать вами. Но зачем? Я могу только догадываться… Что он потребовал взамен на помощь, Ульяна Николаевна? Что-то связанное с АМ?

Ульяна угрюмо промолчала.

– Понимаю, – кивнул Адольф. – Вы интеллигентный человек, вам претит сотрудничать с органами, вы не хотите стать доносчицей… Вы меня простите, это детский сад. И вы напрасно рассчитываете на Назара и его сообщников. Они воспользуются вашей бедой на халяву. Помочь вам может только Организация. Смотрите, что я вам предлагаю. Вы соглашаетесь на все условия Назара. Вы узнаете как можно больше об Альтернативном Мониторе: как им пользоваться, как он работает и где у него кнопка. В обмен на эту информацию вы и ваши друзья становитесь полноправными членами Организации.

– И что нам это даст?

– Гарантии безопасности и благополучия. Организация богата и влиятельна, Ульяна Николаевна. Она заботится о своих членах. Вот вам, например, давно пора рожать. Организация позаботится о том, чтобы вы вышли замуж. Увы, Верижников вам не подходит. Давно замечено, что дети двух филонейцев рождаются без Свойств. Организация строго следит, чтобы этого не случилось. Капаю вам эту ложку дегтя, даже рискуя, что вы откажетесь, – вздохнул Адольф. – Но поверьте, для вашего друга будет лучше расстаться с вами, чем испытать на себе действие препарата, изменяющего сознание. Что скажете?

Ульяна сидела, как истукан. Внешне казалось, что она не слышала и половины сказанного Адольфом. На самом деле она судорожно искала лазейку. Шансов выиграть у двух опытных шантажистов было мало, но сдаваться без боя не хотелось…

Она прямо посмотрела Адольфу в глаза.

– Ваше предложение весьма заманчиво – особенно что касается замужества. Но, к сожалению, мне пока нечего вам предложить. Может быть, я обращусь к вам, когда у меня на руках будет нужная вам информация. Но до той поры я прошу вас оставить меня в покое. Никакой слежки. Если я заподозрю, что за мной следят, я тут же расскажу Назару о нашем разговоре.

– Только не это! – преувеличенно испугался Адольф.

– И никаких жучков на одежде?

– В Реальности-1 я бы обязательно рискнул, – вздохнул Адольф. – Здесь у нас пока нет таких технических возможностей. Что ж, Ульяна Николаевна. Ваши условия я принимаю. Буду ждать звонка. Вот мой телефон. Уверен, очень скоро вы захотите им воспользоваться.

12 мая, пятница

Жидкие кристаллы Альтернативного Монитора жили своей жизнью. На экране свивались и развивались спирали, рябь сменялась полным штилем. В правом верхнем углу было открыто маленькое текстовое окно.

– Енот, хватит пить! – через плечо бросила Аэлита. Она сидела перед Монитором. Роскошный соломенный хвост падал ей на спину и заканчивался там, где низкий пояс джинсов открывал кусочек татуировки. Руки бегали по клавишам, плечи двигались.

Господи, какие плечи! Еноту пиво уже не лезло в глотку, но он упрямо прихлебывал снова и снова. В ногах стояли пустые банки. В наушниках пел Эминем: "Рeople say, that I'm a bad influense…" На мраморных плечах Аэлиты играли блики. Лучше бы он так никогда и не узнал, что это тело, эти плечи, это все, как у греческой богини, однажды принадлежало ему.

Сбой отвратительно посмеялся над Енотом. В Реальности-1 он любил Аэлиту тихо и безответно. Об этом все знали, но это никому не мешало. Потом – как вспышка, как бред маньяка, – он оказался ее законным мужем. А потом она его прогнала. Просто вытолкала из постели, и вещи выбросила за дверь. И теперь ей в затылок дышит этот коротышка, этот вертлявый хоббит.

– Ну что, ты готова? – спросил Назар. – Ульяна бьет копытом, она очень хочет нам помочь. Назначай день.

– В понедельник, – уверенно ответила Аэлита.

– Отлично. Я пригласил одного коллегу поприсутствовать. Не возражаешь?

Аэлита кивнула, не отрываясь от экрана.

– Делай, как хочешь.

– Слушай, а почему ты только у нее спрашиваешь? – сказал Енот.

Аэлитин хвост сердито взметнулся.

– Что ты орешь?

Енот смущенно снял наушники.

– Я говорю, надо у всех такие вещи спрашивать. Мы все рискуем. У нас, в конце концов, подполье, а не сельская библиотека. Приходи, кто хочешь, бери, что хочешь…

– Мальчик не наигрался в партизан, – фыркнула Аэлита. – Паф! Паф!

– Не отвлекайся, – Назар похлопал ее по плечу. И вдруг отдернул руку, словно обжегшись. Аэлита обернулась. Уголки ее губ понимающе дрогнули.

– Все, я устала, – заявила она, хлопнув ладонями по клавиатуре. – Пойду покурю. Кэт! Дай мне пепельницу.

Из кухни появилась Кэт. Вручив Аэлите пепельницу, она, присев на корточки, сгребла в подол передника пустые банки. Енот с трудом удержался, чтобы не отфутболить одну из банок в угол. Апорт! Беги, собачонка. Квашня бессловесная. И эти невыносимые грустные взгляды. Он отдал Кэт очередную опустевшую банку и оглянулся. Назар сел на место Аэлиты и вперился в Монитор. Из балконной двери потянуло дымом. Енот вскочил и, пошатываясь, вышел на балкон.

По широкому проспекту лихо проносились машины. На той стороне сверкал огнями торговый центр. На незастроенном еще пустыре с лаем резвились собаки. А вдали, под розовыми сгустившимися облаками, синел край лесопарка. Улица была по-весеннему многолюдна. Все лавочки, все пеньки, даже поребрики в сквере были облеплены пьющими всякую дрянь. И целые толпы праздно шатались по тротуару. Стукались оземь скейтборды, шуршали ролики. Почуяли тепло, повыползали из нор, как змеи, подумал Енот. Ничего. Вон – черемухой пахнет. Черемуха расцвела, значит, похолодает.

Аэлита, опершись локтями на ограду, задумчиво пускала колечки. На плечо ей уселась какая-то мошка с прозрачными зелеными крылышками. Резким хлопком Аэлита растерла ее по коже.

– Послушай, ты что, в самом деле поедешь в Африку? – тихо спросил Енот.

Аэлита развернулась к нему. На груди натянулась майка. По синей ткани растекалась кровавыми буквами надпись "Moschino". Светлый хвост качался, словно маятник.

– Енот, что-то опять не так? – спросила она. – Что ты сверкаешь на меня очками? Разумеется, я поеду. И прекрати меня домогаться. У тебя от этого дурацкого брака совсем крышу снесло. Я тебе не жена, ни здесь, ни там. Понял? Фу. Не дыши на меня.

Выбросив сигарету, она протиснулась мимо Енота в комнату. Он посторонился, но потерял равновесие и уронил табуретку. Загрохотало ведро.

– Понаставили тут, твою мать, – выругался Енот.

Аэлита закатила глаза. Как?! Как это могло оказаться ее мужем? Она была пьяна? Она была укуренная? И самое смешное, что нет. Чего только не таится внутри человека…

Она тронула Назара за плечо. Он поспешно вскочил, уступая ей место.

– Садись, садись.

Но Аэлита не спешила садиться. Глядя ему в глаза, она сказала:

– Хочешь, я выгоню всех? Останемся с тобой вдвоем.

Назар ощерился, скрывая смущенную улыбку. Еще скажи, что я заслужил… Ненавижу проституток. А ты – самая циничная из всех. Слова "грех" в твоем словаре нет. И ты готова расплатиться со мной за хорошую работу. К черту!

– Хочу, – сглотнув, сказал он.

– Кэт! – громко окликнула Аэлита хозяйку квартиры. – Возьми Енота и пойдите пару часиков погуляйте. Погода хорошая. Черемухи наломайте.

Кэт удивленно посмотрела на нее, но тут же потянулась за курткой.

– Ладно. Только если будут звонить, вы трубку не берите. Вдруг мама. Пусть лучше мне на мобильный дозвонится. Пошли, Енот.

– Никуда я не пойду, – заявил Енот. – Я спать хочу.

– Я сказала – пойдешь, – грозно уставилась на него Аэлита.

– Не пойду, – Енот демонстративно зевнул и развалился в кресле.

– Ребята, пожалуйста, – попросил Назар. – Нам с Аэлитой надо поговорить.

Енот пожал плечами.

– Да на здоровье. Идите на кухню, закройте дверь. Мы не будем подслушивать.

– Енот, ну будь джентльменом, – улыбнулся Назар.

Если бы он не улыбался! Если бы обменялся с ним взглядом как равный с равным! Но он смотрел на Енота свысока – как мужчина на мальчика, влюбленного в его женщину.

Торшер качнулся и завалился набок. Кэт досадливо охнула. Поднявшись во весь рост, Енот, набычившись, произнес:

– Кому Енот, а кому Леонид Владимирович. Расслабься, Кэт. Понимаешь, им приспичило. Отморозки в поисках свежести. У них все горит и дымится. Давайте, ребята, не стесняйтесь!

Назар ударил его в челюсть – как-то неумело, по-женски. Енот удовлетворенно осклабился. Он набросился на соперника, сбил его на пол и начал валтузить. Раздался звук рвущейся одежды. А потом что-то обрушилось сверху – такое ледяное, что душа ушла в пятки.

Енот откатился к столу. Назар, бормоча ругательства, пытался приладить оторванную подкладку на ветровке. Аэлита стояла над ними с пустым ведром. Ее лицо было еще холоднее воды.

– Кэт, принеси тряпку, – невозмутимо велела она. – Монечке вредна сырость.

– Кэт, принеси кувалду, – шмыгнул носом Енот. – Сейчас как разобью этот грёбаный ящик. Приколись, Кэт, у них любовь втроем – он, она и – ык! – Альтернативный Монитор!

– Тряпку! – рявкнула Аэлита. Кэт, испуганно метнулась на кухню. – А ты… – Аэлита с ненавистью уставилась на Енота, – убирайся. Чтобы духу твоего тут не было – ни в этой реальности, ни в той.

– Стоп, стоп, – Назар успокаивающе поднял руки. – Погорячились, и будет. Так, Кэт, я сам здесь все вытру. А ты бери Енота и марш на воздух.

Енот, протрезвевший и мокрый, растерянно косился на Аэлиту.

– Ты ведь знаешь, что я ему ничего бы не сделал, – пробормотал он.

Аэлита посмотрела на него исподлобья. Она стояла, заслонив собой Монитор.

Енот мне льстит, подумал Назар. Не получится у нас любви втроем. Здесь Монечка все равно главный.

Кэт подала Еноту куртку, и они ушли.

С балкона Аэлита видела, как Кэт потянула Енота за рукав. Тот высвободился, засунул руки в карманы и понуро зашагал вперед. Кэт семенила сзади. На плече подпрыгивала дурацкая розовая сумка.

Из комнаты доносилось бренчание воды по пустому ведру – Назар прибирал лужу.

Если бы они все знали, как ей плохо и тоскливо, и нет покоя с того самого дня, как на экране АМ заиграли ртутные узоры!

Что они знают об одиночестве? Одиночество – это когда чувствуешь себя на чужой планете. Как будто люди как люди и трава как трава, но это не люди и не трава… Одиночество – это ночь перед серебристым экраном. Окном, на котором открыта Вселенная…

В комнате все затихло. Ждет.

Аэлита вернулась в комнату и не глядя на Назара начала стягивать майку. Она раздевалась быстро и деловито, как на приеме у врача.

Он не успел опомниться, как она выпрямилась перед ним во всем своем совершенстве. Ее мраморная красота пугала, казалась ненастоящей. Женщина-киборг. И если протянуть руку, если коснуться ее груди, то почувствуешь холод пластика…

Грудь оказалась горячей и нежной. Дыхание под его рукой сбилось с ритма. Вдруг Аэлита резко схватила с кресла порванную Назарову куртку и набросила ее на Монитор.

– Он все чувствует, – покраснела она.

– Дура! – рассмеялся Назар. Но когда серебристое мерцание погасло, ему почему-то сразу стало легче.

13 мая, суббота

Компания клиентов расположилась вокруг стола, шурша буклетами: двое шумных, балагуристых парней и две девушки – одна толстая и некрасивая, другая получше, но очень манерная. Они уже час сводили Влада с ума. Вектор их географических пристрастий метался по глобусу, как ужаленный. Начали со Скандинавии. Рассмотрели предложения по Таиланду. Сунулись было в Италию, но, взглянув на прайс-лист, замахали руками. Теперь они хищно кружились над Египтом.