Текст книги "Дети Филонея"

Автор книги: Елена Жаринова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)

Из соседней квартиры послышался заспанный голос:

– Кто там хулиганит?! Уходите! Сейчас милицию вызову!

Влад вздрогнул от такой перспективы, потом собрался с духом и отозвался:

– Антонина Васильевна, это я, Владлен.

Громыхнули один за другим замки, и на пороге появилась тучная дама в розовом кимоно.

– Владик? Ты что стучишь?

– Ключи потерял. А мои не открывают.

– Так их нет никого! Твоя еще вчера вечером умотала. Ребенка сплавила бабушке, а сама шмыг в зеленую "волгу" – и след простыл. Я думала, вы вместе…

– Я в командировке был, – хмуро сказал Влад.

– Ах, в командировке… Ну-ну. Известное дело. Кот из дома – мыши в пляс. Я слышала, она твоей матери что-то про дачу говорила… Да, точно: Генина дача. Постой, а она-то знала, что ты вернуться должен? Может, я тебе зря сказала? Ты не думай, ничего такого я не видела…

– А я ничего и не думаю! – рассердился Влад. – Лена поехала на дачу к нашим друзьям. Мы так и договаривались. Я просто не смог сообщить, что вернусь раньше.

– Ах, не смог. Ну-ну. Известное дело. Чаю-то попьешь с дорожки?

Васильевну Влад терпеть не мог – за гиперактивную жизненную позицию. Но приглашение принял, потому что валился с ног от усталости. И пока хозяйка намазывала бутерброды, вцепился в телефонную трубку.

Значит, Генина дача… Спокойно. Пока что поводов психовать нет. Во-первых, если женщина собирается на дачу к любовнику, она не станет сообщать об этом свекрови. А во-вторых, сейчас Генкина теща скажет, что они с Ириной на даче. Значит, Ирина пригласила Лену на пикник, потому что бедняжке надо развеяться. Все совершенно невинно. В конце концов, Генка не станет ловеласничать на глазах у жены. С Ириной не забалуешь! И я вздремну часок у Васильевны на кушетке, а потом поеду к ним. Состоится немая сцена. Представляю себе Генкино лицо!

Мы с Леной пойдем на станцию пешком. Светлые майские ночи покровительствуют бродягам! Конечно, мы опоздаем на последнюю электричку. Мы скоротаем время до утра, целуясь на скамейке в зале ожидания. Потом Лена устало положит голову мне на плечо. Я осторожно подую на светлые кудряшки и, может быть, расскажу ей правду.

– Алло, – хрипло зевнули в трубку.

Влад узнал голос. Это была не теща – это была Ирина Полевач собственной персоной.

19 мая. Вечер трудного дня

Львовский автобус вез дачников от станции к садоводствам. Истошно мяукали коты в корзинках, воняла колбаса, не перенесшая жару. Вскрикивала на ухабах задняя площадка. Зажатый между окном и потной толстой бабой, Влад тоскливо вспоминал оснащенного кондиционером «корейца».

А за окном тянулись распаханные под капусту поля. Их сменяли холмы с соломенными прядями прошлогодней травы. В небе висела огромная полная луна.

Вдруг удушливо запахло гарью. Автобус въехал в дым, как в туман, и оказался меж двух выжженных полей. По сухостою до самого горизонта бежали полосы огня. Ведьмовской свет майского вечера искажал зрелище: казалось, пламя выбивается из трещин в земле. Влад с мрачным удовлетворением наблюдал этот сатанинский пейзаж.

А если – они – уже?

Вот он спешит, дурак, как будто можно что-то исправить, а в этот самый момент…

Обманутый муж всегда выглядит смешно – в этом главный источник боли. Он всегда один против двоих. Сообщников, соратников, подельников. Так как же ему поступить?

Можно дать Генке в рыло. Можно прилюдно объявить его стукачом, подлецом, доносчиком. Можно за косу – метафорически! – выволочь из дому Лену. Душить ее, кормить отравленным мороженым. Можно пытать прелюбодеев убийственным сарказмом – когда есть лишь одно желание: убить обоих.

Но Влад прекрасно понимал, что никого он не убьет. Он городской интеллигентный человек с чистыми, слабыми руками. В нем истреблен первобытный дух борьбы, который заставляет рвать в клочья, вгрызаться до крови…

А самое главное, у него мало времени. Скоро качнется Маятник и отправит его в другую Реальность. Он, как несчастный Золушок, должен успеть, пока не пробило полночь. Иначе тампакс превратится в тыкву…

Наконец автобус выплюнул пожеванного Влада на остановку. Уши сразу заложило от дачной тишины. Потом включились звуки: собачий лай, музыка, рев мотоцикла. Вдруг разом грянуло два выстрела, испуганно закрякали утки. Особенности национальной охоты: наливай да пей… И еще издалека умопомрачительно пахло шашлыком.

Влад, за весь день съевший только два бутерброда у Васильевны, сглотнул слюну. Ужинать у Генки он во всяком случае не собирался. Сориентировавшись на местности, он пошел по улице между участками.

Садоводство было молодое, голое – без заборов и отчетливых границ. На некоторых участках единственным строением была туалетная будка. Над грядками маячили тоненькие саженцы, окутанные кружевом цветов. Большая коммуналка, людская жизнь как на ладони… На этом фоне Генкин дом с высоким, в человеческий рост, забором казался неприступной крепостью.

У забора приткнулись машины – новенькая черная "девятка" и "Нива". У Влада в голове забрезжил рассвет: у Генки гости. Они здесь не вдвоем. Влад толкнул калитку и очутился в самом сердце веселья.

Посреди свободного от грядок пятачка стояла навороченная японская магнитола. Из динамиков рвалось натужное "диско". Три длинноволосые девицы кружили в каком-то шаманском танце. Поодаль сам с собой танцевал толстый мужик. Девицы показывали на него пальцем и хохотали навзрыд. В гамаке звучно обнималась парочка. Он был в трусах, сомбреро и в рубашке с галстуком, она – в джинсовой юбке и белом лифчике. Никто не обращал внимания на нового гостя.

Одинокий танцор старательно вихлял задом, обтянутым импортными джинсами. Влад потряс его за плечо.

– Прошу прощения, уважаемый! Где хозяин?

– Крокодил Гена? – икнул толстяк. – Не видал, чувачок. Гена! Ге-на!

– Да на озере он, по уткам шмалит, – отозвался мачо из гамака.

– Ага, – фыркнула одна из танцовщиц. – А швабру свою взял вместо спаниеля. Ваф, ваф!

Влад уничижительно зыркнул на девицу – как она смеет так про Лену! Калитка жалобно скрипнула от удара ногой.

– Эй, приятель! А ты кто такой резкий? – окликнули его.

Влад не оборачиваясь свернул на тропинку к озеру.

На пляж через болотце вели деревянные мостки. В камышах умиротворенно рокотали лягушки. Озеро уже показалось – молочно-сиреневое, отражающее гаснущий закат. Потом, как занавес, раздвинулись заросли ивняка…

Сцена открылась Владу сразу во всей своей необратимости. Ружье – хваленая Генкина "Сайга" – валялось на мокром песке. Рядом кровоточила связка битой птицы. У воды стояла лодка, вытащенная носом на берег.

Лена сидела спиной, зато Генка увидел его сразу. Он воровато отпрянул, поправляя штаны. Лена тоже обернулась.

– Владька… – она скорбно охнула, запахивая ковбойку на груди. Владу был так знаком этот жест, что он чуть не застонал от боли.

– Здорово, старик! – промямлил Генка. – Вот не ожидал!

Ну, говорите же, хотел крикнуть Влад. Оправдывайтесь. Плетите свои небылицы. Ей стало плохо? Ты оказывал ей первую помощь? И я же поверю, поверю в любую ложь!

Ленино лицо было бледным и сочувственным.

– Ты только не нервничай… – попросила она. – Тебе нельзя…

– Старик, а тебя что, выписали? – вкрадчиво поинтересовался Генка.

– Ага, как же! – ухмыльнулся Влад. – Я, ребятки, просто тупо сбежал. Чего не сделаешь ради встречи с друзьями!

Он вовсе не хотел вести себя, как псих. Но им уже правил сценарий ситуации. Этот сценарий требовал именно такой истеричной ухмылки, опасного блеска в глазах, непредсказуемых действий. Угрожающе скалясь в сторону ошеломленных любовников, он поднял с песка "Сайгу". Как, оказывается, приятно держать в руках оружие!

– Знакомая конструкция! Почти как АКМ. В школе такие мы на раз-два собирали. Ну-ка!

Послушно щелкнул предохранитель. Генка испуганно дернулся.

– Старик, ты это… Оно заряжено. Там еще три патрона оставалось…

– Три, говоришь? – еще одна зловещая ухмылка. – Нам как раз хватит.

Влад медленно развернул ружье в сторону лодки. Пристроил "Сайгу" на плечо.

– Ленок, ты отлично выглядишь в прицеле!

Потом резко задрав дуло вверх, он весело крикнул:

– Аллах акбар! – и выстрелил в воздух.

В ответ с привычным ужасом раскричались чайки.

Влад поднял лицо к небу и, ловя несказанный кайф, передернул затвор.

И тут Лена тоже закричала, срываясь на плач.

– Ты псих, псих! Я говорила с врачом, у тебя серьезный диагноз. Ты социально опасен! Тебя надо держать взаперти! А у меня дочь, я не могу подвергать ее такой опасности. Не рассчитывай, что мы будем тебя прятать!

Она кричала ужасные вещи, размазывая по лицу слезы и косметику, и сделалась ужасно некрасивой, но Влад этого не замечал. Он морщил лоб, искренне пытаясь понять. Куда все ушло? Ты же не кошка, ты женщина, у тебя есть сердце, я не мог ошибаться…

– Лена, что я сделал? – устало спросил он.

Она заплакала громче, отталкивая Генкину руку с носовым платком. Влад с трудом разобрал ее слова:

– Да ты же сам меня разлюбил! А я что, должна была ждать, пока ты меня бросишь?

Влад оторопел от неожиданности. Дуло "Сайги" беспомощно уперлось в песок. Надежда, еще неясная, заставила чаще биться сердце. Так они просто не поняли друг друга? Он сам виноват? Конечно, он запутался между двумя Реальностями и двумя женщинами, но теперь все стало на свои места, он научится отдавать богу богово… Взять за руку, увести ее отсюда как есть, лохматую и заплаканную, и чтобы белая ночь, и чтоб скамейка на вокзале… И пусть Генка со злости перестреляет всех уток…

И тут Лена, вытирая под глазами размазавшуюся тушь, сказала совершенно спокойно и холодно:

– Я все решила, Влад. Мне правда жаль.

Дежавю непереносимой болью стиснуло мозг.

Осень… Он тупо разглядывает свои босые ноги. Она, не глядя ему в глаза, щебечет жалостливым тоном: "Мы должны расстаться. Так будет лучше для нас обоих". Она кидает на плечо спортивную сумку. Хлопает дверь. Он, опомнившись, бросается следом, не попадает в тапки, спотыкается на пороге. Двери лифта театрально захлопываются перед его носом. Последнее, что он видит, – лицемерная жалость на ее лице. "Мне правда жаль".

И вот, когда боль заполнила его доверху, количество, по Гегелю, перешло в качество. У боли появился сладкий мазохистский привкус.

– Ну, и что ты там решила? – мерзким голосом поинтересовался Влад.

Лена обернулась к Генке за поддержкой. Влад тоже ободряюще ему кивнул.

– Говори, Гена, не стесняйся.

– Старик, – развел руками Генка, – что поделаешь? Мы взрослые люди. Все понимаю, на твоем месте я бы тоже психанул. Но ты же не станешь вести себя, как оголтелый собственник? Ленусик – свободная женщина. Мы с ней испытываем взаимное чувство. Ты нездоров, ей нужна поддержка. Не кипешуй. Пойдем сейчас домой, выпьем по граммулечке. Мы же друзья!

Влад со злорадством отметил разочарование на Ленином лице. А ты чего ожидала? Что он сделает тебе предложение? Что Ирина даст ему развод? Что он рискнет своей карьерой? Небось в институте за такое по головке не погладят…

– Ясненько, – кивнул он, покачивая в руке "Сайгу". – Что положено в таких случаях говорить? Совет да любовь? Но я как муж, Елена Васильевна, несу за вас моральную ответственность перед обществом. И потому, прежде чем передать в хорошие руки, считаю своим долгом предупредить. Знаешь, почему меня уволили с работы? Потому что Гена написал на меня донос.

– Зачем ты врешь?

– Не слушай его! Я не хотел, чтобы его посадили в психушку!

– Конечно, – усмехнулся Влад. – На такую удачу ты не рассчитывал. Ты просто хотел, чтобы в нашей семье возникли проблемы, чтобы у тебя был повод утешать мою жену, встречать ее на машине, стать незаменимым… Для этого достаточно было сообщить, что я интересуюсь английским…

– Ленусик, не верь! – потряс пальцем Генка. Но Лена закрыла лицо руками.

Она вспомнила разговор за столом. "Твой перевод – он просто блеск! Зер гут, натюрлих! Ленусик, выпьем за твоего мужа".

Лена поверила.

Влад торжествующе продолжал:

– Не думаю, что эта маленькая деталь тебя смущает, но…

Он осекся на полуслове. Ему вдруг показалось, что они с Леной стали одним существом. Он так явственно ощутил ее стыд, ее отчаяние и ужас, что пожалел о своей жестокости. Он заметил подбежавшего Генку, только когда тот вцепился в ствол "Сайги".

– Отдай ружье, псих.

Влад оттолкнул его и потянул к себе приклад. Генка выругался и снова рванул ружье на себя. Потом Влада сильно толкнуло в живот, и он согнулся от боли. Что-то оглушительно грохнуло. Кто-то закричал. Влад выпрямился и непонимающе огляделся.

Лена лежала ничком у лодки, закинув неестественно вывернутую руку на борт. Светлые волосы шевелил ветер. Влад повернулся к Генке – тот дрожал каждой мышцей лица.

– Это ты! – стуча зубами, выговорил Генка. – Это ты нажал на курок! Я тут ни при чем! Что бы ты ни сказал, тебе не поверят. Ты же псих, ты недееспособен. Ты убил ее из ревности. Тебя сгноят в психушке!

Влад не вслушивался в Генкино бормотание. Он не мог отвести глаз от Лены, от ее неподвижной позы, от темной лужи, натекающей на песке. Господи, почему он стоит как истукан?! Надо подойти. Надо посмотреть, что случилось и чем можно помочь. Но какая-то часть его сознания уже все поняла – и то, что помощь не нужна, и то, что миг, который делит жизнь на "до" и "после", состоялся прямо сейчас.

На ватных ногах Влад подошел к лодке. Присев на корточки, он приподнял Лену за талию и за шею. Левая рука стала липкой. Влад перевернул Лену на спину. Сглотнул, чувствуя, как немеет, отекает горло. Несколько секунд смотрел, как тяжелеют от крови и распрямляются колечки волос. Потом неуклюже стянул с себя куртку и накрыл Лену с головой. И только тогда упал на колени и страшно закричал.

20 мая, суббота. 00 часов 1 минута

– Что? Что случилось? Ты меня слышишь?

Ульяна трясла Влада так, что едва не уронила его с кровати. Он сорвал одеяло и сел, хватая ртом исчезающий воздух.

– У нас осталось виски? – хрипло спросил Влад.

Ульяна принесла ему стакан. Он выпил, не различая вкуса.

Ульяна спрашивала осторожно, но настойчиво:

– Что случилось? Что там произошло?

При подобных обстоятельствах человеку говорят: тебе приснился страшный сон. Но Ульяна не сомневалась: Влада напугала самая настоящая явь. Реальность, из которой их только что выбросило Маятником.

Влад сгорбился и монотонно, как под гипнозом, начал пересказывать события вчерашнего дня. Ульяна напряженно слушала, обхватив себя за голые плечи.

– Вот… – бубнил Влад. – И мы стали тянуть ружье друг у друга… И потом кто-то, наверно, задел курок… Я не знаю, кто… Может, это вышло как-то само… Это какой-то страшный, нелепый случай!

– Лена жива? – хрипло спросила Ульяна.

Влад с отчаянием помотал головой.

Ульяна вдруг заметалась по комнате. В сторону Влада полетели джинсы, носки…

– Собирайся. Мы едем.

– Куда? – тупо спросил Влад.

– К ней. Ты хоть представляешь, что с ней сейчас?! Она же все помнит!

Роняя стулья и тихо ругаясь, Ульяна собирала одежду. Влад машинально натянул один носок и застыл со вторым в руках.

– Мышка, подожди. А что мы ей скажем? Все случилось так быстро, она могла и не понять, что… что…

И тут передышка, одолженная милосердным Маятником, закончилась. Влад снова оказался в эпицентре ужаса. Минуты, проведенные над телом Лены, распались на атомы, терции, кванты – на что там распадается время? И каждая частица была подробно и ярко впечатана в память.

Сырые от песка колени, соленая боль в сорванной глотке, сколотый лак на маленьком мизинце, шаркающие Генкины шаги, жук-пожарник на борту лодки, плеск волны, запах пороха, собственный крик, аромат зеленых яблок…

И сквозь все это он увидел Лену и то, что стало с ее лицом.

Ульяна, полуодетая, бросила свои сборы. Настойчиво, но нежно прижала к груди его пылающий лоб. Шептала что-то, дула на волосы… От этой нехитрой магии ужас становился тише. Он, как спрут, прятал щупальца – до поры.

– Ей-богу, ты лучше виски, – неловко усмехнулся Влад.

– Ты точно не хочешь поехать? – шепотом спросила Ульяна.

– Нет. Сама подумай. Она, может быть, и не знает… А мы, типа, буревестники. Был выстрел, она потеряла сознание… Понятия не имею, что чувствуют, когда тебе стреляют в голову! – раздраженно сказал он. Ульяна вздрогнула и снова принялась гладить его по голове. – И потом, как мы туда заявимся среди ночи? Вы нас не ждали, а мы приперлись? Выползет Гена в трусах – то еще зрелище… Утром позвоним. Утром поедем. Или встретимся… Все утром.

– Ну… – Ульяна задумчиво повертела в руках пояс от халата. – Я бы поехала сейчас. Ну, давай хотя бы позвоним. Она, наверно, сходит с ума. Ты только вдумайся…

– А я не хочу вдумываться! – огрызнулся Влад. – Слушай, а что ты так рвешься ей помогать? Не понимаю женщин. Вы же как бы… соперницы… А может, я себе льщу?

Он говорил звенящим, бабским, скандальным тоном. Он строил стену из пустопорожних слов. Спрут снова выпустил щупальца, пробуя на вкус его сердце…

Ульяна молча, скользящим движением опустилась на колени. Она влажно коснулась губами его груди, ниже, ниже, еще ниже… Он удивленно отпрянул – сейчас?! Но вспышка такой несвоевременной радости уже затмила в глазах свет ночника.

Она ласково толкнула его на кровать.

– Тебе станет легче… Я все сделаю сама…

Он прошептал благодарно и виновато:

– Не так. Прости, – сгреб в ладонь мягкие волосы и опрокинул ее лицом в подушку.

Не ожидавшая его неандертальского остервенения, она охнула. Ее покорность, ее болезненные выкрики заводили его все сильнее. Ему хотелось не ласкать, а терзать, и только чудом он не разорвал ее в клочья. И, наконец, после этого безумного спринта наступила благословенная бесчувственная апатия.

– Прости, – снова сказал он, отдышавшись.

Ульяна уткнулась ему в самое ухо и еле слышно шепнула:

– Все хорошо. Потом добавила громче: – Я думала, ты хочешь как можно скорее увидеть Лену живой. Так что, будем ждать утра?

– Угу, – по-детски шмыгнул носом Влад и поежился от холода.

Ульяна засуетилась, закутывая его и себя в одеяло.

– Как чукчи, – фыркнул Влад. – А чукча в чуме ждет рассвета…

– Это не чум. Это вигвам. Для мужчины и его скво.

Потом они сидели, прижавшись друг к другу и тихо покачиваясь, словно под колыбельную. Когда от тишины стало гулко в ушах, Влад щелкнул пультом телевизора. Полистал каналы, оставил музыкальный клип какой-то "мальчуковой" группы. Но музыка быстро кончилась, и на экране появился молодой человек в вязаном свитере, напоминавшем средневековую кольчугу. В дополнение образа его волосы были зачесаны на висках в виде рожек, а подбородок украшала мефистофельская бородка. В общем, совершеннейший черт.

– Доброй ночи! – сказал черт. – С вами программа "Утечка информации" и я, ее ведущий, Ерофей Ледогоров. Есть информация, что медиками обнаружен новый претендент на звание "чумы XXI века".

Влад потянулся за пультом.

– Постой, постой! – замахала руками Ульяна. – Не переключай!

Но Влад и сам уже застыл с пультом в руке.

– Новый вирус загадочным образом распространяется среди нас, – зловещал Ледогоров. – Он вызывает странное психическое расстройство. Человеку начинает казаться, что он живет двумя параллельными жизнями. У нас в студии одна из первых жертв таинственной бациллы.

– О господи… – прошептала Ульяна.

Камера показала красавчика лет тридцати с хвостиком, одетого по молодежной моде – в футболку с ярким рисунком и спортивные штаны. Рваную челку он то и дело убирал с загорелого лба кокетливым женским движением. Волосы у него, похоже, были крашеные, антрацитово-черные.

– Доброй ночи, Олег, – обратился к красавчику Ледогоров. – Расскажите, когда впервые вы почувствовали, что с вами что-то неладно?

– Еще в школе. Во время пубертата, – манерно хихикнул Олег. Потом добавил серьезнее: – Вы, конечно, имеете в виду странную психическую аномалию, которая преследует меня с начала мая. Кажется, это случилось в ночь с четвертого на пятое… Я проснулся. Захотелось покурить. Я вышел на террасу. Шумело море. Я зажег сигарету, полюбовался огнями маяка вдали…

– Вы, простите, курили обыкновенный табак? – перебил его Ледогоров.

– Ха-ха! – Олег ткнул ведущего пальцем в грудь. – Вы подумали, я курил марихуану? Нет, не употребляю. Это были настоящие американские "Мальборо". Привез пару блоков из командировки в Гонолулу.

– Хорошо слетали? – веселился Ледогоров.

– Черт, что он ему слова сказать не дает? – разозлилась Ульяна. – Терпеть не могу таких ведущих. Не передача, а сеанс нарциссизма.

– Ну, этому гомику тоже палец в рот не клади, – заметил Влад.

Ульяна укоризненно цыкнула.

– В том-то и цимес, что я никогда не был на Гавайях! – Олег развел руками. – Но в ту ночь я твердо знал, что я недавно вернулся из командировки в Гонолулу, что я живу на правительственной даче в Сочи и что моя мать – генеральный секретарь ЦК КПСС!

Олег зашелся смехом. Ледогоров, согнувшись пополам, хохотал еще громче.

– Сын генсека! Я вас поздравляю! Вам повезло!

– Не то слово. Видели бы вы дачку. Тадж-Махал отдыхает!

– А кто ваша мама на самом деле? – поинтересовался Ледогоров.

– Хозяйка небольшого салона красоты. Она у меня до перестройки была партийной активисткой. Потом стала стричь подруг на дому. Дело пошло, она открыла свою парикмахерскую. Мы работаем вместе, я мастер-колорист.

– Мастер педикюра, – буркнул Влад.

Ульяна сказала задумчиво:

– Надо же… Оказывается, Тропинина в Реальности-1 бизнес-леди. Впрочем, все логично.

– Как вы объясняете этот феномен? – спросил Ледогоров.

Гость пожал плечами.

– А никак. Чудо. Понимаете, мы пашем каждый день, как папы карлы, – пожаловался он. – Дачку построили под Выборгом. В ипотеку впряглись – сестре на свадьбу подарок. В общем, деньги на кухне не шинкуем и на Мальдивы по выходным не летаем. А тут я попал в персональный коммунизм.

– Но вы же понимаете, что все это – причуды воображения? – настаивал Ледогоров. – Вы обратились к врачу?

– Зачем? Мне же не кошмары мерещатся. Мои галлюцинации приятны и безобидны. Шизофрения, как и было предсказано, ха-ха!

Олег исчез, и камера крупно показала демоническое лицо Ледогорова.

– У нас в гостях был Олег Тропинин. И это только одна жертва. Есть информация, что вирус распространяется с невероятной скоростью. Завтра его жертвами можете стать вы или я. Врачи не в силах скрывать, что все больше людей обращается к ним со сходными симптомами. А сколько несчастных просто постесняется пойти к психиатру! Ученые наотрез отказываются комментировать происходящее. Так возникают нездоровые сенсации, потому что всегда есть люди, готовые во всем видеть вмешательство сверхъестественных сил и даже… – Ледогоров сделал ироническую паузу, – всемирный масонский заговор. Один из таких людей согласился с нами встретиться. Наш следующий гость – Геровит.

На экране появился человек, сидящий спиной. Софиты подсвечивали его глянцевую лысину.

– Доброй ночи, Геровит. Простите, это ведь не ваше настоящее имя?

– Нет, – утробно проскрежетал лысый.

– К чему такая таинственность? Вы скрываете лицо, потребовали изменить голос, теперь представляетесь именем языческого бога…

– Потому что я не имею права говорить то, что собираюсь сказать. И существует могущественная организация, которая накажет меня за это.

– И что же такое вы имеете нам сообщить? – скептически поинтересовался Ледогоров.

– Нет, во дает! – восхищенно вскричал Влад. Потому что Геровит с экрана телевизора очень доступным языком поведал о Сбое.

– Позвольте, но должны же быть какие-то доказательства! – остановил его рассказ Ледогоров.

– Для тех, кто это пережил и переживает через каждые несколько дней, доказательства не нужны. Остальные все равно не поверят, ибо это выходит за пределы их личного и генетического опыта. Но всем нам есть над чем задуматься! Понимаете? – Геровит начал волноваться, так что сквозь искажение послышался живой человеческий голос. – Наступил предел! Мы вмешиваемся в законы природы, и она отвечает экологическими катастрофами разных масштабов. Мы замахнулись на очень тонкие сферы, на физику времени. Даже смерть уже недействительна! Допустим, я умер вчера, – печально предположил Геровит. – Умер в больнице от обширного инфаркта. Но сегодня я сижу перед вами как ни в чем не бывало. Сбой – уникальное явление природы. Но для нас оно оказалось всего лишь товаром. Не представляя, с чем имеем дело, мы тут же начали этим торговать. Сложнейший механизм во Вселенной оказался в руках невежественных и жадных до денег и славы…

Но дослушать Геровита не удалось. Из прихожей донеслось пиликанье домофона. Влад, побледнев, вскочил. Путаясь в джинсах, он попрыгал к окну – у дома ждала незнакомая машина. Полвторого ночи… Кто-то ошибся дверью? Как бы не так.

Звонок требовательно повторился.

– Кто это, Влад? Что нам делать? – прошептала Ульяна. И вдруг ужас в ее глазах сменился пониманием. – Господи! Ну я же говорила, надо было сразу позвонить. Одевайся. Я сама открою.

Влад не успел еще ничего сообразить, как вспыхнул яркий верхний свет. Вместе с ним в комнату ворвалась Лена и сходу отвесила Владу крепкую оплеуху. От бешенства ее волосы, перехваченные лентой, шевелились, как у Горгоны. В Лениной руке покачивалась открытая бутылка "Бэйлиса".

– Как ты себя чувствуешь? – озабоченно спросила Ульяна.

Лена смерила ее тяжелым взглядом.

– Спасибо. Мертвые не потеют. Для свежей покойницы я чувствую себя чудесно. А ты бы свитерок с горлом надела… У тебя на шее засос.

Ульяна схватилась рукой за шею и покраснела.

Лена саркастически хмыкнула.

– Понимаю. Снимали стресс.

Влад держался за пылающую щеку и не находил слов. Лена, живая и невредимая, стояла перед ним во всей красе – в черных лосинах, в голубой тунике, с наспех нарисованными ресницами и легким хмелем в глазах. Воистину, даже смерть недействительна… Вчерашний несчастный случай казался теперь ненастоящим – как дурной сон поутру. Однако Лена, похоже, так не считала.

Она глотнула из бутылки, облизала губы и вкрадчиво поинтересовалась:

– А ты как чувствуешь себя, Владик?

Влад покаянно опустил голову.

– Плохо, Лен. Можешь мне еще раз врезать.

Лена презрительно прищурила глаза.

– Ну что, доюродствовался? Разрулил ситуацию, рембо х…ев? Не доставайся же ты никому?

– Лена, я не хотел! – чуть не плача воскликнул Влад. – И вообще, это, может быть, не я…

– Не ты! – она тоже перешла на крик. – А с ружьем игрался тоже не ты? А на людей его наставлял тоже не ты? Да ты хоть понимаешь, что и тебе теперь конец! Генка не даст тебе ни одного шанса! Но это твои проблемы. Я, собственно, не к тебе.

Оставив обалдевшего Влада, она взяла за руку Ульяну.

– Выручай, подруга. Реальность-2 снова вернуться не должна.

– Лена, я… – Ульяна страдальчески нахмурилась.

Лена не дала ей договорить. Она говорила, вытирая под глазами непролившиеся слезы:

– Ульяна, я тебя прошу. Не убивай меня второй раз после того, как этот неврастеник уже постарался. Если хочешь, наш договор можешь считать расторгнутым. Только сохрани мне, пожалуйста, жизнь.

Лена с удовлетворением дождалась, пока по лицу Ульяны покатятся слезы. Потом, зыркнув в сторону Влада, сказала совсем другим, небрежным тоном:

– Между прочим, для твоего полудурка это тоже важно. Генка его точно засадит. Не в тюрьму, так в психушку. Мать моя женщина, что вы такое смотрите?!

Ульяна с Владом как по команде уставились в телевизор.

На экране вместо лысого широкоплечего Геровита выступал мужчина в хорошем костюме, с симпатичным доброжелательным лицом.

– Чтобы на ночь глядя не утомлять наших зрителей медицинскими терминами, скажу проще: это приступ ложной памяти. В мозгу происходит сбой, и он начинает принимать неизвестное за известное. Это явление еще в 1900 году описал французский медик Флоренс Арно. Оно называется дежавю – от французского "уже видел".

– То есть речь идет все-таки о болезни? – въедливо добивался Ледогоров.

– Здоровье и болезнь в психиатрии – трудно разграничиваемые понятия, – снисходительно улыбнулся гость. – Давайте назовем это не болезнью, а феноменом. Неким специфическим субъективным ощущением человека. Внешние раздражители выполняют роль пускового крючка: некий запах, звук или зрительный образ активизирует определенную часть мозга, которая вызывает иллюзорное воспоминание. Наложенное на шизоидные элементы психики…

– Все, ребятки мои шизоидные, – объявила Лена. – Труба зовет. Поехала я.

– Куда ты поедешь? – встрепенулась Ульяна. – Ночь! У тебя истерика…

– Естественно, у меня истерика, – Лена издевательски передразнила ее мимику. – У тебя бы тоже была истерика. Вот я и еду истерить в ночной клуб. Генка в командировке, я свободная женщина, могу оторваться. Девчонки подъедут. Сниму кого-нибудь. Фигли нам, красивым бабам. Смерть – она, знаете ли, стоит того, чтобы жить! А любовь…

– Я тебя не пущу! – Ульяна встала в дверях. – Влад! Ну что ты молчишь!

Лена, презрительно вскинув бровь, перевела взгляд с Ульяны на застывшего Влада.

– Отвалите. Меня такси ждет. Ну? – она уставилась на Ульяну, по-прежнему загораживавшую дверь.

– Одну секунду… – задумчиво попросила Ульяна. Она вдруг рванулась к столу, суетливо перебрала несколько ручек в поисках пишущей и что-то написала на отрывном листке. Записку она сунула Лене в руку. (зачем она их собирает?)

– Во вторник, в десять вечера, приходи по этому адресу.

Лена прочитала записку, и брови у нее поползли вверх. Но она не сказала ни слова. Потом лицо ее разгладилось, стало грустным.

– Владька, это правда, что Генка на тебя настучал? – спросила она.

Влад пристыжено кивнул – как будто и в этом он был виноват.

Лена поежилась с тихим вздохом и, не сказав больше ни слова, вышла вон.

Звук захлопнувшейся двери вывел Влада из ступора.

– Что ты задумала? Ты куда ее зазвала? – накинулся он на Ульяну.

Та раздраженно махнула рукой, оглядываясь в поисках чего-то.

– Потом объясню.

– Нет, постой! А что за договор у вас с ней был?

– А это вообще не важно. Слушай, что ты лезешь ко мне с пустяками? Где телефон?

Ее трясло от возбуждения, от какой-то неожиданно пришедшей в голову идеи. Влад подал ей трубку.

– Отлично. Надеюсь, они уже не спят. Я просто не вытерплю, если не позвоню…

– До встречи через неделю, – донеслось из телевизора. – С вами был Ерофей Ледогоров и программа "Утечка информации". Доброй вам ночи и будьте бдительны!

20 мая, суббота. Раннее утро

Поутру Андрея Чекулаева посетила измена. Все пропало! Сердце колотится, как у зайца, и липкий холодный пот прошибает все тело. Он сел в кровати. Голова кружилась, сердце мерзко щемило. Что еще за новости? Он пошлепал на кухню и залпом выпил стакан ледяной минералки. Полегчало. И вместе с тем – он вспомнил, к чему эти измены, откуда эта тревога. А потом понял, что ему дана счастливая отсрочка. Дня четыре, а может, больше. И утро стало прекрасным.

Да и могло ли быть иначе? Даже сквозь плотные жалюзи пробивался мягкий солнечный свет. Ему ничто не мешало проникать в каждый уголок – огромная квартира-студия была обставлена согласно минималистским вкусам хозяина.