Текст книги "Принцесса параллели (СИ)"

Автор книги: Елена Сергеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 29 страниц)

   Чтобы воспользоваться Высшей базой данных, нужно хотя бы имя или внутренние ритмы человека. Но даже в космических данных не всегда удается найти то, что ищешь. Если тем более это не под запретом. Лика не любила «взламывать» такие базы. Шутки со Вселенной были не уместны. Упрямство и настойчивость тоже. Несмотря на это принцесса умела добиваться своего, убеждая и доказывая важность желаемой информации.

   – Анжелика, нам нужно поговорить, – строго сказала мать.

   – Давай попозже. Я немного устала. Минут пятнадцать я отдохну, потом всё моё время в твоем распоряжении.

   Маргарита Алексеевна не хотела откладывать столь серьезный разговор и настойчиво попросила присесть её рядом.

   Лика устало села в кресло, но с уважением и вниманием посмотрела на Риту.

   – Хорошо, давай поговорим сейчас, – согласилась она, и спокойный добрый голос благотворно повлиял на мать.

   – Что у тебя с Николаем? – прямо спросила Рита. Вопрос ей показался чужим, она никогда не думала, что придется говорить на подобные темы таким образом. Больше всего Маргариту огорчали утаенные дочерью чувства. Не поделилась, не посоветовалась, не поставила в известие вконец.

   – Что, прости, ты имеешь в виду? – слух стал плохо воспринимать слышанное. Голова куда-то поплыла. Лика попробовала придти в себя. Что-то не то. Нечто неприятное витало в пространстве, вокруг всего дома, вокруг их семьи.

   Анжелика окончательно отключила сознание от реальности и очутившись на невидимой энергетической волне ритмов и восприятий, сразу поняла. Чужое вмешательство. Но не такое, с которым она часто сталкивалась в Красстране, в большинстве случаях оказанное графом Олизоном. Нет. Другое вмешательство. Более поверхностное и простое. На материальном уровне. Возможно злые сплетни. Нет. Лика отчетливо ощущала, как в их доброе, родное, теплое пространство дома вторгается чужое зло, зависть?

   «Откуда», – спрашивала себя принцесса. Она уже не обращала никакого внимания на родных, сидевших рядом. Главнее было уловить это тонкое видение.

   Раннее сталкиваясь с человеком, желавшим ей, семье, их спокойствию недоброе, она без труда ощущала это. Но сейчас, на расстоянии, не зная от кого это идет и давно ли, она явственно осознавала, что эта за опасность. Опасность грозила их семье. Не в смысле нападений, а в виде её развала. Кто-то очень этого желал. Распада их семьи. Зачем? Принцесса силилась понять и, достигнув желаемого, пришла в замешательство смешанное с тревогой. Агрессия исходила не из восьмого измерения, граф был не при чем. Его мыслительные ритмы она знала как свои собственные. Их в пространстве не было. Магии и несвойственной третьему измерению силы тоже. Было большое черное облако обычного человеческого зла. Но кто из обычных людей мог желать им его.

   «У отца могли быть конкуренты, – рассуждала Лика, – но они занимались бы его делом, его заводами, а не их семьей».

   Кто из простых людей мог так ненавидеть Лесовских. Если только сумасшедший.

   После последних событий и достигнутых собственных высот принцесса какое-то время прибывала в спокойствии. Теперь происходящее начинало её более чем беспокоить. Она никогда не сталкивалась с людьми, не владеющими магией восьмой параллели, но способными проявлять такую мощь. Разрушительную силу, подкрепляемую не магическими энергиями, а обыкновенным мраком души. До чего надо озлобиться, чтобы достичь подобного.

   Анжелика снова подумала о Олизоне. Это был не он. Да и отношения с графом теперь носили мирный характер.

   Приобретенные принцессой способности сильно подняли её в своем развитии. Ощущать опасность на большом расстоянии было под силу лишь единицам.

   Анжелика стала себя успокаивать и возвращаться в гостиную собственного дома. Отчего видение почувствовалось сейчас, Лика не знала. Значит дома уже есть то, что вызвало её на осмотр своего ближайшего будущего. Значит атака началась. Пусть и не магическая, но атака. У Лики блеснули глаза, как бывала обычно, столкнись она с неприятностью. На сей раз дела осложнялись. Под угрозу попадала семья.

   Рита сидела взволнованная, не понимая происходящего с дочерью. Её отсутствующий вид пугал женщину.

   – Лика. Ликуша. Тебе плохо? – позвала она дочь.

   – Нет, – Анжелика потянулась и расположилась поудобнее в кресле, отчаянно пытаясь перевести сознания с мыслей на разговор в гостиной. – Собственно о чем мы говорили?

   – О Николае, – напомнила Тина, ей казалось минутное замешательство двоюродной сестры – страхом разоблачения. Теперь все знали её секрет.

   – О каком Николае? – Анжелика встряхнула головой и полностью пришла в себя.

   – О Ростове, Анжелика! – не выдержала Рита, повышая голос. – Давно у вас с ним этот роман?

   – Что прости? – Лика была в самом искреннем детском удивлении, что она уже давно не испытывала. – Бог с тобой, мама. Какой роман.

   – Анжелика, я думала мы доверяем друг другу, а ты... – она с обидой и укором подвинула журнал дочери. – Не отпирайся только. Я всё знаю.

   Чтобы не задавать излишних вопросов Лика взяла журнал и в доле секунды пробежала глазами, затем посмотрела обложку с названием и вернула издание на журнальный столик.

   – Ты считаешь это правдой? – спокойно и без каких-либо эмоций спросила она.

   – Я верю своим глазам, – рассерженно бросила Рита.

   – Ты веришь желтой прессе? – оставалась спокойной Анжелика.

   – Я верю, что вижу, – возразила мать.

   – Да ладно, Лика, не оправдывайся, – деланно махнула рукой кузина и поставила пустую чайную чашку на столик. – Николай Ростов очень красивый молодой мужчина. Вы с ним смотритесь вместе. Оба видные такие и схожи немного.

   – В этом я не сомневаюсь, – ответила Лика сдержанно, пытаясь не грубить. – Но поспешу тебя огорчить, Тина, мы с ним всего лишь друзья.

   – Всего лишь? – весело передразнила Алевтина.

   Анжелика не удостоив её выпадку вниманием, обратилась к Маргарите Алексеевне.

   – Мама, ты мне веришь?

   Рита, качая головой, медленно произнесла:

   – Не понимаю почему ты скрываешь свои чувства. Мы с папой никогда не ограничивали твою свободу выбора, но ты видимо так не считаешь. Тиночка права. К чему сейчас отказываться и заверять что ваши с Николаем отношения только дружеские. Я вижу, что к нему ты относишься с особым вниманием. Ты, Лика, никогда не общалась с водителями отца, а к нему сразу проявила интерес. Я много раз слышала ваши разговоры. Они обычно легкие, но в них несколько раз было и напряжение, конфликтность. Ты мало тратишь эмоций на общение с посторонними людьми и вся открываешься с близкими тебе и родными. С ним ты ведешь себя как с родным.

   – Ты наблюдательна, – заметила Лика. На её губах играла улыбка. Ни насмешка, ни радость, просто что-то неопределенное.

   – Ты не будешь теперь отрицать, – сказала Рита, уверенная что права. – Незачем ругаться, лучше расскажи всё отцу.

   – Я не буду настаивать на своем, – голос дочери был всё еще спокоен, но в нем скрывалась некая холодность.

   Рита не представляла каким тоном может разговаривать её Ликуша, да та и не позволяла себе подобного по отношению к родителям. С её красноречием хорошо был знаком граф Олизон и те с кем она сталкивалась на работе во время командировок. К остальным людям она всегда располагала дружелюбием и открытостью.

   – Если моё слово для тебя ничто, значит я сама поступила где-то неверно, раз не заслужила доверия своей семьи.

   С последними словами Анжелика поднялась с кресла и пошла вверх по лестнице на второй этаж.

   Перед Маргаритой Алексеевной стоял взгляд дочери. Сколько в нем было чувств! Невысказанный укор, потушенная обида, душевная печаль и не допускаемое до сердца разочарование. Рита поняла: дочь не позволит себе обидеться или разозлиться. А было на что? Факты говорили об обратном.

   Анжелика не выходила из своей комнаты до самого ужина. Она и не думала ни на кого обижаться. Семья Лесовских не раз претерпевала «возню» журналистов около себя. Что только они не писали о Родионе Петровиче и о его успехах. Да и Маргарита Алексеевна не была незамечена. Лике всегда нравилось, как родители реагировали на подобные небылицы. Они смеялись. Смеялись и всегда всецело доверяли друг другу. На сей раз «сочинения» затронули саму Лику, и доверие исчезло. Что еще раз свидетельствовало об ослаблении духа семьи. Может раньше Анжелика и могла покапризничать, позволить себе подуться, повозмущаться. Но сейчас она чувствовала себя взрослой, настолько, что позволения на разные мелочные и эгоистичные штучки, дать не могла. И не хотела. Не видя в них смысла.

   За ужином Родион молчал, Тина болтала без умолку, Рита обеспокоено следила то за мужем, то за дочерью.

   Лика не перемолвилась с отцом и словом, но всем своим внутреннем "Я" чувствовала, что Родион Петрович рассержен и очень серьезно.

   Дав семье спокойно доужинать, глава семейства сообщил, что ждет дочь у себя в кабинете через пять минут.

   – Тётя, вы что, показали дяди Родиону журнал? – спросила Алевтина.

   – Нет конечно, – расстроено произнесла Рита. – Анжелика, я считаю, ты сама должна объясниться с отцом, – обратилась она к дочери.

   – Пошла объясняться, – улыбнулась Лика.

   Сердце её неприятно стучало. Она уже знала, что произойдет ссора, как бы она не пыталась её сдержать.

   Родион был настроен неотвратимо на выяснения поведения непослушной дочери. Он и сердился и возмущался и обвинял Лику в её глупости.

   Лесовской сидел за широким дубовым письменным столом покрытым черным лаком. За его спиной располагалось окно с белыми легкими шторами. У одной стены шкаф с книгами, у другой большой кожаной диван черного цвета и большие растения в белых кадках по углам.

   Анжелика постучалась и вошла, отец жестом руки велел сесть на стул напротив своего стола. Та повиновалась и со своим добрым слегка улыбающимся выражением лица молча ждала начала беседы.

   Родион Петрович не заставил себя долго ждать и вылил на девушку кучу упреков, замечаний и обвинений. Он ругал её за то, что она нарочно уехала из дома одна, невзирая на распоряжение относительно телохранителей, потом выговорил ей, что она ужасно себя ведет, пренебрегая доверием и опасениями родного отца. Неуместно показывает своё глупое упрямство. Высказав всё накипевшее за день, Родион налил себе воды и одним разом выпил весь стакан.

   – Тебе стало легче? – с искренней теплотой голоса спросила Анжелика.

   Родион с непониманием уставился на свою дочь. Он только теперь заметил, что в ответ ему не было выдвинуто ни одного объяснения или обвинения.

   – Теперь позволь мне объяснить своё «глупое упрямство», – спокойно молвила принцесса. – Я отлично знаю об опасности, знаю что тебе угрожают, папа. Но и ты не должен забывать, что я не кто-то, а принцесса восьмого измерения и много рассказывала вам о нем.

   Конечно рассказывала она немного, но Лесовские были осведомлены относительно некоторых способностей своей дочери.

   – И ты хочешь сказать, что я не имею право говорить с тобой в подобном тоне, – недовольно проворчал Родион. – Но я твой отец.

   – Я это помню, пап, – чуть заметно улыбнулась Лика. – Говори со мной как хочешь. Только не забывай, что постоять я за себя смогу. И куда лучше, чем твои новые «шкафики». Ой, прости, – Лика сдержанно улыбнулась. – Твои телохранители. Интересно откуда они такие берутся.

   – Анжелика! – сердито остановил её Родион Петрович. – Откуда столько неуважения в голосе. Эти люди обеспечивают нам безопасность.

   – Ты сам не уважаешь себя, нанимая их, – серьезно возразила дочь. – Они нисколько не думают о безопасности, их больше волнуют доллары, которые ты им платишь. Они естественно будут тебя защищать. Деньги имеют свойства быстро кончаться.

   – Не замечал в тебе такого цинизма, – удивляясь и ужасаясь, выговорил отец. – Когда ты такая стала.

   Лика одарила его своим светлым умным взглядом.

   – Я не была и не буду такой. Но меня убивает наше положение, недоговоренность, недоверие нашей семьи. Прошу давай поговорим честно! Что происходит, кто тебе угрожает, кого ты подозреваешь?

   – Не твоё дело! – резко сказал Лесовской и, встав, отошел к окну, поворачиваясь к дочери спиной.

   Лика тяжело вздохнула. Со спиной говорить куда сложнее, не видя глаз человека, его настроя.

   – Пап, это и моё и мамино дело, мы имеем право знать правду, – начала убеждать дочь. – Поверь, я смогу тебе помочь, если ты мне окажешь небольшую помощь... – Лика замолчала, Родион не возражал на сказанное, и она продолжила, – скажи мне, в чем заключаются угрозы?

   – Тебя это не касается, – произнес он и тут же резко обернулся лицом. – Помоги лучше себе, разберись сначала со своими проблемами.

   – Проблемами? – удивилась дочь, – конечно у меня есть несколько, но проблема нашей семьи куда важнее.

   – Какие отношения у вас с Николаем? – сурово спросил Родион Петрович.

   – Папа! – взмолилась Анжелика. – И ты туда же. Я клянусь, что подам заявление в суд, на эту злосчастную «Сирэну», лишь бы они написали опровержение.

   – Какую сирену?

   – Журнал, – устало пояснила Лика. – Ты давно читаешь подобную ерунду?

   – Какую ерунду, – вспыхнул отец. – Я не читаю журналы. Я тебя спрашиваю, любишь ли ты Николая?

   – Да оставь ты Ростова в покое, – Анжелика тоже подошла к окну и встала около отца. – Я к нему отношусь дружески. Он хороший человек. Мне с ним интересно поболтать. Всё.

   – Он красивый, обаятельный, привлекательный, – презрительно продолжал Лесовской, избегая взгляда дочери. – В общем говоря, самый лучший на свете, да?

   Лика хлопнула рукой по подоконнику, перевела дыхание и качая головой будто соглашаясь, сказала:

   – Нет, – улыбнулась. – До моего идеала ему далеко. И если, – тон её стал серьезен, – если ты посмеешь усомниться в моих словах, то очень меня обидишь.

   – Я могу поверить, – согласился Родион Петрович. – Ростов сегодня утром говорил мне почти это же, но тогда...

   – Ты и его допрашивал подобными вопросами, – Лика не сдержала короткий смех, но быстро приняла уважительный вид. – Надеюсь, он не упал на месте от подобных домыслов.

   – Перестань шутить, – раздраженно остановил её отец.– Я говорю серьезно. Если он тебе безразличен, тогда зачем ты вопреки моему запрету поехала с ним домой, забирая его из офиса.

   – Ты его выгнал, – невозмутимо пояснила Анжелика.

   – Я дал ему время подумать. – Родион Петрович взялся рукой за голову и сел в кожаное кресло за стол. Анжелика продолжала стоять у окна. – Сегодня весь день я не знал, как начать с тобой этот разговор. Я боялся причинить тебе страдания, думая, что ты любишь Николая. Ты хоть знаешь что он за человек!

   – А ты? – многозначительно заметила дочь.

   – Он молчит, значит скрывает что-то не совсем хорошее, – Родион Петрович повернул кресло к окну, чтобы лучше видеть дочь. – Мне прислали письмо. В нем рассказывается о Николае. Я сначала не поверил. Начальник моей охраны, по моей просьбе перепроверил информацию. Она подтвердилась.

   – Я могу взглянуть? – спросила Анжелика отходя от окна и возвращаясь к столу.

   Родион Петрович открыл нижний ящик стола и вынул голубой гладкий конверт.

   Лика несколько секунд подержала письмо между ладоней, потом открыла, пробежала глазами по напечатанному тексту и вернула отцу.

   – Неправда, – уверенно произнесла она.

   – А у меня нет причин не верить, – не согласился отец.

   – Он никогда не служил в десанте и тем более не работает в фирме, выполняющей подобного рода заказы.

   – Ты этого не можешь знать наверняка, – Родион Петрович убрал конверт в ящик и, помедлив, достал другой, такой же.

   Насколько заметила Лика, там был и третий.

   – Я вполне верю, – начал отец, – что он мог специально устроиться на работу, завоевать доверие семьи, твою симпатию, чтобы потом в любой момент похитить тебя. Согласись, Ликуш, ты к нему относишься куда теплее, чем к кому-либо другому, работающему в нашем доме.

   – Не отрицаю, – Лика провела тыльной стороной руки по лбу. В кабинете к вечеру становилось невыносимо душно. – Но похитить меня он не сможет.

   – Почему это, – усомнился отец, – ты ему по-прежнему доверяешь.

   – На это у него сил не хватит, – Лика запрокинула голову и стала рассматривать потолок. – И согласись, пап, сначала спасать тебя, потом работать, жить здесь столько времени и все для того чтобы завоевать мое доверие и украсть. Не легче сразу чем потяжелее по голове и в багажник. Вези куда хочешь.

   – Анжелика! – ужаснулся отец. – Как ты так можешь!

   – А если он действительно работает на ту фирму, которая указана в письме, к слову её уже не существует, то он вел бы себя осмотрительнее. На твои вопросы наврал бы с три короба, рассказал о себе, о несчастном детстве и еще о чем-нибудь. Работники подобных фирм всегда продумывают всё до мелочей, тем более свою биографию. Неправдиво твоё письмо с неизвестным «доброжелателем».

   – Откуда такая осведомленность, – изумился Лесовской, про себя соглашаясь, что доводы весомые. – И почему ты решила, будто фирмы из письма нет?

   – Её свернули четыре месяца назад, – отозвалась Анжелика. – Всех участников арестовали. Знаю из отчетов, прорабатывалось в отделении МЮПАРФ. – Лика умолчала, что сама занималась расследованием. – Я отчетами занималась одно время, – пояснила она.

   – Ты же психолог, – нахмурился отец.

   – Одно другому не мешает. И давай оставим Ростова в покое. Он ни в чем не замешан.

   – Ты в нем так уверена, – Родион Петрович решил открыть окно. – Не дует? – спросил он.

   – Нет, – Лика замотала головой. – Я уверена могу быть только в себе. О нем я просто знаю.

   – Он тебе сам о себе рассказывал? – не поверил отец.

   – Ничего он мне не говорил. Всё что надо я узнаю сама. К нему особо присматривалась, – Лика видела немой вопрос в глазах отца. – Потому что он не вызывал у меня по началу доверия.

   – А сейчас вызывает?

   – Я сказала что знаю. Все. Верь или нет, – Анжелика вновь подошла к окну и высунула голову на свежий воздух. Разговор длился больше часа.

   – Расскажи мне что знаешь, – попросил отец.

   – Не могу, – она покачала головой. – Пойми это не моя тайна. Если он захочет, то сам расскажет. У меня нет такого права. Просто поверь, ничего криминального нет. Обычная душевная трагедия, с обманом и предательством.

   – Тогда почему он молчит, – Лесовской окончательно запутался. – Меня не интересует его несчастная любовь. Я спрашиваю его о жизни, о его семье, родителях, учебе, работе. Работал же он где-то, до того как приехать в Москву.

   – Там немного другое, – уклончиво обронила дочь. – Само вспоминание прошлого доставляет ему боль. Это связано и с обучением и с семьей и с родом занятия... Я была бы обязана тебе рассказать всё, если бы сама просила взять его на работу, но привел в наш дом его ты. Спас он тебя и я не считаю себя должной вмешиваться в процесс вашего знакомства, общения.

   – Ничего не понимаю, – пробормотал Родион Петрович.

   Он посмотрел на дочь и почувствовал некую отчужденность. Анжелика сидела серьезная, очень спокойная, не совсем надменная, но что-то в ней было отталкивающее, чужое, незнакомое.

   Когда она начала говорить, голос её был не свойственно ей, усталым и холодным.

   – Каждый раз, знакомясь или сталкиваясь с человеком, я вижу его не только визуально, но и внутренне. Весь спектр его цветов, мыслей, чувств. Не так подробно как некоторые предвидици. Я же не гадалка, – печально усмехнулась Анжелика. – Но все же. Часто это бывает неприятно, порой очень. Я не читаю чужие мысли, меня это унижает, но порой люди так «громко» думают, что я улавливаю эти всплески непроизвольно, ненамеренно. Я многого достигла в тонком мире чувств и энергий. Бесспорно, данное помогает в жизни, но иногда и огорчает. Я не собиралась ничего узнавать о нашей домработнице Инне, но она сама так усердно думает, что я вынуждена принять её рвение к сведению. И теперь не знаю, уволить её или присмотреться еще.

   – И о чем она так усердно думает? – Родион Петрович не интересовался служащей, спрашивая так. Его до глубины души потрясло откровение дочери.

   – А о чем могут думать домработницы и горничные. Инна мечтает жить в таком доме, как наш, самой распоряжаться прислугой, отдавать приказы, – Лика наморщила лоб. – Она мечтает понравиться тебе, вытеснив маму. Осторожнее с ней. Такие особы могут плести опасные интриги.

   – Поясни, – теперь Родион Петрович наморщил лицо, запуская мыслительный процесс.

   – Не пугайся, но прими к сведению. Она может подстроить нелепую случайность, которую мама может рассудить неправильно. Это может быть что угодно. Всё утро, например, во время завтрака она мысленно разговаривала с тобой, предлагала ромашковый чай, старалась предугадать чем можно заинтересовать твоё внимание, удивить тебя, понравиться. Но так и не решилась сказать нечто подобное вслух.

   – Анжелика, не надо, – попросил отец, ему было неприятно слышать подобное от своей дочери, её прямые фразы резали уши. Он её воспитывал в утонченном тоне. А она сейчас была более чем прямолинейна.

   – Осторожнее с Антоном, – тут же без перехода предупредила Анжелика.

   – В смысле? Антон очень давно работает у меня. Не первый год. Он начальник безопасности и мой давнишний знакомый.

   – Я предупредила, – Лика потерла руками лицо и вновь заулыбалась. – Что-то жара на меня плохо действует. Давай о главном. Что с угрозами, может теперь ты мне расскажешь?

   Родион Петрович медленно, словно передумывая, убрал раннее взятый конверт обратно в ящик и взглянул на дочь. У той по обыкновению светились глаза, а на лице играла добрая полуулыбка.

   – Я не знаю кто мне угрожает, – произнес отец, рассеяно перебирая бумаги на столе. – Первый раз мне позвонили две недели назад, угрожали вами, тобой и мамой. Потом наступило затишье. Вчера поздно вечером опять был звонок.

   – Что они говорят, выдвигают требования? – вопрос звучал профессионально и Родион скосил на дочь удивленный взгляд.

   – Беда в том, что требований нет, – ответил он. – Вечером и сегодня утром мне сообщили, что некто неизвестный хочет причинить мне страдания через вас, но взамен ничего не просит.

   – У тебя есть хоть кто-нибудь на подозрении? – продолжала расспрос Лика.

   Отец беззащитно развел руками.

   – Ничего, разберемся, – подбодрила она его.

   – По телефону сказали, – продолжал Родион размышления вслух. – Что заказчик хочет, чтобы я потерял вас, – Лесовской содрогнулся, не зная говорить дальше или нет, но Анжелика сидела спокойно, ожидая конца начатой фразы. – Звонивший говорил, что заказчику не нужны ни деньги, ни мои заводы. Ничего! Только чтобы я был убит горем, – голос у него сорвался. Слова из телефонной трубки до сих пор звенели в его мозгу. – Теперь ты понимаешь, почему я так беспокоюсь! А ты ещё делаешь эти свои выходки, уезжаешь на пол дня неизвестно куда.

   – Я смогу за себя постоять. Ты не забыл, что в школе я ходила на уроки самообороны.

   – Ликуша! – повысил голос отец. – Ты хоть понимаешь, какие люди могут работать на этого сумасшедшего. Какая тут самооборона!

   – Я в состоянии справиться с любым из твоей замечательной охраны, и куда лучше постаю за себя сама, чем буду доверять свою жизнь в чужие руки.

   – Анжелика! – возмутился Родион Петрович. – Перестань немедленно. Что за самоуверенность. Даже если справишься с одним нападавшим, что ты будешь делать с десятью?

   – Даже связываться не стану, – засмеялась Лика, чем снова возмутила отца. – Вернусь домой и посижу с книжечкой, давно хотела перечитать «Мастер и Маргарита».

   – С тобой невозможно серьезно говорить, – огорчился Лесовской и уткнул лицо в сложенные на столе руки.

   Зря он начал разговор об угрозах, дочь слишком молода, чтобы до конца понять серьезность и опасность ситуации. Для неё как для маленького дитя, всё забава.

   Родион Петрович вздрогнул и поднял голову, когда голос дочери зазвучал снова. Спокойный и холодно-уверенный.

   – Ничего безысходного нет, – произнесла она невозмутимо. – Я столько лет доказываю тебе с мамой что возможности человека неограниченны. А вы как в детстве пытались видеть во мне ребенка, простого российского ребенка. Так и теперь. Я не раз говорила, что телепортация для меня словно обычная ходьба, вы не слушали. Что, папа, по-твоему в другое измерение переместиться легче, чем пересечь несколько сотен километров? Куда бы меня ни увезли, я в любое мгновение могу оказаться дома. Причинить мне вред очень сложно, ты знаешь, у меня защита. Я постараюсь поставить её и тебе и маме, но у меня может не выйти. Её должен делать человек сам для себя. Ты сомневаешься в моих способностях? Хорошо, давай проверим. Предложи мне испытание.

   – Я не знаю что... – растерялся отец, не зная как реагировать на новые откровения дочери.

   – Напиши мне на бумаге любую фразу, не показывая. Я скажу её тебе и объясню почему именно она, – Лика протянула лист бумаги, но передумала. – Лучше другое. Хочешь скажу что было в том конверте, который ты мне так и не показал.

   Родион Петрович кивнул не в силах сказать и слова.

   – Твой невидимый доброжелатель сообщал тебе, что у твоей дочери роман с водителем, – спокойно ответила девушка.

   – А в третьем? – дрогнувшим голосом спросил Лесовской.

   – Вынь его из ящика, – попросила Лика, – мне так будет легче.

   Родион выполнил её просьбу и положил бумагу на стол.

   Анжелика даже не взглянула на письмо.

   – Пап, и ты мог в это поверить? – возмущенно воскликнула она.

   Отец впервые за весь вечер увидел оживление на её лице. Слава богу! Он уже начал переживать.

   – Разумеется я не поверил, – нетвердым голосом произнес он.

   – И тебе нестыдно! – перебила его Анжелика. – Ты с этими письмами поаккуратнее будь.

   – Действительно, – согласился Лесовской, убирая корреспонденцию на место.

   В дверь осторожно постучались. Отец и дочь повернули головы, и Родион Петрович велел войти.

   – Извините, Родион Петрович, я думал вы уже закончили разговор с Анжеликой Родионовной, – Ростов хотел уйти, но Ликин отец остановил его.

   – Ты что-то хотел? – спросил он.

   – Поговорить, – ответил Николай, – и извиниться. Вы правы. Вы мой работодатель и имеете право знать, чем я занимался раньше.

   Лика распахнула свои синие глаза и вопросительно глянула на Ростова.

   – Если так, то не буду вам мешать, – она быстро встала с места. – Может вам чаю принести или кофе?

   – Я бы не отказался от кофе, – честно признался Родион Петрович. – Но мне хотелось, чтобы ты присутствовала при разговоре. Мне нужно знать твоё мнение. Если конечно Николай не против.

   Ростов кивнул.

   – Тогда я сейчас вернусь, только попрошу бабушку сварить нам кофе с корицей, – согласилась Анжелика и скрылась за дверью.

   – Присаживайся, – пригласил Лесовской, указывая на освободившийся стул.

   Лика вошла на кухню. У плиты возилась Инна. Бабушка, мама и Тина сидели за столом и мирно беседовали.

   – Как прошел разговор? – беспокойно спросила Маргарита Алексеевна.

   – Тебя не было два часа, – подхватила Тина. – Мы уже не знали, что и думать.

   – Кажется мы пришли к общему согласию, – произнесла Анжелика, ища глазами кофейник. – Но беседа не окончена, я пришла за кофе.

   – Я только что сварила, – сказала за спиной Инна.

   Лика обернулась и взяла с полки три пустые чашки, стала наливать дымящийся напиток.

   – Вы там что глобальные вопросы человечества решаете? – осведомилась бабушка, глядя поверх очков.

   – Почти, – улыбнулась Лика.

   – А почему три чашки. У вас кто-то третий завелся? – удивилась Тина.

   – Ростов подошел.

   – О, значит, назревает очередной скандал? – насмешливо спросила кузина.

   – В нашем доме не бывает скандалов, – серьезно ответила Анжелика и, взяв поднос, вышла с кухни.

   Толкнув дверь кабинета, она прошла по бело-черному толстому ковру и поставила чашки на стол. Закрыла за собой дверь и села на кожаный диван.

   Её не было две минуты.

   – Извините, если прервала ваш разговор, – мягко заметила она, дуя на свой бокал.

   Но в кабинете по-прежнему царило молчание.

   За это время Николай успел сказать несколько простых вежливых фраз, а Родион Петрович извинился за некорректный утренний допрос.

   – Анжелика, ты не перестаешь меня удивлять, – наконец прервал тишину отец. – Ты ушла с минуту назад, чтобы попросить сворить нам кофе, а вернулась уже с ним. Я знаю, что ты вкусно его готовишь, но чтобы так быстро?!

   Анжелика рассмеялась. Теперь становилось понятно, отчего такие удивленные лица. Она объяснила, откуда взялось кофе, и Лесовской сказал, что они готовы выслушать Николая.

   – Я прошу простить меня, Родион Петрович, – начал Ростов, ставя начатое кофе обратно на поднос. – Мне следовало раньше всё рассказать. Мое необъяснимое молчание выглядело глупо. Честно признаюсь я не задумывался в какую трудную ситуацию себя загоняю, ошибочно считая, что моя жизнь помимо меня никого не должна касаться.

   – Я не интересуюсь твоей личной жизнью, Коля, – по-доброму заметил Родион Петрович. Спокойный тихий голос молодого человека вызывал одобрение. – Мне важно знать о твоих прошлых рабочих местах и о том, где ты получил образование, которое, судя по твоему интеллекту высшее.

   – Я понимаю, – кивнул Ростов. – Но эти вопросы напрямую связаны с моей прошлой жизнью. К которой как я надеялся, никогда не вернусь. Но Анжелика... Родионовна, права, – он посмотрел на Лику, – от прошлого нельзя убежать. Я вырос ни в этой стране. Далеко отсюда. Довольно далеко. Если позволите я не назову откуда я родом. Там я рос в большом богатом особняке, среди роскоши и внимания, – он горестно вздохнул. – Вас интересует мое образование и умение обращаться с оружием. Это оттуда. Я учился у лучших преподавателей мира, коллекционировал в юности арбалеты и старинные револьверы. Много занимался спортом и никогда не думал, что покину тот дом. Меня растили специально, чтобы я взял управление домом, землями и всем прочим в свои руки. Меня не скрою, воспитали как аристократа. Экономика, законы, ведение хозяйственных дел – были моими главными уроками. Но случилось так, что совсем недавно я узнал одну семейную тайну, она не будет вам интересна, потому что касается моих родителей. После чего я не смог оставаться там, где жил раньше. Человек, которого я любил и верил всем сердцем, предал меня, жестоко предал. Сказать откровенно, мне тогда жить не хотелось. – Он опустил голову. – Но меня спасла Россия, родина моего отца, – пояснил Николай. – Единственное что смогло меня тогда заинтересовать. Я узнал адрес, где жил мой отец, приехал, хотел прогуляться по улочкам. И как-то даже не сразу заметил насколько вдруг стало спокойно и хорошо. Словно оказался там где и следовало быть. Москва меня неожиданно приятно поразила. Я привык видеть красоту вокруг себя, но красота этого города была совсем другой, захотелось изучить её, понять. Потом решил устроиться на работу, найти жилье. Мне сказали, что можно попытать счастье на стройке, где я и встретил вас, Родион Петрович.