Текст книги "Мир Падшего. Дилогия (СИ)"
Автор книги: Елена Черепанова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 51 (всего у книги 65 страниц)
– Шлоз преградил ей путь к отступлению.
– Куда вы отправляетесь, Рудольф? Кер, я не с вами разговариваю!
– К отцу Роне. – Тяжело дыша, выдохнул с ответом Клозе, не оставляя попыток отодрать упирающуюся Мышку от лестницы. – А она еще и цепляется!
– Кер, не следует сопротивляться беседам со святой инквизицией, вас могут не так понять. – Издеваясь, усмехнулся наставник.
– А я не против бесед, только господин куратор, – Лика кивнула в сторону Рудольфа, – хочет исповедаться вместе со мной. Роне, между прочим, до сих пор от меня шарахается, после моей последней просьбы по поводу поста. Пожалейте нервы святого отца!
– Н-да. Что случилось, Рудольф, я вас уже третий раз спрашиваю?
– Я сказал декану, чего хочет Кер.
– Интересно, и чего хочет наше чудовище? – Улыбнулся Шлоз.
– Да, мне то же интересно, какие мотивы вы мне приписали?! – Лика, наконец, отцепилась от перил и куратора, и теперь гневно разглядывала Клозе. – Да, расскажите, что вы мне приписали, господин куратор.
– Ваши мотивы! Вы сами показали ему кольцо! – Огрызался взъерошенный Рудольф.
– Знаю, что я идиотка, но что еще вы ему сказали?
– Что вы собираетесь смыться в Альвэ, после того как разбудите Ри Нона...
– О...о, как все запущено, удивился наставник. – Теперь вы развлекаетесь дуэтом? Пойдемте-ка ко мне в кабинет. Это что-то новое. Кому вы об этом сказали? Грегору. Умно, хорошо, что не господину ректору. В противном случае наш ректор сейчас бы уже был на пути в больницу местного населения с обширным инфарктом. Здесь лечат эльфов Кер?
– А какая им разница кого лечить? У нас медицина частично бесплатная, даже бомжей лечат.
– Не хамите, подопечная. И что декан?
– Он матерился на русском, когда я предпочел удалиться. Не уверен, что слова у него закончились. Возможно, что и нет.
– Вы что, сбесились? – Шлоз посмотрел на куратора и студентку. – Чем вы занимались с деканом?
– Принимали у нее философию.
– И я о том же. – Вздохнула Лика. – Что же управляет брошенным камнем?
– Кер, вы еще не до конца потерянны для общества, в отличие от вас Рудольф. Что на вас нашло?
– У нас обоих сегодня помрачение рассудка. Но у меня они от сданной философии и поста, а у него от чего?
– Не думаю – неопределенно высказался Шлоз.
– А зря, думать иногда полезно, могу подтвердить это на сегодняшнем примере. – Настаивала Мышка. – Вот мы, не подумали, что теперь делать? А этот, болезный, еще исповедаться хочет.
– Его-то, как раз, можно понять. – Кивал головой Шлоз.– Он все расскажет святому отцу и снимет с себя ответственность. А что будет дальше, а Рудольф?
– Отстаньте, ради бога, я больше не могу!
– Ну вот, и расскажите мне, что случилось?
– В последнее время, все вокруг меня, с каждым разом все лучше говорят по-русски. Почему? – Решила немного сменить направление беседы хитрая Мышка. – Словарь наших преподавателей все время увеличивается.
– Мы совершенствуемся и практикуемся, Хейлин, во многом благодаря вам. Наших слов нам уже не хватает. – Ехидничал наставник, показывая, что прекрасно понял ее маневр. – Проходите и садитесь.
Шлоз запер дверь своего кабинета и включил диктофон. Действия наставника Лику не вдохновили, она с неудовольствием покосилась на аппарат.
– Садитесь и рассказывайте по порядку. – Предложил Шлоз.
Только через полчаса Рудольф выплакался полностью. Шлоз все время доверительно кивал ему головой. Лика кусала губы.
– Знаете, Рудольф, вы ведь немного успокоились, да? У вас занятия по расписанию? Вот идите и работайте. Я разберусь с Кер. Роне от вас никуда не денется. – Рудольф облегченно вздохнул и вышел. Наставник и его подопечная молча глядели на включенный диктофон.
– Ну, что Хейлин, допрыгалась?
– Почему так получилось?
– Люблю вас за умение задавать вопросы. Из вас получился бы хороший офицер разведки. И способности к импровизации у вас бесподобные.
– Почему же обо мне в прошедшем времени?
– Неужели?
– Думаете, Грегор пойдет к Роне или ректору? Зачем?
– Я не могу думать как Грегор, я не он.
– Вот сходите к нему и спросите, что он собирается делать.
– Немедленно.
– Это вопрос или утверждение, господин наставник?
– Берите выше, это издевка, Кер.
– Вы изменились.
– Вы то же. Где та умная, немного дерзкая девушка, с которой было приятно общаться. Меня от вас начинает тошнить. Вы изменились в худшую сторону.
– Почему?
– Я не святой отец, не знаю. Может быть, Рудольф и не так неправ?
– Вы диктофон выключили?
– Да, а что?
– Это не вся информация. Моего деда по отцу зовут Хендрик дель Лангвэ. У меня есть документальные свидетельства, фотографии, брачное свидетельство. Если их представить нашему ректору меня сразу увезут.
– Не сомневаюсь, что вас здесь больше не будет, Хейлин. А вот в том, что вы попадете на Альвэ не уверен, позвольте заметить. Вашему деду в этом нет никакого резона. Вас легче убить, меньше хлопот и отчитываться не надо, и отвечать за ваши глупые поступки то же. Удобно и надежно.
– Вот поэтому, я и не тороплюсь встречаться с родственниками.
– Уже встречались.
– Знаю, и отнюдь не свечусь от счастья. Вам-то, какой резон меня закапывать, наставник?
– Я подумаю. Кстати о кольце. О чем речь?
– О том, что для полного счастья мне не хватает монеты в один рилон.
– Даже так! И где же монета, Хейлин?
– Где-то в Пар-э-Море.
– Какая прелесть! А где были ваши новенькие? А откуда взялись фаланги? А Стрэсс на вашем дне рождения, неужели из Пар-э-Мора? Хейлин, Хейлин, кто же вам такую гадость подкинул?
– Хуже всего то, что мне подарили это кольцо те, кому я ни капли не доверяю. Даже шнурки на своих ботинках не доверила бы завязывать, а кольцо взяла. Дура?
– И кто же эти бяки?
– Драконы, хранители оси.
– Да, компания у вас, так себе. Дружили бы лучше с Ка Маем, император Арманна намного безобиднее.
– Знаю.
– Зачем же взяли, чужое?!
– Мне его подарили на день рождения. – Грустно сказала Лика.
Шлоз вздохнул, встал, подошел к окну. В последнее время все они сильно изменились. Настолько, что никто этого не ожидал. В чем причина, в этой девчонке, может быть, она действует на них, как катализатор неуправляемой реакции трансмутации. Все, кто общается с Кер, стали более человечными, чем раньше. Обычных эмоций на нее не хватало. Ушло равновесие, хваленное равновесие кадрового офицера Мары, как будто его и не было. Появились сомнения, вытеснили все что было воспитано семьей и военной академией. Подумать только, он ехал в этот мир, мечтая иметь много земель и рабов. Теперь, всего за несколько месяцев, Мара казалась Шлозу далекой и нереальной, пустой и бедной. Точнее слишком схематичной и упрощенной. Нет, там были свои условности. Люди Мары слишком регламентированы, безличны и загнаны в рамки приличий.
Земля же была необъятна и непредсказуема. Жители этой страны, России, били все рекорды своей дикой непредсказуемостью. В любой другой стране, той же Германии или Италии, полиция и спецслужбы давно бы сошли с ума, появись у них образование, подобное их институту и колонии. А здесь, они предоставлены сами себе, никому до них ни какого дела нет. Он, Шлоз, должен был отвечать за безопасность и режим секретности в работе института, он разрабатывал прикрытие, варианты маскировки. Какой режим! Он может спокойно звонить в милицию и орать благим матом, о творящихся здесь безобразиях, о том, как плохие инопланетники захватывают Землю, именно отсюда, с России. Может быть, какой-нибудь сердобольный милиционер и позвонит в больницу, с просьбой, поставить очередному психу укол.
Кер и ее друзья то же не пытаются спасать планету, официальными путями, во всяком случае. А может, все думают, что с владетелем им будет намного лучше? Или они спокойны по совсем другой причине. Им не все равно, а просто уверенны, что ни у кого ничего не получится. Шлоз резко развернулся к Хейлин.
– Кстати, Кер, а почему вы не пытаетесь спасти Землю?
Лика замерла, тупо глядя на наставника. Потом пожала плечами. А действительно, почему она не волнуется? Потому, что люди ведут себя как паразиты на поверхности красивейшей из планет Кольца, которую пытаются повторить другие владетели, но им до творения Ри Нона далеко. Или надеется на авось, что пронесет, и все бросят эту затею? Или ей уже все равно, и она не чувствует себя частью Земли, как прежде? Или у нее так велика гордость за свою страну, и свой народ, который своей бездеятельностью и упрямством растворит и обезвредит любое постороннее вмешательство? Или она уверена, что всех врагов победят?
Всего понемногу, наверное. Лика поймала себя на мысли, что никогда, нигде, ни у одного другого народа не встречала такого количества слов, подчеркивающих неопределенность.
– Хотите честный ответ, наставник? Не знаю. Но думаю, – Лика подняла вверх указательный палец. – Думаю, пока не начнутся серьезные действия, никто вас даже не заметит. И лет через триста-четыреста, вы вполне сумеете подготовить почву для изменения существующего строя.
– Глупости, Кер, мы контролируем все основные правительства, армии, и значит, через них аппарат подавления.
– Ничего не могу сказать насчет аппарата подавления, но с армией у нас сложно, само правительство не может навести порядок в нашей армии, боюсь, что вы не представляете себе, о чем говорите. Сказать, что наша армия не подкупна, я пока не могу. Они со всем удовольствием возьмут с вас деньги, но смогут ли сделать то, что от них требуют? Главное, захотят ли? Можно оплатить армии, чиновников, правительство, но надеяться, что они не поступят с точностью до наоборот, взяв деньги, нельзя. Скорее, после этого они предпочтут, взяв деньги, убрать лишних свидетелей, в данном случае покупателей. В России ничего нельзя сказать определенно. Я не знаю, что будет завтра, вы знаете? Нет никакой определенности.
Шлоз, понимая ситуацию в целом, тяжело вздохнул.
– Объяснить это своим начальникам, я не смогу. Страна, в которой не держат слово, трудноуправляема, и значит, не нужна. Как профессионал, я ненавижу вашу страну. Она даже не неуправляема, нет, скорее труднопредсказуема, одна ваша поговорка "закон, что дышло..." так показательна, что страну трудно считать цивилизованной.
– Вы же не будете относиться к моей стране по-другому, если она изменится в лучшую сторону, вы все равно станете считать народ – субстратами, а страну собственностью владетеля. А как вы относитесь к моей стране не как профессионал, а как человек?
– Не знаю...
– А что делать мне, наставник?
– Лечь на дно, и не дергаться.
– Однако! А кушать? Кушать всем хочется, даже мне. Хотя, это идея! Как вы отнесетесь к тому, что я поработаю на гнезда?
– Что!? – в голосе наставника послышались явно истерические нотки. Лике это сразу понравилось, она загорелась новой идеей. Ах так, думала Мышка, институт со мной больше работать не желает, ну что ж, мы им всем покажем. Я, и гнезда, если это звучит не гордо, то есть очень опасно. Здорово! Мы на горе всем буржуям ого-го, пожар раздуем! Мышка мысленно наслаждалась возможным эффектом своего решения. Все, работаю с гнездами. Удивлюсь, если там кто-то выживет.
– У меня родилась идея, я заработаю, если буду сотрудничать с гнездами.
– Кер, вы безумны, как и вся ваша страна, вы погибните!
Лика мысленно улыбнулась, примерно так думали все те, кто приходил в нашу страну с оружием. Нет, в НАТО были совершенно правы, нашу страну и наше безделье может погубить только наше нежелание работать. Знакомить наставника со своими выводами не буду, он и так слишком умный, уже четыре месяца ничего не делает, так у него может что-нибудь получиться.
– Вот как, Хейлин, я неплохо вас знаю. Считаете, что вашу страну может погубить только бездействие?
– Пора вас убивать наставник. Это самая большая тайна нашего государства. Так что с гнездами?
– Полное сумасшествие, как и все остальное. Вы хоть знаете, как гнезда работают?
– Более или менее.
– И что?
– Одной капли моей крови хватит, чтобы расколоть чашу, если я захочу. Зато, какая чистота контакта, спросите Лерона.
– Верю. Но что ж он так сильно поседел за последний месяц работы?
– У него работа очень вредная. Ему, случайно двойной тариф не платят? Или может, бесплатное молоко дают?
– Издеваешься над старшим преподавательским составом?
– Конечно нет, а как вы догадались? Скажите, господин Шлоз, какое гнездо в городе самое богатое?
– К черту!
– Мастер Шлоз, я же просто хочу заработать! Лерон со мной работать не желает.
– Могу его понять!
– Ну, наставник?!
– Я не лошадь, не запрягай.
– Просто поразительно, как вы сумели так быстро освоить наш язык и его идиомы. Просто фантастика. Вы, наверное, думаете теперь на нашем языке. А ведь это чревато последствиями. Переймете некоторые качества нашего народа. Представьте, через десять лет вы станете русским мужиком и сопьетесь.
– Сволочь!
– Не обижайтесь, я же утрирую. Далеко не все русские пьют, тем более спиваются. Взять, к примеру, Тимура. Он теперь не пьет, а только производит болотовку. Раньше, у нас дома, он бы в таких условиях обязательно спился. Тут за компанию, там вместе со всеми... А теперь он, сам по себе, никто его пить за здоровье не заставляет, он и не пьет... Сами понимаете, из мелкой посуды.
– Я не знаю кто такой Тимур.
– Не берите в голову, это я так, больше для примера. А Тимур, маг-самородок из подвида гоблинообразных, новый и совершенно талантливый ученик Рейста, особенно в области болотной алхимии. Так с какими гнездами мне лучше всего иметь дело?
– С новыми гнездами Ги Зеса. Они более обеспечены, но если хочешь совет, поговори со Слимзом Холеном. Он предоставит тебе любую интересующую тебя информацию, особенно, если заплатишь.
– А он, откуда?
– Из Запорожья, он выходец из гнезда, но очень мелкого, захиревшего. Приехал в колонию в поисках заработка, снабжает гнезда дикими субстратами.
– А что, бывают культурные, в смысле не дикие? – Исправилась Мышка, глядя на перекошенное лицо наставника.
– Кер, вы свой индекс интеллекта знаете? Нет? Очень сомневаюсь. Берете ваш результат на вступительном экзамене, по тесту. Какой он был? восемьдесят? За сто процентов принимают пятьдесят баллов. У меня индекс – сто двадцать, у господина декана сто тридцать четыре, у Рудольфа сто восемь, мне продолжить, или вы сами возьмете труд посчитать ваш индекс.
Лика быстро прикинула в уме – сто шестьдесят. Шлоза будет трудно убедить, что она малолетняя идиотка, он скорее подумает о какой-то сложной закулисной игре. Боже, ну почему я все время думаю неопределенными категориями, эти что-то, где-то, как-то, меня уже достали.
– Ладно, получается, что Холен с Украины, забавно, у нас и на этот счет есть оригинальная поговорка, она касается предпринимательской деятельности некоторых народов, известных своих предприимчивостью. Вы серьезно считаете, что этот Слимз даст мне ценную информацию, скорее он меня раза три перепродаст, всем гнездам сразу, без очереди.
– Ему не стоит волноваться, ты не выживешь, если свяжешься с этими гнездами.
– Посмотрим, я бы на вашем месте не была настолько уверена.
– Вот и подумайте, я уверен.
На это, Лика только и смогла пожать плечами и удалиться к себе в группу. До обеда оставалось немного времени. Когда Мышка вошла, ее встретило гробовое молчание. Понятно, почему на нее дуется куратор, но при чем здесь наши мальчишки? недоумевала Лика.
– Что нового, Аллан, – спросила Мышка, садясь за свой стол, который ей приходилось делить с Бэкком. Впрочем, она не возмущалась, нужно же у кого-нибудь списывать. – Что вы надулись, как мыльные пузыри?
– Заходил господин декан и объяснил нам, какая ты умная, и как хорошо подготовилась к экзамену по философии. На сто процентов, да еще досрочно, до сессии. Нам всем пожелали удачи и терпения, чтобы получить хотя бы половинный результат и это будет замечательно, правда?
– Аллан, неужели я слышу сарказм в твоем голосе? А декан у нас ничего нового не изобрел, всего лишь политика протекционизма, разделяй и властвуй. Сейчас он нас разделяет, чтобы было легче управлять.
– Кер, прекратите разговоры! – взъелся Клозе. – Я вас поздравляю с успешным началом сессии, но не мешайте другим, ясно?
– Конечно, господин куратор, – так приятно принять от вас поздравления. Просто замечательный способ поссорить меня со всеми студентами. Главное, чтобы я не успела поделиться с ними успешным опытом, вдруг так же сдадут? Кто из вас двоих такой умный? Неужели, господин декан!
– Кер!!!
– Молчу! – Лика приложила пальчик к губам в шутливом жесте. – Согласитесь, что ваша позиция очень выгодна.
– Кер!!!
Вейс усмехался тишком, Руда, весь в размышлениях хмурился, Бэкк дулся.
Теленок, обиженно думала Лика, его тащат на поводке на бойню, а он рад. На обеде Лика решила таки достать сокурсников.
– Аллан, а какое из гнезд самое богатое? – Невинно выспрашивала Лика с хитреньким выражение на лице. Просто она сейчас, вся такая милая актриса с очаровательной ролью плутовки. Она аккуратно очищала дольки апельсина от шкурки, прежде чем отправить десерт в рот, пост у нее продолжался.
– Где?– влез в разговор Вейс. – В России или в городе?
– В городе, конечно, я не жадная.
– Не сомневайся, все это заметили, я о предложении поделиться технологией выбивания ста процентов из нашего декана, он костьми не лег? – Ехидничал бывший приятель.
– Пытался, но неудачно, как обычно.
– В городе гнездо вар Форнел, знаешь такого?
– С некоторого времени, мы представлены.
– Поздравляю. Формально он глава ковена, а им может быть самый богатый глава гнезда. Как бы тебе понятней объяснить, он держит общак.
– Спасибо. Вы его не видели сегодня?
– Кого?
– Канела вар Форнела.
– Хейлин, он не захочет иметь с тобой дело, чего ты хочешь?
– Хочу с ним поработать на чаше.
За столиком установилась напряженная тишина. Потом Аллан, все же не удержался и спросил: – Почему ты думаешь, что он станет с тобой работать?
– У меня лучший контакт на этой планете, не веришь, спроси вар Брохэна или вар Лерона.
– Чем, лучший, – спросил Сергей, делая безразличное выражение лица.
– Я могу установить за один сеанс семь – восемь чистых контактов, мне это не трудно. Правда не знаю, сколько я смогу удержать одно направление, я не пробовала, мне было интересно поглазеть по сторонам, вы меня понимаете?
– Нет. Сеанс, в твоем понимании, скорее всего кворт. Но какой? Младший, усредненный, полный?
– Одну каплю, вот что я имею в виду. Я могу установить до семи контактов на одну каплю крови.
– Трепло, – оценил, ликины способности Мор-Ган, – так не бывает.
– У меня бывает.
– Угу, – жуя курицу, согласился Сергей – А зачем тебе Канел? Думаешь он больше заплатит потому что самый богатый? Дудки. Он богатый, потому, что экономит на всем. И потом, легальный бизнес никогда не дает самой высокой цены.
– А кто дает?
– Это ты спрашивай у Слимза. У нас сейчас же после обеда начнутся гонки, кто первым продаст Слимзу информацию о тебе. Ты не против?
– Нет, а где я его искать буду?
– Он тебя сам найдет, если так приспичило, – зло огрызнулся Мор-Ган, – ты у нас уникум, Слимз такой экземпляр не пропустит. А как же институт? Они тебе разрешат?
– Лерон со мной работать не хочет, а кушать бедной девушке хочется.
– Глупости, в гнездах, девушки долго не живут.
– Я не все, у меня эксклюзивное предложение, сам сказал, уникум.
– Даже уникумов, после сеанса относят.
– Проверим!
Из угла зала, беседующих студентов внимательно разглядывали декан и отец Роне. Потом к ним присоединился Шлоз. Обычно он спускался в столовую в другое время, но сегодня ему было интересно.
– Интересно, о чем они говорят? – задал риторический вопрос Роне.
– О работе на гнезда, – влез со своими комментариями Шлоз. Хейлин хочет поработать в гнезде.
– Она душевнобольная? – Удивился святой отец.
– Вовсе нет, просто обнаглевшая, пусть поработает, у нас будет меньше хлопот. Обед закончился спокойно, без драк и скандалов. Большая часть группы не обращала на Мышку никакого внимания, о ее предложении почти никто не знал. В конце учебного дня Хейлин даже начала волноваться. Ей показалось, что все забыли о ее сногсшибательном предложении. Она думала о том, где бы ей найти этого противного Слимза. Волка ведь ноги кормят, а функции Холена в колонии, ей были более или менее понятны. И как его найти, если не искать вовсе?
На крыльце возник небольшой затор из практиков, Лика успешно протолкалась и вышла на аллею, обсаженную канадскими соснами. Через пару шагов, ее окликнули. Лика оглянулась, сзади, ей в хвост пристроился Слимз Холен.
– Слушай, Слимз, как тебя по паспорту, а?
– Семен Мезракиевич Холин. А что?
– Так, просто интересно. Семен, да? Слушай, кто здесь больше всего может заплатить?
– Смотря за что?
– Допустим, за работу на чаше?
– Что ты можешь?
– Могу взять любой контакт, очень чисто, с высокой точностью.
– Гнезда не институт, им это не к чему. Сколько времени сможешь его продержать?
– Не знаю, минут десять, наверное. А сколько нужно? У наших преподавателей и за это время волосы инеем покрывались.
– Гнезда так не работают. Там главное время, а не большая точность. Зачем очень точно рассчитывать уже готовые вектора, когда легче сделать основную работу не торопясь, без спешки и ошибок. На сколько времени тебя хватит по максимуму, совсем не знаешь? Плохо. Тогда есть два предложения.
– Оперативно.
– Это моя профессия. На самом деле информация идет очень быстро, только успевай обрабатывать. Ты чего хочешь? Посмотреть как работают гнезда, или заработать?
– Еще не знаю.
Слимз Холен смотрел на Лику с легким непониманием.
– Я не понял, Кер, ты совсем на голову ушибленная, или ищешь острых ощущений?
– Я очень не люблю острые ощущения. Но... – Мышка хотела сказать, что они сами ее находят, но решила, что Слимз ее не правильно поймет. Слимз так и понял. Он решил, что ей нужны именно ощущения. Это-то как раз не трудно.
– В общем, есть возможность хорошо заработать, но это нелегально.
– Боже, а есть и легальный бизнес такого рода? Странно даже слышать об этом.
– Ты, детка, многого не понимаешь. Весь рынок таких услуг сильно регламентирован, за субстрат, чистый и здоровый могут дать от полутора, до тысячи зеленых.
– Фи...и...и...
– Послушай, всегда есть возможность немного обойти установленные традиции. Поэтому есть возможность работать на кустарных инструментах, но за сто золотых.
– Отчего такая разница? Что за инструменты?
– Не завезенные из другого мира, а выполненные здесь, на месте.
– Я всегда старалась поддерживать местных производителей. А что в этом незаконного?
– Это не гнезда, точнее не совсем гнезда, но работают как они.
– И что я должна об этом говорить?
– Да, что хочешь, кому какое дело.
– Какого лешего, я должна выбирать при таком раскладе? Зачем мне зеленые? – Обиделась Лика. – Когда?
– Через два часа, и по рукам, малявка. – Усмехнулся Слимз – Семен.
– Хорошо, через два часа у моего подъезда.
Дома Лика расслабилась, поужинала от души, сказывался институтский пост, приняла душ, и, влезая в теплый спортивный костюм вспомнила, что в институте она всегда должна была работать натощак. А, решила Мышка, и так сойдет. Выйдя из подъезда, она уткнулась носом в Слимза, Зарона и еще одного незнакомого, но вполне симпатичного молодого мужчину. Он был из тех, на ком ликин взгляд задерживался дольше обычного. Спортивно подтянут, чуть жилист, очень ухожен, с умными светло-карими глазами, скорее желтоватыми, как у кошки. Брюнет, но немного золотисто-шоколадного оттенка. Лицо интересной бледности с выражением живого интереса. В общем, мечта любой девчонки, если добавить к этому, роскошный серебристый мерс, шикарное верблюжье пальто, перчатки в тон ботинок и кашне.
– Юлий, – представился незнакомец. – А вы, вероятно, Кер, много наслышан.
Лика осторожно кивнула, интересно, чего он наслушался, и от кого, не от Зарона же? Она с сожалением перевела взгляд на соседа, тот делал скучающий вид, изображая случайную встречу.
– Вам нужны деньги?
– Не особо, так, поддерживаю местных производителей. И потом, мне интересно, как работают в гнезде, и не гнезде. Почему так отличается оплата?
Слимза передернуло.
– У вас говорят, любопытство сгубило кошку. – Сказал Зарон назидательным тоном.
– Так говорят в Англии, у нас говорят иначе. Любопытство не порок, а большое..., ну сами знаете что. А я, по жизни, Мышка, с претензией на авантюрность, но пока я не поступила в институт, эта черта характера во мне крайне редко проявлялась.
– Неужели? – действительно удивился Зарон. – Ели, Мышка?
– Угу.
– А работать, как будете?
– Ерунда, я и в институте иногда перед работой ела, и ничего.
– А я думал, почему Лерон за месяц работы, постарел на десять лет. – Неприятно улыбнулся Зарон. – Юлий, ты напрасно связываешься с этой особой.
– Я все понимаю, господин Зарон, но нам нужен полный контакт. А это работа почти до инсайта. Слимз, и не только он, утверждают, что эта девушка может нам его обеспечить. Иначе мы всю жизнь будем работать на чужого дядю.
Какие-то странные люди, и разговоры у них странные, подумала Лика, но в машину села. Действительно, а что ей угрожает, домой-то она всегда может попасть, хоть из Африки. Через несколько минут они уже выезжали на Кольцевую дорогу.
– Хоть бы объяснили, чего хотите. – Ворчала авантюристка. – Зачем мне только это надо.
– Мы не хотим ни чего оригинального, – неожиданно отозвался Юлий на ее бурчание. – Нам нужна твоя кровь.
– Знаю, но зачем, причем здесь чужие дяди?
– Не лезь не в свое дело. – Резко прервал ее Слимз, не давая договорить. Лика молчала, Юлий все так же молча вел машину, они выехали из города и двигались в сторону пятьдесят девятого микрорайона. Минут через десять, машина на хорошей скорости понеслась по северному тракту.
– Вы меня домой доставите, я надеюсь? – Просто так, из принципа, не молчать же, спросила Лика.
– Если выживешь, – спокойно согласился Юлий.
Мышке сразу расхотелось знакомиться с симпатичным мужчиной ближе. В его голосе не было ни издевки, ни чувства юмора, ни жалости. Он ехал работать, и говорил совершенно серьезно. Вот так, надо же, а казался, таким симпатичным. Вот Ка Май, к примеру, вовсе симпатичным не выглядел, скорее наоборот, а оказался лапочка. А эти, гады, располагают к доверию, а на самом деле, палец в рот не клади.
– Боишься? – спросил Слимз.
Надо же, подумала Лика, какой заботливый, чихать я на вас хотела, было бы чего бояться. Но можем немного и поиграть, все не молчать.
– Немного. – Ответила она чуть погодя.
– Никто тебя специально убивать не собирается, – успокоил Юлий, – даже наоборот. Лично я был бы счастлив, если бы мы завершили свое дело без летальных исходов.
– Какая сила управляет летящим камнем? – спросила Лика.
– Ты о чем? – не понял Слимз.
– Это не я, это Спиноза. Камень думает, что летит благодаря самому себе... Вот я и спрашиваю, что управляет камнем? Вы читали Спинозу?
– Спрашивай, что угодно, только не воображай себя камнем, нам нужен живой человек.
Не читал он Спинозу, грустно подумала Лика. Почему мне в жизни встречаются либо очень заботливые, но скучные до отвращения, либо умные сволочи, либо такие как этот, профессионалы, ни о чем кроме своего дела, не желающие слушать и знать. Где они, умные, дерзкие, интересные, и при этом симпатичные и мужественные. Такие, чтобы ей сразу хотелось в объятия, без оглядки. Такие, чтобы ему упасть камнем на шею, а он не прогнулся и не упал, а понес как драгоценность. Наверное, я слишком много хочу. Да нет. Я хочу вполне адекватно. Я вполне симпатичная, умная, дерзкая, достаточно выносливая, почему именно меня нужно использовать как подпорку. Я тоже хочу висеть на шее, как украшение. Интересно, почему одним достается в жизни по максимуму, другим по минимуму. А может всем, по максимуму, просто у них эти рамки разные. У меня такие, у других сякие. Может мне, а не другим планку опустить немного. Можно, но в этом есть какая-то безысходность. Тьфу, теперь я начинаю жалеть, что улетел Ка Май. Да, Мышка, а ты молодец, ему сразу прыг и на шею. Значит, можешь, когда захочешь!
Мужчины молчали, она то же умолкла. Через двадцать минут они свернули на боковую дорогу, потом на проселочную, где машины ездят раз в месяц, судя по ее состоянию. Потом дорога обогнув голую березовую рощу, побежала вдоль унылого, в своей сиротливой заброшенности кладбища. Кладбище было новым. Железные покосившиеся, ржавые кресты, развалившиеся от непогоды оградки. Судя по архитектурным и монументальным изыскам на могилах, от силы года два. Откуда здесь кладбище, на ровном то месте. Неужели на здешнее население свалилась эпидемия мора, выкосившего целые поселки начисто? Лика зябко поежилась, ей показалось, что на улице еще похолодало. Градусов пятнадцать, было десять.
На приключения тебя потянула, золотко, возмущалась она сама на себя. Ну надо же, весь замшелый антураж налицо. Кладбище, заброшенное жилье на отшибе, холодно. Рядом с ней в машине то ли маньяки, то ли классические злодеи – вампиры, им не хватает только меня связать. Представляю себе картинку, меня связывают, я активно сопротивляюсь, голова разбита, руки перетянуты, но успеваю совместить здешнюю пространственную плоскость с моей квартирой, щелк, и я дома, вся в веревках, истекающая кровью. Огромными усилиями, чудом отпираю собственную дверь и носом звоню Зарону, тот открывает и видит... Н-да, воображаю себе институт на следующий день. Лика снова поежилась.
Однако, как похолодало, это ощутимо даже в машине. Надо же странная зима в этом году, весь ноябрь и большую часть декабря было тепло, все привыкли, что погода, как в южной части страны, ноль, минус пять. Десять, пятнадцать градусов воспринимаются как мороз. Помню, вот когда я была маленькая, лет десяти, я приморозила себе язык трубе качелей. Вот это были морозы, и ветер был, с ног сбивало. Теперь у нас почти курорт. Что творится с климатом. Лика вздохнула, поглубже зарываясь в воротник куртки.
Машина нырнула куда-то в бок, мужчины выругались. Интересно, почему они не матерятся, неожиданно подумала Мышка, другое воспитание? Они ехали по голому полюс колдобинами и буераками, машину все время вело и заносило в сторону, пару раз они забуксовали. Наконец они остановились у приятного, но недостроенного домика, с трех сторон окруженного березовым леском. Жаль, что не достроен. Кругом поля, покрытые снегом, да припорошенные березы. Еще дальше маленькие березовые колки. Тошно на мышкиной душе. Каркнула вспугнутая ворона.
