Текст книги "Шпионские игры (СИ)"
Автор книги: Елена Вихрева
Соавторы: Людмила Скрипник
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 30 страниц)
– У меня слишком много пациентов с воспаленными ушами.
Дом содрогнулся от сильнейшего удара, и я присела. А затем и просто села на пол в узком коридоре, рассудив разумно, что он расположен в глубине здания. И если что сюда и прилетит, то только вместе с проламывающейся крышей и стенами, и тогда думать о том, что хватаниями за голову я растрепала аккуратно уложенные на затылке волосы, будет бессмысленно.
И вот тут я заплакала. Самое страшно – это то, что не понятно, а что вообще там творится? Кто побеждает? И вообще, кто напал? Пираты? ну я им особо плохого не делала: я же выполняла свою работу, все честно. А вот если произошло то, чего не втайне боятся все, а о чем и принято говорить вслух: напала иная цивилизация.
То есть надо быть готовой, что сейчас сюда вползет, влезет нечто такое, что захочет позавтракать моими мозгами или отложить в меня своих личинок. Насколько я знаю, вроде таких в Галасоюзе и нет, но кто знает? Может, нашлись и как раз обиделись, что их в Галасоюз и не позвали… Не хочу об это и думать, лучше перед смертью вспомню приятное. Нежные пальцы Криса, скользящие по моей шее, перебирающие волосы. Его бугрящиеся мускулы в свете ночника…
Блокиратор двери сухо тренькнул, и дверь распахнулась.
– Крис?
– Беги. Прячься.
Дверь распахнута. В руке у него бластер, а сам Вайпер в непривычном для меня виде: черный боевой скафандр. Но даже беглого взгляда сквозь слезы достаточно, чтобы заметить: скафандр поврежден в нескольких местах. Шлем, похожий на капюшон, откинут назад, и бросается в глаза его бледность. И стекающая по щеке струйка крови.
– Ты ранен? – я же давала клятву Гиппократа, и оставить его в таком состоянии не имею права.
– Беги, Рина! – голос Вайпера хрипит. – Пить есть?
Опрометью хватаю на кухне чашку с водой, даю. Он в три глотка заглатывает самую обычную воду, встряхивает головой и снова повторяет:
– Пошла вон! Беги!
– Нет, – странно, но мне уже не страшно, когда дом встряхивает еще раз и меня невольно кидает в его объятия. Он рухнул на колени, но меня удержал.
Пнув дверь ногой так, чтобы она закрылась, пытаюсь его сначала поднять, а заме все же уложить. Он не сопротивляется. Затаскивать на кровать смысла нет: и не затащу, и грязный окровавленный скафандр мне там не нужен. И вот тут я в полнейшем тупике. Причем именно после встречи с Крисом я стала слишком часто вставать в тупики! Как снимать скафандр, я знаю. Знаю? Ну, зачет на третьем курсе сдавала. Но скафандр я видела только там и тогда, на третьем курсе Академии. Даже Кира с Крисом, стажерами вляпавшиеся в переделку на корабле, были в обычных комбинезонах… Или, похоже, эту модификацию придумали позже. Я училась на цивильного медика, и тот скафандр, который мы проходили, носят ремонтники орбитальных станций, аварийные группы торговых и пассажирских звездолетов.
Крис слегка морщится. Даже не морщится, а так, прищуривается одним глазом. Дергаю одну застежку, другую – бесполезно. Может, там что‑то и нарушилось – скафандр рассечен и на груди несколькими следами касательных выстрелов, один прорвал насквозь, и в рваной дырке видна черно – красная каша из опаленных краев обшивки, лохмотьев комбинезона и вздрагивающей студенистыми сгустками крови непосредственно плоти.
– Погоди, – бормочу, краснея от своего бессилия.
Вот уж не хотела никогда оказаться наедине с пациентом, да еще на коленках в коридоре чужой квартиры. Я ж тут без аптечки, и не знаю, где лежат запасные простыни.
– Рина, – он шепчет совсем уже тихо, и это мне не нравится. Не то, чтобы хотелось, чтоб он покричал. Но такой тон свидетельствует о страшном. И оказаться с ним с мертвым мне не хочется.
И вот тут я поднимаю глаза на дверь: она же захлопнулась опять. Причем я это сделала. А открывал то Криспин!
– Крис, дай мне карточку от двери, – прошу его, делая еще одну попытку расстегнуть наплечные крепления скафандра.
И тут он обвисает в моих руках со стоном. А дальше… Дальше ситуация сводится к заученному намертво алгоритму: запрокидываю ему голову назад, выгнув под шеей капюшон, и наклоняюсь к его губам, чтобы понять, а дышит ли он. Едва касаюсь его губ, как они вздрагивают и произносят какую‑то слишком книжную фрау:
– Я уже умер и получил награду за все грехи?
– Жив! – мне делается неожиданно радостно и легко.
– Куда ж я денусь, – слабая улыбка проскальзывает по его лицу и так и остается.
– Глотай, – заталкиваю ему в сухие и искусанные губы несколько капсул самого обыкновенного препарата, найденного в аптечке в ванной. От головной или от зубной боли поможет, но при таких ранениях, как у него… Хуже точно не сделает, может, немного и притупит ощущения.
Крис послушно забирает губами у меня с ладони капсулы, одну за другой – они большие, желтые, перекатываются на моей почему‑то подрагивающей руке, и он тянется к ним губами. Губы шершавые, горячие, и от их прикосновения у меня пробегает дрожь по спине и животу. Этими же губами он жадно прижимается к краю снова наполненной мною чашки и пьет, пьет.
– Спасибо, Рина, – его голова упала бы бессильно на пол, но там моя рука на затылке.
– Крис, подскажи. Как оно снимается?
– Аварийный сброс.
– Где? и почему же ты сразу не сказал, пока я мучилась тут и ползала по полу вокруг тебя?
– А мне нравилось, как ты бродилась руками у меня по всему телу. И так смешно пыхтела при этом.
– Ты невыносим! То гнал меня убираться срочно отсюда, то валяешь дурака! где этот сброс?!
– Неужели ты не знала? Вот же он, у шеи. Держи, – он роется в нагрудном кармане, неловко дотягиваясь туда левой рукой, потому что правая тоже повреждена.
Крис выуживает маленькую металлическую закорючку и протягивает ее мне:
– Поддень заклепку, и под ней кнопка аварийного сброса.
– Да почему же так сложно?! – ковыряюсь в системе заклепок с предохранителями и, наконец, скафандр тихо щелкает и опадает кусками.
– А как иначе? такой ключ есть у всех нас и у медиков тем более. Но никто случайно не лишит остатков хоть какой‑то защиты потерявшего сознание. И он сам не нажмет случайно.
– Крис, – тихо ахаю, оценив теперь в полной мере его состояние.
Перевязочных средств из аптечки едва хватит, чтобы просто прикрыть эти раны на груди, правой руке и на бедре.
– А у тебя есть ваша аптечка? – осеняет меня.
– Слева глянь на поясе скафандра. Знаешь, как пользоваться?
– Угу, – обращаться с пенкой я действительно умею.
Обработав все серьезные раны, принимаюсь его умывать.
– Рина, это перебор, – улыбается снова Крис. – Или ты все же собралась поцеловать меня еще раз?
И тут дом содрогается снова, уже не от выстрелов, а от попыток выломить дверь. Крис мгновенно вскакивает на ноги – в бинтах, ошметках застывшей пены, в драном комбинезоне, от которого я вообще оторвала мешавший меня при перевязке правый рукав.
– Куда ты?
Он молча взводит бластер левой рукой и подталкивает меня вглубь квартиры.
– Куда? там мы не спрячемся. Спальня маленькая. И я не полезу под кровать!
Он только отмахнулся от моих слов той же рукой, в которой сжимал бластер:
– Стой, – Криспин наклонился к остаткам своего скафандра, разбросанным по коридору, порылся в них и что‑то зажал в руке. – А теперь вперед.
Уговаривать меня дальше не пришлось – дверь явно собирались взрывать, потому что удары по ней прекратились, и слышалась возня.
Оказывается, зря я валялась на кровати и плакала с перерывами на принять душ и подкрепиться. Можно было бы и обследовать дом. Или все равно бесполезно? Он же открыл запасной выход все той же карточкой.
– Ты бежать можешь? – спрашивает меня Крис, едва мы оказались на улице.
– Тут же сад.
– И что?
– Дорожки. Клумбы.
– И что? – он уже тащит меня или толкает, понять сложно, правая рука у него перевязана вместе с пальцами до локтя, и вырываться или сопротивляться я не могу по той простой причине, что ему будет еще больнее.
Мы, наверное, на какой‑то окраине города, где один за другим идут блестящие купола складов. Кажется, будто кто гигантский помыл чашки и поставил их перевернутыми стекать на огромном сером полотенце.
За одним из куполов мы с ним одновременно замечаем движение и замираем. Но это такие же, как и мы, испуганные и спешащие спрятаться прохожие.
– Кира, – произносит Крис и я замечаю, что он не бредит, а это рация укреплена у него в кармане комбинезона, а не скафандра. – Засекай мои координаты. Нужно эвакуировать Киви.
Нет, все же бредит. Не знаю, что именно хранится в этих складах, возможно, кристаллит, а возможно, и какие‑то запасы для жизнедеятельности города. Но как Крис разглядел там именно киви и почему спасать надо эти фрукты? Чем они ценнее бананов?
– Доложи обстановку, – голос немного искажен помехами, но Киру я узнала даже спустя годы, у нее всегда был странный, не вяжущийся с ее воинственностью, голосок феи, живущей в цветке колокольчика. – Состояние Киви?
Помешались они на фруктах… Но тут Криспин скашивает на меня глаза и, не сбавляя шага, рапортует:
– Жива, цела. Но долго она не протянет, бежать не может. Нести тоже не смогу.
– Ранен сильно? – доносится до меня Кирин голос, и тут во мне снова вскипает злость на нее. На Криспине нет живого места, а она спрашивает так, как будто уточняет, попил ли он кофе перед прогулкой.
– Ерунда, жить буду. А вот бежать груженым действительно тяжело будет. И заряда осталось на пару выстрелов.
– Скафандр?
– Сбросил.
– Ясно. Постарайтесь далеко не уходить, я скоро буду. Высылаю челнок по вашим координатам.
– Ты на нем?
– Нет, – я начинаю догадываться, что она тоже явно бежит или быстро идет, а может, и ранена, уж слишком прерывается у нее голос, как будто она делает глубокий вдох перед каждой фразой.
Крис останавливается возле холодной и абсолютно гладкой стены склада, настолько высокой, что вблизи и не очень заметна ее округлость.
– Здесь переждем. Не бойся. Кира нас вытащит.
– С какой стати?
– Ты важный свидетель преступной деятельности здешнего губернатора.
– И все же. Кто вы с ней?
Он устало прислоняется спиной и затылком к стене, не забывая поглядывать по сторонам:
– Мы же все выяснили. Прости, нет у меня сейчас сил вытянуться перед тобой и доложить, что капитан Службы безопасности Галактики Криспин Вайпер…
– Что капитан?… – переспрашиваю я, потому что он оборвал себя на полуфразе, заметно перенося вес тела на здоровую ногу.
– А что бы ты хотела? Пусть будет 'прибыл в Ваше распоряжение', прекрасная Рина, – он кладет руку на повязку, заплывшую свежей кровью даже сквозь пенку.
– Да? Не надо врать, – отстраняю его руку и поправляю сползающий бинт. Был бы он длиннее, я бы закрепила бы его за талию. И вообще, никто же не рассчитывал, что пациент с простреленным бедром куда‑то побежит.
– В нагрудном кармане жетон. Слазь, проверь. И ты успокоишься, и мне приятно. Надеюсь, его не расплавило.
– В Службу я уже верю. Вот только от этого еще больнее. Ты пользовался мною? Как Алек?
– Какой еще Алек? – он смотрит на меня в упор, и глаза становятся такими же твердыми и холодными, как стенка возле нас.
Бормочу слова оправдания и обвинения в кучу.
– Успокойся. В черную дыру этого Алека. Я люблю тебя. А то, что ты на нашей стороне и мы оказались плечом к плечу как боевые товарищи, я бы не стал называть случайностью. Ты же не враг Галактики?
– Нет. А товарищи мы в лучшем случае школьные, и то не товарищи. Но встретиться тут? И вместе влипнуть?
– Рина, наивная! Разве мы влипли? – он дотрагивается губами до моего носа, я зажмуриваю глаза, и тут его голос, резкий и вмиг ставший злым, разрушает едва возникший покой. – А вот это точно влипли!
Застываю на месте, так как не понятно совершенно, в какую сторону бежать. Вооруженные, кричащие и стреляющие люди мелкими перебежками, припадая за здания складов, если и вообще можно укрыться за не имеющей угла или поворота стеной, приближаются к нам. С двух сторон.
Криспин прижимает меня спиной к стене и завязанной рукой надавливает на плечо. Точнее, это он хотел на плечо, получилось на голову, рука соскальзывает вместе с заколкой, волосы падают мне на грудь и спину, и я тоже сползаю на корточки. Мог бы и не давить, все равно колени подогнулись.
– Кто это? Кто все эти люди? Они вообще люди? – вопросы рвутся из меня пополам со слезами.
– Люди, – Криспин еще ниже прижимает меня, почти опирается на меня спиной, пахнущей горячим потом, но это его живой запах, и он успокаивает меня.
И вот тут начинается такая жуть, что мои глаза закрываются сами, а я сжимаюсь на голом бетоне, сквозь мокрые ресницы видя только тяжелые, с металлическими пластинами, ботинки Криса. Он, опустившись на одно колено, держит бластер перед собой, но не стреляет:
– Давайте, гады, ближе, – бормочет он. – Давайте, братишки, отгоните их! Продержитесь еще немного.
Кого из них он просит и о чем? Это разные просьбы! С какой стороны те, кто может нам помочь? Или мы просто попали не в то место и в неудачный момент?
Крис выпускает один заряд – у него же почти разряжен бластер, значит, все так плохо и только хуже будет. Говорить ему под руку – смысла нет.
– Уточни, где ты, – Кирин голос у него в рации на фоне шипящего свиста выстрелов. – Я здесь, но не могу отыскать вас. Шанс, да веди же ты. И скоординируй челнок!
Она замолкает, не отключая связь, и нам слышно, как она тяжело дышит. И стреляет, стреляет без перерыва.
– Вот вы где, – ее голос звучит эхом, и рядом со мной, и у рации на груди Криспина.
Она, закованная в такой же точно скафандр, в каком приплелся Крис, опускается рядом с Крисом и перебрасывает ему какую‑то штуковину, которую он ловит на лету и сует в свой бластер. Вдвоем они ввязываются в перестрелку, причем Кира продвигается вперед, прикрывая нас с Крисом. Зачем я ей? И тут в голове всплывает: они с Крисом называли в разговоре меня Киви! А я наивная, решила, что они про фрукты. И когда поняла, что про меня, то уже было некогда спорить. Киви… Почему не Груша? Ну, у них там принято лепить друг другу нелепые прозвища, и я это знала, волей – неволей общаясь с пилотами. Но я не пилот, я инспектор. И я сижу тут растрепанная среди безумного побоища, без денег и документов, в тех брючках и кофточке, которые на мне были, когда пришел окровавленный Вайпер. И мне за это сунут только командировочные? Или Крис сказал правду, и я нашла, даже не особо стараясь, действительно очень важную информацию? Что, из моего отчета получилась вся эта война?! И еще что‑то садится нам на головы за пару сфер отсюда. Нелепая мысль приходит в голову: 'Ой, а как же я его инспектировать‑то буду в таких условиях?!'
И пока я наблюдала, как садится небольшой катер, Вайпер вскакивает, делает шаг вперед и вдруг спотыкается, оседает на бетон. Кира летит к нему – именно летит, прыжком, вытянувшись. Хватает, прижимая его же руку ему к плечу, и выпускает еще один заряд из бластера перед собой, что‑то крича. Или просто шевеля губами? Не слышно в этом шуме, который окончательно перекрыт работающим двигателем катера.
К нам подбегают двое парней, на шлемах которых отчетливо виден грозный символ Галактики, а на груди серебристо – серых скафандров – галактический флаг цвета неба и солнца. Если бы не знакомые и родные с детства знаки, я бы умерла бы от страха, так грозно выглядят эти ребята. Кира что‑то им командует, они подхватывают Криса и волокут бегом к катеру, еще один выныривает их дыма и хватает на руки меня. На руки – громко сказано, он перебрасывает меня как полотенце на плечо. И мне очень неловко, что моя пятая точка беспомощно подрагивает при каждом шаге как раз перед его лицом.
– Лаки, улетай немедленно! – командует Кира, перезаряжая бластер.
– Командир, без тебя не уйду! – слышу усиленный всеми рациями голос незнакомого парня.
– Это приказ. Челнок не поднимет такую ораву. Я остаюсь с десантом. С ними же и вернусь.
Меня запихивают в узкое отверстие люка вслед за Вайпером, которого укладывает прямо на полу и пристегивает ремнями тот самый Лаки – других парней тут нет, а десантники уже вернулись в бой.
– Чего смотришь, – скороговоркой шипит этот Лаки. – Помоги давай, и взлетаем.
– Я медик, – мне хочется осадить этого нахального мальчишку. – Занимайтесь своим делом, а я позабочусь о Криспине.
– Да? – он поднимает брось, но усаживается в единственное на челноке кресло пилота. – Пристегнись тогда. Чтоб на Криса не завалиться, когда стартану.
И правда, он резко рвет с места, и вскоре мы уже швартуемся. Я едва успела залить пенкой сквозную рану на плече у Вайпера, чтобы он не истек кровью.
Или станция, или очень крупный корабль, потому что мы внутри. Едва распахивается люк, как в челнок запрыгивает парень в черном комбинезоне:
– Крис, друг! Давай‑ка, дыши, ты уже дома!
И он ловко отстегивает ремни и помогает перетащить неподвижного, так и не пришедшего в себя Криса, на каталку. Внизу принимают еще двое, суетится медик, прилаживая приборы.
– А Вас сейчас проводят, – останавливает меня вытянутой прямо перед моей грудью рукой наподобие шлагбаума, тот самый пилот Лаки, которого я уже успела возненавидеть.
– Но я хочу позаботиться о Криспине!
Мое отношение к Крису изменилось за тот едва час, что мы пережили вместе. И лежащий на каталке в окружении бегущих медиков Вайпер не заслуживает того, чтобы умереть. И мои знания тоже могут пригодиться. Но экипаж корабля непреклонен:
– Он рисковал жизнью ради Ваших показаний. И Вы должны отдохнуть, быть здоровой и бодрой для встречи с дознавателями.
– Я могу быть полезной. Просто, в конце концов, посидеть с ним, поухаживать!
Медик, к которому я тоже пытаюсь апеллировать, говорит на ходу еще более страшную для меня сейчас вещь:
– Кира скоро будет здесь, она о нем позаботится.
И они скрываются в другом отсеке.
И вот тут силы меня оставили. А слезы хлынули потоком.
– У вас тут душ есть?
– Есть. Идемте, я провожу Вас в гостевую каюту. Располагайтесь. Как только вернется Кира, мы возьмем курс на ту планету, где и состоится судебное разбирательство по делу о кристаллите. Вы мужественная женщина. И умная. Почти как наша Кира. Думаю, вы с ней подружитесь за пару дней, что будете путешествовать с нами.
– Спасибо. Подружусь… А Вайпер?
– Его сейчас уже оперируют. У нас замечательные медики. Сами понимаете нашу специфику. Без хороших военных хирургов нам не жить! Так что не волнуйтесь.
– Я смогу его увидеть?
– Думаю, да. Но позже. Я Вас услышал, при возможности навестите Криса. С Кирой сходите.
И я вздрагиваю в очередной раз.
* * *
Кира, проследив глазами за стартовавшим челноком, вздохнула с облегчением. Она, честно говоря, не особо рассчитывала, что десантники будут ее мимоходом забрасывать на корабль. И не потому, что могли возникнуть конфликты с десантниками. А потому, что бой принял неожиданный оборот. Она вообще, получив просьбу Криса о помощи, сочла, что он столкнулся с той группой, которую отправили убрать Киви. Сколько надо бойцов на эту несчастную Киви? Один, сказать ей: 'Бу!'. Ну, второй для порядка, прикрывать спину первому.
И к полноценному наземному бою с превосходящими силами противника она не готовилась. Точнее, готова была ко всему, но не столь безрассудна. Чтобы кидаться в него одной. А пришлось. И во многом благодаря тому, что Вайпер, передавая ей инфу, постоянно отвлекался на что‑то бормотавшую Киви – Кира слышала это даже сквозь помехи.
– Ребята, ваши неплохо справляются, но нам с вами сейчас проще отступить к основной группе, – сориентировалась Кира, все же она располагала более серьезной информацией по планете, чем случайно перенаправленный сюда десантный крейсер. —
– У нас почти все ранены, – сообщил ей по рации командир этой группы.
– Лобовой атакой бандитов отсюда не выбить. Я дала координаты этого места, и их возьмут в кольцо. Отходите.
– Отходим? – то ли переспросил, то ли поправил ее командир.
– Я прикрою, – спокойно ответила Кира, располагаясь там, где два складских купола стояли очень близко один к одному, образуя расходящуюся на уровне ее груди арку.
– Твои люди уже в безопасности, и нет смысла рисковать дальше, – возразил десантник. – Или вместе принимаем бой здесь, или отступаем тоже вместе.
Он подобрался поближе к ней, чтобы поговорить без свидетелей, воспользовавшись тем, что бандиты перегруппировывались. И сейчас был очень удивлен. Когда его с группой отправили на выручку этой Киры, то начальник передал таким тоном, что ухмылка прямо вылезала из рации:
– Идите, девчонку ту вытаскивайте. Обычное дело. Думала, все может, а увидела бластер у врага, и сразу запросила помощь.
Он так и думал, высаживаясь неподалеку от складов и разыскивая попавших в передрягу двух офицеров Службы безопасности, охраняющих важную свидетельницу. А само присутствие сотрудницы – женщины не особо удивило: кому ж еще сопровождать свидетельницу – женщину.
Но сейчас, после короткого, но яростного совместного боя, он прозрел. Особенно, когда эта довольно высокая, но тоненькая даже под тяжелым скафандром девушка отправила с запуганной и рыдающей теткой своего напарника. А сама осталась прикрывать взлет челнока наравне с его парнями. 'Может, только потому, что он ранен? Но сейчас тут будет просто бойня. И девочке не выжить. Хотя стреляет она потрясающе. И глазищи бесподобные, как у кошки. Выживем, может, напроситься к ней на совместную тренировку? Постреляем по мишеням. Она постреляет глазами. Ну а после и я возьму ее штурмом', – подумал десантник и вслух продолжил свою мысль:
– Эх, нам бы выжить!
– Выживем, – улыбнулась ему Кира. – Зарядов мне оставь еще парочку. И мы обязательно выживем. Давайте, отходите до конца складской зоны. И там вас подберут.
– А ты? – у десантника в груди все оборвалось. Она была такая красивая, с ярко горящими боевым задором глазами, еще не получившая ни одной царапинки. И ему не хотелось, чтобы что‑то изменилось.
– Кира! – словно в ответ на его вопрос сквозь помехи прорвался голос Лаки. – Высадил груз. Иду за тобой.
– Как Крис?
– Вне опасности. Все медики вокруг него скачут.
– Отлично! – ей стало намного легче, даже усталость отступила, когда девушка узнала, что жизни ее друга ничего не угрожает. Но долг был превыше всего, и она задала еще один вопрос. – А Киви? С ней порядок?
– Взлетал, в соплях еще не утонула.
Несколько мощных залпов легло рядом с ними, и Кира вместе с ребятами откатились за следующую сферу.
– Давайте, пока еще есть шанс, – рыкнула она десантникам.
Возражать ей они не смогли – девушка по факту осталась сейчас старшей по званию. Тем более, что только что пожиравший ее глазами, залезая взглядом под скафандр, командир десантной группы теперь скрежетал зубами, пока Кира запечатывала ему пенкой глубокую рану там, где грудь переходи в живот.
Кира и не надеялась выбраться. Запретить Лаки попытаться сесть сюда она могла, чтобы не растоптать его честь офицера спецподразделения и великолепного пилота. И надеялась на его ум и способность оценить ситуацию: поймет, что гробить челнок дороже, чем спасать ее, и вернется на корабль. Сейчас ей хотелось одного: раз уж все равно погибать, то продать жизнь подороже. 'А все же жаль, что тот парень… Сталий… Так и не встретился мне больше. Он же потрясающе танцует! Что ж… Наверное, так лучше. А то жила б и мучилась воспоминаниями. Зачем я ему такая?', – подумала Кира, посылая выстрел за выстрелом из своего относительного укрытия.
* * *
Остававшийся на крейсере начальник десантного отряда, благополучно эвакуировав группу и выслушав короткий доклад от ее тяжелораненого командира, который был ему дорог, как родной сын, и возвращению которого он был искренне рад, задумался: 'Вот тебе и писклявая девчонка… Впрочем, не такая уж и писклявая. Звонкая. Нежная. Но не писклявая. И не девчонка. Воин. Удастся вытащить, сам пожму ей руку', – и тут же с горечью оборвал себя. – 'А вот это вряд ли удастся… Милая девочка, я же чувствую себя старым трусом. Ты погибаешь, если еще не погибла, за моих же ребят… А я сижу тут'
– Взрыв на планете. Зона складов, – доложил наблюдатель.
И седой полковник заплакал впервые за десятки лет службы.
* * *
– Твоя Синеглазка неуловима! – с раздражением, слегка расцвеченным восхищением, доложил разведчик Сталию.
– У нее синие волосы, а не глаза, – не поворачиваясь к другу и соратнику, ответил тот, разглядывая на экране увеличенный многократно портрет девушки. Камера слежения поймала ее в тот момент, когда она бежала по шоссе вместе с несколькими молодыми ребятами, в одинаковых черных скафандрах с откинутыми шлемами, с бластерами наперевес. Ветер отбросил назад ее синие густые и плотные волосы, на сосредоточенно сжатых губах лежала тень улыбки, а глаза лучились гордой радостью только что одержанной небольшой победы. А вот на дне их, в глубине, застыла боль.
– Сколько часов прошло?
– Около трех, – Сталий так и не повернулся, продолжая любоваться изображением. – Небольшая планетка. Один город. И вы не можете найти одну – единственную девушку?
– Она постоянно меняет места и обличия. Вспомни, когда ты дал задание, мы искали девушку в вечернем платье, с безупречным макияжем. После оказалось, пиратку. А тут, – начальник разведки кивнул на экран. – Тут нечто иное.
– В смысле? Мне она нужна в любом наряде, – ответил Сталий и очень тих добавил. – Все равно я ее раздену.
– Ри, мы с тобой давно одна команда. И сейчас ты, похоже, готов крупно влипнуть. И без того не понятно, с кем теперь будем заключать почти подписанный тобой договор.
– И?
– Посмотри на их форму. Ты думаешь, будь она просто оторвой – контрабандисткой, могла бы иметь такое снаряжение?
– Не думаю. Или очень привилегированной контрабандисткой.
– Вот! Она явно работает на правительство Галактики!
– Это облегчает нам всем жизнь! – жестко улыбнулся Сталий.
– Возьмешь в заложницы? – понимающе кивнул собеседник.
– Зачем? Просто возьму себе.
– Командор Сталий, сигнал с планеты! – голос дежурного был как всегда, чеканный и безразличный.
Сталий пригляделся к информации, которую сверхмощные камеры его корабля получали с поверхности планеты. Какие‑то сферические блестящие купола, нескончаемая гладь бетонного пространства между ними. И почти у самого края, там, где складская зона обрывается широким шоссе, по другую сторону которого расположены жилые кварталы, видны вспышки выстрелов и небольшие относительно разрывы.
– Она тут? – Сталию не хотелось в это верить.
– А куда бы она так стремилась? – разведчик кивнул на второй экран, на котором все еще светилось замершее в полете одухотворенное лицо синеволосой девушки.
Сталий ударил кулаком по подлокотнику – он знал ответ на этот вопрос, потом что ночами мучительно сопоставлял ее образ, голос, гибкость, каменные мускулы под тончайшим шелком, когда он танцевал с ней. И эти ее крупные серьги в ушах… И еще одно, то, что он понял немного позже, уже на своем корабле. Таллийцы не слишком ориентировались в чужой гамме запахов, как любой человек в чужой музыке или речи, и воспринимали их несколько иначе. Его память механически зафиксировала, и вот подсунула ему загадку. На приеме он зашел с губернатором в его кабинет обсудить некоторые щекотливые детали договора. Сталий тогда с трудом понимал, почему губернатор ищет трудности и подводные камни в том, что так просто и очевидно. У таллийцев есть возможность платить за кристаллит, а на планете он официально добывается. Сталлий сразу не обратил внимание на странный, нежный и будоражащий одновременно запах, легкой струйкой вившийся в воздухе кабинета. И вдохнул его еще раз, когда танцевал с прекрасной незнакомкой, а затем провожал ее до гостиницы.
'А откуда духи этой Тайны Терры или Киры могли быть в кабинете губернатора? Она его любовница? Или она вообще работает на него, а странный трюк со мной в гостинице провернула, чтобы выставить нелепым перед правящей верхушкой планеты? Или она… Она работает против него? Откуда‑то же на планете начались эти беспорядки', – эти мысли с каждым днем и событием накручивались и накручивались в плотный и безответный клубок.
– Боюсь, – вскочил Сталий. – Если мы не примем меры сейчас, то так и не узнаем, к чему она стремится. Готовьте телепорт и силовой щит.
Он ясно видел Киру, чья гордо посаженная синеволосая головка мелькает среди блестящего светлого материала, из которого были построены возвышающиеся вокруг нее купола: 'Если она пиратка и контрабандистка, то почему она сражается на стороне официальных силовых структур Галактики? Эти шестеро парней явно солдаты, служащие официальным властям'. Мозг Сталия лихорадочно переваривал и анализировал все более и более странную информацию.
Девушка отстреливалась из последних сил, потому что выстрелы стали все реже и реже, только когда она подпускала врагов совсем близко, чтобы убить наверняка. Сталий просмотрел краем глаза более ранние записи: вот Кира появляется в гуще уже идущей перестрелки, вот челнок забирает двоих, вот отходят шестеро с трудом передвигающихся людей, одного из которых они вынуждены тащить на себе, вот зависает, подобрав группу, и уносится на орбиту еще один челнок, с опознавательными знаками Галактики. 'Она отправила последовательно два челнока со своими кем? Соратниками? Союзниками? На первом были мужчина и женщина. И женщина явно затесавшаяся в эту компанию совершенно случайно', – Кира задавала Сталию загадки каждую секунду.
– Телепорт готов, командор. Но это опасно.
– Переговоры бывают еще опаснее.
– Возьмите охрану.
– Она там одна против шайки бандитов. И телепортироваться строем не выйдет. А челнок поздно активировать.
Телепортироваться таллийцы умели, но не любили. Процедура была довольно болезненной, после нее в пору в регенератор залезать. При той скорости, которую развивали их корабли, особой необходимости в телепортации и не было. Как необходимости удирать незамеченными – достаточно было просто перейти в режим невидимости.
– Готов к телепортации, – Сталий встал ровно и спокойно, вдохнув воздух и сдав зубы.
Темная волна захватила его мозг, запульсировала в глазах, и вот уже блестящие купола не на экране, а возвышаются над ним.
– Щит, – скомандовал он, сориентировавшись в происходящем.
С корабля дистанционно активировали силовой щит, пока он бросился на выручку Кире с бластером в руках. Один злодей не успел выстрелить в беззащитную девушку, только что отбросившую последний опустевший заряд – рухнул на бетон. У второго он перебил лучом руку выше локтя, третьего сбил с ног в прыжке. А вот остановить Киру Сталий отчаянно не успевал, видя, как выхватила она из подсумка на скафандре что‑то, что зажала в кулаке, дернув зубами. Как не успел снести выстрелом четвертого гада, выпустившего заряд в выпрямившуюся во весть свой немаленький рост Киру.
Дальнейшее происходило с безумной скоростью – как летающие на экране строчки цифр, когда бортовой компьютер прокладывает курс.
