Текст книги "Шпионские игры (СИ)"
Автор книги: Елена Вихрева
Соавторы: Людмила Скрипник
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 30 страниц)
Видимо, повреждения уже не давали ему такой возможности вести бой, и второй крейсер собрал вокруг себя остатки истребителей, готовясь уходить.
– Будем преследовать? – запросила Кира Сталия.
– Нет. Они уйдут в прыжок. И если провалимся следом за ними, то не вернемся.
И действительно, собравшиеся в стаю уцелевшие корабли противника стали разворачиваться в одну сторону, а пространство вокруг них стало сгущаться и темнеть. И вот в этот момент Вайпер как раз преследовал еще один тяжеловооруженный крейсер, несколько меньших размеров, чем те два, с которыми они сражались, и державшийся весь бой в отдалении. Вайпер понял, что командование идет оттуда или же там находятся какие‑то значимые персоны, вроде тех двух дипмиссий, земной и таллирийской, которые находились сейчас за их спинами. Криспина насторожило, что этот крейсер вынырнул откуда‑то со стороны таллирийского основного корабля, словно пробирался туда в разведку или совершал диверсию у них в тылу. И он решил уничтожить крейсер во что бы то ни стало. Завязалась странная дуэль, в которую не вмешивались почему‑то остальные вражеские корабли, а помочь Вайперу просто было некому.
Оно произошло все одновременно, в чем‑то противореча законам физики – но и прыжок в гиперпространство, который совершили у них на глазах вражеские корабли, не входили в число освоенных технологий даже для таллирийцев, владевших режимом невидимости, регенераторами и зачатками телепортации, правда, на небольшие относительно расстояния и крайне мучительной для организма того, кого перебрасывали.
Вайперу удалось лишить подвижности крейсер после долгих, но динамичных маневров и ожесточенной перестрелки. Оставалось захватить его своим силовым полем, чтобы взять экипаж живым и допросить. Раз уж Сталий знаком с этой цивилизацией, то была надежда, что и поговорить удастся.
Он вздохнул, чувствуя, как потоки пота стекают по его лицу и телу от пережитого напряжения. И тут же мороз рванул по его спине:
– Проникновение противника на базу отразили успешно. Потерь среди личного состава нет. Потерь среди пассажиров нет. Повреждения устраняются, на жизнеобеспечении не сказались, – раздался бодрый голос дежурного с таллирийского корабля.
– Принял, – одновременно ответили Кира и Сталий.
Вайпер еще успел подумать, что Кира очень естественно вписалась в число командиров в этом бою, как его катер содрогнулся от мощного удара, провоцируя Криса выпустить залп на поражение. Крейсер взорвался в тот самый момент, когда Криспин заскрежетал зубами от невыносимой боли, с трудом удерживая руки на панели управления. И без того незнакомая техника, которую пришлось осваивать на голой интуиции и по аналогии со своей, почти перестала его слушаться. Он пробежался по приборам
– Повезло. Наружные контуры целы, – Крис стал разговаривать вслух и для того, чтобы контролировать свою адекватность на случай потери сознания, и для того, чтобы Шанс на основном корабле тоже мог иметь представление о ситуации. – От внутренней обшивки лохмотья.
Крис сначала не понял, откуда такая лавина боли – руки на панели лежали уверенно, и глаза тоже кровь не заливала. Он потянулся к дальнему датчику и невольно зашипел – что‑то цепко его держало в пилотском кресле, причем не сверху, а капитально. Он скосил глаз и выругался: кусок обшивки впился в нижнюю часть живота, не защищенную ремнями, и пришпилил его к креслу широким лезвием.
Потянуться за аптечкой он не мог, да и что тут можно было сделать вообще. Крис вдохнул и задержал дыхание.
– Шанс, иду на посадку.
Крис не стал говорить, что посадка может быть аварийной. Надеялся дотянуть – руки и голова работали нормально.
Сбросить скорость, посадочные двигатели, запросить диспетчера, шлюз, ангар, отключить посадочный двигатель, выравнивание давления, открыть люк… дальше на Вайпера навалилась усталость. Такая, что глаза закрылись сами. Он знал эти ощущения – доставалось не в первый раз. И Криспин спокойно предоставил своему организму выключиться – он был в безопасности и не причинил посадкой неприятностей: больше всего боялся промахнуться мимо шлюза и доставить работу ремонтникам, которым пришлось бы выйти в открытый космос.
В тамбуре ангара уже находились медики – практически сразу, как прозвучала тревога. Они знали, что истребители могут начать возвращаться довольно быстро, если пилот получил повреждения. Но, к сожалению, ранение пилота было следствием серьезного повреждения корабля, и все заканчивалось взрывом. Редко когда пилотам удавалось успеть загерметизировать скафандр, и тогда был шанс подобрать его, беспомощно кувыркающегося в пространстве, на спасательный челнок. Но только если сам челнок не будет сбит, как могло произойти в этом бою, где даже в безграничном космосе стало тесно от нескольких десятков крейсеров и штурмовых истребителей. Поэтому медики – таллирийцы спокойно, но во всеоружии дожидались пилотов у выхода из ангара, чтобы вбежать туда при первом же сигнале диспетчера. Они видели на экране, как начали заходить потрепанные, но уцелевшие в основном катера. Находиться в ангаре в момент захода корабля было нереально – там царил космос, врывавшийся в приоткрывающийся наружный шлюз. Они могли только согласовать с диспетчером и дать отсечку на посадку всем остальным, пока не заберут раненного. На это ушло бы пара минут – все действия были отработаны.
Но пока что ни один из пилотов не запросил помощи, и врач – землянин начал нервничать:
– У нас бойня на корабле только что закончилась. Я там оставил сдуру помощника, а не сам остался. Кто ж знал, что ваши не удержат контур.
– Ваш помощник некомпетентен? – сдержанно поинтересовался таллирийский медик в серебристом комбинезоне.
– У него меньше опыта.
– Но Вы и сами, простите, не выглядите умудренным опытом, – заметил таллириец.
Действительно, медики таллирийцев были в основном немолодыми, хотя и абсолютно здоровыми, без традиционных для землян признаков возраста в виде седины и морщин. Выдавали глаза, манера себя держать.
Мише очень хотелось ответить таллирийскому эскулапу что‑то едкое, но он сдержался, подумав: 'Раз он сам расписывается в том, что возрастной, так и воспримем. Пожилой пациент'. Врач и сам прекрасно понимал, что свою должность получил исключительно благодаря тому, что командир корабля оказался тоже очень молодым. При первой встрече он, выпускник – отличник Медицинской Академии, не сразу смог понять, что перед ним девушка. Он пришел в тот момент, когда звездолет стоял на полной профилактике, и вся команда занималась тем, что вместе с ремонтной бригадой практически разобрала его на части.
Распоряжался всем молодой парень с явно отросшей больше, чем это принято у военных звездолетчиков, стрижкой, причем интенсивно – синего цвета. Замасленный комбинезон, грубая форменная обувь, надежно защищавшая ноги от разлитых токсичных жидкостей, перчатки, дыхательная маска, над которой лучились огромные, переливающиеся топазово – серые глаза. Негромкий голос командира был искажен дыхательным аппаратом, который он не стал снимать, извинившись:
– Для этого мне придется снимать и перчатки, а они загерметизированы. Давай так поговорим, не обидишься?
Они на удивление быстро нашли общий язык, и он ушел оформлять документы. А на следующий день, приступив к обязанностям, понял, что доброжелательность командира была не случайна: несколько дней назад уволился единственный медик. Молодой врач сразу обратил внимание, пролистывая данные на своих будущих потенциальных пациентов, что все они здесь служат совсем недавно – как будто в планы капремонта корабля входила и смена личного состава.
К счастью, документация и сам медотсек достались ему в полном порядке. До него здесь служила женщина, которая первой подала рапорт о переводе, как только на борт звездолета ступила девушка – командир. Судя по отлаженному хозяйству медотсека, специалистом она была очень хорошим. Во всяком случае, Михаил не обнаружил ни одного сведения о гибели раненых уже на стадии лечения. Но она была верной супругой старшего инженера, и не смогла себе представить, как он, взрослый и опытный человек, будет подчиняться какой‑то пигалице. С тем они оба и ушли.
То, что командир действительно девушка, врач убедился на следующий день, проводя обычный осмотр пилотов перед тренировочным вылетом. Он немного опешил, когда она запросто стянула через голову форменную футболку по его просьбе всем обнажиться до пояса. Врач моргнул глазами пару раз: в строю среди десятка крепких парней с идеальной мускулатурой и завидным разворотом плеч стояла девушка. Почти такая же рослая, тоже мускулистая, с идеально гладкой молочно – белой кожей, на которой виднелась отметина совсем недавнего шрама на боку. И удивительно правильной формы груди… На них и уставился врач совершенно неподобающим медику взором. И тут же понял, что выглядит предельно глупо: все остальные смотрели с удивлением на него, а не на нее.
Собственно, сами груди были надежно укрыты от посторонних глаз спортивным бюстгальтером, что никак не отразилось на их рельефе и совершенных линиях. 'А как же она скафандр затягивает?' – подумал врач, осматривая своего командира.
Но, спустя несколько дней, он перестал думать о Кире как о девушке – она ни в чем не уступала ребятам и не досаждала ему жалобами. А когда он просмотрел ее карточку в компьютере медотсека и узнал, что за шрам избороздил крепкий бок девушки, то и вовсе успокоился: никаких пациентов с особыми условиями него не будет. А скафандр… Она сама ему невзначай заметила, что приходится такие вещи изготавливать по спецзаказу.
Какое‑то время он проработал один, а затем решили, с все более усложняющимися задачами и удаленными заданиями, когда досягаемость стационарного госпиталя на какой‑нибудь планете Галактического союза была нереальной, взять еще одного медика.
– А можно это будет девушка? – мечтательно промолвил зеленоглазый гулена Зверь, и с ним согласился такой же любитель амурных похождений мускулистый красавец Резкий.
Собственно, и командир не возражала против девушки – медика, но как‑то не сложилось. И после того, как сменилось два младших медика, наконец они все удовлетворились его нынешним помощником. Правда, он был столь молод, что его возраст смутил попервоначалу даже Киру. Но он был сыном одного из офицеров Службы безопасности Галактики, погибшего при исполнении служебных обязанностей. И парень, едва закончивший второй курс Медакадемии, буквально сбесился: стал осаждать руководство, до которого только мог добраться, просьбами отправить его воевать, чтобы отомстить за отца.
И вот сейчас на плечи необстрелянного мальчишки, первыми ранеными для которого стали те ребята, которых зацепили при штурме орбитальной станции и схватки на планете, легла вся тяжесть боя в отсеках космического корабля.
А Михаил встречал вместе с таллирийцами возвращающихся пилотов, что тоже не поручить молодому парню, не имеющему опыта экстренной диагностики.
Вот сел сильно поврежденный катер, сопровождаемый вторым, тянущим его на силовом поле. Едва давление и температура выровнялись в ангаре, туда устремились медики. Но, как оказалось, пилот – таллириец был цел и здоров: его удержала страховочная система пилотского кресла при сильной встряске.
Еще один обратился к ним сам – при резком броске рассек лицо о панель управления, но это в большей степени мешало ему следить за приборами из‑за заливающей глаза крови, чем отразилось на здоровье. Его отправили в сопровождении одного из медиков в медотсек, чтобы регенератор поправил внешность парня за какие‑то полчаса.
Вот сел следующий поврежденный истребитель. Медики заволновались – пилот не выходил. Несколько секунд, необходимых на то, чтобы запросить его и не получить ответа. И медики серебристой стайкой рванули по грохочущему металлическому пандусу к аварийному люку, куда вместе с ними неслись и техники, которые должны были этот люк открыть.
– Возможно, он не вышел сам, потому что люк заварился от взрыва, – прокомментировал инженер, руководивший работами. – Не страшно, откроем сейчас аварийный, он снаружи отпирается.
– А связь?
– Тоже могли быть повреждены антенны. Всяко бывает. Сами видите, в каком состоянии катер. Металлолом.
Наконец, в отверстии люка показался мерцающий свет запасного аккумулятора.
Михаил почувствовал резко ударивший в нос запах свежей крови, разлитой в большом количестве.
– Свет! – рявкнул он, опережая неторопливых таллирианцев.
Техники тут же подключили полноценное аварийное освещение от основного корабля.
– Крис, – врач сразу увидел лужу крови под креслом и восковое запрокинутое лицо Вайпера с закрытыми глазами. – Рад тебя снова видеть у себя на попечении!
Вайпер слегка улыбнулся, не поднимая век, и снова бессильно обвис.
– Мы тут сильнее, – отодвинул землянина старший медик таллирианцев. – Пока мозг жив, его надо в регенератор.
Тут же подкатили из тамбура капсулу, установленную на высоком шасси, врач набрал какие‑то команды на табло, створки раскрылись, отворяя внутреннюю полость, покрытую белой губчатой тканью, которая на глазах становилась влажной и набухала, как нижняя часть гриба. Остальные медики, предоставив техникам разрезать кресло и кусок обшивки, практически рассекший Вайпера пополам на уровне таза, столь же быстро раздели его и переместили его туда, обнаженного и залитого кровьюот пояса вниз.
Створки захлопнулись, аппарат заурчал, а в закрывавшуюся щель Михаил успел заметить, как губка внутри все разбухала, обхватывая тело лежащего человека.
– Вот и все, – с улыбкой облегчения вздохнул таллирийский врач. – Ранение очень серьезное, в капсуле он останется на несколько часов. Больше десяти – пятнадцати, по предварительной оценке. Некоторые органы придется воссоздавать заново. Выйдет полностью здоровым, даже если у него был когда‑то сломан краешек зуба, то и этого не будет.
– А если будут еще раненые? – осторожно спросил Михаил, переживая за Киру. Это ему тогда пришлось по клочьям собирать ее руку, разбирая, где обрывки скафандра, а где то, что до боя было нежной девичьей кожей. Он впервые тогда столкнулся с тяжелым ранением, с необходимостью самостоятельно оперировать, да еще и в полевых условиях чужой планеты. И пациентка, вместо слез и стонов, его сама еще и подбадривала:
– Все мы когда‑то что‑то делаем впервые. Ты же все умеешь, раз получил диплом.
На вопрос врача ответил техник:
– В медотсеке есть еще регенераторы. И у старших офицеров личные. Сейчас и сюда пришлют на смену.
Наконец, все участвовавшие в битве корабли вернулись.
Кира только ступив в ангар, поняла, как она устала. Но первым делом бросилась к медику:
– Как Вайпер?
– В регенераторе. Сказали, что все будет нормально.
– Я им верю. Он был в сознании?
– Наполовину. Сильно перерезало живот. По нашим меркам, он не жилец. Даже если бы мы были на Земле и прямо на пороге госпиталя.
– Значит, повезло. Здесь среди наших ребят есть потери?
– Не поклянусь, но вроде нет. Я ж только по связи с ними. А ты знаешь таких, как Зверь и Дерзкий. Да и Лаки. Они же не признаются вслух.
– Беги проверь.
– Уже бегу. Ты как? И Сашка?
– Сашка вот он, – Кира показала на Резкого, шагавшего рядом со Сталием к выходу из ангара. – Жив – здоров. Я к себе. Раз уж ничем помочь Крису не могу.
– Давай. Верное решение, медицина одобряет.
– Но только сначала с тобой удостоверимся, что с ребятами все в порядке.
В секторе, подвергнувшемся нападению, царил хаос. Тянулась линия аварийного освещения, суетились роботы – уборщики, мелькали комбинезоны ремонтников и техников.
– Осторожно, – остановил ее таллириец в форме инженерной службы. – Не наступите. Оно токсично.
Под ногами и правда было странное пятно слизисто – коричневой массы, в которой плавали куски снаряжения незнакомого типа. И явно это были органические останки кого‑то человекоподобного, но намного крупнее. Кира с интересом наклонилась, чтобы рассмотреть, благо, ее голова еще была защищена шлемом боевого скафандра. Что‑то привлекло ее внимание, что‑то не так было с останками. Она протянула руку взять кусок плоти и рассмотреть поближе.
– Не надо! – остановил ее инженер. – Поверьте. Я знаю, что говорю. Перчатки и скафандр я Вам не отчищу так запросто. У нас и так тут возни.
Она поднялась, понимая, что нет смысла спорить там, где информации для аргументов просто нет.
Разбираться с мертвыми врагами сейчас у нее не было сил. Да и смысла: раз таллирийцы в курсе, с кем воюют, она запросит у них материалы на случай следующей стычки. Кира не любила играть вслепую, и за это была зла на Сталия: неужели он действительно столь беспечен, что не сообщил ей, несмотря на ее вопросы, о такой опасности? Чем он думал, подвергая риску дипломатов?
– Кира! – ей навстречу шагнул Зверь, подхватывая на руки. Чтобы стиснуть в объятиях. Рядом с ним она была довольно мелкой, и ему пришлось бы слегка нагнуться, обнимая девушку.
– Ростик, – засопротивлялась она, тоже обнимая товарища. – Поставь. Я сегодня уже налеталась. Думаю. И тебе тут хватило дел. Как вы?
– Все целы. А подробности… Кира, тут не на один час есть что обсудить. Они слишком странные.
– Угу, – кивнула она. – Видела парочку в коридоре. Уже успели протухнуть. Бррр…
– Мы не смогли их разглядеть толком. Вся схватка произошла очень быстро. И в темноте. Иы в свете фонариков насчитали восемь. Но понимаешь…
– Что именно?
– Их было больше, такое создалось впечатление.
– Голоса? А если объемы, то они явно выше ростом. Даже Сталия, который среди своих выделяется. И тебя.
– Какие голоса? Они ж были в полных скафандрах, как и мы. Пробило ж наружную обшивку. Точнее, они пристыковались и выжгли. Иначе б тут все вытянуло в космос. Кстатти, у таллирийцев неплохо дело дело поставлено. Этот сектор сразу отсекло переборками от всего остального корабля.
– И вы остались тут одни наедине с гадами, причем непонятными вам гадами, без шансов на поддержку?
– Не одни. С нами были еще и 'местные' бойцы. И еще…
– Договаривай.
– Парень с дипмиссии. Он каким‑то образом оказался среди нас. Примчался по тревоге. С бластером.
– О как. Я подозревала, что кто‑то из них наш сотрудник. Но кто? – Кире почему‑то захотелось, чтобы им оказался тот дипломат лет тридцати пяти, со спокойными карими глазами, немногословный, не задававший на совещаниях вопросов, а ей запомнившийся только тем, что подмигнул после ее резких слов на их первой встрече.
Зверь назвал ей имя дипломата, и Кира вздохнула с видимым облегчением: она снова не ошиблась.
– Ростислав, сосредоточься. И отвечай предельно честно. Ты не ранен?
– С чего ты взяла? Я вот сам хотел у тебя спросить. Но уже натолкнулся на Сашку, все у него выпытал. Криса жаль. Он так ненавидит лежать, а снова загремел в санчасть.
– После регенератора не лежат. Так что ему повезло. Так у вас точно все целы? Ты мне рассказываешь тут, что врагов было гораздо больше, чем вы смогли насчитать глазами. Это десантный прорыв. Подлетели, проникли. Скольким вы противостояли?
– Кира, так в том и дело, что непонятно все. Они не стреляли. Шанс мог бы засечь все лазеры. И корректировать наш огонь. Но не тут то было. Они кидали металлические пластинки.
– Сюрикены?
– Ну не совсем, в нашем понимании. Но принцип тот же.
– Броня выдержала?
– Абсолютно. И наша, и таллирийская. У них силовая, так что лазеры б пропустила, а пластины отскакивали.
– Ничего не понимаю. Для чего так целенаправленно лезли эти 'скоропортящиеся' сюда, если знали, что их вооружение проигрывает таллирийцам? Кстати, в космическом бою я не заметила существенной разницы в оружии. Принцип бортовых лазерных орудий тот же, что и у нас. Конфигурация самих кораблей иная, они более аморфны, что ли. Но все стало ясно, когда они ушли в прыжок. Им не надо иметь обтекаемую форму для скоростного полета. Большие расстояния они преодолевают не за счет скорости. А за счет выхода в гиперпространство. Не поверю, что у них нет ручных бластеров, если есть бортовые.
– Действительно, нападение было странным. Судя по всему, они не стремились применять бластеры, чтобы не испортить внутреннюю обшивку. Может, они девушки?
– Ростик, ты меня иногда просто сбиваешь с ног логикой, – несмотря на безумную усталость, Кира рассмеялась от души.
Договорившись собраться всем вместе попозже, когда улягутся в голове первые впечатления и люди восстановят физические силы, Кира отправилась в свою каюту. Не на звездолет, а в ту, которую отвел ей Сталий недалеко от своих покоев и покоев дипломатической миссии. Она аккуратно сняла и разложила все снаряжение – тревога может последовать в любой момент, и все должно быть наготове. Девушка бросила в очистительную камеру мокрые до последней нитки внутренний комбинезон и белье, а сама шагнула в душ. Во всяком случае, в вопросах чистоты привычки землян и таллирийцев совпадали.
Она не заметила, как дверь душевой распахнулась, и на пороге возник Сталий, на ходу сбросивший верхнюю часть комбинезона и сверкавший идеально гладкой кожей мускулистой груди, лишенной намека на растительность.
– Ри? – она обернулась, почувствовав спиной его взгляд.
– Кира… – голос посланника был совершенно иным, чем когда он командовал атакой. Сейчас Сталий говорил совсем негромко и с легкой хрипотцой.
Она не успела ничего предпринять, даже схватить полотенце, чтобы закрыться от него. В Сталии бушевал адреналин от одержанной победы, вид обнаженной красавицы, покрытой только прозрачными каплями воды, окончательно лишил его здравого смысла. Одним движением Сталий избавился от нижней части комбинезона и шагнул к ней под струи воды. Воду они могли не экономить – как и на земных кораблях, так и тут она просто проходила замкнутый цикл очистки, никуда не деваясь.
– Кира, – погрузился он пылающим от избытка эмоций в ее прохладные от воды, промытые и пахнущие пряными цветами волосы. – Ты совершенство. Только с тобой я понял, что женские волосы могут быть красивы. И могут быть такими длинными…
Кира и сама не поняла, куда улетучилась ее раздраженность поступком Сталия, поставившим ее ребят в сложные условия – они бились с неизвестным врагом в то время как таллирийцы имели дело с уже знакомым им противником. Она обвила его шею мокрыми руками, смывая с его плеч и лица пот, такой же соленый, как и у людей – она почувствовала его вкус, прикоснувшись губами к коже Сиалия:
– Ри, ты лишаешь меня силы воли…
– Она тебе не нужна сейчас. Сейчас ты не капитан звездолета, а моя маленькая, хрупкая, нежная Кира. Доверься мне, и я покажу тебе небывалое наслаждение. Ты же помнишь, как нам было хорошо…, – он не говорил, а бормотал, покрывая короткими, нежными и легкими поцелуями ее тело, спускаясь все ниже и ниже.
Наконец, он оказался стоящим перед ней на коленях, обхватив руками ее бедра:
– Ты совершенство, Кира.
* * *
Резкий, едва вскочив на ноги утром, вспомнил о Криспине. И решил его навестить в медотсеке. Если бы произошло что‑то плохое, о чем не хотелось думать, но к чему они все были готовы – он знал, что оповестили бы всех немедленно. Он решил зайти за Кирой – не потому, что стеснялся сам зайти в медотсек, где командовали таллирианцы, а потому, что не хотел, чтобы у тех сложилось впечатление о землянах, как неорганизованных, ходящих друг за другом следом, не в силах согласовать свои действия.
В отличном расположении духа, свежеумытый, отдохнувший, он машинально попытался открыть дверь кириной каюты, едва стукнув для проформы. Он привык, что Кира никогда не взвизгивала и не кидалась за дверь или за первой попавшейся тряпкой, как это делали все его знакомые девушки при внезапном появлении мужчины, заставшего их полуодетыми. Александра это удивляло, особенно если он успел переспать с барышней и видеть ее во всей обнаженности. И он считал такое поведение пустым кокетством и способом привлечь к себе внимание, к своему оголенному телу, а не порывом скромности. К тому же, Киру он никогда не заставал совсем врасплох, так чтобы стало неловко и ему, и ей. А все остальное казалось несущественным им всем: сказывалась привычка. Когда группа снаряжалась по тревоге, там уже было не до стеснения. Да и при всем желании некогда было бы разглядывать, у кого какое белье. Хотя он лично знал. Умудрился пару раз одеться с такой скоростью, что осталось время взглянуть на Киру. И был поражен: тончайшее кружево нежного голубого оттенка с вышитыми на нем цветами мелькнуло, прячась под форменным комбинезоном для боевого вылета.
Дверь оказалась заперта, и Резкий не придал этому значения: в конце концов, на своем звездолете это одно, а среди шныряющих по собственному кораблю таллирианцев был смысл и закрыться. Он стукнул еще раз, замок щелкнул и дверь слегка отъехала в сторону. На пороге стоял… Сталий.
Резкий не зря носил свой позывной: в руки взял себя мгновенно. И принял как данность. Не случайно его предупреждал Вайпер.
– Вы хотели видеть своего командира? – опередил его посланник. – Если не срочное, то я бы настоятельно просил Вас не беспокоить ее еще некоторое время. Пусть поспит.
Резкому очень хотелось парировать слова посланника злой шуткой или вообще ударить его, как удалось это сделать совсем недавно. Александр про себя хмыкнул – странно, что тогда Сталий не воспользовался регенератором, а ходил, как и он сам, несколько дней сверкая синяками и заживающими сечками.
– Хорошо, пусть отдыхает. Мы будем ждать ее в зале совещаний для разбора полета. Тогда, когда она этого захочет, – в Резком взял верх сотрудник элитного спецподразделения, заглушив стон души безнадежно влюбленного парня.
Едва дверь закрылась, как Александр врезал от души по стене, спружинившей его удар. Он годами пытался заглушить в себе это чувство, успокоиться с какой‑нибудь более подходящей ему девушкой – попроще, с которой не пришлось бы чувствовать себя как на экзамене. Но ничего не получалось. Сравнивая их всех с Кирой, он только убеждался в безупречности своего изначального, еще на третьем курсе, выбора. И все шло нормально, пока Киру окружали просто боевые товарищи. Ревновать Резкому было не к кому – никто и никогда не заподозрил бы Киру в симпатиях к кому‑то из них. Но как только на горизонте появился Сталий – не только Резкий, но и тот же Вайпер заметили ее несколько иное к нему отношение. Хотя упрекнуть девушку вроде бы и не в чем: уволок он ее без сознания, и, скорей всего, не сделай этого таллириец, а вынесли б ее десантники, ничего не смогли бы сделать ни Михаил, ни те врачи, что сопровождали десантный корабль.
И Резкий решил смирить себя. Изнуряющими тренировками, благо, зал на корабле был и спарринг – партнеров найти не составляло труда.
Спустя какое‑то время он решился небрежно предложить Кире, тоже заглянувшей в зал:
– Не хочешь составить компанию?
– В чем? – Кира наматывала на руки спортивные бинты с таким видом, словно полностью поглощена этим занятием.
– Мне нужен спарринг – партнер на сегодня. Вайпер занят, а покалечить Димку с Мишей я не хочу.
– А контроль?
– Нервы, Кир… Боюсь даже не сорваться, до этого далеко, а просто не успеть застопорить удар.
– А со мной? Не боишься?
– Нет. У тебя реакция великолепная. Успеешь уйти.
–
* * *
Вайпер шел по какому‑то лесу. Обычному, земному, какой ему доводилось видеть в детстве и во время кратких отпусков. Кира тоже любила лес, и они пару раз позволили себе побродить просто так, наслаждаясь естественной природой, а не оранжереями орбитальных станций. С Кирой было легко – она не переживала по поводу отсутствия условий и умела разводить костер из мокрых веток. Собственно, это не особенно удивило Криса – им доводилось участвовать не только в чисто космических операциях, но и высаживаться на планеты. Но одно дело задание, соответствующая экипировка, оружие, а другое – просто мирный лес на давно ставшей безопасным местом Земле. И отсутствие спешки, возможность просто побыть наедине даже не друг с другом, а с самим собой: Кира умела быть незаметной, не задавая лишних вопросов.
Но сейчас он был в лесу не с Кирой. А с какой‑то другой девушкой, и знал, что она именно его девушка, он ее любит, и она тоже тянется к нему.
– Рина? – окликнул он свою спутницу, которая виднелась ему силуэтом за облетевшей порослью кустов.
В ответ раздался тихий мелодичный смех.
– Рина? – переспросил удивленно Вайпер. – Ты, оказывается, умеешь так красиво смеяться?
Он смирился с тем, что его любимая Киви издавала в редкие минуты радости довольные похрюкивающие звуки. Кира тоже не умела смеяться рассыпающимся колокольчиком, но она и не издавала при этом вообще никаких звуков, зато у Киры смеялись глаза, менялось выражение лица… Криспин и сам порой не понимал, как он, находясь с Кирой рядом столько лет, полюбил Киви? Впрочем, он знал о давней и тайной страсти Резкого, и не хотел переходить дорогу другу.
Но девушка, которую он никак не мог рассмотреть, прошуршала в осенних листьях и снова скрылась за ветками: вроде и рядом, а никак догнать не получается. Вайпер удивился – разве Рина могла бы так быстро бегать? Он пробежался с ней один раз, но и то, он с простреленным бедром бежал быстрее, чем сопящая от негодования Киви.
– Рина! – крикнул он в третий раз.
И проснулся. Над ним был серебристый потолок, постепенно увеличивающийся в раскрывающихся над ним створах какого‑то шлюза. Пошевелиться не удалось – он был упакован, как хрупкий прибор, в плотную мягкую белую губку, которая стала на глазах съеживаться и втягиваться в стенки той капсулы, в которой он оказался.
Крис точно помнил, что приземлился куда надо. Значит, вероятность попасть в плен – только если захватили весь огромный корабль таллирианцев. А этого произойти не могло – он вернулся в числе замыкающих.
Над ним склонились сразу два лица. Одно он знал хорошо, достаточно, чтобы с насмешливой улыбкой поинтересоваться:
– Мишка, я тебе еще не надоел?
И услышать в ответ:
– Хуже горькой редьки. Но я клятву давал.
– Вот так всегда, – притворно обиделся Вайпер, продолжая уже давно тянущуюся словесную игру с медиком. Как‑то так получалось, что Крис довольно часто был вынужден обращаться за помощью, как и многие его друзья, те же Зверь и Резкий. Больше всех везло Шансу – он чаще всего во время спецопераций оставался в рубке как глаза и уши всей команды на всех направлениях.
– Вылазь уже, – Док протянул ему руку, помогая выбраться из регенератора. – Спасибо коллегам, на своих двоих пойдешь.
– Прямо сейчас? – с недоверчивой радостью уточнил Крис, приятно удивленный отсутствием привычной после таких переделок слабости в ногах и головокружения. Он положил руку на край капсулы и замер. Что‑то изменилось в его руке. И тут он понял: когда‑то сорванный вместе с частью мякоти пальца ноготь, так и оставшийся корявым, сейчас был абсолютно ровным. Исчез и шрам у запястья – след пропущенного удара клинка контрабандиста. – Ну вот теперь я на своей шкуре убедился в чудесном исцелении Киры.
