Текст книги "Шпионские игры (СИ)"
Автор книги: Елена Вихрева
Соавторы: Людмила Скрипник
сообщить о нарушении
Текущая страница: 29 (всего у книги 30 страниц)
– Не понимаю. При чем тут красота? Тебя же могут сбить? И во имя чего?
– Рина, если ты этого не поняла до сих пор, то, возможно, я и не смогу объяснить. Прими как данность. Я люблю тебя. Безоговорочно. Разве этого мало?
– И я тебя. Но неужели ты не понимаешь? Я не готова терять тебя. Ты уходишь на вылет, а меня трясет до тех пор, пока ребята не передадут, что ты сел, живой и здоровый.
– Куда же я от тебя денусь? – он заглядывает мне в глаза. И внутри у меня все тает.
Но его отлучки становятся все более частыми и долгими.
– Крис, в космосе такая грязища? – подталкиваю танту кучу драных клочьями, пропитанных потом и какой‑то болотной жижей вонючих тряпок, где не разобрать, что было курткой, а что штанами.
– Нет, я тренировал отряд разведчиков. Они же тут очень гордятся, что великие воины. И да, великие с их древними мечами на ристалище. Красиво. А как дело доходит до дела, то каждый рвется в герои сам по себе. В группе работать не приучены.
Он сдирает с себя грязь, стоя под душем, и рассказывает мне все это с искренним негодованием.
– Давай я тебе спинку помою, – предлагаю ему с самыми лучшими намерениями.
Но он не соглашается:
– Погоди, сейчас еще раз ополосну все это безобразие, и тогда сам буду просить тебя забраться ко мне. Ну не полезешь же ты в такое болото. Кажется, я оттуда половину на себе принес.
– Да уж, – поневоле соглашаюсь с ним. – Я бы туда не полезла.
– Понимаю, – кивает он. – Вот и все. Теперь готов отдаться в твои ласковые ручки. Не откажусь, если помассируешь меня под горячей водой.
И его выражение лица, тон настолько завораживают, что скидываю легкое домашнее платье и встаю к нему. Вода здесь льется не сверху, а откуда‑то сбоку, узкой длинной полосой, и мне удобно растирать его широкие плечи, восхищаясь их твердостью и рельефом. Регенератор убрал все шрамы, и кожа Криса стала необыкновенно гладкой.
Но почему‑то бьется у меня иногда шальная мысль: а что, если регенератор не оживляет. А просто создает новую копию? Идеальную, здоровую. Может, это не тот Крис, которого я любила? Кто‑то новый и незнакомый, как те древние храмы, которые не дожили до наших времен, но стоят, потому что их до мелочей восстановили современными методами.
– Крис. Я иногда не узнаю тебя…
– Понял, малышка. Надо мне все же чаще дома бывать!
– И это тоже.
Такие диалоги повторялись все чаще, все чаще заканчиваясь моими слезами. Вайпер был неприручаем. Он мог сорваться среди ночи по звонку, чмокнуть меня, по своему обыкновению, в нос и убежать. Вернуться через пару дней, с бурыми пятнами и со следами кровоостанавливающей пенки на одежде, и мне оставалось догадываться, что там, где сейчас в обтрепанном разрезе на плече просвечивает идеально ровная кожа с легким беловатым штрихом, была какая‑то рана. И что он воспользовался киберхирургом, которого я уже успела увидеть в руках здешних военных медиков. По их признаниям, это было тяжелым испытанием для раненого, и использовалось тогда, когда под рукой нет громоздкого регенератора.
– Крис, милый. Я же знаю, что ты рискуешь. Во что вы там опять вляпались? И почему тебя не отправили сюда, на базу? Я сумела бы о тебе позаботиться.
– Да не о чем там было заботиться. – улыбается он, не притронувшись к ужину. – И некогда. Хотелось уже все закончить и действительно вернуться к тебе.
– Но ты же не ужинаешь…
– Прости. Мы там перекусили. Я же не могу сесть в стороне от ребят и отказаться от их еды. Сказать, что, мол, меня ждет дома красавица Киви и лепит вареники. На такую экзотику бы прибежала вся таллирианская гвардия. А ты же их не звала?
– Знаешь, тебе все шутки, – я обижена на этот раз всерьез.
Он мотался где‑то трое суток, вернулся снова чумазым, с отросшей щетиной, еще и со следами ранения. А теперь откровенно потешается надо мной.
– А эти самые таллирианские воины не решили еще последовать примеру Кирочки и этой Эйлы, которой она задурила голову?
– Рина, что именно ты имеешь в виду? – приподнимается на локте Крис, уже начинавший засыпать на нашей широченной круглой постели, где я слишком часто оказывалась теперь одна.
– Уверена, что армия Таллирии пополнилась какой‑нибудь лысой медичкой. Или еще кем.
– Нереально, – отмахнулся Крис. – Борьба с косностью не входит в наши задачи.
– А Эйла?
– Слушай, далась тебе эта Эйла, – в голосе Криса прозвучало откровенное раздражение. – Прости, Рина. Я безумно устал. И хотел только одного. Твоей нежности.
– А разве…
– Да, Киви… Ты обвиняешь меня в каких‑то грехах. А у меня нет сил оправдываться. Пусть так. Да, всю армию Таллирии, а особенно ударно – штурмовые группы, отправили в бессрочный отпуск. И заменили самыми красивыми девушками планеты. И я их тренирую. На фоне огромного портрета Киры в боевом скафандре. А теперь можно я посплю? Завтра же снова к ним…
И он отключился, слегка посапывая. Мне же осталось плакать до утра. Естественно, в отряды лысых девок я не поверила, хотя знала, что не одна Кира настолько безумна, и все Академии на Земле по закону девушек берут. Другое дело, что на такую специализацию, как у Киры, мало кто отбор проходит.
Меня обидело само отношение Криса. Он откровенно смеялся. Значит, и со своими друзьями говорит обо мне в таком же тоне? И называет Киви? У него это теперь и в общении прорывается. А уж остальные и вовсе редко обращаются ко мне по имени. Для них я Киви.
По мне, обидно, но могли бы и пингвином назвать, лишь бы не издевались.
– Катерина, – голос Злого, заменившего Киру на посту начальника безопасности миссии, не предвещает ничего хорошего.
Так и есть. Нагрянули очередные учения. Ну назвали бы пикник и не маялись. Не сидится на базе, и я их понимаю. Тут и правда красивейшие места. И угощение растет на каждой ветке. Меня вполне устраивает фруктовая диета. Странно, что тут не бегает никакая живность. Если таллирийцы и едят нечто нерастительное, то это обитатели водоемов. По вкусу они разные, и ничуть не хуже мяса. Если только кто любит мясо с цветочными привкусами.
– Хорошо. Я посижу в каком‑нибудь полевом медпункте. Вы же мне домик надуете?
– Вашей задачей и будет оборудовать этот самый медпункт, – сверяется с записями начальник.
– Проруководить парочкой местных с лопатами? А они точно будут меня слушаться?
– В этой тренировке не задействованы таллирийские подразделения. Мы отрабатываем возможность нашей группы в случае атаки на скопления жилых строений эвакуировать миссию в ненаселенные уголки планеты.
– Не встретить хотя бы пару домиков можно только в пустыне и на болоте, – я вполне владею ситуацией, потому что обследования по своей линии провела тщательное.
– Да.
– Так вот. Я не готова там находиться с ночевкой.
Все повторяется с удивительной алгоритмической точностью. Алексей багровеет, начинает пыхтеть, глава дипмиссии Роман делает вид, что остервенело листает какие‑то документы в папке, ребята сидят с видом индейцев, сохраняющих невозмутимость. А по моим щекам текут слезы, потому что Вайпера снова нет, и заступиться некому.
Неожиданно берет слово тот самый здешний командор, с которым, как говорят, был роман у Киры. В это не верится. Он такой благородный, безупречно затянутый в черный мундир с серовато – металлической отделкой, так размеренно говорит. И Кира, которую даже здесь я видела в приличном виде пару раз, а все остальное время – то в боевом снаряжении, то в спортивной форме, и вечно потную и пыльную. Нет, нереально. Вот Резкий сам такой же, может, и правда, что подобное притягивает подобное.
– Если вы позволите, я пригласил бы очаровательную Рину на свой командный пункт. И она вместе со мной может побыть в роли независимого эксперта – наблюдателя. Мне интересно как военачальнику. А ее взгляд будет незамутнен в этом плане. Он ученый и милая женщина. Увидит так, как это увидят наши жители. И поймет, какое впечатление произведут на наших сограждан ваши перемещения в случае критической ситуации. Нам же важно развитие взаимопонимания.
Злой чешет затылок, едва сгибая руку, бугрящуюся мощнейшим бицепсом:
– А запись? Мы же их проанализируем. И Ваше мнение нам очень интересно. Но позвольте. Откуда же Рина может представить себе восприятие нас вашими согражданами? Что для нас тоже важно. Но она не контактолог. Она знает, что и как может повредить нашей планете в виде непригодной пищи. Не более того.
– Ничто не заменит чисто человеческого восприятия. И раз уж эта милая женщина посвятила себя борьбе с тем, что вредно для землян, то ей будет очень уместно побыть наблюдателем, – церемонно склоняет голову Сталий, и я понимаю, что спасена от таскания по пылище тяжелого медицинского рюкзака.
Не в пример изменившемуся в последнее время Крису, Сталий был необыкновенно любезен. Из чего я сделала основной вывод: не под воздействием планеты изменился Криспин. Наоборот, мнение Сталия показалось мне необыкновенно здравым: женщину надо холить и лелеять. А в ответ она дарит тепло и любовь.
– Знаете, это именно то, для чего создана и земная женщина. Согревать нежным теплом. И быть всегда за надежной спиной сильного мужчины, – соглашаюсь я, поедая нарезанный мелкими ломтиками голубоватый душистый фрукт.
Командор улыбается улыбкой, вдруг ставшей натянутой и кислой, хотя фрукты, которыми мы перекусываем, почти приторны.
– Жаль, так не думает Ваша отважная подруга.
– Какая? У меня здесь нет подруг.
– Кира разве не Ваша подруга? Вы землянки, служите вместе.
– О нет. Это она так меня представила?
– Нет. Она отметила Ваши качества специалиста. Сказала, что вы очень трудолюбивы и добросовестны. Больше ничего не успела, у нас было мало времени, и обсуждали только рабочие моменты.
Мне становится невыносимо стыдно – я же едва не обрушила на кирину голову массу обвинений в отсутствии женственности.
Как бы то ни было, моя 'наблюдательная миссия' проходит приятно, и, передавая меня Алексею, командор Сталий произносит:
– Если Вы позволите, то я и впредь предпочел бы привлекать Вашего эксперта к совместной деятельности. Неправда ли, это входит в наши общие цели?
Алексей кивает, а после ухода командора как‑то странно смотрит на меня:
– А Вы прыткая, пани инспектор. Но Вас же не интересуют поединки на мечах?
Отшатываюсь в ужасе, потому что этому громиле могло бы придти в голову устроить мне еще и испытания в спортзале. Во всяком случае, как он махал руками с Кирой, я видела мимоходом. Как и то, что кровь была под носом у обоих в том момент, но они улыбались.
– Меня не интересуют никакие поединки. А в интеллектуальном, Алексей Володимирович, мы с вами находимся с момента старта. И не мешайте мне выполнять ответвленную задачу. Скакать по болоту с бластером и ведром на голове могут абсолютно все Ваши подчиненные. А распознать в сладком душистом фрукте угрозу биохимическим процессам всего Черноземья могу только я.
– И как? Распознали?
– Еще нет. Пока что получается, что этот мир просто создан для торговли продуктами с отдаленными станциями Галактики. Если только найти способ их быстрой доставки. Поэтому я и говорю о дальних станциях, то есть расположенных ближе сюда.
– Отлично. Слушайте, а можно Вас попросить? Как раз в рамках этой Вашей идеи. Сталий же летал провожать наш звездолет. Вернулся. На все про все у него ушло суток десять. Подробности не сообщал, только то, что касалось нападения щупалец, – тон Алексея становится совершенно адекватным, без тени издевки.
– И???? Как я понимаю, нужна информация? Естественно, я постараюсь ее добыть. На чем заострить внимание?
– Да на всем. Как далеко он мог залететь без риска пройти точку невозврата. Кого мог встретить, кроме щупалец.
– А он не мог их и отвести строем к кораблю Киры? А затем изобразить там героический бой?
– Нет. Вы многого не знаете, и Крис Вас посвятил в некоторые вещи меньше, чем меня. Не хотел бы с Вами обсуждать своего боевого товарища, но Сталий любил Киру. А ее в том бою очень тяжело ранили. Он не пошел бы на такие жертвы.
– Регенераторы. Он знал, что на борту регенератор.
– Туда еще надо дотащить и засунуть, – хмыкнул Алексей. – Почему‑то я в этом доверяю Сталию. Хотя в остальном дядька скользкий. Попробуйте его раскрутить, раз уж он так проникся к Вам позитивным отношением.
Вот тут и начались мои муки. С одной стороны, мне хотелось быть полезной, к тому же просьба исходила от офицера СБГ, и спорить с ним в этом вопросе было как‑то неловко. Одно дело отстаивать свое право оставаться чистой и незапыхавшейся среди целой толпы закаленных, крепких и приспособленных ко всем пробежкам и перестрелкам мужиков. А вот отказаться принести пользу Галактике в том, что вполен по силам и интеллекту – для меня неприемлемо.
К счастью, каких‑то резких разрывов с Крисом и не понадобилось. Все произошло буднично и от этого еще больнее. Очередная размолвка – мне показалось, что у Криспина постоянное общение с товарищами идет как бы мимо меня, над моей головой. Они обсуждают какие‑то важные вещи, не привлекая меня к разговору. Более того – я была уверена, что они за глаза высказываются нелестно обо мне и передают это отношение Крису. Потому что он стал совсем иным – усталость не покидала его, несмотря на мои усилия устроить ему отдых, сделать массаж или накормить вкусненьким. Он отказывался от всего:
– Рина, солнышко, ополоснусь и спать.
– Хорошо. Спокойного сна. Не смею тебе мешать, – удаляюсь в лабораторию, где вместо ударного труда по написанию отчета рыдаю несколько часов подряд, благо, помещение настолько изолировано и настолько никому не надо, кроме меня.
Как заснула, сама не заметила. И первая же мысль: 'Проснется Крис, а меня нет. Мамочка, я же вчера ушла как раз для того, чтобы не обрушить на него весь свой словесный понос. Как раз все правильно сделала и страдала в гордом одиночестве. И сейчас он проснется отдохнувший, в хорошем настроении. И он бы меня сейчас обнимал и целовал в нашей постели'. Но бежать прямо так к нему мне совсем не хочется – надо как следует умыться, да и сменить блузку. Может, он еще спит, и я проберусь тихонечко в ванную, чтобы оттуда явиться ему свежей и исполненной заботы.
Мои переживания оказались напрасными. Криса уже не оказалось в комнате. Парочка встреченных мной в коридорах ребят, куда я понеслась в поисках Вайпера, на мои вопросы пожали неопределенно плечами:
– Это Вам к командиру надо. У каждого же задачи свои.
И это вывело меня из равновесия, окончательно убедив в том, что против меня тут заговор:
– Да сто лет бы вас всех не видать! И зачем я осталась на этой базе?
Вот тут и приходит в голову спасительная идея. Просил же меня Алексей пообщаться с командором Сталием. И предлог есть вполне у меня разумный – до этого все продукты я изучала на предмет совместимости с человеческим организмом и с биоценозами Земли и ее колоний. А вот чем кормятся подчиненные ему воины? Насколько мне удалось понять от того же Криспина, они не озадачиваются тасканием на себе груза продовольствия, тех же сухих пайков. Или даже витаминных пищевых капсул. На подножном корму?
Как ни странно, Сталий меня тут же узнал по коммуникатору, назвал по имени и пригласил встретится:
– Очаровательная Рина, разве можно Вам отказать?
Наши сугубо деловые встречи становятся регулярными – идет работа над одним из пунктов плана моих исследований. Командир в курсе и весьма доволен.
Мне самой трудно сориентироваться в потоке информации – что именно заинтересует Алексея. Поэтому он готов выслушивать часами те записи, которые приходят к нему. Естественно, что встречи с командором проходят под контролем радиоаппаратуры. Впрочем, мне так спокойнее – Алексей уточнил, хочу ли я этого, или можно положиться на мою память и здравомыслие.
– А где предел здравомыслия? Мне интересны фрукты, их возможное влияние на человеческий организм. И я в этом разбираюсь.
– А я разбираюсь во вреде, который может быть причинен организму всего общества, – взгляд у Алексея довольно тяжелый, пристальный, и я невольно отвожу глаза.
– В любом случае, Вы сможете контролировать ситуацию. Тем более, что она двусмысленна.
– Вы имеете ввиду Ваши отношения с Криспином Вайпером? – безопасник старается выглядеть как можно отстраненнее и официальнее. – А Вы сами как их воспринимаете?
Мне пришлось растеряться – вопрос и правда врасплох. Крис не обрисовывал мне перспективы… Он говорил только, что рад моему приезду, а затем и это ушло.
– Принимаю как есть. Может, Вам проще спросить у Криспина. Как мужчина мужчину. Вам легче найти общий язык.
– А Вам, значит, просто общаться только с тыквами? – к Злому вернулась его язвительность, вот уж прозвище в точку.
– Давайте займемся работой, – прикасаюсь пальцами к виску, показывая, что сил на дискуссии у меня нет.
Вайпер попадается мне случайно на пути в конференц – зал.
– Рина? – он осторожен, даже насторожен, свежевымыт, но вокруг глаз залегла припухлость и темнота.
– Сколько суток ты на ногах? – медик побеждает во мне.
Он машет рукой – как мне показалось, обреченно. И в сочетании со скупыми фразами Алексея и Романа на планерке, по спине пробирает дрожь. Все более и более ощущается что‑то, пропитывающее воздух – тревога. И мне показана только малая верхушка этого айсберга…
Вайпер тренирует таллирийский спецназ, сотрудники безопасности миссии почему‑то уходят на боевые вылеты вместе с местными пилотами. Было несколько стычек в жилых массивах, к чему таллирийцы оказались совершенно не готовы, и только благодаря полученным у Вайпера навыкам, не пострадали мирные жители. Зато оказался в руках медиков красивый молодой парень Лайт – его было очень жаль, потому что я видела, как его выгружали, и лицо было полностью скрыто под слоем пенки и салфеток.
– Я могу помочь?
Медик, с которым мы неплохо поладили за время пути, соглашается доверить мне раздеть тихо постанывающего Лайта, подготавливая его к закладке в регенератор, ретиво доставленный подчиненными Сталия.
– Повезло ему, – с облегчением выдыхают все, и я в том числе. Потому что то, что скрывалось под слоем крови и пены, не поддается описанию – наша медицина спасла бы ему жизнь, но не вернула бы красоту, а он действительно мог бы выступать на сцене. Гибкий, сильный, как и все они, он еще и обладал удивительного оттенка каштановой шевелюрой и такими же глазами в обрамлении густых, пушистых ресниц и удивленно вскинутых бровей. Все это сейчас отсутствовало, как и изящный нос с длинными узкими ноздрями и твердо очерченный рот. Сплошная кровавая и обгорелая мешанина.
– Он реально восстановится? Или просто быстро заживут раны? – нам всем еще до конца не понятен механизм действия регенератора.
А у меня так и вовсе свои сомнения…
Кира, насколько мне известно, тоже побывала в нем. И явилась миру такой, как я ее помню еще в лицее – с пшеничными кудрями до пояса. Но повадкам своим не изменила – значит, делая заново или залечивая имеющееся, агрегат не трогает личность. Тогда что с Вайпером?
Таллирийский военный медик проводит консультацию с нашим и готовится остаться на базе до выхода Лайта из капсулы.
– Регенератор восстанавливает по генетическому коду. Глазные яблоки не самый сложный участок тела. Иначе командор Сталий ориентировался бы по запаху.
Едва не охаю вслух. Этот Сталий и так приковывает мое внимание больше, чем надо, и от необдуманных поступков спасает только прослушивающая аппаратура. Не хочется, чтобы Алексей и его команда высказали мне то, что довелось услышать от начальника орбитальной станции – той самой, где познакомилась с Крисом. И да, Алеком…
Все же Крис намного красивее. И умнее. И он настоящий. А кем был Алек, даже не хочется задумываться. Но вот, похоже, Крис ко мне охладел совершенно. Мы видимся часто, и он привык. И зря я согласилась жить с ним в одной комнате – это же не свидания, и даже не офис санитарного инспектора. Он видел меня полуодетой и уставшей после поездок по планете.
– Рина, ты как? Прости, родная, не успеваю тебя развлекать…
– И не надо, – я хочу сказать ему, что я же не маленькая девочка, чтобы хотеть от него подарков и развлечений, что я готова растирать ему натруженную спину, помогать промывать от пыли густые, немного отросшие волосы, укрывать его одеялом, прижимаясь к крепким плечам, сворачиваясь клубочком в его сильных руках.
Все это почему‑то исчезает с моего языка, который не в силах справится с этим бредом, который закончится слезами – они уже щиплют мой нос. И срывается красивая, гладкая фраза:
– Не страшно. Командор Ри вполне помогает мне справиться с одиночеством.
– Тебе Сталий нравится? – неожиданно спрашивает Крис, но я же не хотела этого вопроса…
Может, Крис не хочет меня держать насильно, потому что очень любит? До меня это дошло ровно на минуту позже, чем произошло непоправимое – да и как я могла сейчас объяснить ему, что выполняю задание его же нового начальника? Развеет тот ему не объяснил сам? И вправе ли я это все озвучивать? И мир катится с откоса…
Крис слышит мой совершенно честный ответ:
– Он красив, мил, галантен и не заставляет меня делать всякие глупости.
Глаза Криса потемнели, и он сдержанно кивнул, коротко бросив:
– Понял.
Я не успела ничего объяснить, кричать было бесполезно, в конференц – зале уже собирались безопасники, и выздоровевший за сутки Лайт был тоже здесь, снова безупречно красивый и улыбчивый. И невозможно было представить, что Вайпер не подхватит меня на руки, не закроет рот поцелуем, а вот так спокойно уйдет, обронив:
– Будь счастлива.
Счастья не вышло – но я и не рассчитывала. Было бы странно вот так внезапно оказаться в нем. Не так далеко от тех мест, где я росла до поступления в лицей, был целый город с таким названием. И я все думала: 'Надо же, мы мечтаем о счастье, а они в нем уже живут. Наверное, это и есть пряничные домики, молочная река и конфетное дерево на одной улице. И все ходят в красивых нарядах сказочных героев'.
Реальность оказалась грустнее.
А Сталий? Я не на секунду не забывала, что у меня вмонтирована крошечная капсулка передатчика в пряжку бюстгальтера, и что с этим человеком была близка Кира…
И когда Сталий все же поцеловал меня – а наша с ним работа очень располагала: сладкие фрукты, яркие краски… Мне нужен Вайпер – поняла я, когда губы Сталия коснулись моих:
– У тебя губы сладкие, милая Рина…
Я не спросила вслух – а называл ли он Киру милой?
Кира вообще часто приходила мне на ум. Это безумие рано или поздно закончится. И Кира узнает, что ее друг Вайпер напился в тот день, когда я в открытую стала подругой Сталия. Напился, а затем ушел с головой в работу. Хотя куда же глубже, он и так не вылезал то из кабины истребителя, то с каких‑то полевых учений.
Дверь сработала сама. Или она предала меня в очередной раз, или среагировала на ладонь того, кто имеет доступ в мою квартиру.
– Крис?
Он по своему обыкновению затянут в черное, но сейчас это обычная одежда, он явно не летал, а просто гулял по планете, причем по обитаемым ее участкам. На нем нет боевого снаряжения – обычная куртка, в вороте которой видна горловина черной водолазки.
– Пустишь умереть? – его твердые губы кривит усмешка.
Черная куртка застегнута доверху, бледное лицо гладко выбрито. С чего бы ему сейчас умирать? На нем нет следов потасовки. И я бросаю с такой же легкой усмешкой:
– Ну помирай, раз уж пришел.
Едва эти слова сорвались у меня, как он оседает по двери, освобождая датчик. И панель схлопывается, оставляя его лежащим на белоснежном полу.
– Напился?! – у меня в памяти свежи недавние события, когда после крайней размолвки он нагородил себе неизвестно что со всеми вытекающими последствиями.
В тот раз меня отдельно взбесило, что Алексей, который и должен был нести ответственность за мою погубленную репутацию, не вступился за меня, а пил вместе с Крисом. Хотя и не набрался так, как Крис – судить обо всем этом мне оставалось только со слов ребят, и то не мне сказанных. Сама я ничего и не заметила – что еще раз подтвердило мои мысли о заговоре молчания в отношении меня. А что еще ожидать от людей, для которых я киви – туповатая подслеповатая жирная курица.
Вайпер в ответ только коротко простонал – как тогда, когда точно так же валялся на полу в окровавленном комбинезоне.
О чем я думала, переворачивая его тяжелое, литое тело, расстегивая набухшую изнутри кровью куртку? Как ни странно, совсем не о том, что вечер безнадежно испорчен предстоящей возней с медленно умирающим от отравленного клинка Криспином Вайпером. И даже не о том, что это и правда смешно: эпоха ядов миновала на Земле много столетий назад. И эта странная идея всплыла тут, на краю вселенной, выкопанная из архивов истории вместе с отвратительным словом 'пират'.
Да, я успела за несколько месяцев возненавидеть историю… И полюбить Криспина.
Это был именно клинок – узкий, малозаметный прокол сквозь одежду и глубокая рана в груди, уходящая к сердцу, которое не задето просто по какой‑то счастливой случайности. И он действительно был отравлен, причем как‑то примитивно, настоящим соком неизвестного мне растения. Уж растительное сырье определить я могла своим даже своим портативным лабораторным набором. И вывести на экран его формулу – с тем, чтобы схватиться за голову и поднять на ноги медика.
– Крис, милый, только не умирай. Я же не смогу без тебя, – слезы льются сами по себе и того гляди попадут в рану, которая кажется такой ничтожной, нелепой на его мощной груди. Следы от бластера выглядели куда более ужасающе, но тогда я точно знала, что их можно залечить.
А против этой гадости синтезировать противоядие нам не удавалось… Примчавшийся вместе с выдернутым с постели Сталием их врач тоже развел руками, но хотя бы сузил круг поисков:
– Не наше.
– И клинок щупалец. Наши шире и сразу с тремя – четырьмя лезвиями, – едва взглянув на рану, вынес вердикт Сталий.
– Не Ваших рук дело? – на всякий случай интересуюсь шепотом у него.
– Вы о чем? – глаза Сталия, и без того не самые приятные со своими вертикальными зрачками, сейчас еще больше напоминают хищника перед броском. – Для чего мне был бы нужен межгалактический скандал? Простите, но я смирил себя с потерей Киры. А уж из‑за Вас…
Отшатываюсь, словно он ударил меня по лицу.
Сил и времени на спор со Сталием нет. И тут полно людей – наш и таллирийский медики, командир группы, даже сам посол Роман.
– А регенератор? – хватаюсь я за соломинку и удивляясь, что никому в голову еще не пришла эта мысль, тем более, что агрегат и не убирали после лечения Лайта.
– Бессмысленно, – качает головой таллириец, обдавая меня презрительным взглядом. – Тратить время на объяснения с женщиной я смысла не вижу. Но для офицеров – землян поясню. Заживить такую рану можно меньше чем за час. Но вот яд так и останется. А убивает сейчас этого воина не рана. Она ослабила, он потерял много крови, но он очень силен. Как только мы синтезирует противоядие, так и можно будет закрыть рану.
– Внимание, тревога, – раздалось по громкой связи, не дав мне высказать свои соображения по поводу синтезации противоядия. – Атака базы с воздуха.
Все дальнейшее происходит с первой космической скоростью. Алексей срывает кобуру с бластером и сует ее мне в руки:
– Не уверен, но, может, адреналин тебе подскажет, – и исчезает вместе с медиком.
Таллирийский врач невозмутим, но тоже проверяет свой бластер.
Обнаженный до пояса, все же смуглый, несмотря на бледность, на белой простыне моей постели Криспин лежит все также безмолвно, и я не смею отойти от него, ловя каждое дыхательное движение его груди. Рана прикрыта салфеткой – единственное, в чем меня поддержал таллирийский медик, это в том, что я не заливала рану пенками ни здешней, ни нашей и не попыталась ее зашить.
– Что такое атака с воздуха? – спрашиваю у врача одними губами, но или киберпереводчик не срабатывает на такой громкости, или таллирийское воспитание.
В принципе, я и так знаю. Там, на той планете с продажным губернатором. Там заряды летели сверху на дома. Но сейчас я не слышу взрывов и база не сотрясается.
И вот тут накатывает запоздалое отчаяние. А если нападающие ворвутся сюда?
Бластер у меня есть – щедрость Алексея не знала границ. Чем он сам будет отстреливаться? Не плевать же в щупалец. У него ядовитые высказывания, ноне слюна же… или найдет себе другой, у них оружия достаточно. Предлагали же мне настойчиво. Но я отказалась.
– Зачем? Посудите сами, что должно произойти на этой базе и этой планете, чтобы мне пришлось тут в одиночку отбиваться? Вы все этому всю жизнь учились. Вот Вы, Скат, готовы дать заключение по канцеррогенности пыльцы этого цветка? А она используется здесь как приправа.
– Примерно как наш шафран, – кивает он, поигрывая ножом.
– Откуда у Вас такие познания? – мое изумление неподдельно.
Он изображает еще большее изумление:
– Как откуда, пани инспектор?! Вы разве не в курсе, что без сдачи теоретической части по ботанике не присвоят мастера спорта ни по одному единоборству?
– Да? Странно. Но Вам виднее. Тем не менее, у Вас свои функции, у меня свои. И Вы меня не замените. Иначе бы меня сюда не направили. Как и я не стремлюсь отнимать Ваш хлеб, даже если бы мне приплатили полставки.
– О как… – только и промолвил Скат.
И зачем только я зацепила лично его? Возможно, потому, что он красив… И так ловко крутит в руках тяжелый, остро заточенный нож… у него сильные кисти рук, и мне уже хочется, чтобы он обнял меня. Но почему‑то у меня вечно срывается грубость и глупость, как только мне хочется обратить на себя внимание красивого парня.
К реальности меня возвращает негромкий голос Вайпера:
– Киви… Не плачь, Киви… Нальешь море, а я сейчас не тот пловец, чтобы тебя вытащить. Ты же не умеешь плавать.
– Да, – машинально соглашаюсь.
– И стрелять не умеешь, – он замечает у меня на коленях кобуру с бластером. – Давай‑ка сюда.
– Крис, – слезы и правда вырываются потоком, на этот раз от радости, что он жив. – Не разговаривай. И не шевелись. У тебя едва не задето сердце.
– Да оно у меня уже давно разорвано. Задевать нечего…
– Прости меня, Крис, – прижимаюсь к его руке лбом, и она обжигает.
Таллириец совершенно невозмутим и посматривает в окно, прислонившись к стене – но там только кусок неба и зелени лужайки, за которой начинается роща.
– Вы так и будете стоять, коллега? – окликаю его.
– Как врач я сейчас бессилен, – он даже не соизволил повернуть голову. – Синтезатор еще не подал сигнал готовности противоядия. А как воин готов исполнить свой долг. Защитить раненого и беспомощную женщину. Еще пожелания будут?
– Нет, – честно отвечаю я и возвращаюсь к Криспину. – Ты же весь горишь.
– Прижмись и грейся, – уголок рта дрогнул в подобии улыбки.
Именно это мне и хотелось бы сделать сейчас – все равно мы обречены. Крису не выжить, его сожжет изнутри неизвестный яд. Доктору с кошачьими глазами не отстреляться, если сюда ворвется толпа со щупальцами. Сталий и безопасники выбежали из моей комнаты, выхватывая бластеры на ходу, но вот куда они побежали? Может, эвакуировали миссию на своем звездолете? Попрыгали туда, захватив документацию – а мой отчет забыли, и если сгорит база, то пропадет и мой труд, а следовательно, и премия.
