Текст книги "Легенда о Чудограде. Книга первая Властитель магии. Часть первая Рувир (СИ)"

Автор книги: Елена Шихматова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 29 страниц)

«Тебе не все равно, – со вздохом Лукаш, – я знаю, и ты прав, извини».

«Ничего, главное не разбудить Амалию».

– Ты куда? – словно издалека донесся до него ее голос.

Еще не привыкнув быстро переключаться с одного уровня общения на другой, и тем более пребывать на двух планах одновременно, Дан не сразу ответил Амалии.

– А я… Как спалось?

– Ты не ответил на вопрос, – уточнила Амалия, сев, она внимательно и даже требовательно посмотрела на Дана, тот сразу парировал.

– Ты тоже не ответила.

– Но я задала вопрос первой.

– Логично.

«Ты тянешь время, которого нет!» – воскликнул Лукаш, отчего Дан даже зажмурился.

– Что с тобой? – спохватилась Амалия, она быстро откинула плед и подбежала к нему. – Тебе плохо?

– А? Что? – Дан встряхнул головой. – Нет, просто я еще не привык. В общем, кое-что случилось, я должен идти.

– Куда?!

– Еще точно не знаю. Я скоро вернусь, – пообещал он и тут же поправился, – наверное.

– Я с тобой, – решительно сказала Амалия.

– Нет, что ты! Это может быть опасно.

– Надеюсь, властитель магии защитит меня?

– Так-то оно так, но я не совсем уверен, что знаю, когда и что нужно делать. Да и вообще, что я знаю? Ничего! Или…

– Дан, – сказала Амалия, подойдя к нему, она взяла его за руки и посмотрела ему в глаза, – я в тебя верю, и сейчас иду с тобой.

Он улыбнулся, на самом деле, он очень обрадовался в душе, когда она сказала, что хочет ехать с ним, просто он переживал и боялся за нее.

– Хорошо, но тебе нужно переодеться.

– Тебе тоже.

Амалия переоделась в удобную походный брючный костюм, который она одевала за сутки до этого, отправляясь во Всевладоград, а Дан попросил проснувшуюся к тому времени Лору принести что-нибудь из одежды Лиана. Наскоро позавтракав, они вышли из дома, перед которым на газоне сидела огромная птица. Амалия открыла рот от изумления, невольно восхищаясь красотой и величественностью этого создания. Птица была около трех метров в высоту, иссиня-черная, с золотистой холкой. Она была похожа на ястреба, с таким же хищным клювом, но с невероятными белыми глазами, горящими и блестящими как два алмаза.

– Кто это, Дан?

– Это птица рокха, и это наш транспорт, – сказал он и обратился к птице на древнем языке. – Как тебя зовут?

– Сайдара, мой господин.

– Очень приятно, Сайдара, меня зовут Данислав, можно просто Дан, если ты еще не знаешь, а это моя будущая жена, Амалия, и она летит с нами.

Птица кинула и покорно села, распустив крыло, чтобы они могли взобраться.

– А ему не будет больно? – с опаской спросила Амалия, косясь на этот не очень прочный мостик.

– Думаю, если не будешь прыгать на крыле, а просто опрешься на него и сядешь на спину, то он ничего не почувствует.

– Это он?

– Да, и его зовут Сайдара.

Не смотря на свои опасения Амалия довольно ловко оперлась на крыло – Дан чуть поддерживал ее – и села на спину птице рокха. Дан сел позади Амалии, он укрыл ее краем своего плаща, крепко обняв одной рукой за плечи, другой за талию.

– Так будет все время? – спросила Амалия с некоторой опаской в голосе.

– Что именно? – шутливо ответил ей Дан, наклонясь к ее лицу и поцеловав ее в щечку. – То, что я буду рядом?

Амалия улыбнулась и, положив голову ему на плечо, тихо сказала.

– С тобой я готова даже лететь на птице рокха, но при одном условии.

– Каком же?

– Не отпускай меня.

– Не отпущу, никогда!

Сайдара так и не услышал от них команды взлетать, он сам оттолкнулся от земли и, взмахнув крыльями, стал набирать высоту. Он старался делать это не так резко и быстро, как всегда, все-таки на его спине были седоки. Седоки – люди, о существовании которых Сайдара всего сутки назад знал только из легенд, теперь он видел их вживую. Для магических существ мир тоже изменился, они освободились из своих тюрем и теперь вернулись в реальный мир, в котором их прежние места обитания по большей части были уже заняты, и им предстояло не только найти себе новое место жительства, но и найти свое место в жизни в целом, в жизни с совершенно новыми условиями.

Шум крыльев разбудил Лиана, он сел и непонимающе огляделся по сторонам в поисках привлекшего его внимание странного звука, но ничего необычного вокруг себя не увидел. Лиан взглянул на часы – было еще только семь утра, можно было еще поспать, но он встал.

Спустившись вниз, он увидел Лору, торчащую у окна, она словно вообще не слышала его шагов.

– Что ты там выглядываешь? – спросил он, напугав пожилую женщину так, что та даже подпрыгнула и схватилась за сердце.

– О, господин Лиан, Это вы!

– Да, извини, если напугал. Так кого ты там увидела?

– Их уже не видно, я просто смотрела им вслед.

– Им вслед? – встревоженно переспросил Лиан.

– Да, господин Ингоев и госпожа Розина улетели.

– Улетели?! В каком смысле «улетели»? Куда? Зачем? Амалия ведь знает, что в девять сюда должен прийти настоятель Храма!

– Я не знаю, – оправдываясь, пожала плечами Лора. – Господин Ингоев сказал, что это важно, а госпожа Розина сказал, что летит с ним. Более они мне ничего не говорили, они наскоро поели и улетели на огромной черной птице. Эта птица метра три в высоту, если не больше, представляете!

– Не представляю, – медленно ответил Лиан и подойдя к окну, посмотрел на чистое майское небо – никаких птиц на горизонте уже не было.

«Прошли всего сутки, а он уже улетел. Что будет дальше? – подумал про себя Лиан, тут же с ужасом добавив. – Броснов меня с потрохами сожрет! Что я ему скажу?»

Лиан отошел от окна и собрался идти в столовую, как раз в это время на лестнице показалась Гедовин. Девочка потирала глаза и зевала. Чего она-то поднялась в такую рань?

– Гедовин, завтракать будешь?

– Уху, – сонным голосом ответила девочка, не забыв однако о правилах приличия. – Доброе утро, господин Нисторин.

– Доброе утро. Тебя тоже разбудил шум крыльев?

– Крыльев? – уточнила девочка. – Каких крыльев?

– Дан уже умчался по какому-то важному делу на огромной птице, Амалия отправилась с ним.

– Это была птица рокха?! – восхищенно спросила девочка, всю ее сонливость как рукой сняло. – Вы ее видели? Я читала, что это были огромные птицы, способные нести на себе нескольких человек, они питались мелкими животными, часть из них жила в Истмирре.

– Ну насчет их размера ничего не могу сказать, хотя Лора говорила, что птица очень большая. В Истмирре жили, говоришь? Интересно, где они будут жить сейчас, наверняка их земли кем-то заняты.

– По идее, этим должен заниматься Дан, разрешать конфликты между магическими существами и людьми, возможно, он именно поэтому улетел, – внезапно Гедовин погрустнела и, понурив голову, печально добавила, – они оба улетели, а как же я?

– В смысле? – не понял Лиан.

Они вошли в столовую, Лиан сел на свое привычное место, а Гедовин на тот стул, где она всегда сидела, когда приходила к Модесту в гости. Лора накрывала на стол, она поставила булочки, мед, цикорий для девочки и чай для хозяина дома.

– Так что ты имела в виду? – уточнил Лиан. – Уж не то ли, что Амалия собиралась взять тебя к себе?

– Да, Дан сказал, что он не против. Но они не сказали, что мне делать сейчас.

Лиан едва не рассмеялся.

– Гедовин! Ну какие из них воспитатели! Это же просто смешно. Я вчера ночью, конечно, промолчал, но ты ведь и сама должна понимать, что это все несерьезно.

– Почему? – не поняла девочка. – Дан сказал, что мой отец не оплачивал мое обучение – это делала бабушка, а еще я всю жизнь жила с бабушкой, а отец, он публично отказался от меня! Представляете, при всех! – с горечью в голосе произнесла девочка.

– Это, конечно, ужасно. Но ты не отчаивайся, ты можешь жить здесь, я со своей стороны готов сделать все, чтобы помочь тебе вырасти и встать на ноги.

Девочка вскинула голову и с благодарностью посмотрела на господина Нисторина, уточнив.

– Значит, пока я могу побыть здесь?

– Конечно, и не только пока. Гедовин, без обид, но Дана и Амалию сложно назвать воспитателями. Представим, что они поженились, но суд, который будет рассматривать твое дело, обязательно примет во внимание тот факт, что у них еще нет своих детей, что Дан сам всего несколько лет назад был несовершеннолетним, а у Амалии нет никакого опыта. Никто не доверит им воспитание девочки-подростка.

– Но я уже почти взрослая! Со мной не надо нянчиться.

– В том то и дело, что ты почти взрослая, проблема в этом, – девочка вновь понурила голову, а Лиан продолжать развивать свою линию. – Гедовин, почему бы тебе не быть им просто другом?

Отодвинув от себя чашку, девочка откинулась на спинку стула и упрямо заявила.

– Я и не собираюсь относиться к ним как к родителям! Они – мои друзья, которые помогают мне. А отец! Отец хотел упечь меня в монастырь, чтобы забрать себе большую часть наследства, которое бабушка оставила мне, к отцу я точно не вернусь, а Дану и Амалии я обещала слушаться их. Когда отец публично отказался от меня, Дан сказал ему, что в Истмирре это больше не имеет юридической силы, он фактически оправдал меня при всех, за одно только это я никогда ему слово поперек не скажу.

Лиан терпеливо вздохнул и решил пока не тревожить девочку. Пусть все уляжется, а там, глядишь, вернется Дан и откажется от своей сумасбродной идеи взять опекунство над Гедовин, пускай он сам ей все и объясняет, решил Лиан, вслух заверив ее.

– Ладно, Гедовин, пока Дана и Амалии нет, давай ты поживешь здесь, и, если что, я хочу, чтобы ты знала, что в этом доме ты всегда можешь найти приют.

Гедовин искренне удивилась его словам.

– Спасибо!

– Что тебя так удивило?

Девочка затрясла головой.

– Да, нет, ничего!

– Что, Модест говорил, что я злой и жестокий?

Гедовин попыталась улыбнуться, но вышла только какая-то сомнительная гримаса.

– Ну не то, чтобы злой и жестокий, но что-то вроде того. Да и Дан говорил, что вы как-то оттаскали его за ухо и все время на него кричали, если он делал что-то не так.

Лиан даже поперхнулся. Такая откровенность в признании его тираном и самоуправцем не могла не задеть его.

– Чего?!

Гедовин, поняв, что сказал лишнее, закусила губу. Меж тем Лиан возмущенно говорил.

– Да, было дело, схватил его за ухо, но не более, и я никогда не орал на него. Может, говорил иногда на повышенных тонах, но и то по делу. Ну молодцы, мальчики, сделали из меня тирана!

Гедовин промолчала и просто тихо стала пить цикорий, стараясь больше не привлекать к себе внимание господина Нисторина, а тот не мог успокоиться.

– Да, не спорю, я никогда не проявлял особой любви к Модесту, но это не значит, что он мне безразличен, и я ему говорил об этом. А к Дану я вообще всегда относился по-отечески. Наверно, знай я с самого начала, что он мой сын, я бы его не один раз схватил за ухо. За одно только забрасывание документов через головы посетителей!

Лиан был готов возмущаться и дальше, но в дверях показался Модест, и Гедовин пониже опустила голову.

– Доброе утро! – бодро сказал мальчик, пройдя в столовую.

– Доброе утро, сынок, проходи, садись, расскажи, как я всю жизнь тебя тиранил. Особенно, когда ты жил у бабушки в Рувире, а я в Тойме. Да, тебя я тоже как-то схватил за ухо. Ты помнишь: за что?

Модест стоял и удивленно хлопал глазами, не понимая, чем не доволен отец, и что такого он сделал не так, с утра разозлив его? Меж тем Лиан продолжал.

– Забыл? Я напомню: тебе было восемь лет, и тебя только неделю как привезли из Рувира, а ты уже успел поругаться с дочерью руководителя финансового управления, обозвав ее при всех избалованной дурой. Может, ты даже был прав, но я хотел показать тебе, что нельзя себя так вести на людях. Дома говори, что хочешь, но не при всех, и тем более не при отце девочки, занимающем такое положение.

– Э-э, – вставил слово мальчик, – я помню это, и я признал вашу правоту еще тогда.

– Я рад, – более спокойным голосом ответил Лиан и окончательно смягчился. – Извини, если набросился на тебя с утра пораньше. Похоже, я и впрямь ору, если что-то не так!

Лиан оперся головой на локоть правой руки и пальцами потер висок. Мальчик сел рядом с Гедовин и шепотом на древнем языке спросил.

– Что ты ему сказала?

– Просто удивилась, что он готов помочь мне, а он сам развил мысль, что якобы ты говорил какой он злой и жестокий.

– Насчет жестокого это явно перебор.

Лиан заметил, что они перешли на древний язык. Как и Юлиан, он не испытывал от этого огромной радости, также чувствуя себе чужим и оторванным от происходящего. Он слегка откашлялся и попросил.

– Ребята, огромная просьба, при мне говорите на понятном языке, ладно?

Оба переглянулись и покраснели, их словно застали за каким-то тайным сговором, Модест первым кивнул и пообещал так не делать.

– Спасибо.

– Как Дан? Вы были у него?

– Да, к слову сказать, выглядел он вчера не очень хорошо, однако сегодня он уже куда-то умчался на огромной птице.

– Птице рокха, – добавила Гедовин.

– Птица рокха?! – восхитился Модест вслед за Гедовин. – Вот здорово!

Однако Гаю Броснову, как и предполагал Лиан, это известие крайне не понравилось. Он возмущенно выговорил Лиану, что тот не сдержал свое обещание. Узнав, что Лиан и не говорил с ним, Гай едва сдержался, чтобы не выругаться. Лиан попробовал вставить слово, что с Даном улетела Амалия, с которой он успел поговорить, но уж кто-кто, а Гай знал: от Амалии ему ждать помощи бесполезно. А вдвоем они, действительно, могут натворить дел.

– Что ж, имейте в виду, господин Нисторин, – если что, вы тоже будете за это в ответе.

Лиан вздохнул, он стоял, понурив голову, как провинившийся ребенок перед строгим отцом, в душе сетуя на царя Изяслава, который просил его остаться в доме до прихода Гая.

– Драгомир Дэ Шор, я надеюсь, на месте? Или Изяслав уже успел забрать его?

– Нет, он здесь, сейчас я его позову.

С радостью выскользнув из поля зрения Гая, Лиан прошел в музыкальный зал, ребята все вчетвером увлеченно строили мост. Они спорили, разговаривая при этом на понятном Драгомиру древнем языке. «Какие же они все еще дети», – подумал Лиан и громко постучал в открытую дверь, чтобы привлечь их внимание. Первым на звук обернулся Драгомир, и, понимая, что пришли по его душу, сразу сник, он покорно отложил кубик в сторону и подошел к Лиану.

– Идем.

Три пары глаз внимательно проводили их взглядом, а Драгомир, как бы прощаясь, на мгновение обернулся к друзьям, словно старался запомнить их лица. Возможно, он немного драматизировал, но он же понимал, что его увезут из Рувира, и очень скоро ему придется расстаться с друзьями.

Едва увидев Гая, мальчик сразу отметил про себя, насколько тот неприятен внешне, но постарался не думать об этом, помня о том, что внешность бывает обманчива. Во всяком случае пока Гай Броснов не объявил войну магии, наоборот, признал ее независимой силой, склонил голову перед властителем магии, оставил Рувир за Истмиррой и осудил действия Каллины. Значит, пока он занимал их сторону.

– Доброе утро, – поприветствовал его мальчик и поклонился.

Гай долго молчал и просто смотрел на него, изучая. Только когда Лиан вышел и закрыл за собой дверь, он ответил на древнем.

– И тебе доброе утро.

Гай медленно подошел к мальчику и, приподняв его за подбородок, внимательно вгляделся в его лицо, словно что-то искал. Что? Признаки злости? Возможно, и это в том числе, но в первую очередь Гай искал подтверждение описанию Флавия, сейчас видя перед собой точное повторение слов, начертанных тысячу лет назад. Гай сел в кресло и указал мальчику на кресло напротив.

– Как тебя зовут?

– Драгомир.

– Драгомир Дэ Шор, – поправил его Гай.

– Так мне сказали, но я не помню этого, – ответил мальчик и пояснил, – Когда я услышал свое имя, то точно знал, что меня так зовут. О фамилии я этого сказать не могу.

– Что еще ты помнишь?

– Некоторые заклинания. Я вспоминал их по мере необходимости, поэтому, может, я и еще что-то помню, но сказать этого сейчас я не могу.

– Перечисли, какие заклинания ты вспомнил.

Мальчик задумался.

– Ну сначала я использовал заклинание неподвижности, потом пришлось сжечь дверь, а когда начался тот пожар, я вспомнил, как управлять потоками воды.

Мальчик замолчал, и Гай с минуту ждал продолжения его рассказа, но так ничего и не услышал, в свою очередь Драгомир не понял, почему тот больше не задает вопросы.

– А как ты причинил боль служителям храма Истории? Ты рассказал об этом властителю магии или он тебе?

Драгомир покачал головой.

– Это Гедовин, она нашла заклинание локальной волны в книге, но я его не вспоминал. Еще было заклинание иллюзии военных колесниц, это вспомнил господин Вителлий.

– Гедовин, – повторил Гай, – та девочка. Значит, она искала заклинания, причиняющие боль.

– Нет! Она и Модест, а потом и мы с Анной искали в книгах заклинания, которые могли бы помочь вернуть Рувир царю Изяславу, знаю, звучит размыто, но мы старались найти что-то, что могло бы помочь, по сути мы просто листали книги. Когда прибыл гонец из Гриальша, мы узнали о том, что к Рувиру идет войско, состоящее из стражей храма. Мы искали защитные заклинания. А вчера ночью господин Вителлий вспомнил о военных колесницах.

– Эта Гедовин, она ведь знала кто ты, с самого начала, – спросил Гай, попутно намотав себе на ус: с этой девочкой надо провести отдельную беседу, – откуда она узнала, что ты это ты?

– Она говорила, что по медальону узнала меня, ну и прибавила к этому тот факт, что я был заключен в глыбе льда. Так как Гедовин знала, что я волшебник, она и стала думать о том, что можно помочь царю Изяславу вернуть Рувир магией.

– Причинив боль служителям храма?

– Нет, что вы! Это применили вынужденно, чтобы освободить господина Нисторина и господина Вителлия. Гедовин вспомнила, что читала о локальной волне, но на мысль нас навела Лера.

– Лера – это та самая девочка, перед которой возникла стена?

Мальчик кивнул.

– Ладно, что еще ты помнишь?

– Я… помню язык, на котором мы с вами говорим, я был в библиотеке, и когда увидел книгу, то просто открыл ее и стал читать. Вслух! До этого я не был уверен, что смогу говорить, что знаю, как говорить.

– А что-нибудь еще ты помнишь? – настаивал Гай, – может, какие-то отдельные картины.

– Ну, я видел сон, в котором был мой брат Войслав.

– Войслав. Как он выглядел?

– Он крепкий стройный юноша, ему в моем сне семнадцать лет, это я точно знаю, у него было требовательное, очень требовательное и недовольное лицо, он злился на меня за то, что я не пришел на занятия. И еще в том сне я почти вспомнил маму, – тихо добавил мальчик.

– Хорошо, значит, больше ты ничего не помнишь? Своего отца, например?

– Нет, – покачал головой мальчик, – я вспомнил еще, что Алин Карон был моим дядей, но как он выглядел, не знаю. И, если вы имеете в виду, вспомнил ли я, как взрывал Чудоград, то нет.

– Но ты знаешь об этом?

– Да, Гедовин рассказала мне, она надеялась, что я расскажу ей, как пользоваться магией, или еще лучше, если я сам что-нибудь сделаю, но я сказал ей, что каким бы убийцей я тогда ни был, сейчас я этого делать не стану. А царь Изяслав сказал, что я тогда предотвратил большую беду, – на глазах мальчика блеснули слезы, – для меня это очень важно!

– Почему для тебя это важно?

– Потому что я жить не хотел, когда узнал! Но Анна сказала мне, что мне дан шанс и я могу использовать его, я могу сделать что-то полезное в жизни, могу быть нужным, что я могу… восстановить Чудоград.

– Восстановить Чудоград? – переспросил Гай.

– Да. И я клянусь, что все для этого сделаю!

– Клянешься, – сразу уцепился за это слово Гай. – Но ведь царь Изяслав говорил о том, что, возможно, тогда ты правильно поступил, взорвав город. Ты не боишься, что восстановив его, ты сделаешь только хуже?

Мальчик смутился и абсолютно сбитый с толку, непонимающе посмотрел на Гая, тот улыбнулся.

– Давай ты сначала все вспомнишь и потом расскажешь мне: правильно ты поступил или нет? Если неправильно, то тогда ты признаешь свою вину и сделаешь все, чтобы восстановить Чудоград.

Мальчик встал и очень серьезно посмотрел на Гая, не видя в его словах и тени подвоха.

– Даю вам слово.

Гай тоже встал.

– Я принимаю твое слово, Драгомир Дэ Шор, помни о том, в чем клялся настоятелю Храма. Но мы с тобой еще не все обсудили, присядь.

Мальчик послушно выполнил просьбу, Гай вновь сел напротив него.

– Итак, Драгомир, ты знаешь, что Алин был властителем магии, как и нынешний властитель, он обладал большой силой и властью и, естественно, он имел свое мнение. В частности, он считал, что без магии мир был бы проще, более гармоничен, если бы в нем действовали праведные законы. Ты не знаешь этого, по крайней мере, сейчас, но Алин в своих законах опирался на многие традиции, как религиозные, так и светские, поэтому я, как настоятель храма, могу помочь вам, не только тебе и твоим друзьям, но и всему Рувиру, а также всем волшебникам. Я готов признать магию как независимую силу, которую будут судить по законам справедливости, то есть по поступкам, и я сделаю все, чтобы убедить в этом служителей Храма, но взамен ты и твои друзья должны пообещать мне, что имя Алина Карона не будет всплывать на поверхности, и мы все представим, что Алин пришел в мир, который после исчезновения магии был повергнут в хаос. Люди не знали, где правда, а где ложь, но Алин даровал им законы, исходя из которых все поступки рассматривались беспристрастно, а значит, справедливо. Что ты на это скажешь?

Мальчик вновь смутился. Он не понимал, зачем Гай говорит ему все это, с чего он вообще взял, что от его, Драгомира, решения здесь что-то зависит? Но от него ждали ответа, а как ответить он не знал. С одной стороны, Гай хорошо говорит, правильно, но с другой, если все так хорошо, то чего тогда народ Рувира проголосовал за светское государство? Вот если бы Гай признал, что Алин Карон при всех его достоинствах не был идеалом, и потому мог где-то ошибиться или просто придумать законы, нужные тогда, но неуместные сейчас. Но вряд ли Гай согласится признать это, ведь тогда он будет вынужден согласиться с тем, что Алин – не Бог, а значит, господин Броснов положит конец мировой религии. Нет, Гай не станет этого делать.

– Ради моих друзей, ради всех жителей Рувира, – ответил, наконец, мальчик, – ради всех волшебников, да, последний властитель магии не был определен.

Гай улыбнулся.

– Ты мне нравишься, Драгомир. Надеюсь, Изяслав не убьет, а разовьет в тебе эти добрые начала.

Увидев, что Гай выглядит доброжелательным, Лиан, который ждал их в коридоре, почувствовал, что гора упала с плеч. Он любезно поблагодарил господина настоятеля за визит и через десять минут собрался ехать в мэрию, но перед самым его уходом прибыл князь Древан и сообщил о новой проблеме.

– Генерал Бастарин у ворот! Требует мэра города.

– Уже иду!

Оба поспешно покинули дом и направились сразу к восточным воротам.

Получив четкие указания, генерал Бастарин собирался констатировать мэру города неизбежные факты. Когда разведка доложила ему, что царь Изяслав уже в городе, он пошел по плану «Б», хотя изначально руководство надеялась на план «А», включающий в себя оборону города. Генералу также сообщили о пребывании в городе новоизбранного настоятеля Храма, о мнении народа докладывать не было нужды: люди, что просачивались через строящиеся северо-восточные ворота, собрались у ворот города с внешней стороны, вторя той толпе, что собралась с внутренней.

– Рувир – часть Истмирры!

Сотни голосов скандировали этот лозунг, а городская стража, держащая пост вместе с солдатами царя Изяслава, наглядно подтверждали мнение народа: мы едины и мы вместе. Но в отличие от солдат Истмирры, которые просто облачились в форму, взяли оружие и пришли в город, встретивший их с распростертыми объятьями, его мальчики и девочки пришли с поля боя, и на их мечах еще не остыла кровь жителей маленького Верейского Княжества. Стоило только отдать приказ и они бы перебили всю эту скандирующую толпу без тени сожаления и сострадания, как перебили добрую половину бежавших отсюда день назад стражей храма, которые попадались им по пути разрозненными перепуганными кучками. Изяслав также понимал это и потому приказал закрыть все ворота, чтобы больше никто не мог выйти из города. Изяслав сам лично выехал на встречу Бастарину, однако тот передал царю как какому-то курьеру, что разговаривать будет только с Нисториным. «Смотри не пожалей об этом», – холодно ответил ему царь, но вернулся назад, отправив Древана к Лиану.

Лиана всего потряхивало, он боялся, что его могут демонстративно убить, поэтому решил взять с собой щит. Щит находился в его кабинете в мэрии, оставленный там еще Анной, когда она и ребята пришли сюда после выступления на площади; объяснив Древану свои предположения, Лиан попросил разрешить ему заехать за щитом. Древан согласился. Добравшись до ворот, Лиан пересел на коня, которого ему подвели, и поехал прямиком к Бастарину. Издалека увидев царя Изяслава, Лиан поклонился ему – тот ответил кивком головы. Заметив движение в сторону лагеря, Бастарину доложили о прибытии мэра, он сел на коня и отъехал метров сто от занятой им позиции, остановился.

– Добрый день, господин Нисторин! Я смотрю вы даже не поехали посоветоваться с Изяславом Дэ Шором.

– И вам добрый день, господин Бастарин. Отвечаю на ваше замечание: мне нет смысла советоваться в том, что давно решено народом.

Он хотел озвучить тот же лозунг, что продолжали как заклинание повторять люди вместе с выкриками вроде: «Долой всевластие Храма!», «Народ имеет право выбора!» «Да здравствует светское государство!», «Религии власть над душой, законам – власть над обществом!». Но все это и без того раздражало слух генерала, он нетерпеливо отмахнулся от Лиана рукой.

– Я слышу, господин Нисторин, и сейчас довожу до вашего сведения: Рувир – часть Гриальша, завоеванный по праву силы, что подтверждено властью Храма и не подлежит обсуждению.

– А что если новый настоятель Храма изменил старое мнение? – парировал Лиан, – И согласился с выбором народа?

– Я не верю в это! – брезгливо бросил ему в лицо Бастарин.

– А зря, настоятель Храма господин Гай Броснов, может лично озвучить вам это. Он в городе.

– Я знаю, но вам это не поможет. Лично вам, – подчеркнул Бастарин и, подняв руку, дал знак своим людям.

Не сразу поняв, что это был именно знак, Лиан почувствовал сначала, как рухнул под ним конь, упав на бок и прижав его к земле. С десяток стрел застряли в теле несчастного животного, которое, истекая кровью, забилось в предсмертных судорогах. Отовсюду послышались крики, полные ужаса и отчаяния. Судорожно сжимая щит, Лиан думал только об одном: не разжимать пальцы! Он старался выбраться из-под тела коня, но у него никак не получалось, в какой-то момент копье скользнуло по линиям силового защитного поля, еще раз пронзив мертвое тело животного, от ужаса Лиан вскрикнул и резко выдернул ногу. На него неслись все двадцать семь тысяч солдат Бастарина. Вряд ли щит мог спасти его от затаптывания – Лиан вскочил на ноги и побежал.

Тем временем прибывающие воины Истмирры загородили живой стеной жителей города, давая им возможность укрыться за крепкими стенами города, проверить прочность которых вот-вот готовились катапульты.

«Только не отпускать! Только не отпускать!» – твердил себе Лиан, затылком чувствуя, что не успеет, что Бастарин уже в нескольких метрах от него.

– Умри предатель!» – услышал он позади себя его рев и почувствовал, как меч прошелся по защитному полю, раздался гудящий звук и скрежет, Лиан чудом удержал щит, а Бастарин, решив, что просто промахнулся, резанул еще раз.

Замахнулся он с такой силой, что Лиан вновь упал и прежде, чем открыл глаза, сначала осознал, что жив, что все еще сжимает щит, а потом уже почувствовал, что весь его левый бок мокрый и теплый. С ужасом он посмотрел на одежду: да, это была кровь, но не его кровь. Чуть сместив взгляд, он столкнулся с остекленевшим взором Бастарина, в голове которого застряла стрела. Лиана едва не стошнило от этого зрелища, но расслабляться было нельзя. Воины Гральша уже поравнялись с ним, но пронеслись мимо, решив, видимо, что Бастарин пронзил таки Нисторина, до того, как его самого убили, если, конечно, эти горящие звериным огнем глаза, вообще что-то замечали. Кто бы мог подумать, что эти мужчины и женщины способны быть людьми, проявлять заботу и сострадание, милосердие. Что они способны говорить, творить и любить, рассуждать и делать выводы, а не только издавать эти жуткие звуки – полу рычания и полу пыхтения. Вот что способна делать с человеком война – она лишала его самого дорого, человечности. Все эти мысли мимолетно за доли секунды проскочили в голове Лиана, хотя ему показалось, что прошло несколько минут. «Надо встать!», – лихорадочно подумал Лиан и, оттолкнув от себя тело Бастарина, встал. Вокруг шел бой, а у него не было оружия, только щит. Лиан наклонился и выдернул меч из руки Бастарина и покрепче сжал его в свободной руке, он практически не умел с ним обращаться, так, когда-то давно брал несколько уроков. И все-таки сейчас он не мог стоять в стороне, не мог просто убегать. «Это и мой город тоже! Моя страна!» Пусть он не владеет мечом, но у него есть преимущество – магический щит, который можно и нужно использовать. Он успел развернуться прежде, чем его толкнул здоровенный детина. В этот момент первая катапульта, послала снаряд на стену, на которую прибывали солдаты. Всей своей увеличенной массой огромный камень налетел на одну из волшебниц, созданный перед ней щит естественной самозащиты звонко лопнул, не выдержав такого натиска, возможно, будь она более могущественной волшебницей, щит бы устоял, но, увы, сейчас он не спас ее. Сила взрыва отбросила камень назад, чудом не задев солдат Истмирры, камень передавил с десяток людей Бастарина.

Когда Лиан ушел из дома, все знали, куда он пошел. Все четверо ребят не могли так просто отсиживаться, они ушли следом за Лианом не взирая ни на какие уговоры Лоры и Бориса. Драгомир и Гедовин спустились в подземные галереи, забрав остальные два щита. Они сказали, наконец, все еще находящейся там Клее, что город теперь под покровительством Истмирры, однако сейчас Рувир может быть атакован войском Бастарина, поэтому пока ей и Лере лучше отсидеться здесь.

«Может быть атакован» перешло в осуществленное. Ребята давно слышали скандирования, еще до того, как спустились в галереи, сейчас с восточной части города доносились крики и вопли, лязг оружия, потом последовал тот взрыв. К моменту их выхода из галерей к запланированному месту подъехали Анна и Модест, взяв тех коней, которые со вчерашнего дня оставались в их распоряжении. Драгомир сел позади Анны, а Гедовин позади Модеста, передав впереди сидящим щиты, волшебники могли использовать магию под защитой.

Напрямую к воротам они проехать не смогли, навстречу им попадались отдельные группы людей, а потом уже целая толпа. Модест, а за ним и Анна, свернули к северо-восточным воротам, здесь движение верхом было более реальным. Не доезжая десяти метров до городских стен ребят остановили солдаты и настоятельно попросили их вернуться, но Гедовин сразу заявила, что они волшебники и могут помочь. В этот самый момент очередной камень влетел в стену, отскочив от прочной кладки и зацепив сражающихся с обеих сторон, лишил жизни троих, остальные чудом успели отскочить. Буквально отскочивший от стен города камень сбил с толку командиров всех трех катапульт и они не сразу собрались и отдали приказ перезарядить установки.