Текст книги "Легенда о Чудограде. Книга первая Властитель магии. Часть первая Рувир (СИ)"

Автор книги: Елена Шихматова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 29 страниц)

– Все это, безусловно, вранье. И я, так и быть, поясню слабые места твоей сказки. Во-первых, у господина Бареева есть племянница, которая служит в моем храме. Так вот, она рассказала мне, что ее двоюродный брат был рыжеволосым и кареглазым. Во-вторых, Кай Томилин рассказал мне, что сам выдумал байку о дальнем родственнике, так как его бывшая дочь провела ночь вместе с тем мальчишкой. Да, да, Кай Томилин, – уточнила она, видя недоумение Вителлия. – Я обменяла его на одного из руководителей патрульного отряда городской стражи. И в-третьих, такое странное стечение обстоятельств: сын вашего друга и дальний родственник, идущий к Руяне или все-таки к Каю. Чьим же дальним родственником он был на самом деле? Все это слабо, Гарадин, – заключила Каллина, – а ведь я наказала тебе говорить правду!

Вителлий посмотрел на нее полуотрешенно. Когда стражники повалили его пол и нанесли несколько ударов по спине, рукам и ногам, он не выдержал и закричал.

– Хватит!

Удары по знаку Каллины прекратились. Вителлия вновь усадили на табурет, и Каллина испытывающим взглядом посмотрела на него.

– Я слушаю.

– Я не знаю: кто он, он ничего не помнит, даже не знает, как его зовут! Это я называл имена наугад, он вроде согласился с именем «Никон», но сначала отреагировал на имя «Драгомир», – сочинял на ходу Вителлий.

– Это уже больше похоже на правду. Ну и почему же ты забрал его к себе?

– Я просто пожалел его.

Каллина скептически посмотрела на него.

– Пожалел?

– Да, а что в этом такого? Моего брата звали Никон, он погиб, утонул, примерно в этом же возрасте. Да и внешне этот мальчик с ним чем-то схож. Когда он отреагировал на имя «Никон», я понял, что обязательно должен помочь ему.

– И опять, такое ненавязчивое стечение обстоятельств: похожие имена, схожий возраст. И зачем тогда было придумывать байки, почему сразу нельзя было сказать об этом?

– Я думал так будет лучше.

– И ты не знал, что он приспешник Алины?

– Если вы имеете в виду: знал ли я, что он может колдовать, то, нет, не знал.

– Ну да, ну да, и из доброты душевной ты так загорелся желанием забрать его к себе. А что же вещи, которые были при нем? Они тебя ни на какие мысли не навели? Что, например, мальчик – всего лишь вор, который сначала строил из себя немого, а потом вдруг заговорил на языке Алины?

– Так считал Кай, – медленно произнес Вителлий.

– Кай – здравомыслящий человек, потому так и считал, а вот ты – либо опять врешь, либо ты – просто идиот. Ну, что ты молчишь? Думаешь, какой вариант тебе больше нравится?

– Я не знаю, откуда у него медальон Дэ Шоров, но я не думаю, что мальчик – вор.

Каллина скорчила насмешливую гримасу.

– Тогда второй вариант. Ладно, мне все ясно, Гарадин. Ты виновен перед лицом Алина, Великого и Всеблагого, так как утверждаешь, что существует колдовство, плюс ко всему ты запутался в собственной лжи, – и, кивнув стражникам, она приказала. – Уведите его! Пусть составит компанию Нисторину в последние два дня.

– Что значит «последние»? – ужаснулся Вителлий.

– Последние – это значит последние, а потом вы оба предстанете перед Алином.

– Кто дал вам прав без суда и следствия отправлять людей на смерть?

– Алин дал мне это право! – яростно воскликнула Каллина и безжалостно ударила Вителлия дубинкой по голове.

Тот упал, его тут же подхватили стражники и поволокли вниз, на цокольный этаж. Всю дорогу Вителлий шел или, скорее, брел как в тумане, голова у него жутко гудела. На фоне общего гомона, Вителлий абсолютно перестал понимать: откуда идет звук. После того, как его бросили на каменный пол, он неподвижно лежал, боясь пошевелиться, и не сразу расслышал над собой голос.

– Вителлий, вы как?

В ответ он только застонал, его подняли под руки, немного протащили по полу и уложили на плоскую лавку, подложив под голову какой-то булыжник – так показалось Вителлию. Открыв глаза, он увидел над собой Лиана Нисторина. Вид у того был не очень. На лице отчетливые два больших синяка, на носу остались следы засохшей крови. Вителлий даже немного испугался: некогда симпатичное лицо Лиана выглядело жутковато.

– Вас тоже били? – хрипло спросил Вителлий.

Лиан печально улыбнулся.

– Что там происходит снаружи? Народ вчера разошелся по домам?

– Да, но утром народ опять стал собираться, а сейчас храмовая стража арестовывает всех, кто говорит не то, что нужно. Лиан, разве они имеют право на это? Арестовывать, избивать? Та женщина, которую везли со мной сюда, кричала и билась в истерике, а вид у нее был ненамного лучше нашего с вами.

– Имеют ли они право избивать? Конечно, имеют!

– И приговаривать к казни тоже?

– Как у настоятеля города у Каллины есть такие полномочия.

– Кошмар! Вот, она власть храма, когда ты, как отдельный человек, не имеешь никакого права голоса. О чем наши предки только думали, отдавая полную власть храму?

– Видимо, они надеялись, что, руководствуясь положительными принципами, люди изменятся.

– Эх, если бы у меня с собой была моя трость! Я торопился и не подумал взять ее. Пусть я не могу использовать ее без дополняющего механизма, зато ее можно сломать и спровоцировать взрыв.

– Что еще произошло наверху?

– Ничего хорошего. Пока меня не было, мой Рэм, решив, видимо, что вы меня надолго посадили, поспешил прибрать власть к рукам. И Каллину новый настоятель, похоже устраивает, он сразу выдал Анну и Драгомира, хорошо хоть, что они вновь сумели укрыться в подземелье, надеюсь, что сумели. Видите ли под библиотекой есть подземелья, – решил пояснить Вителлий, но Лиан утвердительно кивнул.

– Я знаю, я был там вчера.

– Были? – не понял Вителлий. – Но как вы туда попали?

– Гедовин увела туда Модеста, а Анна и Драгомир отвели меня к нему, они рассказали мне о… пробуждении магии.

– Тогда понятно, откуда вам это известно, непонятно только, откуда Анна и Драгомир узнали о Модесте.

– Вообще-то я обещал, что не выдам участия Анны, но теперь, думаю, это не имеет особого значения. Что еще там приказала Каллина?

– Ну, она разрешила всем желающим уезжать из города.

– Замечательно! – прокомментировал Лиан, отвесив при этом нецензурное слово в адрес госпожи Каллины.

– А воды нет? – без особой надежды спросил Вителлий, но Лиан развеял его сомнения.

– Да, сейчас.

– Как думаете, – спросил Вителлий, выпив всю плошку воды, – что она с нами сделает?

– Повесит или сожжет.

– Что?!

– За ересь, как приспешников Алины. Я знаю, что клеветников на имя Алина топят, поборников черных дел Алины забивают камнями, значит, у Каллины остается два варианта: повешение и исцеляющее пламя.

После разговора с Каллиной Кай Томилин направился в дом своей покойной тещи. Каково же было его удивление, когда он застал там только слуг. Его брат со своей женой уехал из города, едва были открыты границы города, а Оливия, по словам Марты, ушла в неизвестном направлении сразу после отъезда Бастиана. А Кай еще удивлялся, почему его никто не навестил в тюрьме!

– Я убью его! – процедил Кай сквозь зубы в адрес братца.

Если бы он только мог сейчас отправиться за ним следом! Но он должен был остаться и выполнить данное служителям храма обещание: публично отречься от дочери. Одно дело пообещать это себе, и совсем другое дело – поклясться именем Алина в стенах храма. Действия Оливии тоже выводили Кая из себя, но здесь он хотя бы мог вычислить: к кому она пошла, вряд ли она решилась покинуть город без его разрешения. Решив, что женой он займется позже, Кай, сидя за столом, сначала полностью сосредоточился на том, как найти Гедовин. Несмотря на то, что он проголодался, ел он без всякого аппетита. Для начала он сопоставил факты. Итак, Гедовин скрывается где-то в подземелье под библиотекой, войти туда можно только с помощью магического ключа. Куда Гедовин может пойти? Вариант с кладовкой не плох, наверняка, девочка уже знает, что его арестовали, но то, что его выпустили, еще нет. Значит, можно поехать к Рэму, для которого Каллина отправила записку с просьбой оказать всю необходимую помощь Каю Томилину. И все-таки, Кай признавал, что Гедовин может просто побояться выйти именно там снова. Значит, лучше следить за библиотекой в целом. Когда Гедовин убежала, то скрылась в сточной канаве довольно далеко от библиотеки, так насколько же растянуты эти подземелья? К кому Гедовин может пойти? К друзьям, и вряд ли это дети. Догадки Кая подтвердились, когда к нему пришел стражник храма и сообщил, что его дочь, а также еще трое ребят выступают на площади перед мэрией. Что ж, по крайне мере Каю стало понятно, отчего Гедовин приняла в штыки его предложение о монастыре. И все-таки, чтобы быть настолько несогласной, чтобы решиться на такое!

– Благодарю вас, – негромко ответил Кай. – Я сейчас же отправлюсь туда.

– Все хорошего, – попрощался с ним стражник и ушел.

Кай вышел из дома сразу следом за ним. Внутри него все клокотало. Нужно скорее найти эту мерзавку и отказаться от нее, а пока, пока Кай понимал, что она все еще его дочь, дочь, которая публично хулит храм вместе со своими дружками.

Когда Кай подошел к площади, то столкнулся с обратным потоком людей, что говорило о завершении выступления Гедовин. Кай пробивался сквозь толпу, но как только он добрался до кольца стражников, ему пришлось остановиться.

– Нет, нет, сейчас пожалуйста, идите домой, – поспросил его стражник.

– Но у меня там дочь, я должен найти ее.

– Сколько ей лет? – уточнил стражник вместо того, чтобы сразу пропустить Кая.

– Четырнадцать.

– Детей здесь не было. Молодежь да, но… Если только та девочка, что выступала перед всеми.

И тут второй стражник – стояли они буквально в метре друг от друга – в лоб спросил.

– Вы Кай Томилин?

– Да, – несколько удивился Кай.

– Тогда, простите, но мы не можем вас пропустить.

– Почему?

– Потому что накануне мэр города отдал распоряжение не передавать вам девочку, когда ее найдут, так как опасался излишнего негодования с вашей стороны. Господин Нисторин сначала собирался лично поговорить с вами, что ж, теперь я вижу, его опасения были не напрасны.

– Что?! Да как вы смете!

– Пожалуйста, господин Томилин, успокойтесь.

– Я требую, что вы передали мне девчонку сейчас же!

– Нет, господин Томилин, девочка сейчас под защитой мэрии, и решение мэра города пересматриваться не будет. Поэтому дождитесь официального распоряжения касаемо вашей дочери.

– Нисторин в тюрьме, вы, что, не в курсе? – небрежно бросил Кай.

– Но мэрия работает, – спокойно и вкрадчиво возразил ему стражник.

– И кто же руководит вашей мэрией? Этот сопляк Ингоев?

– Это не имеет значения, – тем же спокойным и вкрадчивым голосом ответил стражник, – потому что мэрия руководствуется законами, а не личными прихотями и амбициями нынешних само назначенных руководителей.

Это уже попахивало упреком в адрес храма, но ни Кай, ни стражник не стали развивать эту мысль. Кай резко развернулся и пошел обратно, люди, которых он обгонял, провожали его внимательными и любопытными взглядами: многие слышали, как он пререкался со стражниками, которые так и не пропустили его на площадь. «Это отец той самой девочки? – перешептывались люди меж собой. – Это зять покойной госпожи Руяны?» Эти и подобные им слова, сказанные вслед, порядком взбесили Кая, и без того бывшего на грани, но он постарался взять себя в руки. Сначала он решил пойти в храм Истории и пожаловаться на самоуправство городской стражи, вообще-то, лишенной полномочий самой настоятельницей города, но потом Кай немного успокоился и решил найти жену. Кому, кому, а ей-то не откажут в свидании с дочерью, а Оливия не откажет ему в исполнении настоятельной просьбы. Прикинув в голове, к кому могла пойти Оливия, Кай свернул на следующей улице.

Тем временем Гедовин и остальные ребята преспокойно пили чай в кабинете Лиана Нисторина, пока оба заместителя мэра составляли письмо Каллине. Амалия писала, а Дан диктовал ей главы из Свода светских законов, согласно которым Каллина не имела права держать Лиана у себя.

– Гедовин, ты знаешь, что твой отец ищет тебя? – закончив, спросила девочку Амалия.

– Я отдам секретарю, – сказал Дан, беря письмо.

Проходя мимо Гедовин, он покачал головой, вновь осуждая тем самым ее сумасбродный поступок.

– Знаю, – понуро ответила девочка.

– Откуда вы узнали о магии? Кто узнал первым?

– Я, наверное, – ответила Гедовин. – Тут сложная история.

– И в эту сложную историю охотно поверил Лиан. Где вы его видели вчера?

– В библиотеке.

– Что вы такого ему сказали, что он сразу поверил в существование магии? – спросил Дан, вновь заняв кресло Лиана.

– Ты говоришь так, будто не веришь. Ты ведь видел, как Драгомир управлял воздушными потоками?

– Да, а еще я видел выступления талантливых фокусников.

– Это – не фокусы! – возмутился Модест. – Магия действительно пробудилась!

– Без обид, Модест, но это звучит как-то несерьезно.

– Это правда, ну хочешь, Драгомир наложит заклятие на Амалию, чтобы она не двигалась?

– Через мой труп он к ней прикоснется, – строго ответил молодой человек. – Гедовин, расскажи поподробней, как тебе пришло в голову совершить такое…я даже не знаю, как это назвать.

– Отец хотел упечь меня в монастырь, он решил, что я должна связать свою жизнь с храмом, а я решила, что должна помочь своему городу!

– Каким образом помочь?

– Мы, я хотела оказать всю возможную помощь царю Изяславу.

– Помощь – это магия?

Девочка кивнула.

– Сильно. И сколько же заклинаний ты знаешь?

– Ну, я применяла магию, но точно не могу сказать, что именно я делала.

– Дан! – осекла его Амалия, видя, что он еще что-то собирается возразить девочке. – Ты ее обижаешь. Я вот лично предлагаю вспомнить о том, что Лиан собирался сначала поговорить с Гедовин и ее отцом по отдельности. Так что пока, Гедовин, ты под защитой мэрии.

– Спасибо, – искренне поблагодарила ее девочка.

В этот момент дверь постучали.

– Да, да, войдите! – громко сказал Дан.

В кабинет вошел стражник и сообщил о намерении Кая Томилина пройти на площадь и найти Гедовин.

– Он принял в штыки мой отказ пропустить его, но я объяснил ему, что девочка сейчас у официальных властей, которые, руководствуясь законами и полученным ранее от мэра города указанием, примут правильное решение.

– Как вас зовут? – уточнила Амалия.

– Ясмуд, госпожа.

– Ясмуд, вы поступили очень правильно. И мы подтвердим ваши слова официальным письмом. Я сейчас же напишу господину Томилину.

– Спасибо, госпожа. Я могу идти?

– Да, конечно, еще раз спасибо.

Ясмуд поклонился и вышел из кабинета. Тем временем Дан уточнил у ребят.

– И все-таки какие планы вы строите по поводу того, как помочь царю Изяславу?

– Пока ничего конкретного, – призналась Гедовин.

– Что ж, в каком-то смысле это радует, по крайней мере уберегает вас от поспешных действий. И где вы укрываетесь?

– В галереях под библиотекой. Там остались настоящие коридоры и комнаты от… одного волшебника из прошлого.

– Что ж, тогда советую вам вернуться туда. Хватит на сегодня выступлений, те, кто мог, вас услышал и сейчас передает ваши слова друзьям и знакомым. Это очень важно, так что, спасибо вам за проделанную работу.

– Постой, постой, – уточнил у него Модест. – Так мэрия за светскую власть и за царя Изяслава?

– Этого я не говорил, мэрия была и остается гарантом светской власти, и сейчас у нас есть очень важная задача – провести голосование. А уж, что скажет народ на таком светском мероприятии, как всеобщее голосование, покажет завтрашний день. Осталось только убедить в важности его проведения Каллину.

– Отец говорил, что народ не скажет ничего конкретного.

– Да, если бы из города не сбежали гости и все, кто боится военных действий, а вы рассказали оставшимся радетелям вроде Горация Фана, что храм не всегда говорит правду, так что теперь я согласен с Амалией во вполне определенном итоге голосования.

В дверь вновь постучали, на этот раз это были представители народного комитета по организации голосования.

– Господин Ингоев, нам нужна ваша помощь.

– Да, конечно. Ребята, так вы пока могли бы вновь укрыться в вашем подземелье? Мы дадим вам охрану, чтобы вы могли благополучно добраться. Но завтра приходите, часам к четырем, хорошо? Скажете стражникам, куда им подойти. И, Гедовин, я буду рад, если ты найдешь парочку дельных заклинаний, например, способных открывать двери в камерах. Я надеюсь, что Каллина услышит более разумные доводы, но на крайний случай.

Девочка просияла.

– Так, ты все-таки веришь?

– Ну, скажем, сегодняшней ночью я видел нечто странное, так что, магия – это очень удобное объяснение.

Вечером Каллина после долгих раздумий согласилась на встречу с представителями мэрии. Примерно с час она искала доводы, по которым могла отказать в обоснованной всеми правилами просьбе передать Лиана Нисторина светской власти, потом вызвала секретаря.

– Напиши, пусть приходят сегодня в десять вечера к главному входу в амфитеатр. Я возьму с собой троих человек, соответственно, с их стороны тоже должно быть три человека. Разговаривать буду только с Ингоевым. Если не придет сегодня к десяти, разговора вообще не будет. Написала? Теперь записывай дальше. Что касается передачи Нисторина под власть мэрии, напоминаю вам о положении 9 °Cвода градоуправления.

Процитировав девушке-секретарю все тексты, Каллина пробежала глазами по бумаге и поставила свою подпись. Было уже девять вечера. Уладив часть дел в храме, Каллина не заметила, как пролетело время, без двадцати десять она под охраной троих стражников пошла к главному входу в амфитеатр. Дан ее уже ждал.

– Продленный рабочий день?

– У вас, как я посмотрю, тоже, – ответил Дан. – Добрый вечер, госпожа Каллина.

Она не ответила. Презрительно взглянув на молодого человека, который по ее мнению, был слишком роскошно одет – один вышитый золотом воротник темно-синего камзола сразу вызвал ее осуждение – она сложила руки на груди и холодно спросила.

– И о чем же ты хотел поговорить, Ингоев, уж не о голосовании ли, к которому твоя мэрия так активно готовится?

– Да, все верно, от имени всего народа, который выразил желание провести всеобщее голосование, я прошу вас не препятствовать его проведению.

– Хм! А ты не думал, что я уже приняла решение, менять которое по твоей прихоти или по прихоти всего народа, я не собираюсь!

Дан чувствовал растущее негодование в душе, как эта бесцеремонная женщина могла вообще претендовать на пост настоятеля города?! Юрий себе никогда такого тона не позволял, при этом он, наверняка, тоже недолюбливал представителей светской власти. И тем не менее, даже к нему, Дану, он всегда обращался на «вы» и вел себя очень корректно. Но это ни в какие ворота не лезло! Не теряя внешнего самообладания, Дан напомнил.

– И все-таки, голосование позволит отвлечь людей от митингов и выступлений, а значит, в городе будет меньше беспорядков. Думаю, это и в наших, и в ваших интересах.

– Проголосовал, и вперед, клеветать на имя Алина? – спросила Каллина и небрежно бросила. – Голосуйте, Ингоев, это ничего не изменит.

Дан немного смутился. А как же результат? Неужели ее это совсем не интересует? Словно читая его мысли, она сказала.

– Рувир под покровительством храма, и то, что там неразумные люди думают, не имеет значения! И запомни, сынок, ты и твоя мэрия сделали свой выбор, но я готова дать вам шанс одуматься. Послезавтра в восемь утра назначена казнь вашего мэра, если до того времени вы придете и покаетесь, я назначу вам исправительный режим, если нет, то вы все пойдете вслед за Нисториным.

Дан яростно сжал кулаки.

– Кто дал вам право казнить его без суда и следствия?!

– Нисторин осужден по законам Алина, и я исполню то, что предписывает мне закон. И жду – не дождусь, когда смогу исполнить закон в отношении тебя.

– Интересно, что я такого сделал?

– Родился. В свое время правозащитники утверждали, что дети не должны нести ответственность за своих родителей, но ты – истинный потомок Демьяна Собинова! Ненавистник храма и благостных законов, данных всеблагим и великим Алином. Кровь дает о себе знать! – подчеркнула Каллина и, дав знак рукой своим людям, пошла обратно.

Дан молча смотрел ей вслед, у него в душе все кипело, он не знал, что делать, он испробовал все, что можно в рамках закона, но нужно во что бы то ни стало вызволить Лиана из лап этой Каллины. Должен быть путь! Надо посадить всю юридическую коллегию за стол, пусть ищут способ вызволить Лиана. И что за бред она несла про какого-то Демьяна Собинова?

– Господин, она ведь это несерьезно, – спросил у него один из стражников, – я имею в виду казнь господина Нисторина?

– Боюсь, что серьезно, – грустно ответил молодой человек и, повернувшись к стражникам, добавил. – Сейчас происходят очень тревожные события, мы с вами стоим перед лицом войны, и для нас, как для жителей города неважно, кто начнет ее, царь Изяслав или царица Тиона. Важно лишь то, на чьей стороне будем мы сами, и кто в итоге одержит победу. Конечно, если Рувир вернется в состав Истмирры, то храм не будет преследовать нас за наш выбор, но если верх возьмет царица Тиона, то слова Каллины о том, что мы все обречены – не кошмарный сон, а жестокая реальность. Поэтому, если кто-то из вас захочет пойти покаяться – я не стану осуждать вас.

Тот же стражник сразу покачал головой.

– Я дал присягу и буду защищать светскую власть, ориентируясь на ее приказы. Сейчас у меня есть приказ.

– И у меня, – почти в один голос ответили второй и третий стражники.

Дан улыбнулся.

– Спасибо, следовать данному слово не всегда просто, я ценю ваше мужество.

– И, если честно, я хочу помочь царю Изяславу, – добавил первый стражник. – своим завтрашним голосом, своей службой светской власти. Пусть у него все получится. Потому что я хочу жить в светском государстве, где религия заведует душой, а не стремится управлять абсолютно всем.

– Это верно, – согласился Дан. – Ладно, идем назад. Кстати, кто-нибудь знает, кто такой Демьян Собинов?

– Нет, господин, – ответил ему тот же стражник – двое других тоже отрицательно покачали головами – но предположил. – Наверно, какой-нибудь борец за светскую власть или противник господства религии где-то на моменте ее становления.

– Нет, бред! Я даже не знаю, кто это, но должен отвечать за его действия! Если это один из законов религии, пусть даже дарованный Алином, то я против.

Через пару минут Каллина обернулась и увидела, что ее недавние собеседники еще стоят на месте и о чем-то говорят, но что-то подсказывало ей, что вряд ли они обсуждают ее предложение и обираются идти каяться. Но ничего! Ждать осталось совсем недолго. Когда к городу подойдет армия Гриальша, она, Каллина, с их помощью начнет карать всех, кто не согласен с установленными великим и всеблагим Алином законами. Все эти Ингоевы и Фаны ответят за свои слова и наглые действия, ответят и покаются, хотят они того сейчас или нет. Пока у Каллины просто не было ресурсов на то, чтобы арестовывать больше людей, на текущий момент она распорядилась задерживать только тех, кто открыто выкрикивал лозунги против храма на всякого рода митингах и собраниях, беспрерывно проходящих в городе. Таких нашлось достаточно, чтобы загрузить работой всю стражу храма и саму госпожу настоятельницу в том числе. Она устала, целый день допрашивая и вынося приговоры. Но на сегодня у нее оставался еще один обвиняемый, которого она лично должна была допросить, это Гораций Фан, добраться до него у Каллины получилось только ближе к полуночи.

Не смотря на то, что Гораций был обвиняемым, Каллина распорядилась оказать ему медицинскую помощь, так как он был для нее ценным пленником и нужен был ей живым. Именно он возглавлял протестное движение в городе, именно он вывел народ на улицы и именно после его призывов люди стали выкрикивать антирелигиозные лозунги. А потом приспешники Алины выступили на площади перед мэрией, призывая людей идти по пути, проторенному Горацием Фаном, что говорило о его возможной связи с ними.

Войдя в камеру, Каллина застала борца за светскость государства мирно спящим, и ее обуяла такая ярость, что ей захотелось подойти к нему и сбросить его на пол. Сама она практически не спала предыдущую ночь, и сегодня у нее вряд ли получится выспаться. Сейчас полумрак и мягкое сияние от свечи словно дразнили Каллину предвкушением сладкой дремоты и крепкого сна. Встряхнув головой, Каллина решительно подошла к спящему и бесцеремонно ткнула его в плечо своей дубинкой.

– Подъем! Здесь тебе не санаторий!

Горация слабо застонал и открыл глаза. Увидев над собой Каллину, он сразу ответил на все ее возможные вопросы.

– Я не откажусь от своих слов!

– Хм! Что ты знаешь о приспешниках Алины?

Гораций непонимающе посмотрел на нее. Каллина недовольно вздохнула и уточнила.

– Что ты знаешь о мальчике, пришедшем недавно в город со стороны Белмира, мальчике, способном проявлять силу Алина, одним словом заставляя людей замирать на месте? Или о девочке, которая будучи ведомая Алиной, создала перед собой стену из воздуха и убила на дороге нескольких людей?

Гораций, молодой мужчина лет тридцати пяти, снисходительно посмотрел на Каллину.

– Не поверите, я был там и видел, как ту малышку едва не раздавил несущийся экипаж, та стена спасла ей жизнь. При этом девочка не говорила никаких слов, не делала никаких движений, кроме того, что закрыла голову руками. Это была самозащита, не более. Не знаю, кто ей помог, но это спасло ей жизнь, а то, что погибли люди, ехавшие в том экипаже, то это печальное следствие, причиной которого они, вообще-то, были сами. Нечего носиться по улицам, сломя голову!

Каллина слушала его молча, холодно смотря на него. Наконец, она сказала.

– Ты знаешь, что я могу с тобой сделать?

– О, конечно! И хотя бы поэтому я за светское государство и необходимость отойти от диких пережитков прошлого.

– Для тебя это не прошлое, а настоящее! И раз ты так хорошо осведомлен о системе наказаний в храме, то ты знаешь, что за ересь, от которой не желают отказываться, вменяется смертная казнь. Могу тебя порадовать – умирать будешь не один, а в компании Лиана Нисторина, который вместе со своим малолетним заместителем, так часто отмазывал тебя от справедливого суда Всеблагого и Великого Алина!

– Да если бы меня Алин судил! Только судит меня не он, а люди, которые, прикрываясь его именем, держат в своих руках власть.

– Да как ты смеешь! – вскричала Каллина, не отдавая себе отчет. Она с силой ударила по больному плечу мужчины, он взвыл, обхватив плечо здоровой рукой. – Я не посмотрю, что ты ранен!

Гораций не мог ничего ей ответить, он с трудом сдерживался, чтобы не закричать, а меж тем Каллина яростно продолжила.

– Мы руководствуемся законами, дарованными нам Всеблагим и Великим Алином, и ты осужден по этим законам!

Более не говоря ни слова, Каллина решительно развернулась на месте и вышла из камеры.

Вечером Каю принесли записку из мэрии, в которой он официально получал отказ увидеть дочь до тех пор, пока он не успокоится и не признает того, что поторопился, желая отдать девочку храму. Мало того, он должен понять действия девочки и простить ее! Скомкав записку, Кай не выдержал и, закричав, ударил кулаком по столу. Оливия, которая сидела за этим же столом, вздрогнула и, побледнев, вжалась в спинку стула. В ответ Кай швырнул ей скомканную бумажку, процедив сквозь зубы.

– Прочти!

Дрожащей рукой женщина взяла бумагу и, развернув комок, прочла записку. Меж тем Кай диктовал ей порядок действий.

– Пойдешь завтра в мэрию. Найдешь этого Ингоева и попросишь у него встречи с ней. Скажешь, что я не держу на нее зла и прошу вернуться домой. Я дам ей возможность выбора и не буду давить на нее, поняла?

Оливия непонимающе смотрела на мужа. Неужели он думает, что Гедовин этому поверит? Но противиться и озвучивать это вслух, женщина не посмела, покорно ответив.

– Да, конечно.

Городская стража проводила ребят до ближайшей точки захода в подземные галереи. Весь вечер ребята проспорили. Анна и Модест горели желанием пойти и освободить Вителлия и Лиана, а Гедовин и Драгомир пытались отговорить их. Во-первых, Дан просил их не делать глупостей и заняться поисков полезных заклинаний. Во-вторых, даже если кто-то наденет медальон Драгомира и станет невидимым, то как он или она найдет Вителлия и Лиана? А даже если и найдет, то как сможет освободить и, самое главное, вывести из темниц храма Истории? Но Анна не успокоилась и напомнила всем об одном очень важном обстоятельстве.

– А как же ключ и схема галерей, которые мы дали господину Нисторину? Думаете, Каллина не заинтересуется ими? Мы должны забрать их! Обещаю, что не буду пытаться освободить их. Ну что вы все молчите, разве вы не согласны с тем, что ключ и схему надо забрать?

– Согласны, – спустя минуту тихо ответил ей Драгомир, – но это опасно!

– Я буду осторожна.

– Я пойду! – тут же вступился в ряды желающих Модест, но ему возразила Гедовин.

– Лучше я, я дольше была невидимой и лучше с этим справлюсь.

– Может, кинем жребий? – предложила Анна.

Гедовин и Модест сразу поддержали ее, а Драгомир только махнул рукой, мрачно сказав.

– Делайте, что хотите!

– Ну, – пожурила его Анна, взяв за плечи, – не злись.

– Я не злюсь, я волнуюсь, – буркнул мальчик и вывернулся из ее рук.

Написав на листочках имена, ребята опустили их в шляпу и дали Лере возможность выбрать того, кто пойдет. Малышка перемешала рукой все листочки и вытащила один из них. Драгомир первым взял у нее листочек и, прочитав, сокрушенно вздохнул.

– Можно не озвучивать результат, – прокомментировала Гедовин вполголоса, за что Драгомир одарил ее недобрым взглядом.

– А щит она может взять? – спросил тем временем Модест.

– Должна взять! – ответил ему Драгомир.

– Нет, я имею в виду, станет ли он невидим, меня ведь было видно, когда Гедовин вывела меня из библиотеки.

– Все верно, ты – живой человек, а щит – неодушевленный предмет, к тому же небольших размеров.

В одиннадцать часов Анна стояла перед выходом в сточную канаву. Среди местных вещей девушка раздобыла брюки и рубашку. И то, и другое, было ей велико, но девушка закатала рукава рубашки и концы брюк, подвязав ремень, чтобы они не спадали.

– Наверно, это были твои вещи, – виновато сказала Анна Драгомиру.

– О! Я рад, что когда-нибудь буду выше тебя, а то я чувствую себя неуютно.

– Зато мне так удобно! – возразила Анна и чмокнула его в щечку.

Анна сама смутилась своему поступку и в следующей же миг испарилась за стеной, оставив Драгомира, страшно взволнованного и потрясенного до глубины души, в компании ничего не понимающих друзей. Поднеся руку к щеке, мальчик вздрогнул, вспомнив, если такое вообще можно забыть, он развернулся и быстро пошел, почти побежал обратно в комнаты, не говоря ни слова.

– Эй, подожди! – только и успела крикнуть ему вслед Гедовин. – Что это с ним?