Текст книги "Легенда о Чудограде. Книга первая Властитель магии. Часть первая Рувир (СИ)"

Автор книги: Елена Шихматова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 29 страниц)

– Вы! Это все из-за вас!

Томилин ухмыльнулся и, сложив на груди руки, сел на скамью, перекинув ногу на ногу, и несколько удивленно спросил.

– Я за вас принимал решение? Или вы сами его принимали?

– Что?! Какое решение? Это вы хотели, во что бы то ни стало вернуть дочь, и вы настояли на том, чтобы я позвал лекаря в библиотеку, а не вез мальчишку в больницу!

– Не так уж я и настаивал. Скорее, вы сами хотели получить волшебный ключик. Или я не прав?

– Его можно было получить и не таким способом! – воскликнул Вителлий, ударив со злости по решетке.

– Успокойтесь, Гарадин, чего вы так психуете, я не понимаю.

– По-вашему, арест и эта камера это нормально? Может, вам тут нравится? На постоянное жительство перейти не желаете? А то поговорите там с местным начальством, глядишь, оно пойдет вам навстречу!

– Нисторину не за что нас арестовывать, он еще извинится, что незаконно держал нас здесь, – спокойно ответил Кай, – и заплатит компенсацию как миленький.

– Да не нужна мне его компенсация! – вновь воскликнул Вителлий, ударив по решеткам, на этот раз это не оставили так просто соседи.

– Эй, там, хватит на железо кидаться!

– Надоели уже!

Вителлия больно задели их слова, но он промолчал и отошел от решетки вглубь камеры. Сев на скамью, он сокрушенно произнес.

– Ну и позор! Как теперь жить?!

В неизменной позе он просидел минут пять, потом не выдержал, вновь вскочил и несколько раз измерил камеру размашистыми шагами. Тем временем все больше стали доноситься крики, переходящие в хоровые скандирования и уже через час шум стоял такой, будто наверху шли нешуточные столкновения. Где-то еще спустя час через верхнее окошко в камеру Кая влетел кувшин, разбился он еще на входе.

– Что за?.. – выругался Кай сквозь зубы, успев отскочить в сторону, и все равно часть мелких осколков попала ему на одежду.

– Что там происходит? – спросил Вителлий не столько его, сколько просто задал вопрос в никуда.

– Хотел бы я знать! – отозвался Кай. – Похоже, там митинг. Или массовый протест против… храма. Я ведь верно слышу?

– Да, это я давно подметил, – довольным голосом произнес Вителлий, чем задел Кая за живое.

– Ну и чему вы радуетесь?

– Тому, что Рувир помнит, частью какой страны он является!

– Так вы что же, за возврат Рувира?

– Да, – просто ответил Вителлий.

– Это государственная измена!

– Возможно, но только до тех пор, пока Рувир в составе Гриальша, но очень скоро все может измениться.

– С кем я связался! – спохватился Кай.

Неожиданно Вителлий рассмеялся ему в ответ.

– Да уж, Кай! И не говорите!

– Чему вы радуетесь? Вы, что не понимаете, что Истмирра – это государство грешников, которым руководит отцеубийца, надругавшийся над родной сестрой!

– А никто и не хвалит Изяслава, только его пример – наглядное доказательство того, к чему приводит религиозное воспитание за пределами монастырских стен. Сознание надо воспитывать, Кай, а не бросать всякий раз кости.

– Это речи еретика! – зло произнес Кай.

– Нет, это речи человека, которому в шестнадцать лет сказали верить в Алина, а если бы он отказался, то его заставили бы верить, разделяет он эту точку зрения или нет! Мне плевать, что вы думаете, Томилин, потому что вы – механизм, снабженный стереотипами мышления. Если бы вы сознательно пришли к вере в Алина, я бы вас уважал, уважал ваш выбор, но вы вообще никогда не думали, вы покорно повторяете чужие слова; а ваши священнослужители управляют вами, как хотят, и вы никогда ничего не скажете им против! Даже не задумаетесь над тем, что оплакивать смерть родной бабушки это как раз нормально, и ненормально вести себя на похоронах как ни в чем не бывало. И все это не потому, что правы ваши священнослужители, а потому, что вы их собственность!

– Прекратите! – взревел Кай.

– Или что? Вы разогнете решетку?

– Для тебя, еретик, да!

Ка с силой рванул решетки, за которые держался, но, конечно, он не изогнул их и на долю миллиметра, что вновь рассмешило Вителлия.

– Эй, кто там против храма? – раздался знакомый голос из соседней камеры. – Я с вами!

– Спасибо! – отозвался Вителлий.

– Вы ответите за это! Я подам на вас в священный суд! И вы никуда не отвертитесь. Ни вы, ни ваш маленький приспешник Алины.

– Но и ваша дочь, простите, тоже волшебница, а значит, исходя из вашей логики, она тоже приспешница Алины.

– О, ее я сам подвергну публичному покаянию, когда буду отрекаться от нее.

– Да, вы фанатик, Кай. А у фанатика нет здравомыслия – я вас прощаю.

За разговором на повышенных тонах они не заметили, как к ним в коридор пришел стражник. Один из них нес ключи. Подойдя к камере Вителлия, он открыл замок и открыл дверь.

– Господин Гарадин, вы свободны.

– Что? – не понял Вителлий. – Почему?

– Вы что не хотите на свободу? – небрежно бросил стражник. – Могу оставить в местной компании.

Меж тем к ним вели нескольких гражданских и двоих стражников храма, последних буквально тащили волоком. Они ежесекундно бросали угрозы в адрес городской стражи, мэра-отступника и всех, кто смеет не считаться с верой в Алина.

– Я выхожу! – оживился Вителлий, поспешно уступив дверное пространство новым постояльцам камеры. – Я только хотел уточнить: с чем это связано?

– С решением мэра города.

– А что там происходит на улицах?

– Кошмар там происходит! Советую вам подождать здесь. Будем надеяться, что господину мэру удастся восстановить порядок в городе.

– А я? – уточнил Кай холодным как лед голосом.

– А вы останетесь здесь и не один, а в компании.

К нему в камеру затолкали гражданских, отгородив от стражников храма, хотя, учитывая взгляды Кая, следовали подселить к нему новых соседей по камере, но стражники не уточняли этого и исходили из того, что буйных голов лучше сейчас поместить по разные стороны баррикад. Смирив вынужденных сокамерников недовольным взглядом, Кай промолчал, что было весьма благоразумно с его стороны. Он вернулся на скамью и сел, пресекая возможное общение своим угрюмым безразличным видом и сложенными на груди руками. Решив, что он здесь давно, а значит, к их делу прямого отношения не имеет, сокамерники дождались ухода стражников и вернулись к тому, что заставило их, мирных граждан, выйти на улицу.

– Мы вернем Рувир своей стране, а вы останетесь не удел! Будете в своем храме избивать себя плетьми и вымаливать прощения у Алина, – выпалила светловолосая крепкая девица.

«Уж кто бы говорил о возврате Рувира своей стране, только не она!» – подумал про себя Кай. Но девушка давно решила для себя, в какой стране она живет, а какой стране принадлежит.

– Вы все еретики и приспешники Алины!

– Это мы уже слышали! – съехидничал быстроглазый полноватый мужчина. – А новенькое что-нибудь можете выдать?

– Да, да. – подхватил второй мужчина. – Хоть что-нибудь для разнообразия. А то вы как попугаи – выучили одну фразу и давай на все одно и тоже!

Последние слова прозвучали на фоне криков, оговоров и агрессивных нравоучений. В-общем, ночь у Кая обещала быть веселой. Вителлий слышал крики, едва вышел на лестничную площадку, но стражники, сопровождавшие его, даже не обернулись. Поначалу его возмутила такая небрежность, но потом он понял, почему они так сели себя. Шум шел ото всюду, казалось, тюрьма стояла на ушах. За три лестничных пролета Вителлий пересекся с двумя конвоями, которые вели новых задержанных, в основном это были гражданские, но было и несколько стражей храма и даже священнослужители.

Магия возродилась всего несколько дней назад, а в городе уже царил беспорядок. Храм уже объявил магию силой Алины, и как теперь переубедить священнослужителей в обратном, составляло огромную проблему. Сейчас Вителлий понимал, что поступил не совсем правильно. Он хотел скрыть имя Драгомира Дэ Шора и его непосредственное участие в возрождении магии. Вителлий не хотел огласки и надеялся, что магию воспримут как чудо, но ведь случай на дороге сразу показал ему: люди не узнали и не увидели волшебства, а многие сразу предположили участие Алины. Но Вителлий и тогда ничего не предпринял и пустил все на самотек. Возможно, стоило с самого начала заявить о возрождении магии, достучаться до ее властителя, возможно, он мог бы помочь. Но Вителлий решил, что властитель магии ничего не сможет сделать, а рассылать письма возможным кандидатам на пост главы-настоятеля – некоторые из которых были настоящими фанатиками – глупо, рискованно и опасно.

– Вы можете подождать здесь, – вежливо сказал один из стражников и все трое ушли в кабинет своего руководителя.

Окинув взглядом довольно уютную комнату с мягкими стульями вдоль стены, диваном и круглым столиком в центре, Вителлий подошел к окну. Уже стемнело, и город освещали только фонари: небо заволокло облаками. Перед управлением сновали стражники, несколько конвоев вели новых арестантов, а два отряда, по-видимому, ожидая указаний, готовились выйти на патрулирование улиц города. Вскоре из своего кабинета вышел начальник управления с теми тремя стражниками. В этот момент в комнату вбежал паренек и восторженно заявил.

– У него получилось! Мэр города навел порядок. Он сказал, что магия пробудилась, проснулась, даже не знаю, как сказать, я там не был, не слышал, что именно он говорил, но так говорят люди. Мэр города сказал, что каждый может обладать магией, и та девочка, Лера, просто оборонялась, она никого не хотела убивать. А вдруг я тоже волшебник? Или вы? – Им даже оказался служитель храма, и не кто-нибудь, а сам настоятель!

– Клим! – немного повысив голос, окликнул его начальник управления.

– Да, господин Бравинский?

– Спасибо за информацию, а сейчас, будь добр, проводи господина Гарадина домой.

– Был бы очень признателен, – Вителлий слегка поклонился начальнику управления, он и мечтать не смел, что его проводят домой.

– Не стоит благодарности. И, надеюсь, вы понимаете, что я делал свою работу?

– А, вы по поводу ареста? Да, конечно, я все понимаю.

– И вы должны понимать, что вас рано или поздно вызовут в управление для уточнения обстоятельств дела, по которому вас задержали.

– Да, конечно.

– Спасибо за понимание. А сейчас езжайте домой, доброй вам ночи.

– И вам спокойной ночи, господин Бравинский.

– Да, – мечтательно ответил тот, – спокойной ночи нам всем. Так, ребята, – обратился он к своим служащим, – вы тоже отправляйтесь, надо проверить, насколько город успокоился.

Вителлий направился следом за пареньком вниз, по пути недоумевая, откуда Лиан Нисторин знает о возрождении магии? И его сразу задело то, что Лиан, в отличие от него, не побоялся поставить народ в известность, но в душе Вителлий был ему благодарен за решительность, вновь он ругал себя за бездействие.

– Клим?

– Да, господин?

– А мы могли бы сначала кое-куда заехать? Это очень важно.

– Да, конечно.

Было уже три часа ночи, никаких известий от отца Модеста не было. Мальчик, как ни сопротивлялся, уснул час назад, Клея и Лера также легли спать, а Гедовин не находила себе места, она порывалась выйти на улицу, проверить: что там творится, но Анна не без труда уговорила ее одуматься и подождать.

– Гедовин, ты прекрасно понимаешь, что идти туда сейчас опасно, даже если бы в городе не было беспорядков, девочке опасно одной ходить по улицам ночью. Да и куда ты пойдешь?

– Не знаю! Надо выяснить, что там происходит, что случилось с отцом Модеста и, я знаю, что в принципе ничего не могу, но нельзя же вот так просто сидеть и молчать, ничего не делая!

– Мы обязательно попробуем что-нибудь сделать, – заверила ее Анна, – но не сейчас.

Гедовин долго молчала, тяжело вздыхая и морщась, наконец, она сказала.

– Хорошо, идем спать.

Обе девочки были в комнате Гедовин, Драгомир к тому времени уже ушел спать с настоятельной просьбой разбудить его, как только вернется отец Модеста. Он понимал, что все эти беспорядки начались после его пробуждения, его и магии, поэтому отчасти – если не напрямую – это его вина, и его очень это тяготило. Он не помнил того, что делал в прошлом, это во многом спасало его от чувства вины, пока он просто знал, что поступил ужасно, а теперь, находясь здесь каких-то несколько дней, он уже успел всем навредить. Если бы не усталость после использования тех заклинаний, которые сами собой всплыли в его сознании, он не ушел бы спать. Но, несмотря на явную усталость, он без сна лежал на кровати и молча смотрел на дверь, едва различимую в свете ночника. Он слышал, как спорили девочки, он не понял, о чем именно они говорили, но понимал, что их могло волновать, ведь господин Нисторин так и не вернулся. Драгомиру сложно было представить, какую силу представлял собой храм, и почему Гедовин ради его свержения согласилась сдать родной город другому государству. Чтобы она там не говорила, но выросла она не в Истмирре, а в Гриальше. Но, по всей видимости, это была, действительно, сила, грозная и непреклонная, если даже мэр города ничего не мог предпринять против нее. И Драгомир абсолютно не знал, может ли он сам что-то предпринять, как-то помочь и исправить, изменить ту цепную реакцию, которую он запустил.

Глубоко вздохнув, Драгомир лег на спину и невольно вздрогнул: раздался стук в дверь, негромкий, но среди тишины он пугал уже одной своей неожиданностью.

– Кто там?

Дверь открылась и в комнату вошла Анна с одеялом и подушкой в руках.

– Ты не спишь?

– Хочу и не могу.

– Мне тоже не уснуть, – призналась Анна и, подойдя к кровати, просто попросила, – подвинься.

Мальчик ужасно смутился, но подобрал к себе одеяло и вторую подушку. Не то, чтобы он был против, скорее, это не совсем укладывалось в его голове. Некоторое время они лежали молча.

– Ты думаешь, с отцом Модеста что-то случилось?

– Не так долго его и нет, – с сомнением в голосе ответила Анна, – хотя, скорее всего, да.

Драгомир тяжело вздохнул.

– И я виноват в этом!

Анна привстала, подперев голову рукой, и посмотрела на мальчика.

– Не смей себя ни в чем винить! Я еще понимаю, ты нарочно бы связал себя с магией и уснул на тысячу лет, но ведь ты оборонялся. Насколько я поняла, самооборона волшебника всегда была непредсказуема, поэтому, если мага собирались убить, то делали это не с помощью заклинаний.

– Но ведь не проснись я, и не было бы тех волнений из-за приспешников Алины. А вдруг господина Нисторина тоже так назвали и арестовали за это?

Глубоко вздохнув, Анна вновь легла на спину и после некоторого молчания ответила.

– Это вполне возможно.

– Его надо освободить.

– И дядю тоже.

– И если мы будем делать это с помощью магии, то ничего хорошего не добьемся.

– Не добьемся.

– Надо все разузнать завтра.

– Хорошо бы еще узнать, что думают люди в городе. Выборы назначены на послезавтра, или уже завтра. Хорошо бы сагитировать народ за светское государство, власть царя и все такое.

– А ты думаешь, кто-то поддерживает такие взгляды?

– Конечно! Рувир сорок лет назад пал в кровопролитном сражении, здесь проводились массовые репрессии, чтобы привить людям устои Гриальша. Большинство населения Рувира было разбросано по стране, но в последние лет пять царица Тиона, точнее, господин настоятель Гриальша, позволили насильно переселенным рувирцам вернуться на родину. И их вернулось достаточно много. Плюс своим детям они наверняка говорили об устоях Истмирры, так что есть те, кто как наша Гедовин, представляют светское государство явным благом. Но далеко не все эти люди осмеливаются идти за Горацием Фаном, это местный смутьян, его неоднократно арестовывала храма стража, а мэрия ходатайствовала об его освобождении. Вообще господин Фан писатель.

– Кто же его читает? – удивился Драгомир. – Если его арестовывали, значит, по идее, должны запрещать его творчество.

– Потому и читают, что запрещено.

– Но на что же он издает книги? И главное, где, если это запрещено?

– На те деньги, что ему присылают неравнодушные люди, а издают…. да хоть бы и в рувирской библиотеке. Дело в том, что библиотека довольно независима и, если храм добивается проверки, то к тому времени уже все успевают спрятать. Хотя, на мой взгляд, если бы Горация Фана хотели убрать, то давно бы убрали, значит, его либо не воспринимают всерьез, либо так верят в непоколебимость людского мнения, либо и то, и другое.

– Значит, тех, кто молчит, надо встряхнуть?

– Ну, да.

– Анна, а ты веришь в Алина?

Девушка долго молчала.

– Я читала, что в твое время верили в нескольких богов.

– Да.

– Но это не помешало вере в Алина утвердиться и стать мировой религией. Если бы боги были, неужели они допустили бы это? Чтобы их отрицали, чтобы их забыли? Нет, конечно, вера в богов не подразумевает их постоянного присутствия в нашем мире, но чтобы они позволили вообще не считаться с ними? Может, это кощунство, но я отношусь к вере в Алина абстрактно, как к некоему учению, согласно которому есть добро и зло. Добро отождествляет Алин, зло – Алина, чтобы не пасть на путь Алины, нужно следовать определенным правилам, насколько они суровы, судить не нам. Хотя, если честно, мне эти правила не нравятся. Здесь, в Рувире, еще куда ни шло, а вот у нас, в Тусктэмии, все гораздо строже. Я, как незамужняя девушка, не имею право даже на улицу одна выйти.

Драгомир сразу переспросил.

– А причем здесь добро и зло? Я имею в виду, если ты выйдешь из дома одна, то…

– То Алина может направить меня по преступному пути, так как я – незамужняя девушка, и мои чувства более низменны, чем у юношей, и у меня нет стойкости.

– Это глупо! – мальчик даже сел.

Анна скосила на него снисходительный взгляд.

– Что мы можем, Драгомир? Одного нашего с тобой возмущения недостаточно. Самое печальное то, что людям вбивают это мнение с детства и, вырастая, они искренне с ним согласны и навязывают его уже своим детям, и так далее. Нужно обладать огромной силой воли, чтобы, имея свое мнение, не бояться его придерживаться, и тем более доказывать свою правоту, хотя бы себе.

– Получается, люди, даже видя правду, не всегда принимают ее?

– Почти никогда. Люди трусливы, не верят сами себе и скорее согласятся с мнением других, чем со своим, если это мнение большинства. Так что сейчас, чтобы поднять тех, кто хочет возврата в Истмирру, но боится себе в этом признаться, надо постараться, то есть надо заставить людей поверить во что-то иное, кроме того, чему их учили с младенчества.

Они долго лежали молча, не заметив, как их сморил сон, тревожный, но все-таки дающий отдых.

Не все еще разбрелись по домам, некоторые продолжали бродить по городу, но никаких митингов уже не было, многие просто не могли спокойно пойти по домам после такого, у многих многоэтажных домов жители что-то обсуждали и думали над тем, что же происходит, как следует воспринимать и понимать слова мэра. Некоторые вовсе думали, что это чушь и неловкая попытка скрыть истину. Но зачем? Зачем лгать? Кто-то вовсе предположил, что эти диверсии идут от царя Истмирры, он хочет навести хаос в городе, чтобы прийти восстановителем порядка.

Когда Данислав въехал в город, то крайне удивился тому, что люди в такой час не спят и бродят по городу, стоят около своих домов, что-то обсуждают и не идут внутрь. После того, как он видел это на нескольких улицах – значит, это – не случайность, и что-то случилось – он подъехал к одному из домов и спешился. На него никто даже не обратил внимания. Он сам обратил на себя внимание своим вопросом.

– А что вообще происходит?

Мужчина, который стоял ближе всего, повернулся и удивленно посмотрел на молодого человека.

– Как что? Ты где был вообще?

– Простите… Я только приехал в город.

– В смысле?.. – не понял тот.

– Меня не было в городе пару дней, что произошло?

Мужчина пригляделся и, узнав молодого человека, извинился.

– О, простите, господин Ингоев, я вас не узнал.

Услышав его имя, все стали оборачиваться.

– Ничего, так что случилось?

– О, господин Ингоев, в городе происходят странные вещи, а господин мэр заявил сейчас, что это все магия.

– Магия?! – скептическим тоном переспросил Дан. – Что за ерунда?

– Все так и есть, магия, – решительно заявила какая-то женщина. – Я верю нашему мэру, он не стал бы нам лгать!

– А я считаю, – смело возразила ей стоящая рядом девушка, – это ложь, но она зачем-то нужна!

Ложь, которая зачем-то нужна, в такое Данислав еще мог поверить, но поверить в то, что маленькая девочка и настоятель храма Слова оказались волшебниками, он не мог. Люди наперебой рассказывали обо всем, что происходило в городе, пока его не было. Дан слушал и не верил своим ушам. Нет, решительно сказал он сам себе, что угодно, только не магия.

– Да, это все очень странно, – согласился он с людьми. – Но, Лиан ведь посоветовал всем разойтись по домам. Лично я очень устал, думаю, вы тоже. А рабочий день назавтра никто не отменял.

Почти все согласились с ним и стали расходиться по домам, только несколько стариков остались на улице, впрочем, никто не примкнул к их спору о том, солгал мэр или сказал правду. Все еще не веря в то, что услышал, Дан поехал к себе. Людей на улицах стало попадаться меньше, видимо, до них, действительно, дошло, что рабочий день назавтра никто не отменял или они просто устали и разбрелись по домам.

Выехав на главную улицу города, Великую, он внезапно остановился. В свете неяркого ночного фонаря Дан увидел странного человека, который перегородил ему путь.

– Эй, не могли вы отойти с дороги?

В принципе он мог объехать его, мог, но о чем этот человек думал?

– Послушайте, уже поздно, не лучше ли будет вам пойти домой?

Странный человек никак не отреагировал, а Дан меж тем приблизился к нему почти вплотную, приблизился и смог разглядеть. Это был полупрозрачный человек! Сквозь него была видна улица! Дан спешился и подошел ближе. Может, ему показалось? Нет, человек действительно, был полупрозрачным. Его взгляд ничего не выражал, а лицо замерло в гримасе боли.

– Кто вы? – тихо спросил Дан.

Он услышал вопрос, но ничего не ответил, если не считать ответом вернувшееся сознание к таинственному мужчине, он перестал смотреть в никуда и словно только сейчас увидел молодого человека, возможно, он, правда, только увидел его. Гримаса боли на его лице стала исчезать, он улыбнулся и, приподняв руку, поднес ее к сердцу Данислава, в голове юноши промелькнула мысль, что надо отойти, не дать ему коснуться себя, но он почему-то не смог этого сделать, и просто стоял и смотрел. Едва полупрозрачная рука коснулась груди Дана, как на миг проснулась боль, которая не давала ему покоя в первые несколько дней того странного недомогания два месяца назад, что лекари обозначили как переутомление. Сейчас это была не боль, а скорее воспоминание о ней. Полупрозрачный человек улыбнулся и, отойдя от Дана поклонился ему, а потом растворился в воздухе, вскоре от его очертаний не осталось и малейшего намека на недавнее присутствие. Он исчез, оставив Дана в явном недоумении. Он стоял так, замерев и держа поводья в руке, когда услышал, что сзади кто-то приближается верхом. Встряхнув головой, чтобы прийти в себя, молодой человек повернулся и, увидев в нескольких метрах от себя Юлиана Астеева, быстро вскочил в седло и пришпорил коня.

– А ну стой! – услышал он вслед и едва не остановился, чтобы высказать Астееву за такой приказной тон, но сдержался.

Юлиан был не один, в сопровождении нескольких городских стражей, вместе с которыми он лично патрулировал улицы.

– Задержать его? – сразу отреагировал один из стражников, все остальные посмотрели на него как на умалишенного.

– Ты ослеп что ли? – удивленно спросил Юлиан. – Или хочешь, чтобы мэр города лично отчитал тебя за него? Это в лучшем случае, а в худшем он тебе за своего Данислава сто дней каторжных работ назначит или больше.

– О, я не узнал его, – виновато опустив голову, пробормотал стражник. – Простите.

– Ничего, я лишь хотел рассказать ему о Модесте, но, впрочем, как знает, – вполголоса произнес Юлиан. Он и сам знал, что не слишком вежливо окликнул Данислава, но иначе он не мог. Точнее, не смог. – Ладно, ребята, я еду домой, а вы продолжайте патрулировать. Если встретите желающих высказывать и показывать свои взгляды, пригрозите арестом, а если воспитательные меры до них не дойдут, тогда выполняйте угрозы. Да, и если еще раз встретите Данислава Ингоева, пусть идет куда хочет, хотя можно напомнить ему, что пожелания мэра города касаются всех, в том числе и его зама.

– Да, господин, – ответил за всех старший по званию.

На всякий случай, они проводили Юлиана до дома и только потом отправились выполнять поручение.

* * *

Утром замерший, было, ночью город вновь забурлил и закипел. Прошел слух, что мэр города арестован и находится в тюрьме храма Истории. А ведь сторонники Горация Фана надеялись, что он освободит их лидера, что он поставит на место руководителей местных храмов, показав им, что предстоящее голосование – это выбор каждого жителя Рувира, их личное решение, которое не должны определять даже духовные учителя. Многие служащие храма Первого Слова возмутились аресту своего настоятеля и теперь собирались требовать от Каллины его освобождения, чему противилась вторая половина служителей этого храма, в результате с утра вместо службы в стенах храма велись жаркие споры.

Всю ночь Вителлий практически не спал, узнав, что Анна и Драгомир так и не вернулись. Они поехали спасать его! Теперь спасать надо было их самих, при этом Вителлий не знал, где они и что с ними. Он уповал только на то, что Драгомир сможет защитить Анну; возможно, они смогли где-то укрыться, ведь если бы их схватили, то его наверняка бы поставили в известность. Вителлий должен был найти ее, он места себе не находил, стоило ему только подумать, что Анна в опасности. Утром, он решил сначала поехать в библиотеку, узнать, доехала ли туда Анна вчера, и, если да, то куда она направилась потом. Служебную карету за ним не прислали, видимо, решили, что он по-прежнему в тюрьме. Вителлий отправил Кейдру в курьерскую службу и, как только прибыл экипаж, отправился в библиотеку. За время своего пути он столкнулся и с митингующими, и с пикетчиками, перекрывшими дорогу, из-за них пришлось дважды выбирать объездной путь. Туда и сюда сновали стражники обоих ведомств. Не нужно было кого-то о чем-то спрашивать: из лозунгов, выкриков и требований вперемешку с угрозами в адрес обоих властей, Вителлий понял, что Гораций Фан и Лиан Нисторин арестованы и даже настоятеля храма Первого Слова не миновало грозное слово Каллины, которая объявила себя временным настоятелем Рувира. Вспомнив вчерашние свои размышления и, увидев, что сейчас происходит в городе, Вителлий ощутил полную свою беспомощность. Может, сейчас смогла бы помочь его трость? Он покачал головой. Даже если бы он знал, как использовать трость, вряд ли он бы сейчас смог что-то сделать. Менялось сознание людей, перед всеми жителями города нависла нешуточная угроза и, если и был способ как-то повлиять на них всех, то этот способ означал бы решение всех общих проблем. Он о таком способе не знал.

Прибыв в библиотеку, Вителлий спрашивал у всех попадавшихся ему служащих, не видели ли те Анну и Драгомира, пока один из тех, кого вчера оставили на допрос, не рассказал, свидетелем чего он был.

– Этот мальчик – чудовище, он заколдовал стражников, они не могли на шагу сделать, а потом он увел госпожу Анну и мэра города с собой!

– Значит, Анна и Никон приехали вчера в библиотеку…

– Нет, нет, они появились из ниоткуда!

– Появились из ниоткуда? – строго переспросил Вителлий, недовольный тем, что его перебили на полуслове.

– Говорят, они появились из кладовых, так сказала повар, она шла вниз за продуктами и увидела, как те выходили из кладовки.

– Значит, – уточнил Вителлий, – дети появились из ниоткуда, потом мальчик заколдовал стражников и вместе с Анной увел мэра города. Куда?

– В кладовку. Наверное.

– Ну и что потом? Нисторина они ведь не съели?

– Нет, его арестовала госпожа настоятельница города за то, что он утверждал жителям города о возрождении магии. Это ересь.

– Дядюшка! – воскликнула Анна.

Вителлий сразу же обернулся и увидел вышедшую во внутренний двор библиотеки племянницу, рядом с ней шел Драгомир. Значит, с ними все в порядке. Вителлий закрыл глаза и поблагодарил всех святых.

– Аннушка, девочка моя! Как же ты меня напугала! Как я рад, что с тобой все в порядке!

– Спасибо! – прошептала Анна, крепко обняв его, – извините, что напугала вас. Значит, господин Нисторин послушал, он освободил вас?

– Да, он успел отдать приказ до того, как его самого арестовали.

– Что?! – Анна отказывалась верить тому, что слышит.

– Увы. Его арестовала новая настоятельница города Каллина за то, что он поверил и рассказал всем о возрождении магии, – но прежде, чем продолжить, он кивнул Драгомиру. – Рад тебя видеть. Вы не против, если мы пройдем в кабинет? Лично я еще не завтракал.

– Нет, хотя мы завтракали.

Когда Вителлий только появился на территории библиотеки, он не мог не обратить внимание на то, что его провожают очень странными и даже удивленными взглядами. Похоже, его тут, определенно, не ждали. Радовало одно: у большинства сотрудников удивление на лице сменялось искренней улыбкой, и только некоторые, увидев Вителлия, выглядели растерянными и сбитыми с толку. Он сразу понял: почему, едва вошел свою приемную. По середине приемной спиной к нему стоял Рэм и отдавал указания руководителям подразделений и их помощникам.

– Если кто-то из городской стражи появится здесь, то направляем их сразу ко мне. Если сюда заявится Анна Гарадина или тот немой мальчик, Драгомир или Никон, или как его там, то необходимо задержать их любой ценой и незамедлительно сообщить мне. Это ясно?

– Да, господин Рэм, – отчеканила Кира, устремив восторженный взгляд на исполняющего обязанности настоятеля.

– Затем. Художественная мастерская, я дам вам список с людьми, которых надо убрать из библиотеки и которых надо принять, это не обсуждается. Хозяйственная мастерская пусть запишет тех, чьи обязанности можно совместить, нечего столько средств тратить впустую, многие работы вполне может делать один человек, а не два, а то и все три, как сейчас. Понятно?.. Понятно? – переспросил Рэм, увидев замешательство на лицах подчиненных, которые заметили стоящего в дверях Вителлия. Анна и мальчик тоже были здесь, но никто не бросился задерживать их. Рэм, перехватив их устремленные к выходу взгляды, обернулся. Вителлий смерил его мрачным взглядом и, перешагнув через порог, заметил.

– Поздно проводишь совещание, Рэм.

Дойдя до двери кабинета, он повернулся к затихшим сотрудникам.

– Кира, распорядись, чтобы нам принесли завтрак.

– Да, конечно, господин Вителлий, – пролепетала девушка и, соскочив с места, бегом отправилась исполнять поручение.

Рэм словно встрепенулся ото сна, он сорвался с места и, опередив Вителлия, первым подскочил к двери кабинета.