Текст книги "Легенда о Чудограде. Книга первая Властитель магии. Часть первая Рувир (СИ)"

Автор книги: Елена Шихматова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 29 страниц)

– Ну, да, – Амалия развернулась к нему и, подперев голову, рукой, которой она в свою очередь оперлась о спинку дивана, сказала, – значит, ты волшебник, и эта была твоя самозащита. А еще это значит, что мы точно освободим Лиана, потому что чем больше мы медлим, тем меньше времени у него остается.

Он скосил на нее скептический взгляд.

– Ты издеваешься? Я ничего не умею, и, может, это совпадение какое. Может, это ты волшебница, а не я!

– Может, тебе стоит принять свой дар? – спросила она и встав, пошла к выходу.

– Постой, ты куда?

– Работать, до совещания еще два часа, да и тебе не мешает вернуться в общественный зал.

– Да, пожалуй, ты права.

Спустя два часа почти все руководители городских структур – двое из них не выдержали и накануне покинули город – собрались на внеплановое заседание. Все догадывались, что оно будет посвящено проходящему голосованию и разработке плана дальнейших действий, но началось заседание с известия о предстоящей казни мэра города. Зал буквально взорвался, люди стали выкрикивать призывы немедленно освободить Лиана, кто-то обрушился с критикой на юридическую коллегию, ссылаясь на то, что те просто обязаны вытащить Лиана из-под юрисдикции религиозного суда.

– Пожалуйста, прошу вас, успокойтесь! – попросил Дан. – Мы делаем и сделаем все возможное, чтобы освободить Лиана, но в данный момент, мы должны обсудить одну проблему. Для всех вас не секрет, что в городе фактически идет противостояние светской и религиозной властей, это противостояние опасно и может привести к неприятным последствиям, поэтому мы должны решить, как наладить отношения с храмом. Тут у господина Астеева есть кое-какие мысли, прошу вас, – пригласил его за кафедру молодой человек, уступив ему место.

Юлиан медленно подошел к кафедре, все устремили на него взоры, ожидая, что он скажет.

– Доброе утро, коллеги. Я вот о чем хотел сказать вам. Да, я считаю, что в городе идет противостояние на идеологической основе, и вы не хуже меня из истории знаете, к скольким жертвам и к скольким разрушениям приводило подобное противостояние. Я не хочу этого, да и вы, я думаю, тоже. Сейчас очень важно объяснить, почему мы выступили против Каллины. И, если представители Всевладограда – а они будут здесь в скором времени в связи с появлением… волшебников – спросят, то мы можем сказать, что мы выступили не против Каллины, а против произвола с ее стороны. Она не имела права выдвигать себя на должность настоятеля города, так как у Рувира есть законно избранный настоятель. Поэтому мы должны заявить о своей позиции еще до прибытия представителей Всевладограда. Я уверен, что если мы, проведя голосование, получим результат за царя Изяслава большинством голосов, и пойдем к нему с этими результатами, то подпишем себе приговор: Каллина уже заявила, что выбор возврата к Истмирре означает выбор пути Алины, ей плевать, так это или нет, но она начнет арестовывать и карать всех без рассмотрения дела, так, как она приняла решение по поводу казни Лиана. А если царь Изяслав за всех нас заступится, то тем самым начнет войну против храма. Я считаю, что мы должны: первое, послать гонца к командующим войска Гриальша с объяснением наших действий, второе, отправить гонца к царю Изяслава и попросить его отступиться от своего решения, вспомнить о международных договоренностях, третье, не допускать народных выступлений в городе, чтобы не провоцировать новые конфликты.

В зале поднялась рука.

– Да, пожалуйста.

Это была руководитель медицинской сферы. Пожилая женщина встала и уточнила у Юлиана.

– А зачем тогда это голосование?

– Может, Амалия ответит на этот вопрос? Например, вспомнит, зачем Лиан согласился с Горацием Фаном?

– Я отвечу, Юлиан, – спокойно ответила ему Амалия и подойдя к сцене, сказала. – Ты прав по поводу того, что нельзя нагнетать конфликт на идеологической почве, и что мэрия была права, оспорив требования Каллины. Мы воспользовались своим правом представителей светской власти, но как представители светской власти мы не можем игнорировать мнение народа. Пока результаты таковы: четыре тысячи двести шесть человек за возвращение Рувира к Истмирре, и пятнадцать против. Для чего бы там Лиан не предпринимал это голосование, теперь это указание нам к принятию решения. И если кто-то не согласен с этим, я предлагаю тому уйти сейчас.

Амалия обвела взглядом всех собравшихся в зале, притихших после ее слов людей. Никто не ушел, даже Юлиан остался на своем месте, буквально перед этим он сам участвовал в голосовании, и Амалия знала, какой выбор он сделал, поэтому сейчас не удивилась тому, что он остался, прекрасно понимая, что Юлиан озвучил то, о чем другие предпочли бы промолчать, но о чем надо было сказать.

– Хорошо, я благодарю вас всех за вашу работу, и прошу не расслабляться, так как впереди у нас еще много работы. Давайте пока не будет посылать никаких гонцов, но, если что, Юлиан дал нам хорошие отговорки, будем иметь их ввиду. Сейчас наша главная задача – это провести голосование, с результатами которого мы должны известить и царицу Тиону, и царя Изяслава, потому что если царь Изяслав будет защищать людей желающих быть под покровительством Истмирры, на территории принадлежащего ей испокон веков города, то тогда царица Тиона будет воевать не за идеологию, а за территорию, захваченную ценой страшного кровопролития сорок лет назад. Ну а мы должны будем отстаивать свой выбор и само право выбора.

Все зааплодировали ей, в зале раздались одобрительны свисты и выкрикивания. Амалия не могла сдержать улыбки.

– Спасибо, – поблагодарила она, – а пока давайте вернемся к насущным делам.

Она кивком головы поманила Дана и вместе с ним спустилась вниз, успев задержать Юлиана.

– Мир? – спросила она.

– Мир, – ответил мужчина, на всякий случай Амалия уточнила.

– Точно не собираешься собирать еще одно совещание, чтобы выбрать более вменяемого временно исполняющего обязанности мэра человека?

– Нет, Амалия, с тобой мы в надежных руках, признаю это.

– Спасибо, – поблагодарила она его. – Постарайся прийти после четырех в мэрию, думаю, у нас будет план, как освободить Лиана.

– Хорошо, я приду.

– Юлиан, – обратился к нему Данислав, – извини, если что, я не хотел.

– Ты тоже извини, я вел себя как дурак.

Они пожали друг другу руки и только после этого Юлиан пошел к выходу, Амалия пошла следом за ним.

– Дан? Ты идешь? – повернулась к нему Амалия.

– Да, иду. Слушай, – уже в коридоре вполголоса сказал, – без обид, я не очень ему доверяю, не известно даже, как он проголосовал.

Вопреки предположениям Дана проголосовал он, как и большинство, и выбор его был искренен. Юлиан был уроженцем Рувира и хорошо запомнил в те свои 13 лет, как захватывали город. Он не хотел повторения тех событий, да он поддерживал возврат к Истмирре, но не ценой жизни многих людей! А что последовало потом? Чудо еще, что его семье удалось остаться и он, Юлиан, смог занять здесь такой пост. Во многом, лояльность к его назначению со стороны Храма была обеспечена его женой, она служила в канцелярии настоятеля города, именно она надоумила его на несогласие с самовыдвижением Каллины, об этом также собиралась заявить вся канцелярия по прибытии представителя главного храма из Всевладограда. Не смотря на занимаемую должность, Ирина была абсолютно адекватным человеком, даже не являясь служительницей храма, благодаря чему могла работать в храме, будучи замужем. Так, в храме служили либо те, кто никогда не состоял в браке, либо те, кто был в разводе; те же, кто, служа в храме, решал связать себя узами брака, могли уйти. Исключение составляли только монахи и монахини. Для них уход из храма означал изгнание из религии и неприятие светской общественности.

Ирина не верила фанатично в Алина, а в свое время она добилась развода со своим первым мужем, подав соответствующее прошение в светский суд. Ее ценили в храме за способности вести хозяйственно-экономическую часть храмов Рувира, и закрывали глаза на ее не страстное поклонение религии. Злые языки откровенно предлагали ей занять схожую должность в мэрии, но Ирина игнорировала их нападки. Ее устраивала служба, к тому же в мэрии она должна была бы работать со своим первым мужем, которого Лиан выбрал своим заместителем, и именно поэтому отношения Данислава и Юлиана всегда были натянутыми. Дан никогда не любил Ирину, их брак устроили родители, иначе им обоим не видать бы было наследства. Они с самого начала договорились друг с другом, что их брак чисто формален, и связывало их только то, что они жили под одной крышей, но при этом порой они не виделись друг с другом неделю. Каждый жил своей жизнью, и все-таки, когда Ирина заявила, что влюбилась и намерена развестись, Дан вспылил и порядком обиделся, заявив, что не понимает ее: ведь он и так не запрещает ей быть с тем, с кем ей хочется. Но Ирина все-таки была верующим человеком и не могла опуститься до такого, не взирая на угрозы родителей отобрать у нее ее долю наследства – а угрозу свою они выполнили – она подала на развод и добилась его через суд. Произошло это чуть более года назад. С самого начала Юлиан сказал Дану, что не хочет ссориться с ним, признался, что искренне и горячо любит Ирину, но молодой человек заявил, что их любовь с Ириной аморальна из-за разницы в возрасте, и едва не спровоцировал драку и настоящую вражду. Примирил их Лиан, заняв Дана работой по ведению своей предвыборной компании. Оказалось, что у того неплохие организаторские способности, потому Лиан назначил его впоследствии своим заместителем, хотя вначале обещал лишь службу в мэрии, до этого молодой человек служил в налоговом ведомстве, где по долгу службы ему приходилось соприкасаться как со светской властью, так и с религиозной.

– Голосование у нас не тайное, насколько тебе известно, так что я с точностью могу сказать, он голосовал «за».

– Я тебе не верю.

– Дан! – Амалия даже остановилась, слишком резко и неожиданно, отчего молодой человек наткнулся на нее. Пристально посмотрев ему прямо в глаза – Амалия была почти на голову ниже него – она спокойно и вкрадчиво ответила. – Я видела, как он голосовал, и знаю, каков был его выбор!

– Все равно не верю.

– Только потому, что тебе не хочется в это верить, – заключила Амалия. – Дан, я прошу тебя, это правда, мне незачем тебе лгать, поэтому давайте мы все трое будем доверять друг другу и сейчас подумаем над тем, как помочь Лиану.

– Он мог поставить галочку, а в уме составить альтернативный план!

– Нет, я уверена, он говорил так только потому, что сам был свидетелем войны, он ведь будучи ребенком видел захват Рувира.

– Ладно, – согласился с ней Дан и добавил. – Может, мы уже пойдем, а то на нас люди смотрят.

Амалия сразу заозиралась по сторонам, на них действительно поглядывали и некоторые меж собой перешептывались. Она немного покраснела и сразу же развернулась и пошла дальше, пока не пришли дети, они могут заняться более понятным им делом. Оставалось надеяться, что непонятное – магическую часть для освобождения Лиана – они дополнят.

Дан шел следом за ней, в какой-то момент, он почувствовал резкую боль, словно что-то ворвалось в его голову и едва не рассекло на части. Он невольно схватился за голову и остановился. Все окружающее вокруг утонуло в полумраке, а все голоса сменились на один призыв. «Освободи нас!» То, что именно ему сказали, он понял не сразу. Он словно забыл язык и усилием воли заставил себя вспомнить его. «Освободи нас!» Внезапно все исчезло.

– Дан! Дан! Ты слышишь меня? – услышав взволнованный голос Амалии, он открыл глаза и увидел над собой ее лицо. «Какая же она прекрасная! И как жаль, что она дала себе такие установки!» – с сожалением подумал он прежде, чем осознал, что лежит на полу. Вокруг уже собралась толпа. С ужасом подумав, что все видели, как он потерял сознание, Дан мгновенно поднялся, несмотря на головокружение и легкую тошноту.

– Что произошло? – участливо спрашивала одна из чиновниц.

Дан не сразу вспомнил ее имя, впрочем, сейчас это для него не имело значения. Единственное, что он ответил, а точнее буркнул в ответ, было: «Ничего!»

– Что значит ничего?! – возмутилась Амалия, но все-таки поняла, что его смутило и потому, не взирая на то, что он хотел отстранить ее руку и уйти, потащила его за собой. К счастью, кабинет самого Дана был всего в нескольких метрах отсюда.

– Дай мне ключи.

Он беспрекословно отдал ей ключи от кабинета, Амалия, не взирая ни на кого, открыла дверь и втащила Дана внутрь. Усадив его на диван, она сразу спросила.

– Где у тебя аптечка?

– Что? Зачем? Со мной все в порядке, – начал, было, Дан, но Амалия тут же оборвала его.

– Посмотри на себя в зеркало, у тебя до сих пор идет кровь!

Но это было лишнее, он уже и так почувствовал на губах кровь.

– В том шкафу, – указал он на шкафчик по правую руку от Амалии.

– Что произошло? – вновь спросила она.

– Я не знаю! Я просто услышал голос, нет, голоса. А ты что-нибудь слышала?

– Какие голоса? – не поняла Амалия. – Я не слышала ничего кроме обрывков фраз из разговоров тех людей, что проходили мимо нас. А что именно ты слышал?

– Я…, – Дан не договорил и подался назад, едва Амалия поднесла к его лицу тряпочку. – Я сам! – довольно резко ответил он и протянул руку, но Амалия тоже резко осекла его.

– Ты что меня боишься? Или так не хочешь, чтобы я за тобой поухаживала?

– Нет, то есть да, то есть нет, я…

Обреченно вздохнув, Амалия отдала ему чистую ткань и подошла к столу, налила воды из графина и поставила на столик рядом Дана.

– Иди, я скоро приду.

– Я не могу оставить тебя здесь одного! – возмутилась та, но Дан быстро охладил ее рвение.

– Подумай, что люди скажут! У меня в отличие от тебя нет принципов, но и не я помогаю тебе, а ты мне.

– Много ты понимаешь! – процедила сквозь зубы Амалия, зло стрельнув на него глазами.

Ответить ей он не успел, в голове вновь раздались те голоса, множество голосов, сливающихся в один общий призыв. Хотя бы боль на этот раз была меньше. И сейчас сквозь их голоса, он слышал голос Амалии.

– Дан? Ты опять что-то слышишь?

– Оставьте меня! Я не понимаю: чего вы от меня хотите! – воскликнул и, обхватил голову руками, он повалился на диван. Вновь все исчезло, и в следующий миг Амалия трясла его за плечо.

– Дан! Что ты говоришь? Я не понимаю! Что это за язык?

– Уйди, оставь меня! – чуть не плача прошептал он. – Пожалуйста!

– Но…

– Пожалуйста, я прошу тебя!

– А если с тобой что-то случится… Я не прощу себе…

– Уйди, пожалуйста!

Все внутри разрывалось на части: с одной стороны она не могла отказать ему в выполнении просьбы, а с другой – бросить его одного она тоже не могла. Из положения ее спас вошедший в комнату лекарь с двумя помощниками, Амалия, едва Дан потерял сознание, сразу попросила вызвать лекаря и отправила с этим поручением девушку-курьера.

– Что произошло? – на ходу спросил мужчина.

– Я не знаю, он просто потерял сознание.

– Ладно, оставьте нас.

– Но…

– Не переживайте, мы поможем ему! – сказал ей один из помощников и буквально выставил ее за дверь, где толпились несколько человек.

Взглянув на них на всех, жаждущих ответа своему любопытству, она довольно резко напомнила всем об их обязанностях и потребовала идти и заниматься своими делами. И сама она прекрасно понимала, что тоже должна идти, но сердце предательски ныло, а все внутри обмирало, она слишком переживала за Дана, и одна эта мысль заставила ее выкинуть все мысли о нем из головы и пойти дальше, в зал для голосования.

Амалия полностью погрузилась в дела, проверила, как идет подсчет голосов, как настроены приходящие люди. Многие комментировали свои ответы и уже предполагали, как после голосования пойдут на очередной митинг. Ничего хорошего эти митинги не предвещали, но как отговорить людей, которых поразила лихорадка страха и надежды перемен! Амалия даже не заметила, как прошел час, и невольно вздрогнула, когда почувствовала, что кто-то положил ей руку на плечо.

– Там пришла жена Томилина, – вполголоса сказал ей Дан, наклоняясь почти к самому ее уху, – сначала смотрела на меня как на монстра с клыками и молчала, а потом полушепотом стала уверять меня, что муж внезапно превратился в ангела, и попросила отдать им девочку. Ты бы поговорила с ней, может с женщиной она будет более откровенна и скажет прямо, что врет. Ну, или ты, потому что я как это не решился сказать ей: госпожа, вы не очень хорошая лгунья. Она в приемной Лиана.

– Хорошо.

Дан уже собирался отойти от нее, но она успела спросить его.

– Как ты?

– Все нормально.

Когда он успел поговорить с Оливией Томилиной? Он вообще отдыхал? Отдыхал, немного, и то, только то время, когда подле него сидел лекарь, едва он и его помощники ушли, как Дан выждал время, когда те вернуться в отведенную для медчасти комнату в день голосования: кому-то ведь могло стать плохо и помощь должны были оказать на месте, и сразу покинул кабинет. Переодев чистую рубашку, которая на всякий случай висела у него в шкафу, он направился в зал для голосования. Едва Дан вышел в центральный коридор, ведущий в зал, как его сразу же перехватил начальник патруля стражи вокруг мэрии.

– Господин, там подошли стражники храма, они говорят, что пришли на голосование.

– И много их?

– Человек тридцать.

– Они вооружены?

– А то!

– Проводи меня к ним, – попросил Дан.

Едва подумав, что все может повториться, он почувствовал, как на лбу выступил холодный пот. А что если и, правда? Нет, он этого не допустит! Решив, во что бы то ни стало не отвлекаться от действительности, словно это помогло ему в прошлый раз, он смело пошел в след за начальником патруля. Они вышли на площадь. Люди ровным потоком шли на голосование, а вот обратно нестройные кучки людей, многие из которых уходили к сцене, где уже проходило очередное выступление. Пока оратор не говорил ничего криминального, Дан слышал только, как тот говорит о важности выбора каждого, о том, что это решение часть общего ответа, насколько важен этот ответ сам по себе и все в таком духе, но, кто знает, куда могли его завести рассуждения на подобной почве.

– Почему людей не отправляют по домам? – спрашивал на ходу Дан.

– Не было таких указаний.

– Значит, теперь они у вас есть. Нужно только повежливей отправлять их домой.

– Будет сделано.

Со стороны Серебряной улицы перед кольцом стражников меж тем толпились вооруженные люди из храма, один из них о чем-то горячо спорил с городскими стражниками, остальные молчали. На возвращение начальника патруля с представителем мэрии они все сразу обратили внимание, тот, что спорил, замолчал, все вместе они внимательно смотрели на шедших к ним мужчин.

– Я просил переговорить с заместителем мэра города, а не с каким-то секретарем! – возмущенно сказал все тот же мужчина, судя по знакам отличия на эполетах, он был старшим по званию в этой небольшой группе.

– Я и есть заместитель мэра города, – довольно холодно ответил Данислав, – слушаю вас, о чем вы хотели спросить?

Стражник смерил молодого человека презрительным взглядом, оглядев с головы до ног и, сложив руки на груди, требовательно произнес.

– Почему нас не пускают на голосование, господин Ингоев?

– Однако же имя мое вам известно, – как бы между делом вполголоса заметил Дан, стражник сделал вид, что этого не услышал и продолжил.

– Мы, – он указал рукой на стоящих позади него людей, – жители этого города, хотим принять участие во всеобщем голосование, так почему же нам отказывают в нашем законном праве?

– Ваше оружие, – просто ответил ему Дан, – сдайте его и проходите.

– Я на службе, я не могу оставить свое оружие, тем более, что вы предлагаете мне фактически бросить его на дорогу!

– Как вы сами заметили, как жители этого города, вы имеете право принять участие в голосовании, и, если вы действительно в этом заинтересованы, то, пожалуйста, сдайте оружие и проходите. Иначе – никак.

Стражник чуть наклонился и с явной угрозой в голосе сказал.

– Я передам это госпоже настоятельнице города.

– Пожалуйста, я тайны из этого не делаю.

– До свидания, господин заместитель мэра, думаю, мы с вами еще увидимся.

– Непременно, мы ведь жители одного города.

Когда они ушли, стражник, что стоял ближе всего к Дану, едва не выругался.

– Вот ведь гады, специально спровоцировать хотели!

– И вряд ли по своей инициативе, – добавил Дан, – молодцы, что не пропустили их, действуйте также, если еще кто подобный появится.

– Конечно, господин.

Дан направился в общественный зал. По пути его догнал стражник и доложил о просьбе Оливии Томилиной принять ее, только после этого он смог вернуться к работе, погружаясь в более насущные проблемы, он старался не думать над тем, что с ним произошло. Он понимал, что теперь всем этим странностям можно дать короткий ответ: «это магия», но одно дело знать, другое дело понимать. Он не понимал своих сил, не ощущал их и пока не осознавал – то, что произошло в кабинете Лиана, заставило его испугаться самого себя. Теперь уклончивый ответ Анны: «Это долгая история!», его больше не устраивал. Едва к четырем часам ребята появились в мэрии, как Дан сразу попросил их рассказать о возрождении магии, детально и обстоятельно.

– Я объясню, но сначала мы объясним вам, кто вы.

– Мне не нравится, как это звучит, давай сначала ты все-таки расскажешь, как возродилась магия.

– Ну, магия всегда существовала в нашем мире, собственно она никуда не исчезала, но, как вы наверное знаете из легенд, она уснула вместе с царевичем Истмирры. Только уснул он не навсегда.

– Я разбудила его, – продолжила Гедовин, – и вот он, царевич Истмирры, перед тобой, – девочка указал на Драгомира, тот поклонился ему и представился.

– Меня зовут Драгомир Дэ Шор, для меня честь быть знакомым с вами лично, мой господин.

– Почему ты называешь меня господином?

– Потому что вы – властитель магии. Каждый волшебник и каждый правитель признает властителя магии.

– Почему ты так уверен, что я… то, чем ты меня называешь?

– О чем они говорят? – спросила Амалия у Гедовин.

Дан услышал ее вопрос, только сейчас поняв, что он интуитивно перешел на другой язык, язык, который он вспомнил, язык, на котором от него требовали освобождения. Пока Гедовин переводила, Анна объясняла.

– Властитель магии отвечал за сохранение целостности магических силовых полей. Дело в том, что были заклинания, которые слишком сильно или вообще непоправимо искажали поля силы. Считается, что рано или поздно линии поля восстанавливались, однако в данный момент времени это наносило ущерб природе, нарушалось равновесие, и это влекло за собой природные аномалии или исчезновение какого-либо вида животных, например. Само по себе в единичных случаях это было не так страшно, но в целом при регулярном повторении очень опасно. Еще властитель магии контролировал магических существ, они беспрекословно поклонялись ему, но в древности, когда рушилось равновесие, магические существа были не управляемы. Например, были такие существа скрежеты, которые нападали на людей. Поэтому ронвельды избрали одного человека для того, чтобы не допускать подобного в будущем.

– Кто такие эти ронвельды, как они хоть выглядят?

– Это небольшие разумные обезьянки, они живут на границе южного магического поля. Властитель магии создал неразрывную связь между ровельдами и волшебниками, так, у каждого волшебника появился свой ронвельд, который мог помочь волшебнику, а мог пожаловаться на него властителю магии.

– Постой, постой, так много информации, а на мой вопрос ты фактически не ответила. Почему Драгомир назвал меня властителем магии? Откуда такая уверенность? Потому что теперь я, почему-то, знаю этот язык? Может, его все волшебники знают? Гедовин ведь знает.

– Я его учила, – ответила за себя девочка, – и не один год. Но я поняла твой вопрос. Честно говоря, мы сами вряд ли бы сразу догадались, хотя твое присутствие, в общем, я даже не знаю, как это описать, от тебя словно исходит какая-то угроза, я и Драгомир, мы чувствуем это, потому что мы – волшебники.

Слушая ее, Данислав вспомнил, как отреагировал на него мальчик при первой встрече с ним.

– Но то, что ты – тот, кто ты есть, мы узнали от Вителлия. Откуда это было ему известно, мы не знаем, можешь спросить у него при встрече, кстати, у нас есть план, как его освободить. Поможешь нам?

– Если это в моих силах, – неуверенно сказал молодой человек.

Гедовин достала из-за пазухи сложенный вчетверо вырванный из книги листок бумаги с описанием применения и использования заклинания локальной волны.

– Вот, почитай.

Дан с минут пять смотрел на листок, читал его он только первые две минуты, все остальное время он пытался осознать, почему ему все понятно, почему эти значки и символы, заметки и указания ясны для него как простейшая арифметика? Наконец, молодой человек, отодвинул от себя листок и молча уставился в стол.

– Так, ты сможешь? – осторожно спросила Гедовин.

– Властитель магии – это что, кто-то выбирает, или…

– Это передается по наследству. Магия крови.

– Магия крови, – повторил Дан, – звучит совсем жутко. Да, я смогу.

– Отлично! – продолжала девочка. – Мы хотим применить две волны – одну создаст Драгомир, другую ты – перед храмом Истории, у волны довольно большой радиус действия, это, конечно, затронет жителей прилегающих домов, но ничего более подходящего мы не нашли. Нет, конечно, если у тебя есть какие-то мысли.

Сложив на груди руки, Дан смерил ее усталым взглядом.

– У меня нет никаких мыслей, Гедовин, и пока не может быть. Может, со стороны это и кажется здорово, но мне, вообще-то нелегко такое принять.

– Извини. Так вот, локальные волны вырубят всех на пятнадцать минут, за которые мы с помощью городской стражи освободим узников, всех, может и не получится, зато Анна вчера ночью была там и точно знает, где держат господина Нисторина и Вителлия.

– Кажется, вчера вам советовали не высовываться?

– Она была невидимой.

Дан покачал головой.

– Гедовин, и ты еще училась в закрытой школе для девочек! Ты вообще воспитателей слушала?

– Это хороший план, – согласилась с ней Амалия, – только, думаю, стражникам надо быть в обычной, гражданской одежде, во избежание возможного конфликта. Но Модесту, Гедовин и Анне лучше остаться здесь, в мэрии.

– Но там мой дядя! – возмутилась Анна, Гедовин тоже вступилась за свое право идти на штурм храма Истории.

– Я уже использовала магию и могу заставить людей не двигаться. Цокольный этаж мы ведь не будем подвергать локальной волне, а стражники там везде, в каждом промежуточном коридоре.

– Это, между прочим, тоже стало известно благодаря моему ночному походу, – подчеркнула Анна.

– Мы ценим твой вклад, – сказала ей Амалия, – ты рисковала и не зря, но сейчас, без обид, Анна, насколько я поняла, ты и Модест – не волшебники. Останьтесь здесь, пожалуйста.

Девушка понурила голову и обреченно ответила.

– Хорошо.

Модест молча кивнул. Он ничего не сказал, когда Анна заявила, что там ее дядя, и она должна помочь, ничего не добавил, а ведь там его папа. Мальчик чувствовал себя немного виноватым, на самом деле, он тоже переживал, просто он не привык выражать свои чувства к отцу. Меж тем Амалия обратилась к Гедовин.

– Сегодня приходила твоя мама, утверждала, что твой отец стал ангелом, и потому ждет тебя с распростертыми объятьями дома у твоей бабушки. Я ответила ей, что, если господин Томилин действительно встал на путь исправления и терпимости, то пусть придет сюда сам, увидится с тобой и поговорит, а уже потом, если ты того захочешь, мы готовы пересмотреть решение Лиана.

– Спасибо! – искренне поблагодарила ее девочка.

Тем временем в комнату постучали.

– Модест, ты с краю, будь добр, открой дверь, – попросил его Дан, мальчик кивнул и открыл дверь секретарю, которая держала в руках письмо.

– Извините, что отвлекаю, это только что принесли от госпожи настоятельницы города, здесь пометка срочно.

– Да, хорошо, – сказала Амалия и уже протянула руку, чтобы взять конверт, но секретарь покрепче прижала бумагу к себе.

– Простите, но тут указано «лично» господину Ингоеву.

– Дайте письмо Амалии, Юлия, я ей доверяю. Спасибо.

Женщина пожала плечами и беспрепятственно отдала конверт. Амалия сразу развернула его и, пробежав глазами по бумаге, подняла глаза и с укором посмотрела на Данислава, тот удивился.

– Что?!

– Зачем ты отослал стражников из храма?

– Они были вооружены, я предложил им сдать оружие и пойти проголосовать, но они отказались. Нет, было бы лучше, если бы я их пропустил во всеоружии? Как бы простые мирные граждане на это отреагировали?

– Да, ладно не кипятись, все правильно, только теперь она упрекает тебя по трем статьям, во-первых, ты нарушил все законы уже тем, что родился, во-вторых, ты сознательно не желаешь идти по пути, дарованному всеблагим и великим Алином, и, в-третьих, ты даже светские законы, на страже которых стоит мэрия и городская стража, не соблюдаешь, отказывая гражданам в их законном праве отдать свой голос на всеобщем голосовании.

Слушая ее, Гедовин не могла не отметить.

– Постойте, постойте, что значит не должен был родиться? Выходит, Каллина тоже знает?

– Вряд ли, – ответил ей молодой человек, – она называла меня потомком какого-то Демьяна Собинова, и посетовала, что настоятель храма пока не избран, а то бы меня давно за чужие грехи казнили.

– Демьян Собинов, – задумчиво повторил Драгомир, – какое знакомое имя, но… Нет! Не помню!

– Насколько я знаю из истории, – сказала Анна, – это был противник великого Алина, он утверждал, что учение Алина не истинно верное, и что, как бы ни был хорош путь Алина, он не должен отрицать другие варианты, Храм, естественно, считает подобное мнение еретическим.

– Я, что, какую-то другую историю учил? – возмутился Дан. – Почему я ничего такого не знаю?

– Э-э, – замялась Анна, – это из запрещенной книги начала тысячелетия без магии, она написана древнем языке, и я нашла ее в закрытых секциях библиотеки.

– Тогда понятно.

Амалия тем временем подошла к окну.

– Астеев приехал.

Дан сразу же встал.

– Поговоришь без меня, ладно? Все-таки его надо просить о помощи, а я не гарантирую, что смогу корректно донести до него нашу просьбу.

– Конечно, – улыбнулась Амалия.

– Кто-нибудь хочет помочь на общественных началах? – спросил тем временем Дан у ребят.

– Но разве ты не хочешь обсудить с Драгомиром применение локальной волны, может, тебе нужно что-то объяснить, – предложила Гедовин, но молодой человек возразил.

– Нет, я знаю, что делать, и я запомнил заклинание, если ты об этом.

– Но ты видел его всего несколько минут!

– Желаешь проверить на себе, насколько хорошо я его запомнил?

– Нет, нет, я тебе верю, идем, расскажешь по дороге, что нам нужно делать.

Когда они ушли, Амалия осталась стоять у окна в ожидании Юлиана. Когда через несколько минут он поднялся и вошел в кабинет, то с некоторым удивлением посмотрел на нее.