Текст книги "Легенда о Чудограде. Книга первая Властитель магии. Часть первая Рувир (СИ)"

Автор книги: Елена Шихматова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 29 страниц)

– Да, хочу.

Стоявший неподалеку Улеп ушам своим поверить не мог, что господин светлейший настоятель Храма признал магию независимой силой, называл этого неуклюжего мальчишку, Модеста, каким-то властителем магии. Да что он, этот мнящий себя настоятелем несет?! Не меньше Улепа была удивлена Каллина, увидев господина настоятеля, она склонилась перед ним, с недоумением услышав его вопрос.

– Вы хоть понимаете, что хотели сжечь весь город?

– Но здесь все еретики, они утверждают, что возродилась магия и…

– И я тоже утверждаю, что возродилась магия! – прикрикнул он на нее. – Значит, вы и меня будете теперь считать еретиком? А также служителей Храма Истории и двух других городских храмов, которые вы собирались сжечь заодно с жителями города? Или я не прав?

Каллина молча и недоуменно смотрела на него, она была глубоко разочарована, если не сказать уничтожена. Ведь ее учили, что волшебники были посланниками Алины и творили невозможное. Магия согласно общепринятой версии была уничтожена самим Алином и после этого воцарился мир, который поддерживают законы Алина. Так что же, ей лгали? Лгали, выходит, и в том, что закон един как для простого служителя храма, так и для его светлейшего настоятеля. Выходит, представления их по такому кардинальному вопросу различались! Смотря на нее, Гай понимал, что таких фанатиков как Каллина в храме предостаточно и им всем как-то надо будет объяснить принятое им почти спонтанно решение. А ведь его выбрали с условием положить конец беспределу, когда прибыл гонец из Рувира, собрание светлейших только началось, оно должно было продлиться несколько дней, но события, произошедшие в Рувире, вызвали горячую дискуссию среди них и Гай, заявив, что надо срочно ехать туда и положить конец беспределу, указав на место всем тем, кто смеет сомневаться в учении храма, предопределил выбор совета в свою пользу. Он также сказал, что если храм поручит это ему, то он незамедлительно выедет в Рувир и наведет там порядок. Совет светлейших вынес свое решение и к утру его выбрали новым настоятелем. Как и обещал, Гай сразу отправился в путь. Уже подъезжая к Рувиру, его кортеж наткнулся на Дира, как раз выезжающего на основную дорогу. Он слушал вполуха страстные речи Дира о том, что Великий и Всеблагой Алин отправил им посланника, и насколько важно то, что тот хочет рассказать им, может, это какие-то новые законы или Алин хочет на что-то указать, возможно, что-то сделано не так, тогда тем более надо услышать: что скажет посланник. Но Гай вместе с Юрием, коего он решил сделать своим помощником, всю дорогу читали священные тексты, оставленные предыдущим настоятелем и его помощником – последний умер буквально за несколько дней до своего руководителя. То, о чем говорилось в текстах противоречило всему, что им говорили в храме. Но эта ложь была и должна была жить дальше. Изяслава интересовало: не боится ли Гай говорить такие вещи при своей страже, сделав вывод, что те не раз слышали о нечто подобном. Может, когда-то и слышали, но сказать об этом не имели возможности: самым верным стражам, защищающим настоятеля Храма, отрезали языки и брали на эту должность исключительно неграмотных. Гай раньше не понимал этого, но потом оказалось, ответ был и вполне обоснованный. Так что в чем-то сейчас он сочувствовал Каллине: его тоже шокировали все эти рассказы о властителях магии, одним из которых был тот, кого Гай всю жизнь считал нерожденным богом. Но не зря выборы нового настоятеля по правилам шли долго, требовалась поэтапная подготовка, на церемониях которой избранный кандидат не один раз клялся в верности слову Алина и непоколебимости этой самой верности, чтобы ни открылось ему в послании настоятеля, он должен принять это и следовать истинному пути дальше. И все-таки существовала такая опасность, что новый настоятель не признает того, что сообщало ему послание, которое он должен был читать всю ночь – ночь откровения, и если выйдя утром, от говорил, что узнал нечто такое, что не может быть тайной, что противоречит всему, что они знали и все в подобном ухе, его убивали. Приняв сан, настоятель не решился бы вспомнить о своих мыслях, если вдруг он таковые утаил, так как это означало бы подписание смертного приговора, плюс потеря обретенной власти. И вновь, проводя параллель со словами Каллины, Гай отметил: да, настоятеля казнили не задумываясь, и такое случалось дважды в истории. Так почему же он решился пройти по лезвию? С одной стороны он сейчас отрицал принципы храма, ведь, да, магия называлась в древних книгах силой посланников Алины, но не определяющей таковых. Да, он признал властителя магии, но не сказал, что и Алин был им. Гай искренне боялся, что его власть закончится также быстро, как и началась. Зачем он только стал слушать Изяслава Дэ Шора!

– Тогда мне ничего не остается кроме, как назвать вас еретиком! – прошептала Каллина.

– А мне ничего не остается, как признать тебя виновной в попытке убить ни в чем неповинных служителей храма и жителей города. Даже если среди них есть виноватые, их судьбу должен был решить честный суд, который руководствуется словом Алина, а не одним безумным решением женщины, объявившей себя настоятельницей города при вообще-то действующем настоятеле. Или ты считала, что Юрий по возвращении отдаст тебе должность? Впрочем, зачем она была бы ему нужна, если бы от самого города ничего не осталось!

Каллина слушала его молча, в его словах была истина, которую она могла бы признать, но не признала из-за всего того, что услышала до этого.

– Может, и правда, Алин даровал нам посланника, который осудит ваши действия, – вполголоса сказала ему Каллина.

– Твой посланник, – разрушил ее предположение Гай, – не кто иной, как властитель магии, может, Алин и предполагал для него определенную роль, но точно не ту, которую предусматриваешь ты.

– Ты лжешь! – крикнула ему Каллина. – И он докажет это! А ты, приспешник Алины, будешь казнен и наказан!

Вздохнув, Гай в ответ своим людям и нескольким сопровождавшим их тюремным стражникам, которые внимательно слушали их с Каллиной разговор, сказал.

– Бедняжка, помешалась в уме!

Беда в том, что Каллина так не считала и, наверняка будут еще такие, яро не согласные и готовые на все люди, чтобы оставить прежние взгляды и прежний мир, которого вернуть было уже невозможно. Этот период сна магии закончился, начинался новый день, принимать или не принимать его зависело от каждого человека, но в любом случае, реальность давала о себе знать в своих проявлениях, а не в пожеланиях тех, кто не хочет идти дальше и взрослеть.

Возвращение в реальный мир обозначилось для него ужасной слабостью и дрожью в коленках, его тошнило, а голову кружило, но он не подал виду, что ему плохо. Он старался не сводить взгляда с Амалии, во-первых, чтобы просто видеть ее, а во-вторых, чтобы сосредоточится на реальности. Увидев, что он открыл глаза, Амалия первой подошла к нему, с долей ужаса в голосе, она прошептала.

– Кошмар! Я боялась, что ты исчезнешь!

Модест придерживался другого мнения.

– Было здорово! Воздух вокруг тебя мерцал! Как-будто вокруг много-много звездочек!

– А по-моему, – настаивала Амалия, – это было просто ужасно!

– Не волнуйся, – с улыбкой сказал Дан, обняв ее одной рукой и погладив по волосам другой. – Я никуда не исчезну.

Не смотря на, что Гедовин была очень рада за них, сейчас она испытывала грусть и страх: что ее теперь ждет, но, заметив это, Амалия – ей хватило мельком взглянуть на девочку – уточнила у Дана.

– У меня одно маленькое условие.

– Да?

– Я обещала Гедовин, что она не вернется к отцу и будет жить со мной.

Дан пожал плечами.

– Значит, она будет жить с нами, – взглянув на девочку, он уточнил, – если будет слушаться.

Гедовин, которая с замиранием сердца ждала, что он скажет, хлопнула в ладоши.

– Ура! Конечно, я буду слушаться, я в принципе, никогда не игнорировала твои слова.

– Я знаю, но это не поход в театр или в цирк.

– А почему никто не спросит: как я к этому отношусь? – раздался позади чей-то посторонний голос.

Модест, стоящий спиной к Каю, не сразу понял: кто это сказал, Амалия просто не знала, как он выглядит, зато Гедовин и Дан сразу узнали его по голосу. Бережно отстранив от себя Амалию, Дан прошел вперед, загородив собой ее и ребят. Кай внимательно приглядывался к нему, узнав он отступил шаг назад.

– Ингоев? Что с тобой?

– И я рад вас видеть. И, отвечая на ваш первый вопрос, сообщаю: мы выиграем любой суд. Пояснить, почему? Во-первых, вы не растили Гедовин до школы – она жила у бабушки, а у вас всего один месяц перед самой школой. Значит, приоритет «жить с родителями» снимается. Во-вторых, вы не оплачивали ее обучение – и не надо говорить мне, что это не правда. Так как в последнее время госпожа Руяна плохо себя чувствовала, я от ее от имени отправлял деньги в школу в Белмире. Если учесть, что я сам писал от ее имени завещание, а все ее имущество переходит к Гедовин – вам очень удобно определить ее в монастырь, ведь тогда только третья часть ее наследства перейдет храму, а остальное достанется близким родственникам, то есть вам. Вашу жену, думаю, вы в расчет не берете. Ну а уж заверять кого-либо в том, что Гедовин – страстный поклонник религии Алина, Всеблагого и Великого, – с иронией добавил Дан, – просто глупо. Любой житель города опровергнет это после недавних выступлений девочки. Так что оспорить опекунство у меня и моей будущей жены вам будет очень сложно, и да, теперь уже я не беру вашу жену в расчет, она вряд ли подаст в суд прошение о разводе с вами.

Кай усмехнулся.

– Да, но ты не учитываешь того, что мои корыстные помыслы надо еще доказать, впрочем, я не буду судиться с тобой из-за этого. Знаешь, почему? Потому что я, – он повысил голос и огляделся, как бы призывая людей в свидетели, – отказываюсь от своей дочери. Ее у меня нет! – громко, отчеканивая каждое слово, произнес Кай и добавил. – Храм дал мне на это благословение.

Гедовин вздрогнула. Каждое слово отца она воспринимала как удар, но Дан тоже усмехнулся.

– В Рувире это больше не действует. Отныне Рувир – часть Истмирры, а это светское государство, и отказ от дочери, даже с благословения храма, не имеет юридической силы. Гедовин была и остается вашей дочерью, а ее наследство не перейдет к вам автоматически, будь этот отказ действенным.

– С чего ты взял, мальчик, – снисходительно спросил Кай, – что Гриальш так просто отдаст Рувир?

– Потому что, – заявила ему Гедовин, которая никуда не отходила и слышала весь разговор царя Изяслава с господином Бросновым, – сам господин настоятель Храма признал возврат Рувира! И мы отстоим город у Тоймы, если потребуется!

Внезапно Кай рассмеялся. Однако его веселья никто вокруг не разделял, в то время как поблизости все еще оставалось достаточно много зевак, которым было весьма интересно, кто этот молодой человек, которому поклонились и царь, и настоятель Храма. Кто-то сказал, что это заммэра Ингоев, да и подошедший мужчина так его назвал, но многие знали, как он выглядит и сейчас, приглядевшись понимали: это действительно он. Услышав слова Кая, многие возмутились, и некоторые выразили свое возмущение вслух.

– Чего смеешься? Девочка дело говорит!

– Да! Мы будем отстаивать Рувир!

Эти и подобные возгласы раздавались то тут, то там, кто-то выступил вперед, кто-то размахивал кулаками, обещая Каю в ответ фактическое подтверждение своих слов.

– Это мы еще посмотрим! – огрызнулся Кай. – И, надеюсь, вас всех еще заставят поплакать за такие речи. А ты, – обратился он к Дану, – ты – приспешник Алины и ответишь за это!

– Перед кем? – спокойно ответил ему молодой человек.

Кай, скрипнув зубами, развернулся и пошел прочь, люди расступались перед ним, отправляя вслед массу замечаний. В этот момент кто-то заметил дым, поднимающийся с северо-восточной стороны города. Все обернулись в ту сторону, а Дан уже прикидывал в голове, что можно сделать.

– Нужно ехать туда, – сказал он, но подойдя к лошади, едва не упал, успев ухватиться за седло.

– В той стороне должен быть Драгомир! – возразила Амалия. – Наверняка, он может что-то сделать!

– Наверняка, но мы все равно поедем туда, я должен.

Обреченно вздохнув, Амалия уступила. Дан первым сел в седло, следом Амалия, расположившись позади него. Она взяла поводья.

– Ну не настолько уж я и немощен.

– И все-таки я тебе помогу, – произнесла она у самого его уха.

Для Гедовин и Модеста особых указаний не требовалось, они взяли вторую лошадь и поехали следом. Однако когда они миновали с десяток улиц, то увидели макушку волны, которую Драгомир направил на горящие дома. Амалия и Гедовин осадили лошадей.

– Хвала все святым! – прошептала молодая женщина.

– А мой дом отсюда недалеко, – сказал Модест. – Раз Драгомир там, может, мы тогда поедем отдохнем?

– Я бы лучше поехал к себе домой, – возразил ему Дан, – хотя бы переодеться, а то рубашка явно не с моего плеча.

Пользуясь возможностью, Амалия прошептала ему на ухо.

– Тебя всего лихорадит, так что едем к Лиану, раз его дом ближе всех.

– Но…

– Не забывай, что поводья у меня, дорогой мой.

– Но, если он узнал, что я… В-общем, я не в том состоянии, чтобы сейчас выяснять с ним отношения.

– Я сама с ним поговорю.

– Правда? – обрадовался Дан. – Спасибо!

– Ну так что? – спросил Модест.

Дан кивнул ему в знак согласия. В доме Нисторина их встретили Борис и Лора, перепуганные последними событиями, начиная с исчезновения Модеста. Они очень обрадовались, увидев мальчика, что с ним все в порядке, что он жив и здоров, если не считать только ссадины и синяка у правого виска. Лора невольно разрыдалась и крепко обняла мальчика, даже Борис обнял его и попросил больше так не делать. Все это Дан слышал как в тумане. Он понял, что, пожалуй, и вправду, не доехал бы до пожара, и рухнул бы где-то на подходе, и он был благодарен Амалии за твердость.

Тем временем на площади перед мэрией собирались люди, чтобы принести присягу своему царю. Все, от мала до велика, шли и шли, вместе с одним из таких потоков к площади направились и Анна с Драгомиром, оба уставшие, сонные и немного подавленные страхом перед тем, что бы творилось в городе сейчас, не останови Драгомир тот пожар.

– Может, пойдем домой? – предложила девушка.

– Нужно бы до мэрии дойти, сказать мэру про войско.

Анна глубоко вздохнула и обреченно сказала.

– Да, к несчастью, ты прав. Если честно, я так устала, что ног под собой не чувствую.

– Я тоже. Иду больше на энтузиазме, чем исходя из реальных возможностей.

– Как думаешь, что нас теперь ждет, когда прибудет настоятель Храма, вряд ли он нас похвалит и погладит по головке?

– Определенно, царю Изяславу, – рассуждал мальчик, – придется проявить чудеса дипломатии, чтобы разрешить вопрос мирным путем. И не только с ним, но и с руководством Гриальша. Я уверен, они еще вернутся.

– Очевидно, что да, – согласилась Анна. – это были стражи храма, а следом должно прийти войско генерала Бастарина, вряд ли тот поверит в мощную оборону Рувира и, скорее всего, просто разработает план, как уничтожить колесницы, ведь того, что это была магия, никто не понял.

– И не должен был понять. Пускай приходят, надо только быть на чеку и ждать их.

Подойдя к площади, они изумились: сколько там было народа, пройти в мэрию так просто не получится, если только пробиваться с боем. Решив найти какого-нибудь стража-проводника, а еще лучше передать тому все важное, ребята стали проталкиваться вглубь. Из-за невысокого роста ни Драгомир, ни Анна не видели, что происходит на сцене, а из-за общего галдежа ничего определенного не слышали. Очевидно было то, что происходит нечто очень важное. Возможно, прибыл сам царь, или вот-вот ожидается его прибытие. Люди переговаривались между собой, и из их разговоров, Анна поняла, что это первый вариант: прибыл царь Изяслав. Те же небольшие размеры, что не позволяли ей и Драгомиру увидеть и услышать царя Изяслава, позволили им довольно успешно двигаться вперед. Их осекали и отправляли в их адрес резкие нелестные замечания, но они не отвечали на это. Впрочем, Драгомир практически не понимал, что ему говорят, а Анне хотелось только одного: поскорее отчитаться и уйти отсюда, лечь спать и не просыпаться до следующего дня. Они никогда не жила в таком темпе, как в эти последние дни, ей ни разу не приходилось бодрствовать всю ночь. И ладно бы она просто благополучно прогуляла эту ночь с друзьями, она же почти вслепую пыталась найти ответ на вопрос, в котором она так и не смогла хотя бы в общих чертах разобраться. Затем ей пришлось ехать верхом, бежать большое расстояние в бешеном темпе, потом ее ударили, а теперь вся эта толпа норовила смести ее и раздавить! Как путеводная нить была для рука Драгомира, которую она боялась отпустить, и сейчас шла за ним, на всякий случай и из виду стараясь его не упустить. Обернувшись, она невольно ужаснулась: всюду были люди и ни конца, ни края этой людской массе она не видела.

К счастью для них обоих, Драгомир наткнулся на стража, и Анна попросила его отвести их к мэру, так как они должны сообщить важные сведения о войске от Гриальша. Стражник улыбнулся им и сказал, что об их подвигах уже ходят легенды, как от рук мальчика отлетали прозрачные колесницы, запряженные лошадьми и управляемые возницами, и, став видимыми, абсолютно реальными, они разогнали войско храмовой стражи. А потом мальчик поднял струи воды и потушил пожар, а отважная девушка остановила поджигателей.

– И впрямь легенды, – заметила Анна, учитывая чрезмерную похвалу в свой адрес.

Только сейчас до нее дошло – видимо, мозги и, вправду, совсем заснули – ведь на стене дежурили стражники. Они вполне могли кого-то отправить в мэрию. И это было просто замечательное известие! Ведь сейчас они могут идти домой, о чем и сказала девушка стражнику, но тот возразил.

– Господин мэр приказал привести мальчика в мэрию.

– Зачем? – насторожилась Анна.

– Я не знаю, – просто ответил мужчина, пожав плечами. – Нам просто отдали приказ.

– Мы будем дома! Нас легко найти.

– И, тем не менее, госпожа, я должен выполнить приказ, – говорил он виноватым голосом, беря мальчика за плечо.

– Драгомир может заставить вас замереть на месте!

Мужчина улыбнулся, отпустив мальчика.

– Я могу сказать, что он так и сделал.

Анна ушам своим не верила, но, оценив его поступок, тоже улыбнулась.

– Спасибо, – поблагодарила она его и, сказав Драгомиру на древнем, – идем! – сама теперь пошла первой.

Они оба были просто счастливы, что могут, наконец, пойти поспать. Но когда Анна перевела мальчику слова стражника, весь его радужный настрой как рукой сняло. Он расстроился и испугался. Все это время, начиная со вчерашнего утра, ему просто некогда было думать над тем, кем он был и что он сделал. Пусть он ничего не помнил, но люди знали об этом, он знал и переживал. И не трудно было догадаться, что его может искать царь Изяслав затем, чтобы покарать. Драгомир давно – если можно вообще было так говорить, учитывая, что он помнил себя всего несколько дней – решил, что он будет делать, но сейчас он не был так уверен в правильности своего решения, в первую очередь из-за Анны. Драгомир плелся позади, его постоянно задевали и толкали, в какой-то момент, мальчик наткнулся на здоровенного мужчину и выпустил руку Анны. В это самое время все стали опускаться на колено, когда волна дошла до мальчика, он остался стоять, растерянно озираясь по сторонам, ища глазами Анну.

– Вот ты где! – услышал он голос позади себя и прежде, чем, перебирая в голове уже известные ему слова, он понял, что ему сказали, Юлиан подхватил его за талию и поднял в воздух.

Мальчик ростом не доходил Юлиану даже до груди, а так был еще и очень худым, Юлиану было достаточно обхватить его одной рукой, чтобы крепко держать. Тем временем все давали присягу. Слова передавались от одного к другому, и сначала толпа создавала лишь одно неразборчивое бормотание, но словно по команде в какой-то момент все хором произнесли.

– Клянусь в верности моей стране, Истмирре, и моему царю, Изяславу Дэ Шору.

Драгомир увидел Анну, но не мог вырваться и догнать ее, оставаясь практически беспомощным в руках Юлиана. Девушка сразу заметила его отсутствие и бросилась искать его, но в толпе не могла сориентироваться. Когда все опустились на колено, она крутанулась на месте и увидела Юлиана, она направилась прямиком к нему, чаще перешагивая через людей, чем обходя их. На нее, да и на Юлиана зашикали, упрекая в том, что они не хотят принимать присягу. Когда девушка подошла к Юлиану, он взял ее свободной рукой и, отпустив Драгомира, сказал.

– Давайте присягнем царю.

Анна обернулась и посмотрела на сцену, отсюда было сложно разглядеть что-либо, но девушка нутром чувствовала, что со сцены смотрят в их сторону. Юлиан опустился на одно колено, дернув за руки Анну и Драгомира, они последовали его примеру. Вместе со всеми Драгомир повторял непонятные для него слова, а Анна сознательно клялась в верности Истмирре и царю Изяславу. Как только все встали, Анна взяла за руку Драгомира и требовательно спросила.

– Чего вы от него хотите?

– Повежливей, девочка! – осадил ее Юлиан, но все-таки объяснил. – Мы лишь хотим защитить его. Настоятель храма избран, он здесь и требует голову Драгомира.

– И вас послал?..

– Меня послал царь Изяслав и мэр города. Так, что идем?

Анна хмуро посмотрела на него.

– Вы должны быть не здесь, господин Астеев, так что, извините, но я не склонна верить вам.

Юлиан почувствовал, что щеки у него горят, он хотел разозлиться на заносчивую девицу, но не мог, понимая, что в чем-то она права. Стараясь не встречаться с ней взглядом, он сказал.

– Данислав Ингоев в городе и с ним все в порядке, не скрою, моей заслуги в этом нет, но сейчас, прошу поверить мне: я действую от лица царя Изяслава и Лиана Нисторина. Мы пойдем в здание мэрии, его прекрасно видно отсюда, так что, если заподозришь что-то неладное, можешь сразу повернуть, договорились?

Девушка внимательно и требовательно посмотрела на него, посмотрев ей в глаза, Юлиан подвился, сколь серьезна была настроена эта девочка-подросток.

– Хорошо, мы идем с вами в здание мэрии, – строго сказал она, не выпуская руки Драгомира. Меж тем все вокруг аплодировали, свистели, кричали: «Ура!», «Спасибо!», «Истмирра», все вместе люди создавали такой шум, что Анна только удивлялась, как она смогла говорить с Юлианом. Замолчав, она ощутила себя в звуковом океане, и, если бы не рука Драгомира и не спина господина Астеева впереди, она бы утонула в его водах.

Юлиан чисто случайно натолкнулся на стражника, который сразу отчитался ему, что видел мальчика, но тот заставил его оставаться на месте. Отдав приказ немедленно найти его, Юлиан и сам отправился на поиски, небезуспешно. Когда они оказались у одного из дополнительных входов в мэрию и вошли внутрь здания, Анна глубоко вздохнула, сюда шум не доходил в полную силу, и вокруг не было людской массы, способной раздавить и растоптать их, причем абсолютно случайно. Будь Анна выше ростом, может, она и не переживала бы так, но, ничего не видя и не зная, что происходит, она чувствовала себя потерявшейся маленькой девочкой.

– Идемте! – сказал Юлиан и пошел к лестнице.

– А что дальше? – в лоб спросила его девушка. – Что именно царь Изяслав намерен делать? Что, настоятель храма ничего не узнает? Или Драгомира будут постоянно прятать ото всех? И где гарантия, что он сам не захочет покарать его?

Юлиан повернулся к ней и развел руками.

– Я не знаю, мне этого не говорили, царь сам все расскажет вам, когда у него появится свободная минута, а пока, пожалуйста, побудьте оба здесь.

– Хорошо, – после некоторого молчания согласилась Анна и пошла следом.

На ходу она стала, наконец, переводить Драгомиру, о чем она говорила с Астеевым, выслушав ее, мальчик грустно сказал.

– Не переживай за меня.

– Это почему же?

– Потому что я твоей жалости не достоин. Едва я только подумаю, что в прошлом я взорвал родной город ради власти, мне становится не по себе.

– Драгомир, – сразу возразила ему Анна, – мы уже говорили на эту тему. Нельзя жить только тем, что было, все время коря себя и упрекая, особенно тогда, когда жизнь дает тебе второй шанс! Шанс начать все сначала. В любом случае никакие покаяния и самобичевание и никакие наказания для тебя не вернут прошлое. Во имя чего бы ты не совершил тот поступок, но, я уверена, этому есть другое объяснение. Потому что ты не такой, как говорят в учебниках истории, а из истории мы уже кое-что узнали: то, что нам выдавали за белое, оказалось черным. Лично я не верю, что ты был другим тысячу лет назад, значит, ты зачем-то это сделал. На твоем месте я бы задумалась над поисками этого объяснения, а еще ты можешь восстановить Чудоград, когда вырастешь.

– Восстановить Чудоград?!

– Почему нет?

– Но после того, что я сделал…

– Думай о том, кем ты хочешь стать, а не о том, что все предопределено и ничего нельзя изменить.

Драгомир промолчал, обдумывая ее слова. Он понимал, что она права и он может стремиться к тому, что сам выберет приоритетом, совсем не обязательно, что история повторится и, восстановив Чудоград, он вновь взорвет его. Однако очень часто общие слова надо сначала прочувствовать, пропустить через себя, только потом они становятся частью собственного опыта и мировоззрения; словно читая его мысли, Анна добавила.

– Даже если ты пока не очень это понимаешь, сейчас просто поверь. А, поверив в себя, ты поймешь, что на многое способен.

– Значит, – тихо, с некой боязнью в голосе спросил мальчик, – я могу быть полезным, нужным?

– Конечно! Да ты уже сейчас нужен! Представь, чтобы творилось в городе, не создай ты те колесницы и не останови пожар! Все бы сейчас было в огне и в крови. Ты так или иначе помог Гедовин и Модесту. И потом, – тихо добавила она, – ты мне нужен. И, чтобы не случилось сейчас, знай, что я буду рядом и сделаю все, чтобы помочь тебе.

Со слезами на глазах Драгомир посмотрел на нее и почти прошептал.

– Спасибо! Ты не представляешь, как много для меня это значит! Я, мне жить не хотелось после того, как Гедовин сказала, что я сделал в прошлом, и я думал, что после того, как помогу в Рувире…

Он не договорил, но Анна и так поняла его, она крепче сжала с своей руке его ладонь и улыбнулась ему. Все это время Юлиан старался хоть что-нибудь понять, но улавливал только отдельные имена и названия. Его эти разговоры на непонятном языке раздражали и немного пугали, словно он оказался в закрытом обществе, случайно и непредвиденно, явно оставаясь там чужим. Это отстраненность вкупе с осадком горечи и утраты, отчаяния и негодования, вызванными действиями и словами Ирины, просто раздавливали его.

– Не знаю, придут ли сегодня секретари на службу, – сказал Юлиан, открывая двери в приемную мэра города, – но вы в любом случае ожидайте здесь.

В приемной помимо двух секретарских столиков и трех стеллажей с книгами и бумагами, вдоль стен стояли еще два дивана, перед ними журнальные столики, два кресла и несколько стульев.

– Хорошо, – ответила Анна, мы будем здесь.

– Ну вот и ладненько, а я пока пойду.

Он вышел из приемной, а Анна подошла к окну. Она увидела царя Изяслава, он спустился со сцены и вместе с мэром города пошел к людям, приветствуя их, пожимая им руки. Рано или поздно он придет сюда. Наверняка, ему уже доложили о том, что Драгомир здесь или вот-вот сообщат. Решив пока не думать об этом, Анна подошла к дивану, и улеглась, положив голову на подлокотник. Драгомир, не долго думая, последовал ее примеру. Оба не заметили, как заснули, устав, они буквально провалились в неспокойный утренний сон. Анне приснилось, что она на ярмарке, и уставший мозг не сразу смог различить границы реальности. Сквозь сон девушка услышала шум: шаги, отрывки фраз, хлопанье дверей, который органично вошел в ткань ее сна. Но осознав, что ей это не снится, Анна открыла глаза и увидела в приемной недалеко от себя царя Изяслава, Лиана Нисторина. Юлиана Астеева, двух городских стражей и офицера из войска Истмирры. Они что-то обсуждали и в их сторону – Драгомир мирно спал на соседнем диване – никто не смотрел, но девушка все равно коротко испуганно вздохнула. Это было почти не слышно, но царь, поймав ее внимательный и встревоженный взгляд, коротко улыбнулся ей краешком губ.

– Решено, – говорил он, – ваши люди пусть идут сегодня отдыхать, а на сторожевых постах ты, Древан, поставь наших людей. Однако завтра там должна быть и городская стража, не нужно создавать вид захваченного города. И, Древан, обязательно распорядись, чтобы отправили разведку, сообщите мне сразу, как только появится кто-то из стражей храма или людей Бастарина.

– Да, ваше величество! Я могу идти?

– Да, иди.

– Господин Астеев, вас я попрошу разместить некоторых моих офицеров в городе, это… двадцать человек, включая меня.

– Хорошо, и вам я могу предложить остановиться в моем доме.

– Спасибо, мне достаточно одной комнаты.

– Для меня это большая честь, – Юлиан поклонился. – Где я могу найти ваших людей?

– Они должны прийти сюда.

– Отлично, тогда я посажу кого-нибудь на вахте, чтобы они могли сообщить им, где их разместили. Мы с вашего позволения откланяемся.

– Хорошо.

Юлиан и двое стражей ушли, а Изяслав повернулся к Анне, которая тут же встала, потом он повернулся к Драгомиру и с интересом посмотрел на мальчика. Словно почувствовав на себе его взгляд, он открыл глаза и, увидев царя, вскочил.

– Анна, вы будете моим переводчиком, я не совершенстве владею древним языком. А пока пойдемте в кабинет господина Нисторина. Анна подошла к Драгомиру и, взяв его за руку, ничего не стала переводить в данный момент, она просто повела его за собой. Глядя на них, Изяслав чуть улыбнулся. В кабинете ребята расположились на диване, Лиан занял свое кресло, царь сел в кресло напротив него, но оба они сразу повернулись к Анне и Драгомиру. Едва все успели сесть, как следом в кабинет вошла Мия – она несла поднос с четырьмя чашкам – и еще одна девушка, которая принесла поднос с печеньем и сухариками. Обе девушки быстро и ловко налили всем чай, поставив две чашки на стол царю и мэру, а две на журнальный столик, который Мия принесла из угла кабинета, ребятам.

– Анна, прежде всего я хотел бы передать огромное спасибо тебе и Драгомиру за то, что вы сделали, – обратился к ней Изяслав, сделав глоток горячего чая, – Я ведь могу обращаться к тебе на «ты»?

– Да, конечно.

– Просто ты еще совсем девочка, – пояснил Изяслав и заявил то, что заставило Анну испугаться, – честно говоря, твое проживание в Рувире было для меня одной из главных проблем.

Рука девушки, протянутая, было, за сухариком, замерла в воздухе, Анна с ужасом посмотрела на царя Изяслава: он, что же, хочет депортировать ее из страны?