Текст книги "Камень королей. Часть 3(СИ)"

Автор книги: Елена Середа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 30 страниц)

– Многое! – рявкнула Невеньен.

– Нет, – с таким же равнодушием сказал Рагодьет. У него был такой вид, будто он махнул на все рукой и заранее смирился с тем, что его казнят. – Вы отлично знаете, что изменилось бы немногое. Вероятно, больше человек искали бы решение проблемы, но я не думаю, что ее можно найти. Мы перерыли все имеющиеся у нас книги, я даже посылал запрос в Кольвед, но и там для меня не нашли ничего нового. Все остальное было бы точно так же.

– Вы хитрый человек, настоятель, – по тону Тьера было непонятно, произносит он это с осуждением или уважением, но смотрел советник на Рагодьета неласково. – Многое изменилось бы для вас. Расскажи вы о подозрениях жреца Паньерда – и предстали бы перед королевой как человек, который загубил дитя богов. А после месяца вождения нас за нос вы представили все так, будто от вас ничего не зависело и как будто смерть Дочери Цветка – это воля богов. Так, кажется, любят приговаривать жрецы?..

– Все и было в воле богов, – упрямо сказал настоятель. – Вы видели, что пресветлая када-ри вышла из Бутона живой. Если бы не...

– Если бы не признание жреца Паньерда, – прервала его Невеньен, – вам, возможно, удалось бы меня в чем-нибудь убедить. Но теперь я знаю, что вы лгали мне и что вы поставили собственную выгоду выше блага Кинамы. Даже не рассчитывайте на снисхождение.

– Воля ваша, моя королева, – Рагодьет склонился, не утруждая себя низким поклоном, однако за показной небрежностью Невеньен с легкостью различила сильное волнение, от которого голос настоятеля немного подрагивал. – Прошу вас помнить о ходящих среди черни слухах, что вы замешаны в сокрытии божественного Бутона. Пока еще никто не упрекает вас в убийстве пресветлой када-ри, но ведь дойти может и до такой нелепицы...

– Вы мне угрожаете! – возмутилась Невеньен.

– Вы хотели, чтобы я был с вами честен, – напомнил настоятель, с вызовом глядя на нее, словно она была не выше него по статусу и даже не ровней, а гораздо ниже.

Если бы он знал хотя бы о толике того, что в этот момент она мечтала с ним сделать, то предпочел бы закопать себя в землю сам. Впрочем, мечтать о мести обидчику мог любой, а королева обладала еще и почти неограниченной властью для этого. Не припугнуть ли, в самом деле, наглого настоятеля казнью?..

При этом слове в памяти Невеньен вспыхнула тошнотворная картинка – Гередьес, по частям выставленный перед воротами Эстала, чтобы каждый приходящий в город мог убедиться в смерти узурпатора. Затем – сильнее всего кольнувшее виной – воспоминание о Тори Недгерде, который посочувствовал трем плененным девушкам и которого за это приказали вздернуть на крыше Гайдеварда. Невеньен до сих пор винила себя даже за казнь Вьита.

Нет, убийств она больше не допустит, тем более сгоряча. Но управу на Рагодьета все же найдет.

– Вам тоже не стоит забывать, настоятель, что народ не без оснований подозревает в грехе и вас, – подчеркнуто вежливо произнесла Невеньен. – Разозленные прихожане собираются не у стен Эстальского замка, а возле вашего храма... Поэтому на вашем месте я бы хорошо подумала, прежде чем угрожать.

Развернувшись и решительно оттолкнув от себя дверь в приемную, она заметила, как одобрительно кивнул Тьер. Он не стал ничего добавлять к ее тираде, но облегчения Невеньен это не принесло. Она внезапно поняла, что погналась за Паньердом зря. Лучше бы ей пропустить мимо ушей те обмолвки, списав их на короткое затмение разума от постигшего хранителя горя. Чего она добилась, узнав наверняка, что Рагодьет врал? И без этого было ясно, что он жаден до выгоды. Они могли бы расстаться друзьями, а расставались врагами.

Уходя из коридора, Невеньен переступила через Паньерда, который все еще крючился в углу и лил безудержные слезы. Ей стало жаль хранителя. Без сомнений, Рагодьет отыграется на нем за порчу отношений с королевой. Увы, помочь она ему ничем не могла – внутренние дела храмов находились вне ее компетенции, и даже суды у жрецов были свои. Какая ирония! Невеньен не могла защитить одного человека, но как-то должна была спасти от када-ра целый Север.

И гибель ребенка богов не заставит ее сдаться.

* * *

За окном густела глубокая ночь. Когда в кабинет пришел Окарьет, Невеньен уже вовсю зевала и собиралась идти спать. Несмотря на все удары последних дней – предательство Иньита и сегодняшнюю смерть пресветлой када-ри, – она не чувствовала себя такой подавленной, как вчера, перед посещением Бьелен. У нее появилась цель, которая зрела внутри уже давно, но оформилась в слова только сейчас. А всегда, когда точно знаешь, что делать, вынести тяжелое бремя становится немного легче.

Положив на загруженный стол пухлую папку – свой непременный атрибут, секретарь поежился и с неудовольствием скосил черные воробьиные глаза на распахнутые окна. Невеньен отчего-то полюбила гуляющий по комнатам холодный ветер, но ее посетителей он заставлял чувствовать себя неудобно.

– Моя королева, завершено расследование в отношении человека, подозреваемого в разглашении сведений о местоположении Дитяти Цветка.

– Быстро у шпионов это получилось, – оценила Невеньен. – Они выяснили, чья это вина?

– К сожалению, вещественных доказательств нет, но есть свидетели, которые могут подтвердить, что слышали в таверне отрывки чересчур вольнодумной беседы, которую вел один из королевских гвардейцев.

Она хмуро оглядела потупившегося Окарьета. Это был не тот результат, который Невеньен ожидала и который хотела бы слышать.

– На ритуале с разрешения настоятеля присутствовало десять жрецов. Десять, – тихо напомнила она. – Со стороны Рагодьета существовали еще посвященные в тайну люди. Неужели их всех проверили и все они чисты от подозрений?

– Моя королева, обвинить их – это действительно в наших интересах, – согласился Окарьет. – Однако мы не можем сделать это беспочвенно. Все сведения, которые предоставил настоятель Рагодьет о своих помощниках, были признаны достоверными, а их связи – безупречными. Беспокойство нашим шпионам внушил лишь эпизод с королевским гвардейцем. Если вы прикажете, за всеми подозреваемыми установят более пристальное наблюдение...

– Не нужно, – перебила Невеньен.

Такая мера потребовала бы долгого времени, к тому же в ней уже не было смысла. Дочь Цветка умерла, а ее тело сожгли – Рагодьет, невзирая на ссору с королевой, совершил погребальный ритуал при ее доверенных людях, уничтожил окаменевший Бутон и вернул неизрасходованные кристаллы, демонстрируя, что не будет использовать свой шанс подставить Невеньен. Все-таки настоятель был по-своему честным человеком, хотя отношения между ними теперь были навсегда испорчены. Особенно после того, как гвардейцы забрали у Рагодьета все книги и записи, касающиеся Дитяти Цветка, а над участвующими в ритуале магами поставили регулярное наблюдение. Что с ними делать, Невеньен все еще размышляла.

– Так и у кого из гвардейцев слишком длинный язык? – спросила она.

Окарьет поклонился, словно за что-то извинялся.

– У телохранителя Ваньета.

То есть у одного из тех гвардейцев, которые считались наиболее надежными... Невеньен закрыла ладонью глаза. Ваньет в самом деле вел себя в последнее время странно, и началось это после того, как она необдуманно взяла магов в святилище, не последовав совету Рагодьета. Видимо, вера оказалась для гвардейца важнее, чем клятва молчать обо всем том, что он слышит и видит на службе у королевы. И винить в этом Невеньен могла только себя – ее ведь предупреждали.

– Ваньета уволить и наказать, – приказала она.

Телохранитель обязан понести кару за нарушение клятвы. А наказание Невеньен будет таким, что ей придется просить у Рагодьета прощения. Делать это не хотелось, но так будет правильно.

– Кого назначить телохранителем вместо него? – Окарьет с готовностью снял с планшета лист бумаги, легший перед Невеньен поверх прочих документов. – Я имел смелость заранее подготовить для вас список кандидатов.

Она скользнула взглядом по именам. Самые лучшие, самые преданные... Так ли это? Ваньет тоже считался "самым" и в итоге не оправдал это звание. Занять его место мог только тот, кто уже был проверен временем и тяжелейшими заданиями. Невеньен знала подходящего человека, но в список его не вставили – калека не имел права называться лучшим.

– Составь приказ на имя Дьерда Адэлла.

– Но он... – кудри Окарьета взвились над головой облаком, когда секретарь с непониманием всплеснул руками.

– Калека? – Невеньен изогнула бровь. – Да. Зато я могу быть уверенной в том, что он не станет трепать языком и провоцировать этим бунты. Немаловажное качество, по-моему.

– Как скажете, моя королева, – покорно ответил Окарьет. – Но вы уже подписали приказ о его переводе из гвардии в один из отрядов армии магов. Вы отмените это решение? Позвольте напомнить, что он подавал вам личное прошение о переводе и отправке в Кольвед.

– Поменяй только назначение.

Секретарь вопросительно посмотрел на нее.

– Как ваш телохранитель сможет исполнять обязанности, если будет находиться настолько далеко от вас?

– Он не будет далеко. Я тоже поеду в Кольвед.

Что бы Тьер ни говорил, там она способна принести больше пользы, чем здесь, давая одобрение давно принятым другими людьми решениям и допуская ошибку за ошибкой. К тому же Иньит останется позади, и его не придется видеть каждый день. А если Дети Ночи победят армию магов, то у Невеньен по крайней мере будет прекрасная возможность умереть за свой народ.

Братская любовь

Сони кто-то потряс за плечо. Он дернулся и замычал, не желая просыпаться. Его потрясли снова, и перед глазами вдруг с живостью предстали обрывки сна: мертвецки тихий, заполненный трупами город. Гудение в ушах – стук крови. И тянущаяся к нему длинная черная лапа, криво улыбающийся провал-рот, готовый поглотить его душу...

Вздрогнув всем телом, он подскочил.

– Спокойнее, спокойнее, сейдар, – северянин в потертой коричневой форме предупреждающе выбросил вперед руку.

Сони опустил взгляд туда, куда указывал мужчина, и вдруг обнаружил, что инстинктивно схватился за нож. С проклятием убрав его, он осоловело огляделся. Тренировочный зал Кольведской крепости был заполнен упражняющимися солдатами и стражниками. Грохот от оружия и доспехов стоял такой, что впору оглохнуть. Пречистые Небеса, как ему тут вообще удалось заснуть? Сони помнил только то, что сначала безуспешно пытался овладеть навыками боя на мечах, выполняя приказ капитана Оллета, временного командира, а затем плюнул на это, поработал с ножами и присел отдохнуть. Интересно, сколько времени он так "просидел"? Спину и ноги у него свело, словно он продрых в неудобной позе несколько часов, а во рту было кисло.

– Мне стрелковые мишени нужны, что под твоей задницей, – посмеивался в желтый ус разбудивший его северянин. – Небось перепутал их с лучшей постелью в доме твоей матушки, а?

Несмотря на кажущуюся издевку, тон у него был миролюбивым. Сони знал этого человека – как-то раз их вместе отправили в наряд. Знакомство было поверхностным, он даже не запомнил его имя, зато хорошо запомнил, как напарник признался в нелюбви к жителям центральных земель, которая длилась ровно до тех пор, пока Невеньен не пришла на выручку Кольведу с целой армией тех самых презираемых сейдар, совершенно не обязанных складывать свои жизни за эле кинам.

– Ну давай же, шевелись, парень, – северянин похлопал Сони по плечу, подтверждая свое дружественное отношение. – Опять в ночную ходил? Иди в казармы поспи.

– Извини. Для сна рановато – еще дел много.

– Вот ведь работяг к нам прислали, – с оттенком уважения усмехнулся солдат. – Но потренироваться-то нам дай, а то лейтенант с меня шкуру спустит, если я эти шасетовы мишени не притащу.

Он кивнул и подвинулся. За узкими окнами густели сумерки, значит, не так уж долго он и спал. Около четверти часа, наверное. Через пару часов Сони снова отправят на дежурство, а пока оставалось свободное время, его следовало потратить на что-нибудь полезное. Например, прогуляться в лазарет к Калену.

Не удержавшись, Сони широко зевнул, чем вызвал очередной смешок возящегося с пыльными соломенными мишенями северянина. Следовало бы поспать, но, как всегда, находилось что-то поважнее этого.

В Кольведе было совсем не так, как в Квенидире, и особенно все изменилось с приходом возглавляемой Невеньен армии магов, однако работы оказалось в разы больше, чем там. В Квенидире лихорадочно доделывали самое необходимое, причем на многое просто плюнули, потому что было уже ничего не исправить. В Кольведе к нападению када-ра готовились основательно – проводили массовые учения, регулярно прочесывали город в поисках мародеров, наводили порядок в соседних поселках... Безумие, которое поразило Квенидир, здесь отсутствовало. Было, конечно, много всякого неприятного, но наученный горьким опытом Ламан подошел к организации людей совсем по-другому. Да и власть в Кольведе кардинально отличалась от безалаберного Нендамьела – ратуша целиком осталась на своих местах (пусть и говорили, что чинуши сделали это под страхом смерти), а лорд Гарас Лейвен, владелец Кольведского замка, не стал покидать горожан и собственнолично занимался размещением прибывших на помощь солдат.

Да, все было иначе. Даже настрой был другой – те, кто присоединился к Невеньен, искренне верили, что они победят. Может, не выживут, но победят, даровав жизнь своим братьям и сестрам, детям, внукам. Поэтому люди и тренировались так яростно, изо всех сил готовясь к сражению, от которого в прямом смысле зависела судьба королевства. От их упорства в достижении цели и странного восторга от предстоящей битвы в зале стало так жарко, будто здесь разожгли костры. Сони с удовольствием разделил бы эти чувства, которые с недавнего времени начал считать прекрасными. Но не мог.

Спросонья забыв, где выход, он еще раз осмотрелся. Зал был огромным, несмотря на то что во дворе, как обычно, располагались обширные площадки для занятий. В Кольведе вообще все было огромным – здания, сады, площади, – будто северяне таким образом пытались поразить воображение чужаков. Сони обязательно бы впечатлился, если бы до этого не повидал красоты Эстала и не посетил Аримин с Квенидиром, поэтому теперь ему оставалось только злиться на то, что он постоянно теряется в этих гигантских пустых пространствах.

Однако сориентировался Сони достаточно быстро – все-таки гвардейцев заставляли заниматься тут каждый день. Зашагав мимо отрабатывающих удары или разминающихся солдат, он перекинулся приветствиями с теми, с кем успел познакомиться за несколько недель пребывания в Кольведе.

– Раз-два-три-четыре! – отчеканил над ухом незнакомый сержант. – Поглоти вас Бездна, я сказал "раз-два-три-четыре", а не "раз – и можно завалиться мордой в пол"! Новая попытка! Раз-два-три-четыре!

Сбоку от Сони занималась группа магов – похоже, самых слабых из прибывших с Невеньен, потому что некоторые не могли отжаться и пару раз, доводя сержанта до белого каления. Хмыкнув, Сони собрался их обогнуть и только тогда заметил за пыхтящими фигурами силуэт коренастого сехена.

Мастером меча Сеха было никак не назвать, и над его неуклюжими попытками победить набитый тряпками болван начали потешаться соседи. Вряд ли парень это слышал – он лупил "врага" с таким отчаянием, будто перед ним стоял убийца отца. Его фехтование было далеко от идеального даже на взгляд такого непрофессионала, как Сони, однако, будь это настоящий бой, противник если бы не погиб, то по крайней мере серьезно пострадал: из порванного болвана торчали грязные лохмотья, а от шеста, к которому он был прикреплен, летели щепки.

Сехена что-то явно разозлило, раз он орудовал мечом с таким исступлением. Сони, собиравшийся пройти мимо и не отвлекать товарища, вдруг передумал. Во владении клинком он ему не поможет, зато подскажет, как отбрить хихикающих острословов, если они окажутся чересчур наглыми. Или же удержит кого-то от драки.

– Сех! Эй, Сех!

Парня пришлось позвать еще пару раз, пока он не обернулся. На его мокром, покрасневшем от натуги лице промелькнуло что-то – и бесследно исчезло. В мгновение ока Сех превратился из яростной бестии, разрывающей врага в клочки, в того мрачного и замкнутого затворника, которого он в последнее время из себя изображал.

– А, это ты, – сказал сехен. – Здравствуй.

В нос ударил резкий запах пота – сехен себя не жалел и выкладывался по полной. После тренировки он тяжело дышал; тем страннее казался его равнодушный тон.

– Что ты тут делаешь? – спросил Сони. – Я думал, ты тренируешь магические навыки во дворе.

Занятия с энергией проходили исключительно там. Начинающие маги, которых в армии Невеньен насчитывалось приличное число, так часто промахивались, что если бы они практиковались в крепости, то давно не оставили бы от нее камня на камне.

Сех пожал плечом.

– Нам приказали осторожнее тратить энергию в ожидании нападения Пожирателей душ, а мне хотелось поразмяться. Пары не нашлось, и я встал сюда.

– Ясно. И... как ты?

– Мы три дня уже не виделись, да?

Парень блекло улыбнулся, обнаруживая скрытое желание не видеть никого раза в четыре дольше. Когда они пришли в Кольвед, отряд временно расформировали, определив к разным командирам. Сони все равно не мог выполнять те же задачи, что Виньес и Сех, а Кален не вставал на ноги с того самого дня, как его подстрелили проклятые шпионы Таннеса. Три человека с настолько разными умениями, по мнению офицеров, переставали быть отрядом. Но если Виньес и Сони навещали Калена и изредка встречались сами, хотя бы просто перекинуться словцом в казармах, то сехен делал вид, будто он ужасно загружен делами и ему недосуг даже заглянуть к Дьерду, приехавшему вместе с королевой.

– Да, три дня, – подтвердил Сони. – Все свободное время проводишь с Шен?

– Угу. А что?

– Нет, ничего. Хочу сходить в лазарет, к Калену, думал, что ты составишь компанию. Шен иногда оставляет королеву, чтобы помочь больным. Может, она сегодня тоже там будет?

– Нет, – вяло ответил Сех, отворачиваясь и покрепче хватаясь за меч. – Извини, у меня смена скоро. Я потренируюсь еще немного и пойду, ладно?

Намек был более чем прозрачным.

– Да улыбнется тебе Кайди на дежурстве, – от всей души пожелал Сони, невзирая на то что его так недвусмысленно спровадили.

– Спасибо, и тебя пусть благословят Небеса, – без выражения произнес Сех.

Отойдя на несколько шагов, Сони бросил на него быстрый взгляд и печально покачал головой. Куда делся тот кипучий, целеустремленный мальчишка, которого они взяли в Остеварде в отряд? По нему пошли трещины еще в Могареде, а Квенидир сломал его окончательно, причем немалую роль в этом сыграл Кален, хотя поучаствовали и такие ублюдки, как Хид. Однако если правду про некоторых соплеменников – и в целом, что мир не настолько прост, каким его некоторые мечтают видеть, – Сеху пора было узнать давно, то с историей командира определенно вышло что-то не то. Парень, похоже, решил, что его предали или он предал свои идеи, раз служил у такого человека, как Кален. У Сони, во всяком случае, получалось объяснить угрюмость сехена только так. Его даже нежданный приезд Шен не особенно обрадовал – обидой на соратников это уже не оправдаешь. Ему бы следовало помириться с Каленом. Поговори они тихо, с глазу на глаз, обоим стало бы легче. Но к командиру Сеха и плетьми было не загнать.

В этом было что-то категорически неправильное. Один из новых напарников Сони, чудак по имени Тэлли, стражник-доброволец из центральных земель со шрамами от пожара и, пожалуй, самый надежный товарищ в дозоре, рьяно всех убеждал, что када-ра будут обязательно побеждены, как это случилось пятьсот лет назад. Главное – быть вместе, не разбегаться, набраться терпения и честно выполнять свою работу. Тэлли переспоривал людей с откровенно пораженческими настроениями и умудрился развернуть нескольких ребят, которые чуть не стали дезертирами. Да что там – ему и Сони начал верить. Но когда он видел Сеха и то, как мальчишка избегал недавних друзей, говорить о некоем "вместе" становилось сложнее.

Вздохнув, Сони мысленно махнул на сехена рукой. Что Сех, что Кален – упрямцы те еще, и за них проблему не решишь. А может, скоро и решать нечего будет. После Квенидира выжили немногие: Ламан увел с собой по Кольведскому тракту всего пятьдесят человек, позже к нему присоединились еще несколько десятков. Тех, кто удачно сбежал, как отряд, или схоронился в городе, никто не подсчитывал, но все равно их было меньше, чем хотелось бы. Вполне вероятно, что в этот раз ни Сони, ни Калену, ни Сеху не повезет, а значит, и волноваться о чьей-то ссоре бессмысленно.

Покинув тренировочный зал, Сони переоделся в гвардейскую форму, набросил на плечи куртку и направился в лазарет, который располагался в нескольких сотнях шагов отсюда, за Синей площадью, в лечебнице при храме Небес и Бездны – красивом здании с клуатром и внутренним садиком, где разрешалось гулять больным.

Идти в одиночку Сони не боялся, несмотря на камень королей в груди. Королева привезла с собой несколько бочек майгин-таров, которые выдавались многим магам, но под строгую отчетность. Воров ждала такая кара, что покушаться на кристаллы никто не рисковал, да и желающих ослабить армию встречалось немного. Ирония судьбы – безопаснее всего Сони оказалось в городе, который с часу на час ждал нападения чудовищ.

Хотя солнце только закатилось, а храм и крепость находились в центре города, на улицах было хоть глаз выколи. Очи Бездны прятались за сизой дымкой, в пустующих зданиях светились единицы окон, не разгоняя тьму. Здесь находились самые богатые дома Кольведа, почти все обитатели которых уехали подальше от Севера. У них для этого были средства и возможности, в то время как многие горожане победнее остались на родине – кто-то не мог уехать, а кто-то доверился армии магов. Окраины Кольведа все еще горели огнями и полнились людом, так что Сони боялся представить, сколько народа тут было до приказа Невеньен отправить всех женщин и детей в безопасные места. Из-за диспропорции – Сони слышал, как офицеры употребляли это ученое слово, – охранять кольведцев было очень неудобно, но и сделать с этим хоть что-нибудь не получалось. Не взламывать же поместья купцов и лордов, чтобы пустить туда простолюдинов.

Так или иначе, крепость, заполненная солдатами, стражниками и сопутствующим людом, гудела, как осиный рой. Здесь, напротив, стояло опасное затишье. Сони невольно поежился. Когда-то мрак и безмолвие казались ему лучшими спутниками, но после Квенидира они скорее пугали. К тому же – Сони было самому удивительно себе в этом признаваться – он успел от них отвыкнуть.

Весна в этом году на Севере развернулась раньше, чем обычно, – так, по крайней мере, говорили северяне. Днем воздух дышал летом, до наступления которого оставалось совсем немного, но ночи все еще оставались пронзительно холодными. К тому же недавно прошла целая серия буйных весенних гроз, и там, где не были уложены камни мостовой, размякшая земля чавкала под сапогами. Стараясь разогнать мрачное настроение, вызванное Сехом, Сони громко зевал, нарочно шлепал ногами по лужам и думал о том, что в отсутствии Виньеса есть одно несомненное достоинство – никто не даст тебе по ушам за отсутствие манер.

Ему оставался один поворот до Лечебной улицы, когда из переулка раздались подозрительные возгласы. Он инстинктивно приглушил шаги и притих. Кто-то как будто пытался закричать, хотя ему могло и показаться. Но если нет, то кто это мог быть? Вряд ли воры, они не рисковали подбираться так близко к замку. А может, у одного из дозоров возникли "внутренние проблемы" – так командиры называли в отчетах ситуации, когда кто-то из подчиненных "оступался" на лестнице? Сони мог спокойно пройти мимо. Не его патруль – не его дело. Тем более что сейчас у него было свободное время, когда он имел право заниматься чем угодно. Однако, мгновение поколебавшись, он все же свернул туда, откуда доносились звуки.

– Какого?.. – вырвалось у него.

Картина перед ним предстала настолько неприглядная, что захотелось плеваться. Трое мужчин с нашивками добровольцев притискивали к стене полноватую женщину средних лет, зажимая ей рот. На ней было надето выделявшееся ярким пятном светлое платье, какие носили лекарки в лечебнице. Наверное, бедняжка шла домой, когда ее прихватили эти ублюдки. И ладно бы еще миловидная была, так ведь нет – насколько Сони мог судить по бледным очертаниям, она не из тех роковых красоток, которые сводят мужчин с ума взмахом ресниц. Женщин в Кольведе остались единицы – их, и бордели в том числе, по требованию королевы заблаговременно эвакуировали. В городе остались лишь те, чья помощь действительно необходима.

Гораздо больше недоумения у Сони вызывали добровольцы – если они вообще ими были. Темнота не позволяла различить их лица; по силуэтам он определил только то, что по меньшей мере один из них зеленый юнец. В замке ходили слухи, что ушлые бандиты изготовили себе такую же форму, как у тех, кто присоединился к Невеньен, и под видом стражников свободно шныряли по городу, обчищая дома. Однако чтобы заниматься разбоем прямо за Синей площадью, нужно или быть идиотом, или знать, что даже в случае поимки кара не последует. И если верно второе предположение, то преступление насильников было мерзким вдвойне.

– Это кто еще? А где Нэри? – недовольно поинтересовался юнец у своих товарищей. – У этого придурка опять, что ли, живот прихватило? Или, скотина, испугался и удрал?

Нэри, похоже, должен был стоять на страже, спроваживая нежелательных свидетелей. Что бы с ним ни случилось, Сони был рад, что прикрыть преступников оказалось некому.

– Эй, ты бы шел отсюда, – прошипел сутулый доброволец, стоявший ближе всех к Сони. – Видишь, дела у нас тут... Преступницу отловили, – щербато осклабился он.

Третий из насильников, удерживающий женщину, грязно выругался, когда она трепыхнулась. Волновался он зря – полузадушенная лекарка еле шевелилась.

– Отпустите ее, – потребовал Сони.

– А то что? – нахально спросил сутулый. – Других патрулей сейчас на Синей площади нет, а ты один. Или, чего уж там, присоединяйся к нашему развлечению, или иди куда шел, гвардеец, и помалкивай. А коли развяжешь свой язык, в замке потом встретимся – сочтемся.

Сони стиснул зубы. Один? Ну да, за его спиной не было ни надежного Тэлли, ни других ребят, ни тем более отряда, на который он привык полагаться. И в то же время нет – он был вместе с этой женщиной.

Если они будут вместе, они как-нибудь да победят. Пусть Сони и сомневался в этом.

– Отпустите ее, – повторил он.

В ладонь скользнул холодный нож. Только суньтесь...

– Ты сам напросился, дурак, – со вздохом сказал сутулый и угрожающе подступил к нему.

Юнец тоже напрягся, намереваясь пустить ход кулаки. Решая, в кого метнуть нож, Сони колебался всего миг и затем выбрал целью сутулого – более агрессивного и матерого, чем юнец. Самую серьезную проблему представлял собой третий доброволец, обладающий внушительными плечами, но, к счастью, он был увлечен тем, что старался не выпустить и не дать завопить лекарке. С ним можно было разобраться позже. А сейчас...

Сони метнул нож чуть раньше, чем на него набросился сутулый. В этот же момент в груди что-то кольнуло, и по переулку вдруг ниоткуда разлился поток сияющией магии. Если бы только им можно было воспользоваться!.. Но энергия исчезла так же внезапно, как появилась, а в следующее мгновение Сони об этом и думать забыл. Сутулый оказался ловким бойцом, и задел его бок, прежде чем Сони успел увернуться.

После этого единственные вспышки, которые он видел, были вспышками боли.

* * *

– Ашшш!

Сони зашипел, когда Шен начала смазывать очередную ранку, и тут же прикусил язык. С противоположной стороны комнаты за ним внимательно наблюдала Ниланэль, пришедшая в лечебницу за лекарствами для стражников, которые не могли сюда зайти сами. Она выглядела чудесно. Ее тугая коса свисала с плеча, щеки с холода алели, губы налились яркой краской. Волосы сегодня были уложены так, чтобы в глаза не бросалась седина. Из-за белых прядей, смутно различимых в солнечных кудрях, Сони сначала решил, что ей должно быть за тридцать, но оказалось, что Ниланэль ненамного старше него. Поседела она несколько лет назад из-за сына, утонувшего в реке, а потом горя подбавил муж, который обвинил жену в смерти ребенка и в итоге ее бросил. Но что было, то было, а сейчас, невзирая на седину, Ниланэль претендовала на звание самой красивой стражницы среди защитников Кольведа. Сони, чувствующий при ее появлениях необъяснимое волнение, предпочитал не позориться перед ней, завывая, как девчонка, из-за каких-то царапин, и старался сидеть ровно, чтобы выгодно демонстрировать обнаженный торс.

– У-уй-й! – все-таки вырвалось у него, когда сехенка выложила на ссадину добрую порцию ядреной мази. – Живодерка...

Она усмехнулась.

– Да ну? Сдается мне, это ты слабоват. Господин Залавьен хвалит меня и позволяет самой готовить микстуры для королевы. А это о многом говорит!

– Как мне жаль нашу бедную правительницу, – пробормотал Сони.

– Мне тоже жаль, – вдруг печальным голосом произнесла сехенка, явно думая не собственной коновальской помощи. – От того, что с ней сейчас происходит, ни одна припарка не поможет.

Наверное, она имела в виду ту мрачность, в которой постоянно находилась Невеньен. Сони с трудом ее узнал, когда увидел въезжающей в Кольвед на белом коне, и позже, когда встречал в коридорах замка. Королева была не той наивной девочкой, для которой он обворовывал Иньита, и не той целеустремленной девушкой, которая отдавала приказ проникнуть в Эстал и убить Гередьеса. Это был третий, абсолютно иной человек, который Сони слегка пугал. Иногда у Невеньен смотрела таким взглядом, словно она порождение Шасета, вселившийся в человеческое тело дух отчаяния. Помнится, в Остеварде Кален утверждал, что в глазах Невеньен нет смерти, однако теперь это точно было не так. Гулял слух, что виной дурного настроения королевы стала грязная история с ее любовником, но Сони не обращал внимания на сплетни. Других проблем хватало.

– А что у тебя с Сехом? – спросил он. – Я его звал с собой в лечебницу, но он сказал, что тебя тут не будет, и не пошел. Вы не поругались?

Шен неопределенно дернула плечом.

– Да нет. Со мной он старательно делает вид, что все в порядке, хотя я же вижу, что это не так. Но он молчит. Он вообще сильно изменился с тех пор, как вступил в ваш отряд.

То же самое можно было сказать и о ней, причем если перемены в Сехе Сони не нравились, то Шен они определенно пошли на пользу. Сехенка отъелась, округлилась и стала гораздо больше походить на девушку, чем на растрепанного мальчишку. Теперь вместо потертых штанов она носила платье служанки с гербом рода Идущих, перестала вытирать нос тыльной стороной ладони и даже разговаривала четче, избавившись от вечных "ну" в начале каждой фразы. Над ее манерами кто-то изрядно поработал, что не удивительно, учитывая, какое место она занимала при королеве Кинамы. Было заметно, что девушка и сама страшно гордится высоким положением – она сияла, как маленькая свечка, и получала явное удовольствие от почтительности, с которой к ней вынуждены обращаться окружающие. Ладно, хоть нос не задирала.