Текст книги "Камень королей. Часть 3(СИ)"

Автор книги: Елена Середа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 30 страниц)

Белые зубы Иньита обнажились, когда он рассмеялся. Невеньен почувствовала, что заботливая рука Тьера тянет ее прочь от щели, и сильнее зацепилась за выступающие камни. Она не уйдет, пока до конца не поймет, что здесь происходит!

– Ты мне льстишь, – небрежно сказал Иньит.

– Ну... Может, и да. Я уже почти забыла, что это такое – ощущать тебя...

Что? У Невеньен заслезились глаза. Нет. Ей кажется. Кажется... Кажется!

Иньит приблизился к Бьелен и исчез из поля зрения. Через мгновение после этого послышался странный шорох. А затем – стон. Иньит дал ей пощечину? Он не такой, чтобы бить женщин. Это было плохо, но Невеньен в глубине души хотелось, чтобы это произошло – чтобы ее мужчина наконец прогнал проклятую шлюху, которая его совращает.

– Я тебе напомню, – раздался горячий шепот Иньита. – Чтобы ты точно знала, что я лучший.

Стон раздался снова. И снова. И снова. И это были не звуки боли. Это были звуки удовольствия.

Невеньен с треском захлопнула задвижку и пошла прочь. Ей было плевать на всполошившегося Тьера, на то, что она может привлечь ненужное внимание, на падающие на нее паутинки и клубящуюся пыль – вообще на все. Она ничего не видела, не слышала и не чувствовала. Все исчезло. Все, кроме осознания, что ее предали.

Она не соображала, как добралась до комнат Тьера. Вроде бы он обогнал ее и вывел наружу, но Невеньен не была уверена, что это не какая-то из мельтешивших вокруг нее черных теней. Одна из них испуганно отскочила в сторону, когда Невеньен слепо выскочила из потайного коридора и бросилась к выходу. Еще две заторопились за ней, когда она побежала по галереям замка. Мелькали и еще какие-то силуэты, когда Невеньен промчалась через свои покои и закрылась в спальне, захлебываясь от переполнявших ее эмоций, приказав, чтобы никто и не подумал к ней приближаться.

Ей хотелось кричать. Орать до такой степени, чтобы не просто охрипнуть, а выплюнуть кровоточащие легкие. Зачем они ей? Она не хотела больше дышать. Но вместо этого она накрылась одеялом, уткнулась в подушку и закусила зубами набившуюся в рот ткань. Невеньен ждала очищающего ливня слез – раньше они приходили всегда, когда она ощущала хоть малейшее расстройство. Однако сейчас их не было. Глаза оставались отвратительно, обжигающе сухими.

Только когда в помещении раздались тихие, осторожные шаги, Невеньен поняла, что не закрыла дверь на замок. Наверное, это пришла Шен, добрая, милая Шен, которая намеревалась успокоить госпожу. Но только никакое утешение ей было не нужно.

– Уйди, – сказала Невеньен, удивившись, как сипло прозвучал ее голос. А ведь она не плакала и не кричала, чтобы сорвать его. – Шен, спасибо, что заботишься обо мне, но я не хочу никого видеть.

Легшая ей на спину ладонь была слишком велика для миниатюрной сехенки. Вздрогнув, Невеньен сорвала с себя одеяло и обнаружила, что над ней наклонился Тьер. Он гладил ее со страдальческим выражением на лице. Невеньен стало противно. Старик все время знал об измене Иньита и ничего не сделал, чтобы разоблачить его. Он с таким спокойствием повел Невеньен смотреть эту мерзкую сцену...

– Я попросил Шен пока не заходить к вам, – произнес советник. – Дать вам время, чтобы вы пришли в себя.

– Уходите, пожалуйста, – повторила она.

Тьер вздохнул.

– Я догадывался, что вы станете обвинять во всем меня, хотя я многократно предупреждал вас не связываться с Иньитом. Если вам так проще – обвиняйте.

Невеньен опять вжалась в подушку. А ведь правда – он не раз советовал ей держаться от лорда-разбойника подальше. Но она не слушала, думала – все это зависть. Получается, виноват вовсе не Тьер, а она сама.

– Почему вы не сказали мне раньше? Если бы вы мне показали это месяц, два назад, все было бы не так!

– Вы думаете, что это причинило бы вам меньше боли? – так и не получив от нее ответа, он продолжил. – Простите, моя королева. Возможно, мне действительно стоило так поступить. Но я... недооценил ситуацию. Мне казалось, что со временем вы разглядите истинную сущность Иньита и научитесь использовать его так же, как он собирался использовать вас.

– Использовать... – пробормотала Невеньен. Такое гадкое слово! – Он дурил мне голову ради власти?

– Да.

Еще час назад она в это не поверила бы, но сейчас все вставало на свои места. Если вспомнить, как вел себя Иньит, то только дураку или слепому – а Невеньен, похоже, была и тем, и другим – не стало бы ясно, что он во всем видит исключительно ресурсы для достижения своей цели. Разбойники, мятежники, Невеньен, Дитя Цветка – это были только ступени для расширения его власти. Он с самого начала не скрывал, что его не устраивает место советника у предводителя повстанцев, и Невеньен это должно было насторожить сразу. Но она с готовностью заглотила крючок и, ничего не подозревая, висела на нем до сих пор.

– Я больше не хочу его видеть, – прошептала Невеньен.

Она стала думать, как можно разделаться с Иньитом. Больше всего ей сейчас хотелось, чтобы он провалился сквозь землю. Жаль, это было невозможно. Но что еще? Выслать его на окраины страны? Это займет время, и для объяснения этого придется изобретать достаточно вескую причину, а Невеньен желала, чтобы он пропал из ее жизни в сей же миг.

– Не удаляйте его от себя.

– Что?!

От изумления она снова содрала с себя одеяло и уставилась на Тьера. Ну теперь-то он уж точно свихнулся!

Однако серые глаза советника были ясными и совершенно серьезными.

– Иньит приобрел слишком большой вес, чтобы от него так просто избавиться. И как бы я о нем ни высказывался, он умный и расчетливый политик. Он может быть очень полезен, если вы научитесь им управлять и будете держать его в узде.

– Вы издеваетесь?

– Нет.

Он издевался. Конечно же, он издевался, иначе не сказал бы такую ужасную вещь.

– Пожалуйста, дайте мне побыть одной. Пожалуйста!!!

Его рука дрогнула. Невеньен видела, что ему стыдно и тяжело, но и ей было нелегко.

– Конечно. Простите еще раз.

Она не смотрела за тем, как Тьер покинул комнату. После этого, невзирая на приказ никому не входить в спальню, пришла Шен. Она гладила Невеньен по волосам, что-то шептала, но все поступавшие извне звуки заглушались всего одной мыслью, которая грохотом стучала в голове.

Если не мог исчезнуть Иньит, значит, должна была исчезнуть сама Невеньен.

* * *

Обнаженная Невеньен рассматривала себя в высокое, во весь рост зеркало. В нем фоном отражались высокие потолки королевской спальни и шикарный балдахин с кружевными занавесями, а на переднем плане – молочно-белое женское тело с юношески угловатыми плечами. Невеньен пристально изучала каждую свою черточку. Почему Иньит предпочел Бьелен? Бедра сестры были гладкими, округлыми, у Невеньен – мальчишескими, с резко выступавшими костяшками. Видневшейся в зеркальной поверхности слабой, маленькой груди было далеко до полного, налитого соками бюста Бьелен. Ее волосы были темнее, губы – алее, глаза – выразительнее... Сестра была гораздо сильнее похожа на настоящую женщину, чем Невеньен. Поэтому Иньит выбрал ее? Или все же нашел в ней нечто большее, чем красивый сосуд для утех?

Искать ответ у Иньита Невеньен не собиралась. Она вообще не хотела его видеть или слышать, потому и пропустила утренний совет, сказавшись больной. Все равно документы придут к ней на подпись, а секретари предоставят записи советнических речей.

Бросив последний взгляд в зеркало, на худосочную фигуру, казавшуюся уродливой и чужой, Невеньен натянула шелковую сорочку и платье. Справиться с завязками сложного королевского наряда самой было невозможно; пришлось позвать Шен. Бледная, щурившаяся на свет девушка выступила из-за двери, не успело отзвучать ее имя. Она не спала всю ночь, просидев у постели госпожи, хотя Невеньен настойчиво отсылала ее в свою комнату спать.

– Как вы себя чувствуете, госпожа? – с притворной бодростью спросила Шен.

– Прекрасно, – соврала Невеньен.

Она чувствовала себя мертвой.

Сехенка, не заметившая лжи, обрадовалась и помогла победить корсет. От чая, завтрака и прочей ерунды Невеньен отмахнулась, как и от услуг "чесальщицы" – мастерицы по прическам, на которых держалась корона. Сегодня все это казалось ненужным, мешающим цели.

Выходя из покоев, Невеньен была уверена, что вездесущие слуги уже разнесли по дворцу весть о нездоровье королевы и приставать к ней по дороге никто не будет. Но будь все так, как она хочет, это была бы сказка.

Стоило дверям закрыться за Невеньен, как путь ей преградил Виш. Кесет был одним из тех, кого она желала бы видеть меньше всего. Первое впечатление о нем, как о кротком и услужливом человеке, развеялось, как только мятежники заняли Эстал, а высокий сехен занял при королеве должность советника, правда, не входящего в Малый совет. Виш оказался въедливым и приставучим, временами напоминая пиявку, которая не оторвется от тебя, пока ты не дашь ей все, что она просит.

– Да светит вам солнце, моя королева! – изогнулся он в низком поклоне. – Не иначе, как великий Сатос благословил меня случайно встретить вас как раз тогда, когда пришли новые прошения от моих собратьев-кесетов!

По нему скорее было похоже, что он ждал здесь нарочно. Обращать на это внимание Невеньен не стала – не до того. Она глянула сквозь Виша, не заметив ни выражения его лица, ни даже во что он был одет.

– Простите, я спешу. Передайте, пожалуйста, бумаги моему секретарю.

Невеньен попыталась сделать шаг в сторону, но не тут-то было. Виш снова волшебным образом очутился прямо перед ней.

– Что-то еще? – раздражаясь, спросила она.

– Моя королева, нижайше извиняюсь, но как же наш торговый караван, застрявший на реке Эльталле из-за королевских сборщиков налогов? Товары портятся, нужно срочно решить эту проблему!

Невеньен покопалась в памяти. Мысли, занятые совсем другим, текли вяло, ни про какой караван и налоги вспомнить не удалось.

– ...а выгода будет гораздо больше, чем казна на этом может потерять. Так вы дадите свое высочайшее разрешение?

Очнувшись, она обнаружила, что Виш говорил что-то еще. Наверное, все про тот же караван, который нужно вызволить из лап злобных сборщиков налогов. Что ж, в такое тяжелое для Кинамы время товарам нельзя приходить в негодность – люди нуждаются в каждой мелочи.

– Разрешаю, – ответила Невеньен и развернулась, не понимая, отчего у Виша вдруг сделался такой счастливый вид. Главное – кесет не вырос опять перед ней, как из-под земли.

Летящие ей в спину благодарности, в которых традиционные сехенские пожелания перемешивались с кинамскими, она едва расслышала. Уши как будто забили ватой, но при этом они оставались удивительно чуткими к тому, что Невеньен обычно не интересовало, – шепоткам, мимолетным замечаниям и сдавленному смеху слуг, а глаз невольно подмечал улыбки на лицах, косые взгляды, чересчур манерные или, наоборот, нарочито небрежные поклоны. Те две молоденькие служанки в боковом коридоре – над чем они хихикали, прикрывая рты, и почему при виде королевы у них стал такой притворно-серьезный вид? А голос управляющего замком, раздающийся из-за поворота – к кому он относил свои упреки в бестолковости и легком поведении? Разобрать она так и не смогла.

Многие ли знали о том, что Иньит ей изменяет? В королевском замке, как уже убедилась Невеньен, нет уединенных мест, и слухи здесь разносятся быстрее, чем ветер успевает долететь от одного дерева до другого. Если кто-то видел Невеньен с Иньитом, невзирая на то что они изо всех сил старались прятаться, то кто-то видел и то, как к нему приходит Бьелен. Что теперь говорят о королеве в свете? Наверняка над ней насмехались, а если еще нет, то обязательно будут. Как же, эта малолетняя дурочка снова продемонстрировала свою недалекость!

Обидные мысли, которые заставляли Невеньен кривить губы от внутренней боли, не могли выжать из нее ни капли слез. Это было так странно – она помнила, как выплакивала целые озера, узнав об убийстве Акельена. Почему она не способна плакать сейчас? Слезы принесли бы ей облегчение, но она так и не пролила ни одной, всю ночь глядя сухими, воспаленными глазами на лакированную поверхность балдахина. В детстве ей рассказывали страшные истории о том, что если не сжечь человека после смерти, то Шасет может поселить в тело злую душу, чтобы та под видом живого человека совершала в мире зло. Единственным способом отличить самозванца было заставить его плакать. Ущипни живого – и его глаза сразу станут влажными, а мертвый будет смотреть на тебя непонимающе и сердито.

Щипать себя Невеньен боялась.

Она прошла через весь замок и добралась до левого крыла, где жили некоторые аристократы, соблазнившиеся красивым видом на Эстал с этой стороны холма. По пути ей встретился Таймен. Может быть, он собирался узнать, есть ли сегодня у королевы свободное время для занятий по экономике, а может, повозмущаться очередными тратами из казны. Тем не менее он к Невеньен так и не приблизился – замер на полшаге, открыв рот и уставившись на нее, а потом зачем-то извинился ушел. Вслед ему она глядеть не стала. Цель была уже близко, и Невеньен не хотела, чтобы ее отвлекали.

– Дочь, подожди!

Звук этого голоса заставил ее прибавить шагу, изменив свое недавнее мнение. Пожалуй, меньше всего сейчас она хотела видеть не Виша, а отца. От кесета действительно было сложно отделаться, но генерал Стьид при этом еще и унижал. Только он мог вот так вот запросто крикнуть королеве что-нибудь вроде "Эй ты, погодь" или "Смотайся-ка, распорядись о том-то".

– Невеньен, стой!

Стук подбитых сапог, которые носил генерал, ускорился. Стьид, большую часть своих лет проведший в армии, среди набранных из простолюдин солдат, не любил церемонии. Припустить за королевой, как юноше, ему не стоило ничего.

– Моя королева, пожалуйста, подождите!

Она остановилась – больше потому, что отца ей все равно было не перегнать, а не потому, что он наконец-то подобающе к ней обратился. Подступивший к ней Стьид выглядел, как всегда, безукоризненно – мундир со знаками отличия и многочисленными белыми полосами на груди сидел как влитой, напомаженные черные сапоги блестели, а такой выправке позавидовали бы и молодые гвардейцы. Из-за этого застывшее на его лице раздраженное выражение, свойственное скорее пекарю или сапожнику, казалось принадлежащим другому человеку.

– Что ты скачешь, как сорвавшаяся с привязи коза? – зашипел он. – Я уже слишком стар, чтобы бегать за тобой. Если я тебя зову, значит, у меня есть к тебе дело!

Она подняла голову и встретила его взгляд. Лицо генерала изменилось. В карих глазах полыхнул знакомый опасный огонь.

– Это Иньит, да? Он обидел тебя?

Невеньен растерялась. Отец знал или каким-то образом догадался? Она не отвечала, и Стьид, схватив ее за локоть, оттащил в сторону, туда, где их не могли подслушать. Прежде чем заговорить снова, он оглянулся. Левое крыло не отличалось оживленностью, по коридору шли всего трое слуг, но предосторожность лишней не бывает.

– Что тебе сделал этот ублюдок?

Квадратная челюсть отца дергалась, на скулах ходили желваки. Невеньен не помнила, чтобы когда-нибудь видела его таким. Даже когда она привела в Острые Пики сотню солдат, он не был настолько взбешен.

Повинуясь жесту Невеньен, гвардейцы отодвинулись на приличную дистанцию. Будучи ее извечными сопровождающими, они наслушались о королеве много неприятных вещей, но ту грязь, о которой спрашивал отец, ей не хотелось доверять никому. Хватит и того, что об этом известно Тьеру.

– Ничего, – равнодушно ответила Невеньен.

– Не ври. Он изменил тебе?

– Почему ты так решил?

– Я хорошо знаю, как выглядят женщины, внезапно узнавшие о неверности любовника.

Она скривила губы.

– Не самое лучшее начало для попытки утешить меня.

Стьид через силу усмехнулся.

– Извини. Так это правда? Мне уже можно начать собирать армию, чтобы разбить его треклятых разбойников, раздери их Шасет? Если попросишь, я принесу тебе его голову на пике.

– Голову Шасета?

– Иньита.

Невеньен нахмурилась, не понимая, шутит он или нет. Неужели отец считает, что она способна потребовать чьей-то казни лишь из-за того, что этот человек разбил ее сердце? Она бы никогда так не поступила. Да она и не жаждала смерти Иньита. Для этого нужно было его ненавидеть, а Невеньен не чувствовала к нему вообще ничего. Словно в ней что-то задушили, а затем, привязав камень, утопили в бездонном море.

– Не надо. Глупая затея... – она вздохнула. – И вообще, с чего ты вдруг взялся меня защищать? Полгода назад ты знать меня не желал.

Тогда ее мог обидеть кто угодно, и никто пальцем бы не пошевелил. Отец отлично знал, что отдает дочь замуж за мятежника и если она попадется в руки Тэрьина, то ее казнят. А когда погиб Акельен и она думала, что никому не нужна, когда ее захватил в плен Гередьес... Где Стьид был все это время? Он предал ее так же, как Иньит. Правда, она никогда и не ждала от отца подарков. Отказываться от дочерей было его привычкой.

– Это политика, – он с сожалением покачал головой. – К тому же...

Что такое случилось с его мимикой? Не может быть, чтобы сквозь маску вечного пренебрежения проступили неуверенность и... стыд?

– Я недооценивал тебя. Когда Ламан в Острых Пиках сказал, что ты моя дочь, моя достойная наследница, я не поверил ему. Я думал, кровь в тебе течет такая же жидкая, как и в твоей матери. Я ошибался. Ты не смотри, что я постоянно стараюсь тебя задеть – каждому правителю нужен человек, который бы ставил его на место.

Жаль, он не учел, что на эту роль у Невеньен были сотни кандидатов.

– Я буду тебя защищать, – продолжал Стьид. Кажется, он говорил искренне. – Причем потому что ты моя дочь, а не только из-за того, что ты королева и тобой легко управлять.

– Но и, конечно же, поэтому тоже, – утвердительно произнесла Невеньен.

– Ну... – отец, криво улыбаясь, развел руками. – И поэтому тоже.

Политика... В этом был весь Стьид – прославленный генерал, который продержался на своем посту дольше, чем кто-либо, в немалой степени благодаря удачно сосватанным дочерям. Он не ставил женщин ни в грош, и сложно было требовать от него иного отношения к себе. Следовало радоваться хотя бы тому признанию, которое он сделал. Если бы Невеньен могла радоваться.

– Так как, – тихо спросил отец, – я прав по поводу Иньита?

– Как ты догадался? Кроме того, что толпы любовниц уличали тебя в обмане.

Генерал ухмыльнулся, но улыбка быстро слетела с его губ.

– Я хорошо разбираюсь в таких людях. Они не любят никого кроме себя. Я надеялся, что ему достанет мозгов не якшаться с бабами, но, видимо, он не настолько уж умен. Увы. Из него мог бы выйти недурной король.

Невеньен сжала зубы.

– Предлагаешь мне простить его?

– Нет, что ты, – он оскалился. – Но и если ты меня пошлешь за его головой, то я тоже этого не сделаю.

– Но ты же только что...

– Был готов за ней отправиться? Я просто надеялся, что тебя это утешит.

Прекрасно. И как разговаривать с таким человеком?

– На самом деле по поводу Иньита у меня к тебе совсем другое предложение, – отец протянул ей свернутый листок. – Даже к лучшему, что ты с ним поссорилась, но ругаться с ним окончательно, бросать в тюрьму или ссылать его не следует.

Ну вот, еще один гениальный советчик наподобие Тьера.

– И как, по-твоему, мне с ним надо поступить? – мрачно поинтересовалась Невеньен.

Генерал еще раз огляделся, убеждаясь, что поблизости нет никого, кто навострил бы уши, подслушивая их беседу. Затем он немного наклонился и доверительно дотронулся до плеча Невеньен. Даже через ткань платья она чувствовала холод его серебряных накладок на ногти.

– Тебя, наверное, сейчас от него тошнит, но ты королева и не имеешь права поддаваться чувствам, – еле слышно заговорил он. – Людей вроде Иньита нужно или держать возле себя, или избавляться от них навсегда, чтобы они уже больше не могли помешать. Вышлешь его из столицы – он оскорбится и начнет тебе мстить. Поступить так будет худшим из возможных вариантов. Иньит умен и готов из кожи вон вылезти, чтобы достичь желаемого. Вспомни, кем он был десять лет назад и где он сейчас – в полушаге от престола. А добился он этого не безумными и жестокими зверствами, как Зандьер. Гораздо умнее использовать его, поддерживая с ним хорошие отношения, при этом пристально следя за ним и не позволяя набрать достаточно сил, чтобы он мог против тебя выступить. Загляни в бумагу.

Она послушно развернула смятый лист. Его испещряли маленькие буковки и наспех начерченные непонятные схемы с цифрами.

– Что это?

– Маленький доклад о том, чем занимаются отряды лорда-разбойника, – глаза отца недобро сверкнули. – Его маленькая армия, после того как ты надела корону, начала стремительно совершенствоваться, причем с твоего разрешения. У меня появились подозрения, что Иньит незаметно окружает Эстал своими людьми, и если бы вскорости что-то грянуло, то они были бы подготовлены чуть ли не лучше, чем регулярное войско.

В памяти Невеньен всплыл давний короткий разговор с Тайменом по этому поводу. Он ведь сказал нечто похожее... И почему она к нему не прислушалась?

– Мне это не понравилось, – продолжал отец, – но формально придраться было не к чему, а ты бы все равно не послушала. Ты иногда бываешь упрямой, прямо как я, – он с гордостью улыбнулся, хотя это был скорее недостаток. – Тогда я "подружился" с Иньитом, а по округе разослал разведчиков, которые следили за передвижениями его отрядов. Так я удостоверился в том, насколько этот молодчик предусмотрителен, – он оценивающе поднял бровь. – На первый взгляд ничего опасного нет, но если ты вдруг взбеленишься и вздумаешь наказать Иньита за его гульбу налево, то у тебя появятся серьезные проблемы. Разбойники будут разорять деревни, торговые караваны, блокируют пути в город, начнутся волнения и так далее – что конкретно случится, зависит от того, какую кашу он планирует заварить. Часть из этого я мог бы решить, пока не громыхнул гром. Если ты, конечно, одобришь.

Невеньен пасмурно молчала, уперев руки в бока и притоптывая ногой. До чего все дошло! Вчера она могла бы на Книге Небес поклясться в вечной любви и верности Иньиту, ее опоре и надежде, а сегодня была вынуждена интриговать против него со своим же отцом, который, наоборот, несколько дней назад казался ей самым тяжелым и неудобным из союзников. Боги смеялись над ней, не иначе.

– Что ты собираешься делать? – спросила она.

– Немного ослаблю, собью с толку его отряды, – уклончиво ответил Стьид. – Не волнуйся, мои разведчики сделают все аккуратно. Иньит не сможет никого ни в чем обвинить, кроме своих же собственных людей в их непроходимой тупости. Потом, нужен будет приказ о сокращении расходов на армию разбойников. И еще я бы отправил их как можно быстрее гасить мятеж. Их же за этим здесь и собирали?

– Ты прав, – согласилась Невеньен. – Но я должна знать подробности того, что ты хочешь устроить. Приди ко мне вечером в кабинет, обсудим это.

Он кивнул и вдруг порывисто обнял ее, заставив с шумом выпустить из легких воздух.

– Жаль, конечно, что ты не сын, – прошептал отец. – Но именно потому, что ты девчонка, говорю тебе: я за тебя кому угодно глаза вырву. Но это секрет, поняла? Расшаркиваться я перед тобой все равно не буду.

– Спасибо... папа, – с трудом, оттого что ее сдавливали могучие объятия, выговорила она.

Еще раз кивнув, словно подтверждая самому себе, что перед ним его дочь, Стьид зашагал прочь. Невеньен проводила его взглядом. Был ли он до конца честен? Превосходный стратег и полководец, отец не очень хорошо умел притворяться, а это было качество, необходимое любому политику. Его резкий переход от презрения к горячей преданности выглядел неестественно, но потому ли, что генерал плохо сыграл роль, или потому, что это были искренние эмоции вспыльчивого человека? Невеньен не знала. Она знала лишь одну горькую правду: просто любить или ненавидеть королеве не суждено. Отныне всю жизнь ее будет сопровождать грязная политика и интриги против людей, которых еще вчера она считала самыми дорогими во всем мире.

Впрочем, Невеньен надеялась этого избежать, по крайней мере на какое-то время. Но до того, как это случится, ей надо было получить ответы на свои вопросы.

Она сделала еще несколько шагов и остановилась перед дверью из темного дуба, которая скрывала за собой ее цель.

Покои Бьелен.

* * *

Бьелен улыбалась, изгибая тонкую, затянутую в невесомое кружево платья шею.

– Присядешь? Мне удалось достать необычный чай – айвовый. Хочешь попробовать?

Невеньен молчала, глядя на нее.

В гостиной сестры было чисто убрано, хорошо проветрено и пахло ее любимыми розовыми духами. Бьелен и сама походила на распустившийся бутон – румяная, благоухающая, вся в нежных кружевах. Она расслабленно пила чай и чувствовала себя прекрасно. Было заметно, что мрачный взгляд родственницы ее смущает. Бьелен озадаченно изучала ее, не понимая, почему та не двигается с места и что вызвало у нее такое плохое настроение.

Невеньен и сама не понимала, что с ней. Она собиралась столько всего сказать, возможно, даже кричать, разбить что-нибудь. В голове роились тысячи вариантов того, как она может обвинить Бьелен в предательстве и унизить ее. Но стоило зайти в комнату – и все куда-то пропало.

Может быть, ее сбила Илга, порхающая по комнате в одуванчиковом платье и поправляющая незаметные детали интерьера. Служанка напевала модную веселую песенку, совершенно не соответствующую тому, что творилось в душе Невеньен. А может быть, ее ввели в ступор воспоминания. Они мгновенно всколыхнулись, как только она увидела этот чудесный резной столик, за которым было выпито столько вина и чая, диванчик из светлой древесины, на котором она как-то раз, устав, задремала, и полку с книгами – Невеньен не раз изумлялась тому, какие серьезные произведения там стоят. Проведенные здесь вечера были одной из немногих отрад, появлявшихся в ее жизни с тех пор, как она покинула родительский дом.

Но, как оказалось, все это было ложью.

– Мы должны поговорить наедине, – с силой выдавила из себя Невеньен.

Забеспокоившись, Бьелен отправила Илгу вон и пристально всмотрелась в лицо сестры.

– Что с тобой? Случилось что-то плохое? Твоя мать?.. Или пришли новости из Кольведа?..

Она и близко не догадывалась об истинной причине того, что так расстроило Невеньен. Ей стало от этого больно. Лучше бы Бьелен сразу запаниковала, принялась изображать невинную или, как это было раньше, оскорблять. Но ей и в голову не пришло, что их с лордом-разбойником кто-то мог увидеть. Прямо как сама Невеньен с легкостью отмахивалась от мысли, что за ними с Иньитом наблюдает Тьер. Ее разум заволакивала влюбленность. А Бьелен?

Это был не тот вопрос, который она хотела задать. В действительности Невеньен предпочла бы не знать, есть между Иньитом и Бьелен настоящие чувства или нет. Это слишком сильно ранило. Но что тогда спросить? Какой из сотен вертящихся на языке вопросов должен с него сойти: о чем думала Бьелен? Как она могла? Почему она такая лживая стерва? Как она намеревалась оправдываться, когда все откроется?

– Почему? – непослушными губами вымолвила Невеньен. – Почему ты так меня ненавидишь? Что я тебе сделала?

Хрупкая чашка со звоном опустилась на блюдце. Бьелен окостенела, начиная понимать, однако длилось это всего мгновение. В следующее она уже взяла себя в руки.

– О чем ты? Что за нелепица! Я вовсе тебя не ненавижу. Будь это так, мы бы до сих пор ставили друг другу подножки, пересекаясь в галереях! – Бьелен мелодично рассмеялась.

Актриса из нее была превосходной – если бы Невеньен вчера сама все не видела, то засомневалась бы в том, что это правда.

– Вы обманывали меня. Все это время, – ее охрипший голос внезапно пропал. Пришлось подождать, прежде чем она смогла говорить снова. – Ты отобрала у меня сначала мужа, а потом жениха. Спрашиваю тебя еще раз: почему ты так ненавидишь меня?

Больше Бьелен прикидываться не пыталась. Только что румяная, полная жизни, она словно превратилась в статую. Перед Невеньен теперь сидела не женщина, а каменный цветок.

– Я никого у тебя не отбирала. И Акельен, и Иньит сами ко мне пришли.

Как легко она переложила вину с себя на мужчин! Как будто это не она кошкой выгибалась перед Иньитом, пробуждая в нем похоть. Как будто это не она спала с женихом своей подруги – сестры! – зная, с какой силой та его любит.

– Плевать мне на твои оправдания, – жестко произнесла Невеньен, чувствуя, что мир у нее перед глазами начинает затягиваться туманом. – Я спросила тебя, за что ты меня ненавидишь. Что я тебе сделала? Я не строила против тебя козни, хотя любая другая женщина на моем месте так бы и поступила. В отличие от тебя, когда ты не упускала ни единой возможности, чтобы втоптать меня в грязь, я не унижала тебя и не поливала помоями. Я могла отомстить, став королевой. Вместо этого я тебя за все простила, собиралась дать высокую должность... А в благодарность ты за моей спиной... – Невеньен, не способная выговорить страшные слова, проглотила их. – Тебе доставляло удовольствие вот так насмехаться надо мной? Знать, что ты со всех сторон обскакала эту дуру, которая вовсе не хотела выходить замуж за мятежника и становиться королевой? Что, приятно было отбирать у меня единственное, что я ценю?

Водопад слов, который она уже не могла контролировать и который, высвободившись, лился бы еще часами, прервался звоном посуды – Бьелен схватила чашку со стола и швырнула ее в Невеньен, разбрызгивая недопитый чай. Чашка пролетела мимо и разбилась о стену. Невеньен, не моргнув, смотрела на женщину, которая сломала ей жизнь так же, как этот фарфор.

– Не хотела выходить замуж, становиться королевой... – передразнила Бьелен. Ее ноздри раздувались от гнева, грудь высоко поднималась. – Но ты вышла и стала! Ты без малейшего труда заполучила лучших мужчин и целую страну в подарок. Тебе все само далось в руки только потому, что ты благородной крови. Будущий король предлагал тебе выйти за него замуж, но ты и тогда кривила нос, решив, что ты и без него получишь трон – благодаря другим людям! Скажи мне, это разве правильно? Посмотри сюда, – она вскинула ладони, демонстрируя длинные ухоженные ногти. – Ты хоть знаешь, чего мне стоило получить привилегию отрастить ногти и на правой руке? Ты постоянно страдала, что тебя продали Акельену, но ты ни разу – ни разу! – не поинтересовалась, мечтала ли я выходить замуж за Стильина.

Бьелен не делала пауз, чтобы Невеньен не могла вклиниться с возражениями, однако она и не собиралась. Она молча слушала, как извергается из сестры злость, копимая и лелеемая годами – как каменный цветок исходится ядом.

– Тьер любит говорить, что Стильин был лучшим из двух братьев, но не любит вспоминать, что он был таким же упертым ослом, как и Акельен, но еще и уродом, в отличие от брата, – шипела Бьелен. – Я отказывалась выходить за него замуж, я говорила ему это прямо в лицо, но мое мнение никого не волновало. Стильин хотел видеть рядом с собой красивую рожицу – и какая разница, что думает по этому поводу ее обладательница? А остальные только поддакивали "истинному королю". Он тогда был близок к тому, чтобы победить самого Свирепого Зандьера, без страха гулял по столице, не скрывая герб, – ну как ему отказать?! Мной торговались и в итоге купили за такое количество золота, что моя семья сумела порвать все связи с этой проклятой страной и уехать в Шинойен. А я стала игрушкой уродца, который беспокоился лишь о том, как сесть своей тощей задницей на трон. Для его окружения я – купеческая дочь – не значила ничего, но он и не подумал о том, чтобы меня защитить. Он – человек, который родился слугой и в полной мере испытал все унижение от этого!