Текст книги "Анастасия, боярыня Воеводина (СИ)"

Автор книги: Елена Милютина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 23 страниц)

Глава 26

Фреда аккуратно разбудили. Он сел, удивленно крутя головой. Увидел княгиню и стал судорожно застегивать почему-то расстегнутые камзол и кафтан.

– Проснулся? – спросил князь, – давай, приходи в себя. Сейчас у нас будет очень серьезный разговор.

У Фреда упало сердце. Он чем-то не понравился княгине и его просто выгонят. Придется идти солдатом. Может, в России не посмотрят на возраст!

– Как вижу, проснулся. Значит так. Разговор будем вести на французском, как я понимаю, ты на нем говоришь не менее свободно, чем на английском, но его хорошо понимает моя жена. У нее к тебе несколько вопросов, и в твоих интересах отвечать на них правдиво и точно. Потом объясню. Готов?

Фред кивнул. Но первый вопрос был совсем не тот, к которому он готовился.

– Фридрих, у вас уже были отношения с женщиной? Я слышала, в Европе мальчики рано начинают знакомиться с дамами.

– Мадам, если вы думаете…

– Мальчик, я задала конкретный вопрос, и хочу получить на него точный ответ, а не попытку угадать мои мысли.

– Фред покраснел и промямлил. – Да, мадам!

– Сколько раз?

От лица мальчишки можно было зажигать свечи. Михаил даже его пожалел.

– Один, – промямлил Фред.

– Так, это не хорошо, что один.

– Почему? Считаете, что я не опытен?

Дама рассмеялась. – Смотри, Миша, кажется, юноша подумал, что я подыскиваю любовника. Подожди, не надо бить лица. Что еще воспитанный в Европе парень может подумать после моих вопросов. Сам видел, какая у них мораль. И за 15 лет она лучше не стала. Плохо, Фридрих, что уже после первого раза твой дар стал заметен. Значит, маскировка спадает.

– Какой дар?

– Так мы называем способность к чародейству, по-вашему, к магии.

– Не может быть! Я не маг! Упаси Господи, в Европе быть магом. Это прямой путь на тот свет! А меня проверяли. В девять лет проверяют всех детей на специальном предмете. Я чистый.

– Нет, Фридрих, ты, как ты говоришь, маг. По нашему, чародей. Просто твои способности были запечатаны в детстве. Но после взросления мужчины блоки падают и они проявляются наружу. Только в твоем случае это смертельно опасно.

– Вы меня выдадите церкви?

– Наша церковь не считает чародейство грехом, если оно не черное, то есть не связанное с причинением вреда людям. Но вред врагам приветствуется. Так что боевые чародеи у нас в почете. Опасность в другом. Блок на магию, проще, ее сокрытие, тебе ставил очень сильный черный колдун. Он так закрутил заклинание, что в случае возвращения дара ты просто умрешь. Я не знаю, по каким мотивам твои родители обратились именно к этому колдуну, и знали ли они, какое заклятие наложил он на тебя, но что есть, то есть. От одного контакта с женщиной твой дар стал явным, и теперь будет рваться наружу.

– Что же мне делать?

– Во-первых исключить контакты с женщинами. Я не имею в виду обычные встречи. Я имею ввиду любовные свидания. Дар просыпается именно от них. И, Миша, я думаю, сейчас ему не стоит учить Настю. Не дай бог, зародятся чувства. Они тоже могут спровоцировать выброс. Я попробую размотать этот клубок, но не сразу. Я не могу сейчас применить всю свою силу. Только часть. Так что процесс может растянуться. И избегать других сильных эмоций. Вот сейчас ты взволнован, и дар активизировался!

– Но почему вы?

– Ты еще не понял? Только не волнуйся. Сейчас ты находишься в компании сильной светлой ведьмы и одного из самых сильных чародеев России. В боевой магии, так пожалуй, самого сильного.

– Это правда?

Князь кивнул. – Как видишь, никто нас не преследует, из-за дара. Наоборот, уважают. А теперь еще два вопроса по твоей безопасности. Расскажи, если помнишь, не случалось ли чего-нибудь с тобой между пятью и шестью годами. И еще. Не знаю, как ты к этому отнесешься, но надо срезать волосы.

– Почему?

– Видишь ли, смертные заклятия черные колдуны часто делают на кровь, на волосы и на ногти. Кровь достать сложнее, и заклятия на нее необратимы. Всю кровь не выпустишь и не заменишь. На ногти тоже. Почти. Ногти можно вырвать, хоть и жутко больно, но жизнь дороже. На волосы проще. Их можно срезать, и тогда есть возможность наложить контр заклинание. Сейчас полностью срезать нельзя, частично, они сдерживают магию. Но укоротить можно. И это ослабит проклятие черного колдуна.

– Хорошо, я согласен, у вас все равно длинных волос не носят!

– Молодец – обратилась к нему вновь княгиня, – а теперь расскажи, что вспомнишь, что с тобой произошло в пять – шесть лет. Хотя, давай я сразу задам один вопрос, может, не придется ломать голову! Ты когда-нибудь встречал человека под именем Збышек Ярошинский? Он поляк, но мог представляться чехом.

Фред смертельно побледнел.

– Откуда вы его знаете?

– Значит, встречался! Где и когда. Судя по реакции, знакомство было не из приятных!

– Совершенно. Но я начну издалека.

– Правильно. И со всеми подробностями. Как бы тяжелы они не были.

– Видите ли, когда мне было пять лет отец получил эту проклятую корону Чехии, фактически, Богемии, а это значительно больше. Короновался он как король Богемии. Но поспешил. Надо было вначале уладить все с императором. Это было возможно, но он схватил только корону. Мы переехали в Прагу. Мама только что родила Рупрехта и была беременна Морицом. Они погодки. Отец совсем не уделял внимания семье. Маме было не до нас, носила она тяжело, а на меня стали жаловаться няньки. Утверждали, что не могут со мной справиться. Что я все время придумываю новые шалости. И вот, когда моя бывшая кормилица устроила скандал, что я за завтраком облил ее кипятком, отец обратил внимание и сказал, что я уже вырос, и теперь за моим поведением и воспитанием будет следить гувернер. И они наняли пана Збышека. Я тогда сам не понимал, почему со мной постоянно случаются происшествия. То вода разольется, то земля из горшков с цветами просыплется. Пан Збышек мне не понравился, он был весь как мороженая рыба. Глаза черные, тусклые, и как будто неживые.

Князи переглянулся с женой. Она кивнула. Фред продолжил:

Я очень хотел от него избавиться, и поэтому решил продолжить шалости уже сознательно. Подкарауливал нянек в коридорах, обливал водой, рассыпал землю, и надеялся, что противного гувернера уволят, как не справившегося. Но сделал только хуже. Этот Збышек переговорил с отцом, тот вызвал меня, сказал, что я веду себя недостойно наследника, поэтому пан Збышек, опытный воспитатель, с хорошими рекомендациями, советует забыть о статусе кронпринца, и применить ко мне методы, как к обычному непослушному мальчишке. И он дает свое согласие. Сами понимаете, чем для меня это обернулось. Теперь меня стали наказывать за малейший проступок. Во время урока нельзя было даже повернуться, что бы не заработать наказание. Стояние на горохе в углу, было самым легким. Порки следовали одна за другой. Однажды я не выдержал и побежал к матери жаловаться. Она выслушала и сказала, что детей всегда наказывают, что надо быть послушным мальчиком, и тогда все наладится. Думаю, именно тогда я стал холодно относиться к родителям. А потом, перед самой битвой на Белой горе, он исчез. Просто исчез. Я тот день хорошо помню. За ужином в очередной раз провинился, случайно просыпал дорогой сахар мимо чашки. Гувернер меня предупредил, что бы я готвился, перед сном он меня накажет, как я того заслуживаю. Я лежал в кровати и тихо плакал, ожидая очередного унижения и боли, Мысли у меня были самые черные. Я тогда дошел до того, что украл охотничий кинжал у отца. Решил, что нападу на жестокого гувернера, и зарежу. Лежал и сжимал кинжал в руке, под подушкой. Но он не пришел. Я так и заснул, не укрывшись одеялом. Он всегда приказывал ждать его с закатанной выше пояса ночной рубашкой, не закрываясь одеялом. Я представлял, как я перерезаю ему горло, и он истекает кровью, а я смеюсь от счастья. И уснул. Потом влетела нянька, приказала срочно одеваться, мы уезжаем. Больше я его не видел. Все. Наверное, именно в это время я понял, что полагаться на родителей нельзя, решения надо принимать самому и спасать себя тоже. Это и помогло решиться сбежать из дома, когда там снова стало невыносимо.

Фред сидел, опустив голову, вновь переживая темный период своего детства.

Супружеская пара молчала. Первой ожила Анна.

– Фридрих, извини, сколько это продолжалось?

– Почти все время, пока мы были в Праге. То есть, практически год.

– Михаил, я ошиблась. Фридрих,мне надо посмотреть вас снова, после того, как я отдохну. Завтра. После охоты. Не берите все это в голову, успокойтесь. Может быть все не так страшно, как показалось вначале. Збышека знала Аглая. Она даже однажды схлестнулась с ним, когда он попытался навести порчу на ее Юру. Она все время подозревала, что та буря в середине лета, на Ландском озере, это месть ей за изгнание его из России Сейчас поясню Збышек был черный колдун, очень сильный. Был одержим мыслью взять себе в пару чародея, причем черного, как и он. Он считал, что такой тандем будет непобедим. Но никак не мог найти такого. Тогда он попытался сделать его сам. Его объявили вне закона именно из-за этой идеи. Он решил стать воспитателем молодежи. И дважды ему удавалось найти одаренных юношей, и начать делать из них черного чародея. Рецепт прост – довести молодого человека до состояния, когда он будет готов совершить злодейство, потом, внушить ему, что он злодей, и тогда манипулировать им станет легко. Первый раз ему не удалось, прочти взрослый парень просто донес на него родителям, и те его прогнали, он взял воспитанника помоложе, и стал шантажировать его доносом в инквизицию. Но тот был католик и слишком религиозен, и просто ушел в монастырь. Тогда он решил слепить черного мага из совсем малыша. И ему подвернулся ты. Дальше просто. Идеальный вариант, мать беременна, беременность протекает тяжело, слишком рано женщина забеременела, не оправившись еще после родов, Отец, поглощенный королевством, не обращающий внимание на детей. Творил, что хотел. Цель – довести мальчишку до отчаяния, потом шантажировать даром, привязать к себе. В монастырь не сбежать, у реформаторов за дар только смерть, потом пригрозить родителям раскрытием тайны, забрать себе, под предлогом сокрытия, и тогда уже лепить из него черного чародея. Почва благоприятна. Родители не защитили, к ним воспитать ненависть, заставить ненавидеть весь белый свет, раз в нем он изгой, в общем, полная свобода действий. То, что мальчишка собрался его убить, он не предвидел. Кстати, могло получиться. Именно невинную руку направляет Господь. Только последствия были бы самые печальные. Дар проснулся бы в момент убийства, и что ждало бы ребенка? Может, поэтому он и блокировал дар, боясь, что у доведенного до отчаяния мальчика он проснется. Вот в чем я ошиблась. Он не мог поставить смертельный блок на дар. Который мог проснуться в любой момент. Тогда бы он потерял целый год зря. Так что там все не безнадежно. Скорее всего, я приняла приказ на подчинение за приказ на смерть. Я увидела эту связь случайно. Под конец. Уже устала. Так что все не так плохо!

– У меня есть шанс?

– Да, и очень хороший. Приказ на подчинение потерял силу, так как колдун умер. Завтра я посмотрю тебя с новыми силами. Только, Михаил, надо все делать в другом помещении. Если я сниму блок, сила может рвануть наружу. Обуздать ее придется тебе. И, конечно, подальше от Михаила. Что бы не задеть. Не смотри так, не князя, царя! Михаил с неопытным чародеем справится в момент.

– Дар раскроется, и я не смогу вернуться в Европу! А как же Пфальц?

– Фридрих, я почти год путешествовал по Европе, целую зиму прожил у католиков, причем парочка была просто истовых, и никто ничего не заподозрил. И еще больше полугода у лютеран. Причем, тогда дважды включал магию. Куклу дочери пометил. Ну и финал был феерическим. Тогда от своей же магии чуть не погиб. Так что, овладев магией, ты сможешь ее спокойно скрывать от всех. Я научу. Не переживай. Пошли спать. Михаил встает рано. И Анне отдохнуть надо. Анна, пошли, провожу. Заодно покажем юноше его комнату, он сегодня так до нее и не дошел! И, Фридрих, завтра пришлю брадобрея, волосы подрезать. Только предупреди, что бы не выбрасывал, они Анне нужны будут! Завтра опять со мной поедешь. Мало ли что!

Глава 27

Утром Фреда разбудили рано. Пришел брадобрей, который и был парикмахером для мужчин. Его привел Микки. Он пояснил, что в России знатные мужчины носят короткие волосы, а иногда вообще бреют голову наголо. Крайняя длина, до конца ушей. Молодежи можно чуть длиннее, но они тоже стараются длиннее не отпускать. Длинные волосы отпускают в знак раскаяния провинившиеся и попавшие в опалу. Ну, еще в трауре. Может, поэтому на Фреда так странно смотрела молодежь.

Так что волосы обрезали. Брадобрей спросил, через Микки, как резать – в кружок, а скобку, или под горшок. Микки подсказал, что это разные формы стрижки. Самая простая – под горшок. Ее чаще делают простолюдины – на голову одевают горшок, и стригут по его ободку. Так подстричь и жена мужа может. Более сложно – в кружок, когда волосы плавно огибают голову, падают на лоб, закрывая его. При этом лучше эта стрижка выглядит на прямых волосах, а не кудрявых, как у него. Ему лучше подстричься под скобку. Это когда волосы свободно падают вдоль щек, и остаются на одном уровне вокруг затылка, а надо лбом выстригаются прямо, на уровне бровей. Тогда их можно и зачесать со лба назад, и набок, и разделить пробором посередине головы, и они в любом случае красиво обрамляют лицо. Особенно, если вьются. Михаил решил последовать совету. Результат его приятно удивил. Лицо стало как-то менее худым и вытянутым, лоб выглядел благородно, и, вроде взгляд даже стал умнее и мужественнее! Микки спросил, носил ли Фред уже русское платье?

Получив положительный ответ, посоветовал одеть именно его. Для охоты самое то! Фред вспомнил вчерашние «обнимашки» с волком, и согласился, не понимая, где Микки его возьмет.

Микки принес на выбор довольно старомодное европейское платье, бывшее супермодным лет 10 назад, и два комплекта русской одежды. Рубаху из шелка, желтую, расшитую золотом по вороту и манжетам, бархатный кафтан темно-коричневого цвета, с украшенными золотыми галунами петлями на груди, и вышитыми же золотом обшлагами и полустоячим воротом. На удивление Фреда, кафтан был подбит мехом горностая. К нему такого же материала штаны и ярко-желтые сапоги, тоже шитые золотом. В этот раз почти без каблуков. Сверху на это все накидывалось что-то вроде длиной накидки из шелка, на шелковой же подкладке, без воротника, с длиннющими рукавами, достающими до полу, которую Микки назвал однорядка, застегивалась она впритык, без запаха на три золотые пуговицы, и была на несколько тонов светлее кафтана.

– Микки, как это носят? Я же не смогу поводья держать! Руки в рукавах же будут!

Микки показал одну хитрость. На уровне локтей в накидке были прорезаны отверстия, в которые и просовывали руки. А длиннющие рукава связывались на спине вроде пояса. Облачив Фреда в этот наряд, Микки подал ему шапку, не в виде колпака, а с полукруглым верхом, из нескольких клиньев, и меховым околышем с разрезом по центру. Так, что концы разреза образовывали как бы острые концы, крепящиеся к шапке золотыми запонками с зеленым непрозрачным камнем. Шапку Микки обозвал мурмолкой. Добавил, что эта шапка, в отличие от уже знакомого Фреду колпака, может носиться только знатью. Благородные люди тоже носят колпаки, особенно молодежь, но они украшают их вышивкой, и обязательно таким же меховым околышем с «рожками». Фреда подвели к зеркалу. Ну что, на него смотрел вполне русский молодой человек, явно благородного происхождения. Он уже видел многих людей в подобной одежде, но его костюм отличался каким-то изяществом и благородной сдержанностью. Оказалось, то была одежда князя Михаила во времена его молодости. Фасоны на Руси почти не менялись, или менялись очень медленно, а сшиты наряды были из очень дорогих материалов, особенно дорогой была вышивка. Она выполнялась или родственницами, обычно, в подарок, или мастерицами – золотошвейками. Так что одежду чаще всего не выкидывали, а хранили, особенно молодежную, которую отроки, растущие быстро не успевали иногда даже надеть. Вот и этот охотничий костюм князю, впрочем, тогда княжичу, одеть не удалось. Пока его шили, вышивали и украшали, он подрос, раздался в плечах, и ему достались кафтаны его старшего брата, убитого в стычке с поляками. Вот, теперь наряды ждали его сыновей, но те пошли в прадеда по материнской линии, Юрия, истинного богатыря, и наряды изящно сложенного отца им были либо длинны, либо тесны. Так что им шили новые. Фред может спокойно этот наряд носить.

На выходе он столкнулся лицом к лицу с князем, ведущим под руку жену. Женщина скользнула по нему взглядом, потом обернулась, дернула мужа за рукав, и что-то сказала ему. Он тоже обернулся и уставился на Фреда.

– Отлично! Только одной детали не хватает. Митька! – подозвал он холопа – и что-то приказал ему. Тот убежал. Вернулся, когда князь уже усаживал жену в шарабан, заботливо укутывая ноги теплой полостью. Утро было прохладное. Митька принес что-то, длинное, укутанное в ткань. Михаил приказал Микки. Тот подтолкнул Фреда к князю.

– Вот, – князь протянул ему саблю, в богатых ножнах, на богатом поясе – Микки, приладь. Только пока не пробуй. Это не шпага. Ею совсем по другому бьются. Потом научу. Я владею и тем и другим, знаю отличия!

Так что кафтан Фреда перепоясали поясом с саблей. Он понял, что ему доверяют.

Из-за 'царского флигеля выехал Михаил, с ним два сокольничих, на рукавицах у них сидели два царских сокола в расшитых золотом колпачках. В этот раз Михаил тоже сел на башкирского конька. В прошлый раз его конь чуть не ступил в кротовую нору, и он в этот раз пожалел аргамака. Он о чем-то переговорил с князем, и они, кавалькадой двинулись в северо-западном направлении. Там было несколько прудов и небольшие перелески, откуда и надеялись вызнать зверя и птицу. Егеря с собаками отправились туда засветло. Они ждали сигнала к началу гона. Господа и соколятники выстроились в линию, что бы не мешать друг другу. Один из соколятников предал свою птицу Михаилу. Право первой атаки принадлежало царю. Нарушать его можно было только при массовом взлете птицы. Егерь сообщил, что в версте отсюда на только что взошедших озимых кормится большая стая перелетных гусей и староста деревни слезно просил разогнать разбойников. Тихо подъехали к месту, указанному старостой. Действительно, огромное стадо перелетных гусей пожирало молодые побеги. Приготовили всех птиц. Михаил приказал пустить всех разом, а там, как повезет! Надо спасать поле! Приготовились сдернуть колпачки. С другой стороны поле оцепили крестьяне, готовые гнать грабителей. По свистку егеря они двинулись прямо на гусей. Загоготал сторожевой гусь, стая дружно поднялась в воздух, но не улетала, кружа в воздухе над такой вкусной кормежкой. Колпачки были сброшены, и с десяток соколов устремились в небо, увидя такую близкую добычу. Полетел пух и перья первые убитые гуси стали падать на землю. Остальные заметались, пытаясь скрыться от вездесущей крылатой смерти. Оба царских сокола и большинство других уже сидело на своей добыче. Хорошо обученные, не клевали птицу, ждали своего угощения. Не слишком хорошо обученные уже начали ее щипать. Князь рискнул. Свистнув, он дал сигнал отдельно стоящему всаднику, с огромной птицей на специальной подставке, прикрепленной к седлу. Тот сорвал колпачок с головы орла. Беркут клекотнул и устремился в небо. Это был финал. Гуси кинулись в рассыпную. Громадная птица ударила по вожаку, который пытался скрыться, летя низко над землей. Но этот прие, срабатывал только с соколом, не бьющим птицу низко над землей из-за стремительности своего полета. Беркуту было все равно. Он ловил добычу и на земле. Так что через пару минут гусак был в его когтях. Сокольники разбирали птиц, скармливали кусочки мяса, и усаживали обратно на руки. Около десятка гусей валялось на земле. Стая с гоготанием улетала прочь.

– Вот спасибо, государь и князь-барин, надоели окаянные, только спугнем, взлетят, мужики уйдут, они снова садятся. Целое поле извели напрочь, и два протоптали! А после такого страха уже не вернутся! Михаил спрыгнул с конька, подошел к беркуту, сердито клекотавшему на сокольника, растопыря крылья и не подпуская к добыче.

– Тихо, Витязь, тихо отдай мне гуся! Он старый и невкусный! Вот, смотри, курочка, молодая, сладенькая!

Услышав знакомый голос, беркут перестал топорщить перья, и, подскочив, сел на руку хозяина, в перчатке из странной серой кожи, соизволив взять у него несколько кусочков курицы. Князь огладил птицу, похвалил, и, одев колпачок передал ее ответственному за нее сокольнику.

– Миша, – подъехал к нему царь, – поехали к перелескам. Может зайца, или лису возьмем!

– Поехали! Гуся он здорово взял! Попробуем на дичи! Только соколов нельзя пускать, когда беркут в небе! Он их убить может! Федька, ты передай князю Прозоровскому, что бы его сокольники поостереглись, а то они последние соколов с добычи сняли. Опасно для птицы это!

Дали сигнал всем и поехали к небольшим лесочкам, видневшимся вдали. Остановились на пригорке.

Егерь дал сигнал рожком, что бы собаки начали движение. Собак с проводков не спускали, сильный орел мог напасть и на пса. На поле перед леском первым выскочил заяц. Колпачок полетел в сторону, громадная птица поднялась в воздух, увидела, полетела вдогонку, заяц петлял, он уходил от собак, и не видел смертельную тень, обрушившуюся на него с воздуха. Красиво, выставив вперед лапы, беркут скогтил зайца. Рвать не стал, получил похвалу и подкормку от хозяина, и в этот момент раздался крик царя:

– Миша, лиса, лиса слева!

Муромский подкинул орла, тот поднялся в воздух, сделал круг и круто пошел на снижение. Минута, и все было конченою Беркут снова на руке у Михаила, лису подцепил на пояс егерь. Охота была хорошей. Взяли еще двух зайцев, но потом орел наелся, и стал придремывать, закрывая глаза уже без колпачка. Михаил отдал его сокольнику, тот усадил птицу перед собой на специальный насест, и повез домой.

– Что-то он быстро устал, мой полдня может летать, по десять зайцев берет!

– Так твой, государь, на 10 лет старше, а у Витязя первый вылет. Ему больше мяса скармливать пришлось, что бы добычу отдал. Но хорош, через пару лет не хуже твоего будет! Тут болотце рядом, поедем, еще соколами побалуемся!

На болотце взяли еще по паре уток, каждый, царю уже прискучило, и он объявил:

– Последнюю берем, и хватит!

И тут произошел инцидент. Обычно последнюю птицу, по традиции брал сам царь. Но, видимо, сокольник князя Прозоровского не знал этого обычая и тоже спустил птицу. В результате два сокола, вместо утки кинулись друг на друга, споря из-за добычи. Сцепились в воздухе, упали на землю и продолжали битву на земле. Соколятники пытались разнять, безуспешно. Только получили по несколько ран на руках. Никто не знал, что делать. Любимый сокол Михаила мог погибнуть в любую минуту. Соперник был крупнее и моложе ветерана.

Сообразил князь Михаил. Он соскочил с коня, сорвал с себя охабень на соболях, и накинул на птиц. Оказавшись в темноте птицы замерли. Их так и завернули в одежду и повезли в усадьбу. Что бы расцепить и оказать помощь уже в помещении. Так что все обошлось. Только настроение было испорчено, Михаил Федорович ругался, как извозчик, Прозоровского приказал больше ни на какие охоты не приглашать, и вообще, прогнал с глаз долой, домой, приказав справить князю новый охабень вместо испорченного. Князю Михаилу срочно отдал свою теплую епанчу его главный егерь, зная, как опасно для князя замерзнуть. К тому же, начал накрапывать мелкий дождь, так что все заторопились домой. К их приезду, предупрежденные посланным княгиней слугой, холопы уже истопили баню. Но оба прошли сначала к соколятникам, узнать, удалось ли разнять драчунов и живы ли они. Оба, в весьма потрепанном виде, сидели на жердочках. Больших повреждений ни один не получил, жить будут оба, но охотиться смогут только в следующем году, после линьки. Пострадали в основном перья. Сокольник князя Прозоровского, бухнулся в ноги царю. За него вступился старший царев сокольник.

– Государь, Михаил Федорович, бога ради, прости Андрюшку! Он не виноват, его хозяин сам колпачок с сокола сорвал. Вскричал: – Моя очередь! И сорвал. А за хозяйское самоуправство тот его и прибьет и на рудники сошлет! А мне он здорово помог, и птицу любит!

– И что ты хочешь?

– Себе его взять, государь. Жалуется на князя, скуп, прижимист, а пыль в глаза пустить хочется. Соколам мясо первосортное нужно, а он покупает обрезки с боен и кормить заставляет. У него птица болеет постоянно. В сарае грязь, сырость. На уборщика тратиться не хочет. А во всем сокольники виноваты! А у них и так целыйдень занят. Птицу надо тренировать каждый день, что бы не забывала. Не собака! Оставьте птицу и Андрейку себе! Пропадут они там!

– Хорошо, пусть пока здесь остается, под твоим началом, потом дьяка пошлю, пусть разберется. Может вообще Прозоровскому птицу держать запретить? Сокола хорошие и так редки, что бы их еще плохим уходом изводить!

В бане отогрелись, сбитня горячего выпили, и обедать пошли. Настроение было испорчено, и князь передвинул травлю волков на завтра, тем более, дождь зарядил надолго. Да и после дождя почва раскиснет, не поскачешь.

Обедали в узком кругу, в малой трапезной. Анна приказала протопить все комнаты. На обед подали больше рыбы, и пирогов, и два жидкие блюда – уху и щи капустные. а сегодняшнюю добычу готовили на завтра. После ужина Михаил пошел проведать сокола, а князь позвал Фреда в специально поставленный для них шатер.