Текст книги "Анастасия, боярыня Воеводина (СИ)"

Автор книги: Елена Милютина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 23 страниц)

Глава 19

Переполох в Гааге длился недолго. Нашли и лодку, и мокрый дублет, шляпу и туфлю. Вроде все ясно, катался на лодке, замерз, подплыл к лесенке, ведущей на пирс, поскользнулся, упал в воду, пытался за лодку держаться, даже дублет промокший снял, но сил не хватило. Вода холодная, не удержался и утонул. Место пустынное, никто на помощь не пришел. Мать рыдала, отец хмурился, какую-то неправильность чувствовал. Тут Карл и подсунул матери записку. Та прочла, и вдруг успокоилась. Наследника неизвестно чего объявили умершим. Катарина Юлия порыдала, успокоилась и через два года вышла замуж за графа Альберта Отто II Сольмс-Лаубахского, как предсказывал Фредди, пережила его и вышла замуж повторно. Здоровая была дамочка. Наследником стал Карл-Людвиг, который спустя 19 лет и вернул Пфальц семье, и восстановил его. Вернул и титул курфюрста. А «зимний» король Фридрих V умер спустя три года от чумы. Елизавета прожила долго, оплакивала своего неудачника-мужа в Гааге, а в Англию вернулась уже после реставрации монархии и коронации племянника Карла второго. Ее третий сын, Рупрехт, герцог Камберленд сражался в Англии на стороне деда, Карла I, потом провел часть жизни, сражаясь на море, и вернулся в Англию после реставрации Стюартов. Родившаяся в 1630 году дочь Елизаветы, София, стала родоначальницей Ганноверской династии. Карл-Людвиг женился неудачно, его сын, тоже Карл, остался бездетным, но сестра Елизавета Шарлотта Пфальцская, стала второй женой герцога Орлеанского, и после смерти Карла II Пфальцского стала причиной очередной войны за наследство Людовика XIV c Габсбургами. Так что семейство Фридриха V сыграло немалую роль в истории Европы. Но речь идет не о них.

Фредди прибыл в Лондон на следующий день к вечеру. Барк сильно задержал встречный ветер, в Лондоне было уже темно, и пассажирам разрешили выгружаться утром, после рассвета. Прежнего порядка в стране уже не было, приезжих никто не проверял. Фредди не стал останавливаться в трактире, что бы не тратить деньги, и пошел прямо искать главную контору Московской компании. Поиски заняли целый день. Контора находилась на Московской улице, где такая проходит тоже выяснилось с трудом. Хорошо, Фредди вспомнил слова Вилли – пенька, канаты, дерюга, лен, мед, воск, мех, когда проходил мимо мастерской, льющей восковые свечи. Он подошел и спросил, откуда воск. Приказчик, увидев хорошо одетого, грамотно говорящего молодого господина, радостно сообщил ему, что воск самый лучший, прямо из России.

– И документы есть?

– Да, да, конечно, если сомневаетесь, спросите в конторе Московской компании, мы только у нее и берем!

– А где ее контора?

И ему тут же, пересыпая указания восхвалением своего товара, объяснили, как пройти, пояснили, что контора совсем рядом, через две улицы, дом с палисадником, три этажа. И обещали, что там дадут о их фирме самые лучшие отзывы. Фредди поблагодарил, сказал, что сходит, поговорит, так как у него указание от епархии Ноттингешира разместить большой заказ на 10000 свечей. Почему это ему пришло в голову, он сам не понял. Контору нашел быстро, но тут везение закончилось окончательно. Оказалось, сэр Джон Меррик еще не вернулся из России, где запускает новый проект со своим русским партнером. Он провел в России всю зиму, и возвращается с первым же кораблем, который зимовал в Архангельске, как только откроется навигация. Так что его надо ждать. Письмо адресовано ему лично, и даже его заместитель не может его вскрыть. Так что господин пусть приходит в середине июня. Раньше конца мая Белое море ото льда не очиститься.

Это не было катастрофой, но неприятностью. Фредди попросил, не смогут ли они поменять гульдены на местные монеты. Согласились. Он поменял 10 гульденов на несколько золотых монет под названием Соверен, и один соверен ему разменяли на 20 шиллингов, и один шиллинг на пенсы. Он решил поселиться рядом с Московской улицей, что бы не пропустить приезд Джона Меррика. Ему удалось снять небольшую каморку у чистенькой, дряхлой старушки совсем недалеко, довольно дешево, шиллинг в неделю, но без питания.

Надо было решить проблему с едой. Питаться в трактирах было дороговато. Так что он решил, что будет есть полноценный обед раз в два – три дня, а в остальное время – перекусывать у уличных торговцев. С ужином было проще. Повсеместно были пабы, где, взяв пинту пива можно было сидеть весь вечер, а к пиву предлагались всяческие дешевые закуски в неограниченном количестве. Единственный минус – все они были соленые, что бы вызвать жажду.

Но скоро обнаружилась еще одна статья расходов – стирка. Дома вопросов не стояло. Каждый день к его услугам было чистое белье, в здесь надо было искать прачку. Он обратился к хозяйке с просьбой подсказать хорошую прачку, и тут ему повезло. Служанка старушки, суровая, ворчливая особа лет 50-ти предложила стирать его вещи за пол пенни в неделю, независимо от количества. А так же, заметив один раз, как он покупает утром пирожки на улице выговорила, что питаться в его возрасте надо правильно, опять предложила, что она будет готовить на утро овсяную кашу и на него, за четверть пенни в месяц, и четверть пенни за крупу. Так что, теперь каждое утро его ждала на кухне тарелка овсянки. И, иногда, стакан горячего молока на ночь. Так что посиделки в пабе сократились.

Днем Фредди осматривал Лондон, но вскоре это пришлось прекратить, так как пешие прогулки плохо сказывались на его сапогах. А деньги катастрофически уменьшались. Но тут подвернулся нехитрый способ заработать. Однажды, в один из редких обедов в таверне, он услышал жалобу одного из посетителей, что нанятый писец сделал кучу ошибок в его бумаге, и его жалобу на соседа в суд не приняли. А он заплатил негодяю целый пятипенсовик! Услышав это, Фредди предложил составить бумагу за три пенса. Написал.

Когда он еще раз через четыре дня пришел в этот трактир, посетитель бросился к нему с благодарностью, что бумагу приняли без вопросов, и вынесли решение в его пользу. А вот он привел своего друга, у него тоже проблема, не напишет ли молодой человек и ему. Там не было готового документа, поэтому пришлось долго вникать в проблему, и он запросил уже пять пенсов. Так у него появилась клиентура. Хозяин трактира не возражал, люди приходили, и, пока ждали, заказывали еду и выпивку. Так что он даже стал кормить его за полцены. Так что постепенно Фредди обжился, жизнь налаживалась. Оказалось, что он не совсем уж изнеженный принц, и вполне может заработать знаниями на жизнь. И тут, наконец, ему повезло. Джон Меррик возвратился. К нему сразу потянулись посетители. Фредди помог герб штатгальтера одной из Соединенных Провинций на записке Вилли. Джон заинтересовался, что может написать ему потенциальный конкурент, и принял Фредди.

Джона очень разозлил наплыв посетителей. Он рассчитывал быстро уладить дела в Лондоне, подобрать кандидатуры учителей для Михаила, помощники должны были найти кандидатов, ему оставалось только провести собеседование и отобрать лучших он побеседовал с тремя кандидатами и был крайне разочарован. Один явно пьяница, другой владел французским на уровне сержанта, гоняющего солдат в атаку. То есть в совершенно не тех выражениях, которые должны учить молодые аристократы, особенно девушки. И, наконец, третья, старая сухая, набожная женщина со склонностью к садизму, которая уверяла, что справлялась с самыми сложными случаями, двумя способами – дисциплиной и поркой. И на его вопрос, а с девочками тоже? Подтвердила это с маниакальным блеском в глазах. Прибавив – А как иначе воспитывать маленьких дикарей? После чего была изгнана из кабинета. Оставалось еще трое. Если и эти будут подобны первым, то придется оставаться в Лондоне и искать кандидатуры самому. Спросив своего заместителя, почему такой набор уродов вместо преподавателей, получил ответ, что больше никто не захотел ехать в Россию к варварам. Плюнул, приказал к завтрашнему дню пересортировать все письма, разобрав – с просьбами о вспомоществовании – к финансистам, об изобретениях – к техникам, о приеме на работу – к ответственным за персонал. Оставил себе только письмо с гербом одного из штатгальтеров. Поэтому Фредди попал на прием.

Прочтя письмо, Джон разозлился. Во-первых, писал не сам правитель, а его сын, во-вторых, это была просто просьба оказать помощь и содействие. Он оглядел подателя. Что же, приличный молодой человек. Немного потрепан, явно стеснен в средствах. Интересно, кто он и как ему удалось получить письмо от наследника штатгальтера? И еще его заинтересовало имя – Генрих-Фридрих. Джон всегда держал руку на пульсе Европы. Ему сообщали о всех необычных, даже мелких происшествиях. В последнем, врученном перед самым отплытием донесении, ему сообщали о нелепой смерти наследника свергнутого Пфальцграфа Фридриха. Он всегда приглядывал за этим семейством. Особенно потому, что женой опального Пфальцграфа была дочь Якова I. Поехал кататься по бухте в порту Гааги, и утонул. Зачем, фактически принца, понесло одного кататься на лодке в весенний пасмурный, ветреный день. Причем этому происшествию предшествовал скандал в благородном семействе. Оба, отец и сын, орали друг на друга. К сожалению, осведомитель в это время бегал с поручением и о скандале ему рассказали другие слуги. Поругались, принц как-то выбрался из дома, причем часть его вещей исчезла, пошел в порт, сел в лодку и утонул! Самое интересное. Тела не нашли. И вот молодой человек подходящего возраста приносит письмо от весьма высокопоставленной особы, написанное в тот же день, в котором молодой Вильгельм-Фредерик просит почти незнакомого человека помочь юноше с тем же именем, что и утонувший принц!

– Ну что, молодой человек – сказал Джон тоном очень занятого человека – говорите, я принял вас благодаря этому письму, теперь расскажите, как вы его получили, какие у вас отношения с его автором, и что вы от меня хотите.

– Вилли мой друг, вот он и написал это письмо. Что бы помочь. Видите ли, мне надо было срочно уехать из Гааги, вот он и помог. Я надеялся просить помощи у дяди, но он уверил меня, что дяде сейчас не до родственников, и он скорее выдаст меня отцу, чем поможет, вот и посоветовал обратиться прямо к вам.

– Почему же вам так срочно надо было уехать из Гааги?

– По личным мотивам.

– «Неужели они с Вильгельмом помогли наследнику умереть? А потом Вилли решил спрятать подельника»!

– Знаете что, юноша, я занятой человек, если вы мне сейчас быстро не изложите вашу правдивую историю, то письма вам не помогут. Приступайте.

От тона Джона Фредди передернуло, но он понимал, что обижаться не время, и попросил:

– Вы можете обещать, что эта история дальше вас не пойдет?

– Только, если тут не замешано убийство. Ясно?

– Вообще-то замешано, но не в том смысле, в котором вы могли подумать.

–???

– Просто, никто не умер, но все думают наоборот. И устроили это все мы с Вилли.

– Понятнее объяснить можешь?

– Давайте я начну сначала. Меня зовут Генрих-Фридрих, я был первым сыном опального пфальцграфа Фридриха V. Почему был, потому что считается, что я утонул. Мне надо было скрыться. Отец требовал, что бы я срочно женился на женщине старше меня на 10 лет, и к тому же моей двоюродной тетке! Я отказывался, но он настаивал, говорил, что иначе нас могут выгнать из Гааги, а мать Катарины выделит нам замок и кусочек земли, что бы у семьи была крыша над головой. Я отказался. У нас и так она есть и это несправедливо, наделал кучу ошибок он, а расплачиваться мне! Потом я услышал его разговор с матерью. Мать меня защищала. Отец не хотел ничего слушать. Пригрозил подлить мне дурмана и притащить в церковь. И тут я понял, что надо бежать. Я хотел учиться, но денег было мало. В наемники не податься, я слишком молод. Берут только с 18, или с конем в кавалерию. Думал обратиться к дяде, но ему сейчас не до меня. И тут Вилли предложил написать вам, может у вас будет место в компании. Я все же знаю пять языков, латынь, математику, Так что могу вести документацию. И еще я подумал, если я подучу русский, пока у вас работаю, может мне удастся устроиться в России, Так я себе на Университет заработаю. А несчастный случай мы с Вилли инсценировали.

Глава 20

Джон смотрел и слушал внимательно. Мальчишки! Мало драли в детстве! Шутить вздумали! А о родных подумали?

– Да уж, молодцы! Значит, подстроил несчастный случай, а о родных ты подумал?

– Так я матери написал, просил брата передать, она все знает!

Джон задумался. С одной стороны, вот выход, не надо никого искать, пять языков, математика, наверняка история Европы, предметы довольно стандартные, объем зависит от прилежности и желания ученика, и, что говорить, от толщины розог в руке учителя. Везде так. Даже в королевских домах, особенно с немецкими корнями. А курфюрст – почти королевский титул, только что Величеством не зовется. А так и монеты свои чеканит, и в выборе императора участвует. Даже интересно, великие герцоги зовутся, а курфюрсты – нет! Ладно, это не по делу. Этот явно учился с охотой, да и три языка у него явно почти родные. Голландский уже потом выучил, по необходимости. А итальянский – просто прихоть. НО! Слишком молод, считай ровесник Анастасии, и опыта никакого. Да и происхождение не в плюс, а в минус. Посидел еще пару минут, подумал. И решился.

– Значит так, мест сейчас в компании свободных нет и создавать новое не стану. Штат и так раздут, если в Англии обстановка накалится, то сокращать придется. Да и место Лондон не самое здоровое и спокойное. Могу предложить поехать в Россию, как и хотел, только не наемником, а учителем. Для простого наемника ты слишком образован и, действительно, молод. Для офицера, наоборот, никак не образован. А учиться некогда. Так что предлагаю, поехать в одну семью, богатую, родовитую, родословная подлиннее твоей будет. Люди образованные, и детей так же учат. Да, да, глаза не таращь, Россия это не дикари в шкурах, хотя меха там хороши. Да, одеваются для нас странно, так и мы для них тоже. Да, обычаи другие, так и у нас в разных странах разные. Детей, пригодного к учебе возраста у них четверо. Дочь, старшая, твоя ровесница, в следующем году невеста уже. И двое мальчишек – двойняшки. 12 годков стукнуло. И малыш, пяти лет, тоже, наверное, учить начать захотят. Не качай головой, дети уже образованные, Грамоту знают, математику тоже, и языки европейские. Только отец беспокоится, что с сильным акцентом говорят, не чисто. Учились-то у владеющими языком во втором поколении, учителя сами на родном языке с акцентом говорят. Глава семьи важность правильной речи на своей шкуре ощутил. Он в свое время пол-Европы проехал, под личиной шотландца, именно из-за акцента. Знает о важности правильной речи. Вот и просил европейцев для детей нанять. Рассчитывал на несколько человек, но раз для тебя, как я понимаю, три языка почти родные, то и один справишься. Соответственно и денег больше получишь. Не втройне, так вдвойне. Трат у тебя не будет, на всем обеспечении жить будешь! Только, если на европейскую одежду. Так зимой все равно в ней не проходишь. Я там всегда в русской хожу. Да и не так она плоха, как нам кажется. Особенно для молодых. Там среди молодежи такие щеголи есть, кстати, отец семейства таким до сих пор и остался. Знал бы ты, как он наши одежды ругал! Но это не в тему. Думать некогда, год семью не видал, так что решай. До шестнадцати лет мальчишек отучишь, и поступай в любой университет! Хоть в Болонский, хоть в Парижский, в Сорбонну, хоть в Кельнский. В Оксфорд и Кембридж не советую, в Англии заварушка начаться может нехорошая.

Фредди задумался. С одной стороны, учитель, это кто-то между прислугой и гостем, правда, может к иностранцу другой подход, с другой – работа спокойная, особенно, если ученики уже что-то знают, и надо только произношение поправить. И взрослые, так что долго учить не придется. С малышом справится, младшим братьям всегда помогал. Года через четыре вернется в Европу, отучиться, и начнет карьеру делать! С другой…

Джон уловил колебания молодого человека, и решил чуть-чуть надавить, использовать свой единственный дар, которым часто на переговорах пользовался, почти всегда успехом их заканчивая. Посмотрел в глаза собеседнику, и надавил чуть-чуть. И тут, в ответ, черные, красивые глазищи, от отца доставшиеся, полыхнули чернотой, и в голове четко раздался приказ – «Пошел вон»!!

Ого, парень-то, кажется одарен! Тогда это находка, и не только в плане учительства. В Европе все свой дар скрывали. Боялись церкви. Сначала католической, потом и протестантской. Так как охотиться за ведьмами и колдунами стали и реформаторы, причем даже более яростно, чем католики. Ясно, что отец с матерью дар сына скрывали, и ему о нем ничего не говорили. А всякие недоразумения объясняли шалостями.

– Ну, что решил?

Деваться ему некуда, долго на составлении бумаг не проживешь, одежда уже на ладан дышит, скоро в оборванца превратится. Придется соглашаться.

– Согласен!

– Тогда по рукам – Джон протянул руку, Фредди ее пожал.

– «Одарен, и сильно. Ничего, князь Михаил поймет, чем. И поможет, научит. Теперь его историю проверить, тихо и негласно, и русского хотя бы основы дать. Да, еще проверить, способен ли преподавать! Пусть моих по математике и английскому подтянет за лето. А то жена жаловалась – разбаловались в отсутствие отца, розги уже не помогают»! – Вслух сказал:

– Значит так, сейчас дам клерка, пойдешь, соберешь вещи. Откажешься от квартиры. Поедешь со мной в имение, там русский немного освоишь. Мой камердинер его знает. И, заодно подтянешь моих сыновей, разбаловались за тот год, что меня дома не было. Заодно и одежду новую тебе надо сделать, эта поистрепалась.

Мальчишка покраснел. Но промолчал. Так что утром следующего дня они оба катили в карете Джона в Оксфордшир, в его имение. Тем же утром в Гаагу отправился доверенный человек Джона, с рекомендательными письмами к Елизавете Стюарт, матери Генриха-Фридриха и Вильгельму-Фредерику, в Лейденский университет.

Через десять дней Джон успокоился. Оба подтвердили личность «учителя». Мать также сказала и о давлении упрямого отца, и о его оговорке, что он выгонит упрямого отпрыска из семьи и объявит утонувшим, что, видимо, и подсказало ему идею бегства, и угрозы отца одурманить и женить насильно. Все совпало. Успокоив мать, что сын хорошо устроен, агент направился на поиски Вилли. Тот сдавал экзамены. Тоже все подтвердил. Просил передать Фредди, что бы хоть изредка писал ему. Так что личность была установлена. Учить, как оказалось, Фредди умел, много приходилось, как старшему, помогать младшим. Он умел терпеливо разъяснять молодежи их ошибки и объяснять непонятное. Так что его отъезд в начале августа восприняли с грустью. Русский язык оказался сложнее всех европейских, но понемногу справлялся. Может быть, это была вина не профессионального учителя, но простого камердинера, выучившего несколько оборотов речи по необходимости. Джон чувствовал небольшую вину, но не стал тратить и так драгоценные часы с семьей на обучение Фредди русскому языку. У них будет еще несколько недель плавания по морю.

Так долго плавать ему еще не приходилось, конечно, не через океан, почти все время плыть приходилось ввиду берега, всего плыли чуть больше месяца. Задержал сильный шторм, который пережидали, спрятавшись за мыс – самую северную оконечность Европы и сильный встречный ветер. Обычно доплывали быстрее. Джон уже беспокоился, что не смогут войти в устье Двины, придется перевозить дорогое оборудование на лодках, но успели до появления первых льдин, к середине сентября. По-местному – вересеня. Но было уже прохладно. По настоянию Джона Фреду закупили теплую русскую одежду. Кафтан из тонкого сукна оказался очень удобным, так же как и штаны, длиннее бриджей, тоже суконные. Только пришлось сменить и нижнее белье на более длинное, чем его бре. Называли здесь белье словом исподнее. Шляп не носили, шапка в виде колпака с отворотами тоже была теплой. Здесь же, в Архангельске, Фреда познакомили еще с одной традицией России. Остановились они в здании конторы Московской компании, Джона уже ждали. Оказалось, работники там же и живут, ради экономии в отоплении. Усадьба была в русском стиле, огороженная частоколом – вкопанными в землю стоящими вплотную друг к другу толстыми бревнами. Работники пояснили, что это во-первых от зверей, которые иногда забредают в городок, а во-вторых, от пиратов, чаще шведских каперов, которые несмотря на мир, иногда пробуют на прочность единственную дорогу в Европу. Фредди, сейчас больше всего желал бы вымыться, смыть как накопившуюся за плавание грязь, так и соль, пропитавшую его насквозь. Джон, видимо, тоже. Так как прямо с порога спросил о какой-то бане. Ответили, что затопили, как только увидели паруса на горизонте. Через час можно идти. Пока Джон занялся делами. Спросил, доставили ли новую партию пеньки Служащие пояснили, что немного задержались, пришлось ждать других обозов и охранения, так как в районе Березника появилась банда монаха – расстриги Петьки Сороки, для поимки выслан отряд из Вельска, но обозы теперь по реке идут с большим охранением, и обязательно с чародеем. Так что скоро будут. Джон не расстроился, он приказал грузить все изготовленные канаты в трюм, все равно, в районе входа в Белое море они видели одиночные льдины. Значит, пора заканчивать навигацию. Корабль отвести на зимнюю стоянку и постепенно наполнять трюмы, с освобождением моря ото льда он отправится в Англию. Фредди в это время наблюдал за местными. Одежда простолюдинов почти не отличалась от таковых в Англии, только была добротнее и теплее. И почти все мужчины старше 20 лет были бородатые. У более богатых бороды были подстрижены, бедняки ходили в натуральном виде. А вот волосы у всех были короткие, почти не выступали за шапку. Шапки разных видов носили все. Фредди забеспокоился, не нужно ли будет и ему отращивать бороду. Потом вспомнил, что ему только в конце года будет 16, и его борода еще не растет. Через четыре года он отсюда уедет, и борода не потребуется. Тут его позвали к Джону.

– Пошли мыться, баня готова, – позвал Джон – только не падай в обморок, здесь все так моются, и тебе придется. Лоханей нет, привыкай!

Фред отправился вслед за Джоном осваивать традиции России. В небольшом домике вначале разделись в небольшой комнате, называемой предбанник, причем догола. Фред застеснялся. Все-таки в Европе к наготе относились с предубеждением. Он хотел оставить на себе бре, но Джон приказал снимать все и не смешить людей.

– Здесь же одни мужики, чего стесняться! Хотя, в чисто мужские бани некоторые любители приглашают женщин – банщиц. Но это осуждается церковью. Если узнают – наложат епитимью – церковное покаяние, а девок перепорют. Нравственность здесь стараются соблюдать, хотя бы внешне. Открытый блуд не допускают. Так что разоблачайся и заходи.

В довольно большом, жарко натопленном помещении стояли лавки, на них сидели мужики и мылились какими-то странными предметами, похожими на волосы лесного тролля из страшных детских сказок. Называли это «мочало». Джон пояснил, что это сделано из коры липы, из которой плетут рогожи. К Джону сразу подскочил мужик в переднике из холстины, достал флакон с каким-то зеленоватым маслом и стал втирать в волосы. К Фреду подошел второй такой же мужик и что-то сказал со второго раза тот понял, что тот просит его сесть на лавку. Джон что-то сказал мужику, все засмеялись. Волосы Фреда тоже смочили маслом с приятным запахом, и стали втирать его в голову. Производящий эту операцию мужик приподнял его длинные волосы и что-то сказал. Все засмеялись. Джон покачал головой и погрозил мужику пальцем. Потом Джон поднялся и поманил Фреда за собой. К маленькой низкой дверце в противоположенной стене. Открыл ее, и подтолкнул Фреда во внутрь. Тому показалось, что так выглядит преисподняя. Жарко было жутко. Джон улегся на среднюю лавку, которые располагались на одной стене, и друг над другом. Сказал Фреду просто посидеть, погреться. Вошел уже знакомый мужик в фартуке, зачерпнул из стоящей кадушки воды, и плеснул на какое-то сооружение из камней, стоящее в углу. Повалил густой горячий пар.

– Фред, выходи, хватит для первого раза! – Приказал Джон и что-то сказал мужику. Тот достал из другой кадушки пучок веток, похожий на короткие розги, но с листьями и помахал ими в воздухе. Тут Фред понял, что еще чуть-чуть и он свалится, и выскочил наружу. К нему тотчас подскочил тот же мужик, усадил, и стал мылить голову и тело Потом, тереть мочалкой, показавшейся слишком жесткой. Из комнатки выскочил красный, как рак Джон, его окатили водой из ведра, судя по брызгам – холодной, и тоже стали мылить. Фреда в это время уже ополаскивали теплой водой. Мужик потянулся к ведру, но Джон погрозил пальцем, так что окатили Фреда напоследок теплой. Кто-то из мужиков что-то сказал, и все дружно рассмеялись. Пока его мыли некоторые мужики по несколько раз забегали в комнатку, полную пара, и через разное время выходили и обливались холодной водой. Фреда, наконец, закончили отмывать, и проводили в предбанник, протянув ему большую, льняную простыню. Он завернулся в нее и сел передохнуть. Кожа ощущалась какой-то очень чистой, волосы приятно пахли, и стали мягкими, как шелк. Если судить честно, то его отмыли гораздо чище, чем это можно было сделать в купели дома. Вскоре вышел Джон.

– Ну как? – спросил он.

– Чистый, – ответил Фред, – только пить хочется!

– Вот, попробуй, русский национальный напиток, квас. Хорошо жажду утоляет.

Он протянул Фреду кружку с мутноватой жидкостью желтоватого цвета. Фред посмотрел с настороженностью.

– Пей, пей, это мятный, с непривычки он приятнее ржаного.

Фред расхрабрился и отпил. Напиток был и впрямь, необычный, с пузырьками газа, как в сидре, и мятным, холодящим, чуть кисловатым вкусом.

– Давай одеваться. Мужики еще долго не выползут, пока бабы не прогонят. Им тоже попариться хочется. Тем более, баня внеплановая, обычно топят по субботам.

– А что такое «париться»?

– А это греться в той комнате с паром. Банщик тебя еще потом веником похлещет, такое удовольствие!

– Как это?

– Ну, ты веник с листьями видел. Это получается что-то вроде массажа. Расслабляет.

– А не больно? Он же на розги похож!

– Так он же с листьями. Только кожа лучше дышит. Это я еще мало парился, отвык за лето. Обычно два-три раза захожу. Да и баня у них здесь маленькая. Вот увидишь, какая у князя. Красота! Прямо у пруда стоит. Напаришься и прямо в пруд! Михаил завидует.

– Почему?

– Ему жена только летом разрешает, а тогда вода теплая, не тот эффект.

– У него жена такая строгая?

– Она ведунья. То есть белая ведьма. Лечит очень хорошо. А у Михаила легкие слабые. Ему переохлаждаться нельзя. Ладно, оделся? Как тебе фасон?

– Удобно, только широко очень.

– Так это домашнее. Именно для удобства, что бы тело отдыхало. Пошли ужинать и спать. Хватит тебе впечатлений для первого дня.