Текст книги "Светлая полоска Тьмы (СИ)"
Автор книги: Елена Миллер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 33 страниц)
– А если Алиса не поверит? – я сцепила зубы. Было крайне сложно сдержать ненависть, что так и рвалась наружу. Эта тварь решила купить меня иконой в будущих храмах Света, выстроенных на горах трупов. Пусть подавиться такой славой.
– Тогда придется перейти к плану Б. А мне бы не хотелось принуждать дочь Странника. Если она вырвется из под контроля, даже не если, а когда – мы все сгинем. Видящая первого поколения фактически всесильна.
– Сделаю все, что в моих силах, – я опустила глаза, чтобы не выдать лжи.
Пальцы предательски дрожали, когда я возвращала папку в сумку. Контроль летел к чертям. Попрощавшись, я выскочила из номера, будто за мной черти гнались. Лифт домчал вниз. В фойе свернула в туалет, меня стошнило желчью в ближайший рукомойник. Кровь билась в висках, в глазах лопнула пара сосудов. Хотелось выть. Ввязываясь в эту авантюру, я понятия не имела, к чему это приведет. Итог в миллиарды жизней – слишком даже для такого живого мертвеца, как я. Надо было выбрать смерть еще тогда, в 38-м.
Я умылась, вытерла лицо салфеткой. В дверях столкнулась с Алькой-Шиншиллой.
– Привет, красавица. Ты что, ревела? – ее крысиная мордочка стала участливой. – А ну пойдем-ка в бар, погутарим. Регинка говорила, что ты к сучке из пентхауса лыжи навострила. Это она тебя так? Боже, кому скажу, не поверят, ты ж у нас Железная Алка. Впервые тебя в таком раздрае вижу.
Она потащила меня прямиком в бар, где все еще заседала Северская, точнее лежала на стойке, подложив под голову локоть. Завидев нас, она несколько оживилась, даже попыталась сесть прямо, вышло так себе.
– Ну как? Обсосала свои делишки с московской фифой? – Регина едва ворочала языком.
– Нет, – резко ответила я.
Северская вскинулась, да так, что чуть с хокера не свалилась.
– Ты что, Алка? Что случилось-то? – она мгновенно протрезвела. Знает, что ведьму лучше не злить.
– Ничего. Просто дело сорвалось, – я взяла себя в руки. Ни к чему срывать злость на людях, они и так могут завтра сдохнуть по вине главы моей Ветви.
– Все так хреново, да? Бедненькая. Что, бизнес-план не прошел? – Регина кивнула на папку, торчащую из моей сумки.
– Это не план, – меня осенила идея саботажа. В клинику к Беловой я больше не собиралась, да и подбивать ее на апокалипсис – увольте. Снизив голос до заговорщического шепота, я сообщила подружкам: – Это история семьи Марго Бежовой.
Девицы придвинулись ближе, внимая каждому слову.
– Правдивая, без купюр. Хотела использовать ее, надеясь на некую компенсацию, ну вы меня понимаете, но московская сучка оказалась калачом тертым – не повелась.
– Так, а чо? Ты типа, пыталась ее шантажировать? – догадалась Криштовская.
– Ага, только вот напоролась на фигу без масла. Чуть пинка под зад не получила.
– Не хило!
– Сколько за нее хочешь? – по-деловому спросила Регина, стрельнув глазами на папку.
– Нисколько. Дарю. Только учти, у Бежовой есть покровитель, очень влиятельный, кто-то из родни. Этот хмырь работает в спецслужбах, и звезда у него на погоне только одна, зато большая. Ты меня поняла?
– Ген-генерал, что ли? – икнула она.
– Так точно. Смотри, не нарвись, Регина. Я вот, как видишь, самоустраняюсь, – я развернулась и вышла из бара, из "Империала".
Накрапывал дождик, мелки и мерзкий, морось. Захотелось дать деру из этого города, с этой планеты, но увы, не сбежать, ни от Мирославы, ни от себя. Остается только подцепить палача.
↑
Глава 24. Побег
Алиса.
В четверг вечером я приняла душ. Если уж бежать, то чистой, неизвестно еще, куда повезет меня Зиг. Вдруг там не будет элементарных удобств. Я представила, как мы прячемся в темном сыром подземелье с тараканами и крысами, и вздрогнула.
В десять вечера медсестра принесла мне очередную порцию пилюль. Я сделала вид, что проглотила их.
– Спокойной ночи, Алиса Сергеевна, – она выключила свет.
– И вам спокойного дежурства.
Дверь тихо затворилась за ней. Я выплюнула непроглоченные таблетки в салфетку, скомкала ее и спрятала под матрацем, потом смою в унитаз. Следующие полчаса я прислушивалась к звукам за дверью. Клиника медленно отходила ко сну. Когда в коридоре все стихло, я прокралась к шкафу. Нащупав в потемках сумку, я вытащила из нее одежду и шмыгнула в ванную, где и переоделась. Больничные тряпки я просто бросила на пол.
Настал черед избавиться от наследия Пустырникова. Я посмотрела в зеркало – багровый шрам на макушке был отвратителен, неуместен. Я провела по нему кончиками пальцев – чешется, зараза. Надеюсь, я больше не попадусь медперсоналу на глаза. Сосредоточившись, я представила, как грубый рубец светлеет и рассасывается. Минуту ничего не происходило, но потом отражение стало меняться: шрам съеживался и выцветал. Я не стала доводить дело до конца, оставив тонкую розовую полоску. Зиг видел меня с забинтованной головой, если придется при нем снять платок, то могут возникнуть вопросы, совсем мне не нужные. По той же причине я не стала отращивать волосы. Головокружение в этот раз не посетило – хороший знак. Напоследок я повязала подаренный Алкой платок как бандану.
Куртку и сумку я пока оставила в шкафу, а обувь поставила под кровать, задвинув в угол, за тумбочку, чтоб не было заметно, если кто-то ненароком заглянет в палату. Стоило только натянуть на себя одеяло, как дверь бесшумно отворилась, пропуская быструю тень.
– Зиг? – удивленно прошептала я. Мой спаситель явился на час раньше намеченного срока.
– Да. Ты готова? – черная фигура материализовалась у моей кровати. Шапка-балаклава надежно скрывала лицо, но голос вроде принадлежал Зигмунду.
– Это, правда, ты? – я решила перестраховаться, а то кто его знает, кем мог оказаться этот "спецназовец".
– Сомневаешься? – он приподнял край балаклавы, сверкнув белозубой улыбкой. Сомнения улетучились, это его квадратный подбородок, и его оскал.
– Проявляю бдительность.
– Молодец! Доверяй, но проверяй, – процитировал он незабвенного вождя всех народов. – Готова идти?
– Пара секунд, – я достала из-под подушки мобильник и положила его в карман джинсов. Затем обулась. Обойдя Зига, я взяла из шкафа сумку и надела куртку. – Теперь готова.
– Пошли, – он скользнул к двери, выглянул наружу и вышел.
Я последовала за ним. Медсестра спала за столом в коридоре, положив голову на руки. Мы прокрались мимо нее и свернули к пожарной лестнице.
– Над камерами ты опять поколдовал? – шепотом спросила я, заметив парочку по дороге.
– Что-то в этом роде, – он поторопил меня жестом.
Вот и дверь пожарного выхода. Лестница. Мы спустились на первый этаж. В конце длинного коридора был пропускной пункт. За стеклом вахтерской мирно похрапывали два охранника, проходи, кто хочет. Сердце билось набатным колоколом, казалась, его стук вот-вот разбудит уснувшую вахту. Мы вышли наружу, прохладный воздух бодрил. Я вздохнула, унимая лихорадочное сердцебиение.
Зигмунд взял меня за локоть и повлек за собой. Спотыкаясь, я еле поспевала за ним. Рановато мне еще бегать, но надо отдать ему должное, он не требовал от меня большей скорости, чем та, на которую я была сейчас способна. Мы пересекли усыпанный листьями парк. Я пыталась ступать тихо, не шуршать листвой, как это делал он, но не получалось.
Вспомнилось детство. Мы с Вовкой частенько гуляли по осеннему парку. Шли туда после школы, вместо того, чтобы топать домой, как остальные дети. Собирали каштаны, играли ими в футбол. От души шуршали листьями, подбрасывали их вверх, смеялись и гонялись друг за дружкой.
Ограда была уже близко. Я заметила в ней неприметную калитку, едва различимую в свете далекого фонаря. Нас бесшумно догнал доберман. Зиг глянул псу в глаза. Тот упал на брюхо и тихо заскулил, прикрыв передними лапами морду. Я даже испугаться не успела. Собак я вообще-то не боюсь, люблю живность, но со сторожевым псом при исполнении не поладишь. А Зиг смог, прямо Мастер собак. Он открыл калитку, пропуская меня вперед.
– Ты лихо управляешься с четвероногими.
– С двуногими тоже, – он вел меня вдоль пустынной улицы.
– Так это ты усыпил охрану и медсестру?
– Что, нужно было убить? – он снял балаклаву и глянул на меня пристально.
– Нет, конечно. Просто интересно, как ты это сделал?
– Гипнозом.
– Серьезно? – я даже остановилась от потрясения.
– Вполне. Идем, нам лучше поторопиться.
– Ладно, Кашпировский.
Мы свернули за угол и остановились возле припаркованного у обочины черного байка. Зигмунд вытащил из кофров два шлема, один протянул мне. Забрав у меня сумку, он положил ее на освободившееся место в кофр.
– Надевай, – приказал он, глядя, как я неуверенно держу в руках шлем.
Мне еще не приходилось ездить на мотоцикле. Мама всегда говорила, что это крайне опасное увлечение. Ей было виднее, в силу профессии.
– Не бойся. Это не страшно.
Попинав осторожность, я надела шлем и села на байк за его спиной.
– Держись за меня, да покрепче, – он завел мотоцикл.
Дважды просить не пришлось, я вцепилась в него мертвой хваткой, когда байк рванул с места. Меня охватил восторг, страх испарился. Оставив позади улицы окраины, мы выскочили на объездную. Шоссе стелилось мокрой лентой, белые черточки разметки слились в сплошную полосу. Дорожные знаки и указатели мелькали в свете фар, исчезая в ночи. Чувство направления говорило, что мы едем на запад. Примерно через полчаса мы свернули на узкую хорошо-асфальтированную дорогу. Почти облетевшие деревья обступили нас с обеих сторон, лес не лес, скорее всего посадка, но большая.
Кованные ворота возникли внезапно, высокие, с острыми пиками. Они медленно растворились, пропуская нас внутрь огражденной территории. Будка охраны, фонарь, секьюрити кивнул, но встречать не вышел. Байк медленно катил по дорожке. Миновав череду деревьев, мы подъехали к большому дому. Мои страхи не оправдались, вместо подземелья с крысами и тараканами, нас ждал дворец из стекла и бетона. Лужайка перед особняком была хорошо освещена, что позволяло полюбоваться на это чудо современной архитектурны. Четыре этажа, включая мансарду. Куполообразная крыша в центре. Большие панорамные окна по всему фасаду.
Зигмунд остановил байк у ступенек высокого крыльца. Я слезла с сидения, колени слегка подрагивали. Забрав у меня шлем, он достал из кофра сумку.
– Пойдем, – он поманил меня за собой.
– Угу, – я кивнула, пытаясь размять затекшие ноги.
Мы поднялись по широким ступеням. Стеклянные двери распахнулись. Огромный холл встретил полумраком. Прозрачный купол был усыпан множеством огоньков, имитирующих звезды. Черный мрамор пола отражал их как зеркало.
– Невероятно! – потрясенно прошептала я, задрав голову.
– Это проекция Туманности Андромеды, – пояснил Зиг.
– Никогда бы не подумала, что ты фанат астрономии. Или, может быть, ты поклонник Ефремова? – я намекнула на роман "Туманность Андромеды" этого писателя, который буквально перевернул мое мировоззрение в пятом классе. Фактически из-за него я и стала любителем фантастики. А вот Вовка, всегда критиковал этого автора, называя его железобетонным утопистом.
– Ефремова не люблю, а вот астрономия мне интересна.
Прямо как Воронин: звезды люблю – Ефремова нет.
Оторвав взгляд от потолка, я продолжила осмотр холла. Задняя стена была полностью из стекла. Сквозь нее виднелся причудливо-освещенный сад камней и темный парк вдали. Два верхних этажа нависали полукруглыми ярусами. Широкая спиральная лестница оплетала цилиндрическую шахту лифта в центре зала, соединяясь мостиками с этажами. Вся конструкция была полупрозрачной: лифт матово-черный, лестница и мосты бесцветные. За счет особой подсветки они казались созданными изо льда. Справа был водопад, непрерывный поток воды стекал в длинный узкий бассейн. Стало любопытно, есть ли там золотые рыбки, но подойти и проверить я не рискнула. Мебели было мало: пара серебристо-белых кресел, диван и журнальный столик между ними.
– Познакомься, Алиса. Это Кристоф, мой мажордом, – Зигмунд представил мне высокого, подтянутого мужчину, слегка за тридцать, одетого в дорогой черный костюм.
– Очень приятно, – я протянула ему руку для пожатия на европейский манер. Плетнева утверждала, что сейчас так принято.
Мажордом учтиво наклонил голову и слегка пожал кончики моих пальцев.
– Кристоф отведет тебя в твою комнату. Отдохни. Завтра я покажу тебе дом и парк, – Зиг отдал мою сумку слуге.
– Прошу следовать за мной, госпожа Алиса, – бесстрастным тоном произнес дворецкий и направился к лифту.
Поднявшись на второй этаж, мы вошли в левое крыло, прошли по широкому коридору и остановились у одной из дверей. Дворецкий открыл ее, жестом пригласив меня войти:
– Это одна из гостевых спален. Она расположена напротив покоев хозяина. Если вам что-то понадобится, нажмите кнопку "А" на пульте. Горничная придет незамедлительно.
– На каком пульте? – удивилась я.
– Он лежит на тумбочке. Остальные кнопки управляют освещением, шторами и замком.
– Спасибо.
Комната была большой, но уютной. Огромное окно закрывали плотные портьеры цвета слоновой кости. Слева был встроенный шкаф-купе с зеркальной дверью во всю стену. Мебель белая с легким оттенком ванили. Широкая кровать в центре, изголовьем к окну. Напротив, на стене, плазменная панель телевизора в кучу дюймов. Два мягких кресла и столик возле окна. У правой стены диван с роем подушек песочных и золотистых тонов. На полу светло-бежевый ковер с длинным ворсом, услада босых ног. Неприметная дверь слева от дивана, наверное, вела в ванную. Роскошно.
Но более всего меня заинтересовала роспись на стенах и потолке: сложный орнамент сочетал в себе множество оттенков, от кремового до золотистого, и нигде не повторялся. Ломанные линии плавно переходили в округлые формы, затем перетекали в углы и снова соединялись с ломанными. Понять, где начало, где конец – невозможно. На такой узор можно смотреть часами, как на огонь или бегущую воду.
– Если хотите, я разложу вещи, – дворецкий поставил сумку у шкафа.
– Нет, спасибо, – я вежливо улыбнулась ему. – Сама справлюсь.
– Доброй ночи, – он поклонился и вышел.
Замок едва слышно щелкнул, возвестив об уединении. Я плюхнулась на широкое ложе. Белоснежный мех покрывала щекотал пальцы. Красота. Обожаю комфорт, у меня его никогда не было, но я его уже обожаю. Я разулась, бросила куртку прямо пол, пусть ночует там, шкаф исследую утром, и забралась на кровать с ногами. Откинувшись на подушки, я взяла пульт с восемью кнопками. На "А" жать не стала, незачем попусту тревожить горничную, тем более ночью, а вот остальными поэкспериментировала. "Б" отвечала за дверь: замок щелкал, открываясь и закрываясь. Другие сдвигали и раздвигали шторы, включали и выключали свет. Поиграв с освещением, я оставила включенным ночник на прикроватной тумбочке. Люблю спать со светом, в прямом смысле, а не как в анекдоте про грузина и Свету.
Тени причудливо легли на потолок, узор над головой ожил. Казалось, краски медленно движутся, перетекая из одной формы в другую. Я зевнула и поняла, что засыпаю. День в ожидании побега выдался долгим – ночь была полна приключений. Нас не поймали, никто не гнался. Ура! Я стянула с головы платок, сняла джинсы и свитер, заползла под одеяло и мгновенно уснула.
↑
Глава 25. Золотая клетка
Алиса.
Я открыла глаза. Электронные часы на панели телевизора показывали 9:07. В комнате царил полумрак, сквозь шторы пробивался утренний свет. Ночник не горел. Странно, вроде я оставила его включенным. Где-то на полу вибрировал мобильник, призывая ответить. Свесившись с кровати, я тряхнула джинсы – телефон выпал из кармана.
– Алло, – я зевнула в трубку.
– Алиса! Ты где? – взволнованный голос Зига заставил меня окончательно проснуться.
– В гостевой спальне, куда меня твой дворецкий определил. А что?
– Ты в доме Тарквинова, Алиса. Слышишь? Он опередил меня вчера, – Зиг был на взводе, более того, в бешенстве.
– Что!? – мобильник чуть не выпал из моей руки, пальцы дрожали. – Но как? Это же был ты: лицо, голос, вообще, все. Почему ты не сказал мне, что вы близнецы?
– Потому что это не так. Мы не братья, скорее двойники. Прости, что не предупредил тебя раньше.
– Скорее уж овечки Долли, – пробурчала себе под нос, чтобы он не услышал, и уже громче спросила: – Что теперь?
– Только не волнуйся и ничего не предпринимай. Я обязательно приду за тобой. Жди и притворяйся, что не заметила подмены. Поняла?
– Постараюсь.
– Тогда до связи, – он прервал звонок, оставив меня в полном раздрае.
Ну что за дура, бежать от похитителя вместе с похитителем. Как же я не догадалась, когда мы подъехали к такой-то домине, все глазела и ахала, радуясь, что очутилась не в норе с крысами и тараканами. Ведь понятно же, что здесь только олигархи обитать и могут, а Зигмунд ну ни как на богатея не тянул, несмотря на швейцарские часы. Ну и что бы я сделала, даже если догадалась бы – дернула вприпрыжку от байка, глупо.
Дело дрянь. Я сидела на кровати, тупо глядя на мобильник. Приступ паники сжимал меня в своих объятьях, вопя: "ВЛИПЛА!!!". Спокойно, Лиса, спокойно, паниковать глупо. Соберись. Зигмунд пообещал, что не бросит. Хотя он уже обманул меня, причем дважды: один раз соврал насчет того, что он следователь, а второй – подвел с побегом. Увы, спасители у моей двери в очередь не становились – придется полагаться на Зига, авось в следующий раз не подведет. Буря эмоций потихоньку улеглась, но паника все еще крутилась рядом. Она уже не вопила во всю глотку, только поскуливала, но все же. Нужно было на что-то отвлечься, дабы прогнать ее окончательно и спокойно все обдумать.
Взяв с тумбочки пульт, я открыла шторы. Комнату залил яркий свет. Огромное окно во всю стену выходило на восток. Солнце уже поднялось высоко. На небе ни облачка. День обещал быть ясным, но холодным. Седина изморози на камнях говорила о том, что ночью температура упала ниже нуля, неудивительно, уже второе ноября. За садом камней виднелись карликовые кедры, багряные клены, еще не потерявшие листву, и уже голые японские вишни. Вдоль мощеных дорожек тянулись искусственные каналы с горбатыми мостиками. Над верхушками деревьев возвышалась двухъярусная крыша-пагода, позолоченная, с красным китайским драконом, свернувшимся в клубок по ее периметру. В ярком солнечном свете она горела как купола храмов. Похоже, хозяин дома был поклонником Востока.
Беспокойство не отпускало. Что же делать? В принципе, из любой ситуации можно найти выход, надо только начать его искать. Чтобы планировать побег, нужно знать план тюрьмы – пора на разведку.
Я достала из сумки косметичку, зубную щетку с пастой и направилась в ванную. Свет зажегся сам, стоило только порог переступить. Меня окружил бежевый кафель. Кремовые полотенца. Большая душевая кабина, ванна и даже биде. Зеркальная полочка над умывальником была забита дорогой парфюмерией: баночки с кремами, лосьоны для тела и прочая дребедень, от которой у Алки глаза загорелись бы. Я вздохнула, вспомнив неугомонную подружку, и захлопнула зеркальную дверцу. После душа я почистила зубы своей щеткой, умылась и нанесла легкий макияж, без всякой "чертовщины" с зеркальцем.
В шкаф я даже заглядывать не стала, хоть и планировала, когда сюда попала, но после утренних новостей желания как-то не было. Я натянула свитер и джинсы, повязала голову платком, обулась. Разблокировав дверь, я шмыгнула в коридор как заправский шпик, по крайней мере мне так казалось.
– Госпожа, Алиса, – голос дворецкого перепугал меня до полусмерти. Кристоф будто материализовался из ниоткуда, и как я только его не заметила, вроде мужик немаленький.
– Да.
– Прошу следовать за мной. Завтрак ждет вас в малой столовой, – он направился в сторону холла.
Я пошла за ним, сверля взглядом его прямую спину. Как и у Зига у него была выправка военного. Мы добрались до мостика, пересекающего холл на уровне второго этажа. Сейчас здесь все выглядело по-другому. Купол был молочно-белым, едва прозрачным, потому отлично рассеивал яркий утренний свет. Черный мрамор пола поблескивал золотыми чешуйками. Вода в фонтане дробила свет в радугу. Красиво.
– А где Зигмунд? – спросила я дворецкого.
Он едва заметно вздрогнул, услышав это имя, но его голос остался невозмутимым:
– Господин в кабинете. Я провожу вас к нему после завтрака.
Я вздохнула с облегчением, рандеву с похитителем откладывалось. Хорошо, что завтракать придется одной, не думаю, что мне кусок в горло полез бы в его компании.
Малая столовая находилась в правом крыле. Здесь было светло и просторно, пахло хорошим кофе и выпечкой. Окно во всю стену, как и в моей комнате, выходило на лужайку перед домом. Круглый белый стол занимал весь центр. Сейчас он был накрыт на одного человека, но за ним легко поместилось бы персон двадцать, не меньше. Дворецкий любезно отодвинул для меня тяжелый стул, обитый кремовым бархатом.
На завтрак был подан превосходный омлет. Апельсиновый сок был свежевыжат. Круассанов мягче я не ела в жизни. Кофе крепкий, сваренный в джезве, такой, как мне всегда нравился, не люблю продукт жизнедеятельности кофе-машин. За такой завтрак я расцеловала бы повара. Вот только Кристоф постоянно маячил за спиной, подливая то кофе, то сок, чем изрядно меня нервировал. Я растягивала трапезу сколько могла, но в конечном итоге пришлось встать из-за стола и проследовать за ним в кабинет Тарквинова.
Мы вернулись в левое крыло, прошли мимо моей комнаты, спальни хозяина и остановились у следующей двери. Дворецкий открыл ее без стука. Я переступила порог с опаской, которую стремилась скрыть всеми силами.
– Доброе утро, Алиса. Как спалось? – Тарквинов встал из-за рабочего стола мне навстречу, как любезно.
Дверь тихо щелкнула за спиной, отрезая путь к бегству. Я подняла на него глаза. Сходство с Зигом было поразительным. Вчера ночью я могла ошибиться, плохо рассмотреть его в темноте, но сейчас, при свете дня, передо мной стоял Зигмунд, и никто другой. На какую-то долю секунды мне захотелось поверить, что тот звонок был только розыгрышем, но самообман ни к чему хорошему никогда не приводил.
– Отлично, – соврала я, проглотив подступивший к горлу ком. Лишь бы колени не задрожали.
– Ты выглядишь уставшей, – его печальная улыбка могла растопить сердце любой женщины – вот и первое отличие, Зигмунд так не улыбался. Кривая ухмылочка – да, широкий голливудский оскал – пожалуйста, но не так, обворожительно-печально и участливо-нежно.
– Я только из больницы, да и побег – по-своему стресс, – я опустила глаза, ибо было невыносимо лгать ему, когда он так на меня смотрел.
– Понимаю. Присаживайся, – он указал на одно из кресел у камина.
Я опустилась на самый краешек, рассматривая кабинет. Он был размером с мою спальню. Опять же окно во всю стену с видом на лужайку. Темно-зеленые портьеры были наполовину задернуты. Продолговатый урбанистический стол с офисными креслами. Во главе, у окна, место хозяина. Там же "Мак" последней модели в 27 дюймов. Сетевой лазерный принтер, сканер и ксерокс в одном "флаконе" помигивал лампочками индикаторов, видимо, только что завершив печать. Всю левую стену занимали полки, половина из которых была застеклена. На них, как на витрине в музее, стояли различные предметы. Мне некогда было их рассматривать, но по тому что я успела заметить, назначение некоторых из них могло поставить в тупик кого угодно. На открытых полках, тех, что ближе к окну, выстроились ряды офисных папок и книги, лотки с документами, чистая бумага для принтера и прочая канцелярская дребедень, которую можно встретить в любом офисе. Только сейф отсутствовал либо был спрятан.
Правая часть кабинета разительно отличалась от левой, будто комнату разделяла невидимая черта между прошлым и настоящим. Каменная кладка, имитирующей грубо-отесанный камень. Сводчатый потолок перетекал в подвесной. Полукруглый зев камина дарил тепло живого пламени. На полу лежала серая волчья шкура. По разные стороны от нее стояли два старинных кресла с резными деревянными подлокотниками и темно-зеленой обивкой, на краю одного из которых я сидела. На стене, между камином и окном, тускло поблескивала экспозиция средневекового оружия: сабли, мечи, моргенштерны, булава и тому подобные железяки. По другую сторону камина висело большое полотно, занимавшее всю правую часть стены. Оно было без какой-либо рамы и казалось продолжением комнаты.
В центре картины было изображено кресло, двойником того, в котором я сидела, только его занимал мужчина. У него были светлые волосы до плеч, аристократический профиль. Его черный камзол был прост, без каких либо изысков, на ногах высокие сапоги-ботфорты. В руке он держал серебряный кубок. Его поза была расслаблена, глаза полу-прикрыты, будто он дремал. Огромный серый волк лежал у его ног, поблескивая желтыми глазами. Казалось, что он следил за мной, впечатление было, прямо скажем, жутковатым.
Над камином висела еще одна небольшая картина, написанная в примитивной манере: то ли закат, то ли восход на лесной поляне. Мне посетило дежавю, показалось, что я уже где-то видела оба этих полотна. В памяти мелькнул лабиринт "живых" картин, и пропал.
– Это пан Станислав Тарквиновский, польский магнат времен Речи Посполитой, – хозяин кабинета указал на портрет. Он занял кресло напротив, вытянул ноги к огню. Его поза неуловимо напоминала ту, в которой сидел нарисованный пан, только кубка с вином не хватало.
– Твой предок? – вырвалось у меня прежде, чем я успела подумать. Надо же было так проколоться. Тарквинов и Тарквиновский – считай, одна фамилия, только на разный манер. Хотя этот магнат мог приходиться предком обоим, ему и Зигу, раз они так похожи.
– Не совсем, – Тарквинов улыбнулся, пристально глядя на меня.
В камине весело потрескивал огонь. Тепло разливалось по ногам. Хотелось расслабиться, но присутствие мужчины в кресле напротив не позволяло.
– А кто художник? – спросила я его, чтобы хоть как-то скрыть свой прокол.
– Я.
– Да ты мастер! – мое восхищение было абсолютно искренним.
– Это всего лишь хобби. Настоящий художницей была моя мать.
– Тогда ты унаследовал ее талант в полной мере. Пан прямо как живой, вот только волк, на мой взгляд, крупноват.
Уши нарисованного хищника дрогнули, будто он меня услышал. Я присмотрелась – нет, показалось. Что-то много мне всякого мерещится в последнее время: движущиеся узоры на потолке, шевелящийся волк на картине.
– Войцех такой и есть.
– Кто?
– Волк.
– Понятно. А это что за пейзаж? – я перевела взгляд на картину над камином, чтобы не говорить больше о портрете пана с волком. Чем-то он меня нервировал.
– Моя первая удачная работа, называется "Закат в лесу". Она дорога мне как память.
– А чем еще ты увлекаешься?
– Тебя, правда, это интересует? – он вскинул бровь, совсем как Зиг.
– Не особенно. Кстати, вчера ты обещал мне экскурсию по дому и саду.
– Тогда пойдем, покажу тебе здесь все, – он встал, протянув мне руку.
Пришлось ее принять. Его ладонь была горячей и твердой, сильной. Когда я поднялась, он не выпустил моей руки, выдернуть – не хватило наглости, а может, и желания. Мне понравилось его прикосновение, что пугало. Так, рука об руку, словно дети, мы покинули его кабинет.
* * *
Волк на картине приподнялся, потянулся всем телом, зевнул и спрыгнул в комнату. Цокая когтями по паркету, он неторопливо подошел к креслу, где минуту назад сидела гостья. Понюхал. Лег на волчью шкуру у камина, положив лобастую голову на передние лапы, и прикрыл глаза. Сторожить покои пана Тарквиновского входило в непосредственные обязанности Войцеха.
↑
