Текст книги "Светлая полоска Тьмы (СИ)"

Автор книги: Елена Миллер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 33 страниц)

Глава 11. Подозрения

Алиса.

– Разрешите? – в палату заглянул симпатичный блондин, когда моя очередная сиделка куда-то вышла.

Мужчина был мне не знаком, но я уже где-то видела это лицо или очень на него похожее. Такого типа вряд ли забудешь, и дело не только в смазливых чертах, было в нем что-то сильное, дерзкое и опасное, прямо хищник в человеческой шкуре. Мурашки пробежали у меня по загривку. Неужели именно по его милости я отдыхаю в этой больничке? Не дай Боже.

Не дожидаясь разрешения, он вошел. Подхватив по дороге стул, он развернул его к себе спинкой и оседлал у моей кровати. Проделано это было быстро и ловко. Взгляд его стальных глаз был твердым и уверенным, как у человека привыкшего отдавать приказы. Блеснув голливудским оскалом, он спросил с едва заметной насмешкой:

– Я присяду?

– А если я против, то вы встанете и уйдете? – я едва подавила раздражение от такой наглости.

– Только после того, как вы ответите на мои вопросы, Алиса Сергеевна. Позвольте представиться, следователь Стрельцов, Калиновское РОВД, – он махнул передо мной удостоверением.

Значит, мент, а не благодетель – уже легче.

– Чем обязана визиту представителя доблестных органов?

– Хочу поговорить с вами о произошедшем.

– Зачем? Я же выжила, а нет тела – нет и дела.

– Вы не правы. Дело есть, и в нем полно неясностей, которые мне необходимо прояснить, перед тем как закрыть его или дать ход.

– Дать ход? Но во всем виновата только я. Не будет же суд судить меня против меня же самой.

– Есть факты, что вас намеренно доводили до самоубийства.

– Вы серьезно!?

– Вполне, но давайте по порядку. Расскажете, что произошло той ночью.

– Рассказывать особо нечего. В тот день меня уволили. Я расстроилась и пошла бродить по городу. У меня такая привычка переживать стрессы, идти, куда глаза глядят. Вечером, не помню, во сколько, я набрела на какой-то бар. Там пила водку с томатным соком пока деньги были, потом ушла.

– Название бара не припомните? – он вскинул левую бровь, да так картинно. Я прямо залюбовалась, исключительно, с эстетической точки зрения. Стань я художницей, сто процентов, позвала бы его в натурщики.

– Дословно нет, но что-то связанное с мостом, – я отвела взгляд, пока он не заметил моего, чисто эстетического, интереса.

– Может, "Калинов мост"?

– Да, точно, – в памяти всплыла убогая вывеска над входом в бар: неоновый уродец с какими-то загогулинами, отдаленно напоминающими мост.

– Вы были одна?

– Да, я не искала компании.

– То есть ни с кем не разговаривали?

– Только с барменом. Он мне "Кровавую Мэри" предложил, сказал, у них на нее акция и скидки. Потом просто наливал, делая вид, что слушает мой пьяный бред.

– Это он? – Стрельцов протянул мне фотографию молодого привлекательного брюнета с ямочкой на подбородке.

– Да. Но причем здесь он?

– Он найден мертвым через несколько часов после того, как смешивал вам коктейли. Сердечный приступ в двадцать три года у абсолютно здорового человека. Вы не находите это подозрительным?

– Считаете, что это убийство? – я была потрясена смертью человека, которого видела совсем недавно.

– У меня нет доказательств, но я почти уверен, что его убрали после того, как он подсыпал вам в выпивку какой-то наркотик.

– Серьезно!? Но зачем такие сложности? Не проще было бы устроить сердечный приступ мне, а не вмешивать сюда посторонних? Простите, но здесь нет логики.

– А кто сказал, что вас хотели убить?

– Это же ваша версия, что кто-то взялся свести меня в могилу раньше срока.

– Вас доводили до самоубийства, но смерти не хотели, – он потер подбородок, будто совсем недавно сбрил бороду и еще не свыкся с ее отсутствием.

– Полный бред! – фыркнула я.

– Разве? А почему тогда вы находитесь в частной клинике Одинцова, а не в обычной больнице? Разве у вас есть средства на лечение здесь?

– Сама хочу выяснить, кто мой таинственный благодетель. Криштовский молчит. Может, вам что-то известно? – я посмотрела на него с надеждой.

– Вас сюда перевели по указке очень влиятельной особы.

– Какой особы?

– Не думаю, чтобы вы о нем что-то слышали. Он предпочитает оставаться в "тени", хотя реальная власть в этом городе принадлежит ему.

– А имя у этого "серого кардинала" есть?

– Станислав Тарквинов. Иногда его еще называют Квинтом.

– Никогда не слышала. Он кто, криминальный авторитет?

– Хуже, олигарх.

– И зачем я ему понадобилась?

– Тарквинов известен как собиратель необычных талантов. Раз вы привлекли его внимание, значит, в вас есть нечто особенное.

– Может, я его дочь?

– Это вряд ли. Другие версии есть?

– Нет, понятия не имею, что ему от меня нужно.

– Что ж, приятно было познакомиться, Алиса Сергеевна, – он поднялся со стула. – У меня больше нет к вам вопросов.

– Куда вы?

– Не волнуйтесь, я закрою дело как несчастный случай.

– Я не об этом. Что мне делать с этим Тарквиновым?

– Вы с ним вряд ли что-либо сделаете, а вот он с вами, как знать…

– Что!? – я готова была вскочить с кровати и вцепится в него мертвой хваткой.

– Какая разница, вы ведь не хотите быть со мной откровенной, – Стрельцов был уже у двери.

– Ну, хорошо, есть кое-что, – я решила рассказать о своих способностях, но об истории с зеркалом умолчать.

– Что именно? – он оставил дверную ручку в покое и снова оседлал стул.

↑

Глава 12. Карт-бланш

Квинт.

Август 1981 года.

В кабинет моего временного убежища вошла пожилая леди с осанкой истинной королевы. Аристократические черты ее лица еще хранили былую красоту, а в волосах цвета меди запуталась лишь пара седых прядей. Моргана Корнуольская принадлежала к шестому поколению Древа и была его семнадцатой главой. В этом году ей исполнилось 1414 лет, но выглядела она не старше пятидесяти.

Видящие сохраняли молодость веками, и если выглядели старше сорока, то за плечами имели как минимум тысячу лет, но не все, только сильнейшие. С каждым новым поколением срок их жизни сокращался, но даже те из них, кто не прошел инициацию и остался лишь медиумом, могли прожить до 150-ти лет, и при этом до самого конца выглядели максимум на шестьдесят. Молодость была отличительной чертой адептов Света, несмотря на то, что бессмертием они не обладали, кроме дочерей Энтаниеля, конечно. Но те сгинули давным-давно, еще в пору моей юности.

Леди Моргана или Фата-Моргана, как ее называли в молодости, была дочерью Игрэйны, пятнадцатой главы Древа, и короля Утера Пендрагона. Ее сводным братом по отцу был легендарный король Артут. У Игрэйны не было сыновей, только дочери. Древо запрещало рождение мальчиков, потому как видящие передавали Силу по женской линии. Хотя одно исключение все же было. Мордред, племянник Морганы, появился на свет с даром ведьмака. Он стал для Древа настоящим проклятием, и не только потому, что Моргауза, сестра-близнец Морганы, родила его вопреки запрету. В средние века Мордред тайно возглавлял инквизицию, и сжег на кострах не одну сотню видящих, будучи одержим ненавистью к своей тетке.

Моргана принадлежала к Ветви мирта, роду Целителей. Когда дочери Странника создавали Древо, каждая выбрала какое-то растение в качестве тотема, потому рода и стали называться Ветвями. Изначально их было двенадцать, сейчас осталось десять. Совет видящих тоже состоял из десяти советниц, по одной представительнице от каждой Ветви.

– Здравствуй, дорогой, – вежливо улыбнулась мне самая могущественная ведьма на Земле.

– Леди Моргана, – я встал ей навстречу. – Ты ослепительна, как всегда.

– Благодарю, лорд Тарквин, но прошу, обойдемся без церемоний.

– Располагайся, чувствуй себя как дома, – я проводил ее к креслу напротив моего стола.

В кабинет вошел Кристоф, неся поднос с чайным сервизом. Расставив чашки и разлив чай, он с поклоном удалился.

– Думаю, тебе известна причина моего визита? – спросила она, когда дворецкий вышел.

Я взял в руки крохотную чашечку мейсенского фарфора, но пить не стал:

– Энтаниель из Дома Зори, третий маг Пути. Хочешь пожурить меня за смерть прародителя?

Пригубив чай, она едва заметно качнула головой:

– Нет. Я пришла заключить с тобой взаимовыгодную сделку, а не сожалеть о свершившемся.

– Мирослава в курсе? – я отставил чашку в сторону.

– Ей лучше не знать. Мири слишком амбициозна и склонна принимать неправильные решения.

– Например, сговориться со Странником за твоей спиной?

– Да. Она хотела убедить Энтаниеля в своей незаменимости на посту главы Совета. Она считает меня ретроградкой, не желающей замечать упадка Древа. К счастью, наши склоки мало интересовали Отца.

– Ты собираешься устранить конкурентку моими руками?

– Звучит заманчиво, – она улыбнулась, но взгляд остался серьезным, – но дело в другом: Энтаниель оставил новое семя, а ты подобрал.

– И? – я сцепил пальцы в замок, да так, что костяшки побелели.

– Можешь оставить ее себе, – она снова сделал глоток чая, игнорируя мою невербальную угрозу. – Я не стану претендовать на дочь Странника.

– Ты добровольно отдашь мне ключ к возрождению могущества Древа? – я был удивлен. – Или есть другие, подобные ей, раз уж ты решила пожертвовать этой?

– Нет, эта единственная.

– Тогда почему ты хочешь от нее избавиться?

– Это дитя – яблоко раздора, а я не желаю новой войны, как и моя мать до меня.

– Похвально, но ты ведь знаешь, что я с ней сделаю.

– Это твое право. Просто не дай Мирославе использовать ее в своих целях. Она способно даже этот мир уничтожить ради своих амбиций.

– Мирослава будет брыкаться, она не из тех, кто отказывается от своих планов, даже под давлением.

– Тогда останови ее. Надеюсь, мы договорились?

– Можешь на меня рассчитывать.

– Приятно иметь с тобой дело, лорд Тарквин, – она величественно поднялась из кресла. В ней было столько изящества и спокойствия, я всегда восхищался видящими ее рода. Попрощавшись, я проводил ее до дверей.

Итак, карт-бланш на устранение интриганки Мирославы был получен. Теперь ход за дражайшей тещей, пусть только даст мне повод…

↑

Глава 13. Топографический талант

Алиса.

– Я обладаю особым чувством направления, – начала я свою исповедь Стрельцову. – Всегда знаю, где нахожусь. Могу найти кратчайшую дорогу к месту, куда направляюсь, и неважно, была я там ранее или нет.

– Значит, топографический талант, – дал он определение моему дарованию. – Это еще как-то проявляется, кроме чувства направления?

– Если покажете фотографию какой-нибудь местности – укажу на карте, где это находится.

– Очень интересно. А людей по фотографии искать умеете?

– Если человек мне позвонит, то смогу сказать, где он.

– Похоже, у вас в голове встроенный навигатор. Вам нужно было стать картографом.

– Слишком просто. Для меня география – путь наименьшего сопротивления, а мне хотелось чего-то нового, интересного, не связанного с моими способностями.

– И вы стали программистом?

– Системным администратором.

– Но вам эта работа не по душе?

– Почему вы так решили?

– Вас уволили.

– Ах, это. Видите ли, мой бывший шеф – отличный парень, но терпеть систематические прогулы кому угодно надоест. Он и так почти два года платил мне зарплату даром.

– Это связано со смертью вашей матери? – в его взгляде появилось сочувствие.

– Вам и это известно?

– Пока вы были в коме, я немало выяснил о вас, Алиса Сергеевна.

– Нашли что-то интересное? – я напряглась.

– Не особо. Ваша жизнь не так уж и отличается от других, кроме последних событий, конечно.

– Вы не в курсе, зачем этому Тарквинову мой талант? – я решила увести наш разговор подальше от скользкой темы моего прошлого. Были грешки у меня за душой, был и скелет в шкафу.

– У меня есть предположения, но боюсь, вы не поверите.

– Рискните.

– Может, вы нужны ему для поиска кладов.

– Шутите? Причем здесь кладоискательство?

– Это всего лишь предположение, – он развел руками.

– Другие версии есть?

– Они покажутся вам еще более невероятными.

– А как насчет доведения до самоубийства? Вы считаете, за этим стоит Тарквинов?

– Либо он, либо его конкуренты.

– Так он не один такой?

– О, да.

– И зачем ему, или им, делать это со мной?

– Вы, наверное, слышали или читали, что у некоторых людей, переживших клиническую смерть, проявляются особые способности?

– Конечно, но такие случаи – большая редкость, и предсказать их невозможно. Вы всерьез полагаете, что они собирались таким способом раскрыть у меня сверхъестественные способности?

– Почему нет? Вы ведь уже обладаете даром, а пройдя через смерть, могли бы усилить его или развить в нечто качественно новое.

– Например?

– На это вы мне должны ответить, Алиса Сергеевна, – он пронзил меня взглядом. – После комы у вас проявлялись какие-либо новые способности?

– Нет, – соврала я, не моргнув и глазом.

↑

Глава 14. Ложная цель

Квинт.

13 апреля 1982 года.

В четыре утра Альбина вызвала скорую к проходной общежития, у Надежды Беловой начались схватки. Неотложка приехала минут через двадцать, и роженицу повезли в 14-ю городскую больницу. Пока Надежду терзали в приемном отделении, я поднялся в роддом.

Дежурным гинекологом был Сергей Николаевич Спицин, грузный мужчина под пятьдесят с красным лицом и большой лысиной. После дежурства он еще оставался на дневную смену, что было мне только на руку, не придется по нескольку раз менять облик, если Надежда не разродится до пересменки. Я втолкнул Спицина в пустующую палату для рожениц со связями и усыпил. Попробовав его кровь, я принял его облик, переоделся в его одежду и покинул палату. На двери оставил отводящее глаза заклятие, чтобы его никто не потревожил. Пусть доктор выспится после ночной смены, а я пока поработаю гинекологом вместо него.

Надежду я нашел в предродовой, она лежала на кушетке и глухо стонала, переживая очередную схватку.

– Как она? – спросил я акушерку, измерявшую ей пульс.

– Матка уже начала раскрываться, но воды пока не отошли.

– Будем пробивать пузырь. Принеси все необходимое.

Когда она вышла, схватка у Надежды закончилась.

– Со мной что-то не так, Сергей Николаевич? – она тяжело дышала.

– Все хорошо. Сейчас посмотрим, – я осмотрел Белову, ощупал ее живот. Даже без стетоскопа мне было слышно сердцебиение ребенка. – Прилегание плода правильное. Уже скоро, потерпи, Надежда.

Акушерка вернулась с инструментами, и я позволил ей проколоть пузырь, ибо она обладала куда большим практическим опытом, чем я. Когда воды отошли, меня позвали принимать роды у другой пациентки.

– Следи за схватками, – приказал я акушерке перед уходом. – Когда интервал сократится, переведешь ее в родовую. Я буду там.

Через два часа, потренировавшись на другой роженице, я вернулся к Надежде. Она снова стонала.

– Ну что? – спросил я акушерку.

– Родовая активность слабая, интервалы между схватками не уменьшаются.

Я вновь осмотрел Белову. Матка по-прежнему не раскрылась полностью, а сердцебиение ребенка стало неровным, плод умирал.

– Быстро в родовую, – приказал я.

– Может, лучше кесарево? – умоляюще простонала Надежда. – Я больше так не могу.

– Соберись, осталось недолго, – я ободряюще улыбнулся ей. – Ты молодая, здоровая женщина. Зачем мне резать тебя понапрасну? Ты сама отлично справишься.

Я помог акушерке поднять ее с кушетки и отвести в родильный зал.

– Тужься, – потребовала акушерка, когда мы благополучно водрузили Белову в родильное кресло.

– Как!?

– Выдавливай его из себя, а то, похоже, ты не желаешь выпускать его на свет.

– Я пытаюсь, – всхлипнула Белова.

– Значит, недостаточно. Давай так, на счет три выталкивай его из себя со всей силы. Поняла?

– Да.

Акушерка стала считать. Белова втянула ртом воздух и сжалась. Белки ее глаз покраснели от натуги, пара сосудиков лопнула. Она почти рычала сквозь стиснутые зубы, затем не выдержала, закричала. Через минуту она расслабилась, отдыхая. Еще три подобные попытки, и матка стала раскрываться. Схватки переросли в сплошную полосу боли. Я надавил на живот, помогая ребенку родиться. Показалась головка, потом плечи. Синий жгут пуповины обвился вокруг тоненькой шейки новорожденной, еще немного и она бы задохнулась. Я снял "удавку" – девочка глухо всхлипнула, вместо того, чтобы разразилась плачем. Зато закричала Белова:

– Что с моим ребенком?

– Жива, дышит. Еще накричится, надоест слушать, – успокоил я ее.

Акушерка умело завязала пупок, перерезала пуповину и вытащила послед. Новорожденная перешла в руки педиатра. Он осмотрел ее, прочистил легкие, и она наконец-то подала голос. Малышку обмыли, обмерили, взвесили и вернули матери. Она сразу успокоилась и уснула. Надежда расплакалась:

– Спасибо, доктор.

– Как назовешь дочку, Надежда?

– Алисой, – она смотрела на малышку с улыбкой.

– Красиво.

Медсестра забрала младенца и понесла в детскую палату. Я направился за ней. Подождав, когда она оставит Алису одну, я подошел к люльке. Девочка безмятежно спала. Она все еще пахла кровью матери. Я бережно взял ее на руки. Она проснулась, открыв еще слепые, синие, как у всех новорожденных, глаза.

– Ну, здравствуй, Алиса, – прошептал я, укачивая ее.

В ответ она зевнула и снова уснула. Оцарапав тоненькую кожу на ее лбу, я слизнул выступившую каплю крови. Ранка быстро затянулась, не потревожив сон младенца.

Алиса Белова оказалась обычным человеком, зачатым Надеждой от неизвестного отца. Странник и здесь меня обманул. Он похитил женщину с чистой кровью, подложил ее под какого-то парня, а затем заставил все забыть и вернул обратно. Да еще и ментальную защиту поставил, чтобы никто не докопался до истины. Я потратил драгоценное время на пустышку, тогда как другие женщины выносили и, возможно, уже родили настоящих полукровок элиенера.

Моргана не лгала мне в нашу последнюю встречу, она просто не знала всего. С Энтаниелем общалась Мирослава, она и прибрала деток к рукам. Поймать советницу и пытать – прямое нарушение договоренностей с Древом. Совет может встать на сторону Мирославы, тем самым пойдя против Морганы, а мне было ни к чему низложение нынешней главы Древа. Без Морганы я рисковал потерять контроль над видящими. Если такое случится, то мои сородичи перебью их всех ради Силы. Что ж, придется пойти другим путем.

↑

Глава 15. Неожиданный союзник

Алиса.

– Знаете, Алиса Сергеевна, я мог бы вам помочь скрыться от Тарквинова, – неожиданно предложил Стрельцов.

– Рада слышать, но этот тип, по вашим словам, весьма одиозная личность. Зачем вам рисковать ради меня?

– У меня с этим господином личные счеты, – он зло прищурился, будто прицелился.

– Чем он вам насолил, если не секрет, конечно?

– А давайте на ты, Алиса, раз уж мы решили действовать сообща.

– Я не против, но, по-моему, ты уходишь от ответа.

– А ты проницательна, – он оскалился. У него это вышло и хищно, и в тоже время привлекательно. Вообще, наблюдать за ним, было сродни наблюдению за тигром в его естественной среде обитания, как это делают сумасшедшие фотографы дикой природы. Я живо представила, как сижу в засаде и пялюсь на матерого хищника, разгуливающего неподалеку. Он был столь красив, что так и тянуло погладить его, почесать за ушком. Вот только эта милая "киса" сожрет тебя и дальше пойдет.

– Я еще и любопытна. Так какая кошка между вами пробежала?

– Черная.

– Я серьезно?

– Это долгая история, не на один час, а твой лечащий врач дал нам только полчаса на общение, – он посмотрел на свой "Breguet". – Двадцать минут уже натикало. Пора закругляться. Нам еще кое о чем нужно договориться.

– Ни за что не поверю, что ты испугался Криштовского.

– Его – нет, но Тарквинов, может явиться в любой момент. Он наверняка ужу в курсе, что я здесь, – Стрельцов окинул пристальным взглядом комнату. – Здесь три видеокамеры.

– Ты серьезно!?

– Хотел бы я шутить, – хмыкнул он.

– Но зачем тогда они ко мне приставили сиделку?

– Человеческая глупость неисповедима.

Я чертыхнулась. Значит, Криштовскому известно о том, что я вытворяла перед зеркалом.

– Ты можешь взглянуть, есть ли камеры в ванной, – попросила я Стрельцова.

– Сейчас проверю, – он поднялся со стула и скрылся за дверью ванной. Через минуту он вернулся: – Там все чисто.

– Слава Богу, – выдохнула я.

– Стесняешься свой наготы, – он подмигнул.

– Да иди ты, – я махнула рукой. – Выкладывать ролики на YouTube им конфиденциальность запрещает, но все равно неприятно, когда за тобой круглосуточно наблюдают.

– Не переживай, они сейчас видят совсем не то, что должны.

– И что же они видят?

– Смазанную картинку, а вместо звука слышат шум прибоя.

– Как ты это сделал? Загнал в их систему вирус?

– Поколдовал.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Только то, что сказал. Мир далеко не так прост, как ты думаешь, в нем полно иррационального. Например, твой дар. Чем его можно объяснить?

– Не знаю. Я всю свою сознательную жизнь ищу ответ на этот вопрос, но это недоступно моему пониманию.

– Понимание – инструмент, который можно развить. Я могу помочь тебе разобраться в себе и в ситуации.

– В ситуации – согласна, но в себе – вряд ли. Ты ведь следователь, а не психиатр.

– Не тот и не другой. Я выдал себя за следователя, чтобы попасть к тебе, но даже с "корочкой" Криштовский артачился. Он уже слил меня Тарквинову.

– И кто ты, мать твою, такой? – процедила я сквозь зубы.

– Зигмунд, но зови меня Зигом.

– Ты немец?

– Родился поляком. Это что, важно?

– Не для меня. Просто не каждый день встретишь в наших краях человека с таким именем.

– Согласен.

– И что дальше? – я скрестила на груди руки. Хоть он и поверг меня в шок своей ложью, но теперь все более или менее становилось на свои места: и дорогие часы на его запястье, и отсутствие портфеля, папки или хотя бы блокнота, и хоть убейте меня, но я ни за что не поверю, что в Калиновском РОВД могут работать такие вот следователи, это ж реальная жизнь, а не сериал про полицию Малибу.

– Сперва я вытащу тебя отсюда, а там посмотрим. Вот держи, это для экстренной связи, – он протянул мне простенький мобильный телефон, "Nokia" устаревшей модели, такая же, что упокоилась на дне реки вместе с моей сумкой. – В памяти есть мой номер.

– Мобильники здесь глушат из-за оборудования в операционных и реанимации.

– Этот не заглушат.

– А зарядник где?

– Его у меня с собой нет, но аккумулятор полный.

– Хорошо, буду звонить только по делу.

– Тогда до скорого. Не будем дразнить Криштовского, – он вернул стул на место у столика.

– А план побега, разве нам не нужно обговорить детали?

– Все просто. Я приду за тобой, когда ты окрепнешь достаточно, чтобы уйти отсюда на своих двоих.

– А если Тарквинов придет за мной раньше?

– Он не станет беспокоить тебя до выписки. Выздоравливай, – он одарил меня фирменным оскалом на прощание и покинул палату.

Едва я успела спрятать телефон под подушку, как вернулась сиделка. Интересно, как долго еще камеры будут показывать муть, и что же этот Зиг имел в виду под словом "поколдовал"…

– Долго же он вас допрашивал, – заметила сиделка, оторвав меня от размышлений. Она заняла свое место в кресле у окна.

– Да уж. Устала я что-то, – я демонстративно зевнула. – Посплю, пожалуй.

– Конечно, поспите, это вам только на пользу, Алиса Сергеевна, – она открыла очередной женский роман. На его обложке грудастая блондинка нежилась в объятиях жгучего брюнета в пиратской бандане.

↑