Текст книги "Без Предела (СИ)"

Автор книги: Елена Лобанова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 34 страниц)

Глава 15

Сульс проклинал солнце, проклинал орков и их доспехи, проклинал тот день, когда решил полетать в драконе и еще тот, когда перед воротами Замка Руалон ему встретилась девица с низко опущенной головой. Особо долгим и изощренным проклятиям он подверг знакомство с её братом. С тем самым, у которого волосы белые, глаза серые и ничего человеческого. В том числе и понимания. Если бы у Полутемного хоть слегка имелось чувство прекрасного, то одному из величайших писателей и живописцев современности не пришлось бы тащиться неизвестно куда в орочьем железе. Хотя, справедливости ради, надо отметить, тащился Сульс только первые полдня. А дальше его тащили два самых крепких орка.

Сотня, в которую Жры пристроил своего друга, была одной из трех, которые участвовали в параде. И надо же было такому случиться, чтобы две из них погнали с утра пораньше на регулярную прогулку по окрестностям. Орки обещали своему командующему заботиться о Великом шамане, вот и заботились. Сначала Сульс еще пытался идти вприсядку, чтобы не возвышаться над остальными низкорослыми воинами. Когда "его" сотня покинула предгорья, он выпрямился, но ноги уже гудели, а голова кружилась. Вечер всесторонне одаренный шаман встретил в одном подшлемнике, а как повалился спать, не запомнил. Утром кошмар продолжился. Проковыляв пару сатров на остатках мужества, Сульс свалился. Его потащили, ухватив подмышки. Нет, чтобы погрузить Великого шамана в обоз! Но Жры велел оркам заботиться, а думать, как правильно заботиться не велел.

Сотни упрямо шли вперед, продвигаясь вдоль Предела и останавливаясь только на два коротких привала и слишком уж короткую ночевку, разжигая костры затемно и снимаясь с места засветло. Бывший Оружейник, никогда не нюхавший казарменной жизни, не был готов к подобным подвигам. Поэтому, как он ни старался убедить себя в исключительности такого интересного события, все равно ничего не получалось. На третьи сутки Сульс решил, что Жры его коварно предал по приказу Великого и Ужасного Даэроса, а две орочьих сотни исполняют приговор помощника Властелина – убивают творца бессмертного романа. Обычно, лошади волокут приговоренного к страшной казни по всем кочкам гораздо быстрее, но на то эльфы и Тёмные, а Властелины Чёрные, чтобы жертва мучилась как можно дольше.

Первыми погибли сапоги, которые не вынесли своей тяжкой участи. Никто же не рассчитывал, что они будут работать как борона и пересчитывать все камни, ямы и выбоины. Пока Сульс висел на орках, прощаясь с жизнью, сапоги бороздили дорогу. Подметки, сначала одна, а потом и вторая оторвались и были затоптаны идущими сзади гвардейцами. На ближайшем привале осмотр обуви показал, что таковая присутствовала только внешне, но своих прямых обязанностей не исполняла. Попытки раздобыть обувь у орков успехом не увенчались. Орки были мелкими, ноги у них – такими же. Кое-как Сульс соорудил себе опорки, изведя на них рубаху. По такой жаре в поддоспешнике она была только лишней. С этого момента бывший Оружейник стал выглядеть раненным на обе ноги. Из повязок на ногах странного раненого торчали голенища сапог, но зато он вписался в образ жертвы Черных Сил.

На заре пятого дня злые орки решили ускорить кончину Сульса и запихнули его в доспех. К обеденному привалу обе сотни гвардейцев присоединились к армии Властелина. Только тогда до непризнанного гения дошло, что его предусмотрительно замаскировали, а беготня была вызвана большими маневрами.

Обеденный привал затянулся до самого вечера. Кругом стояли походные шатры орков, над орками и шатрами вились тучи мух, в котлах все время что-то шипело и булькало. Армия остановилась и никуда трогаться не собиралась. Сульс слегка пришел в себя и попытался сориентироваться. Он ужом прополз между палаток, и еще до того как был схвачен бдительными гвардейцами, успел опознать местность. "Его" сотня отдыхала после спешного марша ближе к обозам, и ползти вперед не имело смысла. Там ровными квадратами стояли орочьи сотни, время от времени меняясь. Что это был за маневр такой, Сульс не понял: пошли, построились, постояли, уступили место следующим. Зато из-под последней телеги обоза Сульс увидел лес. Деревья-то из шатра и так было видно. Зато теперь он не сомневался, где находится. На опушке леса, за вспаханным полем держали оборону люди. Этих бородачей Сульс узнал сразу. Староста Талок со всеми лесными жителями стерег лес, не давая оркам растащить его на дрова. Из чего следовало, что армия Властелина подошла к старой Малерне и "маневрировала". И стоило тащиться в такую даль?

Возмущенный сотник заволок Сульса обратно в шатер. Из его корявого монолога бывший Оружейник понял, что гениальный полководец Жры приписал к армии Великого Шамана, чтобы не менее великий поход стал еще более великим. Шамана следовало всячески хранить и оберегать. Про шамана Сульс уже наслушался по пути, но думал, что так ему напоминают о камлании и личной печати Властелина. Оказалось, что сотник визжал вовсе не от ярости. Он сильно переживал, что страшно сильный Жры лично сварит его в котле, если ему не предъявят шамана в целости и сохранности. Зачем на маневрах шаман, Сульс так и не понял, но возражать не стал. Он сделал грозное лицо и рассказал "тупому орку", что вовсе не собирался убегать. Ткнув пальцем в сторону леса, вновь поверивший в свою исключительность гений, сообщил, что там его ждет еда. Хлебать орочье варево он больше не был намерен.

– Иди! – Сульс возвышался над сотником и жестом отважного героя указывал ему на людей у кромки леса. – Люди, видишь? Иди, и принеси мне есть!

– Нылза. Луды нылза! – Сотник мотал головой, понимая, что шаманы, они, конечно, и человечину едят. Но приказ не кушать всех, кто ходит на двух ногах, Жры очень хорошо втолковал.

– Тьфу, бестолочь! Да не людей! А еду, понимаешь? Ам-ам! – Сульс отчаялся добиться понимания от пучеглазого сотника. – Держи! – Он всунул ему в руки котелок, развернул к лесу и толкнул в спину. – Иди туда!

Сотник осмотрел котел и понял, что от него хотят. Целый человек в такой котелок не поместился бы. Орк радостно закивал и рысцой потрусил к лесовикам. Сульс видел, как староста Талок поднялся, оперся на сучковатую дубину и приготовился встречать гостя. Решив не травмировать свою впечатлительную натуру видом примитивной драки, Сульс заполз в шатер и завалился отдыхать. Он вновь обрел статус, силы его еще не совсем покинули, а жизнь оказалась почти прекрасной.

Творческий порыв не заставил себя ждать, но писать было нечем и не на чем. Рисовать тоже. Но сама по себе идея нового романа требовала тщательного обдумывания, чем Сульс и занялся. Роман в стихах сиял как новая и вполне достижимая вершина. Великим шаманом он так и остался, художником уже был, непризнанным писателем – тоже, а вот опальным поэтом – еще никогда. Причем, пол дела было сделано. Опальным бывший Оружейник уже стал. Оставалось лишь бросить вызов сильным мира сего в стихах и покрыть себя несмываемой славой. Размышляя о том, с чем или с кем почетнее всего бороться, Сульс не заметил, как уснул.

Разбудил его лязг и грохот. Высунувшись из палатки, будущий поэт обнаружил, что все орки в спешном порядке строятся. У костров оставались только те, кто обязан был следить за огнем и кормить воинов. Та сотня гвардейцев, в которой обретался Сульс, тоже строилась и собиралась присоединиться к сородичам. Сотник рявкнул, рыкнул, взвизгнул, оглядел стоянку и заметил голову Великого шамана, торчащую из шатра. Уже надевая шлем, орк пнул зазевавшегося кашевара и указал ему на Сульса. Что там еще пытался сказать сотник, было совершенно неважно. Сотня построилась и, дружно топая, отправилась по своим делам, а кашевар – не воинственный степняк в овчине, облапил отдельно стоящий котелок и на коленках пополз к Великому шаману.

Смотреть на это безобразие Сульс был не в силах. Перепуганный орк мог в любой момент выронить вожделенную пищу. Солнце уже почти село, желудок настойчиво требовал еды, и Великий шаман снизошел до того, чтобы самому приблизиться и забрать подношение. От котелка шел пар и замечательный запах.

Под размышления о том, зачем Властелину нужны ночные маневры, Сульс поедал наваристую похлебку и созерцал ровную линию тыла армии. Горящие костры и сгущающиеся сумерки навели его на мысль, что черная армия черной ночью – вполне в духе Черного Властелина. Стихи были временно забыты. Он представил себе, как это можно отобразить на полотне. Только не с тыла, а с фронта, конечно, чтобы – никаких костров и проблесков света. Сознание услужливо откликнулось и перед мысленным взором живописца возникло черное полотно. То есть – совершенно черное, ничего лишнего. Идея была настолько проста в исполнении, но настолько совершенна в своей гениальности, что Сульс застонал от восторга.

Молодой орк отполз, оставив между собой и Великим Шаманом костер. Было очень страшно. Старшие говорили, что когда шаманы готовятся к камланию, им лучше не мешать. Что-то с ними такое делалось во время употребления шаманской еды, что они зверели и могли убить любого, кто подвернется. Великий Шаман был явно из их числа. Сразу видно – опыт камланий огромный. Целый котелок упаренных мухоморов и ядовитых жаб, этот шаман уплел быстрее, чем голодный орк баранью похлебку. Даже дно посудины выскреб. Глаза, правда, временами закатывал и даже застонал в конце. А значит, пора было убираться подальше. Орк распластался на земле и пополз к полю, подальше от костров. От шатра донесся рык, крик, хохот шакала, и всё стихло. Шаман увидел Великого Духа.

Сотня Жры выгружалась с телег прямо перед самым Пределом. Как только орки под его руководством вытащили черный, обитый тканью стул с высоченной спинкой, Властелин указал, куда его поставить и отправился к Пределу. Идти было не далеко – всего-то десяток шагов.

Нэрнис попинал Преграду ногой и со вздохом изрек:

– Пока стоит.

– Тогда я рядом посижу. – Главный помощник Властелина расположился прямо на досках настила рядом со стулом.

На таких же сбитых из толстых досок сухопутных плотах перетаптывалась почти вся армия, стоявшая на развалинах старого города. Команду "смирно" орки понимали хуже прочих команд. Не переступать с ноги на ногу, не почесываться и не отхаркиваться они не могли. Под настилами были ямы и извилистые ходы откопанные лесовиками. Из-за этого звук получался глухой и страшный, исходящий из-под земли, как будто тысячи мертвецов стучались в своих гробах. Светлый Аль Арвиль, обряженный чернее некуда, морщился, но терпел. За Пределом лежала старая Малерна, какой она была еще восемьсот лет назад. Долгих два года назад он отдал совершенно неприличные деньги, чтобы заплатить за подобное зрелище, которое являл всем Предел по эту сторону. Теперь он имел возможность полюбоваться на кабак старого Бриска вместо фальшивого замка его последней родственницы.

Даэрос вертел в пальцах неизвестно зачем подобранный камешек и тоже созерцал старый город с видом философа.

– Нэрьо, ты как будто пытаешься увидеть свой многострадальный плащ? Подожди немного, как только Предел рухнет, сможешь его забрать.

– Немного? Надеюсь, что ты все-таки прав и Предел рухнет ночью. Сидеть здесь днем, наслаждаясь ароматом орочьей армии, мне совсем не хочется.

Ар Ктэль спрятал камешек в карман и приступил к самой важной части своего плана.

– Скажи мне, Нэрьо, ты – эгоист?

– Вроде бы нет. – Ответил Аль Арвиль почти без задержки. – Даэр, что ты опять придумал?

– Сделал. Но не завершил. Просто ответь, о чем ты думал, когда так страстно хотел продлить жизнь нашей не кровной сестре? Обречь её на вечные муки, да?

Черный Властелин как сидел, так и вцепился в воротник своего главного помощника, подтаскивая его поближе.

– Даэр, хватит ходить вокруг да около!

– Ну, если хватит… – Полутемный отнял у брата одежду, пока ему воротник не оторвали. – Ты предложишь Пелли Брачный обряд?

– Она откажется. – За прошедшее время Аль Арвиль изрядно поумнел. – Не захочет, чтобы я видел, как она стареет и умирает. Ты что-то придумал Даэр?

– А если не будет стареть? Если время покажет, что не стареет? А?

– Да, предложил бы… Если бы оно показало. Но как? – Нэрнис уставился на брата.

– У меня был приступ, почти как у Сульса. Или хуже, чем у Сульса? В общем, я решил, что если я точно уверен в результате, то я выгодно отличаюсь от двух десятков девиц, хотя бы тем, что у меня одна голова. И это – та самая голова, которой я думаю, когда раздвигаю камень или рисую картины в нем же. Вот я и подумал, а что если попробовать действовать почти тем же путем, но с небольшим дополнением в виде личной силы и воображения. Знаешь, у меня получилось! Я сделал стабилизатор. А если в стабилизаторе что-нибудь вымочить, то получается нормализатор! Когда высохнет.

Нэрнис почувствовал недостаток воздуха. Приступы как у Сульса – это вредно. Конечно, если попробовать Пелли намочить и посушить, в том что Даэрос придумал, то вреда от этого, наверное, не будет. Но и результат тоже сразу не обнаружится.

– Даэр, чтобы сделать вывод, что что-то получилось, надо проверять. А проверить может только время.

– Ага. И вот это немного искаженно-смещенно-заторможенное время тоже. – Ар Ктэль указал на стену Предела, за которой пока еще существовала старая Малерна. – В пещере в Синих Горах сейчас сидят Ларгис, Веилас и Аэрлис. Ровно в полночь они сломают тот кусок воска, который мы отлили в форме. Малого Предела больше нет. Я его разрушил перед отъездом. А вот этот падет до полуночи. Тебе сколько времени надо, чтобы покрасоваться перед жителями Малерны? А то у нас что-то орки застоялись… Ты подумай пока, а я отдам приказ. – С этими словами Даэрос поднялся. – Жры, раздать всем воинам по факелу. А в последних сотнях каждому по два! Исполнять приказ Властелина!

Властелину тоже было интересно посмотреть, что творится у него за спиной, а еще лучше – схватить брата и вытрясти из него всю правду с подробностями. Но приходилось сидеть и изображать невозмутимость. Даэрос между тем продолжал раздавать указания.

– Где этот птенец стриженый? Давай его сюда, у нас Властелин скучает без зловещей птицы! Самых рослых воинов поставить в первый ряд, кирасы протереть от пыли, чтобы пламя отражалось. Жры, втолкуй им, что факелами махать не надо! – Ар Ктэль сунул Нэрнису в руки нахохленного Кошмара. – Посади птицу себе на плечо и держи за цепочку. Вроде все готово. Ну, что Властелин, прикажешь разрушить Предел или сам его…?

– Чем и как? – Это все, на что был способен Аль Арвиль, который очень хотел верить в то, что Даэрос может все.

– Вот, кинь в него. Так, чтобы долетел и попал в ткань Предела. – Ар Ктэль протянул брату осколок камня.

Это был совершенно обычный обломок породы, какие в большом количестве можно было найти в предгорьях.

– Ты вот это мочил? Знаешь, ты у нас мастер по броскам в Предел. Кидай. Я лучше зажмурюсь. – Все-таки Нэрнис не до конца верил в то, что последствия некоего "припадка" могут быть такими серьезными. Но верить очень хотел. И поэтому собирался как можно дольше не открывать глаза, чтобы продлить мгновения между надеждой и полным разочарованием.

Даэрос размахнулся и бросил камень.

Так обрушивается на берег прибой. С той только разницей, что с шумом воды не смешивается лязг, звон и прочие звуки, которые больше уместны при единовременном обрушении всех полок на всех гномских складах. Огромные валуны, куски таранов, отбросы, помои, кубки и чаши – все дорогие и дармовые Дары Пределу свалились наконец-то вниз. Всё, что висело в его ткани восемьсот с лишним лет и было недосягаемым, превратилось в огромную свалку, протяженностью вдоль всей Малерны. Огромный колокол, подарок от купеческой Гильдии, возвестил глухим, но кратким звоном: Великий и Нерушимый Предел пал.

Многочисленные обитатели навесов и палаток, так долго ждавшие чуда были почти вознаграждены. Почти – потому что надеяться на то, что с небес однажды может рухнуть мешок золота, что в принципе – вероятно, и увидеть, что он все-таки упал – не одно и тоже. Почему-то именно свершившееся событие вызывает восторженный выдох: "невероятно!" Обычно после этого наступает шок. Шок длится до того самого момента, когда первый пришедший в себя ринется обогащаться, увлекая за собой толпу, как первый и самый смелый боец бегущий в атаку на врага. Но никто не рванул со всех ног разгребать завалы хлама в поисках монет и прочих ценных старинных вещиц. За бруствером помойки, ставшей наконец-то нормальной, а не висящей в воздухе, стояла армия. Враг все-таки был. А жаждавшие "чуда внезапного обогащения" отважными воинами не были. Как, впрочем, и дураками, чтобы сделать шаг навстречу войску в черных доспехах.

Пламя факелов кровавыми бликами плясало на кирасах орков, стоявших а первых рядах. Вдали огни превращались в еле видимые точки. Рядами и колоннами перед потрясенными жителями Малерны и немногочисленными обитателями крайних домов стояла страшная и грозная сила. Орки, совсем не похожие ни на легендарных кочевников, ни на наемников, снова явились в мир, но в таком количестве и качестве, о котором сочинители легенд и сказок забыли сообщить. И ни в одной, даже самой нелепой сказке, предводитель армии не сидел перед строем своих воинов на таком не боевом предмете, как кресло. Непременный участник всех легенд – могучий боевой конь, присутствовал, но он стоял рядом. Чёрного зверя, грызущего от нечего делать удила, держал под уздцы здоровенный орк.

Жители домов, уверовавшие, что им всем не снится одновременно один и тот же кошмар, спешно покидали свои жилища. Это были те счастливцы, двери домов которых не выходили к месту расположения исчезнувшего Предела. Но, судя по тому, как хлопали ставни, что-то откуда-то падало, народ спешил покинуть место будущей битвы, пользуясь окнами вместо дверей. И похоже, не с пустыми руками, стремясь унести как можно больше ценных предметов.

С нижних улиц доносился гул. Разбуженные грохотом горожане, бежали посмотреть, что случилось, и сталкивались с теми, кто бежал им навстречу. Иногда, кто-нибудь из нежелающих верить в невероятное добегал до Предельной улицы, но тут же шарахался прочь. Только те, кто оказался лицом к лицу с грозным войском, не решались сделать ни шагу – ни назад, ни вперед. От существа, сидящего в кресле их отделал только бруствер помойки. А существо, вроде бы похожее на эльфа, но очень странно одетое, оглядывало несчастных, как будто пересчитывая. Но это никак не мог быть эльф. Эльфы не бывают предводителями орков, да и не носят то, что с трудом можно назвать одеждой. Этот богато полураздетый предводитель войска демонстрировал полное спокойствие, разве что не зевал от скуки. Облокотясь о спинку его кресла, над ним возвышался еще один скучающий. Вот он был похож на эльфа больше, но у Темных не бывает светлых глаз. То, что они светлые никто не сомневался. Орк, с факелом прекрасно освещал его лицо.

Шум нарастал. В городе началась паника.

Из замка фар Бриск, оказавшегося ближе прочих строений к вражеской армии, обитатели сбежали раньше, чем жители прочих домов. Никому, кроме самой владелицы сомнительной крепости, не имело смысла задерживаться. Прихватив свои скудные сбережения, привратник, кухарка, горничные и конюхи один за другим исчезли в проулках портового города, чтобы больше никогда не вернуться. Серая громада Замка прикрывала их бегство, но не являлась надежной защитой. Никто не сомневался, что Замок падет, как только враги двинутся вперед. Да и было бы чему падать. Гарнизона в укреплении, стоящем внутри городских стен, никогда не было. А теперь надежных стен не было и у самого города. Единственной невольной его защитницей осталась сама владелица замка – старая Малерна фар Бриск. Да и то – временно. Она собиралась оставить этот форпост обороны, сразу же по извлечению трех кувшинов с золотом, вмурованных в стену подвала.

Такие захоронки обычно делают на черный день. Оказывается, этот день может наступить ночью, причем так быстро, что ни тебе собраться, ни подготовиться. Огорода в замке тоже никогда не было, как и оборонительных средств в виде баллист на башнях и прочих средств побития врагов. За неимением тяпок, заступов, кирок или хотя бы годных для дела лопат, фар Бриск ковыряла стену кухонным ножом, пыталась подцепить камень крюком для подвески колбас, но дело двигалось медленно. Она проклинала сбежавших предателей, хотя на самом деле вряд ли подпустила бы хоть одного помощника к своему золоту. Тишина подвала, нарушаемая лишь скрежетом металла о камень и руганью старой Бриск, не давала никакого представления о том, что творится там, за стенами замка. Казалось, что в любой момент тяжелая крышка в потолке будет откинута, и вниз ринутся враги. Но как истинная наследница своего первого предка-кабатчика, Малерна предпочитала умереть с золотом в руках, а не нищей на улицах одноименного города.

А город бурлил, кипел совсем не ночной жизнью, кричал на тысячи голосов, рычал, ругался и испуганно подвывал – это многочисленные обитатели доблестно сражались друг с другом за возможность быстро покинуть его границы. Западная и восточная стены Малерны, разделявшие Торговую Империю на две части больше никого ни от чего не отделяли. С падением Предела, они лишь задерживали бегство жителей. Счастливцы, оказавшиеся ближе к порту, покидали город морем. Золото утратило цену – никто не просил баснословных денег за место на корабле или в рыбачьей лодке. Конечно, если бы у владельцев всевозможных судов, было время, цены взлетели бы до небес. Но бригады грузчиков – как людей, так и гоблинов и засидевшиеся по кабакам мореходы не собирались ждать появления в нижнем городе состоятельных горожан. Они толпой валили к причалам, пользуясь тем, что немногочисленная охрана на кораблях не имела намерений им препятствовать.

Как только первые беглецы появились в порту, расспросы о том, что именно произошло, были отложены на будущее. Никто не собирался защищать корабли – напротив: нуждался в команде помощников, чтобы покинуть порт. Рубились канаты, трещали и лопались снасти, натягиваемые неумелыми, но могучими руками гоблинов. Счастлив был тот корабль, на котором оказался хоть кто-нибудь сведущий в мореходном деле. Что же до рыбачьих судов, которые и охранять было некому, то они первыми отвалили от причалов. Благо грести – дело не хитрое. Время еще не перевалило за полночь, а бухта уже напоминала огромный котел. Луна освещала многочисленные разномастные суденышки, среди которых тут и там черными громадами возвышались торговые корабли, которым все-таки посчастливилось покинуть причалы Малерны. И пусть до выхода из бухты было еще далеко, а свежеиспеченные мореходы никак не могли способствовать приличному плаванию, даже та полоса воды, что отделяла их от охваченного паникой города, надежно защищала от опасности с суши.

Крики, раздававшиеся над водной гладью, сильно отличались от воплей на берегу. Если в городе царила паника, то на воде – злость на бестолковые действия неумех. Два корабля столкнулись бортами, чуть не потопив при этом несколько лодок. В результате, команда одного из них вцепилась баграми в борт судна-соседа и попыталась захватить умелого рулевого, поскольку сама таковым не обладала. Осажденные выдали вместо рулевого двух матросов, и корабли разошлись миром. Где-то загорались факелы, где-то о своем присутствии на воде возвещали криками. Так или иначе, но разномастная флотилия двигалась к выходу из бухты, надеясь на плавание вдоль берегов, в сторону западной части Империи. У легких лодок были для этого все шансы, в то время как глубоко сидящие в воде корабли без лоцманов могли и не дойти до безопасных берегов. Но мало что соображающие в прибрежных течениях и ветрах беглецы искренне верили, что схватили удачу за хвост.

Самые степенные жители Малерны – гномы, подошли к делу бегства основательно и с толком. Они не собирались учувствовать в толчее у Западных ворот Малерны. Кланы грузили все самое ценное в фургоны, и двигались к стене, окруженные охраной. Охрана, вооруженная кувалдами и кирками, расчищала путь, а потом принималась за дело. Дело было невиданным, но необходимым. Гномы разрушали стену, чтобы беспрепятственно покинуть город. И если подходы к западным воротам были забиты народом от самой торговой площади в центре Малерны, то ближе к верхнему городу, ничто не мешало упереться в стену и попытаться её снести. Как только раздались первые слаженные удары, догадливые горожане хлынули на звук. Вскоре обозы гномов были так основательно приперты к еще целой стене, что им оставался совсем небольшой выбор – или проломиться наружу или быть раздавленными. Впрочем, никто не сомневался, что гномы справятся со старым камнем.

Немногочисленные, оказавшиеся в Малерне эльфы, напротив, стремились к Восточным воротам. В этом же направлении спешили все, кто собирался укрыться у знакомых и родственников в Восточной части Империи. Таковых было совсем не много. Люди все-таки больше надеялись на имперскую армию, которая не преминет выступить навстречу врагу, а не на крепости ноферов, которые, как известно, стоят на одном месте и никуда не спешат. Выбравшись из толчеи, остроухие гости Малерны имели возможность наблюдать не только исход части её жителей, но и стражи. Не прорвавшиеся к кораблям хранители покоя и порядка тоже собирались на восток. Лучше уж наняться к какому-нибудь ноферу и оборонять надежные стены замка, чем идти навстречу войскам Императора и объяснять, почему город был сдан без боя. Пока разберутся, что его и защитить-то было невозможно, да и разберутся ли, можно успеть остаться без головы.

В эту безо всяких сомнений историческую ночь жители Малерны, еще недавно обожавшие свои надежные стены, прокляли в них каждый камень.

Бывших Предельных сидельцев милостиво отпустили с наказом передать местному населению, что явление Черного Властелина есть ни что иное, как демонстрация непобедимости и могучести. Жителям мира надлежало готовиться к приходу своего повелителя, который непременно состоится в недалеком будущем. Сама по себе обозначенная подготовка ничего сложного собой не представляла: копить богатства с целью организованно передать их Сильнейшему и Страшнейшему без проволочек и ненужного сопротивления. Кошмар, которого Даэрос чуть с не сдернул с плеча Нэрниса за хвост, не подвел и проорал: «Мрачная перррспективка». Прокричи он что другое, можно было бы списать на глупость птицы, но вышло удачно: даже ворон не усомнился в том, что ожидает всех сопротивленцев.

Как только люди и гномы припустили прочь от места падения предельных "даров", Даэрос забрал у брата птицу и отправился лично изучать ту часть свалки, которая была ближе к Замку фар Бриск. Он вовсе не собирался копаться в этой куче хлама. То, что он собирался забрать, некогда висело в Пределе выше прочих предметов, а значит, и лежать должно было поверх них. Два орка с факелами сопровождали помощника Властелина на прогулке, в то время как сам Властелин скучал в своем черном кресле.

Нэрнис на самом деле не скучал, а размышлял. Он размышлял над незавидной судьбой жителей Малерны, которые окажутся единственными лично напуганными, если Предел все-таки восстановится. Своим появлением во главе войска, он перебудил целый город, заставил ни в чем неповинных, ну, по большей части неповинных, жителей бегать, спасаться и бояться. А страх еще никому не продлевал жизнь. Аль Арвилю очень хотелось испытать муки совести, но думать только о малернцах ему мешала новость о том, как может измениться судьба Пелли и его собственная. Поэтому ничуть не меньше ему хотелось переговорить с братом, а брата как назло потянуло посмотреть на всякий хлам. Вот Даэрос наклонился, подобрал и встряхнул какую-то тряпку… ах, да, конечно, – плащ. Тот самый плащ, который они два года назад закинули в ткань Предела не без помощи Пелли. И Нэрнис уже почти ударился в философские размышления о том, как быстро меняется жизнь, и как просто всё было каких-то пару лет назад: всего-то – переодеться, прикинуться людьми и сбежать из Малерны, учинив это мелкое, а с точки зрения старой фар Бриск и стражи, так и крупное, безобразие. И Пелли тогда еще не была им сестрой. Воспоминания о прошлом – наивном и безответственном, переполнили чашу терпения, и Аль Арвиль подозвал Жры.

– Передай поводья Пегаша сотнику. Будешь меня сопровождать. – Нэрнис справедливо рассудил, что раз уж на него смотрит целая армия, то ему негоже бродить одному и без должного освещения своей грозной персоны. Раз уж Даэрос взял на прогулку двух орков, то и ему не помешает. – И прихвати первый десяток. Пусть идут сзади. Но так, чтобы в затылок мне не пыхтели.

Жры преисполнился гордости. Город пал без боя от одного только вида Черного Властелина, а он, командующий, отправлялся со своим повелителем на захваченную территорию. В том, что они на неё отправятся, Жры не сомневался. Не свалку же они пойдут посмотреть. Но даже не доходя до бруствера, Властелин дал знак остановиться и отправился совещаться с Помощником. Орки застыли на почтительном расстоянии, ожидая приказа.

– Смотри-ка, Нэрьо, даже и не очень запылился! – Даэрос аккуратно свернул плащ. Потом отдам. – Сказал он, отводя руку брата. – Ты что хотел накинуть этот наряд в цветочек поверх своего великолепно-зловещего одеяния?! Ой, кажется, и правда хотел! Нэрьо, ты стал сентиментален. Очнись, или твоя армия поляжет от хохота. Властелин в цветочках, как ты только додумался до такого?

– Даэр, хватит. Немедленно объясни, как ты собираешься продлить жизнь Пелли? – Аль Арвиль был настолько требователен, что наконец-то стал похож на настоящего Властелина.

– Собираюсь дать ей кое-что выпить. Ну, ладно, не кое-что, а багрянку. Заколдованная вода – это примитивно. А вдруг затхлой станет? А живая багрянка – другое дело. К тому же она прекрасно впитывается в организм. И результат сразу будет виден: как только Пелли слегка захмелеет, стало быть, впиталось нормально. И не надо так сверкать на меня глазами. В отличие от Оплодотворительниц я вполне могу себе представить нечто более продолжительное, чем восемь сотен лет.

Нэрнис попытался себе представить, что именно должна сотворить с Пелли заколдованная багрянка, но дальше возможного опьянения ничего не придумывалось.

– Даэр, ты что полагаешь, что можешь изменить замысел Создателя?

Ар Ктэль задумался. До такого самомнения даже Сульс вряд ли докатился бы.

– Ни в коем случае. Я просто… просто решил сохранить творение Единого Создателя. Очаровательное, доброе и очень нам с тобой дорогое творение по имени Пелли. Не думаю, что у меня получилось бы нечто подобное для кого-нибудь другого или еще раз. Такое вдохновение бывает раз в жизни. Но, видишь? – Ар Ктэль указал на валяющийся хлам, – Предел-то рухнул? Значит, работает! Даже просохнув, все равно работает! Это потому, что в данном месте наличествовало искажение. Я всё продумал! Если эту багрянку выпьешь ты, то на тебе результат никак не скажется, ты – и так долгоживущий. А…