Текст книги "Жертвы времени (СИ)"

Автор книги: Елена Федорова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 37 страниц)

Я отвел руку и невольно провел по лицу, так сильны были впечатления, к которым я прикоснулся. Но теперь я жил будто бы в новом теле и ничего не изменилось: ни слабости, ни крови. Дракон стоял прямо передо мной, глядя сощуренными глазами в темноту.

–Я вижу его таким же, – сказал глухо Мрак. – Я осязаю его в прошлом твоими чувствами, но былое не вернуть.

–Почему? – с какой-то внутренней болью спросил я, и дракон едва заметно шевельнул плечом. Нам не нужно было пояснений, чтобы понимать друг друга.

–Почему я сдержался? – переспросил он. –А почему ты раскрылся?

–Во мне нет больше страха, – со вздохом сказал я. –Ни перед тобой, ни перед кем-то.

–Есть, – Мрак смеялся. –Ты боишься потерять себя, стать другим. И я принимаю твое право, вот почему я не вторгся в твой разум только что. И не сделаю этого впредь, хотя смогу и угрожал совсем недавно. Я есть равновесие сил, Демиан, а ты – мои руки. Чтобы управлять, мы должны уравнять наши собственные чаши.

–А знаешь, – сказал я рассеяно, – ты неудачно выбрал. Сожрать, несомненно, нужно было меня. Девчонка была бы от тебя в восторге.

–Но не ты, – согласился Мрак. – Расскажи о себе?

Я горько порадовался про себя, ведь, чтобы узнать, ему достаточно было просто заглянуть…

Мастер оказался как всегда прав – дракон сделал со мной то, на что намекал маг ночи. Я не мог вернуться и теперь отстраненно думал, что мне повезло не совершить той ошибки, на которую я был готов пойти. Моралли, хорошо, что наша дружба не зашла слишком далеко.

Шло время и дракон рос. Странно, но наш гармоничный мир все также состоял из одинокой, полуголодной лошади, вырывающей траву из-под снега, меня и дракона.

Я научился выбирать лучшие места для стоянки и отдыха, обрел уверенность и покой, хотя все чаще замечал неявную тоску Мрака. Ему было мало, он жаждал прикоснуться к тому миру, который я от него старательно скрывал.

Когда дракон улетал охотиться, я частенько говорил с Алреном как с другом или молчаливым собеседником, но понимал, что лошадь лишь слушает привычный, знакомый голос. Между нами не было того, что было между Мастером и его черным жеребцом. Никакого чародейства. Во мне не нашлось магии. Теперь я был другим, но не все шрамы сошли с моего тела, хотя оно словно забыло о них. Какие-то, тем не менее, полностью истерлись, другие остались яркими, как и раньше. Полосы от бича Северного, небольшой короткий шрам от меча Оружейника проступали особенно четко. Лишь те, в которые была приложена истинная сила.

И с тем я оставался слепцом, имея глаза. Дракон смеялся, что я до сих пор не отрастил себе руки, и это его сравнение было правдой. Приходящие видения – это все, что мне оставалось. Я не мог прикоснуться к огню, мне был не подвластен ни ветер, ни снег.

Мрак сокрушенно вздыхал, видя мои попытки соединиться с потоками энергий, и лишь качал рогатой головой.

Придет время

, – говорил он, –

и все измениться, но сейчас ты так же пуст, как и раньше

.

Твоя связь с Истоком невесома, и тело отказывается прикоснуться к его бесконечной полноте.

Возможно, он был прав, и пустота, таящаяся внутри меня, была моей собственной пропастью, через которую я боялся перешагнуть.

Дни сменялись днями, прошли метели и суровые холода. В тот вечер, должно быть месяца три спустя рождения Мрака, мы коротали ночь у небольшого костерка. Мрак услужливо дышал в мою сторону, согревая зябнущее тело, и был настроен благодушно. Он пропадал первую половину дня, и вернулся сытый, отплевывающий клочья длинной шерсти горного яка. Пожалуй, будь у меня в желудке целая дикая корова, я, скорее всего, тоже задумался о вечном. Но мои успехи были куда скромнее: обычной добычей были кролики, попавшие в силки или редкие белые куропатки, подбитые камнем, брошенным твердой рукой. Частенько я и вовсе обходился мышами. Мыши ловились хорошо и на пологих склонах их было множество. Мышам нравился сухой хлеб из остатков запасов, которые были собраны Мастером и Северным в дорогу.

Это было так давно…

Конечно в мышах маловато мяса, да и жира, но суп из нескольких тушек получался вполне сносным.

Я вздрогнул, вспомнив себя другим, боящимся холода и содрогающимся от одной мысли о тяготах пути чрез горы. Тогда я сравнивал их присутствие с хмурыми взглядами ворон, нахохлившихся на низких ветвях, мне чудилась в них враждебность и отстраненное великолепие. И вот теперь я ищу у них защиты, и не нахожу в себе сил вернуться в Форт, взглянуть Мастеру в глаза и признать, что произошло именно то, чего я боялся. Я стал человеком дракона, но не принял этого. Я стал смотрящим. Но видел ли я? Нет. Во мне не прибавилось ничего, кроме разве что здоровья тела, но это было ничто. Я боялся порицания, мне казалось, что именно мой отказ от слияния с Мраком делает меня слабым, боялся упреков Мастера и его вечного «я же тебе говорил».

Этот страх перед разочарованием друга был для меня тяжелой ношей и я не хотел ощущать его, выбирая другую, монотонную и тихую жизнь.

Теперь я изучил подземный город вдоль и поперек, я не понаслышке знал, каковы богатства подземелий. Я научился обходить ловушки и срывать печати, скрывающие тайные комнаты, хранившие древние кубки и бусы, монеты и бесформенные слитки металлов, спилы и ограненные камни. Я открывал крышки сундуков, прикасался к сокровищам и уходил; перебирал оружие и ставил его обратно в стойки. Во всех этих вещах для меня не было цены. Я искал там книги или иные источники письменности, способные раскрыть передо мной устои древней жизни, но находил лишь узоры на стенах, которые оставались для меня такими же не несущими смысла, как и раньше.

Я сидел за столами в тронном зале и тешил себя грезами прошлого. Мне было скучно? Нет! Я прикасался к тайнам истории, но был не волен понять смысла увиденного.

–Ты сегодня не ел? – спросил Мрак участливо, прислушавшись к урчанию моего живота.

–Нет, –согласился я.

–С тех самых пор? – уточнил дракон.

–Да, – снова согласился я.

Мне было недосуг искать себе пропитание с тех пор, как я получил страшную рану плеча. Когда три ночи назад к стоянке вышел черный, худой, весь в колтунах свалявшейся шерсти медведь, я был вынужден защищать коня. Тогда я впервые пожалел об оставленных в подземельях арбалетах и мечах. Мне следовало бы прихватить с собой что-то на всякий случай, но теперь я оказался один на один с одичалым, голодным хищником, выбравшим себе в добычу Алрена. И единственным моим оружием был нож.

–Мне жаль, что я съел его, – без тени сожаления сказал Мрак. –Это была твоя добыча – тот медведь.

Я усмехнулся, вспомнив, как оживился вернувшийся с охоты ящер при виде парящей на холоде мертвой туши. Казалось, он представлял собой бездонный, ненасытный колодец, способный поглотить любую пищу, которая найдется. Я оглянуться не успел, как он проглотил медведя, но был слишком занят плечом, чтобы его остановить.

Мне были недоступны умения магов, я не мог остановить кровь, я ощущал сосуды, мышцы и мясо под собственной кожей, но не имел над ними власти и потому удовлетворился лишь тем, что имел: Мастер и вправду взял в дорогу вдоволь ткани и трав, ими я промыл глубокие борозды от когтей на коже, после чего наложил повязку.

–Тебе нужно есть, чтобы оправиться, – посоветовал дракон. – Но ты не можешь охотиться.

–Не могу, – сегодня был вечер, когда я не уставал рассеяно соглашаться с драконом. Чувствуя мое состояние, ящер применил одну из обычных попыток расшевелить меня:

–Еще есть лошадь, конина – хорошее мясо.

Я повернулся и посмотрел на Алрена. Конь совсем исхудал, я видел очерченные дуги его ребер. Сейчас жеребец устало сгребал копытом снег под самой скалой, освобождая от снежного покрова пучки подмороженной травы.

–Нет, – сказал я, встрепенувшись. – Эту лошадь есть нельзя.

Дракон выгнул шею, положил голову так, чтобы дыхание его согревало мое тело, и тихо заговорил:

–Вот, – сказал он и выкатил глаза, чтобы посмотреть в вечерний небосвод. Холодно-яркие звезды уже загорались на его серой, свободной от облаков матовой поверхности. – Ты рассказывал мне про звезды. Про то, что это планеты, такие далекие, что мы не можем до них добраться. Что свет их летит к нам так долго, как живет дракон, что то сияние, которое я наблюдаю сейчас, было испущено давным-давно. Только все это не так. Люди слишком многого не знают…

Я с удивлением взглянул на Мрака, но тот прищурил глаза и продолжал говорить:

–На самом деле все по-другому. Я знаю, что это тысячи тысяч драконов летают по Вселенной. Они находят то место, где им нравится, и остаются там. Ты же знаешь, дракон может провести миллиард лет без движения, созерцая что-то, что привлекло его внимание.

Это их глаза подмигивают нам с неба. Не огонь солнц, а огонь драконов. Они, не мигая, созерцают что-то, а потом приходит их время умирать. И тогда они падают с неба, сложив крылья, мертвые, не закрывая глаз, а огонь в них медленно угасает с тем, как высвобождается из тела жизнь.

На всякий случай я взглянул на небо. С опаской, надо полагать. Потом недоверчиво сказал:

–Почему же тогда во время звездопада землю не заваливает телами умерших драконов? Ведь метеоры, это осколки некогда взорвавшихся планет. Так почему?..

–Потому, – раздраженно сказал дракон, – что вы не умеете мечтать!

–Мы не умеем?

–Да! Вы, люди больны… больны собой. Вы только и думаете, что о себе. А еще ты глупый. С чего это мертвые драконы должны заваливать землю, если всем известно, что их тела бесследно сгорают, так что на землю падает лишь маленький кусок дракона – его сердце?

–Железное? – уточнил я.

–А что, метеоры состоят из железа? – казалось, дракон до глубины души поражен сим великим открытием, касающимся его природы.

Я пожал плечами.

–Твои бредни очень красивы, только мне кажется, ты все это только что выдумал…

–И что с того? От этого драконы в небе не становятся менее реальными.

–Зато становятся менее реальными другие планеты.

–Другие планеты, другие миры…

Дракон выразительно проскреб когтями по земле.

–Знаешь что? А ведь я не маг? – озвучил я то, о чем совсем недавно думал.

–Нет? – удивление дракона было притворством, я это понимал. Иногда он развлекался тем, что передразнивал какие-то эмоции, которые наблюдал во мне, и эти проявления озадачивали меня и казались дикими.

–Я ведь как думал: если выберешь меня…

Меня вдруг передернуло, на мгновение у меня перед глазами проплыли картины из прошлого. Каждый раз воспоминания о рождении Мрака и того далекого эха испытанной боли, вызывали в моем теле неприятную, болезненную дрожь будто от прикосновения ледяной руки к животу. Я вздохнул, справившись с собой, и продолжил:

–… я стану магом. Ты сделаешь меня магом. Чародейство, фокусы всякие. Вот рана на руке, ее ведь ничего не стоит закрыть…

–Чего-то да стоит, – возразил Мрак. – Но у тебя нет даже этого.

–Это возмутительно…

Я приподнялся и перевернул свитер из воловьей шерсти, который совсем недавно отстирывал от крови. От тепла костра от него поднимался легкий парок.

–Ты живешь сердцем, – сказал Мрак довольно. –Ты – мой человек.

Я промолчал. Он иногда говорил это с гордостью, иногда с гневом, но я чувствовал в его словах правду, которую не мог игнорировать. Как бы я не отгораживался от дракона, я был его человеком.

Дракон пошевелился, слегка оттолкнул меня, заставляя встать, и расправил крылья.

–Вернусь, когда устану, – сообщил он и попятился, зацепился правым крылом за выступ скалы, с которого осыпались камни и снег, подвинулся и, оттолкнувшись от земли, утонул в ночной темноте.

Снова один, – подумал я с облегчением. – Но скоро это закончится. Нельзя постоянно прятаться, да и коня пора пожалеть. Если медведь поднялся из своей берлоги, то на равнину уже подходит тепло. Там есть трава и отдых, там Алрен может набрать вес и перестать бороться за каждый день своей жизни. Завтра, – пообещал я себе, – завтра же отправимся в сторону юго-западных лощин. Я на полпути к городу, меньше чем через неделю мы выйдем на равнину.

Легкий ветерок, словно отвечая моим мыслями, принес нечто новое, и это удивительное, ни с чем не сравнимое чувство имело свое имя. И вправду весна.

Я пережил их много, но ни одной не заметил. Это так привычно – не замечать прихода весны. Вот осень мы чувствуем всегда, она следует за теплыми беззаботными солнечными днями, она обещает усталость, серость и дождь. Она несет в своем ветреном дыхании тревогу мира, готовящегося к малой, но обычной своей смерти – к зимнему сну.

Шива всегда говорил, что я невнимателен к переменам. Что же, он был прав.

В последние месяцы я много раз возвращался в мыслях к Энтони, но не тогда, когда дракон был рядом, словно что-то останавливало меня. Без сомнения, Мрак без труда видел отголоски моих мыслей и, желая скрыть нечто важное, я рассказал ему лишь то, что считал возможным. Внешне, он не возражал и видя мою отстраненность, никогда не настаивал.

И что же я думал о Шиве теперь? Вместе с пониманием предательства, ко мне пришло и иное знание, что он – не человек.

Не человек

и это прямое отрицание, потому что он был порождением времени. Не важно, что у него было физическое тело, в фантоме я находил истинное бессмертие, его нельзя было даже назвать старым.

Возможно, Шива пытался жить как человек, и я готов поверить, что никто даже не замечал его отличий от остальных. Энтони могли считать прозорливым, или даже мудрым для своего юного внешне возраста, умеющим предвидеть и делающим неизменно верные шаги.

Но ему не было нужды считать или предвидеть, ведь он всего лишь

знал

.

Жизнь мага и его дракона. Я уверен, в мире мало, очень мало материальных фантомов. Возможно, он такой один, но это слишком большая цена, чтобы обрести здесь бессмертие. Никто не согласиться уплатить ее, и время берет силой, потому что ему нравиться тут жить.

Шива любил саму жизнь среди людей. Не знаю никого другого, кто умел бы ценить каждое прожитое мгновение, как это удавалось ему. Энтони доставляло удовольствие мягкое течение времени, его удивляли и радовали человеческие проблемы. Он наслаждался интригами и обидами, любовью и радостью, мечтами людей, но умел ли он сам мечтать или просто плыл по течению, также как плыли его собратья там, за стеной? В другом времени… в другие мгновения. Научился ли он быть человеком?

Нет, я знал, что ему никогда нас не понять, потому что наши и его ценности не соразмерны. То, что важно для него, кажется нам самим собой разумеющимся. Мы всегда верим, что у нас много времени и это наш самый большой в жизни промах. Мы тратим его впустую, тратим на то, что не приносит никакого удовлетворения.

Только человеку бывает скучно. Только человеку нечем бывает себя занять.

Шива не мог понять этого. Зачем жить, если ты не получаешь от всего, что делаешь, удовольствия? Зачем тратить секунды, которых и без того так мало? Даже для него, хотя по нашим меркам перед ним вечность…

Одно я знал наверняка: мне важно взглянуть ему в глаза и определить, как теперь буду к нему относиться. Решение придет, но не раньше, чем я встречу его детский взгляд…

С тех пор, как дракон убил меня, я вовсе не видел снов. Это было необычно и пугающе, хотя я теперь относился ко всему с неколебимым спокойствием, понимая, что мертв.

Сновидения прошлой жизни давали моему разуму неохватную свободу, а теперь каждую ночь я умирал, погружался в темноту, а потом выныривал оттуда, просыпаясь, судорожно глотая воздух и пытаясь сориентироваться во времени и пространстве. Порой казалось, что мне снился полет, такой, каким его видит дракон, но я не мог отчетливо вспомнить, что же видел. Это были отголоски существования, возможно – лишь тени снов Мрака. Теперь эта пустота выматывала меня даже больше чем сны, порожденные иллюзиями библиотеки. Я жаждал возвращения, но не мог ничего изменить…

Легкий порыв ветра коснулся виска, огладил волосы. Я лучше всего чувствовал его течение, пожалуй, он даже поддавался моей воле и сейчас, как и всякий раз оставаясь наедине с самим собой, я прикоснулся к нему, опуская стены сознания.

Тонкие нити воздушных потоков качнулись от прикосновения, ветер усилился. В висках привычно зашумело от непомерного напряжения, вынуждая отступиться.

–Почему? – с отчаянием прошептал я. –Что ограничивает меня, где те стены, которые не дают мне свободы?

Успехи есть, – наконец признался я самому себе. – Ветер для меня наиболее подходящий инструмент, податливый и приветливый. Я научусь, – пообещал я, – нужно лишь не оставлять попыток.

И я пробовал вновь и вновь, поднимая на склонах мутные снежные вихри до тех пор, пока изнеможение не стало очевидным. Тогда вернулся Мрак. Я почувствовал его приближение заблаговременно, хотя не видел его быстрого скольжения в темноте. Теперь для меня были необычайно ясны слова Мастера о том, что он всегда осведомлен о моем присутствии и о тех чувствах и эмоциях, которые владеют моим сознанием и моим телом. Связь натягивалась при приближение, тихо звенела от напряжения.

Я поплотнее закутался в одеяло и подбросил дров в огонь. Луна поднялась над пиком, неожиданно разлив по скалам свое мертвенное прохладное сияние, небо вдруг наполнилось светом, звезды поблекли. В этом свете на склон горы упали причудливые тени, отброшенные изогнутыми силуэтами приземистых, искореженных ветром сосен.

Изо рта шел белесый пар. С секунду он висел в воздухе, смешиваясь с дымом костра, серебрясь плотной пеленой, а потом медленно растворялся, исчезая в ночном воздухе.

Дракон приземлился у меня за спиной, постоял немного, потом уронил что-то на землю. Он явно ждал, что я обернусь, но я слишком устал для этого.

–Демиан…

Я вздрогнул, повернулся, полный равнодушной усталости.

У лап Мрака лежала туша мархура – некрупного дикого козла с завитыми винтом рогами. Его бурая, перепачканная кровью шерсть в лунном свете казалась черной. Это были красивые и ловкие животные, легко взбирающиеся по осклизлым камням, бойкие и верткие, знающие в горах каждую расщелину.

–Это тебе, – видя мое удивление, сказал дракон.

–Раньше ты не приносил мне добычи, – растеряно сказал я, поднимаясь.

–Раньше ты не нуждался в моей помощи, – возразил Мрак. –Ты – мой человек, и должен быть здоров. Пища пойдет тебе на пользу.

–Я думал, что все зверье на ночь прячется по щелям и норма, – подивился я, склонившись над животным. –Как удалось найти его и поймать?

–Щель, у которой нет второго выхода, для меня не преграда, – с намеком отозвался Мрак. Он был доволен тем, что удивил меня. Я чувствовал его желание покровительствовать мне и превосходить меня. –Добыча может забиться в угол, слишком узкий или слишком глубокий, но это и станет ее могилой. У меня достаточно терпения, чтобы расширить проход…

Его создание толкнуло меня изнутри, насмешливо, но ненастойчиво.

–Ты смешон в своей уверенности, что сможешь познать мир, не впустив меня в себя, – ящер подошел к огню и снова улегся под скалой. –Ты кричишь через пропасть, убежденный, что эхо усилит твой голос, но он лишь искажается и затихает. То, что отстраняет тебя от меня, лишает тебя власти, и я удивлен тем, что ты все еще не желаешь этого признать…

Его рот раскрылся в подобии улыбки, которая могла бы закончиться сердечным приступом для того, кто видит ее перед собой впервые. Острые, покрытые блестящей слюной клыки оголились, губы растянулись, но я знал, что это всего лишь его насмешка надо мной.

Я молча взялся за нож, двумя ударами вспорол брюхо и вывалил горячие потроха на землю. Конь, почуяв кровь, очнулся от дремы и испуганно фыркнул. Поняв, в чем дело, Алрен пренебрежительно заржал и медленно пошел вдоль ущелья, ища себе более спокойное место для сна. Я почти никогда не привязывал его, прекрасно зная, что жеребец никуда не убежит.

–Демиан, – сегодня Мрак был неожиданно настойчив. – Отдайся мне по собственной воле, я не причиню тебе более вреда. Чего ты боишься, почему отстраняешься? Какие тайны так важны для тебя, что ты не можешь разделить их со мной? С твоим драконом?

Моя рука, оттягивающая от мяса кожу, замерла. Он впервые сказал "твой дракон", раньше он всегда говорил "мой человек".

–Не сейчас, – с трудом сглотнув, выдавил я. –Дай мне перекусить спокойно!

–О, Высшие, ты невыносим! – Мрак в раздражении пыхнул в мою сторону легким облачком дыма, неприятно защипавшим в носу.

Я поторопился отделить от сустава жилистую ногу, обтер ее снегом, стирая налипшие волосы, и, сдвинув горящие ветки, бросил мясо как есть поверх углей.

–Слышал волка? – внезапно спросил дракон. Я почувствовал в нем перемену, он снова отступил, давая мне право решать.

–С час назад, – согласился я. –Думал, весна заставит их успокоиться. Раньше, морозными ночами их голоса были слышны гораздо чаще, но теперь они призывают самок…

–Нет, я чувствую тревогу, – возразил Мрак.

–Это всего лишь изменение погоды, – усмехнулся я. – Нечто новое. Другие запахи, другое настроение.

Дракон промолчал, щурясь.

Запах жарящегося мяса дразнил. Я снова перевернул влажную одежду, потом палкой поддел ногу, кладя ее на угли другой стороной.

–Остальное я съем, – решил Мрак и посмотрел на надрезанную тушу, которая вздрогнула, будто была живая, и поползла по камням, оставляя кровавый след. Вытянув шею, дракон подхватил свою добычу, и толстые кости захрустели на его зубах, будто тонкие палочки.

–Спроси, – проглотив кусок козлятины, предложил Мрак, – как я делаю это?

Я молча повел плечами и, выкатив ногу из костра, счистил с нее налипшие угли. Придавив мясо куском камня, чтобы не обжечься, я отрезал тонкий кусок, оголив сочащуюся соком мякоть.

–У меня ведь есть ты, к чему мне знать такие вещи? – сказал я неохотно, и принялся за еду. Мрак внимательно наблюдал за мной, за тем, как я отрезаю небольшие куски и кладу их в рот.

–Даже в еде ты держишь себя в рамках предрассудков, – заключил он. –Твой голод сродни моему, но ты не позволяешь себе торопиться.

–Сдержанность, Мрак, это все, что у меня есть, – вздохнул я и подвесил над прогорающим костром котелок, наполненный снегом. Дрова кончались.

Луна коснулась своим краем горного пика слева от меня. Опять завыл волк. На этот раз он был ближе, и ему тут же ответили с другой стороны.

Я приподнялся, очнувшись от дремы, и внимательно осмотрел склоны, но ничего не приметил, лишь тени лежали недвижимы. Ни дуновения ветра, ни единого шороха, даже снег застыл, словно не смея ссыпаться с камней.

Я прикоснулся к свитеру, но он по-прежнему был влажным, одевать его на плечи значило подвергать себя ненужным испытаниям. Рана на руке и без того ослабила меня.

–Мрак, подсуши одежду, – попросил я, перебросив свитер через его лапу.

Настроение у дракона явно ухудшилось, похоже, моя просьба была для него оскорбительна. Тем не менее, Мрак повернул голову и обречено задышал, обдавая влажную ткань знойным теплом, отдающим кровью. Рядом пламя взметнулось вверх, взлетело роем ярких желтых искр и опало, уйдя в подернувшиеся серым пеплом угли.

Луна ссыпалась за горный пик, вокруг стало заметно темнее. Вой вновь повторился. Теперь откликнулись на него с трех сторон, и я вскочил, услышав пронзительное ржание Алрена.

Сбросив с плеч одеяло, я полуголый метнулся вперед по склону, с которого посыпались сброшенные мною камни, навстречу выскочившему коню. Он был напуган и чуть не сбил меня с ног. Я обхватил его за шею и, нырнув под голову, по дуге взлетел на узкую худую спину. Ощущая привычную тяжесть, жеребец успокоился и остановился подле дракона.

Я быстро оглянулся, выискивая взглядом голодные стремительные силуэты, но мир оставался неподвижным.

–Они не настолько глупы, – сообщил мне Мрак, – чтобы подходить к дракону.

–Ты дыши, дыши, – посоветовал я, оглаживая Алрена. Потом спустился вниз, подхватил уздечку и надел ее на жеребца. Подведя коня к сосне, подле которой он вечером выщипал всю траву, я привязал повод к суку.

–Не стоит отходить далеко, – сообщил я жеребцу, похлопав по крепкой шее.

–Порою в твоих словах, подаренных лошади, больше тепла, чем в чувствах, обращенных ко мне, – это походило на жалобу. Я знал, что подобные мысли частенько занимают ум моего дракона, и уязвляют его.

–Ты – дракон, а он – всего лишь глупая лошадь, – сказал я, чтобы сгладить неловкость. Алрен возмущенно фыркнул, не разделяя подобного утверждения.

–Настанет день, и я все равно съем тебя, – пообещал Мрак мстительно.

Я оперся спиной о бок жеребца, и тихо рассмеялся: пытаясь сохранить серьезный вид, дракон сушил мне одежду. Выглядело это необычайно забавно!

Волки будто взбесились. Они метались по горам, коротко взвывая. Высокие короткие взлаи сменялись низкими, глубокими голосами, долго еще не затихающими между склонов гор.

Тревога, наполняющая их голоса, тяготила меня, нагнетая ощущение западни.

Медленно светало. Я сидел, одевшись в высохшую, еще теплую от дыхания дракона одежду, весь превратившись в слух. Волчьи голоса один за другим затихали. Можно было предположить, что они успокаиваются, но несколько раз до моего чуткого слуха долетел тихий визг.

Но

его

я не услышал и не ощутил.

Мрак вдруг вскочил, хлестнув гибким хвостом по земле. Я легко увернулся от полетевших в меня осколков камней, но, поднявшись, не сразу понял причину тревоги дракона.

Слева от меня заржал, забился конь, пытаясь порвать повод. С треском лопнул сук, к которому я прикрутил ремни, и Алрен, поддавшись животному ужасу, накатившему на нас удушливой волной, метнулся прочь, оскальзываясь на прикрытых снегом неровных камнях.

Ноги переломает, – мелькнула в голове мысль, но время ее безвозвратно ушло. Я не посмел повернуться, оторвав взгляд от склона, чтобы проводить жеребца. Там, выше нашей стоянки, на огромном обледенелом валуне плыл фантом.

Он не имел четких очертаний, колыхался, подобно миражу, тревожимый легким ветерком, перетекал туманом, становясь то легче, то плотнее, и тогда через него переставали просвечивать деревья и камни.

В какой-то момент он приобрел форму человека, в свободной одежде с наброшенным на голову, скрывающим лицо капюшоном. Мне показалось, я даже знаю его – человека, пытавшегося убить меня на лестнице башни в городе, но, готов поклясться, это была игра моего разума.

Движение границ фантома ни на секунду не прекращалось, его фигура приплюснулась, принимая причудливые формы приземистого животного, на секунду выделив очертания волка, и вот уже опять передо мной лишь морок, похожи на неровное облако.

Безусловно, проявление фантома в этом мире было для меня необычно, но пугало не это: я видел нечто материальное, но знал, что этого нет. Все живое являет собой сплетения энергий и связей, но от колышущегося подле нас марева в мир не проникало ничего.

Дракон рядом со мной издал грозный, клокочущий в груди рык и попятился.

–Так вот ты какой, фантом, – сказал я глухо.

И словно подтверждая мою догадку, фантом подернулся рябью, стал прозрачнее, словно легкое облачко. Повинуясь порыву ветра, который дул, к счастью, не на нас, мираж проплыл по воздуху до соседнего камня и вновь сгустился, остановился призраком на камне. Я с ужасом смотрел на валун, на котором до сих пор сидел фантом: камень с тихим шелестом рассыпался в мелкую пыль, словно его только что перетер в порошок огромный жернов.

–Убей его, – тихо попросил я Мрака, но тот снова издал этот угрожающий, но растерянный взрык.

–Тогда подставляй лапу, – прошипел я, поняв его верно. Дракон был бессилен перед порождением времени, он не знал, что делать. Осторожно пятясь назад, не спуская с фантома пристального взгляда, я уперся спиной в ногу Мрака. Призрак времени не шевелился, но я чувствовал его пристальное, болезненное внимание.

Мне показалось на мгновение, я даже слышу едва уловимый шелест – шепот, который не раз слышал во сне… давно, когда еще был жив, но через мгновение признал, что потакаю своей памяти, шепчущей слова благодарности за подаренную свободу на языке, которого я никогда не знал.

Теперь я остро ощутил, что фантом – лишь проекция огромной, безумной силы, того, что в некоторых книгах называлось просто "быстрым временем".

Какова же эта сила на самом деле, и что будет, если она попадет сюда вся целиком? Не существа, привыкшие жить в ее власти, а само время? – как-то отстранено подумал я. – Это будет тем, что мы так часто предсказывали. Это будет концом всему.

Мрак услужливо поднял лапу, готовый в любой момент сорваться в небо, оставив меня с фантомом один на один. Тем не менее, когда я взобрался ему на спину, ящер вздохнул с облегчением – желая спасения, Мрак все же не хотел терять свою любимую игрушку. Не мешкая, он легко рванулся вверх и я с трудом успел схватиться за шершавый кривой шип у него на спине.

Я перегнулся, вглядываясь в скалы, стремительно уносящиеся вниз.

Конь, – с тоской думал я, но Алрена не звал. Теперь наши пути вовсе разошлись, он остался там, между смертельно опасными скалами, совсем один против фантома, уничтожавшего все живое. Я мог лишь надеяться, что жеребец успеет спастись.

Холод здесь, на огромной высоте, куда вознес меня дракон, был невыносим, но тепло его тела постоянно боролось с этой убаюкивающей, поглощающей все силой. Я едва ощущал его прикосновение.

Ледяной ветер, бьющий в лицо, наполнил глаза слезами. Мысли метались как бешеные, я с трудом их ловил. Этот полет напоминал мне поездку верхом, тот мучительный переход через горы, когда мы попали в буран и я, как сейчас, горбился на спине лошади.

Мне показалось, или лед отчетливо сковал спину?

Я в испуге выпрямился. Стерев многие шрамы с моего тела, дракон заставил меня забыть о холоде в спине, о ниточке, что связывала меня с Мастером, но сейчас подозрительно знакомый холод спиралью обвил мой позвоночник.

Тебе кажется, –

подсказал Мрак

. –Этого нет.

И холод отпустил. Дракон заложил на крыло, давая мне возможность заглянуть в пропасть, и упал вниз, купаясь в потока воздуха. Солнечный свет, пронзительный и по-весеннему теплый, заливал нас своими лучами, отогревая сердце. Я вспомнил внезапно другой полет, Ночного дракона, скользящего низко над землей и удивительное, более яростное тепло его тела…

Крылья Мрака развернулись. Движение прекратилось столь быстро, что я чуть не оторвался от его спины. Вися вертикально в воздухе, дракон вывернулся, придвинув свою голову к моему лицу, и шипяще спросил:

–Ты летал с Ночным?!

Я задохнулся от внутренней боли, рванувшейся через мои стены. Впервые с рождения дракон с такой яростью бился в них, пытаясь узнать, пытаясь ворваться в меня и подчинить. Он был в бешенстве и я ответил ему тем же, опрометчиво разменяв одну из своих тайн:

–Я летал еще до того, как ты родился, – остервенело закричал я, отражая его натиск. – На Ночном, чьим смотрящим – Мастер! Зеленый дракон говорил со мной, он спас мне жизнь, а я спас его. Ты думал, ты первый дракон, которого я вижу?!