Текст книги "Пасьянс в четыре руки"

Автор книги: Елена Граузс

Соавторы: Елена Демидова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 29 страниц)

– Если ты думаешь, что я возьму тебя с собой, то зря, – Дима покачал головой и вернулся на кухню. – Есть хочешь? Правда, готовлю я не очень, – он улыбнулся, точно извиняясь, пряча за ресницами глаза и принимаясь разбирать пакеты, принесенные Кирой.

Севка вздохнул.

– Да, есть хочу. Извини, просто это неожиданно… – он прошлепал за Димой и устроился на облюбованном ранее стуле, притянув колено к груди. – Я понимаю, ты сейчас можешь воспринимать меня как обузу. Но я не бесполезен. Хоть я и не полноценная «карта» пока. Ты можешь не верить мне, можешь отмахнуться, но черт его знает, какого лешего, но я за тебя волнуюсь. Не так как твоя сестра, правда… Тебе помочь?

– А ты умеешь? – Дима с подозрением покосился на него, поймал взгляд и потешно похлопал ресницами. – Не то, чтобы я заставлял тебя, я не рабовладелец и не господин, просто ничего серьезнее, чем бутерброд или сварить пельмени, я не умею. И ты точно останешься голодным, если готовить буду я. И я не думаю, что ты бесполезен. Просто воздействия этой «масти» – одни из самых сложных. Это работа не с инстинктами или эмоциями и чувствами. Иллюзии – это обман органов чувств. Я… слишком эмоциональный для этого.

– Умею, – кивнул Ястребов, спрыгивая со своего насеста и с энтузиазмом принимаясь рассовывать продукты по шкафчикам, и даже сунул свой не в меру любопытный нос в холодильник. Полуфабрикаты из серии «бросил на сковородку и готово» присутствовали, но в куда меньших количествах, чем можно было себе представить. Хотя покупала же все это девушка… Колбаса в вакуумной упаковке, хлеб, зелень для салатов. Нет, выбор есть. – И обычно дома готовлю я. А вот кофе варить не умею.

Он крутился у стола, оттеснив Диму.

– С какой такой радости тогда эта «масть» досталась мне? Я на самом деле не образец выдержки. И твоя сестра имела возможность в этом убедиться.

«Ага, но голова варит все равно. Ведь даже когда Кира эту иллюзию Макара организовала, ты первым делом принялся размышлять какого хрена и как быть, вместо того, чтоб запаниковать и впасть в ступор – прикинулся лопухом ничего не понимающим…»

– Кофе я умею варить, – Дима с видимым удовольствием устроился на табуретке. – Пожалуй, это единственное, что я умею по-настоящему хорошо делать. Ну, и в неприятности попадать, само собой. В этом я вообще мастер, – он вздохнул, глядя на суетящегося ученика. Сам он есть не так уж, чтобы хотел, но организм требовал восстановления сил. – У тебя мама была «бубной». Да и я тоже не совсем в этом плане безнадежен. Обычно ученик принимает «масть» своего учителя. Но я даже рад, что червонной «картой» тебе не быть. Наимерзейшая «масть», должен я тебе сказать, – на лицо Димы на мгновение легла тень.

Сева оперативно изобразил салат, узкими полосками порезав пекинскую капусту, ветчину и щедро присыпав все сухариками.

– Кира – Черва? Тогда чему она, собственно, собиралась меня учить?

– Я тоже Черва, – заметил Дима. – Однако мне такого вопроса ты не задаешь почему-то.

– Ну… – Сева ничуть не смутился. – Ты же меня инициировал. Насколько я понял – кто инициировал, тот и папа. Хотя подожди… Тогда почему я – Бубна?

Следующим блюдом была жаренная картошка. Тоненькая соломка аппетитно зазолотилась в сковородке на плите.

– И ты хочешь сказать, что она на самом деле тоже Бубна? – деревянная лопаточка замерла в воздухе над сковородой. – Так… А разве у «карты» может быть несколько мастей? Я имею в виду, как джокер. Черт, я совсем запутался.

– А она и есть Джокер, – Дима невольно сглотнул: запах, расплывающийся по кухне, был воистину восхитительным. – Так уж вышло. У нас мама была «червонной», а папа – «бубна». Так что от обоих родителей…

– Круто, конечно, – Сева аккуратно помешал картошку, присолил, досыпал найденных в одном из подвесных шкафчиков ароматных травок, и накрыл на минутку крышкой. – То есть и ты тоже Джокер, только с уклоном в «черву». Ребята, как вас до сих пор не зашибли-то?.. По крайней мере, теперь я понимаю, почему на тебя повелся. И понимаю, почему люди «карт» боятся.

Он отключил газ и принялся раскладывать картошку по тарелкам, потом щедро положил салату, поставил все это благолепие перед Димой и поудобнее устроился на своем насесте.

– Я не использую воздействия без необходимости, – сухо произнес Дима, внезапно потерявший аппетит. – И на тебя я точно не воздействовал. Даже там. А люди… Знаешь, ты скоро сам все поймешь, – он отодвинул от себя тарелку. – Ешь. Тебе понадобятся силы, – он встал и, кинув взгляд на ключи, которые никто из них так и не убрал со стола, вышел из кухни.

Злости не было. Даже раздражения. Просто глухая усталость. Наивный маленький Севочка… Уж лучше бы он был законченным циником и сукой.

Севка уронил вилку и сгорбился. Сжался на своем стуле, точно стараясь сделаться совсем маленьким, незаметным. Безумно хотелось заорать.

Не хотелось ничего. Совсем. За окном стремительно темнело. Совсем скоро наступит ночь. Владька будет беспокоиться. Он, наверное, уже беспокоится, но ничего уже не изменишь. Владик… брат… Самый дорогой человек на всем белом свете. Его половинка. Часть его сердца, его души. Недостижимо далекая.

Сева зажмурился. Он никому не нужен. Совсем никому. Даже себе. Он оказался досадной помехой, более того, кажется, стал той самой последней каплей, которая окончательно развела в разные стороны двух близняшек. Лучше бы он подох в том чертовом подвале. По крайней мере, троим на этом свете было бы проще.

– Прости, – беззвучно шевельнулись губы. Вот только кому это «прости» было предназначено, он не знал и сам.

♦♦♦♦♦♦♦♦

Тревожно маякнул маркер «Аськи». Dancer. Артурчик! А, точно, он же телефон отключил, чтоб от отчета не отвлекали!

«Мне прислали «пальчики», – и смайлик на конце.

«Знакомые личности?» – тут же отозвался Влад. Подумал. Смайлик добавлять не стал.

«Увы мне! Ни одного знакомого отпечатка. Во всяком случае, того, кто был внизу. Это кто-то, кто ни разу не попадал в поле нашего зрения. В зале, как ты понимаешь, отпечатков столько, что эксперты в них попросту закопались».

Влад тяжело вздохнул. Прогнозы неутешительны. Самое поганое, что даже, несмотря на идентификацию «масти» и уровень воздействия, прижать Даму возможным не представляется. Просто потому, что Дамы червонной Масти официально не существует. Есть просто некий бизнесмен, легальный, чистый, как первый снег. Или женщина-домохозяйка с тремя детьми. И ни единой улики в их сторону, ни единого камешка в их огород. Дама или Король они потому и Высшие «карты» Колоды, что осторожны и дьявольски изворотливы.

«Пробы ДНК сдали?» – можно сказать, последняя надежда. Анализ на идентичность пробам ДНК. И вот тут может выплыть вообще что угодно

«Сдали. Мне как раз файл с предварительными данными прислали».

«Угу, не забудь мне продублировать результаты совпадений» – сам себе кивнул Влад и отпил остывшего уже кофе из чашки, стоявшей тут же, на столе.

Минут через пятнадцать Артурчик прислал шокированный смайлик. А потом еще один очень шокированный смайлик. Ястребов сохранил последнюю редакцию отчета и отправил ему хмурую и вопросительную мордочку.

«Чего там?»

«Бля, Ястреб, ты не поверишь! Я сам тут сижу и уже десять минут не верю со страшной силой».

«Не тяни кота за первопричинное место», – попросил Влад.

«Ястреб, там был ТЫ».…

…Артур прискакал через полчаса. Оперативно, ничего не скажешь. Но что еще удивительнее, Артурчик был не один. Он был в компании. Диска.

Не дожидаясь приглашения хозяина квартиры, он прошел в коридор, на ходу стряхивая обувь и куртку, и только устроившись в кресле рядом со столом, вручил мини-диск хозяину скромной обители.

– Если бы я не знал точно, что ты сидел и крапал отчет – я бы сказал, что это ты положил всех тех бедолаг в «Андеграунде».

– Ты забываешь один немаловажный момент, Артур, я иммунен, – пожал плечами Ястребов. Перед приятелем он поставил чашку крепкого кофе и слепленный из того, что было в холодильнике, монументальный бутерброд. – Я не способен к воздействиям. Как и ты.

– Умгу, – Артур тут же впился зубами в хлеб в колбасой и помидорами, ничуть не стесняясь при этом пытаться продолжить свою речь. – А этфо тфы как обфяфниф?

На стол легла сложенная вчетверо бумажка, при ближайшем рассмотрении оказавшаяся стандартным листом с распечаткой результата запроса по формуле ДНК. Результат заставил Севу с чувством выматериться сквозь зубы.

«Ястребов Владислав Андреевич, 19… года рождения, пол мужской, не привлекался, не состоит…» Совпадение – 72 %.

– Если я что-то смыслю в колбасных обрезках, то у тебя, брат, крупные неприятности. И даже не у тебя. Ты же знаешь, что в этом деле хватило бы и 55 % соответствия. А вы с ним близнецы. Максимально допустимое значение.

– Я знаю, – резко оборвал его Влад. – Этого достаточно, чтобы не брать официального разрешения на проверку на воздействие. Я иммунен. Я не способен к воздействию. А он никогда не контактировал ни с кем из «карт».

– Ты не можешь этого знать доподлинно, Владька. Он мог влипнуть в историю и не сказать о ней тебе просто потому, что тебе забот хватает, мягко говоря. Да и скажи, когда вы с ним вместе без повода просто куда-то выбирались? Ты даже не знаешь, продолжает ли он заниматься боксом, – Артур запил наспех проглоченный бутерброд кофе и прикрыл глаза. – Но обстоятельства бывают разные. Может его вынудили?

– Вынудить принять инициацию невозможно. Только добровольное решение, и это тебе не хуже моего известно, – хотелось просто сдохнуть на месте. Нет, этого не может быть. Севка не мог. Просто не мог. Но факты… в том подвале были следы крови. Следы ЕГО крови. Он сидел в том подвале вместе с «картой» запредельно высокого уровня. И они вышли оттуда. Оба. Живыми. А потом у двери…

Влад потянулся и взял свой телефон. Включил. Заметил несколько сообщений о пропущенных звонках. И голосовое сообщение от младшего что он в норме, что планирует заночевать у Даньки, потом смешок. Немного нервный. Невеселый. «Ладно, расколол, собираюсь по бабам…»

Телефон брата не отвечал. Абонент был недоступен. Совсем недоступен.

– Господи, что же ты натворил, мелкий…

♥♥♥♥♥♥♥♥

Дима еще пару секунд смотрел на свое отражение в зеркале, а потом, резко выдохнув, вышел из ванной комнаты. Он еще успеет порефлексировать и умереть от жалости к себе, любимому. А сейчас… У него есть еще дела.

Севка все также сидел на кухне, сжавшись в комок. Чудо. В перьях. И не маленькое такое чудо. Спортивно-подтянутое. И наивное. Такие, как он, в этом мире не выживают, будучи «картами». Но быть тем, кто сломает этого парня, Дима не хотел.

– Тебе придется повзрослеть, – Дима встал за его спиной и опустил на макушку руку. – И быстро. Жизнь сама лишит тебя наивности, но я хочу, чтобы ты, по крайней мере, дожил до этого момента. А еще я надеюсь, что у тебя очень хорошо развито пространственное и прочие воображения. Потому как если у тебя этого нет, тебя проще сразу застрелить, чтобы не мучился.

Сева вздрогнул и обернулся к нему, глядя в глаза снизу вверх, из-под завесы волос.

– Это было бы лучшим выходом из положения для вас. Но с другой стороны, быть причиной твоей безвременной кончины я не хочу, – он помолчал минутку, еще раз вздохнул, совсем как печальный спаниель. – Я боксер. И еще довольно долго занимался танцами. С пространственным воображением у меня вроде как все в порядке было.

– Прекрати жалеть себя, – Дима повернул его голову к столу, на котором все еще стоял нетронутый ужин. Выдохнул и накинул на еду маскирующий морок. – Это самое простое и в то же время одно из самых полезных воздействий. Первая ступень, работа с неподвижным объектом. Готов? Ты должен сосредоточиться.

Пусто. Пустые чистые тарелки и ничего больше. Сева нахмурился. Дима ощущался позади как нечто незыблемое. Само собой разумеющееся. Он там был, он там есть и будет. И даже когда в кухне он отсутствовал, то все равно ощущался там, за правым плечом.

Еда там есть. Ее там не может НЕ быть. Он сам раскладывал ее по тарелкам. Он помнил запах картошки и свежего салата и как благоухающий ужин был выложен. Он там просто есть. Даже несмотря на иллюзию.

Как сделать так, чтобы она снова появилась? Нет, стоп, что вообще сделал Дима? Заставил его глаза не видеть? Обманул? Заставил мозг поверить в то, что на тарелках нет ничегошеньки?

Собственное тело ощущалось как нечто… значительно большее, чем обычно. Ниточки-лучики, обрывки-шлейфы. И даже от вытянутой руки расходятся в стороны незримые волны. И сталкиваются. С чужими волнами, накрывающими стол.

– Что ты сделал?..

– Я же говорил, что не спец по теории, – Дима улыбнулся одними уголками губ. – Я не знаю, почему получается именно так и как вообще это работает. Я просто знаю, что нужно делать. Есть два способа подобного воздействия. Первый – ты как бы «размываешь» объект. Разбираешь на молекулы и рассеиваешь в воздухе. Разумеется, в своей голове. А когда твое воображение дойдет до финальной стадии, ты просто концентрируешься и посылаешь импульс. Это самый простой способ, но добиться идеального результата трудно. Это как картинка на компьютере. Пока она в удобном размере, не видно огрехов, но как только увеличиваешь, появляются пиксели, а само изображение размывается. В данном случае размывается та поверхность, над которой ты «рассеиваешь» свой объект, – Дима снял морок и отошел к раковине. – Попробуй сам.

– Это ты первый описал, а второй? – Севка на секунду прикрыл глаза, а потом, принялся детально прорисовывать в воображении… стол. Столешницу. Такую, какой она была бы, не будь на ней тарелок с едой. Цвет, гладкую фактуру… и когда перед мысленным взглядом стол предстал ровным, гладким и пустым – бросил полученный образ, вложив в него часть собственных сил, усилие, приказ верить именно в это, и не верить собственным чувствам. Вот только сам открывать глаза он не стал. Боязно.

– А второй ты только что пытался применить, – Дима фыркнул, глядя на то, как «исчезают» со стола тарелки, а столешница меняет цвет с «мрамора» на абсолютную белизну. – Но для таких фокусов нужно обладать абсолютной памятью, поэтому удаются они далеко не всем. Ты не должен был «рисовать» стол. Это как работать с готовой фотографией, убирая с нее ненужные детали и воссоздавая те кусочки, которые были под ними скрыты. А для этого ты должен знать, как выглядит этот самый стол и эти самые «кусочки». Потому что, например, под одной из тарелок может скрываться старое пятно, а в твоей иллюзии его не будет, и ты мгновенно попадешься. Мелочи, Сева, мелочи… Это и есть основа идеальной иллюзии.

Севка густо покраснел. Тарелки проявились, а столешница снова стала «мраморной».

– Используй свою Силу, Люк… Верь своим чувствам! – вдохновенно возвестил он, а потом снова обернулся к Диме. – Мне не нравится развеивать картинку по пикселям.

Он взял со стола вилку, долго и пристально смотрел на нее, точно самого себя пытаясь убедить в том, что это именно вилка, а может в том, что на самом деле «вилки не существует». Розочка получилась хиленькая. Немного «полинявшая», бледненькая, но в принципе – вполне себе розочка, сносная, как для первого раза. Севка взмок, на кончике носа повисла капелька пота, но взгляд, который он поднял на Димку, был совершенно счастливым.

Дима нахмурился:

– Неплохо. Но еще слишком далеко даже для нормального, – он посмотрел на «розу» в руках парня, и та изменилась. Цвета стали насыщенными, лепестки – правильными, а на стебле появились колючки. Еще одно воздействие – и по комнате расплылся нежный аромат. – И вот этот цветок – тоже не идеальный. Он – просто нормальный. Сев, я понимаю, что «развеивать» – скучно. Но ты должен это уметь делать на уровне подсознания, – Дима улыбнулся и накинул на морок на себя, демонстрируя возможности воздействия.

Хватал Севка уже пустоту. Ну, то есть это его осязание вопило, что он держит отнюдь не пустое место, а очень даже реального человека. Тонкая талия, узкие бедра, широкие плечи… Димка только казался тощим и хилым, на деле же пропорции его тела были вполне себе гармонично соблюдены матушкой-природой для его роста. Севка мгновенно сделался пунцовым от смущения, но рук так и не разжал, хоть и мечтал если не провалиться на месте, то сгореть и не маяться.

Его глаза отказывались верить в то, что он удерживает нечто. «Пусто!» – истерило зрение. «Ничего подобного!» – утверждала физиономия, вжавшаяся в крепкий подтянутый живот.

– Извини, мне надо было убедиться… – пропыхтел парень. – Осязание обмануть не получится… даже если ты продолжишь дурить мое зрение.

Играть было неожиданно приятно. И сосредоточиться получилось неожиданно легко. Будто его собственный разум ждал этого внутреннего «щелчка» и радостно откликнулся, мгновенно забывая о насущных проблемах. Получилось странно: черно-белая плитка пола точно «потекла» вверх. Или это он сам «потек», превращаясь в фон. Уровнями. И выглядело это не смешно. Скорее жутковато. Он менялся как хамелеон, пока окончательно не слился с окружающей его обстановкой.

Дима рассмеялся и сбросил морок.

– Да, осязание у нас только Кира может обмануть и то если очень постарается. Мне это воздействие, увы, недоступно, – он легко коснулся руки ученика, все еще обнимающего его. – Я вижу тебя. Ты держишь меня, но кажется, что это кафель меня обнимает, а это недопустимо. Да и по краям твоего тела квадраты пола целые, хотя они должны служить продолжение настоящих, тех, что на полу. Но у тебя хорошо получилось передать цвет и границы. Сева, ты торопишься, – Дима провел ладонью по его макушке, словно сбрасывая воздействие и заглядывая в голубые глаза. – Я понимаю, что тебе интересно сейчас попробовать все. Но давай начнем с основ.

Тот покорно отпустил его и развернулся назад к столу и остывшему ужину.

– А знаешь, как проще всего его скрыть? Уничтожить! – роза снова стала вилкой, на которую он поспешил наколоть кусочек золотистой картошки. Даже едва теплая она была невообразимо вкусной. – Я бы предложил тебе присоединиться ко мне, но у тебя на тарелке ничего нет. – Одинокая полоска ветчины царственно возлежала на белом фарфоре. – Но я сегодня милостив… Так что ешь.

Дима фыркнул, вспоминая, как его самого учила Кира. Мягко, играя. Может, ему тоже попробовать с Севкой так?

– Ну, спасибо, – протянул он, глядя на уплетающего картошку парня смеющимися глазами. – Ты действительно очень великодушен. Но я, пожалуй, не воспользуюсь твоей милостью, – он придвинул к себе тарелку, смахнул с нее морок и тоже взялся на вилку. Покосился на стремительно заканчивающуюся еду у соседа по столу, бросил слабенькое воздействие. И картошка в тарелке Севки вдруг запахла… клубникой. Спелой, свежей клубникой.

Сева подозрительно принюхался. Помахал рукой над тарелкой, поморщился и отодвинул от себя подальше.

– С твоей стороны это изощренное издевательство… Голодному человеку клубнику совать. Картошка должна пахнуть картошкой! – Спустя буквально пару вздохов картошка Димы запахла земляничным мылом. – Черт…

Дима, готовый к такому повороту, даже глазом не моргнул, продолжая невозмутимо есть.

– Если ты думаешь, что воздействия – это просто, то ошибаешься. Ты должен учиться. Учиться запоминать, воспринимать и с идеальной точностью воспроизводить. Поэтому если ты в чем-то не уверен, то лучше не воздействуй. Воздействия «бубей» только кажутся легкими. Ты можешь пытаться обмануть глаза, нос, уши, даже рецепторы во рту, но если ты ошибешься, мозг человека, которого ты хочешь обмануть, мгновенно распознает подделку.

– Я это понимаю, Дима. И понимаю, что лучше не делать, чем сделать до половины и попасться, – запах мыла рассеялся. Следующие минут пять он сосредоточенно жевал капустный листик и над чем-то усиленно думал.

Запах манго получился просто идеальным. Ни единой химической нотки. Теплый солнечный запах. Легкий солоноватый бриз, горьковатый привкус моря. Лето, жара…

– Нет, море не могу… сил не хватает, – расстроено выдохнул Сева и вернул потолку вид потолка, а не пронзительно-голубого высокого неба.

– Ты похож на ребенка, Пернатый, – тепло рассмеялся Дима, наблюдая за ним. Может, лучше дать ему наиграться, а потом уже браться за что-то серьезное? – Попробуй воспроизвести то, что ты хорошо знаешь. До мельчайших деталей. Можно что-нибудь маленькое, но так, чтобы я в это поверил.

Пернаааатый…

Милое прозвище неожиданно согрело. Домашнее. Уютное. И беды и горести сразу стали какими-то незначительными, надуманными. Сева улыбнулся, быстро приговорил остатки салата и картошки и откинулся на спинку стула. Так его называл Влад. И его сослуживцы. Те, кого брат считал почти друзьями. Среди особистов не бывает дружеских чувств. Встречается некая странная близость между теми, кто долго работает в паре.

Что-то знакомое, близкое, что-то, что он знает лучше, чем что бы то ни было на этом свете. Что это?

Вилка плясала в пальцах, выписывая немыслимые восьмерки. Будь у него возможность – он и сам танцевал бы, вот так же, быстро, вертко. Так трудно усидеть. Так немыслимо сложно просто сосредоточиться. Но вот так, когда нервно подрагивают пальцы – проще.

Мягкий плюшевый медведь. Замусоленный красный бант на шее, мутные пластиковые глазки-пуговки, пришитая старательно когда-то давно, мамой, лапа. Он любил с ним спать, когда был маленьким. Так давно. Кажется, целую жизнь тому назад. Он мягкий и теперь. И такой же лохматый. И нежный плюш пахнет лавандой. Так же, как пахла мама…

Дима с удивленной улыбкой наблюдал, как на столе проступают контуры какой-то игрушки. Как меняется при этом лицо Севы, становясь совсем детским. Ребенок. Еще совсем ребенок. Как только умудрился таким остаться. Выходит, вся бравада – на показ? Где-то внутри кислотой плеснуло сожаление. Не надо было его трогать. Вышли бы как-нибудь по-другому. А теперь…

Лица словно коснулся мягкий запах лаванды, и Дима отвел взгляд. Медведь у Севки получился идеальным. Казалось, что можно протянуть руку и дотронуться до него. И он будет мягким и теплым. Жаль, что это только иллюзия. Жаль, что здесь нет Киры, которая могла бы хоть и на короткое время, но придать ему плотность, тень реальности. Дима закусил губу, рисуя кончиком пальца узоры на столе.

– Хорошо. Ты постарался и у тебя получилось так, как надо. Но нам с тобой еще учиться и учиться. Доводить до автоматизма, вбить это в подкорку: на улице у тебя не будет столько времени. И самое главное – научиться защитным воздействиям. И контролю над эмоциями.

– Нет, подожди… – Сева качнул головой, а потом побледнел, будто кровь разом отлила от лица. Закусил губу и, протянув руку, взял медведя. И мягкий плюш смялся под побелевшими пальцами. Взял и подал Диме. – Это просто… Только сил много отнимает… надо же как-то воздух притянуть…

Дима протянул руку, и пальцы прошли сквозь иллюзорную игрушку. Вскинул на парня сочувствующий взгляд и пожал плечами:

– Это для тебя он реален. Твой мозг работал над тем, чтобы сделать его таким и готов принять твою иллюзию. А мой – нет. Ты не притягиваешь воздух. Ты не работаешь с законами физики. Не изменяешь свойства предметов. Ты не можешь уплотнить воздух, ты не работаешь ни с молекулами, ни с атомами. Ты создаешь мираж, иллюзию. Они – плод твоего воображения, его проекция, и не более того. Забудь о том, что показывают в фильмах. «Карты» – не монстры и не супергерои. Они не воздействуют на объект, они работают с ЧЕЛОВЕКОМ. Если захочешь научиться – попросишь Киру. Она лучше объяснит. А теперь… Я хочу, чтобы ты заставил исчезнуть вот это, – Дима встал, потрепал надувшегося и явно разочарованного Севку по волосам и поставил перед ним, сняв с одной из полок магнитный маятник в виде шариков, крутящихся по орбите.

– Я не хочу ее просить, – Сева качнул головой и неохотно отпустил иллюзию. Взгляд медленно остывал, пока не заискрился стылыми льдинками. – Я смогу сам.

Если хочешь – я заставлю их исчезнуть. Каждый по отдельности, или все вместе. Я смогу все. Все-все. Потому что по-другому никак нельзя. Пусть мечта сбывается вот так странно и страшно. Пусть ее ценой стала жизнь. Пусть. Пальцы скользнули по холодному металлу, изучая предмет. Фактуру. Форму.

– Ты на правильном пути, – Дима отошел, чтобы не мешать ученику сосредоточиться. – Почувствуй его. Запомни до мельчайших деталей. Как двигается, как стучит и даже как пахнет. Создать образ, просто визуальный образ – легко. Ты должен дать ему объем, прописать во всех измерениях. Твоя иллюзия не должна быть плоской. Заставь это исчезнуть. А потом я уйду, и ты создаешь копию этого маятника. Такую, чтобы я не смог определить, где настоящий, а где – твоя иллюзия. Это будет твоим домашним заданием, Пернатый.

– Я не хочу, чтоб ты уходил, Димка, – тот положил тяжелую голову на скрещенные руки, наблюдая, как двигаются шарики.

«Ты уйдешь, и можешь не вернуться, а я этого не хочу»

Он больше не пытался сформировать образ-иллюзию. Просто наблюдал. Следил за ритмом движения, за скоростью, за бликами света на металле. Их так много, этих мелких, незаметных прежде деталек, создающих целостный образ. Слишком много.

– Я не далеко, чудо, – тихо фыркнул Дима и, коротко сжав его плечо, направился к двери. – Нужно постелить тебе постель. Правда, дивана у меня нет, и кровать одна. Могу устроить тебя на полу или попытаться сдвинуть кресла, правда, ты все равно на них не поместишься. – У выхода обернулся и чуть неловко спросил, стараясь не смотреть в глаза. – У тебя есть возражения против двух парней в одной кровати? Ты не подумай, это на одну, ну может на пару ночей, потом я в магазин смотаюсь, куплю чего-нибудь…

– Возражений нет, – Сева покачал головой и виновато вздохнул. – Вести «половую» жизнь я пока не готов. Мой спальник остался дома… Так что если ты не против, то я тоже не против. Кажется, я основательно усложнил тебе существование. Прости.

– Ну, тут мы с тобой квиты, так что можешь не извиняться, – Дима улыбнулся одними уголками губ и вышел. Закрыл за собой дверь спальни и рухнул на постель. Вздохнул и сжался: постель пахла Кирой. Сердце дернулось, и Дима скатился с кровати. Стащил белье и, запрещая себе думать, отнес его в ванную. Затолкал в стиральную машинку, вернулся и застелил новое. Закончив с этим, подошел к окну и раздвинул портьеры.

Над городом уже тускло сияла луна. Неудивительно, что он чувствует себя выжатым, как лимон. Хотелось лечь и уснуть. Желательно – навсегда. Что за бред в голову лезет…

Дима повернулся, и взгляд снова упал на кровать. Хорошо, что в свое время он, потакая своей тяге к комфорту, купил двуспальную. И плевать, что она заняла почти всю комнату. Зато в ней с легкостью могло уместиться не то что два, а даже три человека и проспать, ни разу за ночь не коснувшись друг друга….

– Димка… – Сева негромко позвал его после того, как шарики окончательно сформировались на столе. – Давай завтра… хотя нет, если ты решил все-таки топать в гордом одиночестве, тебе отдохнуть нужно… Я сам справлюсь, правда. Ты это, ложись спать.

– Ну, спасибо за разрешение… – проворчал Дима себе под нос, вернувшись на кухню. – Не раньше, чем ты сдаешь мне экзамен по контролю.

– Ну чего ты стебешься? – Ястребов прислонился плечом к дверному откосу и теперь задумчиво рассматривал творение своего разума. – Ну правда, ты ж не в кондиции будешь. Мне-то что, спать буду, а тебе шляться предстоит.

Три совершенно одинаковых маятника тускло блестели в свете ламп.

– Я не завтра туда собираюсь, – Дима появился на пороге кухни, окинул взглядом стол и вздохнул. – Ну что за непослушный ребенок… Это было твоим домашним заданием. А сейчас маятник должен был исчезнуть. Чудо пернатое… Ты еще успеешь с этим наиграться. Но сначала ты должен научиться защищаться, – он помолчал, разглядывая созданные Севой иллюзии. – У тебя очень хорошо получилось, – склонился над столом, прикрыв глаза. – Но им кое-что не хватает.

Ястребов склонился над столом следом за ним, рассматривая иллюзию, потом легонько, самым кончиком пальца подтолкнул шарики и улыбнулся теням, заплясавшим на столе. Потом так же толкнул шарики второго и третьего маятника.

Один из маятников тихонько поскрипывал, второй – пощелкивал. Третий двигался абсолютно беззвучно.

– И чего же им не хватает? – Сева отвернулся от стола и теперь рассматривал спокойное одухотворенное лицо Димы.

– Звука. Ты сам слышишь, как по-разному звучат твои иллюзии. Послушай, как «поет» настоящий, – Дима придвинул к Севке реальный маятник, надеясь, что тот услышит, как действительно поет рассекаемый стальным обручем воздух. – Я понимаю, что таких тонкостей тебе может и не понадобится, но лучше начинать с малого. А теперь заставь их исчезнуть.

Сева просто кивнул и отпустил иллюзии, которые тут же растаяли.

– Делай или не делай. Я понял, – в следующий момент мягко покачивающийся настоящий маятник плавно растворился на фоне стола. Растворился весь, вместе с четкой тенью и тихим-тихим шелестом воздуха. – Так?

– Очень даже неплохо. Только убери вот здесь, где видно, как дрожит воздух, – Дима отступил и облегченно перевел дух. – Ты быстро учишься. Это радует. Ну, раз ты у нас домашнее задание уже выполнил, то, пожалуй, на сегодня закончим. Тебе нужно поспать. Да и мне тоже. Для нас обоих это был долгий день.

– Душ… мне до чертиков в душ хочется… – неловко попросил Севка. – И зубную щетку бы… я с моим чудным желудком был немного несдержан после первого воздействия…

– В твоем распоряжении, – Дима махнул в сторону ванной. – А щетка… – он запустил пятерню в волосы, пытаясь вспомнить, имеется ли в доме таковая. Разумеется, запасная. – Поищи в шкафчике над раковиной. Кажется, где-то завалялась и даже новая. Когда покупал себе, вторую в подарок давали.

– Димка, – Сева густо-густо покраснел. – Можно я в полотенце спать буду?

Тот только рассмеялся.

– И что станется с твоим полотенцем через полчаса, как ты уснешь? Не говори ерунды, поройся в шкафу. Там много нового белья, может, и найдешь себе что-нибудь.

– Но это же твой шкаф, – совсем уж убитым голосом выдал Севка, но послушно поплелся в сторону, куда махнул задерганный усталый хозяин дома. – Я завтра домой смотаюсь… шмоток возьму. Блин, извини.

– Достал извиняться. Все же вроде уже решили. Так что еще раз услышу, устрою «веселую» жизнь, – в спину ему бросил Дима и принялся убирать со стола, только бы чем-нибудь занять руки.

Спина на миг просто окаменела. Сева нырнул в душевую и, закрывшись изнутри, сполз по двери на пол. Настроение колебалось между отметками «все хреновее не придумаешь» и «полный анус», стремительно приближаясь к последней. Чужой дом. Чужой человек, который отчего-то ощущается как продолжение него его самого. И вроде бы все нормально. Вот только тянет что-то, ноет в груди. Ноет.