Текст книги "Охотник И Его Горгулья (СИ)"

Автор книги: Елена Ларичева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 23 страниц)

Начали. Эгурен, стоявший напротив своей жертвы, не спешил. Пусть вихрь наберет мощь, свободно омывая каждого в круге. Пора! Заклинание, подхваченное круговертью общей силы, ринулось по сцепленным рукам. Убийца про себя отсчитывал мгновенья. Все!

Карфо вздрогнул, дернулся, размыкая цепь. Но вместо того, чтобы упасть бездыханным, окутался зеленым сияньем. И исчез. Потом даже кто-то поговаривал, будто рядом на миг возник тот самый древний дух хранителя места, на котором построен Манеис – зеленая коза.

Но это потом. А сейчас ребята замерли, пораженные случившимся и, ища поддержки, устремили взгляды на Эгурена. Тому тоже было нечего сказать. "В чем я ошибся?" – лихорадочно думал он. Либо что-то в заклинании пошло не так, либо кто-то из учеников добавил к нему нечто свое. Либо действительно вмешалось необъяснимое. Но произошло то, что произошло. Карфо исчез. И все из присутствующих, обладающие способностями, не только видели, но и почувствовали: хозяина клуба больше не было в этом мире.

"О, Всевеликий! – испугался Эгурен. – Его действительно выбросило за грани реальности! Только бы не всполошились ключники. Только бы не нагрянули с расследованием!" Попасть на суд к легендарному Мастеру-дракону ну очень не хотелось!

"Уберегите, Всевеликий Тарден и Милостивая Соэра!" – еще раз произнес про себя Эгурен, но почувствовал облегчение: не убил! И у бывшего друга появился шанс выжить… Он вздохнул и поднял глаза на ребят.

– Я не знаю, как это случилось, но обещаю выяснить, – голос был чужим, высушенным страхом. – Я прошу кого-нибудь пойти со мной к родственникам почтенного Карфо подтвердить произошедшее. Остальным пока лучше разойтись по домам и молчать о случившемся, ибо я не знаю, какие силы действовали этим вечером, и как это отразиться на нас.

Юноши расходились молча, а Эгурен, переборов страх и нервную дрожь, заставил себя вспомнить, какое вознаграждение он получил от тестя Карфо за освобождение семьи от столь неприятного родственника. Не полегчало.

Следовало действовать быстро, пока враг не понял, что я не лишенный талантов обыватель. Пока он шептался в комнатке с пришедшими ребятами, я метким заклинанием разорвал зачарованные веревки. При сложности чар, всплеск силы вышел минимальным. Не должны почувствовать.

Следовало быстренько слинять отсюда, вызвать подмогу и… И кинуться на поиски Виресы. С кем она гуляла? Почему сегодня ушла от меня два ли не с радостью, оставив без поцелуя на прощание?

Да что за невезуха! Пока о красавице своей думал, в зал вошли несколько ребят лет по тринадцать – четырнадцать. У каждого на запястье зеленела ленточка. Так, интересно – детки общей символикой обзавелись. Лягушата? Похоже. А этот толсто-тонкий ими верховодит. Их бы накрыть всех сразу…

Конечно, на меня обратили внимание, но тронуть не посмели. Тем более появился старшой, кстати, снова потолстевший и украсившийся родинками.

– Пусть лежит, пригодится, – неприятно осклабился он. – Будите отрабатывать на нем нападения.

Я для порядка возмутился, но толстый небрежно кинул в меня смыкающее уста заклинание. А он сильный противник. И среди ребят чародеев достаточно. Жаль, я лежу далеко от выхода. Не хочется зашибить кого-нибудь при побеге.

Толстяк заговорил, и я с немалым удивлением вслушивался в его речь. Орден Зеленой Козы… Надо же!

В общих чертах мне стало известно происшествии с их бывшим руководителем. Он-де сам нарушил правила Ордена и поплатился… Ничего себе, дела вершатся под носом у городской стражи!

– Друзья, давайте сложим магическую цепь и проверим: благоволит ли коза к нам сегодня. Вдруг есть еще отступившие? Только после такой проверки мы можем перейти к основной части собрания.

Это шанс! Мнимый толстяк на меня даже не смотрит.

Ребята послушно построились и взялись за руки, откинули головы назад, и главный дал направление силе, выпустив первый импульс. Я дождался, пока силовой поток сделает полный круг, и бросился выходу.

Успел! Слетев с лестницы, я сбил с ног кого-то, затаившегося на нижней ступеньке, оставил позади еще нескольких карауливших рядом, и ринулся прочь. Мне бы оторваться от возможных преследователей и вызвать подмогу…

Пока ребята становились в цепь, Эгурен размышлял, поглядывая на красноволосого молодого человека: "А этот откуда свалился на мою голову? Вроде не ключник, тот давно бы сбежал или ударил. Обидели его, видите ли. Мстить задумал. Ничего, голубчик, мы тебя быстро отучим".

Эгурен решил дождаться вечно опаздывающего любимчика Карфо, того самого читающего мысли, и поэтому способного определить – какой склад награбленного лучше брать. Пока пусть ребята потренируются на красноволосом дураке. Заодно и отметелят его как следует. А к половине первого ночи подтянутся те, кому суждено сделать заключительный аккорд в этом деле: заказчики.

Но, прежде всего, следует самому чуть-чуть подпитаться чужой магической силой. Мало ли что может случиться. И для этого снова поможет цепь. Здорово Карфо с ней придумал. Бедняга даже не догадывался, насколько был талантлив…

Взявшись за протянутые ему горячие руки, Эгурен расслабил плечи и осторожно пустил импульс, уже снабженной первой порцией заклинания. Мир вокруг стал размытым и призрачным, существовал только круговорот силы.

Краем глаза Эгурен заметил справа какое-то движение, но сконцентрироваться на нем не сумел: управление потоком требовало полной отдачи.

А еще через три витка цепь грубым образом разорвали, и сам Эгурен распростерся на полу. Зал заполонили те, кого он ждал гораздо позже – Манеисские разбойники, пострадавшие от налетов банды Карфо. Заказчики.

"Уж лучше бы это были ключники", – отчего-то подумалось Эгурену. Душу его терзали нехорошие предчувствия. Он попытался встать, но об него кто-то споткнулся, отдавил руку и тоже завалился на пол…

– Ванитар! Куда спешишь? – донесся до меня голос Нюки, когда я успел пробежать кварталов пять.

Я остановился, запыхавшись. Горгулья села рядом.

– Силен ты бегать! – охнула она. – Поворачивай. Ты нам понадобишься.

– Зачем? Куда? – еще не понимал я.

– Как куда? Лягушат твоих брать. Думаешь, зря мы за тобой следили.

И у нее хватило наглости признаться! Я тут, понимаешь, жизнью рисковал, выслеживал, а они на готовенькое!

– Я в первый вечер поняла, что ты что-то задумал, – призналась мне горгулья. – Ты просто не мог не нарваться на неприятности! И предупредила Тиреля. А он Малыша Мирола.

– А Виресу? – вырвалось у меня. Я тут же прикусил язык.

– Тирель решил, с нее пока хватит ночных слежек, – сварливо заметила Нюка. – Но я с ним категорически не согласна.

Грусть коснулась сердца. Но долго зацикливаться на этом ощущении не вышло. Горгулья притащила меня к модной лавке.

– Молодец! – Тирель выступил из темноты и похлопал меня по плечу. – Пошли, – он кивнул на дом, на третьем этаже которого уже шел бой – Малыш со своей командой с удовольствием наводили порядок в клубе. Я не заставил себя ждать…

Он сидел перед нами, не к сроку отмеченный сединой, сейчас уже не толстый, а просто крепко сложенный, широкоплечий мужчина тридцати одного года отроду. С серьезного широкого лица исчезли морщинки и родинки, брови стали тоньше, нос короче. Он неплохо умел маскироваться без магии, этот Эгурен.

Мы не имели права его задерживать, но он сам пожелал дать какие-то пояснения, чем вызвал переполох в Вольнице. Позабыв утренние дела, охотники собрались в общей комнате, без малейшего стеснения слушая то, что изначально предназначалось для ушей Ньего.

Мне досталось место справа от кресла Эгурена, Нюка примостилась у моих ног. Горгулье все интересно. Особенно, когда речь держит наемник, убийца с широкими полномочиями. Ликвидатор. Их существование негласно одобрено многими Орденами, князьями и жрецами обеих вер. И все они по мере надобности обращаются к этим людям, которые очень дорого ценят свою работу.

– Кто выступал заказчиком?

Сегодня Ньего был необычно суров. После всего того, что ликвидатор рассказал о деятельности Ордена, пусть даже сколоченного из подростков, было о чем призадуматься. Счастье, что этот Карфо не додумался до более масштабного заговора, а довольствовался крохами.

– Вы не поверите, но вначале ко мне обратились из местной банды, до которой было недосуг добраться вашей купеческой страже, – мягкие звуки голоса сахарным сиропом растекались по всей комнате. – Я уже собрал вещи для поездки, как поступил новый заказ на человека, которого я когда-то знал, – бархатный голос чуть дрогнул. – Заказал его собственный тесть. Я сам несказанно удивился, когда выяснилось, что объектом обоих заказов является один человек. И главное, он не таился. Через десяток дней он начал хвастаться своими грандиозными успехами.

– Он был очень одинок, – заметила горгулья. Ликвидатор кивнул.

– Да, но нынешние шалости были пробой силы. Карфо готовился развернуться куда шире, – продолжал хмурить брови Ньего.

– Не уверен. Но знаю, что никто из его ребят не пожелает продолжать дело своего учителя. Тем более что вы их припугнули зеленой козой, – возразил Эгурен. – Исчезновение главаря сильно на них повлияло.

– Но посадят-то в тюрьму только самих грабителей, включая их чародея, читающего мысли, – устало пожал плечами Малыш Мирол.

– А вдруг Карфо вернется? – продолжал беспокоиться Ньего. – Путешествия между мирами вещь редкая, но возможная.

– Сомневаюсь. И я, и твои люди, Главный, проверяли – Карфо нет в этом мире ни среди живых, ни среди мертвых. Он исчез. Как – не спрашивай, сам не понимаю.

Эгурен легко поднялся с кресла, подхватил лежащие у ног объемные сумки. Как я убедился, в них лежали все средства перевоплощения: костюмы с накладными животами, многочисленные парики… Все это, прикрепленное клеем и еле уловимыми крупицами магии, не вызывало подозрений даже у самого настороженного человека.

Он ушел. Никто не стал его задерживать. Хотя я подозревал, что этот человек как минимум полдня проведет в городе своего детства, навсегда прощаясь с розовыми уютными улочками, жасминовыми двориками и клумбами, над которыми порхают беспечные бабочки и стрекозы…

– Смотри, Ванитар, кем ты мог стать, не вступись за тебя Вольница, – вдруг произнес Ньего, глядя на колышущиеся за Эгуреном занавески. – По собственному желанию ликвидаторами не становятся. Либо за преступления, либо за долги.

Я поежился. На миг сердце сжалось от позабытого страха

– Пожалуй, я пойду, раз новых дел не предвидится.

Пора прогуляться по весенним улочкам, пока не припахали на радостях. Раскрытое дело – это хорошо, но есть гораздо более важные загадки. Например, отчего моя любимая прогуливает работу с утра пораньше? И с кем ее вчера носили вурдалаки?

Быстренько, пока следом не увязалась Нюка, или упаси Всевеликий, Лягушонок, жаждущий узнать подробности вчерашней драки в тренировочном зале, я свернул в неприглядный проулок и побежал дворами. А то в последнее время в мою личную жизнь лезут все кому не лень.

Запетляв след не хуже уходящего от погони зверя, я поймал экипаж и помчался к любимой. Вот дом с кондитерской на первом этаже, с уютным двориком. Четвертый этаж. Распахнутые в весну окна, к которым подбирается дикий виноград.

Ощущая внутреннюю пустоту, я взбежал по ступенькам и на миг замер перед выкрашенной в бирюзовый цвет дверью. Собрался с духом. Постучался.

Виреса молча пропустила меня вовнутрь. Темно-фиолетовое платье, розовые бусы, заплетенные в косу волосы, аромат не растущих в наших краях цветов… Она отстранилась от меня и проскользнула в гулкие опустевшие комнаты.

– Прости, Ванитар, я уезжаю, – тихо ответила она, присаживаясь на уже собранные чемоданы. – Надо подумать.

– О чем? – холодные лапки страха легли мне на плечи. Я уже все понял, но продолжал цепляться за тонкую ниточку надежды. – Что случилось?

Взгляд скользил по вещам, не в силах задерживаться на ней. Кажется, в углу стоял зонтик, на столе – свернутая пирамидкой газета. В плетеной спинке стула запуталась сиреневая ленточка… О, Всевеликий, почему мы так внимательны к мелочам, упуская самое главное!?

– Пока ты был зеленым… Короче, я встретила парня из Ордена, которого безнадежно любила все годы учебы, – голос звучал откуда-то издалека, или это у меня заложило уши? – Оказывается, он тоже меня любил, и только осмелился признаться. Что-то отозвалось в сердце. Я хочу разобраться, кто мне действительно нужен. И не была ли наша любовь наваждением, насланным браслетом.

– Надолго? – глупо спросил я, не находя других слов.

– Не знаю. Самое долгое – четыре месяца до конца практики. Потом придется вернуться, сдать экзамены. Пока поживу на юге у родителей. Работу найду… Прости, я малодушно хотела сбежать, и уже оттуда тебе написать…

Она потрогала золотой браслет, по-прежнему державший ее загорелую смуглую руку. Что ж, это всего лишь старинное украшение. При желании его можно распилить.

Все началось для нас слишком неожиданно, и закончилось еще хуже. Мне захотелось спрятаться куда-нибудь в норку, свернувшись калачиком, лежать в темноте и одиночестве. Но я не желал расстраивать любимую, показывать свою слабость…

– Мне действительно это необходимо, Ванитар, – прошептала она.

– Я думаю, ты будешь с ним счастлива, – только и сказал я уходя.

Я шел по постепенно погружающимся в вечер улицам Манеиса, и ощущал, как меркнет пробудившаяся в моей душе новая магия. В зажатую в кулак ладонь впилась гранатовая сережка. Не знаю, почему я подхватил ее со столика в прихожей. Глупо. Все в этой жизни глупо…

А где– то на другом конце города человек по имени Эгурен зачем-то купил в ювелирном магазине серебряную подвеску-стрекозу. Тоже вроде просто так, поддавшись внезапному настроению, чтобы вечером после долгих раздумий подкинуть коробочку на балкон выросшей девочке Миренсии… И совсем не по-мальчишески убежать, не оглядываясь, и никогда не увидеть слезы в огромных черных глазах… Ведь слезы высохнут, и красавица наденет это украшение, отправляясь на концерт вместе с мужем…

– Идиот! Недоумок! Растяпа! Мямля! Тряпка! Ты отпустил ее! Как ты мог?! Разве ты мужчина после этого?!

Нюка бушевала долго. Даже я не пьяную голову успел осознать беспросветность собственной тупости. Ну, не мог я принуждать Виресу остаться. Все вело к разрыву. Ее сомнения в природе чувств, моя неспособность радоваться вместе с ее шумными друзьями… Я сам грешил на браслет, считая вспыхнувшую страсть банальным приворотом. Нам обоим нужно время, как бы больно не было сейчас.

Я отодвинул от себя пустую бутылку, уронил голову на руки. Пусть мне с утра будет примерзко. Заслужил.

– Ванитар, я слетаю за Тирелем. Вместе мы ее догоним. Нет, лучше за Тарвисом, тот точно не откажет хотя бы из любопытства, – клекотала она, носясь по пустой гулкой квартире.

– Уймись, – пробормотал я в рукав. – Нам с ней надо…

– Что? Глупостей наделать? Чтобы потом до смерти над поломанной жизнью рыдать? – она вцепилась мне в штанину, царапая когтями лодыжку.

– Да пошла ты, – я вяло задергал ногой, отчего чуть не свалился с табурета.

– Ах так! Крылом не шевельну для твоих сердечных дел! Захочешь выплакаться – ищи другую жилетку!

Я выбрался из-за стола, дополз до кровати и рухнул на покрывало, как был – в легкой куртке и ботинках.

Месяц прошел как в тумане. Я ловил незаконопослушных личностей, помогал Тирелю с переездом в новый дом. Плюс выпала моя очередь разгребать архивы Вольницы.

Благодаря усилиям Нюки, имя Виресы словно стерлось из памяти окружающих – ни единого упоминания. Даже Лягушонок обходил меня стороной – а это вообще чудо расчудесное. Так что постепенно, сжав зубы и контролируя мысли, я медленно возвращался к нормальной жизни.

С трудом я убедил себя в том, что завтра, от силы послезавтра на душе посветлеет, оживут былые интересы и увлечения. Что-то начало получаться, но ровно до той поры, пока прошлое снова не постучалось в дом.

В то утро я был один, листал библиотечные книги. Вот она, долгожданная свобода. Не о ней ли я грезил в шумной компании Виресеных однокурсников? Не о ней скучал, зевая в кулак на концертах и спектаклях? Теперь ясно – с собственной свободой я разминулся.

Стук в дверь прервал приступ самоедства. Не смея надеяться на чудо, я кинулся открывать.

На пороге стояла Ассельна. Выглядела она значительно лучше, чем в прежнюю встречу, одета богато и модно. Нашла покровителя или провернула очередное дельце?

Никаких эмоций гостья во мне не пробудила. После долгих тревог, увлечения, сменившегося ненавистью, и презрения, она стала мне безразлична. Очередное лицо из толпы, имя из тысячи иных в сборнике имен. Разве что ассоциации со снегом – густым, крупным, облепляющим лицо и собирающимся в сугробы выше колен… где-то там, в Гриврисе.

Раз так, следует быть вежливо-официальным.

– По какому вопросу?

Я впустил гостью внутрь. Угощения не предложу, но не оставлю женщину на лестничной площадке.

Она вошла, нарочно задела меня шуршащей пышной юбкой. Светлые волосы собраны в высокий пучок, сколоты заколкой с крупными рубинами. За год в Вольнице я стал спецом по ювелирным изделиям – подделку от природного камня отличу с полувзголяда.

– Я ничего не сделаю для Дириина Бласа, – на всякий случай предупредил я.

– Я не прошу. Вернее, попрошу не об этом.

Она резко обернулась – хищная, резкая. Жизнь ее не пощадила, не смотря на нынешний налет благополучия.

– Ты надул проповедника. Подсунул ему обманку. Мне нужно твое наследство. Ненадолго. На пару часов. Можешь даже не давать его в мои руки, просто приди и сделай то, что попрошу. И я навсегда исчезну из твоей жизни. Поверь – ничего противозаконного.

Сказать, что я опешил – ничего не сказать. Каким боком мошенница прознала о содержимом короба? О наследстве знала вся Вольница, но о реальном содержимом короба – всего несколько человек. Лягушонок! Убью паршивца!

Насладившись моим оцепенением, Ассельна вынула из крошечной сумочки колбу с письмом. Вытянув краешек бумаги, я вздохнул. Это Солев конспиратор, никогда не пользуется общественной почтой, предпочитает иные каналы доставки корреспонденции. А мама по старинке – через отделение ветродуек. Вот и храни теперь секреты…

– Все законно, – настаивала мошенница, презрительно осматривая голые стены, пляшущие в солнечном свете пылинки, следы от Нюкиных лап на пустом подоконнике.

Решено, иду в банк, снимаю со счета деньги – нанимаю ремонтную бригаду. И чтобы ни единого напоминания о квартире Виресы. И мебель обязательно в старинном стиле – что-нибудь легкое, невесомое, висящее в воздухе. Никакой модной массивности и резьбы по дереву!

– Приходи сегодня к пяти вечера, поговорим, – согласился я.

Она кивнула и, гордо цокая высоченными каблуками, вышла из квартиры.

Едва дверь за Ассельной захлопнулась, за спиной раздался злорадный комментарий Нюки.

– Любимую выпроводил, нелюбимую привадил. Еще и помогать вздумал.

– Сама ругалась, что за наследством не иду. Чем не повод? – фыркнул я, стягивая домашнюю рубашку и выискивая на железной стоячей вешалке что почище. Совсем опустился. Это не дело.

– Тогда не пешком, а как все цивилизованные люди – в экипаже.

– Непременно, дорогая.

С прибыли, полученной от проведения внепланового конкурса бардов, горгулья все-таки купила мне экипаж. В Манеисе нет иной альтернативы, кроме экипажей огнеметателей. Фиолетово-алые, различающиеся только оттенками и вычурностью узоров, они наводнили улицы.

Некоторые оригиналы перекрашивали свои средства передвижения с момента покупки. Но я не стал. Баклажаново-фиолетовый, блестящий даже в пасмурный день, с огневым рисунком по краю колпака и обводам колес, он пылился под навесом в конце квартала практически с момента покупки.

До работы я легко доходил пешком, там нагло эксплуатировал Тирелев экипаж. А при общении с Виресой – пешие прогулки были единственной возможностью побыть с любимой наедине, поговорить на интересующие меня темы.

Едва я выехал из-под навеса, Нюка шумно хлопая крыльями, угнездилась на сидениях за моей спиной и недовольно проворчала:

– Мог бы, как Тирель, насест соорудить.

Я проигнорировал горгулью, потянул за рычажок, и над головами бесшумно распахнулся купол. В первый момент можно подумать, что он стеклянный, как в старых моделях. И при повторном повороте рычага, с ужасающим скрипом поползет назад. Но сообразительные маги исхитрились, и в последних моделях поблескивало зеркальной гладью силовое поле, непробиваемое даже из трубок Ариде, а отключающееся за доли секунды.

Дорога до банка заняла минут семь, получение наследства – десять. После по настоянию Нюки я направился в Вольницу. Где должен проводить выходные Охотник без личной жизни? Правильно, на работе.

Одиннадцать часов дня. Утренние дела распределены. Ньего умчался неведомо куда. Подозреваю, что в Орден. Считалось, что Вольница может отчитываться только перед Советом князей и Советом Мастеров, но принадлежность Ньего Регара к рядам огнеметателей практически приравнивала нас к еще одной резиденции Ордена. Меня сей факт не смущал, скорее давал дополнительное чувство защищенности. И материальную выгоду хотя бы потому, что мой Преследующий оказался из той же песочницы. Мы с Тирелем частенько выполняли внеплановые задания "в обход кассы".

В просторной комнате обнаружился Оридаль – один одинешенек. Он вяло кивнул и углубился в сборку некой механической пакости. Общение со знаменитой изобретательницей сказалось на нем не самым благоприятным образом. Теперь юное дарование грезило собственноручно собрать если не вертолет, то хотя бы садовую тележку.

Я подавил смешок и прямиком направился в самое спокойное место в Вольнице – в начальственный кабинет. Плюхнувшись на гостевой стул (никто в здравом уме не покусится на кресло-качалку Главного), я отодвинул папки с бумагами и птичьи статуэтки, а на освободившееся место пристроил отцовский "кубик".

Сгорающая с нетерпения Нюка поднялась на задние лапы, передние умостила на краю столешницы и потянулась мордочкой к волнующей ее загадке. Разве может хоть одно мало-мальски важное дело пройти без ее внимания и контроля?

Я шумно выдохнул, растер ладони и прижал их к коробу с единственной мыслью – покончить с неизвестностью.

Внутри тихо щелкнуло. Серебристая субстанция, образующая короб, задымилась, распространяя неподражаемый аромат горелой резины, зашипела, съеживаясь и пузырясь. Не прожгла бы столешницу…

– Ребята почти угадали, – прокомментировала горгулья, засовывая мордочку в клубы черного дыма. Вот любопытная, надышится едкой гадости, лечи потом!

Когтистая лапка оказалась проворней моей руки, и отцовское письмо перекочевало вместе с зубастой похитительницей прямиком на стеллаж. Можно подумать, я стану бегать за крылатой, подпрыгивать и вопить: "Отдай, отдай!", как ей нравится. Первая не вытерпит, поделится информацией.

Аккуратно, чтобы не сбить настройки, я взял в руки злополучную пирамидку. Мелкая невзрачная золотая висюлька болталась на длинной цепи. Встретил бы в ювелирной лавке, не обратил внимания. Кроме амулета мне достались два перстня. Один из них улучшал память, другой позволял бодрствовать трое суток. Был еще совместный портрет "мама-папа-я". Его я спрятал в карман, дома налюбуюсь.

Ага, за путепрокладчик спасибо. Такого даже у Ньего нет. Двойной браслет разворачивал в воздухе подробную карту Шеехра и близлежащих земель с дорогами, населенными пунктами, реками и родниками. При необходимости можно было сколь угодно увеличивать масштаб. И самое главное – при выборе нужной точки на карте хозяин браслетов чувствовал верное направление до своей цели.

Я только собрался проверить, выбрать заветный город Тидьер – родину Виресы, как со стеллажа донеслось кудахтанье. Моя зубастая подруга заливалась сме… Нет, бессовестно ржала. Стеллаж ощутимо дрожал, звенели статуэтки на полках, качались цветы.

– Яичко снесла, крылатая? – поинтересовался я, любуясь зрелищем. – Просвети меня, несравненная, что вычитала.

– Подли-и-изываешься?

– Да что ты, прекраснейшая. Всего лишь смиренно дожидаюсь твоей благосклонности.

– Тогда слушай, ничтожный.

Она перелистнула пару страниц письма (а папуля даже Тарвиса за пояс заткнул по красноречию) и неподражаемым низким голосом озвучила отцовские откровения.

– С Нариро мы расстались на закате. Он торопился на корабль. Я продолжил путешествие через джунгли…

Лес шумел под напором восточных ветров, сильных в это время года, несущих сухой прохладный воздух и временное освобождение от теплолюбивых насекомых. Кроны гнулись, скрипели, потрескивали. Зато на заросшей густым низким кустарником и пышными травами земле движения воздуха почти не чувствовалось. Сыро, почва мягко прогибается под ногами, при приближении человека с камней разбегаются жуки и ящерки. В кустах шуршат мелкие неопасные звери, а вверху кричат птицы – громко, надрывно, печально.

Не смотря на всю опасность маршрута – один, в южный джунглях – Дильтар Гарес любил свои путешествия. Возможно, из-за ощущения дороги, из-за радости выступления перед чужими людьми, чьи селения затеряны в непроходимых дебрях. Презрительно именуемые жрецами "дикарями" не столько прислушивались к проповедям, сколько желали узнать, что творится в большом мире, с любопытством интересовались бытом, ценами, товарами, искренне сожалели, что проповедники несут слово истинной веры, но не везут товары на обмен.

Дильтар научился ценить и уважать чужую веру, разобрался в хитросплетениях философии иных учений, потому при обращении к иноверцам мог аргументировано доказать преимущества поклонения Всевеликому.

И сейчас просиживая вечерами у костра над добытой в мертвом городе книгой, вертя в пальцах амулет, спрятанный в тайнике обложки, молодой проповедник медленно, но старательно расшифровывал письмена жрецов Неназванных богов. Точнее, тогда он счел, что знает, как действует амулет, и самонадеянно применил свои знания в ближайшем селении.

Результат превзошел самые смелые ожидания. После первых слов проповеди жители прониклись правильностью истинной веры, отреклись от идолов и выразили горячее желание следовать заветам Всевеликого Тардена и Милостивой Соэры.

Сказать, что Дильтар был доволен – покривить душой. Ночью он плакал от счастья, узрев в случившемся божью волю. Пусть Всевеликий действовал через заговоренную вещицу чужой веры, проповедника это не смутило. Не растерялся он и во второй, и в третьей деревне.

Бережно храня в сумке тяжелый книжный том, украшенный пятнами плесени, где амулету была посвящена всего одна страница из трех сотен таких же хрупких, спрессованных, Дильтар наивно грезил, что однажды все люди на земле уверуют во Всевеликого. Верил и изо всех сил приближал тот день.

На радостях он написал Нариро об обретенном чуде, уверенный – среди множества собранных другом амулетов наверняка отыщутся такие же. Но верна людская пословица, утверждающая – не дело хвастаться раньше получения результата.

На обратной дороге он с ужасом узнал – эффект от проповедей под влиянием амулета недолговечен. Жители посещенных им деревень все также истово поклонялись своим поганым божкам.

Дильтар впал в уныние, но не оставил надежд, продолжал экспериментировать с находкой, изучал ее действие на жителей "просветляемых" селений и случайных попутчиков, пока случайно не выяснил следующий факт. Чтобы добиться от амулета стойкого эффекта следует просить абсолютно противоположенного. То есть если бы проповедник решил продолжать нести слово истинной веры и дальше, то должен был на нее клеветать. И ровно через четверть луны достиг бы желаемого результата.

Новое знание привело его в смятение. Клеветать на Всевеликого и Милостивую было против сердца. Изменить настройки проклятого амулета, чтобы обойти это свойство, Дильтар не мог. Оставалось отыскать человека, которому амулет пришелся бы по душе и не принес бы горя.

Он приглядывался к встречным людям, беседовал, выяснял их желания, благо, со служителем веры откровенничали охотно. Но достойного хозяина своей находки проповедник так и не находил, пока на постоялом дворе в самом центре Шеехра не повстречал кахе – жреца Неназванных богов. Вернуть тем, у кого взял – чем не выход, не избавление от опасного соблазна для себя и других? Тем более, иной хозяин амулета мог натворить много бед.

Пробравшись между занятыми народом столиками, здороваясь и благословляя, Дильтар пробрался к жрецу. Мысленно быстро произнеся молитву, проповедник обратился к нему.

– Желаю здравствовать, кахе.

Жрец – старый, седой, сморщенный временем до состояния сушеного гриба, с тяжелыми амулетами на шее, в простом дорожном одеянии, не удивился встрече с врагом своей веры. Зато внимательно изучил стальными хитрыми глазами и указал на стул подле себя.

– Заплутал твой путь, вестник Всевеликого, раз ко мне привел, – он подвинул кувшин с вином в сторону Дтльтара, сам разломил последний оставшийся на блюде абрикос, вынул из него косточку, а на ее место в каждую из половинок положил по засахаренной клюкве из вазы.

– Раздели пищу, какая еще осталась на моем столе, тогда поговорим.

Проповедник не удивился предложению. Издревле противоборствующие стороны, садящиеся за переговорный стол, поровну делили еду.

– Кахе, то, что я тебе предложу, никогда бы не одобрили мои наставники, но иного выхода перед собой я не вижу.

Жрец выслушал рассказ внимательно и немало удивил ответом:

– Все сущее под небом имеет собственное предназначение. Даже наши амулеты наделены своей собственной волей. Этот долго ждал возможности выбраться из плена мертвого города, отыскать путь в большой мир. Ты стал его орудием. Тебе и владеть.

– Как такое возможно, кахе? – удивился проповедник. При всем желании он не мог отыскать злого умысла и лжи в словах иноверца.

– Неназванные боги любят разыгрывать среди людей крупицы удачи. И орудиями исполнения этих розыгрышей становятся вещи, сделанные руками колдунов. Если хочешь, я посмотрю, каково нынешнее предназначение амулета. Зажми пирамидку в ладонях.

Когда Дильтар выполнил требуемое, жрец накрыл сомкнутые руки своими – шершавыми, горячими, и предсказал:

– Тебе эта вещица счастья не принесет. Скорее наоборот, обернется разочарованием и болью. Но у тебя есть сын. Сохрани амулет для него. Мальчик вырастет и встретит… – он задумался, наморщил и без того исчерченный картой жизненных тревог лоб, помял пальцы заинтригованного проповедника и продолжал, – кажется, женщину. Не любимую, но ту, которую искренне пожалеет. Именно для нее произнесет он верные слова. А после вещица сама выберет нового хозяина.

Больше ни слова не добился Дильтар от кахе, так и остался один за столом допивать вино и размышлять над чудачествами судьбы. По всему выходило – амулет – орудие. Иначе бы не дался в чужие руки. Про чудеса, творимые жрецами Неназванных, проповедник был наслышан. Потому успокоился быстро и по возвращении домой упаковал находку и еще несколько полезных вещиц в короб для сына, дабы не затерялись среди прочей мелочи. В том, что маленький Ванитар продолжит отцовское дело, Дильтар не сомневался.