Текст книги "Сонная ученица (СИ)"

Автор книги: Елена Ларичева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц)

– Не говорите ему до выступления, – попросил эльф, глядя на уже спешащего к нам Элидара – довольного, точно погулявшая в курятнике лиса. – Он когда сильно расстроен, в заклинаниях путается.

Совсем здорово. За моими напарниками следят. Ветер – сильно нервный. Пучок – эльфов ненавидит. С кем я сюда приехала?

Мы были третьими. В случае удачи у нас будет время отдохнуть перед следующим поединком. Людоед пожелал удачи и, обмахиваясь билетом, отправился занимать место среди зрителей. Я ему искренне позавидовала.

Выдержка из срочного секретного послания Давхи своему господину:

«Интересующая Вас девица прибыла на воинский турнир в Канейбаз в тройке с эльфом Пучком и человеком Элидаром по прозвищу Ветер, чародеем. Их сопровождает Людеоед. Что прикажите делать?»

Ответ:

«За девицей следить, ждать проявления талантов. За ее окружением тоже. В случае возникновения угрозы нашей безопасности – действовать. Что именно предпринять, решать Вам. Но без лишних свидетелей и быстро».

Ветер развязал свой мешок и принялся обвешиваться амулетами и оберегами. Я не представляла, что зачарованных вещиц может быть так много! Даже Пучок присвистнул от удивления, взял в руки парочку посмотреть поближе, но тут же получил подзатыльник от напарника.

– Не сбивай настройки! – шикнул на него Элидар.

Я наблюдала за их приготовлениями со стороны, довольная, что уже нацепила под рукав свой оберег. Сразу после слов Миля о слежке. Зачарованные кинжалы висели на мне нелегким грузом, но я боялась – они закончатся слишком быстро. Прежде чем я успею обезвредить Жало противников.

– Против нас выйдет орчья чародейка, – обращаясь ко мне, затараторил Элидар. – Делай что угодно, но отвлеки ее, пока я сплету заклинания. А потом я всех сомну.

Самонадеянный ты, я посмотрю. Но я сделаю все возможное, чтобы помочь тебе.

Мы вышли из раздевалки, уступая ее следующей тройке, а сами остановились у ворот на арену. Ага, пора.

Нам противостояли пожилой гном с двуручным тяжелым мечом, орка весьма забавного вида и человек, совсем еще мальчик, с пращей в руках. Так, малый, тебя я должна выбить в первую очередь.

Не дожидаясь своих помощников, я кинулась вперед, на ходу выхватывая с перевязи два кинжала. Бросок. Другой. Увернуться от летящего камня. Есть!

Зачарованные кинжалы достигли цели. Первый, уже на подлете превращающийся в вязкую клейкую массу, залепил парню лицо, другой спеленал кисть правой руки.

Теперь орка! Я выхватила вторую пару кинжалов, намечая, как обойти длиннобородого гнома, загородившего женщину собой. Орка вертелась на месте, уперев в песок взгляд красных узких глазок, злобно поблескивающих на скуластом лице. Заплетенные во множество коротких косичек выбеленные патлы стояли ежиком. В приплюснутом носу болталось кольцо – хоть в дверь вместо ручки вставляй. Белый доспех резко контрастировал с землистой кожей. Просто душка!

Я метнула первый кинжал. Но меч гнома неожиданно легко вспорхнул, отбивая клинок в строну. Ах ты, подгорная мерзость! Я метнула снова. Тот же результат. А позади женщины уже расправляла крылья тьма, всколыхнулась ввысь множеством перекрученных жгутиков… нет, головами чудовищного дракона, и замигала алыми всполохами.

– Ирава, ложись! – завопил где-то сзади Пучок.

Я послушно рухнула в песок, уже пришедший в движение, заклубившийся мелкими смерчами. Песок взметнулся гигантской ладонью, чтобы прихлопнуть и сплетенное оркой заклинение, и всю тройку, а когда он осел, публика получила возможность лицезреть три раскорячившихся песчаных статуи.

Судейская команда объявила нас победителями, заставила освободить плененных противников, теперь выбывших из состязаний, а нам приказала готовиться к следующему бою.

– А ты молодец, Лапуля, – приобнял меня счастливый Элидар, даже не потрудившийся отряхнуться после устроенной бури. Я поспешно вывернулась из-под его руки. Перед глазами стояло лицо Сокола. Но я запретила думать о том, что произошло между нами утром. Потом, после турнира…

Мы провели еще три схватки, медленно продвигаясь к финалу. Потом Пучок еле живой вернулся с соревнования мечников, зажимая рукой распоротую в предплечье руку. И Элидар долго шептал над ним заклятья, заставляя рану затянуться.

– Вряд ли мы выстоим в следующим круге против ирийских чародеев! – зло произнес он. – У тебя закончились кинжалы. Пучок вымотан. И даже нет денег купить что-то еще из заговоренных цацок. Мы вложились до медяка в этот демонов турнир.

Красота! Может, пробраться к Милю? У него должны быть несколько золотых монет, сама видела. Хоть кинжалов куплю. Тут рядом всякими чародейскими штучками торгуют.

– Сейчас, – я сочувственно посмотрела на бледного до зелени эльфа и, распихивая таких же потрепанных коллег по оружию, кинулась к выходу.

Как я найду в такой-то толпище Людоеда? У него третий ряд, но что это меняет? Я потолкалась у ворот, уже собираясь возвращаться, как меня окликнул мужчина. Человек лет сорока, с забранными в хвостик пшеничными волосами и широкий в талии.

– Красавица, а ты меткая. Не подведи моего господина, мы с ним слишком много поставили на вашу тройку, – и он пихнул мне в руку кошель, тут же скрываясь в толпе, заполонившей проход.

– Э-э-э, – глубокомысленно пробормотала я, прикидывая, как быстрее пробраться к лавкам. С неизвестным дарителем разберусь позже, а пока нужно выручать дело.

Когда я бросила к ногам упавших духом друзей свою добычу, даже у наглого Элидара отвисла челюсть. Уела я тебя, охотник за артефактами?

– Признавайся, Ирава, скольких ты убила и ограбила по дороге сюда? – хрипло пробормотал он, пытаясь унять алчный блеск в громадных черных глазищах.

– Враг мой, грабить и убивать по дороге, чье-то другое призвание. Мне же пожертвовал средства для нашей победы неизвестный поклонник, – нежно глядя на него, проворковала я и заправила кинжалы в перевязь.

– Ирава, а мне лекарства ты не принесла? – жалобно простонал эльф, свернувшийся калачиком на расстеленном на полу плаще.

– Нет, – ужаснулась я. Как же я забыла о Пучке? – У меня еще остались деньги…

– Пятилетней выдержки, пожалуйста, и покрепче, – всхлипнул остроухий пропойца. Вот эльфийское отродье!

– Обойдешься, – фыркнула я, усаживаясь на кончик плаща и повязывая на волосы косынку. Я видела, что попавший в голову ведьме липкий комок, бывший некогда кинжалом, застрял там намертво. Несчастная уже час мучилась с заклинаниями и расческой, но никак не могла избавиться от "подарочка". Теперь только стричься.

В подготовительной комнате пахло потом и кровью. Даже многие тяжело раненные не желали отказываться от манящей славы, выкладывая последние монеты крутившимся тут же лекарям. Тем более, продержавшимся до этого круга уже полагалось пусть не большое, но вознаграждение. А что будет дальше?

Два часа пополудни. Солнце не жгучее, но глаза застит, мешает прицелиться, чем и пользуются противники. Для них, ожидающих в комнате с другой стороны арены, солнце дает преимущество, но судьи его всячески игнорируют.

Нам в очередной раз пора. Неудачники и неумехи отсеялись еще в первые два круга. Ветер зажал в руках свои длинные мечи. Пучок тоже. У меня меч и кинжал. Настоящий, боевой. Он не превратится в склизкую кляксу, застывающую при соприкосновении с живой плотью.

Что за изощренное издевательство над чародеями? Именно когда мы выходим против ирийцев, виртуозов в управлении материей, нам предстоит использвать в бою максимум боевого искусства. Хотя, это может нас выручить.

– Я хочу его посох! – алчно заявил наш воин-чародей, весь черный, как совесть закоренелого убийцы. Даже повязку на лицо черную напялил. Одни белый кончики волос дразняще поблескивают.

Нам противостояли трое кистеухих. Одинаково высокие, поджарые, породистые, разодетые в шелковые одежды, покрытые вышивкой. Мечи в руках только у одного. Другой сжимает посох – тяжелый, окованный железом. Стукнет таким – к праотцам отправишься в два счета. А вот третий мне не кажется таким опасным. Легкий лук в тонких руках. На поясе шпага. Если только он не чародей, я его сделаю.

Мы сблизились достаточно для броска, и я попросила Элидара.

– Разверни крайнего справа ко мне боком и отвлеки остальных.

Он кивнул, щелкнул пальцами, и прицелившийся, было, лучник, поскользнувшись на ровном месте, неуклюже накренился. Игры закончились. Начался бой на настоящем оружии. Как странно, я тогда даже не испугалась.

Я метнула клинок. Лезвие угрожающе вспыхнуло на солнце и перерезало натянутую тетиву лука. Эльф вскрикнул, ведь я намеренно задела его пальцы. Тетива стегнула кистеухого по щеке, оставляя алый след.

Эльф удержался на ногах лишь для того, чтобы Пучок вырубил его силовым ударом. Нечего под ногами болтаться. Я осталась не у дел, пока мои напарники разбирались с остальными ирицами. Быстро, надо сказать, управились. И мы под рев разгоряченной толпы перешли в следующий круг.

Уже уходя с арены, у самого бортика я увидела того самого полного мужчину, который выручил нас деньгами. В его взгляде было такое разочарование, что я запнулась. Он что, не желал нашей победы?

Дальше было не сложно. Как в насмешку, нам попадались гораздо более слабые противники. Схватки заканчивались за пару-тройку минут, и почти всегда благодаря Ветру, вернее его неиссякающему запасу артефактов. Колбочки, коробочки, колечки, карандаши и брелки, застежки и броши, хранящие в себе быстрые заклинания, выручали нас и смущали противников. Среди них уже слышались возмущенные шепотки, но использование сподручных предметов не возбранялось правилами, и поэтому сделать нам ничего не могли. Моя меткость в бросании "липких" кинжалов тоже снискала уважение. Мне даже предложили перебежать в другую тройку на место раненого. Естественно, не за просто так. Я выслушала предложение и витиевато послала приглашавших. Не обиделись, понимающе кивнули и удалились. Да, так и возгордиться не сложно!

Когда из претендентов на победу осталось шесть троек, против каждой выпустили чудовище. Я вспомнила недавний глупый сон, но втроем завалить страшного зверя оказалось абсолютно не сложно. И нас допустили к финалу.

– Этих мы точно не одолеем, – сквозь зубы процедил Элиадр, рассматривая вытянутый листик с номером очередных наших противников.

Два человека, оба из которых сильные чародеи. И ведьма эльфийского происхождения, о чем свидетельствовали заостренные уши. На вид, девочка лет десяти. Лицом страшнее пьяного орка, пухленькая, с короткой стрижкой, частыми треугольными зубками. Нерасторопные противники уже успели убедиться в ее проворности, болезненной безжалостности, остроте когтей на коротких ручках. Кто она? Классический образец чародейства ирийцев или просто оставленная в живых уродка, ошибка природы?

– Зачем было так издеваться над ребенком? – повернулась я к Пучку.

– Это не издевательство, а привет с моей родины, – невесело ухмыльнулся эльф. – Примерно также должна была выглядеть легендарная Тара, когда только стала главной королевской ведьмой Кавиры. Но ей удалось повзрослеть, а эта кхм… девочка , обречена. На полторы тысячи лет, до самой смерти. Недозрелка. Ей может быть и сто лет, и пятьсот и больше тысячелетия.

– Понятно, отчего она такая злющая, – без тени сочувствия пробормотал Элидар.

На нас смотрели как на смертников. Еще бы, вопреки правилам турнира, маленькая гадина уже успела покалечить четверых. Почему ее до сих пор не дисквалифицировали, оставалось загадкой.

– На нее самые высокие ставки, – послонявшись среди зрителей, пожаловался Ветер. – Первое место без сомнений. Будь мы в здравом уме, отказались бы от бойни. Но мы же сами отморозки, каких поискать? – он уставился на Пучка лихорадочно блестящими глазами, выуживая из бессчетных карманов очередной припасенный артефакт – темную блестящую коробочку с позвякивающим внутри неизвестным содержимым.

– Что у тебя? – спросила я.

– У-у-у, страшная тайна. Стырил в калесской Академии чародейства вместе с парочкой чуть менее мощных вещиц и записками двух оч-ч-чень нехороших чародеев. Таких нехороших, что одного из них, даже лишившегося большей части силы, до трясучки боится сам Император, – понизив голос, зашептал он. – А другой – теперь возглавляет Светлый Совет Ири.

– И как ты еще жив после совершенного святотатства? – по-прежнему без энтузиазма в голосе поинтересовался эльф.

– Как-то, – подмигнул мне чародей.

Чего он добивается? Видел же, как я Сокола обнимала. Нет у него шансов и не будет.

– Одной наговореной вещицы слишком мало, – пустился в рассуждения эльф. – Я Академию не заканчивал, но у орчьих чародеев по верхам знаний нахватался. Помогу тебе, если что. Ирава, ты как, сумеешь совершить чудо, если мы с Элидаром задержим недозрелку?

Я задумалась. Быстрый вход в Сновидение займет четверть минуты. И то, если не брать в расчет орущую толпу зрителей и всячески старающихся отвлечь меня помощников уродливой эльфы. Там внутри я буду действовать гораздо расторопнее, чем в Яви. Минуты три-четыре должно хватить для решительных действий.

– Пять минут, – для подстраховки назвала я.

– Лапуля, а я уж испугался, что ты настоящая чародейка, – как к законченной идиотке повернулся ко мне Ветер. – Пока-а-а это ты раскачаешься, пока-а-а создашь, скажем, простейший огненный шарик… Умеешь шарики создавать, а?

Он издевается. Ладно, Элидар, буду считать, что ты не со зла, а всего лишь со страху оплошал.

– Шарики огненные сам делай. А я отосплюсь, пока вам оборону держать. Ладно, хотя бы три, – сдалась я. Пять минут на арене – бесконечность. Три тоже можно сравнить с долгим эльфийским веком…

– Чего? – не понял Ветер. – Спать ты дома будешь, если живой из этой переделки выберешься. Еще у выпускника Академии есть шанс выстоять пару минут против ведьмы, но никак не у подмастерья чародея-отшельника, не способного вылечить собственные ноги!

Я отшатнулась, словно он собирался меня ударить. Он и так ударил меня, оскорбив Сокола. Больно ударил. Но тут подал голос спокойно следивший за нашей перепалкой Пучок.

– А если чародея-отшельника зовут Номар Сьятор, у нее есть шанс?

Элидар раскрыл рот и переводил взгляд с меня на эльфа и обратно. Сокол, чем же ты так прославился, милый?

– Эта рухлядь… Он… – выдохнул Ветер, и я поняла, что еще одно слово, и сейчас без всяких чар я его отметелю – мама не узнает…

– Тем не менее, это так, – спокойно продолжил Пучок. – И девочка нам обещала помочь.

– Лапуля, что же ты раньше молчала? Давай работай, мы прикроем!

Ну, Сокол, готовься. Завтра тебе предстоит ответить на очень, очень много вопросов.

Как жаль, что нельзя было войти в Сновидение еще до боя. По правилам, шагнуть на арену я должна была самостоятельно.

Мои отважные чародеи вышли первыми. Я, не смотря на всю ответственность и трагичность момента, чувствовала, как уголки губ тянет вверх дерзкая усмешка. Ох, что я сейчас сделаю! Вы не против, уважаемые противники и судьи, если я вздремну минутку-другую.

Я вышла за ворота и тут же улеглась не холодный жесткий песок, закрыла глаза. Успокоиться, собраться. Десять. Девять. Восемь…

Я стояла на арене. Один на один с ней. Сопровождавшие ее чародеи не казались мне опасными. А маленькая уродка просто сочилась чужой, злой силой, вызывающей ненависть, отвращение до рвотных позывов в желудке, до долгих мучительных ночных кошмаров после мимолетного взгляда на ее… язык не поворачивается назвать это лицом.

Неистребимый страх всех будущих матерей: вдруг вынашиваемое ими чадо вылезет из чрева таким… не приведи Творец!

Чудище, смотрящее на тебя из темноты, реальное или воображаемое. В детстве, когда родителей нет дома, и позднее, когда ты вырастаешь и ничего путного не можешь поделать с собственной жизнью, одинокий, ты встречаешься с "любимым" страхом, запертый в коконе безлунной ночи, и понимаешь – выхода нет, и не будет. И когда ты пропустил нужный поворот и забрел в тупик – не ведают даже демоны Запредельного.

Маленькая ведьма все сделала, чтобы быть такой. Очень-очень давно. Она смирилась со своей "красотой" и превратила в оружие. Она старше и посыпанной мелким песком арены, и славного города Канейбаз. Год за годом она заглядывает в зеркало и встречает в нем только свой страх: самый изощренный и жестокий.

Она смотрела на меня сейчас, не способная пошевелиться. Ведь она в МОЕМ сновидении, там, где Я устанавливаю правила.

Я не буду тебя бить, не стану калечить, вечное дитя. Я только пожалею тебя. По общению с Соколом знаю, – это больнее ненависти, иногда ужаснее предательства – жалость.

– Что ты почувствовала, когда поняла – красота недостижима? – я подошла к ней вплотную, чувствуя себя мясником, – что тебя никогда не возжелает мужчина, если ты его как следует не зачаруешь? У тебя есть дети? Ах, забыла, ты не можешь их иметь. Твой недоразвитый организм не способен. Твои наниматели, даже они сплевывают и складывают пальцы в знак, отводящий зло.

Мой голос был переполнен сочувствием. Уже не надуманным. На миг заглянув в бурлящий колодец отчаянья, я поняла – все мои прежние переживания и страхи – ничто по сравнению с этим. И все равно, я словно засунула руки по локоть в кровоточащие раны ее души и копошилась там.

По ее морщинистому прыщавому лицу текли слезы, закушенная губа кровоточила. Я продолжала свое подлое дело, заглянув ей в глаза, погладила черные коротко подстриженные волосы. Он дернулась, но не смогла отстраниться.

– Ты оставила свой дом навсегда. Ты ведьма, поэтому воспитывалась в храме. Это лучше, чем быть выкинутой в канаву собственными родителями, испугавшимися твоей неприглядной внешности. Но и храм ты оставила, не встретив там сочувствия и понимания, – продолжала я, нащупывая ходы в ее душе, лишая боевого настроя. – Знаешь, мы с тобой чем-то похожи. На моей родине за применение чар жгут на костре или сажают на кол. Что лучше, даже теряюсь в догадках. Я успела сбежать до того, как меня обнаружили храмовники…

Я говорила и говорила, а она ревела во весь голос, выпуская страх и боль от своего несовершенного естества.

– Мы обе страдаем. И мне искренне жаль нас обеих. Давай заключим перемирие. Ни я тебе, ни ты мне не будем перебегать дорогу. Хорошо?

Он закивала. Я еще раз погладила ее по голове и проснулась.

Девочка– старушка сидела рядом на корточках и ревела взахлеб. В центре арены завершали танец мои и ее чародеи. Пучок с Ветром побеждали. Но мне было очень неловко перед замершим рядом существом.

Почувствовав, что я возвращаюсь в явь, она подняла на меня лишенные ресниц глаза.

Я застыла от ужаса: я разбередила ее раны, я…

– Спасибо, – произнесла вдруг моя противница. – Я не знаю, как ты это сделала, но мне стало гораздо легче. Впервые за четыреста лет.

Она утерла рукавом слезы и протянула руку.

Ох, мне что, дружбу предложили?

Я взяла ее маленькую ладошку, еще мокрую от слез, в свою, встала, и глупо простояла несколько секунд, держа ее за руку.

– Без обид, коллега, – она оскалилась и, едва я сделала шаг, подставила мне подножку. Я шлепнулась обратно. Она полюбовалась мной, развернулась и, бросив черед плечо: "Все-таки мы на турнире", – отправилась к воротам, уводя своих изрядно потрепанных бойцов.

– Ты зверь, Ирава! – прыгал возле меня эльф уже через минуту. – Я чуть не обделался, когда эта симпатяшка оборвала заклинание на полуслове и завыла. И зрители тоже. Слышишь, какая была тишина. Никто толком ничего не понял, кроме того, что мы их уели!

Да уж, такое впечатление, что многотысячная толпа вздохнула, а выдохнуть забыла. Выглянуть что ли, удостовериться – не разорвало их от напряжения?

– Беру слова про рухлядь обратно, – вновь попытался меня обнять Ветер, но я юркнула за эльфа, и рука чародея зачерпнула пустоту. – Завтра лично выражу признательность твоему учителю.

– Только не выдумай существование очередного артефакта, – не удержалась я.

– А если он действительно есть? – невинно предположил он.

Я показала ему кулак. Он хохотнул и сообщил:

– Лапуля, он действительно есть, этот артефакт. Был, две минуты назад, пока я не разрядил его в помощничков уродки, – он потряс перед моим носом темной коробочкой, теперь уже пустой. – Автор – твой учитель на пике могущества. То есть около восьми лет назад.

Что? Номар? Солнце мое незакатное, готовься, замучаю расспросами и поцелуями. Держись!

Теперь дело за судьями. Сейчас выступят последние тройки, и будет назван победитель.

Я подобрала свои вещи и отправилась переодеваться. Помыться бы. Но об этом до гостиницы лучше не мечтать.

Удивительно, скоро полночь. Этот демонов турнир действительно занятие долгое и нервное… Когда я вернулась, рядом с ребятами по опустевшей гулкой комнате уже прогуливался невероятно довольный Людоед. Заложив руки за спину, он разбирал наши выступления одно за другим, не забывая мокнуть лицом каждого в его ошибки. Ну и пусть. Я собой горжусь. И Сокол тоже годиться будет.

Мы были вторыми! Пучок пританцовывал, поил за свой счет весь трактир. Элидар дулся, ворчал, что нас засудили, украв первенство. Мне же просто было хорошо. Не терпелось сбежать в Сновидение, чтобы похвастаться Соколу своими успехами. Но посидеть с остальными тоже нужно.

Плавился лед в высоких пузатых бокалах. Танцевали в воздухе навороженные Ветром огни, отбрасывая на лица теплый мягкий свет. К нам один за другим подходили с поздравлениями люди-нелюди с разными мыслями за душой. Кто-то искренне делил радость с приглянувшейся троицей, кто-то подсуетился сделать на нас ставки и теперь прокручивал в уме заветные цифры выигрыша, кто-то заискивал, стремясь примазаться к чужой славе и урвать хоть что-нибудь, кто-то просто завидовал. Но как я не вглядывалась в лица наших гостей, человека, подарившего (одолжившего?) нам деньги не наблюдалось. И демоны с ним!

Я дослушала очередной тост в свою честь, станцевала по разу с Пучком и Ветром и покинула зал, переполненный запахами благовоний, еды, выпивки и человеческих тел.

О, моя комнатка! Ванна, полная пены, пушистое полотенце… Но нежиться долго в горячей воде я не собиралась. Скорее к Соколу.

Он ждал на грани яви, чтобы отвести в жемчужно-серый город, уже знакомый и полюбившийся мне. Сейчас тот был залит светом холодного маленького солнца и резковатыми запахами весны. Широкая полноводная река жаловалась тяжелым мостам на тесные оковы гранитной набережной, приглядывалась к отраженной в темных мутных водах зелени парков, покачивала скорлупки лодочек и тяжелые морские корабли, зашедшие в устье.

Сокол провел меня по набережной, свернул в сквер у напыщенного самодовольного памятника. А я заглядывала в лиловые глаза учителя (на этот раз человеческие) и теряла голову.

– Так, Ирава, – охладил мой пыл Номар. – Мы хоть и снимся друг другу, для жителей этого чудесного города мы абсолютно реальны. Не будем их смущать.

Я обижено надула губы и отвернулась, на всякий случай, покрепче вцепившись в его локоть обеими руками. Учитель, что мне делать, если для меня весь мир – ты? С первой нашей встречи.

– Ирава, я знаю, ты расколола тот камешек, – продолжал он, забавляясь моим обиженным видом. Ну, почему ты даже сегодня об учебе? – Я дам тебе еще два. На будущее.

Он вытащил первый прямо из воздуха. Протянул руку, поймал солнечный блик на кольцо, качнул запястьем и протянул мне свое творение. Хрустальный, с красноватыми вкраплениями внутри. Ох, и много же их. И каждое что-то да заключат в себе. Поди извлеки да запомни, еще и на практике отработай. Жуть!

Я зажала в ладонях шар и улыбнулась. Странный ты, Номар, говоришь и делаешь совсем не то, что хочешь. Рядом с тобой я. Вокруг – наверно, самый потрясающий из городов, а ты талдычишь о занятиях. Посмотри, вот она, жизнь. Парочка на скамейке целуется (абсолютно правильно делает, кстати, я тоже так хочу). Забавный старикан в детской шляпке кормит нахальных оборжавшихся голубей. Ребята катаются по бордюрам на досках с колесиками. В конце аллеи продают мороженое. Я даже знаю, оно бы тебе понравилось, вздумай ты отвести меня туда. Сердцем чую, заставишь сейчас утащить эти круглые хранилища вселенской мудрости в мое место силы, и доброе утро, ученица. У, сухарь!

Словно прочитав мои мысли (а вдруг, действительно прочитал, кто его, чародея вредного, знает?), он поцеловал меня в макушку, подпрыгнул, срывая клейкий зеленый листик с липы, смял его в кулаке, а когда разжал руку, зеленый комок вырос в достаточно крупный шар: матовый, легкий, упругий, почти невесомый.

И куда я теперь со своим имуществом?

Мой интриган загадочно улыбнулся, покачал головой, и мир вокруг пришел в движение. Сорвались с места деревья, статуи, люди, здания. Номар разворачивал вокруг пространство, пока не поместил нас в светлой уютной комнате. О, тут-то я нашла, куда положить шарики с информацией. А заодно и высказать Соколу все, что я о нем думаю. И не только высказать…

– Береги себя, Ирава, – шептал он мне много позже, бессовестным образом выгоняя в место силы. – Не забывай про мои уроки.

Еще бы, забудешь, если ты о них без конца напоминаешь. Прихватив его "подарочки", я переместилась в свое убежище, а когда примчалась обратно (почти сразу), приютившая нас квартира оказалась пуста и заброшена, словно и не было прозрачного света, льющегося сквозь частый переплет окон, напольных ваз с розами, безразмерной кровати под балдахином карамельного цвета. Лишь паутина, зачехленные диваны и кресла, завернутые в оберточную бумагу многочисленные картины и непроницаемые пыльные занавеси на окнах… Сокол, у тебя, конечно, с чувством юмора замечательно, но нельзя же так!

Я вернулась к себе под кипарисы и занялась распаковкой знаний. Пришлось повозиться до рассвета, разбираясь с первой приглянувшейся искоркой. Я дулась на Номара. Его забавляли мои чувства, моя любовь. Но он тоже меня любит, по-своему.

Новый день меня встретил отшелестевшим дождем, проясняющимся безмерно высоким небом и первой желтизной в листве разросшегося за окном клена. А еще намерением Пучка участвовать в турнире одиночек мастером боя.

– Тебе было мало вчерашнего? – ужаснулась я, вспоминая его рану.

– Так там на меня колданули, а здесь все честно: только меч и личное мастерство.

– Которое ты вчера все спустил на вино, – завистливо процедил Ветер, страдающий от похмелья. – Почему вы, эльфы, такие выносливые твари?

– Я рос среди орков, забыл?

М– да, выражение "пьет как орк" точно про него. Зато сейчас свеженький, румяный без косметики. Новенький белый доспех демонстрирует перевернутый трезубец в алом круге -знак орчего правящего клана, как объяснил мне Ветер.

Поддержать героя было нашей священной обязанностью, но бои одиночек перенесли после выступления пятерок, и полдня мы были вынуждены наблюдать на довольно занятное (со стороны) зрелище.

Возвращение пришлось отложить до завтра, но я не переживала. Пучок продержался на арене долго, но в тройку победителей так и не попал. Зато выиграл вполне приличную сумму, чем был весьма горд.

А ночью я не смогла дозваться Сокола. Я чувствовала его, знала – он в Сновидении. Но не дотягивалась до его сознания, и это пугало.

Я подскочила на кровати перед рассветом взмокшая, с саднящим простуженным горлом и долго не могла унять дрожь. Хотелось бросить все и всех, мчаться сквозь темноту к нему. Предчувствие чего-то непоправимого, неизбежного болотной жижей сомкнулось над головой, лишало воздуха, сдавливало грудную клетку.

Я встала, подошла к двери номера, готовая разбудить Людоеда, но одумалась. Он меня на смех поднимет. И так заявил вчера, будто я смотрю на Номара, как кошка не ведро валерьянки. Неужели, так заметно?

Я едва дождалась утра, заходясь от нетерпения и тревоги. С ненавистью следила, как ме-е-едленно приятели и Людоед завтракают, собираются, болтают с обслугой и новыми знакомыми. По дороге я пропускала мимо ушей их разговоры, уже понимая – случилось что-то гадкое, темное, фатальное.

Запах гари почувствовался еще на тракте. В деревне нас встретили настороженные, виноватые взгляды соседей. Но я еще надеялась, еще верила. До тех пор, пока из-за дома пастуха не показалось пепелище.

Серый пепел на месте крепкого каменного жилища… серый пепел толстым слоем лежал в когда-то выкопанной для строительства дома яме.

Я кричала, я звала. Я соскочила с коня, побежала к серой пыли, но Элидар вцепился в меня, скрутил сзади руки, ругаясь.

– Дура, тут черное пламя погуляло! Прикоснешься рукой к пеплу – сама обуглишься. Три дня трогать нельзя!

Мне было все равно. Меня самой больше не было. Остался только комок отчаянья и боли. Сокола я больше не чувствовала. Утром, после девяти, едва мы выехали из гостиницы, связующая нас нить оборвалась.

– Номар! – всхлипывала я. – Номар, Почему? Номар!

– Уведите ее!

Кто сказал? Кажется, Людоед.

– Уведите, пока глупостей не наделала. Пучок, выбери в любой дом. Не прогонят. Умой, дай воды и тащи Ираву обратно в город. Я попытаюсь разобраться, что тут случилось.

Я безвольным кулем висела на руках эльфа, всхлипывая и дрожа. Как я не поняла? Он знал, что так будет, что за ним придут! Он специально отослал нас на турнир. Он прощался со мной прошлой ночью, в последний раз делясь знаниями и любовью…

Срочное сообщение Давхи своему господину:

"Сообщаю Вам, что девица Ирава на турнире проявила недюжие способности в сонном чародействе, которые в дальнейшем могут нам понадобиться. Однако, уровень знаний и умений ученицы Сьятора настораживает. Она вышла за границы обычного ученичества, победив саму Убогую Вильду.

Считаю, что медлить дальше – опасно. Иначе Сокол испортит ученицу, вобьет ей в голову всякую ненужную чушь, и тогда помощи от нее не дождешься. Поэтому я взял на себя смелость действовать.

Сегодня утром в 9.20 Номар Сьятор перестал нам угрожать. Я с отрядом из пяти верных воинов прибыл в деревню – последнее прибежище Сновидца. Его расстреляли на пороге дома. Труп чародея, как и сам дом, уничтожены черным пламенем, не позволяющим отыскать ни малейших следов нашего участия в расправе… "

Ответное сообщение:

«Идиот!»