Текст книги "Сонная ученица (СИ)"

Автор книги: Елена Ларичева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 21 страниц)

Часть 3

– Да не справится она со Сферой, Давхи! Недоучилась девка. Все ты виноват, рано Сьятора уничтожил!

– Она справится, господин. Мы оба знаем ее силы. На этот раз Номар отыскал достойную, равную себе по силе. Не то, что те неудачники. Я понаблюдал за ней и уверился – она восстановит Сферу. Будет Императору игрушка. А когда девица докажет свою состоятельность, почувствует вкус к творчеству, создаст для нас Глаз Ночи.

– Прежде всего, для меня. Но ума не приложу, как заставить Сновидицу работать на нас!

– Ответьте для начала, чего вы хотите больше – получить Глаз Ночи или уничтожить вашего противника?

– Все вместе. Сразу.

– Предоставьте это мне, господин. У меня имеются рычаги давления.

– Брось, твои методы…

– Мои методы меня еще ни разу не подвели. Тем более если подключить ее друга. Кстати, зря вы не захотели рассказать народу, чей он сын.

– Это ничего бы не изменило…

(Из никем не подслушанного разговора)

… Мой первый день во дворце выдался весьма примечательным. Казавшийся небольшим с земли, при встрече дворец раскрылся передо мной необъятным простором. От постройки до постройки пролегали тысячи шагов. Многочисленные мостики изгибали спины над выдолбленными в породе руслами искусственных ручейков, вдоль которых росли покалеченные садовниками деревья. Переплетающиеся стволы и ветви извивались под разными углами, образуя то гигантскую вешалку для одежды, то стол и стулья для великана, а то и вовсе мифических зверей, пришедших из сказочной страны к водопою.

Возле каждого из таких созданий стояли или висели зеркала: целые, в массивных оправах, либо собранные из кусочков с разноцветными примесями к амальгаме, чтобы древесные чудовища имели возможность любоваться своим противоестественным совершенством.

Многоярусные здания под широкими крышами-шалашами презрительно изгибали резные наличники окон, скалились многоголовыми химерами балконных решеток, хлопали на ветру флюгерами. Возле одной из построек люди в длинных вышитых одеждах и разукрашенных масках репетировали некое представление.

Вел меня в императорские лаборатории не Миаро, и не Волк, а сам Людоед. Он вызвался представить меня казначею (у Императора нашлись срочные дела, и встречу с ним перенесли) и проследить за составлением договора. Вырядился, кстати, он сегодня на удивление просто и без фантазии – в одуванчиково-желтую форму и приталенный плащ из добротно выделанной кожи. Единственным знаком отличия, показывающим, что передо мной не рядовой воин, а как минимум сотник, была повязка на голове с алой надписью: "Сердце – Калессе, жизнь – Императору". Ты окончательно стал чужим, Миль. И мне даже не больно от этого. Ты прав, жизнь продолжается с Номаром или без него. Я понимаю это головой, но не сердцем. Пока не понимаю. Четыре месяца с небольшим – слишком малый срок.

Я заставила себя улыбнуться. Вот и лаборатория. Тоннель из множества сужающихся и уменьшающихся в размере арок из коричнево-красного кирпича. За ними вздыбилась полусфера с пристроенной сбоку усеченной пирамидой, которую венчала уже привычная крыша-зонтик. Забавно, я словно вхожу в морскую раковину. Под ногами подогнанные друг к другу треугольные плиты: красная-зеленая, красная-зеленая. Каменные, но под металлическими набойками сапог рождается звук – точно иду по деревянному настилу. В солнечные дни, должно быть, тут даже красиво, камни заиграют золотистыми искорками…

Арки закончились, запахло кислым, под ногами по колено заклубился дым или туман, уплотняясь к дверям, прячущимся в низких стенных нишах. Многие из них дополнительно закрывались решетками из плотно подогнанных друг к другу металлических прутьев. Разве что палец просунуть между ними, и то застрянет.

– Людоед, – шепотом окликнула я спутника, – здесь работал Номар?

– Угу, – кивнул он, не оборачиваясь. – Я был тут всего пару разочков – такого насмотрелся! Сейчас тихо, войны нет. Все сколько-нибудь сильные чароплеты отмежевались, свой кусок грызут, на чужой зубки точат. Совместно работать их заставишь только по особому указу. Добровольно – пинками не загонишь

Тихо, говоришь? Из-за поворота донеслись крики, звон бьющегося стекла, грохот железа.

– Держи тварюгу!

– Сам держи! Она меня уже укусила!

– Вот бешенная!

– Ааааа!

– Убью, гадина!

– Лови! Лови!

Миль схватил меня за шкирку, без извинений и расшаркиваний отшвырнул в сторону, выхватил из-за пояса длинный зазубренный меч, и, сжав рукоять обеими руками, встал в опасном проходе, широко расставив ноги и всматриваясь в сумрак.

Я – нет, чтобы уползти подальше, затаиться, не дай боги пискнуть… Нет, я, любопытная кошка, вжалась спиной в решетку и, распахнув глаза, следила, как из клубов тумана на Миля трусцой надвигается нечто напоминающее человека – волосатое, сгорбленное, с повисшими вдоль мощного тела непропорционально длинными лапищами. На сморщенной морде мерцали узкие алые глазки – злобные и жаждущие расправы с любым, вставшим на пути.

Я не выдержала, завизжала. Но не от вида существа, а от происходящей с Милем метаморфозы. Меч полетел в сторону. Пальцы рук вытянулись, потекли вниз щупальцами с лиловыми присосками. Голова расширилась, сплющилась, увеличилась, и жуткая пасть в четыре ряда зубов вытянулась вперед. На лбу кожа вспухла и тоже вытянулась щупальцем, увенчанным на конце когтем. Нет, скорее жалом – ядовитым и смертоносным.

– Гррр! – заставил вздрогнуть стены предупреждающий рык.

Щупальца пальцев взметнулись и плотно обвили заскулившую зверюгу.

– Людоед! Стой, Людоед! – не подумал пугаться вбежавший к нам человечек… извините, гном, почти невидимый в дыму. – Отпусти мою гориллу, она смирная. Иногда.

Щупальца втянулись, пасть схлопнулась, жало растворилось в полумраке коридора. Улыбчивый молодой человек в форме императорского воина галантно поклонился гному.

– Предупреждать надо, а не орать на весь лабораторный корпус, – пожурил он гнома, уже тянувшего пребывавшую в глубоком шоке гориллу обратно в дым/туман.

(Позорище, я не разу не видела обезьян, кроме мартышек, вот и испугалась. Людоед, наверняка, тоже не видел. А может, не думал, что встречающиеся здесь человекоподобные твари могут быть безопасны).

Я перевела дух. Предупреждать, действительно, надо. Окочуришься с вами, уважаемые чародеи. Теперь понятно, отчего тебя Пучок с Элидаром до дрожи в коленях боялись поначалу. Я бы тоже боялась, знай правду.

– А на вид – наидобрейший из людей, – хрипло выдавила я в ответ на его виноватый взгляд. – Даже пироги для всяких приблудных девиц печешь – с тарелкой слопать можно.

– Я не причем, – уже беззаботно отмахнулся кошмарнейший и подлунных обитателей. – Я первое чудовище твоего Сокола. И самое успешное. Больше он подобных не повторял ни за какие посулы.

– Это больно? – уже сочувствующе поинтересовалась я, продолжая путь по бесконечным коридорам.

– Нисколько. Щекотно, весело. К тому же это самый приятный из моих обликов…

Ого, у тебя их несколько? Сейчас у меня самой коленки затрясутся! Не успели, ибо Людоед объявил:

– Пришли.

Он остановился перед одной их сотни безликих ниш, тронул не запертую решетку. Та бесшумно отворилась. Зато дверь не поленилась пожаловаться на жизнь гаденьким писклявым голоском.

– Дальше порога пока не ходи, – предупредил Миль.

Голые стены, местами закопченные, со следами давнего пожара. Напротив двери – комната с полуразрушенным проходом в следующее помещение. Далее – пролом в монолите стены. Из дыры в глаза бил зеленый неприятный свет.

– Сфера Наблюдения, – Миль пояснил мне то, что я уже поняла сама. Великое творение Сновидцев, изуродованное взрывом.

– Сколько у меня времени до встречи с казначеем? – обернулась я к Милю.

– Он перенес беседу на двенадцать. То есть два часа, – отозвался Людоед, уже понимая – я отсюда так просто не уйду. Сколько же силы тут разлито! Хоть складывай в мешки и вывози обозами! Однозначно, работать нужно только здесь.

– Миль, дай мне полтора часа, и я предоставлю тебе полный список необходимых ингредиентов.

Людоед неохотно кивнул и предупредил.

– Я буду ждать снаружи. Не нравятся мне ваши чародейские казематы.

Я улыбнулась, дождалась, пока он прикроет за собой скрипучую дверь, медленно направилась к Сфере. Вслушиваясь в свои ощущения после каждого шага, я замирала. Прикрывая ладонью глаза от резкого обжигающего света, я приблизилась к пролому и поняла – дальше опасно. Свет словно стал осязаемым – резиновым, пружинящим. Пришлось устроиться подле пролома, потом растянуться прямо на пыльном полу и погрузиться в Сновидение. Пора разведать обстановку и прибраться по возможности.

Я не перенеслась в прошлое, куда очень жаждала попасть в первую очередь. Взрыв уничтожил все следы былой деятельности Номара и Лица. Я очутилась в том же самом облезлом помещении. Сфера осталась на месте, зато теперь я могла разглядеть ее без вреда для глаз. Она мерцала, пузырилась, точно блин на сковородке, чвякала, шипела, кипела…

Нет, не блин – раскаленная луна, ибо она еще и вращалась вокруг собственной оси – медленно и лениво. Вот пузырьки образовали некое подобие ухмыляющейся рожи. Нехорошая такая ухмылка вышла – дикого тигра, отощавшего от бескормицы, напоминала. Тигра, набредшего вдруг на группку упитанных беззаботных путников. "Вот свезло, так свезло!" – читалось на ее желтой роже.

– Цыц! – отчего-то сказала я Сфере-луне и обнаружила, что стою на потолке.

Луна тоже это обнаружила, кувырнулась, возвращаясь к нормальному положению, и глядя на меня снизу вверх неожиданно показала язык. Длинный, дрожащий, он потянулся сквозь пролом, но неожиданно просыпался горсткой кристалликов на пол – на темные, подогнанные друг к другу плиты над моей головой. Кристаллы растаяли, вызвав новый выброс силы, пробравшей меня до дрожи. Боги, как я буду этого монстра ремонтировать?

Я выругалась, подпрыгнула, но притяжение потолка не преодолела, поэтому быстро плюнула на напрасные усилия. Эх, гулять, так гулять! В смысле – пора убраться в этом стойле. Я показала язык кровожадной луне и принялась чистить стены. В Сновидении достаточно закрыть глаза и представить закопченные кирпичи чистыми, блестяще отполированными, желательно с резьбой. К демонам резьбу, тут холодно и неуютно.

Бурые камни получили сходство с родонитом, покрылись бело-черные прожилки на нежно розовом фоне. Полученные самоцветы пришлось подсветить изнутри. А то мертвенно-зеленая Сфера в качестве местного светила не приносит душевного спокойствия. Так, наверно, видят луну утопленники сквозь толщу воды…

Я повесила пушистые янтарно-желтые ковры с орнаментами моей родины (верх ногами, то есть кверху креплениями).

Темно. Нужно окно. А лучше несколько. Я покосилась на Сферу – не пропустит пока, гадина. Приручать нужно. Ну, да ладно. Где рубить окно – моя воля, мое Сновидение. Как раз между коврами сгодится.

Я зачерпнула еще плещущейся в округе силы и принялась за дело. В первой комнате оно вышло закругленным, с видом на площадь и реку жемчужно-серого города моих с Соколом снов. Второе, в рабочем кабинете, оказалось стрельчатым, точно в старинных башнях, витражным. Разноцветные стеклышки изображали морской простор, флотилию парусных судов, и отчего-то корабль Тары, пришвартовавшийся к мачте флагмана. Вдохновение, м-дя, цвети оно буйным цветом.

Чего еще не хватает в девичьей светлице? Зеркала, платяного шкафа, столика под окошком, полок для всяких там материалов и ингредиентов. И кровати – главного рабочего инструмента Сновидца. Широкой, под балдахином, с жестким пружинящим матрасом, но мягкими подушками и стеганным теплым одеялом.

В приемной (будут же у меня во время работы гости?) я установила диван, подушки, ковры на полу и потолке (кто может утверждать, что проснувшись, я не обнаружу себя вниз головой?). Нужно нечто зловещее, для поддержания образа.

Я почесала затылок, вспоминая, что для меня означает "зловещее". На ум пришли детские страхи. В детстве я боялась мешков. Больших таких, хозяйственных, из темной плотной ткани, в пятнах, напоминающих засохшую кровь. Из этих мешков непременно должно было что-то выпирать – остробокое, непропорциональное, даже шевелящееся. Казалось, развяжи тесьму на горловине, и из нее выпрыгнет… Кто – я никак не могла придумать. Пусть это будет загадкой и теперь.

Итак, мешки. Я наворожила их в углу так, чтобы хорошо просматривались с порога, притягивая взгляд своим контрастом с окружающим уютом. Все? Снова нет. Двери между комнатами. Обязательно закрыть ухмыляющуюся кошмарную луну. И укрепить входную дверь. Мне не нужны нежданные гости во время работы.

Пролистав закачанные в меня знания, я наворожила список необходимых материалов и, закрепив результаты проделанной работы заклинаниями, шагнула в явь.

Я лежала на уютной кровати, освещаемая против всех законов природы теплым солнышком, рвущимся сквозь перевернутый витраж перевернутого окна. За дубовой дверью обиженно сияла Сфера, сердито потрескивая на мое невнимание. Погоди, до тебя еще доберусь.

Даже непривычно, вместо упадка сил после чудовищной для меня одной материализации, я ощущала легкость во всем теле. Пробежалась, полюбовалась полученным результатом. В приемной окно вышло нормальным. Вот только ни открыть, ни разбить его невозможно. Зачарованный город недостижим, и от этого еще более замечателен. По реке скользили катера, люди распахивали цветные зонтики, испугавшись мимолетной непогоды…

Я улыбнулась висящим на потолке мешкам и со списком в руке поспешила к Людоеду. Пора вытрясти из казначея необходимые средства.

Казначей долго шевелил седыми бровями, озадаченно оттопыривал нижнюю губу, надувал лоснящиеся щеки на по-детски маленьком круглом лице, без конца вытирал потеющие ладони о простенькую мантию, но итог моим наглым запросам подвел. Мы сидели не на ковре, а скорее на огромном матрасе, укрывавшим весь пол комнаты в деревянном маленьком домике посреди искусственного пруда. Фанерные перегородки стен были оклеены тонкой белой бумагой с зеленым мелким рисунком деревьев и мудрыми изречениями, начертанными эльфийской вязью. На круглом низком столике в пиалах дымился чай, на подносе обваленные в сахарной пудре дожидались нашего внимания засахаренные фрукты, начиненные дроблеными орехами.

– Раз Император сказал ни в чем вам не чинить отказа… – пробормотал придворный проходимец траурным тоном и нацарапал крошечную, словно стесняющуюся скупости своего хозяина, подпись внизу листа с моими требованиями и примерным подсчетом затрат на них.

Я улыбнулась одними губами. Людоед заерзал на подушке, торопясь поскорее убраться прочь. И в этот момент фанерная перегородка отъехала в сторону. Нагнувшись, в комнату втиснулся Хайто. Внутри меня что-то екнуло, толи от удивления, толи от обиды за "сидение на арке". Рыжие волосы, рыжий наряд, меховой воротник… хищник, лис-переросток. Он бесцеремонно схватил со стола бумагу, пробежал глазами и, смерив испытывающим взглядом забывшего выдохнуть казначея, кивнул.

– Аванс выплатить сейчас, – приказал он, и, обращаясь уже ко мне, произнес. – Сфера и Сад, как я понимаю?

– Сад? – удивилась я. – Мне ничего не говорили…

– И не должны были. Я сам расскажу и покажу позже. Вначале Сфера.

– Контракт заключен только на Сферу! – запротестовала я.

– И Сад. Даю свое слово, что больше ничего от тебя не потребуют, наградят и отпустят восвояси.

– Запредельное позовем в свидетели?

Я блефовала. Судью в яви мне пока не вызвать. И в Сновидении, наверняка, тоже. Я ни разу не практиковалась в вызове Высших. Только за Номаром следила. Но Хайто поверил, поэтому ответил.

– Не стоит. Я сдержу слово. Ты знаешь сама, почему.

Я знала. Спасибо, длинноносый, сочтемся, может быть.

– Материалы доставят к завтрашнему полудню, – гораздо более покладистым тоном обрадовал меня казначей. Я величественно кивнула и поспешила убраться подальше из дворца. Завтра я здесь поселюсь, а сегодня – грех не воспользоваться свободой.

На обратной дороге я наткнулась на "кролика". Миаро склочничал с обделенным даром богато разодетым мужчиной, загораживая собой единственный свободный сейчас выход из дворца – узкую калитку возле запертых массивных ворот, выкрашенных в темно-зеленый цвет. Оттеснив в сторону скучающих стражников, "кролик" одной рукой подпирал проем, другую завел за спину и потирал поясницу, точно был вредной, разбитой ревматизмом старой перечницей, ноющей о бездарно потраченной молодости. Он наседал на своего противника, обвиняя в неких кознях, не позволяя ему сделать шаг в сторону. И мне, чтобы пройти, потребовалось подвинуть обоих.

– Эй, любезный, – я позволила себе некую наглость в голосе. – Обеденное время не позволительно на ссоры тратить. Если не желаете отдохнуть от забот и позаботиться о себе, как велят того боги, пропустите хотя бы страждущих.

Эту фразу я почерпнула в обществе Ревинга, и теперь щеголяла эрудицией.

"Кролик" вздрогнул, осекся, обернулся с твердым намерением втоптать нахалку в мелкий гравий дорожки, но наткнулся на хмурый взгляд Людоеда и нехотя убрался с прохода.

Только когда мы миновали ворота, Миль пожурил меня:

– Зря ты так. Он мстительная тварь.

– Я еще хуже, – сообщила я Людоеду свою главную тайну. – Я ему мешочек с медяками подкину и пожеланием безбедной старости, если задираться будет.

Людоед не понял юмора, промолчал всю дорогу.

За два квартала до дома Нанды я покинула своего защитника. Пора прикупить кое-что не упомянутое в списке. Переполненные силой комнаты – подарок для меня, начинающей чародейки. Служба Императору – дело, безусловно, благое, но плох тот чародей, который на государственной службе не поимеет своей пользы. Не подумайте, что я бесчестная, беспринципная особа, но о собственном будущем задуматься стоит. Всю жизнь не проплачешь.

Поход по лавкам занял время почти до заката – надо же со знанием дела промотать аванс. Сыпал мелкий снег, горожане распахивали зонтики, точно от дождя, брезгливо поглядывали в серое небо, искали прибежище в домах и трактирах. Мне же было спокойно и хорошо. Снег помогал настроиться на грядущую работу, успокаивал и расслаблял. Улицы разворачивались цветными дорожками, уводили прочь от дома Нанды. На одной из таких улочек на выходе из "Ювелирного дома" – легкого, почти воздушного строения, абсолютно не вписывающегося в местную архитектуру, с винтообразно закручивающейся башней, напоминающей мне мачту, – из сумерек вынырнул старый знакомец – Боф Малон, номер первый в списке длинноносого. Уже возвратился из Ири, а я никак туда не соберусь…

– Милая девушка! – весело окликнул он меня. – Все монетки раздала? Для меня больше ничего не приберегла?

– Не-а, опоздал к раздаче.

Я разглядывала его не застегнутую меховую шубу, доходящую до середины бедра, эльфийского кроя костюм, покрытый мелкой вышивкой. В курчавых волосах торчало зеленое перо неизвестной ирийской птички. Кого ощипал, живодер, признавайся?

– Зато у меня к тебе есть послание! – обрадовал он меня.

Неужто покаянное письмо самого Анверо? – попыталась помечтать я. Но вслух только поинтересовалась, удивленно заломив брови:

– Сообщение о баснословном наследстве, свалившемся мне от незнакомого дядюшки? Или хотя бы любовное? А то что-то в девках засиделась.

Грубить я не хотела, само вышло.

– Всегда готов спасти от одиночества, – отвесил мне поклон Малон, расплываясь в улыбке. – Сам давно в парнях засиделся.

– И что, разочаровался,– копируя его слащавый тон, не удержалась я, – в парнях-то? Вышло до обидного двусмысленно. Но воин-чародей и здесь не повелся на провокацию.

– Не думаю. Но послание точно любовное, милая девушка.

Малон говорил подчеркнуто вежливо. Не понять – действительно ли искренен или изощренно издевается.

– Господин, вручивший его мне, настаивал отыскать вас именно сегодня.

– Вот как?

Сказать, что я была заинтересована – ничего не сказать. Эх, Пучка на тебя нет, вначале напоил бы до полусмерти, потом разговорил…

– Отчего же он не пожелал передать его лично? – внутри напряглась невидимая пружина. Не тяни, интересно же!

– Не ведаю. На станции перед Мизалной в Пулю вошел, заглянул в мою каюту и дал конверт.

Длинные пальцы чародея выудили из кармана шубы бумажный треугольничек и протянули мне. Бумага гладкая, прохладная на ощупь. В одном из уголков надпись: "Ираве Сьятор лично в руки". А я знаю этот почерк! Список длинноносого читала не один раз.

– Кто он? – я все равно потребовала ответа у чародея.

– Понятия не имею! – соврал он. По глазам вижу – соврал. – Толстяк какой-то лет сорока, волосы выцветшие, светлые, глаза неприятные, трубку курит.

Длинноносый!

– Что, милая девушка, не мил тебе такой поклонник? – участливо поинтересовался Малон, заглядывая мне в лицо.

Эх, повезло тебе, что я сегодня добрая, иначе бы ответила по всем правилам дуэли, если не пинком под зад, так хотя бы снежком за шиворот. Снега нападало мало, но так и быть, для тебя постаралась бы наскрести. Определившись с методом расправы, я успокоилась и продолжила беседу.

– Не мил, зато так богат, – мечтательно прикрыла я глаза, – и знатен, что многие искатели дармовой удачи перед ним меркнут, – мстительно выдала я, проходя мимо.

– А поблагодарить? – запротестовал Боф. – Монетку из кошеля, колечко с пальчика? Поцелуй, в конце концов?

Я не обернулась, довольно улыбнулась, зашагала под загорающимися фонарями. Они свисали с лишенных листвы лиан. Лианы протянулись дома к дому и цепко держались за железные крюки, закрепленные на уровне второго этажа, немного провисая. Фонари легонько покачивались, заставляя тени предметов и прохожих шарахаться из стороны в сторону.

Светились резные фигурки на крышах домов. Сказочные звери казались вполне реальными. Желтые, нежно-зеленые, небесно-голубые, они склонялись к прохожим, служа своеобразными ориентирами. Я только недавно поняла, что они заменяют неподсвеченные в темноте таблички с названиями улиц.

Пройдите по улице Губных Гармошек, увидите желтых мартышек, тянущих к скалящимся пастям эти простенькие инструменты. Свернете в переулок Дубильщиков, получите счастье лицезреть коров на самом краю крыш. На улице Горной с высоты разглядывают похожих винторогие козлы, у улице Трубной – кошки. На Певческой, кстати, тоже. Но там, наверное, коты – с земли не разберешь. Забавно и просто.

Я отважилась развернуть послание длинноносого только в своей комнате.

"Бойся Цепного Волка. Если этот тот человек, о котором я думаю, – он опаснейшая из тварей подлунного мира. Не принимай его помощи, не вступай в беседы и ссоры. Против него подпишется даже Хайто, предоставь тому шанс".

Все. Точка. А я-то уже размечталась получить более подробные откровения. Губы тронула усмешка. Меня местные войны великих забавляли, но не более. Мир интриг и предательств был интересен издалека. Но вляпаться в него не тянуло.

– Лапуля, – в дверь осторожно поскребся Элидар. – Лапуля, разговор есть.

– Входи, не заперто, – я спрятала письмо под подушку.

Мой черноволосый друг пробрался внутрь, уселся в кресло перед кроватью и, сверкая глазищами, предложил:

– Давай я с тобой во дворец отправлюсь, назовусь помощником или телохранителем. Знаешь, всегда мечтал на императорский гарем хоть глазком взглянуть. Говорят, там такие красавицы. И артефактами в лабораториях разжиться можно…

Я прыснула. Подлизывается, прохвост, примазывается. Вот только знать тебе о моих планах не стоит.

– Нет, Ветер, не выйдет, – замотала я головой. – В контракте фигурирую я одна. Заходить в гости ко мне может только Людоед. Через него будем держать связь. Не думаю, что дело займет больше месяца. Очень надеюсь, что не займет, – как можно уверенней произнесла я. – А затем я поеду в Ирь. И если вы оба составите мне компанию…

Я не договорила. Он кивнул.

– Пучок нашел работу. Я тоже скоро найду. Мы решили не бросать начатое, раз уж ввязались в твою историю.

Я была готова его обнять. Хоть кто-то в мире остался мне опорой. До этого был Сокол. Учителю я доверяла больше, чем себе, не опасаясь получить плевок в душу. Теперь два прохвоста изо всех сил стараются его заменить.

– Спасибо.

От нахлынувших чувств я поклонилась Элидару, по местному обычаю сложив ладони домиком. Он ухмыльнулся, повторил мой жест и пропев: "Спокойных снов, Лапуля!", вышел вон. Не вставая с кровати, я закрыла крючок на двери и улеглась спать.

Похожие на затейливый лабиринт покои наложниц пропитались ароматами диких роз. Меж занавесей из тончайшего шелка струился нагретый светильниками воздух, отчего казалось, будто за самими занавесями скрывается некто неведомый, невидимый, но вполне реальный. Покрывала и балдахин огромной кровати, занимавшей добрую треть просторной комнаты, были окрашены в цвет красного вина. Красное вино ждало и в украшенных рубинами серебряных кубках на круглом кривоногом столике.

Вся одежда на мне сводилась к полупрозрачной тунике, застегивающейся на плечах двумя пуговицами. Странный наряд, и мне в нем очень жарко. Шорохи, тени от колышущихся занавесок, далекие голоса и смех императорских женщин, до старости обреченных коротать свой век в извивах лабиринта коридоров и залов, где витает еле уловимый аромат притираний и ядов, раздаются шепотки чужих интриг, планируются женские козни и предательства.

Такая жизнь не для меня, но я все равно здесь, не способная вырваться из собранной кем-то мозаики снов, такая же пленница, как и сотни безвозвратно теряющих юность и красоту наложниц. Я здесь, с замиранием сердца и с недостойной меня надеждой жду своего тюремщика и врага.

И мой враг приходит, резким жестом отдергивает занавеску, замирает, оценивающе разглядывая новую пленницу совиными круглыми глазами. Кажется, он сам – продолжение чужих интриг, ставших вдруг осязаемыми. Я знаю его имя, он знает мое. Но ни один из нас не произнесет его на протяжении долгой, невыносимо долгой, опасно сладкой ночи.

Я буду смыкать кольцо рук на шее врага вовсе не для того, чтобы задушить его, а чтобы ловить настойчивые прикосновения и растворяться в его страсти. Ненавистный и желанный враг берет от меня все, что хочет и уходит, просачиваясь сквозь колышущиеся алые занавески.

И я просыпаюсь. В груди, точно пузырьки в игристом вине, танцует радость, что все наконец закончилось, и тихо прячется до следующей ночи грусть разлуки.

Номар, я не желаю попадать под местные чары. Я хочу поскорее разобраться с твоими долгами и отправиться в Ирь, убить Лица Анверо, твоего убийцу. Прости меня, Номар, я имею власть над Сновидениями, но не снами…

… Прежде чем бросаться восстанавливать поврежденную Сферу Наблюдения, я решила собственноручно разобраться – что она из себя представляет. Меня никто не беспокоил, не навещал, кроме Людоеда. Да и тот застал меня бодрствующей всего дважды. Еду в назначенное время подкатывали к двери на тележке. Санузел в мое безраздельное пользование выделили рядом – через дверь. И я спокойно приступила к сборке своего экземпляра Сферы, попутно отвлекаясь на другие творения Сновидцев – пока не перекрыт источник силы, бьющий прямиком из Запредельного. Я творила, даже не тратя время на испытания – скорее, скорее. Чувствовала – время, отведенное мне, не вечно. Чем больше успею – тем лучше.

Через неделю был готов каркас Сферы – вместилище силы. Через две – закляты в Сновидении и яви все крепления. Через три я сумела через Сновидение вживить в каркас духов и протянуть прямой канал к Запредельному. И уже в яви сумела полюбоваться за происходящим во дворце и проследить за моими компаньонами в городе. Пучок зарабатывал на пропитание стандартно – давая уроки боя. Элидар удивил. Он устроился в орчье казино профессиональным игроком, разводил богатых клиентов на деньги.

Я попыталась вычислить длинноносого, но каждый раз Сфера слепла, не желая раскрывать тайн чародея. Слепла она и на Бофе Малоне, передавшем от него послание. Что за выкрутасы?

Зато никто не мешал мне подглядывать за Хайто. Даже совесть. Ведьмак с первых суток моего пребывания здесь весьма недвусмысленным образом поселился в снах, и до пробуждения безраздельно владел моим телом, но не душой. Я подозревала – виновато некое особо изощренное заклинание, до которого я не была способна добраться ни в яви, ни в Сновидении. Я стала бояться встречи с императорским братцем, ибо не могла предсказать – как себя поведу, столкнись с Хайто нос к носу. Срочно заканчивать дела и бежать из дворца!

К исходу третьей недели я надежно упаковала свою Сферу Наблюдения, привязала поводок быстрого вызова к узкому серебряному кольцу с цитрином и отважилась открыть дверь творению Номара. Зеленое зловещее свечение никуда не делось, даже стало еще насыщенней. В Сновидении приблизиться к ней я не могла, как не пыталась. Придется продираться в яви.

Я осторожно наступила на непреобразованный чарами кирпич и медленно перетащила тело через импровизированный порог.

Глаза закрыты. Свет бьет даже сквозь веки, обжигая зрачки. Кожа на лице мгновенно высыхает, точно обогретая жарким солнцем. Защитный кокон, который я плела вокруг себя две последних ночи, грозится растаять. Но я подхожу к Сфере почти вплотную и, выпустив из области солнечного сплетения два щупа силы, исследую пространство вокруг. Меня начинает бить дрожь. Сама я горю, точно в лихорадке, голова гудит, подташнивает. Но я концентрирую внимание на подушечках пальцев и отыскиваю-таки ту самую пуповину, через которую поток энергии выливается в явь из Запредельного.

Зачерпнуть плещущейся вокруг силы, скрутить в жгут, перетянуть канал… Если бы я не собрала собственный экземпляр, ни за что бы не поняла, не прочувствовала – что следует делать. Память Номара – одно, собственный опыт – совсем иное.

В тело словно впился рой разозленных ос, волосы на голове зашевелились сами по себе, нижняя губа треснула, по подбородку потекла струйка крови. Я водила в воздухе руками, стягивая жгут и приговаривая запирающие слова. Узлы завязаны, поток энергии остановлен. Уф, теперь подожду!

Свет затухал медленно. Я слизнула с губы кровь и внимательно следила за затуханием силы. Халява закончилась. Хорошо, что благодаря "дырявой" Сфере я многое сумела сделать. В дорожной сумке целая шкатулка с украшениями, скрывающими быстрые заклинания. В каждом – либо изобретение Номара, либо полезные в дороге чары.

В какой– то момент даже возникло искушение -попробовать создать нечто свое, прельстившись славой учителя, но время не ждет. Я ощущала себя виноватой перед Соколом за то, что убийцы до сих пор не наказаны, что во снах теряю голову от близости Хайто, что уже задумываюсь – чем заняться после мести. Это все неправильно. НЕПРАВИЛЬНО! Я слишком заигралась, отвлеклась от главного. А самый родной и близкий для меня человек погиб под пулями асассинов, скоро полгода как…