Текст книги "Похождения бравого рядового Гувер"

Автор книги: Елена Бушаева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 32 страниц)

Глава 57. Часть 2. Повелитель мух

– Сте-е-еф! – Простонал Кейдж. – У меня нога сломана.

– Главное, что между ногами все цело. – Успокоила его Гувер. – Цело же? А то может тебя добить, а не вытаскивать?

Общими усилиями они вытащили директора из-под обломков лестницы.

– Ну и везучий же ты, черт! – Гувер ткнула его кулаком в плечо. – Нет, нож твой мне не нужен, у меня свой есть. Сейчас глянем твою ногу.

Кейдж как-то виновато глянул на совершенно невменяемого Дантона, и болезненно сморщился.

– Двойной. – Констатировал Моритц. – Сустав цел. Эй, малыш, найди-ка шину.

«Малыш» молча развернулся и отправился на поиски, проклиная про себя Совет, пропавшего Доусона и решившего вдруг свихнуться Кейджа.

Вернувшись с обрезком пластиковой трубки, Джо передал его Кейджу, и Моритц сноровисто примотал его к ноге друга обрезками его же штанины.

– Как нам выбраться?

– Это чертово здание имеет лестницы на каждом этаже в разных концах. Лифт не работает. То есть, нам надо будет подниматься двадцать этажей, таща тебя на горбу. Учитывая, что взрыв здесь все перевернул вверх дном, путешествие будет не из приятных. Эй, малыш, а что у тебя со спиной?

– С лестницы упал. – Буркнул Джо.

– Херово. – Моритц нахмурил рыжие брови и пожевал губами. – Я Корки не дотащу. Надо было ее побольше делать. Но у меня времени не хватило.

– Кого ее? – Не понял Дантон, разглядывая непривычно короткие рыжие волосы.

Ощущение было такое, будто Рид лишилась руки или другой не менее важной части тела.

– Ее. – Моритц ткнул себе в грудь. – Она гибкая и быстрая, но силы в ней нет, а это не очень приятно, знаешь ли, после того, как привыкнешь на спор гнуть подковы. И грудь надо было побольше делать. Как тебе вообще?

Он повернулся к улыбающемуся Кейджу.

– Нравится моя девочка? Само совершенство! И не говори, что тебе некогда об этом думать, я же видел твою секретаршу, старый развратник! Жаль, что с Аделью не срослось, она была еще лучше, но что толку жалеть о несделанном? А вот Стив меня расстроил. Не надо было его брать как контрольный образец, он как паршивая овца в стаде.

– Мы будем трепаться или пойдем? – Не выдержал Джо.

– Спиной повернись. – Скомандовал Моритц.

Джо поймал взгляд Кейджа, тот кивнул. По спине прошлись знакомые пальцы, резко ткнули в район поясницы.

– Вот. Надолго не хватит, но болеть не будет. Считай, почти как анестезия.

– Спасибо. – Кивнул Джо, глядя в глаза совершенно немыслимого цвета, сиреневого у зрачков, и зеленого по краям, как будто капнули краски на мокрую бумагу.

– А у тебя не было брата-близнеца? – Спросил он, взваливая Кейджа на спину. – Вам надо сесть на диету, сэр!

– Нет. – Хмыкнул Моритц, уверенно ведя его через завалы к одному ему известному выходу.

– Точно?

– Абсолютно!

– И не должно было быть? Я раз смотрел фильм, «Нерожденный» называется…

– Да пошел ты, извращенец, нет во мне нерожденного близнеца! А вообще, идея знатная, есть такое исследование…

Нести Кейджа было тяжело, а смотреть, как Моритц задумчиво облизывает разодранные костяшки пальцев – еще тяжелее. Дантон взмок под весом начальника, и Мортц объявил короткий привал.

– Что ты вообще здесь делаешь? – Спросил Джо, с ужасом понимая, что он уже испытывает к потенциальному врагу симпатию, и нисколько не ассоциирует его с рядовым Меридой Гувер, как ни старается.

– Охочусь на Совет. – Серьезно ответил он. – Только их здесь не оказалось. А так хотелось устроить завтра очередное показательное выступление. Кто же знал, что и вы, придурки, сюда сунетесь?

– Нас пригласили озвучить план по твоей поимке. – Объяснил Кейдж, пытаясь устроиться поудобнее.

– Расскажи мне, я тоже послушаю. – Развеселился Моритц. – Ох Корки, неужели ты думаешь, что сможешь меня обставить?

– Зачем ты вообще все это делаешь? – С отвращением спросил Джо, незаметно массируя спину.

– Для веселья. – Пожал плечами он.

– Ты убиваешь людей.

– Ты тоже.

– Это другое.

– Да ну? Все люди одинаковы. Я даю им, то, чего они хотят – справедливость. А справедливость жестока. Ты когда-нибудь бывал в суде, на процессе, когда всем известно, что осужденный виновен, но не хватает доказательств – и он выходит на свободу. Это глупые правила социума, кучки организованных овец. Я же одиночка, и я выше этого.

– Считаешь себя пастухом?

– Ну что ты! – Развеселился Моритц. – Пастухи – это Корки, его Мария и его Доусон. А я – пес Господень!

– Прекрати, Стеф. – Поморщился Кейдж. – Не пудри мозги парню. Это мой лучший снайпер, и он мне нужен.

– Да? – Моритц взглянул на Джо с разгоревшимся интересом. – Выучка или природный дар?

– Физиология. – Ответил Джо. – Глазомер, реакция, доли мозга и все такое.

Моритц присвистнул.

– Действительно, редкий случай. Ладно, Корки, оставлю его тебе, мне, в принципе, своих хватает, да и я теперь могу форменные чудеса. Пошли, если вы отдохнули, недолго осталось, ха-ха!

– Когда ты решил, что уйдешь? – Спросил Кейдж после непродолжительного молчания. – Я так и не узнал.

– После того, как меня едва не затащили под трибунал из-за тех двоих ублюдков. – Моритц остановился на мгновение, передернул плечами и зашагал дальше.

– Понимаешь, какое дело. – Обратился он к Джо. – Это было в нью-йоркской подземке. Не помню, за каким дьяволом меня туда понесло, но не в этом дело. Я ехал в вагоне, и вдруг на одной из станций зашел старичок и попросил милостыню. В это трудно поверить, я не сентиментален, но было в нем что-то… черт меня дери, если у него за плечами не было длинной благородной жизни и прочего высокопарного дерьма. Он был чистенький и опрятный, милейший старичок, и я даже приготовил для него двадцатку, как увидел сначала одного, потом второго. За ним шли двое ублюдков с такими рожами, браток, что и святому захотелось бы воткнуть им по перу в глазницы. Ясно, что они его пасли, и отбирали все, что он собирал. И мне вдруг стало так мерзко, что я убрал свою двадцатку, вышел из метро и нажрался в хлам в ближайшем баре.

– Понять можно. – Любопытно вставил Джо. – А за что трибунал?

– За то, что я отследил этих ублюдков и подвесил обоих за яйца. И меня привлекли за их посиневшие рожи с вываленными языками, и если бы не Корки, то я бы сейчас с тобой не разговаривал, да Корки? И тогда я понял, что Бог равнодушен, и значит, все можно. Тогда я убил еще одну женщину, просто так, потом вторую, третью, и никто ничего мне не сказал. Видишь ли, браток, что я понял… Бог-то зол. Нет добра, есть отсутствие зла. Поэтому, когда ты творишь то, что трусы называют злом, Бог смотрит на тебя благосклонно, но как только ты идешь против его воли – трибунал, и ты получаешь по заслугам. Понял?

– Да ты больной придурок!

– Есть такое. Такой Бог меня не устраивал, и поэтому я пошел против. Моим Богом стал разум, который всемогущ и не знает преград, и воля, чтобы творить все, что мне вздумается.

– А как же, черт тебя дери, дружба? Любовь? Долг там, честь и прочее дерьмо?

– Мальчик мой, дружба суть оковы на желания. Корки мой друг, и связывает меня по рукам и ногам, потому что знаю, ему будет неприятно, если я развернусь во всю мощь. Знаю, что ты это ценишь, Корки, не благодари. Любовь? Это извращенная форма дружбы. Я знал многих женщин, некоторые были умны, но каждая становилось ужасно тупой в определенные моменты жизни. Словами не передать, как меня это расстраивало. Была только одна действительно умная женщина, которая не позволила себя одурачить и ни на йоту мне не поверила, да и ту я сам сделал. Что касается долгов, то я как раз сейчас занят выплатами.

– Он все врет. – Сказал вдруг Кейдж, открывая страдающие глаза. – Не верь ему, Дантон.

– Вру. – Весело согласился Моритц. – Все врут. Поэтому надо не слушать, что человек говорить, а смотреть, что он делает и зачем. Сгружай его, малыш, мы пришли.

Дантон, давя стон, осторожно спустил Кейджа на пол. Место, в котором они остановились, ничем не отличалось от остальных.

– Здесь второй лифт. – Объяснил Моритц, сочувственно глядя на друга. – Если нам повезло, он не пострадал от взрыва. Ты держись, Корки, скоро поедешь в больничку, тебе наложат гипс, вколют обезболивающее, и ты снова усадишь зад в мягкое кожаное креслице, и будешь разрабатывать планы по моей поимке.

– Стеф, что ты творишь…

– Не сейчас, мин херц, у твоего лучшего снайпера не так много времени осталось. Я имею ввиду, что спина у него скоро отойдет. Пошли, Джо, посмотрим лифт, а ты посиди здесь и никуда не уходи, мы скоро.

С виду лифт был цел, но не работал.

– Надо перезагрузить систему. – Исследовав щиток, заявил Стефан. – Дьявол, так и током может долбануть.

– Есть инструменты? – Спросил Дантон, разглядывая не щиток, а рыжий затылок с завивающимися колечками волос.

– Есть. У меня в лаборатории. Подержи вот здесь. И не прикасайся к…

– Сам знаю! – Огрызнулся Джо. – Я вот раньше понять не мог, и почему Кейдж тебя сразу не прибил.

– Теперь понял? – Невнятно спросил Моритц, зажав зубами пару проводков.

– Теперь понял.

Джо осторожно вставил в разъемы вывалившиеся штекеры.

– Что там было, в той пуле? Отчего все вдруг сдохли?

– Ядовитый газ, заставляющий белки распадаться.

– А я почему не?..

– Противоядие.

– А Кейдж?

– Противоядие. – Моритц строго посмотрел на Джо. – Он же мой друг.

– Друг?! – Рыкнул Джо, хватая тонкую шею и поднимая легкое тело вверх по стене. – Кого ты думаешь обмануть? Кем бы ни был Моритц, он точно не разговаривал цитатами из фильмов!

– Джо! – Голос еле вырывался из стиснутого горла. – Джо! Отпусти! Ты… меня… задушишь… опять…

Снайпер ослабил хватку, и Мерида, кашляя, схватилась за горло.

– Что ты творишь?! – Яростно зашептал Дантон, с каждым словом прикладывая ее спиной о стену. – Что ты вытворяешь?! Ты, маленькая, подлая, двуличная, ехидная…

– Да-да, ты все точно описал. – Устало усмехнулась Гувер, болтаясь в его руках, как тряпичная кукла.

Дантон престал ее трясти и просто обнял. Прижал так, что у нее затрещали ребра. Пальцы зарылись в непривычно короткие волосы, сошлись на затылке.

– Хочу тебя! – Жарко выдохнул он ей в висок. – Прямо здесь. Сейчас.

– Момент неподходящий! – Ответила Рид, но все же поцеловала его, жадно и крепко, вцепившись в плечи, как клещ.

– Скоро все кончится. Скоро все… – невнятно шептала она между поцелуями.

Потом вдруг с неожиданной силой резко оттолкнула Джо, с оттягом вытерла рот и сплюнула на пол.

– Ну ты и пидор!

Резко щелкнула рубильником, и лифт засветился.

– Счастливо оставаться! – С хохотом крикнула она, запрыгивая в него. – Передай Корки, что он едет следующим рейсом!

Наверху ее уже ждали. Неприятно выходить из лифта под дулами двух десятков автоматов.

– Досадно, правда? – Осклабился Доусон. – Где Дантон и Кейдж?

– В добром здравии. Эй, Доусон, скажи своим людям, чтобы убрали оружие, а то хуже будет.

– С чего бы? Твои люди все у нас.

– У меня есть еще. А вот второго меня нет ни у кого.

– Не думаешь ли ты, что ты очень важная птица?

– Не думаешь ли ты, что мной не было предусмотрено подобное развитие событий? И я не птица, детка, я Вельзевул!

Моритц театрально взмахнул руками, и на агентов неизвестно откуда, поднялась целая туча мух. Она была такой густой, что закрыла видимость на несколько метров вокруг, насекомые бросались на людей, кусали их до крови, забирались в уши, рты и глаза. Кто-то, не выдержав, принялся стрелять, но насекомых это не остановило. Через несколько минут, когда поднялся лифт с Дантоном и Кейджем, насекомые уже снова мирно ползали по камням, и агенты, матерясь, с хрустом давили особо нерасторопных ботинками.

Глава 58. Право сильного

Вернувшись в убежище, которое мало чем походило на закрытый бункер, и вообще являлось шикарным частным зданием, Гувер первым делом направилась в подвал. Кивнула охранникам и прислушалась к звукам, раздающимся из-за белой железной двери.

– Давно не орет?

– Дня два. – Ответил тот, что стоял справа.

Гувер хмыкнула, потом озабоченно потерла пальцем бровь.

– Открывайте.

За дверью была небольшая камера, а у задней стены, прикованная цепями, сидела Куколка. При виде Гувер она подняла грязную всклокоченную голову и облизала пересохшие окровавленные кубы.

– Лучше? – Хладнокровно поинтересовалась Мерида.

– Иди ты… – прохрипела блондинка.

– Напоить. – Велела Гувер, разгибаясь. – Жрать не давать. И кровь на анализ. И пункцию…

Спустя полчаса ароматно пахнущая Куколка с огромным тюрбаном из полотенца на голове сидела на столе доктора Моритца и болтала ножкой, наблюдая, как солнце играет на рыжих волосах человека, склонившегося над микроскопом.

– Ну?

– Ты скажи. – Рыжая голова поднялась. – Чувствуешь что-нибудь?

– Как-то… не слишком приятно.

– Сначала все неприятно. Твой организм учится самостоятельно вырабатывать адреналин. Ему нужно время. И поменьше острых ощущений, иначе угробишь мой эксперимент.

– И надолго это?

– Пока временно. Сыворотка нестабильна.

– Временно?! – Куколка вскочила со стола, в гневе раздувая тонкие ноздри. – Я чуть не сдохла там от боли! Мне казалось, я с ума сойду!

– Вот потому тебя и обездвижили.

– И ты мне заявляешь, что придется это вытерпеть опять?!

– Может, и не придется. Я работаю.

– А Хейли?! Она этого не выдержит!

– Выдержит. Ее изменения еще не так глобальны, как твои.

– Слушай, ты…

– Что? – Моритц лениво улыбнулся. – Что ты имеешь мне сказать, птичка моя? Ничего? Так захлопни клювик и лети отсюда, пока не начали выщипывать твои яркие перышки. У нас впереди тяжелое время. Веселое. Но тяжелое. И мне надо приготовиться.

Ванная была наполнена горячим паром. Рыжая девушка полулежала в ароматной воде и разглядывала свое тело, будто впервые его видела. Длинные волосы плавали по поверхности, похожие на водоросли, а белая кожа казалась полупрозрачной. Лениться было ужасно приятно, но деятельная натура не давала долго сидеть на месте. Девушка выбралась из ванной, небрежно завернула волосы в полотенце и прошла в комнату, капая на дорогой белый ковер с длинным ворсом, и не обращая внимания на ожидающего в кресле мужчину. Остановилась перед зеркалом и принялась критически себя разглядывать.

– Так жалко моих бедных маленьких мальчиков. Они бы сейчас уже выросли, и мне не пришлось бы довольствоваться этим. Хотя знаешь, Мак, быть в теле женщины, быть способным делать с ним все, что хочешь… они даже ходят по-другому, чувствуют. Другой вкус, другие запахи, другой болевой порог. Интересно, как чувствуют животные? Можно попробовать, но сохранится ли разум человека? Есть ли дорога назад?

– Это все, о чем ты можешь сейчас думать? На нас объявлена травля, знаешь, сколько Совет обещал за наши головы? Везде наши ориентировки…

– Но никто нас особенно не ловит, мой дорогой. Тебе нужно расслабиться. И я знаю, что мы сделаем. Тебе нравится это тело?

– Что… что ты имеешь ввиду?!

Девушка рассмеялась.

– Ах ты извращенец! Я же тебе в дедушки гожусь! Нет, я имею ввиду кое-что другое. Как насчет небольшой охоты?

– Дантон, зайди.

– Как вы, директор?

– Жить буду, но некоторое время хуже, чем хотелось бы. Что ты скажешь?

– Много чего. Сегодня на обед давали кашу с кусочками колбасы. Кто это придумал и зачем? Пришлось выковыривать и есть. Эти долбанные курсанты так намыли пол, что теперь на нем можно кататься, что они и делают. Какой-то урод разрисовал портрет президента в главном холле маркером…

– Что ты скажешь о Стефе?

Вместо ответа Дантон вытащил пачку сигарет и глубоко затянулся, хотя в палате курить было нельзя.

– Вот как тут бросить? Стеф как Стеф. Вы простите, сэр, но он больной на всю голову, хотя и с огоньком.

– Ты бы его смог пристрелить?

– Прикажите?

– Нет. Не сейчас. Но смог бы?

– Я солдат, сэр.

Кейдж усмехнулся.

– Ясно. Подойди к Доусону и передай ему, что пока я не смогу передвигаться, он будет моим временным заместителем. Особо подчеркни слово «временным», в последнее время Грегори и без того нервный.

– А повышения он давать сможет?

– И не мечтай. Я тебе доверил номера второго, и что ты с ней сделал?

– Эм… что?

– Ничего. Вот поэтому и никакого повышения. Иди отсюда, Дантон.

– Грегг, мы можем поговорить серьезно?.. Ой, вот только не надо этого сейчас!

Глядя на заливающегося истерическим хохотом Доусона, Дантон не выдержал и сам рассмеялся.

– Браво, Джо, ты сделал мой день!

– Приятно знать, что я не последний человек в твоей жизни. Слушай, ты ее видел…

– А вот это ты брось. – Мигом посерьезнел Доусон. – И даже разговора не заводи.

– Грегг, я тебе клянусь…

– Дантон! Я же сказал…

– Знаешь, чем я от вас отличаюсь? Я вижу такие вещи, которые вы не видите. Это не Моритц, Грегг, я же видел, как она может притворяться…

– Слушай, Джо… – Доусон тяжело вздохнул, сморщился и сел, сложив пальцы домиком под подбородком. – Ты, конечно, уникальный, но на это дело работают лучшие умы. Поверь, у нас есть план. И, за исключением некоторых выкидонов, все идет по плану. Если бы не Рэйчел с ее дурацкой истерикой, можно было бы избежать многих… недоразумений. А теперь ты видишь сам, к чему приводит несоблюдение элементарных инструкций, входящих в стандартную брошюру. Мы делаем, что можем, а ты делай то, что должен.

– Ты черствый сухарь! – Обиделся Дантон. – Крючок кабинетный! Я тебя больше не люблю, все кончено, забирай свои вещи!

– Ты еще пригрози, что к маме уедешь!

– Ты меня доведешь – уеду! – Пригрозил снайпер и поспешно ретировался, чтобы не пообещать в запале еще чего лишнего.

Самолетик Гувер стоял в самом углу ангара, маленький и одинокий. Джо забрался в кабину, которая успела пропитаться странным запахом. Он сунул руку под сиденье и достал твердую сушеную рыбину, успевшую покрыться разводами соли, и бутылку с надписью на иностранном языке. В бутылке была водка, которую Дантон немедленно продегустировал, потом подумал, и наполнил свою фляжку, предварительно допив из нее остатки виски. Попробовал закусить рыбой, но ничего не вышло.

– Так не делают. – Сказал он вслух. – Так не уходят.

Мастерс сказал, что от Куколки у него не осталось ничего, что бы о ней напоминало. С тех пор Джо не был у себя в квартирке, чтобы вдруг не обнаружить того же самого, хотя его порой и терзала совесть из-за оставленного там в одиночестве Валли.

Не оставляют рыбу в самолете, если собираются бросить его навсегда. У Рид, конечно, все было под влиянием настроения. Но не настолько же, чтобы в один прекрасный миг взять и начать захватывать мир. Она бывала разной: веселой, грустной, трогательной, забавной, невыносимой, строгой, презрительной, щедрой, великодушной, подлой, язвительной, злой. Но сказать, была ли она плохой, ровно как и хорошей, Джо бы не смог. И она его любила. Однажды он проснулся и увидел, что она не спит, а, приподнявшись на локте, смотрит на него, и взгляд у нее был при этом такой, что Дантон жутко смутился. Поняв, что он заметил, Рид ужасно расстроилась и даже расплакалась от огорчения, а потом наорала на него и пропала на три дня. Дантон особенно на свой счет не обольщался, ожидая, что рано или поздно она поймет, какая огромная разница между умницей с блистательными перспективами и вечным сержантом с постоянными долгами, а пока было можно, наслаждался тем, что было с кем обсудить новый фильм и перемыть кости знакомым агентам. И еще она знала, что у него за работа, и, в отличие от гражданских девушек, ей можно было, вернувшись с задания, все рассказать, не ожидая, что она сползет в обморок, и даже получить пару дельных комментариев между затрещинами, пока она занималась обработкой мелких ран и ссадин.

И все это никак не вязалось с тем, чем она сейчас занималась. Это больше напоминало какой-то дикий вестерн, и переходило все грани разумного. Народ, возжелавший тотальной справедливости, сходил с ума. Каждый день что-то взрывали, на улицах то и дело находили трупы наркоторговцев и наркоманов, громили бандитские притоны, избивали проституток, дети не ходили в школы, закрывались магазины и офисы. Полицейские массово увольнялись, и не потому, что не справлялись с этим хаосом, а потому, что сами жаждали нести справедливость. Снайперу же деваться было некуда, поэтому он засунул рыбу обратно под сиденье и отправился в группе добровольцев патрулировать город.

Демонстранты громко требовали освободить нарушителей порядка, бросались гнилыми овощами, пытались драться, и Джон уныло думал, что полностью с ними согласен, но работа есть работа, а потому одевай шлем, бери дубинку и не забудь делать вид, что тебе все это доставляет огромное удовольствие. Чувствующие себя в безопасности главы преступных группировок охамели и грозились толпе, она отвечала возмущенным ревом.

– Заткнитесь, вы! – Проорал Джон, треснув прозрачным щитом об асфальт.

– Выдайте их нам! – Кричали из толпы.

– Это преступники!

– На них клейма негде ставить!

– Где доказательства?! – Проорал в ответ Винченцо Фальконе. – Это голословные обвинения! Вы не имеете права!

– Право сильного! – Проорала в ответ толпа. – Бей их!

Группка полицейских не могла с этим справиться, озверевшие люди смяли их, вытащили из клетки верещащих заключенных и унесли куда-то вдаль, а оставшаяся топа принялась остервенело кидаться на копов, и Джон простился с жизнью. Доказывать, что он, в общем-то, сам бы с удовольствием поучаствовал в линчевании ненавистных мерзавцев, было бесполезно, да его никто бы и не услышал, поэтому он просто закрылся щитом, принявшись считать отпущенные ему секунды.

Внезапно удары прекратились, и толпа отхлынула, раздались радостные крики. Полицейских растащили и поставили перед высоким черноволосым мужчиной, явно ожидая, что он произнесет приговор. Мак-Гинти знали все, а потому Джон только покорился неизбежному.

– Что же вы делаете? – С укоризной обратился он к людям, внимательно оглядев избитого измученного Джона с коллегами. – Эти люди защищают вас, а вы убиваете их.

– Смерть копам! – Крикнул кто-то, но в голосе не было уверенности. – Они защищают преступников.

– Они защищают закон! – Резко ответил Трой. – И не их вина, что этот закон несовершенен! Они просто делают свою работу. Они, черт возьми, умирают за вас, хотя их никто не заставляет становится полицейскими! Так может, вы будете благодарными?!

Его ярость хлестнула, как плеть, люди смущенно потупились и начали расходиться.

– Простите. – Мак-Гинти посмотрел прямо на Джона, и парень облизал пересохшие губы. – Я виноват. Они совсем озверели.

– Мы понимаем. – Хрипло ответил Джон. – И мы рады, что столько швали полегло. Но люди боятся…

– К страху можно привыкнуть. – Улыбнулся Трой. – И тогда страха не станет. Но мне нужно идти. Сегодня весь день спасаю полицейских. Берегите себя.

– Отлично смотрелся, Мак. – Насмешливо поприветствовала его бледная девушка с двумя рыжими косами.

Мак-Гинти вздрогнул.

– Черт. Не узнаю тебя в этом виде.

– Пригодилась Адель. Как она со стороны?

– Странно. Как будто на одного человека наложили несвойственную ему мимику и пластику.

– Никак не привыкну к ее рту и губам. Такое ощущение, что мне их ниткой сжали. И голос какой противный!

– Обычный. Долго мне еще играть в благодетеля?

– Терпи, Мак, ты же хотел править миром? Мир завоевывают любовью, а не войной. Но если тебе все осточертело, предлагаю плюнуть и пойти пострелять по заключенным. Или взорвать очередную тюрьму. А можно запустить ядовитый газ в какой-нибудь хоспис и избавить всех, кто там лежит, от мучений. Мак, мы, черт возьми, прекрасны, как никогда! Ты думаешь, это просто так? В городе не осталось ни одного твоего соперника, все более-менее важные шишки убиты, шестерки в панике, мы разрушили весь преступный бизнес, очистили тюрьмы, перебили маньяков, педофилов, людоедов и так далее, это обновленный умытый кровью мир! По одному твоему слову люди бросятся в бой и умрут. Стоит сказать овцам, что они волки, как они верят, ха-ха! Это ли не сила?

– Ты все время говоришь «мы». – Хмуро сказал Трой. – А «мы», это «ты».

– Опять ты за свое. Я просто помогаю тебе. Я же говорю, этот мир мне не нужен. Я просто хочу жить. Нельзя так просто пережить смерть. Я все время вижу пустоту, и она зовет меня. И я пытаюсь забыть о ней, и кажется, что мне удается, но стоит закрыть глаза, как тысячи голосов поют мне о смерти. Все не так. Все пошло не так!

Моритц из всей силы ударил кулаком о стену, содрав костяшки пальцев до мяса.

– Успокойся! – Трой схватил легкое тело за локти и встряхнул.

– Успокоиться? А ты когда-нибудь умирал, Мак?! Знаешь, что чувствует оживший труп? Поэтому я уничтожу все, что смеет мешать мне!

– Это мне нравится. – Осклабился Мак-Гинти.

– Нет в тебе созидания, Трой! – Моритц шутовски похлопал его по плечу. – Знаешь что? Хочешь сыграть в игру? И пригласить на нее Доусона с людьми?

– Ты нашел убежище Совета?!

– На этот раз настоящее. – У Мортца заблестели глаза, бледное лицо раскраснелось. – Ты же знаешь, что делать? Пусть они будут там к развязке. Заодно покончим с ними. Но сперва пусть посмотрят, на кого дерзают восстать. И навести свою девушку, Мак, заходишь ты или нет, я все равно знаю, где ее искать. Я же сказал, она мне не нужна.