Текст книги "Мятежница и менталист (СИ)"
Автор книги: Эль Бланк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)
Глава 2. На базе
Сидя на откидной кровати в крошечной комнатке общежития, которую мне выделили, я с нетерпением ждала возвращения Марка с моей сумкой. Здесь, несмотря на такое же подземное расположение, был приятный микроклимат – как и в госпитале работали рециркуляторы воздуха. А вот уюта было в разы больше. Изолированное помещение, мягкий матрас с покрывалом, скатерть на столе, шкаф, стул. И соседей не было – уединению никто не мешал, в отличие от больницы.
Однако меня куда сильнее занимали мысли о главаре повстанцев, чем обстановка. Аскетичность последней я воспринимала как неизбежную необходимость. Нужно смириться и потерпеть неудобства, я временно тут поселилась. Это всего лишь перевалочная база, скоро я вернусь к цивилизации. А вот присутствие рядом такого обходительного мужчины, как Карен, не могло меня не радовать.
Интересный оказался собеседник, воспитанный, образованный. Проявил уважение к моей профессии. Не назвал репортажи женской причудой и пустой тратой сил и времени. Не намекал, что я не своим делом занимаюсь. Мол, твоё место у домашнего очага.
Терпимо и заботливо отнесся к моему состоянию. И лечение предложил и тактично не стал заострять внимание на временных проблемах с внешностью. Ни слова об этом не сказал, даже старался не смотреть на лицо, чтобы не смущать.
Технику вернул, значит, доверяет. А ведь мог бы повредничать и не отдать журналистский инструмент, или вообще уничтожить его. Ну да, сигнала тут нет, вильюрер на Землю ничего не транслирует, его функции ограничены. Но это не аргумент в пользу расчетливости мужчины. Можно же сделать записи сейчас и переслать их в редакцию позже, когда вернусь. Однако он не лишил меня возможности заниматься любимым делом.
И проявил себя как благородный защитник. Обещал оградить меня от домогательств, отдельное жилье и телохранителя выделил. Мне даже показалось, что он и сам бы лично охранял, если бы не его занятость. А с моей стороны эгоистично отрывать от работы того, кто несет ответственность за всю базу повстанцев.
Я невольно хихикнула, смущённая воспоминанием о поцелуе. Мне таких знаков внимания ещё никто не оказывал. В Академии СМИ на курсе репортерского мастерства сейчас парней нет – слишком уж они быстро от нейтральной позиции скатываются к предвзятому мнению. Так что в журналисты их не берут, максимум в операторы. А дома, на Земле, у меня не было кавалеров.
На учёбу и подработку на производстве бытовой химии уходил весь день, на свидания времени не оставалось. Я родителям помогала, чтобы на жильё побыстрее накопить. Надоело всю жизнь проводить на съёмных квартирах, пусть они были в разы комфортабельней этой комнатушки. Соседи шумные, сплетни, родня под боком… Куда там ухажеров водить?
А Карен симпатичный… В самом расцвете лет – ему около тридцати, похоже. Не мускулистый, скорее просто хорошо развитый и не такой уж высокий – примерно с меня ростом, зато взгляд у мужчины задорный и рыжина его совсем не портит. Немного странное сочетание – по имени он на испанца похож, а внешне ирландец, но мало ли какие корни у человека… Или это не его имя, а псевдоним. И эта подмена ничуть не портит репутацию Карена. Журналисты тоже охотно используют псевдонимы, особенно если настоящие имена простенькие. Публика любит звучность и броскость, и с этим фактом приходится считаться.
А вот моему навязанному телохранителю больше бы подошло имя Мрачник. Этот нелюдимый тип явно не в восторге от появления новых обязанностей. Молчит сердито, смотрит косо, на мои вопросы отвечает неохотно. Я бы по доброй воле ему не доверилась, но раз Карен решил… Он бы не стал держать в кругу приближённых сомнительных людей. Одно только присутствие Марка при нашем разговоре служит доказательством неплохих личных качеств мужчины. Значит, главарь ему доверяет, раз не выставил из кабинета.
Так что, можно сказать, мне повезло. Не зря говорят – нет худа без добра. В плохом отыскалось хорошее, и это внушает оптимизм.
Наконец, когда я уже извелась в нетерпении, в комнату ввалился Марк. В полном соответствии с прозвищем, которым я его наделила, недружелюбно промычал: “Вот”, бросил на кровать рядом со мной сумку, потоптался, видимо решая, что дальше делать и уточнил:
– Чего ещё надо? Сразу говори.
– Не знаю пока, – заметно растерялась я.
– Я не собираюсь к тебе каждые пять минут бегать. Не попросила сегодня, жди до завтра.
И ушёл! Нет, ну реально сволочь бездушная! Ему меня охранять доверили, а он?! И где вообще Марка искать? Ну захочу я, например, куда-то выйти, а одной-то идти за пределы общежития боязно. Это же придется полностью зависеть от доброй воли Марка и его умения предугадать мои желания! Или под него подстраиваться!
Я попыхтела с досады, и махнула рукой. А ну его. В конце концов, не мне достанется от Карена, если я пострадаю из-за халатного отношения моего охранника.
Взялась за сумку, вывалила на матрас содержимое и принялась изучать. Кроме вильюрера и моих личных мелочей, там оказался ещё и контейнер с медикаментами – мазь, те самые таблетки, что выдала медсестра, и запас других лекарств – обезболивающее, снотворное, витамины. Видимо, Карен позаботился, дополнил свои распоряжения относительно моего комфорта. Совершенно чужой человек проявил обо мне ещё большую заботу и внимание. Наверное, я ему действительно понравилась…
Не то, чтобы я прям мечтала об отношениях с ним, но на душе ощущение было приятное, поднимало самооценку и заставляло двигаться к своим целям. Глядишь, при таком раскладе, я и здесь окажусь в безопасности, и время приятно проведу, и откровений от него добьюсь. Не сможет же он отказать в эксклюзивном интервью девушке, которая ему нравится.
Предвкушая весомый гонорар от редактора за такой заманчивый материал, взялась за технику. Боялась, что вильюрер не запустится после пережитого экстремального воздействия, но обошлось – датчик сработал, экран развернулся, интерфейс прогрузился без сбоев. И даже последняя сделанная Зелиной запись сохранилась.
Смотреть её было морально тяжело, перед глазами вставал наш последний разговор. Глупая, нелепая перебранка, после которой для Зелины всё закончилось. Несмотря на то что, по-сути, подругами мы не были, трагедия всё равно терзала душу. Несправедливо, чтобы вот так вот одним махом обрывалась чужая жизнь. Тем более такая молодая.
Глотая слёзы, я принялась за работу с видео. Лучше сразу смонтировать, чтобы при первой же возможности отправить на Землю готовый материал. Я же в любой момент могу попасть в поселение, где есть налаженный канал связи. Карен обещал найти мне транспорт.
Возилась я долго. С непривычки было сложно, не моя специализация, обычно этим оператор занимается. Конечно, в академии нас и этому учили, но навыков, доведённых до автоматизма у меня нет. Нельзя быть профи абсолютно во всём.
Поняла, что времени прошло много, когда желудок возмущённо забурчал, требуя пропитания. И спохватилась, что не знаю, где еду взять. И узнать не у кого…
Ничего, похожего на столовую, я по пути сюда не видела. Единственное, знакомое мне место общепита, находилось в госпитале. И теперь вариантов наметилось всего два. Первый – топать туда. Второй – искать где-то поблизости. Был, разумеется, и третий – сидеть голодной до прихода Марка, но я его всерьёз не рассматривала. Голодать полезно здоровым людям, а я больная. И полноценный сон мне необходим, а на голодный желудок я уснуть не смогу. Снотворное же не самый лучший выход из ситуации. Тем более запить его тоже нечем.
Хоть и было тревожно, опасалась я вновь нарваться на неприятности, но всё же выглянула в коридор. Сомнительно, что озабоченные вояки тут обитают, для них наверняка казарма есть. А я надеялась заполучить хоть кого-то в качестве информатора.
Народ тут активно суетился – кто-то возвращался в свои комнаты, кто-то увлечённо болтал, кто-то тащил контейнеры с вещами. Мужчин среди постояльцев общежития оказалось меньшинство, я видела в основном женщин.
Попыталась было с ними заговорить, но одна от меня шарахнулась в сторону и сбежала, другая буркнула: “Некогда, извини”, и тоже не остановилась.
Похоже, я для всех здесь была очередной новенькой поселенкой, до которой никому нет дела. Возможно, меня бы восприняли иначе, надень я нарукавники-опознавалки, но я и сейчас предпочла не выделяться из общей массы, чтобы никого не напрягать. Конфликты и взаимный дискомфорт это не то, что мне сейчас нужно.
Пришлось отправляться на разведку, не имея ориентиров и проводников.
Я неторопливо шла по длинному коридору, по обе стороны которого располагались однотипные двери с номерами. Красоты и изысканности тут не было, обычный аскетичный интерьер, кое-где потрёпанный временем.
Старого образца светильники на когда-то хромированных, а теперь изрядно потускневших стенах. Потрескавшееся ребристое пластиковое покрытие пола. Забранные местами проржавевшими металлическими сетками вентиляционные отверстия… Похоже, этому бункеру лет сто уже, если не больше.
На одной из лестниц, ведущих на верхние этажи, я обнаружила выгравированную на поручнях надпись “Первопроходец” и присвистнула от удивления. Это же первый построенный на Марсе подземный город! А все считают его заброшенным, засыпанным и канувшим в небытие! Получается, что повстанцы целенаправленно эту дезу в массы запустили? Или же воспользовались уверенностью и неосведомленностью других, откопали раритет и теперь используют как базу? Тогда их предприимчивостью и смекалкой остаётся только восхищаться. И ясно становится, почему федералы до сих пор не могут определить местоположение их базы.
Пользуясь тем, что в этот момент на лестничной площадке никого не оказалось, я торопливо активировала камеру, вторую, запасную, которую ещё в каюте предусмотрительно закрепила на запястье. Вроде как и заполучить сенсацию готова, если повезёт, и вояки тоже могут поостеречься приставать, если пригрожу, что сниму на них компромат и покажу Карену.
Сейчас наступило время сенсации века. И потому я, старательно выбирая ракурс, и зафиксировала надпись, и сделала идеальную панораму места…
– Ты… Ты что тут вытворяешь? – гневно рявкнул за моей спиной мужской голос.
Я аж подпрыгнула от неожиданности и выброса адреналина. И тут же с облегчением выдохнула. Марк… А я уж паниковать начала.
– Ничего особенного. Съёмку веду, – уверенно отчиталась, выключая запись. – Это же удивительное открытие. Нельзя такое не зафиксировать.
– Я тебе зафиксирую! – угрожающе прорычал Мрачник, то есть Марк, надвигаясь на меня всей своей тушей. – Ты же нас всех подставишь под удар!
– Ты за кого меня принимаешь?! – зашипела я, отстаивая свою позицию. – Я не настолько дурочка! Не собираюсь афишировать как только так сразу! Спрячу в архив, будет до нужного момента в запасе.
– Нужного? – криво усмехнулся Марк. – Надеешься, что нас тут быстро накроют? И тебе благодарность объявят? О победе федералов печёшься?
– Сколько раз можно повторять?! – закатила я глаза к потолку. – Журналисты всегда соблюдают нейтралитет. Мы ни на чьей стороне. Почему мне все упорно пытаются доказать обратное?!
– Потому, – не слишком информативно буркнул Мрачник.
Наверняка же нет реальных фактов для подобных обвинений! И намёки, что журналисты продажны и необъективны в своих репортажах, это чьи-то бессовестные попытки подорвать авторитет прессы!
Оттого мужчина и не стал продолжать дискуссию. Помолчал, наблюдая, как я разворачиваю закатанный рукав, и соизволил вспомнить о моих потребностях:
– Жрать хочешь?
– Да. Я как раз и искала столовую, – довольная, что претензии прекратились, отозвалась я.
Марк почему-то насмешливо фыркнул. То ли презрительно отнёсся к моему желанию набить желудок, то ли придрался к слову “искала”. Мол, я недостаточно сообразительная, раз не сумела найти нужное помещение.
Ему хорошо рассуждать, когда знает каждый уголок базы. А я тут новенькая! Вот освоюсь, тогда посмотрим, как изменится его мнение.
Вот только оптимизм мой быстро угас. Никакой столовой в бункере-общежитии и в помине не было. Просто в конце коридора, по которому мы прошли, за занавешенным тряпкой проёмом, который я прежде приняла за имитацию окна, оказалась небольшая кухня.
Здесь помещалось шесть столов, оборудованных маленькими нагревательными панелями и раковинами. Вода из последних текла тонкой струйкой, едва тёплая и совершенно ржавая, но хоть панели нагревали посуду исправно.
Занятым оказался только один стол, на котором стояла грязная посуда, а молоденькая худенькая девушка с изрядно выпирающим, округлившимся по причине беременности животиком, тщательно намывала тарелки и протирала столешницу.
– Чего встала как вкопанная? – подтолкнул меня внутрь кухни Марк. – Тут прислуги нет. Стол любой свободный занимай, это место общего пользования. Посуда в ящиках. За собой всё прибрать.
– А… из чего готовить? – растерялась я, заглянув в недра простенькой мебели и не обнаружив ни крошки съестного.
Вместо ответа, мужчина вытащил из-за пазухи небольшой свёрток и бросил на стол. Второй, точно такой же, положил на соседний и, притворившись, что мы не знакомы, принялся за готовку.
Вот ведь как ему не хочется со мной возиться! Даже моим обществом пренебрегает. Ему сложно мне компанию за ужином составить? Всё у него выходит в виде подачек, одолжений, уступок… Он что, ничего не может делать не по приказу, а по велению души? Хотя, о чем это я? У него, похоже, душа совсем чёрствая. Даже обидно, что никого более отзывчивого и способного на сочувствие не нашлось.
Сетуя на своё невезение и безразличие мужчины, я вскрыла герметичную упаковку, сообразив – достался мне произведённый на Земле полуфабрикат. Такой требуется лишь довести до готовности – залить водой и разогреть.
Это, конечно, не шедевр кулинарного мастерства, но вполне съедобно. А главное, быстро и без особой возни. Не нужно долго варить и разные промежуточные манипуляции проводить. Не надо добавлять и смешивать. Я, кстати, никогда не имела таланта к кулинарии. Попадись мне в руки что-то “доисторическое” типа крупы или макарон, точно изведу продукт зря – или подгорит, или переварю, или недоварю, или вкус получится аховый, потому что соль не рассчитаю. Да и приправы это тоже не моя стихия. Ну не понимаю я какая для чего лучше подходит! Ошибиться могу запросто.
В общем, готовя свой ужин, я исподтишка поглядывала на Марка. Смотрела, как он делает, и старательно повторяла, чтобы проще было.
Вода для пищевых нужд текла из двух кранов на стене – кипяток и ледяная. Удобно. Не представляю, как я бы готовила из ржавой воды.
Гранулированный концентрат, настоявшись в кипятке, набух и превратился в злаковую кашку. Точно такую же, как ту, что давали в госпитале.
Обидно. Я же видела, как накануне был привоз продуктов. Неужели ничего более вкусного и питательного не нашлось? Должно быть, Карен распорядился заботиться обо мне, как о симпатичной ему девушке, а Марк даже в вопросах питания меня ущемил, хотя мог бы и добыть другую еду. Безразличен он к чужим страданиям.
Нет, разумеется, я всё съела. Голод не тётка. Но моё настроение от этого лучше не стало. Как и мнение о телохранителе. И по окончанию трапезы сбежала я от него в каюту с безмерным удовольствием и облегчением.
Закрыв дверь на ключ, в первую очередь занялась профессиональными обязанностями. А уже потом, когда заархивировала и защитила паролем сделанную за время разведки запись. Добралась до противоположного от кухни конца общего коридора, где располагались душевые – по счастью там оказалась свободная кабинка, и забралась под одеяло.
Уснула не сразу, в голове ещё долго крутились планы на завтра – обдумывала, что мне хотелось бы заполучить, чтобы можно было нормально обустроиться и жить независимо от других. Пусть я здесь и ненадолго, но даже два-три дня мне не хочется провести, дожидаясь от Марка одолжений и подачек.
И утром я рванула в наступление, то есть взялась за их реализацию.
– Мне нужна одежда, запас продуктов, коммуникатор для связи и схема общежития и базы, – отчеканила, когда Мрачник, которому я открыла дверь, перешагнул порог.
– А Луну с неба тебе не достать? – предсказуемо раздражённо среагировал тот.
– Нет, – спокойно ответила я, не желая провоцировать ссору. – Ты сам предупредил вчера, сразу говорить, что нужно. Вот я и говорю.
Несколько секунд он непонимающе на меня смотрел, хлопая карими глазами. Вспоминал, видимо. Наконец, когда мыслительный процесс завершился, соизволил пояснить:
– Продукты выдают посуточно в пункте снабжения. Ни у кого нет личных запасов, потому что в любой момент мы можем сорваться с места или погибнуть. Незачем напрасно расходовать ресурсы.
– С продуктами такого качества и питательности, как каша, сил у повстанцев не слишком прибавится. Кормить людей надо лучше и результаты противостояния тоже в лучшую сторону изменятся, – поделилась я соображениями, понимая, что погорячилась, не разузнав заранее всех нюансов.
– Новую поставку только сегодня начали раздавать, – пожал плечами Марк. – А до этого перебои были.
– С одеждой тоже перебои? – стараясь, чтобы голос не звучал скептично, поинтересовалась я. – Мне медсестра говорила, что есть склад, где можно подобрать что-то подходящее.
– Склад покажу, – снизошёл до уступки телохранитель. – План общежития сама для себя нарисуешь. А схему базы… – он поморщился, видимо, снова решив, что я шпионю.
– Мне не для репортажа. Мне чтобы знать, куда не соваться. Чтобы не было проблем.
– Для этого нужно всего лишь сидеть в общаге, – неприветливо буркнул Мрачник.
Совет, разумеется, сомнительного качества, но я настаивать не стала. Надоело с ним пререкаться. Ощущение, словно о каменную стену бьюсь. Напомнила только:
– А коммуникатор? Для внутренней связи.
– Проси у Карена. Тут я тебе не помощник.
Ладно. У Карена, так у Карена. Можно и потерпеть неудобства до следующей аудиенции. Надеюсь, она не заставит себя долго ждать и мужчине скоро захочется снова со мной встретиться. Пусть я на себе и не проверяла, но в кино и книгах влюблённые парни всё делают, чтобы ответную симпатию завоевать. Им самим свиданий хочется.
Принесённый Марком на завтрак сухпаек приятно удивил – действительно новая поставка пошла в ход. По крайней мере, даже чуть пригоревший по моей невнимательности омлет и булочку с кофе я слопала с огромным наслаждением.
Следующие полчаса я старательно запоминала основные пути и места, по которым мне устроил экскурсию Мрачник. Ходить с ним было и неудобно, и удобно одновременно. Удобно, потому что я была уверена – ко мне никто не пристанет. Неудобно, потому что нет ничего приятного в компании нелюдимого и не самого симпатичного внешне типа. И сложно попасть в ритм его шагов. Он, хоть и хромает, а ходит быстро – по коридорам и дорожкам базы я его едва догоняла, а по лестницам наоборот.
Телохранителя это, видимо, тоже основательно напрягало, поэтому, показав вход на склад и буркнув: “Ты про лечение забыла. Одеждой потом себя обеспечишь”, он сдал меня на руки медсестре и смылся. Процедуры вне всяких сомнений могли проходить без его участия.
Медсестра – та же самая женщина, что выхаживала меня в первые дни, – сегодня показалась мне какой-то уж чересчур неприветливой. Но если на нелюдимость Марка я могла махнуть рукой, то с ней мне хотелось наладить контакт. Она – потенциальный интервьюер, а о госпитале в тылу повстанцев может выйти изумительный репортаж!
– Устали? В вашем возрасте тяжело работать в таком напряжённом режиме и сложных условиях. И начальство, наверняка, принимает это как должное. Вы когда полноценно отдыхали? – незаметно активируя запись, участливо поинтересовалась, задействуя приём эмпатии. Нам преподаватель психологии рекомендовал использовать сопереживание в первую очередь, чтобы расположить к себе собеседника. На свою нелёгкую жизнь все любят жаловаться, сложно найти человека, который считал бы себя счастливчиком и баловнем судьбы, которого никто ничем не обделяет и ни в чём не ущемляет.
– Бывают же такие… – с непередаваемой интонацией протянула женщина, одарив меня презрительным взглядом. – Хорошо же тебя головой приложило. Ты как себе в условиях войны отдых представляешь? Нельзя здесь иначе. Да я готова бесплатно и круглосуточно тут работать, лишь бы людей с того света вытащить и на ноги поставить. И не нужны мне поощрения и награды.
Пусть и пошёл разговор непредсказуемо, но сориентировалась я быстро – к такому нас тоже готовили. Главное, что нашлось за что зацепиться.
– Самоотверженность для медика необходимое качество, – серьёзно кивнула, присаживаясь на койку рядом с прибором, в который моя собеседница втыкала какие-то провода. – И верность идеям тех, на благо кого служишь. Здесь вы все единомышленники.
– Вот дурочка ты малолетняя, – округлила глаза женщина. – Мне не важно, кто есть кто. Моё дело пациента на ноги поставить.
– Но приказы же вы выполняете? – сделала вид, что удивилась я. Мне захватывающее интервью нужно, с накалом страстей, на грани эмоций. – И если Карен потребует не оказывать помощь, например, раненому телепату, вы его распоряжение выполните?
– Еще чего! – строптиво заявила медсестра, в сердцах шумно ставя бутыль с раствором на стол. – Я клятву давала! И свой долг выполню.
– А если вам самой не хочется этого делать? – продолжила давить я. – Разные ведь бывают ситуации. Допустим, этот пациент навредил вам лично или вашим близким. И вы всё равно его лечить будете?
– Тебя же лечу.
– А я-то вам что плохого сделала? – вот теперь уже совсем ненаигранно изумилась я. Первый раз меня в злом умысле обвиняют! И ладно бы кто-то реально обиженный, так ведь нет, женщина, которой я даже слова грубого не сказала!
– Меня вынуждают твоей красотой заниматься, когда больным с серьёзными травмами требуется уход. Карен совсем рехнулся, раз приказал личико тебе подправить. Нашел, о чём думать! Лучше бы федералов прижал. А ты хочешь выслужиться перед начальством и ищешь на меня компромат. Подставить собираешься, вопросы странные задаёшь. Да иди ты со своим шантажом! Я тебя не боюсь!
– Вы ошибаетесь, – мягко объяснила я, снизив градус напряжения. – Просто Карен порядочный и неравнодушный человек. Он сам предложил помощь. Отказаться, значит его обидеть. И это не шантаж, а желание, чтобы в памяти людей остались свидетельства не только о великих людях, революционерах, но и о простых, вклад которых незаметен и совсем не очевиден на первый взгляд. Вы же не потребуете признания и славы, верно? Придётся вас ими наградить. Мы, журналисты, для того и существуем, чтобы все получили заслуженные почести.
– Обойдусь. Пусть Карен себя любимого в историю вписывает. А я буду своим делом заниматься, – сердито пробурчала женщина, отворачиваясь и вновь принимаясь за работу. Но я прекрасно заметила довольное выражение лица, которое она попыталась скрыть. А значит, моя тактика верна.
Впрочем, на первый раз материала достаточно. Теперь нужно будет для сопоставления других обитателей базы на аналогичные откровения спровоцировать. Получится яркая зарисовка с контрастной нарезкой кадров.
Да и сложно продолжать интервью, когда твоё лицо сначала погрузили в вязкий раствор, потом этот слой высушили до состояния корки, а затем, налепив электроды на присосках, принялись за обработку электрическими импульсами.
Оставив меня “отдыхать и восстанавливаться”, а по сути терпеть колющие разряды, медсестра всё же ушла.
Когда прибор отключился, звать её и отвлекать я не стала, справилась сама. Всё сняла, умылась и поспешила на склад за вещами.
Казался он хаотичным нагромождением одежды. Не оказалось там кладовщика, ответственного за порядок, вещи лежали так, как их оставили те, кто принёс. Военная форма, нижнее бельё, брюки, рубашки, джемпера, платья, юбки, ботинки… Глаза разбегались, пытаясь отыскать в грудах на полках стеллажей хоть что-то подходящее мне по размеру.
– Ну и хаос… – не выдержала я, когда, дёрнув за рукав то, что показалось мне блузкой, вытащила детские штанишки.
– Зато есть чем заняться, – хихикнул за соседним стеллажом девичий голосок.
– Это же лишнее время и силы, – не согласилась я, заглядывая за угол и отыскивая глазами полненькую улыбчивую шатенку в красном комбинезоне. – Не проще ли навести порядок? Рассортировать всё по размерам и цветам.
– У нас тут мало развлечений, – пожала плечами новая знакомая. – А рыться в вещах увлекательно. Мы тут как археологи, всегда можно неожиданно откопать что-то интересное и необычное. К тому же… – Она оглянулась, приглушив голос и подошла ближе. – Мужики порядок не жалуют. Ты в казарму не заглядывала? Ну и правильно. Там сам чёрт ногу сломит. Вот и здесь стараться бессмысленно, всё равно раскидают пока меряют.
С последним я не согласилась. Всё же, если потребовать, можно удобное хранение поддерживать. Но отстаивать свою точку зрения не стала. Я на службе. Мои личные соображения не интересны широким массам. И уж тем более не нужны этой девушке.
Зато добытый мной материал пополнился ещё одним видеообзором и коротеньким сумбурным интервью – узнав, что я журналистка, девушка засмущалась, начала мяться, запинаться, видно опасаясь опозориться перед публикой – запись же и на Земле все посмотрят! В общем, не получилось у меня устроить откровенный разговор.
И всё же в свою комнату я вернулась довольная, нагруженная рюкзачком с вещами и с безоговорочным решением впредь всех интервьюеров допрашивать так, чтобы они об этом не догадывались. Всё же естественное поведение выгоднее смотрится на экране, и зрители принимают такие репортажи с большим доверием, чем постановочные кадры.
Жаль только с Кареном такой фокус провернуть не получится, нельзя его вводить в заблуждение, он же лицо официальное, делать запись в тайне от главы Сопротивления не вариант. Остаётся надеяться, что получится удачно. Да и чисто с человеческой точки зрения не имею я морального права его исподтишка снимать, он же ко мне со всей душой, говорил открыто, доверился. Даже лицо не скрыл, хотя не мог не понимать, что я-то его могу втихаря сфоткать или видео снять, а оно потом станет доступно федералам и конфиденциальности конец. Всё, что от них хотел скрыть будет явным. Хочу ли я подставить Карена, если он откажется от интервью? Скорее нет. Всегда лучше договориться в открытую, по-хорошему.
Вот с такими мыслями я перемерила свои новые приобретения, перекусила оставшимся от завтрака булочками, набросала план интервью… А в итоге поняла, что сидеть взаперти больше не могу. Я и на Земле не отличалась особенной усидчивостью на одном месте, хотя выбор занятий и впечатлений был не в пример больше, а тут совсем тоска. И комната, которая вчера казалась вполне милой, приличной и комфортной, вдруг в один миг превратилась в тесную душную камеру, в которой я сама себя заперла. Стены давили, вынуждая сменить обстановку.
Ну я и сменила. Сначала на коридор, в котором было ничуть не лучше – запустение, тишина. И на кухне никого не оказалось. И вообще душа рвалась навстречу солнышку, ветру и открытому пространству из мрачного подземелья общежития.
О нежелательном для меня внимании вояк, я помнила, поэтому на сей раз к технике не приближалась. И вообще дала себе зарок держаться подальше от больших сборищ мужчин в военной форме. Удостоверившись, что рядом таковых нет, присела на один из камней, сваленных кучей около входа в общежитие. Наслаждалась сухим воздухом – всё равно приятным, потому что наполненным естественными природными запахами. Щурилась, рассматривая крошечный оранжевый диск Солнца на горизонте. Пересыпала из руки в руку кристаллические комочки песка и осколки мелких камней.
Марс – не самая гостеприимная планета. И для жизни людей даже сейчас незавидная колония. А когда-то, на заре освоения космоса, Марс вообще был смертельно опасным. Потому изначально его хотели использовать исключительно как сырьевую базу, а для жизни и быта переселенцев строили орбитальную станцию. В ней проще было создать комфортные условия, чем на каменной поверхности с непригодной для дыхания атмосферой.
Благая идея как водится закончилась неудачей. На почти готовой гигантской станции то ли что-то взорвалось во время монтажа, то ли диверсанты руку приложили, точных сведений не осталось, но в итоге вся конструкция рухнула на поверхность планеты.
Жертв было много, уйма денег и сил оказалась потрачена впустую, в обществе зрело недовольство политикой властей. Какая же это власть, если она не способна обеспечить безопасность своих граждан? И на что, спрашивается, идут налоги населения?
Начались голословные обвинения и претензии, поползли разного рода слухи и сплетни. Недобросовестные журналисты вели себя безобразно, пуская в эфир непроверенную, а то и заведомо ложную информацию. Всё ради рейтингов и сиюминутной популярности. Причем, той в которую народ верил больше прочих, была версия, что строили станцию как попало, финансы украли и обставили всё как аварию, несчастный случай. Нет станции – нет следов халатности.
А властям не хотелось подобных домыслов. И досадно было бросать проект освоения на полпути. В итоге сплетни жёстко пресекли, а из трагедии сделали выводы, предприняли всё чтобы подобное не повторилось. И начали изыскивать иные способы организовать проживание колонистов на Марсе.
В первую очередь – использовать куски станции для постройки бункеров. Тут вообще хитро выкрутились, и те уцелевшие фрагменты, что упали в низину, просто засыпали грунтом, сделав входы и загерметизировав. В одном из них, “Первопроходце”, мне сейчас повезло поселиться. Это потом об этих временных базах колонизаторов забыли, когда большинство зданий начали строить на поверхности.
Вторым шагом стало создание пригодной для дыхания атмосферы. То есть изначально этого в планах не было, о такой роскоши даже не мечтали. Нереальная ведь задача – во всём нижнем слое атмосферы планеты довести содержание кислорода до приемлемого уровня! Где вообще такие объемы взять?! Даже бункера заполнить, и то было сложно, хотя установки регенерации работали исправно.
Решила проблему случайность. При разработке одного из месторождений местного минерала, вскрылись глубинные подземные полости-каверны, заполненные пузырьковым льдом с вкраплениями колоний цианобактерий. Причём, пузырьки оказались из чистого кислорода. Учёные до сих пор на этот счёт ведут жаркие споры, но главная версия, кажущаяся наиболее вероятной даже мне, далёкому от науки человеку, такова: эти фотосинтезирующие бактерии когда-то жили в океане на поверхности Марса и даже при его медленном остывании продолжали вырабатывать кислород. А потом неведомые геологические процессы взбили этот леденеющий океан будто шейкером и “накрыли” сверху слоем горных пород.
