Текст книги "Мятежница и менталист (СИ)"
Автор книги: Эль Бланк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)
На мою щепетильность и нежелание нарушать закон, Марк только отмахнулся. Мол, мы на военном положении, а это наш законный трофей.
– Не волнуйся ты так, хозяин сюда не вернется. Я даже сомневаюсь, что он в убежище вместе с гражданскими. Вероятнее всего, когда началась заварушка, тут же слинял куда подальше, – нравоучительно-презрительно со смешком прокомментировал. Покосился на меня, вернув обратно в шкаф книгу, которую вытащил, чтобы рассмотреть получше, и, свернув к лестнице, добавил: – Или ты думаешь, что все наши соратники будут порядочны и поселятся в казармах? Я уверен, даже твой женский батальон давным-давно нашел чем поживиться и занял себе квартиры.
– А как быть мирным жителям? – не сдалась я. – Где им тогда жить, если из своих домов их выселили?
– Потеснятся, – сердито бросил Мрачник, которого ненормально законопослушная и сострадательная мятежница, видимо, начала выводить из себя. – Не они первые, не они последние. Кто-то к родственникам переедет, кто-то в казармы переберется.
Спорить с подобными аргументами, высказанными столь непререкаемым тоном я не стала. В конце-концов, опыта у меня нет и я не очень понимаю, как обычно ведут себя военные на захваченной территории. Что допустимо, а что нет. На базе все предельно ясно – там действуют иные правила, все живут в стесненных условиях и мятежники ориентированы на свои потребности и общаются исключительно друг с другом.
Здесь же полная свобода действий и контакт с местными. Тип поведения неизбежно будет иным.
Комнаты, которые мне порекомендовал занять Марк после осмотра, располагались на третьем этаже. Похоже, это были гостевые апартаменты – небольшая спаленка, с примыкающим к ней будуаром, санузлом и комнатой отдыха. Карен, судя по ворчливым комментариям моего спутника, займет второй этаж с большой хозяйской спальней, кабинетом и библиотекой. Себе Марк скромно назначил первый этаж, где жилая комната была только одна, а остальное пространство занимали хозяйственные помещения, столовая и гостиная с длинным диваном.
Меня столь близкое соседство с Кареном напрягало, казалось подозрительным, не очень приятным. Выходило очень уж подчеркивающим мою зависимость от главаря и… каким-то недвусмысленно намекающим на личные отношения.
Радовало лишь то, что имелась отдельная лестница, которая вела с первого на третий этаж, в обход второго. Не придется часто пересекаться с Кареном. А еще на моем этаже был балкончик, с которого открывался живописный вид. Особняк стоял почти у границы поселения, потому с высоты можно было видеть не только крайние постройки, но и простор песчаной равнины. Это хотя бы отчасти компенсировало остальные недостатки.
Пока я обживалась на новом месте, Марк исчез. Видно, на доклад рванул, порадовать начальство. А я, пользуясь отсутствием контроля, заглянула в пристроенный к особняку гараж. Надоело зависеть от прихотей Карена. Вдруг да мне повезет? Явно же у управляющего имелось достаточно средств чтобы купить и содержать личный транспорт.
Мне повезло – дальнем углу гаража сиротливо прижался к стеночке новенький гравискутер, а рядом пустовало большое свободное пространство. Судя по всему, там раньше размещался пескоход. Выходит, Марк оказался прав и глава поселения на нем сбежал, бросив гражданских, за которых нес ответственность, на произвол судьбы.
Я любовно погладила красный гладкий лакированный бок изящной техники, прошлась ладонью по кожаной обивке сиденья, “рожкам”-ручкам, на которых разместились датчики управления. Хорошая из него выйдет страховка, то есть возможность сбежать, если мне станет уж совсем некомфортно в обществе Карена. Обидно, что не удалось найти в особняке портативный генератор поля, без него придется ехать только ночью. Но даже этот “улов” лучше, чем ничего.
Конечно, пока я никуда сбегать не собираюсь, у меня есть цель, ради которой я останусь здесь до последнего. Вдруг неведомый спонсор приедет на переговоры в этот особняк? Ему ведь не обязательно во всеуслышание заявлять, кто он на самом деле. Просто в гости зайдет, как обычный знакомый. Место удобное, свидетелей нет. А уж я зафиксирую всех и каждого, а дальше буду разбираться кто есть кто. Докопаться до правды не только интересно, но и общественно важно.
Вот с такими мыслями я и уснула. А разбудили меня топот ног, мужские голоса и недовольные реплики. В тишине дома даже не самые громкие звуки были хорошо различимы, так что я, даже не выходя из комнаты, все слышала.
– Достало все! Никого в дом не впускай! – несдержанно высказывался Карен. Его явно утомила работа хотелось отдохнуть. Похоже, дела организационные, военные, потребовали от него большего приложения сил, чем изначально предполагал мужчина. – Кара где?
То, что отвечал Марк, воспринималось менее разборчиво. Он говорил негромко, и я лишь предполагать могла, что объяснял Карену дислокацию. А вскоре послышались тяжелые шаги, приближающиеся к моей комнате. Дернулась вверх-вниз ручка замка, что-то мягко ударило в полотно – похоже, Карен попытался подтолкнуть дверь плечом.
Я тут же подскочила на кровати, всматриваясь в темноту, где находился дверной проем, и прижимая одеяло к груди. Хорошо хоть накануне ума хватило закрыться на защелку. В голове проносились лихорадочные мысли – в каком сейчас состоянии Карен? Не похоже, что он адекватный. У мужчины даже не достало деликатности постучать и спросить разрешения, пытался вломиться как к себе домой. А значит, наверняка снова победу отмечал.
Послышалось слабо различимое ворчание адьютанта и громогласный протест Карена:
– Отвяжись, Марк! За кого ты меня принимаешь? Пожелаю спокойной ночи красавице и уйду.
В итоге попытки зайти мужчина оставил, все стихло. А я еще долго не могла заснуть. Мне казалось, что Карен снова заявится и на этот раз выломает дверь. И я старалась разобраться в своих ощущениях, понять, что именно меня отталкивает в этом мужчине. Злоупотребление алкоголем? Ну да, не понимаю я этой потребности. Один бокал за ужином – куда ни шло, но напиваться до поросячьего визга – явно перебор. То, что он пытался меня прагматично использовать, подставив с репортажем и испортив мою профессиональную репутацию? Несомненно. И этого уже не сгладят никакие шаги навстречу и нынешняя искренность. Наглость и бесцеремонность? Да, тоже отталкивают. Понятно, что он главарь Сопротивления, и привык чувствовать себя хозяином положения, но очень уж это… обывательски. Словно он в смысле интеллекта недалеко ушел от своих подчиненных
Я ловила себя на мысли, что никаких личных отношений с Кареном мне не хочется. Любовника в нем не видела ни при каком раскладе. Как с начальником, если трезвым, можно было нормально общаться, но не более.
А вот у него, похоже, мнение на этот счет иное. Значит, такие эксцессы могут повториться. Хорошо, что Марк поселился вместе с нами и одним своим присутствием сможет сдерживать порывы своего начальства и оградить меня от домогательств. Отшивать Карена жестко я смысла не видела, ведь как тогда до спонсора добраться? И ложиться с главарем в койку – не вариант. Надо изобретать уместный стиль поведения, не отталкивая и не поощряя Карена, при этом оставаясь его деловым партнером. Заставить воспринимать себя как равную.
Вот и решила я убить сразу двух зайцев – притвориться, что готова пустить в эфир новый репортаж. И для Карена завлекалочка – появится дополнительный способ задобрить его таинственного покровителя. И для меня законное основание везде ходить с камерой и снимать все без разбора – вдруг в кадре и спонсор промелькнет.
Утром, когда изрядно помятый, с заросшими рыжей щетиной щеками и явно невыспавшийся Карен спустился на первый этаж завтракать, я приступила к реализации плана. Спокойно по-деловому ему улыбнулась. Дождалась, когда сядет и скривится, придирчиво осмотрев блюда на столе. И рванула в “бой”.
– Карен! У меня идея! Я сниму репортаж о жизни в Кварците после его захвата мятежниками. Покажу лучшие стороны нашей жизни, благородство повстанцев, довольство мирных жителей. Должна же общественность увидеть и признать, что мы не бандиты, а порядочные протестующие, у которых честь и достоинство стоят на первом месте.
– Снимай, снимай, чем тебе еще заниматься. Пригодится в будущем. Только сейчас оставь меня в покое, дай оклематься… – Карен страдальчески поморщился.
Похоже, у него жутко раскалывалась голова, а от моего излишне жизнерадостного голоса зазвенело в ушах. Де’Лоста даже не вспомнил, что я уже не журналист, меня давно могли уволить из редакции и от аккредитации остался лишь пшик. Соответственно, возможности выпустить репортаж в эфир у меня нет.
Я порадовалась, что разрешение получила. И огорчилась, что нужного впечатления не произвела и не натолкнула Карена на мысль, что неплохо было бы задействовать спонсора, ведь без его связей материал не опубликовать. А если покровитель этим начнет заниматься, то несомненно себя махинациями выдаст.
Опускать руки я не стала, решив, что сначала надо сделать репортаж. Соответственно, откладывать дело в долгий ящик не стала. Нашла камеру, оделась в ставший уже привычным камуфляж, прихватила свою винтовку, больше для авторитета среди повстанцев, чем ради безопасности, – Кварцит под контролем своих, гражданские не должны агрессии проявлять. Ну и отправилась на съемки.
Шла размеренно, спокойно, запечатлевая панораму, людей, технику, здания… Вот только снимала я не только положительное, но и отрицательное, фиксируя все – и хорошее, и плохое. Это была еще одна ловушка для интригана, которую я задумала. Подготовлю два репортажа: позитивный буду делать как прикрытие, а в итоге отдам в эфир негативный. Это стопроцентно спровоцирует спонсора на активные действия.
С каждым часом, проведенным на улицах, для отрицательного репортажа материала становилось все больше, а для положительного набрались сущие крохи. Никто мирным жителям не помогал. Жилье и дороги они восстанавливали сами, вояки лишь нагло прохаживались и насмехались над тяготами пострадавших. Дорвались новые хозяева Кварцита до власти. Мало того, еще и мародерством не гнушались – то и дело я видела выскакивающих из подъездов бойцов, которые волокли тюки с добычей.
Из окон некоторых домов слышались шум, возня и крики. То ли мятежники проводили санкционированные обыски, то ли беззаконие творили. С каждым новым кадром, я все больше склонялась ко второму. Вояки Карена развлекались на полную катушку.
И местные женщины не оставались без назойливого “внимания” – в глубине одной из маленьких улочек, я увидела, как к совсем молоденькой девчонке липнут три отморозка. Притиснули к стене, загородили собой проход, не позволяя жертве вырваться из окружения.
Я вмиг припомнила, как сама совсем недавно была вот таким же объектом похотливых развлечений, как меня унижали их намерения, как страшно было осознавать свою беспомощность и уязвимость.
Не выдержала, само собой. Мешкать не стала – вскинув винтовку, расплавила подошву ботинок особо наглого субъекта. Обошлась без разговоров и предупреждений, до разума мужиков достучаться нереально.
Почувствовав жар под ногами, вояка отпрыгнул и, несдержанно матерясь, принялся торопливо стаскивать с себя раскаленные башмаки. Один из его дружков, проследив взглядом за товарищем, быстро обнаружил причину и, набычась, вперевалочку попер на меня как бронетранспортер.
– Совсем борзая стала? – зарычал устрашающе. – Или хочешь занять ее место?
Этого “бойца” я узнала – он из тех, кто водился с моим обидчиком, которого Марк обезвредил. Кстати, похоже, тот до сих пор в лазарете валяется, я его так ни разу больше и не видела.
Вот только теперь у меня имелись когти, и я, приняв нарочито скучающий вид, наставила винтовку на его пах.
– Твое “достоинство” меня как мишень куда больше устраивает. Как думаешь, промахнусь? Или с первого раза отстрелю?
Я щелкнула предохранителем и прищурилась, прицеливаясь.
– Ты!.. – взревела было “цель”, но остановилась, рисковать не стала.
– Не лезь к ней, – отрезвил его пострадавший, подбирая брошенную обувку. – Сдохнуть хочешь? Не она подстрелит, так Карен до тебя доберется. Станешь очередным трупом.
Трупом? То есть тот несостоявшийся насильник умер? Это его Марк сразу убил или Карен постфактум пришиб? Второе вернее, наверное. Иначе почему в заслугу главарю это ставят? Странно он себя ведет. С одной стороны, меня защищает, заступается, раз вояки испугались его заступничества. А с другой, сам нагло лезет. Может, есть в рыжем что-то хорошее? Просто он это тщательно скрывает?
Тем временем потерпевший обернулся к третьему, который по-прежнему держал девчонку и милостиво разрешил:
– Отпускай эту мелкую, что других не найдем?
Вояки ретировались, скалясь и многообещающе на меня оглядываясь – мол, припомним еще. И я взяла на заметку – не расслабляться и с оружием надолго не расставаться. С такими “соратниками” удар в спину получишь запросто.
Проверив, не выключилась ли случайно камера, обернулась к девчонке.
Действительно молоденькая, лет шестнадцати. Пухленькая, темноволосая, растрепанная, заплаканная, в порванном на груди зеленом платьице, которое она придерживала руками, чтобы не расползлось окончательно.
– Где живешь? – поинтересовалась я мягко. – Пойдем, провожу.
Девчонка испуганно на меня посмотрела, но кивнула и повела по улице к дальнему дому.
На втором этаже безликой “коробки”, оказалось три двери, одна из которых вела в крошечную служебную квартирку. Санузел, отгороженный как часть прихожей, и кухня, совмещенная с комнатой.
Пока спасенная переодевалась, я осматривалась. Кроватей было две, но стояли они в разных углах. Дополняли интерьер стол, шкаф и комод, который украшала всего одна фотография – этой самой девочки и ее родителей. Вот только женских вещей в шкафу оказалось мало, а мужских костюмов много…
– С отцом живешь? – пришла я к логичному выводу.
– Да. Он военный, работает здесь по контракту. Мы год назад сюда прилетели с Земли, когда маму похоронили… Спасибо, что за меня вступилась. Я думала, они не отстанут. Чай пить будешь?
Одернув юбку свежего платья, девчонка бросила на мою винтовку полный любопытства взгляд. Шок, видимо, прошел, а мое общество не пугало.
– Буду, – улыбнулась я, положив оружие на ближайшую кровать и присаживаясь на стул, рядом со столом. – А сейчас твой отец где? В плен попал?
– Не знаю. Наверное, – вздохнула девчушка, доставая чашки и включая электрический чайник. – Он со вчерашнего утра на службе, должен был вечером вернуться. Но бой начался, значит, воевать остался. Я вместе со всеми гражданскими ночь в убежище просидела, а когда нас выпустили, домой побежала и… вот.
Она шмыгнула носом, не в силах сдержать эмоций, но реветь не стала. Разлив по чашкам бледно-зеленый напиток, поставила на стол коробку с сухими хлебцами и упаковку очень густого джема.
– Учишься? – пригубив горьковатый, но вполне приличный напиток, продолжила я расспросы. Как-то прежде не задумывалась, как живут колонисты. Теперь стало интересно, и хотелось ее отвлечь от проблем.
– Школу в этом году закончила, сейчас к поступлению готовлюсь. Только на заочное придется поступать, здесь в колонии институтов нет, а на Землю меня отец одну не отпустит.
– На Земле безопасней, – отметила я. В свою очередь припомнив, как отец не хотел отпускать меня в командировку на Марс. – А жить в общежитии можно.
– Думаешь, я ему не говорила? – махнула рукой моя собеседница. – Уперся и стоит на своем. Мол, маленькая ты еще, Вика, за тобой присмотр нужен, и вообще далось тебе образование? Зачем оно на Марсе? Замуж выдам за хорошего парня, будешь дом вести и детей растить.
– Он у тебя консервативно настроенный? – посочувствовала я.
– Ну да, тот еще… тиран, – вздохнула Вика. – Я надеялась, повстанцы терпимее, слышала, они к женщинам как к равным относятся. Они и воюют все вместе, и решения принимают сообща. А теперь вообще не знаю, что думать. Разве равенство с насилием совместимы?
– Равноправие только с силой совместимо, – согласилась я, бросив взгляд на спасительную винтовку.
Лояльность повстанцев к мятежницам сомнительная. Значимым положением на базе обладает разве что медперсонал. От них зависят жизни, с ними не с руки конфликтовать. А остальных за что воспринимать всерьез, если, по-сути, они женщины очень вольных нравов? Сегодня с одним, завтра с другим, послезавтра с третьим… Полная свобода, в которой их никто и не думает ограничивать. С базы им деваться некуда, да и не к кому. И чего они добились, живя в стесненных условиях военного городка? Что и кому доказали своей принадлежностью к повстанцам?
У земных женщин есть пусть и ограниченные, но реальные перспективы. Выучиться, стать независимой. Вот у меня например есть общественно важная миссия, а у них?
– Что дальше делать собираешься?
– А куда мне идти? У меня только эта квартира, – пожала плечами девчонка, невольно оглядываясь на дверь. Она определенно опасалась оставаться одна, и я ее понимала. Вояки могут ее снова выследить или сюда вломиться. Меня рядом уже не будет, отец тоже не скоро появится. Если вообще появится…
Я думала не долго. Почему бы не проявить участие? Марк помог мне, я помогу Вике. Неплохо будет иметь в доме лишнего человека, свидетеля, который может помешать притязаниям Карена. И Марку готовить и прибираться не придется так много, если в доме появится помощница по хозяйству. Не думаю, что она кому-то помешает, особняк большой, гостья вряд ли кого-то стеснит.
Возвращались в нынешнюю резиденцию Карена мы уже вдвоем. Вещей Вика захватила немного, все сложила в одну сумку. В будуаре, который я отдала в пользование своей новой знакомой, ее вещи уместились на одну полку шкафа.
– А твое где? – удивилась она, увидев, что остальные пусты.
Пришлось пошутить:
– Я тут налетчица. Временно поселилась. На птичьих правах.
– Так нельзя, – осуждающе укорила девушка, а я поморщилась. Меня задело, с какой легкостью спасенная, которая могла бы проявить деликатность и хотя бы промолчать, осуждает мой выбор быть на стороне мятежников.
Вот только оказалось, что я ошиблась. И мысли девушки касались вовсе не политических взглядов, а всего лишь… гардероба!
– Нельзя совсем без вещей! Нужно же хоть комплект нижнего белья и что-то для дома… А давай сходим, в магазин? В этом доме искать смысла нет, наш управляющий холостяк. Вряд ли найдется что-то женское.
Само собой, я согласилась, правда, шопинг пришлось отложить до прихода мужчин. Не могу же я пойти как захватчица, надо все же соблюдать цивилизованный подход.
Вика отнеслась к моему объяснению спокойно, понимающе кивнула, видимо потому, что и в ее семье отец заведует финансовыми вопросами. В ожидании, тем более что время уже давно близилось к обеду, мы решили приготовить и съесть что-нибудь посущественней чая.
Кухня оказалась большой, просторной, холодильник забит продуктами – похоже, управляющий явно не бедный человек, и ни в чем не привык себе отказывать. Нам не составило труда приготовить полноценный обед. Конечно, в большей степени стряпала Вика, я была лишь на подхвате – сразу призналась, что кулинария это не мое.
Мы как раз дегустировали результат своей стряпни, когда на кухне появился Марк. Увидев меня в компании незнакомой девушки, непонимающе замер в проеме, изумленно нас рассматривая и нервируя хмурым выражением лица и молчанием не привыкшую к такому виду и поведению Вику. Придирчиво осмотрел стол, на котором стояли наши уже почти пустые тарелки. Поочередно подняв крышки, заглянул в кастрюли, наклонился и тщательно принюхался. И только после этого соизволил снять с плеч плащ и, бросив его на стул, недружелюбно буркнуть:
– Кто готовил?
– Не переживай, не отравишься, – успокоила я, указав на Вику. – Помощницу тебе нашла.
Я ждала возмущений, критических замечаний – все же привела девушку без разрешения. Однако Марк отреагировал на это абсолютно спокойно. Похоже, давно уже смирился со своим призванием спасителя и покровителя женщин.
А вот Карен, который забежал пообедать, узнав новость, явно не обрадовался. Орать и выгонять не стал, но физиономию скривил. Я даже предпочла отправить Вику наверх, чтобы наш разговор с Кареном прошел без свидетелей. И все равно мужчина смотрел очень недружелюбно, демонстрируя свое неодобрение, вероятно считая себя полноправным хозяином особняка. Да только я тут тоже не пустое место, третий этаж в моем распоряжении, привожу кого хочу.
Наверное поэтому и на мой закономерный вопрос о гонораре отреагировал де’Лоста раздраженно:
– Так быстро дела не делаются, Кара. Денег у меня нет. Понадобились вещи, так иди и возьми все, что приглянется. Магазины здесь есть. Не забудь найти приличное платье, у нас будут гости. Кому и за что ты должна платить, если мы тут хозяева?
– Подобное поведение общественность не одобрит. Ты так легко разрушишь свою репутацию? – возмутилась я вопиющей самонадеянности и идее уподобиться бандитам.
– Мне наплевать на чужое мнение! – отрезал Карен. – Я же говорил тебе, что устал от всего. Какая разница – действовать правильно или неправильно? И мне безразлично, и им тоже! Мы всего лишь пешки в чужой игре.
Я невольно посмотрела на Марка, который внимательно прислушивался к разговору, хоть и делал вид, что занят сервировкой. Вот только комментировать тот ничего не стал, едва заметно безразлично пожал плечами, и продолжил накрывать на стол.
И лишь когда Карен, торопливо доев второе и швырнув приборы на стол, помчался по своим делам, Марк достал из кармана карточку и протянул мне со словами:
– Тут немного, но тебе на одежду хватит.
Глядя на маленький пластиковый прямоугольник-накопитель – настолько старое средство расчетов, которое осталось в ходу разве что вот в таких отсталых местах, как Марсианская колония, – я растерялась. С одной стороны, чувствовала огромную благодарность к мужчине, который не пожелал чтобы я позорилась и уподоблялась мародерам, и предложил привычный и нормальный способ получения вещей. С другой, мне было крайне неловко, что Марк ущемил свои интересы, несомненно отдав свои личные сбережения. Я не хотела чувствовать себя обязанной и пообещала:
– Я отдам, когда Карен мне заплатит.
Марк лишь беспечно махнул рукой, будто бы и не рассчитывал на возврат. Мол, было бы о чем переживать. Похоже, сумма там действительно совсем скромная.
Когда выяснилось, что магазин на другом конце поселения, я решила, что идти пешком нерационально. Тем более при наличии гравискутера. За время командировки и пока жила на базе повстанцев, я успела соскучиться по любимому занятию и поэтому с удовольствием разместилась на упругом сиденье, обхватив ногами гладкий корпус. Вика уселась за моей спиной, крепко обняв меня за талию. Гравискутер едва слышно загудел. Он не только внешне оказался красив, но и вся его “начинка” – двигатель и электроника оказались выше всяких похвал и работали четко, отлаженно. Ход у него оказался плавным, а скорость развивал хорошую, несмотря на то, что не являлся гоночной моделью.
До магазина мы домчались буквально за считанные минуты. Оставив нашего “коня” у входа, зашли внутрь и…
– М-да… – не сдержалась я, оценив открывшуюся мне картинку.
Мои бывшие диверсантки тоже были в торговом зале. Вот только они, похоже, придерживались той же нравственной позиции, что и де’Лоста – “хозяин вправе грабить всех”. А потому, набив полные сумки и угрожая продавщицам оружием, медленно отступали к двери.
– Вы что творите? Прекратить! – приказала я.
Бандитки дернулись было, намереваясь поставить нежданного свидетеля на место и прорваться наружу, но, сообразив, на кого нарвались, и увидев за моим плечом винтовку, воинственный пыл тут же поумерили.
– А что такого? – невинным голоском поинтересовалась одна из “налетчиц”. – Карен деньги зажал, хоть так компенсируем. Где нам взять все нужное для жизни?
– Оружием размахивать обязательно? Почему в долг не попросили? Почему ко мне не обратились? Вы мой отряд или банда разбойниц? Что за самоуправство?
Девчонки окончательно сникли, переглядываясь, а я, закрепляя завоеванные позиции, приказала:
– Взять только самое необходимое. По паре вещей. Сама заплачу.
Проявляя такое благородство я, разумеется, рисковала – оставшейся суммы мне могло не хватить на личные нужды. Но продавщицы, подсчитав стоимость покупок, в качестве благодарности сделали скидку. Фактически я спасла их магазин от разграбления и предприняла все возможное, чтобы выходка мятежниц не повторилась.
Мятежники тоже сбавили обороты и прекратили тащить все что плохо лежит – погромов я больше не наблюдала. Гражданские по-прежнему выглядели испуганными, но паники уже не было и народ ходил, не шарахаясь по углам. Судя по всему, причиной стало распоряжение Карена – на улицах повстанцев не было, их загнали в казармы.
Из магазина мы направились не в особняк, а к заставе, чтобы узнать о судьбе отца Вики. Я надеялась пересечься с кем-нибудь из знакомых офицеров и уточнить по поводу пленных. Правда, в итоге удалось найти только списки погибших, но хотя бы фамилии отца Вики среди них не оказалось. Я за нее порадовалась – у девчонки оставалась надежда, что он жив. Зато пока я листала записи, вдоволь успела наслушаться самых разных высказываний в адрес Карена – от восхвалений до откровенной критики.
Хвалили офицеры, само собой. Ругали… рядовые, предварительно убедившись, что их никто из начальства не слышит.
– Наглеж! Нас облапошили как малолеток.
– Карен захапал себе особняк, а нас в занюханную казарму…
– Он зажрался и наплевал на всех.
– Мы жизнью рисковали, а что взамен? Ни денег, ни жилья. И где справедливость?
– Ниччо, вот прибудет подкрепление, тогда их в казарму, а нас на вольные хлеба отпустят.
– Если мы сейчас свалим из казармы, а федералы начнут атаку, то Кварцит потеряем. Всем тогда крышка.
– Верно. Лучше уж потерпеть…
Похоже, при растущем уровне недовольства, страх ослабить позиции удерживал всех от необдуманных поступков.
Мы с Викой вернулись в дом. Моя протеже отправилась помогать Марку готовить ужин, а я села монтировать обещанный Карену сюжет. Вернее, целых два!
Позитивный репортаж… Что туда подойдет? Совместная попойка вояк и поселенцев, ведущих маргинальный образ жизни – якобы собутыльники отмечают радость освобождения. А мародерство с натяжкой можно преподнести как помощь местным жителям с переездом – грузчиками подработали для общего блага. Мятежницы, которых легко принять за местных дам, обжимаются с вояками – сойдет за личные симпатии. Ну и Карен… как дальновидный лидер по праву занял место трусливого управляющего, бросившего вверенное ему поселение.
В негативный попали уже без прикрас и цензуры – неоправданное мародерство, явное безразличие к проблемам местных, домогательства к женщинам, жуткие погромы, обыски и “пламенная” речь Карена за обедом. Достаточно, чтобы доказать – повстанцы вовсе не благородные борцы с теми, кто ущемляет их права, а сборище отребья, которое в первую очередь заботится о благе для самих себя.
Монтаж сделала начерно, на большее времени не хватило – заглянула Вика и, округлив глаза, заговорщическим шепотом сообщила, что Карен пришел и просит спуститься.
Я выругалась, вспомнив о времени и гостях! Принялась поспешно переодеваться в купленные платье и туфли. Когда оказалась на первом этаже, едва не расхохоталась от комичности зрелища – вечно растрепанный Карен успел привести себя в порядок. Ждал он меня в очень непривычном образе – аккуратно причесанный, в новом костюме и с огромным букетом цветов.
Оставалось удивляться, где он сумел их раздобыть, учитывая, что я в Кварците оранжерей не видела. И вообще, для Марса это жутко дорогое удовольствие! То Карен отказывает в скромных средствах на одежду, то так ощутимо тратится, выбрасывая деньги на ветер. Может, это ему спонсор финансы подкинул наконец? Может, сам придет сюда, раз уж ужин званный?
Невольную улыбку на лице от надежды на его появление, пришлось выдать за куда более естественную для женщины радость от приятного знака внимания.
– Спасибо! Ты меня балуешь. В честь чего такие траты?
– Мы заслужили, – с явным оттенком самодовольства и превосходства заявил Карен, вручая мне букет. – Можем себе позволить шик и роскошь.
Само собой, настаивать на подробностях я не стала, чтобы избежать подозрений в своей заинтересованности относительно личности его покровителя. Пока ставила цветы в вазу на столе, начали появляться гости. Большинство из них были мне знакомы – офицеры из штаба Карена. Двое из них пришли со своими дамами, причем раньше я этих женщин на базе не видела. По крайней мере, в общежитии. И не похоже, что они родом из Кварцита – очень уж ведут себя уверенно, нетипично для порабощенных. Видимо, спутницы повстанцев жили отдельно в офицерском бункере и уже после захвата поселения успели приехать и присоединиться к своим кавалерам.
Явилось и трое незнакомых мужчин. Одного – настороженно осматривающегося мужчину средних лет, в коричневом костюме, – мне представили как старосту поселения, замещавшего сбежавшего управляющего. Вторым оказался начальник местного гарнизона – тот самый, с которым я столкнулась, когда шла с Марком на доклад к Карену. Сейчас в его глазах было ничуть не меньше презрения и насмешки, в отличие от вцепившейся в его руку женщины, явно испуганной и морально подавленной. Похоже, пришел он с супругой.
Последним перешагнул порог совсем невзрачный невысокий пожилой мужчина – директор местного предприятия. Он тоже пришел не один, а с дочерью, которая мне показалась излишне агрессивно настроенной. Девушка лет восемнадцати, худенькая, с длинными прямыми волосами, привыкшая одеваться стильно и модно – смотрела на всех с гонором, явно считая себя представительницей высшего общества, которая снизошла до обывателей. По доброй воле в сборище бандитов она бы не явилась.
Сложно было представить, что кто-то из них – тот самый неведомый спонсор. Тем более, что так называемые гости пришли вовсе не по собственному желанию, а под охраной. И сопровождавшие их вооруженные бойцы заняли свое место у дверей, недвусмысленно поставив винтовки у ног. Что это? Если переговоры, то странные они, добровольно-принудительные. На обычный деловой ужин как мне казалось ранее, совершенно не похоже.
Оставалась надежда, что явились еще не все приглашенные. Если кто-то задерживается, то шанс на разоблачение остается. И настолько сильное опоздание – явное свидетельство, что гость прибыл издалека. И уж точно спонсора не приведут под конвоем…
Самого Карена специфическая направленность ужина совершенно не напрягала, он выглядел довольным, чувствовал себя хозяином положения. Похоже, и от меня ждал, что поведу себя как его подруга и хозяйка дома. Сам сел во главе стола, мне выразительно указал на место слева от себя. Справа от него разместилась жена одного из офицеров. Остальные расселись на свободные места.
