Текст книги "Отрави меня собой (СИ)"

Глава 14

Как-то сами собой голову Ольги начали посещать мысли на грани фантастики. Им вторили сомнения на грани отчаяния. А Оля, неожиданно замахнувшись на такое близкое совместное и такое невозможное будущее с Артёмом, корила себя и не могла себе простить свою слабость. И не могла не думать о том, что будет, если Лавров пожелает ввести ее в свой круг общения. Примут ли ее там? Ведь ее знали, как одну из серой массы, барменшу, прислугу презренную. В их глазах она была своего рода протеже их друга. И каждый из тех, кто относился к категории золотых деток, из такой протекции мог сделать свои выводы, даже самые нелицеприятные. Например, такие, какие сделала Кира. Озноб пробежал по телу Оли. Гаденький внутренний голос, постоянно лишавший ее самообладания и подрывающий ее веру в себя, снова дал о себе знать очередным едким замечанием, мол, кому ты нужна? Никто не собирается приближать тебя к себе ближе, чем это было нужно. А ну, как Лавров, возьмет, что хочет и со словами «chao bambino sorry» ручкой помашет?

Наблюдая последние несколько дней за Лавровым, Оля слышала тревожные звоночки в голове. Мажор на себя был не похож – ходил темнее грозовой тучи. Брови все чаще нахмурены, губы сжаты в упрямую узкую линию. С Ольгой делиться пока не пожелал, и только Машке удавалось вырвать его из невеселых раздумий. Когда он после смены в клубе подвез ее домой, остановился у подъезда и не соизволил разблокировать дверь, Оля снова не удержалась.

– Лавров! У тебя все нормально? – спросила она.

Хотела съязвить, чтобы раскачать его и не успела. В салоне вспыхнул свет, и Оля увидела, как заиграли желваки на его лице. Лавров молчал долго. Затем резко повернулся, обхватил ладонью ее шею и притянул к себе. Жадный и властный, немного грубый, поцелуй обжег не только ее губы, но всё внутри. Он целовал так, будто его крутила неутолимая жажда, и он больше никогда не сможет с ней справиться.

– Нет, Медведева, не всё хорошо. Послезавтра мне нужно присутствовать на одном мероприятии, которое я в силу статуса не могу пропустить, – хрипло сказал Лавров.

– И в чем проблема? – она уперлась ладонями в его плечи и заглянула в глаза.

– В том, – он ответил ей прямым взглядом, – что там не будет тебя. Общество, знаешь ли, специфическое, – губы его скривились в кислой ухмылке, похожей на оскал.

Оле захотелось тряхнуть головой, отгоняя призраки своих тревожных мыслей. Вот только почему-то ей показалось, будто Артём искренне презирал именно то общество, к которому ему вскоре предстояло присоединиться. Она поняла его без слов. И как ни странно, даже обиды не почувствовала.

– Я просто не подхожу, – кивнула она весело, выдав остроту за попытку успокоить Лавра, – родословная не та. Не переживай, Артём. Я бы и не пошла.

– Почему? – чересчур резко спросил он, не скрывая некоторую жесткость в голосе. Прищурив глаза, он пристально изучал ее лицо.

– Во-первых, – она отстранилась, удобно уселась в кресло и начала загибать пальцы, – я не знаю, как вести себя на таких мероприятиях. Во-вторых, непременно стану психовать. Как следствие, ляпну какую-нибудь глупость или от страха споткнусь и грохнуть всей Олей на пол. Тебе будет неудобно за такую спутницу. И, в-третьих, у меня экзамен. Так что забудь обо мне и иди себе с миром на свой банкет, – беззаботно отмахнулась она.

Он внимательно выслушал ее доводы, и, кажется, остался ими недоволен. Потому что в ответ прилетело неожиданное – то ли приказ, то ли совет, то ли утверждение.

– Рано или поздно, но тебе придется научиться.

Оля выгнула бровь и покосилась на него, выпучив глаза:

– Ты о чём?

– Просто знай, – коротко отозвался Лавров, раздув ноздри. После щелчка замка и после того, как Оля вышла из машины, он бросил: – Пока, Медведева.

Хотел уже двинуться, как локти Ольги оперлись о дверцу в месте, где было опущено стекло до упора. Ее лицо показалось в проеме. Она игриво пожала плечами и непринужденно хмыкнула:

– Веди себя культурно, Лавр! Уж мне ли не знать, какого пай-мальчика ты в состоянии из себя изображать. Пока! – и зашагала к подъезду.

Уголок его рта пополз вверх. Сумела-таки на миг отвлечь его от мрака и безнадеги. Пай-мальчика, говорит? Ну-ну, придет время, и она узнает, какой из него пай-мальчик!

Утопив педаль газа в пол, он вырулил из района, где жили Медведевы, и поехал к себе. И, о Боже, как ему не хотелось переться на этот идиотский прием! Не хотелось и – всё!

Буквально на следующий день ощущение окрылённой радости, возникшее после слов Артёма, у Ольги пропало. Если с утра настроение было на зависть подругам отличным от одного только факта, что Лавров предпочитал ее общество обществу равных себе, ближе к обеду оно резко опустилось до плинтуса. Причиной тому послужил нечаянно услышанный разговор Киры и Милки. И будто кто-то подрезал ей эти самые крылья.

Оля бесшумно шла в библиотеку по пустынным коридорам и шла бы себе дальше, если бы голоса в одном из фойе, где стояли диваны, не заставили ее остановиться, навострить уши и спрятаться за углом.

– Ты выбрала платье, Кира? – спрашивала Милка.

– О, да! А еще смотри, какое колье будет на мне, – Кира не скрывала своей радости.

– Мы же на благотворительный прием идем, а не на бал, – хохотнула Мила.

– Ерунда! После скучной официальной части ожидается приличный банкет. Не ради этого ли там все собираются? – Кира громко рассмеялась, предвкушая нечто грандиозное, судя по ее тону.

– Ты чего?

– Вот уж где Лавр не сумеет отвертеться. Ему придется быть на приеме, и он от меня никуда не уйдет! Я заставлю его забыть эту замухрышку!

– И как ты это сделаешь? – настороженно спросила Мила.

– Хм…, – призадумалась зеленоглазая красавица, – может пора предупредить Лавра о том, что если он не одумается, вскоре все узнают на кого он променял нас.

– Думаешь, ему есть дело до сплетен и до твоего шантажа?

– Я верну его себе… то есть нам, – исправилась Кира, не скрывая однако своего торжества.

Оля прижалась спиной к стене. Сморщилась так, будто лимон укусила. подслушивать некрасиво, но иногда полезно. «Я верну его себе!». Оля запомнила именно эти слова и потухла. Она ведь знала, что на этом приеме будут и девушки, но отчего же так противно засосало под ложечкой? Представила, как бы она себя ощущала в этом змеином клубке, где ради достижения своей цели все средства хороши. Достойно отбиться от их постоянных намеков о том, что она пустое место, ей бы вряд ли удалось. И тут же успокоила себя – что бы она там делала? От страха и на нервах не сумела бы и двух слов связать. Или того хуже, действительно грохнулась бы посреди гостей. Да, она – птица не их полёта, и прекрасно это понимала.

– Хоть бы родители не вздумали знакомить меня с сынком какого-нибудь ужасно выгодного партнера, – начала сокрушаться Милка.

– Расслабься, и просто притворись милой дурочкой, а там посмотрим, – со стопроцентной уверенностью сказала Кира.

Оля резко развернулась и помчалась прочь, ошпаренная новой догадкой. Ведь в их кругах обычным делом являлся брак по расчету. Что-то вроде взаимовыгодного договора. Всего лишь очередная сделка, по условиям которой создавалась очередная бездушная в большинстве своем семья, где муж и жена каждый жил своей жизнью. В таком мире она бы точно жить не хотела. А Лавр? Ведь тот мир знаком ему до мелочей, с детства внушалось, что каждый шаг – сделка, каждое действие – договор. Там, дело касалось огромных прибылей, человеческие чувства и желания уходили на второй план. Оля нахмурилась и закусила губу. Или может быть, Артёму уже предложили брачный союз, вступление в который укрепит связи двух семейств, усилит их влияние и обогатит. Мысли, одна хлеще другой, снежной шапкой нарастали на сердце Оли, в стремлении погасить горячий пылающий огонек того самого осторожного нежного чувства, признаться в котором оказалось выше ее сил. Слишком далеко все у них с Лавровым зашло. У нее, по крайне мере, точно.

Желая отвлечься и стряхнуть тяжесть, навалившуюся на нее, Оля с радостью откликнулась на предложение мамы погулять с Машей. Они сходили в зоопарк, побродили в парке и посидели в кафе, где с удовольствием полакомились вкусным мороженым. А после Оля уселась за конспекты и книги, готовясь к экзамену.

Ужасно душил галстук. Также ужасно сильно Артём хотел к Оле. К Маше. К ним домой, где абсолютно каждое слово и движение пропитано любовью и искренностью. И пусть его личная отрава иногда плевалась язвительными замечаниями, зато это было от души и сердца. Никакого притворства.

А здесь… здесь хоть на лицах и были нацеплены искусственные улыбки и говорились слова о взаимопомощи, благотворительных акциях и тому подобное, все понимали – это повинность. Пока старшее поколение увлеченно обсуждало свои большие дела, молодежь мечтала пропустить формальную часть и приступить к банкету. Когда настало долгожданное время, отцы и матери разошлись по большому со вкусом украшенному залу и уселись за столики, не отрываясь от бесконечных разговоров. Зато подтянутые парни и яркие девушки собирались группками, потягивали дорогое элитное спиртное, танцевали и расслаблялись, как могли. Для девчонок такие сборища было поводом выгулять свои брендовые платья и блеснуть наличием эксклюзивных драгоценностей. Парни, в своей обычной манере, мерялись крутизной, новизной и скоростью своих тачек.

Слушая их вполуха, Артём обдумывал свой проект, задуманный им еще в больничке после аварии, и на удивление уже довольно четко себе его представлял. Как бы ни старались друзья-товарищи вовлечь его в пустой треп, мысли неизменно возвращались к Маше и ее проблеме. И не только ее. Таких пострадавших, как Медведевы, в мире пруд пруди. И многие из них остались без помощи наедине со своими проблемами.

Кира вертелась рядом и, желая воспользоваться отстраненностью Лаврова и погруженностью в себя, намекала окружающим, что они пара. Артём широко ухмылялся и не терял, однако бдительности. Он легко, почти играючи, убеждал всех собеседников, что Кира опять что-то напутала, и никакая они не пара. И быть ею в принципе не могут. Девушке оставалось хлопать длинными наращенными ресницами и краснеть от злости.

– Хм, а почему ты, Лавр, думаешь, что такой пары не может быть? – Вадим с интересом посмотрел на друга.

– Откуда уверенность, что ваши отцы не захотят породниться? – вторил ему Дэн.

– Что будет, если они уже обо всем договорились? – не удержалась Кира, желая поддеть Артёма и сбить с него его самоуверенность.

– Беда, – хмыкнул Лавр, оглядывая друзей. Интересно было понаблюдать за их реакцией. – Отец меня уже предупреждал, что если стану перечить ему, лишит наследства.

– Даже так? – выпучил глаза Боря.

– А ты? – лицо Милки вытянулось в ожидании ответа.

– Что же ты? – Кира аж присела, словно от его дальнейших слов зависела ее судьба.

– Сказал, что мне плевать, – заявил Артём.

– Да ладно?! – Саня даже отнял ото рта стакан с виски.

– Таки и отказался бы от своих машинок, квартиры и безлимита на карте? – скептически приподняв бровь, спросил Вадим.

– О! – протянул Артём. – Об этой стороне медали я как-то подзабыл, – и задумчиво потер подбородок, мысленно угорая над своими друзьями. Вот что было для них самое важное в жизни – безлимит на карте. Конечно, никто не спорит, что наличие большого количества денег это хорошо. Да только у них, золотых деток, деньги уходят в пустоту.

– А надо было! – хохотнул Борис.

– Хотя…, – подал голос Лавр, – попалась бы девчонка, для которой это не проблема, стоило бы попробовать.

Милка с Кирой переглянулись, Дэн подавился напитком. На миг воцарилась тишина. На Лавра пялились так, будто он – зло вселенского масштаба. Злобное несдержанное шипение Киры услышали все из их компании.

– То есть ради своей никчемной барменши ты пошел бы против воли отца и лишился бы всего?!

– То есть, Кира, даже если и да, это не твое дело, – обманчиво спокойным голосом сказал Артём.

– Ой! – Милка переводила глаза то с Киры, с ненавистью сверлившей невозмутимое лицо Лавра, то на него самого, излучавшего такое ледяное презрение, что, казалось, градус в зале понизился.

– Эта змея уже давно проползла между нами! Она изменила тебя, Лавруша, – фыркнула Кира.

Желваки яростно заиграли на лице Лаврова. Он молниеносно подхватил девушку за локоть, а она вскрикнула от неожиданности. Милка пискнула, стоило Лавру наградить ее одним всего лишь взглядом.

– Лавр, дружище, держи себя в руках, – начали было говорить парни.

– Да чего вы переполошились, ребята, – бесстрастная маска легла на лицо Артёма. – Я всего лишь хочу пригласить Кирюшу на танец. Вы позволите? – его черная бровь издевательски выгнулась вверх.

Кира не знала, чего ожидать от Лаврова. Первую минуту танца он кружил ее по залу, не говоря ни слова. Ощутив Артёма так близко, как ей еще никогда не приходилось, девушка хотела было расслабиться и насладиться танцем, однако его угрожающее молчание настораживало. Но и Кира не привыкла сдаваться. Нацепив на лицо самое благодушное выражение, девушка осторожно сказала:

– Тёма, ты ведь понимаешь, что я права. Ты изменился. Ты избегаешь меня…, то есть нас. И всё из-за этой девки никчемной.

Глаза Лаврова хищно прищурились и пару нескончаемых секунд сверлили лицо Киры, пока на ее коже не проступили красные пятна. Что такого она сказала, если буквально чувствовала, как от жгучего взгляда парня скручивались ее внутренности? Да только не от томления, как бы ей хотелось, а от страха.

– А теперь, Кира, – голос его был ровным и ледяным, – слушай меня. Ты никогда больше не посмеешь говорить об Ольге Медведевой в подобном тоне…

– Но…, – прервала она его, ощущая, как ее начинает душить волна гнева и ненависти.

– Если впредь хочешь, чтобы я видел в тебе личность. Я ясно выражаюсь? – закончил он.

Киру понесло. Все ее напускное самообладание и деланная благожелательность испарились, уступив место самым черным мыслям.

– Носишься с этой периферией как с торбой писаной!

– Танцуй, милая, и улыбайся. И запомни этот вечер, потому что это последний танец в твоей жизни, который ты танцуешь со мной, – тихонько шепнул ей на ухо Лавр.

– Да что есть у нее такого, чего нет у меня? – взвизгнула она, распаляясь. У Киры сложилось очень стойкое впечатление, что чем тише и спокойнее говорил Лавров, тем меньше шансов у нее оставалось.

– Сердце, – ухмыльнулся он, глядя ей прямо в глаза.

– Пфф! – презрительно фыркнула Кира, сверкнув зелеными глазами. – Тоже мне сокровище! Чем она тебя взяла, эта замухрышка? Признайся, твой интерес к ней возрос, как только ты получил от нее от ворот поворот! Она умело набила себе цену и очень скоро доберется до твоих карманов, Лавров. Таков закон. И таковы они – девки не нашего круга. Ослеп ты что ли, Тёма?! – она все еще пыталась воззвать к его здравому, и как ей казалось утерянному, смыслу.

Он снова замолчал. Кира обрадовалась, заметив, как тень размышлений пробежала по его лицу.

– А знаешь, Кира, ты в одном права, – Артём даже не сомневался в тех словах, которые сейчас собирался ей сказать, – Медведева – сокровище.

Глаза девушки округлились, а в них – неверие, недоумение, искреннее непонимание.

– Да кто она тебе?! – истерические нотки прорывались в голосе.

Артём прижал Киру к себе и с видимым удовольствием наблюдал, как отвисает ее челюсть от сказанного им:

– Оля Медведева – моя девушка.

– С каких это пор?! – голос Киры стал высоким и тонким.

– Я перед тобой отчет держать не обязан. Так что улыбайся, Кира, наши друзья смотрят на нас.

Кира растерянно посмотрела по сторонам, поймала удивленный взгляд Милки, и с трудом пришла в себя от шока. Кислая улыбка посетила красивые губы девушки, зато глаза извергали молнии. Упрямая решимость все еще читалась на лице.

– А твой отец знает, кого ты выбрал себе в девушки? – просочилось через плотно сжатые губы.

– Должен открыть тебе маленький секрет, Кира, если ты еще так ничего и не усвоила, – доверительно склонился к ее виску Артём и мысленно сплюнул – девушка даже дыхание затаила. А он процедил: – Мои отношения с отцом ни касаются ни тебя, ни кого бы то ни было вообще в принципе.

– Ненавижу! – дёрнулась было Кира прочь, но хватка Лавра была железной. – И тебя, и эту твою…, – она замялась, заметив, как недобро приподнялись брови парня, а губы растянулись в подобии жуткого оскала, и словно приглашали ее завершить свою мысль.

Ровно в это мгновение музыка стихла, и кавалеры увели своих дам к столикам.

Лавров, сохраняя деревянное выражение лица, подвел Киру к столику, где расположилась их компания, с наигранной галантностью поклонился и едва коснулся губами тыльной стороны ее ладони. Она гордо вырвала свою руку, схватила клатч, вцепилась в запястье Милки, и они умчались в дамскую комнату.

– И чего ты ей такого сказал, что у нее лицо таким сделалось? – спросил Саня.

Артём расправил широкие плечи, сложил руки на массивной груди и ответил:

– Правду, как ни странно.

Пока парни переваривали его мутные непонятные слова, он слушал себя. Да уж, у него аж от сердца отлегло. Решение легче легкого крутилось в голове. Да вот только как озвучить его отраве одной, чтоб не испугалась?

Оля ждала, что после этого приема, Лавров от нее отдалится. Но нет – не отдалился, став, однако, неузнаваемым. Где делся самоуверенный мажор, распускающий наглые лапищи и отпускающий шуточки? Артём словно погрузился в какой-то свой мир размышлений. Казалось, он стоял на распутье, обдумывая свои трудные мысли, взвешивал все «за» и «против» в принятии некого важного для него решения.

Зато Кира Фролова при каждом удобном случае бросала на Олю злобные, полные ненависти взгляды. Губы девушки всякий раз сжимались в узкую линию, а лицо искажалось от нескрываемой неприязни. Каждый жест Киры был пропитан презрением. Мила таращилась исподтишка, и стоило Ольге прямо посмотреть на нее, опускала глаза. Оле становилось неуютно, возникало острое желание поежиться и лишний раз осмотреть себя с ног до головы. Стряхнуть стойкое ощущение наступающих ей на пятки неприятностей не удавалось.

Как всегда он ожидал ее у университета, разместив свою пятую точку на капоте. Руки, спрятанные в карманы синих джинсов, сжаты в кулаки, взгляд устремлен в пространство. Оля качнула головой и попрощалась с подругами. Мягко ступая по дорожке, она подошла к Артёму и застыла, беззастенчиво его рассматривая. Она понимала Киру и ее стремление быть рядом с Лавровым. И пусть все они думали, что Оля в общении с Лавровым преследовала свои корыстные интересы, пытаясь приблизиться настолько, чтобы пролезть в их круг, ни его положение в обществе, ни наполненность его счета ее не волновали. Ее волновал сам Артём. Он растревожил ее душу, воскресил ее сердце. В нем больше не было печали и тоски, только желание жить. И любить. Однако наравне со всеми этими чувствами ее душой владели сомнения. Оля вздохнула, решительно признавшись себе в том, что Лавров стал ей близким совсем на другом уровне. Не материальном, как представлялось остальным.

– Ты ведь не собралась во мне дыру прожечь своим взглядом, Медведева? – внимательные серо-голубые глаза остановились на ее лице.

– Нет, – просто ответила, пожав плечами.

– Тогда заскакивай в салон, – скомандовал он.

Оля уже уселась в машину, когда Артёма окликнул Вадим. До Оли долетели лишь обрывки начала их разговора, прежде чем она захлопнула дверцу.

– Привет, Лавр. Отлепись уже от своей Медведевой и поговори со мной. Много времени это не займет.

О чём там они беседовали, Оля не имела понятия, однако на протяжении всего того времени, Артём периодически хмурил брови и кивал головой. Потом парни пожали друг другу руки, и Лавр забрался в машину. Завел двигатель, и они поехали.

– Всё в порядке? – спросила Оля.

– Да, – после некоторого раздумья ответила он. – Обсуждали дельце одно.

– В рамках закона, надеюсь? – усмехнулась Оля.

– Ты за меня тревожишься, Медведева? – жгучий взгляд прищуренных глаз на мгновение застыл на ее лице и вернулся на дорогу.

– Представь себе – да, Лавров. Не желаю носить тебе сухари за решетку.

– Хм, ты сама говорила, что деньги меня отмажут…

– Да-да, везде и всюду, – расплылась она в ехидной улыбке, – я помню, Артём. Что ж, значит, сэкономлю на сухарях.

– Ах ты маленькая жадина, – пожурил ее Лавров, ухватив за мочку уха. Настроение снова взмыло вверх, но это никак не ликвидировало его противоречий и не успокоило хаос в мыслях.

Как выяснилось, признаться Ольге в своих чувствах оказалось гораздо труднее, нежели сказать правду Кире. А что если Медведева услышав то, что он порывался ей поведать на протяжении этих дней, презрительно фыркнет и скажет, что играла. Что, как предупреждала его Кира, добилась своего – высокомерный мажор открыл свое сердце простой смертной. Потом отчаянно тряс головой – Медведева не такая. Если бы Оля стремилась просунуться в его жизнь, занять там определенное место и приобрести соответствующий его положению статус, уже бы давно обеспечила доступ к телу. Господи, как же хорошо было раньше, когда не нужно было заботиться о последствиях своих слов и поступков! Когда на мнение окружающих было откровенно наплевать. Честно, иногда тосковал по тому времени, однако чувство ответственности перед Олей и Машей гнало прежнюю беззаботность и равнодушие. Вот только стоило ему разлепить непослушные губы, чтобы сказать Оле нечто важное, как в нем просыпался настоящий презренный трус. Гадство какое! Тут еще Вадик со своим делом!

Артём остановил машину прямо у подъезда и на предложение Ольги зайти отрицательно качнул головой.

– Не сегодня, Оля. Пока.

Чувствуя, как нарастающее напряжение давит на него, Оля думала пару секунд прежде чем, быстро потянулась к мажору и оставила на его щеке легкий, но, тем не менее, оглушительный, чмок. Изумленный взор вперился в ее лицо, на миг дернулись уголки губ, и провокационно выгнулись брови.

– Я тебя предупреждал, Медведева – дойдешь до грани, и ничто тебя не спасет.

– Хмм, а может, я умышленно это делаю именно тогда, когда ты чертовски занят, а? – с этими словами она выскочила из машины и скрылась в дверях.

– Дождёшься у меня! – пробубнил он ей вслед, выруливая со двора.

Уже дома Оля хлопнула себя по лбу. Размазня! Она забыла пригласить Лаврова на день Рождения Маши! Ну, ни идиотка ли?! Ох уж этот мажор. В его присутствии она теряла все здравые мысли. Ладно, через часок она наберет его, и если он заинтересуется предложением, пусть готовится к детскому празднику. Да вынесут его нервы кучу ребятишек в субботу!

Признаться честно, ей самой почему-то хотелось, чтобы Артём был рядом. Стало просто жизненной необходимостью, острой потребностью чувствовать его рядом. Словно он являлся неотъемлемым элементом, без коего система жизнеобеспечения Оли не функционировала. Необъяснимое ощущение. Хотя для своего собственного утешения и успокоения, Оля пыталась убедить себя в том, что присутствие мажора окажет позитивное влияние на Машу и ей будет приятно.

Но странным образом, когда нажимала кнопку вызова напротив контакта с его именем, волновалась. Как только он ответил, ухо Ольги оглохло от разрывающейся музыки. Она потом стихла, словно абонент вышел из шумного помещения.

– Да, Оля? – голос звучал как-то устало, даже надтреснуто.

– Я…, – она не успела озвучить приглашение, как на заднем фоне послышался смех Киры, а после в трубке прозвучал требовательный голос. Бориса, кажется.

– Медведица, имей совесть. Опусти Лавра к друзьям хоть на вечер!

Олю ошпарило. От неожиданности она отняла смартфон от уха и тупо таращилась на экран. Потом скинула звонок, сунула аппарат в карман и нервно стиснула ладони. От нехорошего предчувствия внутренности стянуло тугим узлом. Как только раздалась трель мелодии, и смартфон завибрировал в кармане, Оля аж подпрыгнула. Опустив глаза вниз, увидела «Лавров Артём Витальевич» и зависла, не зная что делать. Глубоко вздохнула и приняла вызов.

– Артём, у тебя дела?

– Ничего того, что могло бы быть важнее тебя. И прости этого скудоумного, несёт что попало. Что у тебя стряслось? – голос его казался настороженным.

В памяти сразу всплыло почти клятвенное обещание, данное Олей, звонить ему в экстренных случаях и почувствовала себя…обузой. Закусила губу, открывая для себя неприятную истину. Получается, она привязала его к себе. И он находился в постоянном напряжении, ожидая, когда же это придется мчаться к ней на подмогу.

– Я это… просто. Всё хорошо, Артём.

– Уверена?

Когда она снова услышала посторонние голоса, на этот раз говорил Вадик, тяжело засосало под ложечкой:

– Хватит трепаться, Лавр! Удели нам пару секунд твоего драгоценного времени!

– Да, пока, – положила трубку и почувствовала себя лишней. Стало горько во рту.

Она не имела права вырывать его из привычного окружения. Не имела права лишать его общества друзей. Пусть даже среди них была Кира. И пусть противное ощущение, что она поступила подло, не сообщив Артёму о празднике Маши, теперь осадком осело в душе, она не имела права навязываться ему по каждому поводу.

Сколько уже раз Дэн разыгрывал каждого из их компании своими подколками – не счесть. Теперь они решили совместно развести Дэна, и вместо элитного загородного клуба отдыха с бильярдом, сауной и прочими прелестями жизни привезли его с завязанными глазами в огромный развлекательный комплекс, где в большинстве своем проводили время семьями. Хохоча над кислой миной своего приятеля, золотые дети разбрелись осматривать наполненные детишками и их родителями батутные арены, кафе, роллердромы, бассейны, наполненные воздушными шарами. И везде царил детский смех и веселый звонкий визг. К своему удивлению молодежь тоже нашла себе занятие по вкусу: кто-то завис в зале виртуальной реальности, кто-то расположился в боулинге.

Потягивая безалкогольный коктейль, Артём пялился на дверь и откровенно скучал. Его даже не заводили разговоры друзей и подруг о планах на предстоящий вечер. Правда, поведение Киры несколько насторожило. Она не изменяла себе, будучи полностью уверенной в своих силах и своей неотразимости, хотя ни одним лишним словом сегодня не обмолвилась с ним. Но каждый раз, когда он замечал на себе ее взгляд, в ее глазах вспыхивало выражение полного превосходства и торжества. К чему бы это?

Играть в боулинг не хотелось. От слова совсем. Зато остальные погрузились в атмосферу громыхания шаров и кеглей. Уже начали делать ставки, шумно смелись и хохотали.

Неожиданно его взгляд выхватил две до боли знакомые фигурки, промелькнувшие в прозрачных дверях, ведущих из зала. Бросив мимолетный взгляд на своих увлеченных товарищей, Артём выскользнул в коридор. Он быстро сориентировался и нагнал заинтересовавших его персон. Это действительно оказались сестры Медведевы. Он бесшумно ступал за ними следом до самого роллердрома.

Девчонки вошли в украшенное помещение, где при их появлении гости взорвались поздравлениями и аплодисментами. На появление еще одного гостя не обратили внимания, потому что к Маше по одному начали подходить детишки ее возраста. И Лаврова осенило – у нее День рождения. Легкая обида, что он не вхож в этот мир, где не существовало наносного веселья и фальшивых улыбок, скрутилась тугим колечком в груди. Не обращая внимания на скребущее ощущение, он непроизвольно залюбовался сестрами Медведевыми.

Яркое нарядное платье, в котором Артём узнал совместно выбранное им с Олей в то воскресенье в торговом центре, отлично смотрелось на Машке, волосы уложены на один бок и витыми упругими локонами падали на плечо, венчала маленькую головку сверкающая диадема. Безрукавное джинсовое платье небесно-голубого цвета с заниженной талией и юбкой до колена великолепно сидело на аппетитной фигурке Ольги, стройные ноги которой были обуты в бежевые кеды. Объемная коса наискосок лежала на голове и опускалась на левое плечо. Медведева-старшая занимала очень много времени в его мыслях, подумалось Артёму. Если раньше он посчитал бы это непозволительным, теперь был только этому рад.

Наблюдая, как именинница, сияя от радости, принимала поздравления и подарки, Лавров одновременно осмотрел помещение: большая огороженная площадка для катания, по периметру фуд-корт, уютные уголки с зонами отдыха и диванами, гардеробная, кабинет медицинской помощи на всякий случай. Когда торжественная часть завершилась, детей пригласили на площадку, а Оля повела Машку в сторону комнаты для переодевания.

Стоило на их пути вырасти администратору – молодому улыбчивому парнишке, активно крутящемуся около Ольги, жгучая ревность вцепилась прямо в горло Лаврова. Брови непроизвольно сошлись на переносице. «Моё!» – горячо отбивал пульс единственную мысль в висках. Оля сделала неопределенный жест рукой админу или аниматору – черт его разберет! – и скрылась за дверями. Зато Лавров был тут как тут, зацепив за рукав парня. Тот удивленно округлил глаза, заметив необозначенного в списке посетителя.

– Я вас слушаю.

Артём пробежал глазами по табличке, гласящей «Владимир» и сказал:

– Что еще в программе на этом мероприятии?

– А собственно какое…

– Я опоздавший гость. И провинившийся к тому же, – дружелюбно ответил Лавров и протянул ему руку для рукопожатия: – Артём.

– А, – протянул тот и заглянул в свой планшет. – Меня зовут Владимир. И ничего дополнительного в программе здесь вроде нет. Зал арендован для проведения дня рождения.

Артём задумчиво стукнул по своим губам пальцами и неожиданно попросил:

– Понятно. Организуй-ка сюда еще жонглеров и акробатов. Подсуетись как-нибудь к окончанию мероприятия, – и щедро выложил энную сумму на планшет Владимира.

– Но…

– Буду просить прощения, Володя, – покаянно улыбнулся Лавров.

Владимир вежливо кивнул и тут же начал звонить. А Артём тем временем юркнул в гардеробную, прикидывая в уме, во сколько же обошлась Медведевым аренда зала и организация мероприятия. Вот зараза. И ни словом не обмолвилась о своих тратах! А потом он вспомнил тот ее вечерний звонок и разговорчики товарищей на заднем фоне, и ослепительная догадка вспыхнула в его мозгу. Да ведь она его хотела пригласить! Но посчитала, что время с друзьями важнее, времени с ними. И не решилась предложить посетить детский праздник, когда услышала то, что услышала, и, посчитав, что там мажору будет тоскливо. Он сморщился, словно перед глазами встала Оля, деловито упиравшая кулаки в бока и передразнивающая его манеру говорить, вздумай он ее упрекнуть: «Не могла тебе позволить провести время с серой массой вместо посещения элитного клуба, Лавров!». Ладно, позже сочтемся, они уже не чужие друг другу. Почти.

Оля, сидя на корточках, снова ворковала с уже переодевшейся в удобную одежду Машей, помогая той обуть ролики. И только красовавшаяся диадема в волосах, которую Машка наотрез отказалась снимать, говорила о сегодняшнем особом статусе девчушки. Неожиданно на Лаврова вновь накатили странные и волнующие мысли о собственных детях. Он даже плечом дёрнул от растерянности, приходя к выводу, что Оля будет отличной матерью.