Текст книги "Отрави меня собой (СИ)"

Автор книги: Екатерина Звонарь-Елисеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)

– Ну и что думаешь? – спросил Саня.

– До Киры мне дела нет, – Артём скрестил руки на груди. – Растеряв остатки мозгов – про порядочность вообще молчу – она сама себя спалит.

– Ого! – хохотнул Борис. – Ну и разговорчики у тебя пошли!

– Ты после знакомства с этой барменшей медленно, но верно переобулся, Лавр, – потер шею Саня.

– На хрен идите! Просто я пересмотрел свои жизненные ориентиры, – фыркнул Лавров, улыбаясь во весь рот.

– И философом заделался, – прищурился Боря.

– Отчасти. И вам бы не мешало иногда мозги включать.

– Слышал бы тебя Вадик. Уж он бы тебе этого не спустил, – Саня потушил сигарету.

– Можешь поведать ему, в кого я превратился, – отозвался невозмутимо Лавров.

На пару минут замолчали. Борис глубоко затянулся и резко выпустил дым через нос:

– Меня отец под колпак взял. Прессует на тему стажировки сразу после универа.

– А ты? – Саня покосился на друга.

– Да не хочу я еще работать! Батя обещает кислород перекрыть в случае отказа.

– Не хочешь работать в чистеньком светлом бизнес-центре, будешь пахать как ломовой конь в задрипаном офисе на краю Камчатки, – невесело констатировал Лавров.

Глаза Бориса нужно было видеть.

– Ты чего – всевидящий?! Отец так и сказал.

– Опыт имеется, – поделился Артём и глянул на часы. – Всё парни, мне пора.

– Счастливо! – одновременно попрощались друзья-приятели.

Артём вышел с террасы. Прокрутив в голове разговор с Ольгой, его сознание зацепилось за одну немного пикантную подробность, которую сказала Медведева. Хм, конфликт интересов, значит? Ну-ну. Только сначала нужно убрать с дороги Киру.

Удача сегодня сама плыла к нему в руки. Он шагал по коридорам, думая о том, как заставить Медведеву открыться ему, когда совершенно случайно застал Киру за подготовкой очередной пакости. Фролова загородила собой проход из какого-то закутка двум девчонкам и приглушенно говорила, затягиваясь тонкой дамской сигареткой. Лавр мысленно хмыкнул и достал айфон. Кира в своем репертуаре.

– Заплачу каждой по пять сотен баксов, если завтра весь универ будет уверен, где и как помимо клуба подрабатывает Ольга Медведева.

– А где она еще может работать? – удивилась одна из девчонок.

– Все должны думать, что она – из эскорта, не гнушается групповухой и разными извращениями, – Кира хищно прищурила зеленые глаза.

– Зачем тебе это? Она отличная девчонка, – выдала другая.

– Не ваше собачье дело! Хочу, чтобы эта отличная девчонка, – Кира скривилась, – исчезла из универа. Если не сделаете вы, сделают такими и вас. За компанию.

Девушки побледнели, осознав свои «радужные» перспективы. Противостоять богатой стерве – не вариант. Если только не желаешь улететь на другой конец страны. Промямлив нечто нечленораздельное, девушки обменялись понурыми взглядами.

– А доказательства какие мы предъявим? – не унималась первая.

– На фиг кому в наше время доказательства?! Достаточно одного оговора. Действуйте.

Вторая девушка вскинула глаза на Киру, потом покосилась в сторону и замерзла. Глаза первой округлились, превратившись в удивленные блюдца.

– Нет, Кира, нам проблемы не нужны, – сдали на попятную девчонки.

– Что?! Да как вы…

– Особенно с ним, – одна из девушек мотнула головой в сторону Артёма.

Кира резко повернулась. Лавр, отвратительно ухмыляясь, уже прятал айфон в карман брюк.

– Тёма? – Кира успешно спрятала стерву, делая вид, что ничего не случилось.

– Я.

– Что ты тут делаешь? – в голосе пушистая ласка.

– Кино занятное снял, – Лавр воссиял улыбкой и резко бросил девушкам: – Исчезли.

Их не пришлось просить второй раз. В коридорчике Артём остался с Кирой наедине. Она прижалась спиной к стене, бросила сигарету на пол, раздавила ее острым носиком туфли и вызывающе посмотрела прямо ему в лицо. Лавр встал к ней очень близко и молчал.

Кира шла по головам, в средствах не была стеснена и не стеснялась. Скольких девчонок она уже затравила и своими интригами довела до слез? Всеобщее незаслуженное презрение, унижение и оговоры заставили немало первокурсниц перевестись из университета. Кира убирала всех, кто ей мешал, всех, в ком видела угрозу себе любимой. С ее легкой руки, поддавшись давлению, несчастные выходили за ворота желанного учебного заведения, чтобы войти в ворота другого либо ни с чем вернуться домой. Однажды Кира выставила девочкой по вызову одну студентку, отличницу, с головой на плечах и острым языком лишь за то, что та знала себе цену и посмела дать отпор, несмотря на свое деревенское происхождение. Теперь нечто подобное Кира готовила для Медведевой. Если раньше Артём бы на такое и внимания не обратил, сейчас не та ситуация – Кира влезла на территорию его интересов. Лавр хмыкнул – он уже рассуждает категориями Ольги. Может, между ними и не такая уж большая пропасть?

Узкая ладонь Киры легла на грудь Артёма, а после девушка прижалась щекой к его телу.

– Мы потеряли тебя, Тёма.

Он запустил пальцы в ее волосы и рассеянно трепал их. Кира обомлела от неожиданной ласки и закатила глаза. Она любит играть грязно. Он тоже так может. Ведь они одного поля ягоды – так, кажется, думает Медведева. Кулак Артёма сжался, натянув густые волосы Киры до боли.

– Ай, что ты делаешь? – взвизгнула она.

Артём прищурился и притянул ее лицо к своему.

– Что ты имеешь против Медведевой? – спросил он.

Красивое лицо девушки преобразилось, утратив всю свою ласку и доброжелательность.

– Зачем ты о ней вспомнил? Эта тварь отняла тебя у нас.

– Глупости, Кира! – Лавр раздраженно дернул бровью.

– Она отняла тебя у меня! Я люблю тебя и буду бороться. А в любви все средства хороши!

– Все? – переспросил он. – Думаешь, сегодняшнее кино – первое в череде твоих подлых делишек?

– Мне плевать! Я никого не боюсь, – уверенно сказала она, не желая отступать.

– Если не хочешь неприятностей, Кира, ты оставишь Медведеву в покое, – с тихой угрозой говорил Лавр.

– А то – что?!

– Иначе все фильмы с твоим участием увидит твой отец. Поверь, у меня есть, что ему показать. И про отравление колесами одной второкурсницы, и про попытку дать взятку декану, и про кокс, за дозу которого ты уединилась с тремя мужиками. Мне продолжать? – Лавр растянул губы в издевательской ухмылке.

Кира побледнела и дернулась назад. Вот только волосы ее были зажаты крепкой рукой парня, и девушка зашипела. От досады и своего бессилия.

– Ты… Ненавижу тебя, Лавров! И люблю, – она поддалась вперед, впилась в его губы своими губами и мстительно укусила за нижнюю губу до крови.

Щелкнул затвор камеры айфона. Артём даже никак не отреагировал, только бровь его задралась высоко вверх.

– Помочь в инсту выложить? – ехидно спросил Лавров.

Кира изумленно распахнула глаза, но быстро вернула себе самообладание.

– Не трону я Медведеву. Руки еще марать о таких! А ты поиграй пока, Лавруша, а там и меня вспоминай. А у меня пока тоже будет на руках козырь.

– Я тебя всегда буду помнить, Кирюша, – обманчиво ласково улыбнулся он и отпустил ее волосы. Честное слово, остро захотелось вымыть руки. Пусть Фролова потешится своим козырем. Распечатает на ватмане или постер сделает во всю стену, таким его на крючок не зацепишь.

Кира вздрогнула. Улыбка Лавра напоминала оскал хищника перед смертоносным прыжком. Но за это он ей и нравился. Непокорный, не прогибаемый. Ну ничего – она его приручит. Пусть он потешится с этой шалавой, а потом будет и на ее улице праздник. Она погладила Лавра по широкой груди, опустила ладонь на живот – под тканью рубашки ощущался рельефный пресс.

– Пока, Тёма.

– Удачи, – отозвался он.

Кира бодро зацокала каблучками и скрылась за дверью, нырнув в зал клуба.

Артём нахмурился; жутко хотелось курить. Посмотрел на часы и двинулся на улицу. Пока шел по парковке к своей машине, не удержался и достал сигарету. Успел сделать всего одну затяжку и сцепил челюсть. Медведева вышла со стороны служебного входа, подошла к бордюру и застыла в ожидании такси. Прежде она скинула ему сообщение, в котором просила ее не ждать и ехать домой. Ага, разбежался. Вот чертовка упрямая!

Затушив сигарету, Артём выкинул ее в урну, сел за руль и подъехал прямо к ее ногам. Оля упрямо вздернула подбородок и покачала головой. Недобро цыкнув, Лавр опустил окно со стороны пассажирского сиденья и тихо предупредил:

– Если не хочешь скандала и представления, Медведева, садись в машину, немедля ни секунды.

Испытывая его терпение недолгим раздумьем, она, наконец, соизволила позвонить в такси и отменила заказ. Лавр возликовал. А потом уселась в кресло, методично пристегнулась и скинула бейсболку. Надулась.

– Ты, Лавров, самым возмутительным образом нарушаешь мое личное пространство.

Артём перевел дыхание. Почти. Кажется, возвращается его прежняя знакомая Оля. Вырулил с парковки и поехал по почти пустынным дорогам.

– Забудь о нем, Оля. Нет его у тебя с недавних пор, – лучшее средство растормошить ее – это провокация.

– С чего это вдруг?!

– Я так хочу.

– Хотелку свою там тормозни. И что это у тебя с губой?

– С Кирой сосался. Ты ведь не возражаешь? – грубо ответил он, бросив на нее взгляд.

В отблесках фонарей было видно, как девушка отвернулась к окну и с явным недовольством в голосе забубнила:

– Нас не связывают никакие обязательства, поэтому, Лавров, мне абсолютно наплевать с кем ты там… нет дела до твоих поцелуев. Понятно?

– Еще как. Только вот ты должна кое-что усвоить. Пока есть я, ты ни с кем целоваться не смеешь и не будешь. Кроме меня, естественно.

– Что за собственнические замашки? Моя жизнь – мои правила. С кем хочу, с тем и буду целоваться, и у тебя разрешения спрашивать не собираюсь. Понял? – Оля непроизвольно встрепенулась, забыв о том эмоциональном болоте, в котором почти утонула за эти дни.

– Я предупредил, – коротко сказал Лавров, боднув головой воздух в ее сторону. Желваки заиграли сами собой, стоило представить, как Ольга целуется с каким-нибудь мудаком, прижимается к нему всем телом. Тряхнул головой, глуша просыпающуюся ревность. Не будет такого!

Оля прищурилась. У нее просто слов не находилось от наглости мажора. А витающая в воздухе уверенность, будто она принадлежит ему на правах собственности, просто подавляла всяческие проявления воли и заставляла от бессилия сжимать кулаки. Повелитель всея мира, блин!

– То есть тебе можно лизаться со всеми подряд, а мне – фигу и твое предупреждение?! – Оля думала, от ярости у нее зубы раскрошатся, так она стиснула челюсть.

Тихий самодовольный смех заставил каждый волосок на ее теле встать дыбом. Да он насмехается над нею!

– Я – не фига. Да и вообще мужчины по своей природе – полигамны.

– Самцы! – фыркнула она с чувством. – А ты не треснешь от подобного ассортимента?

Облегчение накрыло ее, а потом едва не приподняло в кресле. Раздражаясь на мажора до белой пелены перед глазами, Оля не ощущала того гадкого привкуса, что застрял в ее горле после разговора с Кирой. На смену растерянности и обреченности пришла отравляющая жгучая ревность. Какого черта ей так неприятно, стоило представить Лаврова с другой девушкой? Почему ей собственно есть дело до того с кем там он сосется или чем поинтереснее занимается? Выходит, не все равно. Потому что… Потому что сама отчаянно хотела касаться Лаврова, хотела чувствовать его крепкие руки на своей талии, а его губы на своих губах. Проклятие! Словно кто-то невидимый вонзил длинные ледяные когти ей в сердце и только ждал удобного случая сжать лапу и превратить из него кровоточащие лоскутки.

Артём улыбнулся одним уголком рта и направил машину в ее двор. Ура! Его отрава вернулась. Начала жалить его в самые эдакие места. Однако между ними не все еще ясно, да и не помешало бы поговорить о том, что там у нее произошло с Кирой. И прикидываться добреньким он не намерен. Дожмет ее, вырвет этот узелок боли из нее, желает она того или нет.

Когда автомобиль остановился, Оля отстегнулась и попыталась толкнуть дверь. Заблокирована. В салоне вспыхнул свет. Девушка ошарашенно повернула голову к Лаврову и застыла. Мажор развернулся к ней, оперся локтем о руль и выглядел зловеще, каким-то опасным хищником. Оля внутреннее съёжилась.

– Артём? Что случилось?

– Это я хочу у тебя спросить, милая? – черная бровь взлетела вверх. – Тебя, как подменили вот уже несколько дней. Кто тебя обидел?

– Не хватало еще! – проворчала она, сложив руки на груди. – У меня всё отлично. Открой, я домой пошла.

Он покачал головой. Видя ее готовность выпрыгнуть хоть через окно, он одной рукой обвил ее талию, притянул к себе, а пальцами другой руки крепко захватил ее подбородок, вынуждая смотреть прямо в глаза.

– Говори, Оля.

Оля вскинула на него испуганные глаза.

– Все хорошо, Артём, честно. С чего ты взял? – слишком поспешно и горячо воскликнула она, пытаясь отпихнуть его.

Молчал он недолго, зато Оля готова была провалиться сквозь землю, таким прожигающим был взгляд мажора. Добрался, казалось, до того самого ядовитого ростка, семя коего так успешно взрастила Кира в ее душе.

– Если тебя прибили слова богатой истерички, которая тебе неровня, что станет с тобой, если у нее получится это? – Артём отпустил ее лицо, достал айфон и включил запись.

Резкий отчаянный выдох выбил не только весь воздух из ее легких, но и слезы обиды из глаз. Кровь отхлынула от ее лица, задрожали губы. Оля почувствовала, как снова становится комком тугой боли, дрожащей от чужой несправедливости и подлости. Ради Лаврова Кира готова на всё. Неужели так любит? И возможно ей действительно стоит уйти с дороги? Горячая слеза сорвалась с ресниц и покатилась по щеке. Оля вздрогнула – теплые губы Артёма сию секунду собрали солёную влагу.

– Ты знаешь?.. – едва слышно прошептала она. – Откуда? А это… какой ужас. Что я ей сделала? – задала она себе вопрос, и мысленно же на него ответила.

Лавров слегка склонил голову набок.

– Рассказывай, Оля, немедленно. Свою версию – дословно, подробно. Иначе сидеть нам здесь до скончания века. И я не шучу, Медведева.

Она шмыгнула носом и попыталась вырваться из его рук, да только объятия стали крепче. Голос ее звучал глухо, иногда вообще пропадал. Но Оля чувствовала искреннюю поддержку Лаврова, и для нее это было неожиданно. Подняла на него глаза и закусила губу.

– Конфликт интересов, значит? – он вернул ей ее слова, не сумев сдержать широкую ухмылку. – Я тебе интересен?

– Отрицать – глупо и бессмысленно, – вырвалось у нее и, желая исправиться, она добавила, забубнив себе под нос: – Но впереди – тупик.

– Ты так думаешь? – вкрадчиво спросил Артём, приподнимая брови.

– Уверена.

– То есть ты приняла слова Киры на свой счет?

Оля подвисла. Лавров прав – приняла. Посмотрела на ситуацию с другой стороны, и ее вера в нормальное общение с людьми разного круга покачнулась. Она снова вернулась на исходную – каждый должен жить и общаться только с себе равными. Им с Лавровым тоже пора вернуться каждому в свой мир.

– Просто все, что она говорила – так мерзко. Никогда… никогда я еще не чувствовала себя такой грязной. Может действительно все наше общение так и выглядит со стороны. А, Артём? – размышляла Оля, проигнорировав сильную дрожь, пробежавшую сквозь ее тело. – Скажи, ради чего такая, как я, может находиться при таком, как ты? Ради денег, разумеется. А чем таким, как ты могут заплатить такие, как я? Услугами разного характера… интимного там… Да?

Лавров рассвирепел не на шутку, аж вены на шее вздулись от бешенства. Если рассказ Сани были сравним с пощечиной, то рассуждения Медведевой, уверовавшей в непогрешимость и безнаказанность Киры, как удар под дых. Девчонка загрузилась по полной программе, и теперь явно прокручивает в мозгу все пакости, которые он и сам ей сделал. Провела параллели, сделала нужные выводы и готова прекратить общение. Стоило представить мир без Ольги, без ее улыбки, ее голоса и лукавых искорок в глазах, Артём кожей ощутил боль. Она проползла во все его органы, скрутила их в невыносимом спазме, запрещая им нормально функционировать.

А что до Киры и ее гадких предположений – такой омерзительный вариант отношений с Олей Артёмом даже не рассматривался. Медведева же – человек, ради которого он готов был… А на что он был готов ради нее? Артём призадумался всего на секунду. Да уже на всё! Теперь эта необычная девушка сидит рядом с ним, дрожит от нанесенного ей оскорбления и будто ядом проникается мнением тех, кто и мизинца ее не стоит. Идиотка клиническая! Удивительно, почему сразу на хрен не послала? Хотя, попытка все же была, когда она нацарапала то нелепое сообщение в тот злосчастный день.

– А с каких пор тебе не наплевать на чье бы то ни было мнение? Особенно тех, кто не стоит ни единой твоей слезинки, а? – сказал Артём уже у самых губ девушки.

– Лавров, отпусти меня! – она чуть не задохнулась от нахлынувших чувств.

Хотелось простого тепла, и поплакаться на груди надежного, верного человека. Но Олю точило сомнение: был ли Лавров тем самым надежным и верным? Можно ли было ему доверить свои горести? Сбагрить все свои проблемы. Последнее время показало – да. Так чувствовало сердце Оли. Но ведь сердце – оно глупое. Влюбчивое. Необъективное.

А тут еще он так прижал ее к себе, что она боялась дышать, иначе он всей своей широкой грудью ощутит втиснувшуюся в него ее грудь.

– Не пущу, пока не дашь слово, что возьмешь себя в руки и выбросишь Киру из головы.

– Пусти! Мне неудобно, – просипела она сорвавшимся голосом, упираясь ладонями в его плечи. Ну и силища у Лаврова! Ему ничего не стоит переломить ее как тростинку.

– Слово, Медведева, – потребовал он, приближая лицо.

– Даю… даю тебе слово, что приду в норму. Отпусти!

– Не-а, – покачал он головой и замер, изучая ее лицо.

Он смотрел, а Оле казалось, будто одним взглядом он касался ее кожи, гладил, ласкал. Стоило Ольге вновь предпринять попытку оттолкнуться от его корпуса, как хватка мажора становилась подобной удаву – чем больше она трепыхалась, тем сильнее он сдавливал ее.

– Тогда чего тебе надо?

– А что ты ждешь от меня, Оля? – улыбнулся он. – Чтобы я озвучил тебе условия, при которых будут строиться наши дальнейшие отношения?

Ее пальцы напряженно впились в его плечи.

– Нету никаких отношений.

– Тогда какие проблемы? Значит, и условий никаких быть не может. Идёт?

Он чувствовал, как от напряжения дрожали ее руки, пока она упорно старалась отстраниться от него. Пока сопротивлялась притяжению, которое толкало их друг к другу. И все же, набравшись храбрости, выдала:

– Нам пора прекратить общение и каждому вернуться в свой мир, Артём. Согласись, так будет лучше.

– Не соглашусь, Оля, и не получится, – мотнул он головой. Ну уж нет! Свое он никому не отдаст, а Медведева принадлежит ему со всеми потрохами.

– Почему? – искренне удивилась она.

По его губам расползлась наглая ухмылка:

– Ну, не могу я уже без тебя. За чей счет я развлекаться буду?

Уголки ее губ неудержимо поползли вверх. Настроение Ольги стремительно взлетело, какое-то странное ликование затопило все ее сердце.

– Я всегда знала, что ты – тот еще тип.

Потом ее глаза непроизвольно задержались на нижней губе мажора. Губе с ранкой. Возникла настоятельная потребность коснуться ее, обласкать укушенное место. Боже, она сошла с ума! И ничего не могла с этим поделать. Накрывшее ее помутнение отодвинуло все прочие мысли на десятый план, оставив только безумное желание, оголив нервы, сорвав внутренние, так тщательно выстроенные, барьеры. Словно в тумане, Оля прекратила отпихивать Артёма, а осторожно прижалась губами к его губам. Легонько, почти невесомо, провела языком по нижней губе, будто зализывая рану и исцеляя ее. И плевать, что совсем недавно губ Лавра касалась Кира! Главное, чтобы именно ее, Олин вкус, остался там сейчас. Но и сама почувствовала новый вкус Лаврова – вкус сигарет с ментолом.

Услышав протяжный рык, Оля дернулась назад и зашипела – руль врезался ей в спину. А над ухом уже звучал зловещий, с вкрадчивыми многообещающими нотками, голос:

– Я ведь не железный, Медведева. И далеко не всегда такой добродетельный. Так что осторожно, однажды я просто тебя не отпущу.

– Прости, Артём, прости за всё, – бессвязно забормотала она, с трудом вернувшись в пассажирское кресло. От его слов приятное томление разлилось по всем венам, и болезненное предвкушение упало вниз живота.

Дернув ручку двери, она покосилась на Лаврова. Он снова выглядел как дьявол-искуситель.

– У меня тебе просить прощения не за что. Зато я прошу прощения.

– За что? – вытаращилась она и взвизгнула, не уловив того момента, как водительское кресло отъехало чуть назад, а она уже полулежала на коленях Лаврова в самых его настоящих медвежьих объятиях. Одна рука поддерживала ее за спину, вторая обхватила талию, вжимая Олю в сильное тело.

– За это, – выдохнул ей прямо в губы.

Он мечтал утолить свою жажду, а потому с яростью оголодавшего хищника целовал Олю до тех пор, пока воздух не исчез из легких. Он изучал, ласкал и подчинял себе ее податливый рот. Хотел наказать за глупые мысли и начинал агрессивно прикусывать мягкие губы. К его дикой радости Оля даже не сопротивлялась, и, скользнув рукой ему на шею, прижалась к нему всей грудью. Он очень хорошо ощущал упругие округлые полушария и едва мог сдержаться, чтобы не сжать их в ладонях. Низ живота опалило желанием, и ширинка на джинсах грозила разорваться вконец.

Жадные губы Артёма обжигали, пьянили и не давали ни одного шанса протрезветь. Оля забылась, отдалась и хотела большего. Он так прижимал ее к себе, будто боялся, что она испарится. Стало невыносимо жарко, когда ребро ладони мажора очутилось между ее ног и толкнулось прямо в промежность – там все вмиг откликнулось горячей пульсацией. Девушка застонала и едва удержалась, чтобы не выгнуться навстречу его рукам. Господи, что он творит?! И что делается с ней самой?! А потом действительность жестоко ошпарила ее сознание – еще секунда и их с Артёмом уже ничто не остановит. Оля попыталась оторваться от настойчивых губ мажора, но они беспощадно настигали ее. Сняв руку с его шеи, она рвано выдохнула и сипло взмолилась:

– Хватит, Артём, пожалуйста, остановись!

– Неубедительно, Медведева, – хрипло отозвался он.

– А так? – с силой хлопнула его по проказливой ладони, и уперла свою ладонь в его плечо.

– Ты мне все тормоза сорвала, отрава! Я, бля, точно тебя когда-нибудь запру, и тогда держись! – голос Артём понизился от возбуждения, глаза смотрели прямо ей в глаза.

И доказательство правдивости его слов красноречиво давило на ее бедро.

– Ты озабоченный! – прошептала она, пытаясь отвернуть свое лицо.

– Однозначно. И даже знаю, о чем ты подумала. Какого черта мы все время лиже… целуемся, если нет отношений? Я прав? – четко очерченная бровь иронично приподнялась.

– А я знаю, чтобы ты ответил, но лучше промолчу, – она закусила губу.

Но Лавров снова считал ее и коварно улыбнулся, сверкнув откровенной похотью в глазах. Чем заставил Олю начать активно сопротивляться. Когда широкая, немного шершавая ладонь пробралась к ней под футболку и скользнула на спину, остановившись в районе застёжки бюстгальтера, девушка на секунду застыла, а после возмущенно взвизгнула:

– Пусти! Немедленно.

Артём провокационно провел своим языком по нижней губе и зашептал:

– Так как ты относишься к сексу без обязательств, м-м?

– Отрицательно! Пусти, – все силы вмиг куда-то улетучились, пробудив в ней первобытный страх вперемешку с возбуждением.

– Правильная ты девочка, Медведева, – посетовал серьезно Артём. – И знаешь что? Уже моя девочка, – констатировал он, захватив губами мочку ее уха, оставив пылающий поцелуй на шее и… разжал руки.

Оля задыхалась, грудная ее клетка бурно вздымалась и глаза сверкали. Заставив себя вернуться на пассажирское сидение, Оля проворно вцепилась в лямки своего рюкзака и едва ли не вжалась в дверь. Все внутри дрожало от наплыва чувств и желаний, от его слов, от не озвученных вербально обещаний, от его прикосновений. Раздался характерный щелчок, однако Оля растерянно провела рукой по волосам.

– Ты разве куришь? – хрипло спросила она первое, что взбрело ей в голову. – Я никогда не видела тебя с сигаретой.

– Довела тут отрава одна, – ухмыльнувшись, отозвался он. – Пошли, провожу.

– Сама дойду.

Он смерил ее своим фирменным взглядом, покачал головой и вышел. Пока Медведева приходила в себя и переводила дух, он оперся ладонью о капот и легко перемахнул через машину. Не успела она и пискнуть, как сильные пальцы уже сжимали ее запястье. Девушке осталось только подчиниться ему.

– Мне на днях нужно с тобой кое-какое дельце обсудить, Оля.

– Какое?

– Потом узнаешь.

Вот же! Оля даже обижаться не могла на Лаврова. Довел ее как дитя неразумное прямо к двери, подождал, пока закроется на замок и только после зашел в лифт. Оля сползла на пол, касаясь распухших губ подушечками пальцев. Ничего уже не изменишь. Лавров с корнями пророс в нее. Если и вырвать, то только с кровью, мясом и костями. Появилось ощущение дежа-вю. Но как бы там ни было, неимоверное облегчение освободило ее душу от горечи, жившей в ней на протяжении этих дней.