Текст книги "Все свободны!"

Автор книги: Екатерина Юрьева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 19 страниц)

Но пока они все ехали и ехали. Вася умело делала вид, и это Юрий Николаевич оценил, что ничего особенного не происходит. Беспокоило ее только одно – полное отсутствие Масика. Юра рассказал, что тот неожиданно без предупреждения и совсем не вовремя прирулил в столицу, но даже сам Скворцов с ним так и не встретился. А только разгребал масиковские «успехи». Обмолвился он и о том, что приказал Масику исчезнуть, пропасть, чтоб не нашел никто и никогда. Очевидно было и то, что Юрий Николаевич был на Масика страшно зол. Максим на вопросы не отвечал вовсе, а только отмахивался и отправлял к шефу, с которым за бессмысленностью она уже и разговоров не заводила. Зато сама телефонировала Масику без перерыва в надежде как-то отловить в этой жизни, а он все был вне досягаемости. Масштаба скворцовской разрухи Вася, конечно, себе не представляла, и потому вела себя глупо. В ней расцветали сентиментально-женские желания. Она очень хотела поблагодарить Масика за чудный прием на необитаемом острове. В его владениях ей было очень хорошо, и она это помнила. Потом, Вася просто соскучилась, не терпелось потрендеть с ним и выпить водки, наконец. Вася как-то быстро сроднилась с Масиком, и для нее он стал уже близким родственником. Как и Юрий Николаевич. Словом, тотальное отсутствие Масика Васю настораживало, а он попросту дематериализовался.

Наконец, устав от путей-дорог, прижились невольные экскурсанты в каком-то красивом местечке где-то в лесу. Гулять было невозможно, вокруг все таяло. Дороги развезло, да еще лил без перерыва мутный весенний дождь, поэтому они просто сибаритствовали, говоря по-русски, разлагались. Вася так просто пухла от безделья.

– Тебе не кажется, – приставала она к Юрию Николаевичу, – что я стала точной копией девушки с домиком вместо головы. – Вася захихикала. – Помнишь, в музее я тебе показывала. Тышлер наваял таких девчонок целую стайку.

– Тебе идет. Только у тебя не домик, а скворечник. По-моему.

– О-о. Как мы о себе думаем, посмотрите. Нет, я девушка с домиком, как у Тышлера, – настаивала она.

– Не-а, не похоже на домик ничуть. Выражение лица, прости, резьба фасада – не та. Не та. Не катит. Стиля в тебе нет.

– Да и ты не Тышлер.

– И слава богу.

Они валялись в постели и выпивали. И дурная Вася опять рискнула пристать к Юрию Николаевичу с Масиком.

– Знаешь ли, да-ра-га-я Вася. Когда ты вяжешься с этими глупостями, мне хочется тебе как следует врезать. Не до грибов, понимаешь ты? – Он отвернулся – мол, разговор этот закончен. Ее же, наоборот, возбудила его идея надавать ей по шее. Такое происходило впервые. Вероятно, это желание – ее поколотить – возникало в нем от случая к случаю, она догадывалась, но Юра никогда не позволял себе такой откровенности. И Вася стала нарываться, тем более что выпито уже было немало, но когда начала выступать, сама не понимала, что произнесла, и ужаснулась собственному вопросу.

– Скажи. Ты не убил… одного человека?..

Он повернулся, его глаза плыли куда-то вдаль.

– Да. Я. Убил. Не одного человека… Вася.

Вася даже растерялась.

– Так это ты убил Масика? Ты что… убийца?

– А ты как думала?

– А-а-а… Что… Как же твоя жена Лена? – наконец промямлила она очередную нелепость. – Как она могла жить с убийцей?

– Поэтому она моя жена, а не ты. Поняла наконец?

Сказать, что Вася была шокирована, – ничего не сказать. Зная Юрин характер, она, конечно, надеялась, что, скорее всего, он просто дурит, но никак не понимала, не чувствовала правды.

– Ты это что – серьезно? – Она встала, покачиваясь.

– А почему нет? Если ты серьезно.

Вася покралась в коридор, открыла платяной шкаф…

Юра вскочил, догнал ее. Казалось, она пролетела по воздуху вверх ногами через всю комнату, не задев чудом люстры, и рухнула на кровать.

– Лежать!

Вася поджала ноги.

– Лежать, я сказал!

Скворцов раскинул ее руки и лег поверх тихого замершего тела. Вася совсем занемела. Она думала только о том, куда ее теперь закатают – в какой конкретно асфальт, и вдруг почувствовала трепет Юриного тела и своего, начавшего подчиняться. Дрожание его усиливалось, и она отвечала ему – легко и искренне. И распластавшись на кровати, лишь стонала, и плыли Юрины безумные мутные глаза, словно отражение ее собственных. Когда дрожь их мелко унялась, он придавил в запястьях ее безвольно раскинутые руки. И так и лежал сверху камнем.

– Пусти. Тяжело.

– И не думай. Я пролежу так всю ночь.

– Мне больно, – она врала, поглаживая его икры.

– Не приставай. Бесполезно. Будешь лежать так. Хотя бы до утра.

Вася дождалась, когда он отключился. И как-то ловко выползла из-под. (…)

«Бедный Юрочка, а ведь тебя же никто никогда не обманывал ночью. Либо ты платил хорошо, либо любили тебя». Вася оделась. Заглянула в скворцовский бумажник, взяла пятьсот долларов. Завернулась в шарф и тихо выползла в коридор. Надо было миновать Максима. Это было самое неприятное, но ей удалось. В максимовской комнате было тихо. Она выскользнула из дома, чтоб не дай бог ни с кем не столкнуться, через баню – в дверь, которую предусмотрительно сделали там для любителей выскакивать из парной в снег. Пьяные порой бывают очень сообразительными.

До ближайшей железнодорожной станции было всего километров пять. Ерунда – меньше часа ходу. Волки не выли. Страшно не было. Вася быстро шла, разбивая ботинками чуть примерзшую к асфальту грязь.

Как так могло случиться, что она, одинокая пьяная дура, сейчас маршировала по безлюдному лесу? Зачем? Шагала она, однако, бодро, чтобы не упасть и не заснуть – от безысходности. Хотя упасть и заснуть было бы сейчас, пожалуй, разумнее всего. Причем лучше в теплую постель. С другой стороны, все теплые постели куда-то подевались с глаз долой, да и глупо укладываться, они были просто вымараны идиотическим происшествием. Все рассыпалось. И причина такого мгновенного завала не вытягивалась на поверхность, она затерялась, как затерялись в темных закоулках мозга и Юра, и Масик, и она сама, как будто это были совершенно несвязанные и неблизкие друг другу люди. И Васе захотелось уничтожить себя в этом фантастическом ряду. Самостоятельно. Не дожидаясь, пока это сделает Скворцов. Хрустя молодым льдом, она продолжала двигаться и все не понимала, что ею руководило. Ею руководило ничто.

Ночь вдруг стала чистой, и звезды посыпались Васе навстречу. Значит, все делалось правильно. Она довольно скоро добралась до станции. Посмотрела в расписание и, ничего не поняв, постучала в кассовое окошко. Заспанная тетка после долгого молчаливого копошения с фанерной доской, которой была прикрыта решетка на окошке, наконец, недовольно ворча, выглянула через прутья.

– Куда поедем?

– На первый проходящий.

– Поняла. Куда?

– До конечной.

– Мы продаем только плацкарту. И без мест.

– Давайте-давайте. То, что нужно.

– А деньги-то у тебя есть? – Вася открыла кошелек, перебирая у тетки на глазах российские и иностранные бумажки. – Хорошо. Значит, один билетик – к Синему морю. Получите – распишитесь.

– Где расписаться?

Кассирша засмеялась.

– В ведомости о сдаче денег. Вот твой билетик. Может, и нижняя полочка еще попадется. Мест много – не сезон. – Кассирша пересчитывала купюры. – Все правильно.

Вася отошла покурить. Ее качало. «Пить надо все-таки меньше», – совершенно не к месту подумала она и выдохнула. Захотелось писать. Туалета, понятно, на горизонте не наблюдалось. Как только она начала изучать задворки и оценивать их возможности, появился милиционер. «Ну все, как мы любим. Не спит наша родина ни в глухую ночь, ни на глухом полустанке. Горжусь. Жалко Скворцова нет, ему бы понравилось», – тоскливо вспомнила она Юрия Николаевича.

– Ваши документики?

– Пожалуйста. – Вася протянула свой загранпаспорт. – Извините, за границу едем.

– А что это так среди ночи – и за границу?

– Да вот настроение пришло.

– И где отдыхали?

– Тут недалеко – забор большой, высокий.

– Что, выгнали, что ли, и теперь – домой?

– Пожалуй, и так, – согласилась Вася.

– А там, я видел, какие-то крутые приехали. Везде охрана. А девок вот так с улицы берут. Интересно, – рассуждал мент, обращаясь скорее к кассирше.

– Да-да, – поддакнула та, выглядывая из окошка, – отстань от девчонки уже. Слава богу, вот и поезд. Ждать хоть не пришлось. Езжай, дочка, с Богом.

Вася направилась к перрону.

– А паспорт-то российский. И девка приличная, хотя и выпивши. – Кассирша беседовала со своим ментом, с тоской глядя Васе вслед.

– А толку-то. На ней, Никитична, не заработаешь.

Юра проснулся. Вдруг. Даже не проснулся, а подпрыгнул на пустой кровати. Васи не было. Он все понял. На ходу натягивая трусы, чуть не падая, он выбежал в коридор, заглянув по пути в пустую ванную.

– Вася, Васечка. Где ты? – И уже в коридоре: – Максимка, вставай, идиот! – И принялся колотить в дверь. – Васька пропала. Сбежала Васька.

Выскочил сонный Максим.

– Спокойно, Юрий Николаевич. Спокойно. Разберемся.

– Машину быстро.

– Юра, спокойно. Ты никуда не поедешь. – Максим уже застегивал брюки. – Я все улажу, Юра. Ты не в том настроении. Сегодня.

– Что ты уладишь? Что?

– Молчать, – спокойно сказал Максим. И в первый раз за всю историю службы и дружбы размахнулся и… дал Скворцову в зубы. Тот отлетел в глубь комнаты.

– Спасибо.

– Вот и славно. Какая теперь у нас диспозиция? Только не тараторь, Юра. Спокойно.

Скворцов, утираясь, схватил валявшийся на полу бумажник.

– Денег даже не взяла. Дура! Я идиот…

– Что идиот – понятно. Ты еще и бредишь.

– Слушай, Максимка, слушай, у этой идиотки фенька есть – купить билет на первый проходящий поезд, и в плацкарт обязательно. Здесь же станция недалеко. Может, она еще там околачивается.

– Успокойся. А куда она еще денется? Сиди здесь и не пей. Понял?

– Кто поедет?

– Сам.

– Вернуть, приковать, выпороть, распять, – бубнил уже себе под нос Скворцов.

– Отдыхай. – Максим хлопнул дверью.

Максим подъехал к станции и увидел хвост удаляющегося поезда. У кассы мотался мент.

– Служивый, скажи, девчонку тут не видел? Высокая такая…

– Елизарова. Я у нее паспорт проверил, там все в порядке, – с готовностью доложил мент. – А что, натворила что-нибудь? Я так и знал. Обворовала, наверное? Я сразу заподозрил. Я говорил тебе, Никитична. Я говорил.

Кассирша прильнула к решетке.

– И вправду, украла что? Точно. У нее ж в кошелке целых пятьсот долларов было. Я успела посчитать.

– Короче. Где девчонка, спрашиваю?

Мент понял, что все беседы отменяются.

– Да уехала твоя девчонка. Только что, на этом вот поезде. К Синему морю, да, Никитична?

– Какая следующая станция? Как проехать? – Максим сунул менту купюру. Тот засуетился, стал показывать и объяснять дороги и повороты.

– На вашей машине вы мигом догоните, вашблгрдие, – кивал мент, резво засовывая стольник в карман мундира.

Максим уже захлопывал дверь.

Кассирша смотрела вслед улетающей машине.

– Молодец, девчонка! – порадовалась она. – Так им, козлам, и надо! Мало еще взяла. Пятьсот долларов. – И захлопнула окошко.

Минутку посидев на своей нижней полочке и дождавшись отправления поезда, Вася пошла в ресторан. Она решила допиться до белой ручки, чтобы потом сесть на камушек у моря и как следует подумать, потому что сейчас думалки не было совсем. Поэтому она быстро выгнала погулять все мысли, которые еще могли толкаться в ее пьяной башке. В ресторане сидели парочки, в дальнем углу она заметила одинокого парня и, подойдя, спросила разрешения присесть. Потом заказала немного водки и яичницу – надо было начинать закусывать. Она поняла, что давно не ела и проголодалась. Парень, на вид ее ровесник, оказалось, служил научным работником на филологическом факультете в университете и ехал на какую-то чеховскую конференцию. Васе все это было хорошо знакомо. Она и сама моталось по таким забавным мероприятиям. А что, собственно, не прокатиться на халяву в теплые края, даже если там еще вполне прохладно. Все равно приятно морским воздухом подышать, от ерунды всякой отключиться. Вася рассказала ему, что работает на радио «Точка» – движет культуру к потребителю. Они быстро нашли общий язык, тем более что у обоих он заплетался. Дима, так звали ее нового знакомца, тоже набрался, хоть и сидел в ресторане один. «От скуки», – так он объяснил Васе свое поведение. Она его прекрасно понимала. Дима ехал в СВ в одиночестве, потому что его коллега приболел и в последнюю минуту от поездки отказался. Билет сдать не успели.

– А я в плацкарте. Иногда люблю, знаешь ли. А ехать – так вот просто приспичило.

– Бывает. Хочешь, поедем вместе. Все равно же койка пропадает. У меня и у моря отдельный номерок-с заказан. А что, отдохнем вдвоем? Не возражаешь? – маслено улыбаясь, Дима взял ее ладонь в свою руку.

Вася сквозь пьяную дымку посмотрела на себя и этого Диму. «И почему же я не встретила его, вполне милого, раньше и не подружилась с ним, а встретила Масика? И сидела бы сейчас тихо со своим Димой дома, а не металась бы ночью по лесам, как бешеная волчица. Или того лучше – сидела бы без своего Димы. Что тоже совсем неплохо у меня получалось не так давно. И вот зачем нужна мне сейчас в этом поезде и в этом угаре вся эта правда жизни?» Делать с правдой и правда было нечего. Очевидно, однако, было одно – жить Вася не могла теперь ни с кем, даже с собой.

– Ты же там и сама можешь ак-к-кре-дито-ваться, – спотыкаясь, продолжал Дима. – Слышь, Вась? Поработаешь заодно. – Васе не хотелось думать ни о работе, ни об аккредитации, но раз уж она так свернулась с резьбы, то и выпутываться надо было быстро и желательно с меньшим напряжением. В общем-то, ситуация шла в руки. Она согласилась. И они продолжили с Чеховым.

К станции Максим подлетел, когда поезда еще не было и в помине. Поставил машину у ментовской будки, договорившись с дежурным, и пошел в кассу. Он тоже припомнил Васькины байки про ее поездки, понял, что искать ее разумно, наверное, все-таки в ресторане, и, выяснив у проводника номер питейного вагона, отправился прямо туда. Приоткрыв дверь из тамбура, он сразу же увидел Васину спину. Она была с каким-то парнем, который сидел к Максиму лицом и показался вполне симпатичным, но очень пьяным. «Уже мужичонку какого-то сняла. Сучья морда! Ты подумай! И как Юра все это терпит?» – Максим был страшно зол на Васю и расстроился за Скворцова, на которого тоже был, впрочем, зол. Не вдаваясь, однако, в подробности, он набрал его номер:

– Я ее нашел. Она в поезде, в ресторане, с каким-то мужиком. Нет, я его не знаю. Хорошо.

Максим, войдя в ресторанный предбанник, поймал за пиджак официанта, который, не чуя беды, пробегал мимо. Дал денег и приказал узнать, что за мужик с той теткой (он указал) и о чем они там беседуют. Официант покрутился у Васиного столика, делая вид, что что-то подносит-прибирает, и довольно быстро вернулся обратно. Но отправился он сначала в подсобку, где с блокнотиками и счетной машинкой Зин Иванна и Валька подбивали бабки.

– Мамки, там какой-то торчок… за нашей… э-э-э… следит… ну, за этой… ну, тогда… мамзинин день рождения… точно… точно… – глотая слова, размахивая руками и указывая в стену, за которой в зале ресторана Вася с Димой, прикованные к стульям, обсуждали горы и возвышенности, а также температуру воды в Синем море, ну и Чехова, конечно.

– Ничего не поняла. – Зин Иванна вышла из каморки и уперлась в стенку под названием Максим. Стенка ей не поддавалась. И если бы не это насилие, Зин Иванна, наверное, прикрикнув на не в меру беспокойного помощника, села бы обратно, нацепила на нос очки и, ворча, продолжила бы расчеты. Но стенка ей как-то не понравилась. Она была уж очень холеной, к тому же в нос Зин Иванне сразу шибануло дорогущим одеколоном, а дорогие запахи она не выносила, потому что предпочитала исчезающую «Красную Москву». И вообще, Зин Иванна не любила гладких мужиков с одеколоном. Решительно отодвинув преграду со своего пути, она вышла в зал. «Мент поганый». В воображении Зин Иванны «мент поганый» был вовсе не ментом, с которыми она дружила по работе, а неким собирательным образом. В зале она увидела Васю и сразу узнала ее. Подаренная на день рождения Зин Иванны страшилка на брелоке и сейчас болталась над рабочим столом в ее каморке. Зин Иванна вернулась в подсобку.

– И правда. Помнишь, Валька, ну, бёсди справляли моё и девчонка с мальчишкой. Ну еще она подарила мне этого урода. – Она бросила взгляд на скачущее над столом чудище. Мужичонка, скалясь золотыми зубами, часто кивал. – Вот-вот. Мент поганый. Не нравится мне это. Вот что, Валька. Отнеси-ка ей писульку, только незаметно. – Зин Иванна села за текст. – Мент поганый.

Валька сунула бумажку в лиф, вышла в зал. К Васиному столику она подходила уже, раскинув руки, как в танце с выходом:

– А-а-а, красавчики вы мои! Попались! Которые кусались! – «Молодец». – Глядела на нее Зин Иванна. Официант уводил Максима в тамбур – для доклада. Вася от неожиданности чуть не упала с банкетки. Но тут узнала Вальку. – Решили-таки ехать к Синему морю? А че, закусить, что ли, нечем? Такие пьяные? – Валька кинула взгляд на пустой стол. – Может, вам еще чего? Зин Иванна распорядилась, – голосила Валька на весь ресторан, потом обернулась, увидела, что «мент поганый» отсутствует, обняла Васю и зашептала: – Послушай, тебя мамка предупредить просила…

Вася не слышала. Она радостно кричала:

– Валька! Валька!

– Да Валька я, Валька! Слышь меня? Дура. Записочку от мамки в карман тебе кладу. – Она незаметно сунула бумажку в карман ее куртки. Вася вдруг, в секундном прозрении поняла, что толстая Валька-то по сути ее ровесница, хотя думать надо было совершенно о другом. Но секунда закончилась, и больше Вася не могла сообразить ничего. Валька отлепила от себя пьяное тело и усадила его на место. – Ты записочку прочти. Не забудь, – прошипела и отправилась обратно. – Так что еще чего захотите – так мы мигом, красавчики вы мои! – Пройдя мимо возникшего с телефоном возле уха Максима и задорно улыбнувшись ему, Валька вернулась в подсобку, села напротив Зин Иванны и тяжело посмотрела в окно. Там болталось Васино чудовище.

– Юрий Николаевич, мужика зовут Димой. Они беседуют про Чехова. Почем я знаю, откуда Чехов здесь взялся? Вот такое черте что. Да. Не знаю я, где она их берет, тебе лучше знать. Там же, где и тебя, наверное. Вас, идиотов, там у нее много, – надерзил Максим. Он увидел из своего закутка, что интересная ему пара, сильно шатаясь – и от спиртного, и от качки, – направилась к выходу. – А, вот встали, пошли, перезвоню тебе. Ладно.

Он потихоньку двинулся следом.

Вася с Димой свернули в купе. В конце концов, она сама попросилась к нему, тоска стояла в горле. Когда вошли, он прикрыл дверь и поднял рычажок, который приделан в поездах на купейных дверях специально, чтоб дверь не открывалась нараспашку. Васю уже не качало, а носило. Она присела. Дима сел рядом и принялся стягивать с нее свитер. Она не сопротивлялась, вернее даже сказать – не реагировала. Как-то неожиданно быстро (Дима был вполне ловок, хоть и пьян), она оказалась уже в койке с задранными ногами, не ощущая, однако, ни стыда, ни отвращения.

После Вася натянула на голову простыню, Дима увидел распахнутые ноги и снова накрыл ее своим телом. Он держался за дверную ручку, дверь приоткрылась, но рычажок еще придерживал ее. Образовавшаяся щель скрипела и стучала. Показалась тень – в коридоре стоял Максим. Вася его не видела.

Максим вышел в тамбур и закурил. Он видел, как из купе вышла босая Вася, обмотанная простыней, и поплелась, хватаясь за стенки, в противоположную от него сторону. Злоба отпустила, и Максим чуть было не кинулся за ней следом. Ему хотелось схватить ее, завернуть в простыню и в одеяло, чтобы не замерзла, и вынести скорее из вагона, из поезда – от всего этого стыда. Вася скрылась в туалете.

В зеркале она не отражалась. «Э-э-э, нет… Все не так просто. – Вася никак не отставала от себя, и что-то начало выстраиваться в ее ряду. – А вот почему я не встретила этого Диму вместо Масика тогда, потому что это уже не имело никакого значения. Тогда нужно было бы не знать и Сухова, ради которого и возник Скворцов. – В голове причудливо раскручивался серпантин. – И не дружить столько лет с Левой. А чтобы не учиться с Левой, надо было всего лишь не поступать в университет. Интересно. Все было давно известно и расписано по нотам. И чтобы не случилось всей этой ерунды, мне, Васе, всего-то не надо было родиться… – Это было слишком виртуозно для распавшегося сознания. – Ага. Вот оно что».

Она нагнулась над унитазом. Тошнило и не тошнилось. Вася опять заглянула в зеркальную раму и увидела красные белки и огромные, во все глаза, пустые черные зрачки. Убедившись, что превратилась в монстра, вышла и, еле-еле передвигая ноги, двинулась обратно. Она смотрела прямо в Максима, у которого зашевелились волосы на голове. Смотрела и не видела.

– Что делать, Юра?

– Ты что, сам все это видел? Собственными глазами?

– Собственными, собственными. Не твоими же, блин, глазами. Я это видел.

– Ты видел, как она?.. (…)

– Что делать, Юра? – Максим услышал страшный грохот. Юрий Николаевич запустил бутылкой в сервант.

Вбежал охранник.

– Все вон!!!

– Юрий Николаевич… – За спиной охранника возникла дежурная.

– Заплати, – он бросил (…) бумажник.

– Юра! – орал Максим. – Юра! Черт с ним! Что происходит, Юра? Что мне делать?

– Ты… Ты собственными глазами? (…)

– Юра, только спокойно. Я тебя умоляю.

– Перезвоню, – услышал Максим.

Вася закрыла за собой дверь, легла на койку и уставилась своими черными дырками в потолок. Сверху с грохотом упала вешалка и хорошенько дала ей по лбу. Она застонала. Из упавшей вместе с вешалкой куртки выскочила (…) на грудь какая-то бумажка. Вася вспомнила, что Валька в ресторане совала ей что-то в куртку. А она и забыла совсем. Развернула и прочла: «Дочка! Будь осторожна. Мент поганый тебя пасет. С Богом. Мама Зина».

– Максим… Максимчик… Где ж ты?.. Где ж ты был?.. Или меня не было, – шевелились губы. – И буду ли я когда еще? А Юра будет?.. – Она запрокинула голову, и волосы свесились с полки. В полосе света вверх ногами должен был качаться Максим… Васина голова с этим образом, так и не отразившимся в глазах, продолжала болтаться в такт колесам. Из динамиков заиграла музыка. В поезде наступило утро.

Скворцов уже не метался по комнате. Он спокойно подошел к тумбочке и вмазал по стеклянной дверце. Та рухнула. Все загрохотало снова. В дверях появилась взволнованная дежурная.

– Вон отсюда! Я за все уже заплатил! – Юрий Николаевич набрал Максима.

– Что, Максимка, жив, курилка? Завтра на охоту поедем.

– Что?

– Ты же спрашивал, что делать? Я тебе отвечаю. – Юрий Николаевич был абсолютно спокоен.

– На какую охоту?

– Тебе же лучше знать, на кого сейчас охота открыта и где.

– А здесь… Что?

– Что – здесь?

– Юра, что делать? Не понял.

– Что ты не понял?

– Мне – что делать?

– Не понял он. – Скворцов засмеялся. – Свободны. Все свободны.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4