Текст книги "Почти любовь, почти падение (СИ)"

Автор книги: Екатерина Риз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 23 страниц)

   – Я вчера хотела тебе сказать, но сам видишь, что получилось.

   Андрей её за плечи обнял, чуть навалился, Катя охнула, а он рассмеялся. Поцеловал её куда-то в шею.

   – Ну, и ладно. Уволилась, и хорошо.

   Они вместе на диван сели, Катя к Андрею прижалась, как он того хотел, но долго тишины и объятий не выдержала. От рук его освободилась, и на Жданова посмотрела с тревогой.

   – Так что, поругался?

   – Есть немного, – признался он. И тут же принялся её успокаивать: – Но волноваться повода нет. Я даже не ругался, можно сказать. Просто поговорили... Серьёзно.

   – Не нравится мне это твоё "серьёзно". Вы про меня говорили? Они против, да? – Катя не спускала глаз с лица Жданова, и то, как он морщится, ей очень не нравилось.

   – Да не в тебе дело, Кать. Во мне дело...

   – Конечно, в тебе! Потому что ты со мной. – Вдруг так обидно стало, что Пушкарёва задохнулась.

   Андрей её за плечи взял и попытался её к себе прижать.

   – Потому что слишком хотят всё контролировать в моей жизни. Но я придумал, как всё решить.

   – Как?

   Жданов в задумчивости потёр кончик носа.

   – Я уйду из "Зималетто".

   Катя поначалу решила, что ослышалась. Повернулась к нему и в лицо вгляделась.

   – Как?

   – Да очень просто, как! – не сдержался всё-таки Андрей. – Уйду и всё. Что я, работу не найду себе? Начнём сначала, это даже полезно. – Чтобы смягчить свой раздражённый тон, Жданов руку протянул, чтобы заправить прядь Катиных волос ей за ухо, но она головой дёрнула, а потом и вовсе отодвинулась.

   – Андрей, ты с ума сошёл?

   – Нет. Кать, ты думаешь, мне работу никогда не предлагали? И заграницу звали, да и в Москве, я думаю, найдутся люди, которые готовы...

   – На конкурентов работать? Отлично ты придумал!

   Его губы сжались в тонкую линию.

   – Я не говорил про конкурентов, я говорил про швейное производство.

   – Пал Олегыч никогда тебе не простит, если ты "Зималетто" бросишь!

   – Но я не собираюсь бросать! Просто не понимаю, почему я должен жизнь положить на то, чтобы доказать ему свою состоятельность! – Андрей сначала заорал, а потом с дивана вскочил. – Всё равно не докажу, пойми ты это! А у меня тоже жизнь одна!

   – О Господи. – Катя лицо рукой прикрыла, не зная, что сказать. – Ты испортишь отношения с родителями.

   – Нет.

   – Да! Что они тебе говорили? Условия ставили?

   – Не выдумывай.

   – Тогда что?

   – Да ничего! Просто надоело.

   – Надоело? Через считанные дни совет, а тебе надоело?

   Жданов остановился, уперев руки в бока. Выглядел по-настоящему разозлённым.

   – И что даст совет? Что? Ещё раз меня лицом в землю ткнут, как щенка, и всё.

   Катя сглотнула.

   – Он не отдаст компанию Воропаеву.

   – Не он один решает.

   Она криво усмехнулась.

   – То есть, шансов у тебя нет?

   Жданов выдвинул вперёд подбородок.

   – А это так важно?

   – Да!

   – Чтобы я стал президентом? Ты этого хочешь?

   – Этого ты хочешь. Ты хочешь этого всю сознательную жизнь! А теперь пытаешься мне доказать, что всё прошло?

   – Теперь мне этого мало.

   Катя тоже встала, и теперь уже она нервно заходила по комнате.

   – Это не решение проблемы, Андрей. – Приложила прохладную ладонь ко лбу. – Я даже представить не могу, что сейчас с твоими родителями происходит!

   – Да, – Жданов руками развёл и неприятно усмехнулся, – я плохой сын. Развратник, подлец и никудышный президент! Ничего не забыл?

   Катя в ужасе на него смотрела.

   – Не кричи.

   – Не могу я не кричать! Я думал, ты меня поддержишь, а ты что делаешь?

   – Я пытаюсь тебе объяснить!..

   – Что? Что я обязан стать президентом? Тебе ведь это так нравится! Ты только и твердишь об этом! Совет, совет! А если я проиграю, то, что будет, Кать? Разочарую тебя?

   Она только головой покачала.

   – Замолчи.

   – Нет уж, давай выясним. Мне на самом деле интересно. Что будет?

   – Ты думаешь, мне это важно?

   – Да, я так думаю! Потому что ты об этом постоянно говоришь!

   – Из-за тебя! Потому что знаю, насколько это важно для тебя!

   Андрей задохнулся, отвернулся от неё, а Катя продолжила, как только дыхание перевела:

   – Они во всём обвиняют меня, я права? Я знала, что так будет.

   – А знаешь, почему? Потому что мы прятались слишком долго. Сколько раз я тебе говорил, а ты... Подождём, нельзя, всё испортим! Вот и дождались!

   Обидно стало до слёз. Сглотнула с трудом, и снова спросила:

   – Что они тебе сказали? Про меня?

   – Ничего.

   Она горько кивнула.

   – Понятно.

   Жданов покаянно опустил голову.

   – Катюш...

   Слёзы смахнула, и руку перед собой вытерла, Андрея к себе не подпуская.

   – Всё нормально. В конце концов, разве не так всё было? Сколько раз мы в постели с тобой фальшивые отчёты обсуждали? От правды не спрячешься.

   – Вот давай ты ещё эти глупости повторяй!

   – Ты пойдёшь на совет.

   – Может, и пойду.

   – Ты не понял. Ты выставишь свою кандидатуру.

   – Нет, я уже решил.

   – Да почему же ты такой упрямый?!

   Он смотрел на неё, хмурился и молчал, а Катя даже ногой топнула. А потом подошла и за рубашку на груди его схватила.

   – Андрюш, неужели ты не понимаешь, что если этого не случится, твои родители никогда этого не простят. Мне не простят, ты понимаешь? Ты пойдёшь на совет, и пусть совет директоров решит, кто достоин стать президентом. И... они сделают очень большую глупость, если выберут Воропаева.

   Они смотрели друг на друга, после чего Жданов невесело хмыкнул.

   – Это бред, Кать.

   – Ты хочешь с родителями рассориться? Из-за меня? – Она уверенно покачала головой. – Мне этого не нужно.

   Андрей голову на бок склонил, заинтересовавшись её словами.

   – То есть?

   – Так не должно быть.

   – Я уже сказал, я не буду президентом.

   Она облизала сухие губы.

   – Ради бога, но всё равно пойдёшь и помиришься с родителями.

   – Я с ними не ссорился.

   Катя кулак сильнее сжала, сминая ткань его рубашки.

   – Я уезжаю, Андрей.

   Он нахмурился, а взгляд стал растерянным.

   – Уезжаешь?

   – Я работу нашла, в солидном банке. Они отправляют меня на стажировку в Женеву, на три месяца. Я поеду.

   – Интересно, – хмыкнул Жданов. – А когда ты собиралась мне об этом сказать?

   – Вчера. Но говорю сейчас.

   – Я против.

   У Кати вырвался лёгкий вздох.

   – А то я об этом не догадывалась. Но знаешь, если утром я ещё сомневалась, то сейчас ты мне выбора не оставляешь. Я уеду, а ты останешься в "Зималетто". До совета, – быстро проговорила она, когда Андрей дёрнулся. В рубашку его вцепилась, удерживая Жданова, пытаясь взгляд его поймать. – А там видно будет.

   – Ты уехать хочешь? Сейчас? Вот сейчас, когда...

   – Именно сейчас, – выкрикнула она ему в лицо, не зная, как по-другому до него донести свою правду. – Я не хочу, чтобы ты из-за меня с родителями ругался. Это неправильно. Иначе на что нам надеяться?

   – А на что ты надеешься? Что отец в благодарность мне компанию отдаст?

   – Да что ж ты дурак такой?! Я тебе не про компанию говорю!

   – А про что? Ты раз сбежала, теперь второй собираешься? Не решаются так проблемы, Катя!

   – Некоторые решаются. И это всего три месяца, Андрей!

   – Я уже сказал, что я против!

   – А моё мнение тебя интересует? Или нет?

   Он замер в нескольких шагах от неё, и в напряжении на Катю уставился.

   – Ты хочешь уехать?

   Она глаза отвела.

   – Андрей...

   – Что? – Жданов в раздражении махнул рукой. – Ну, что ты замолчала? Давай, расскажи мне про то, что это отличный шанс, что он не часто выпадает! Практика в швейцарском банке, ещё бы! – Он шагнул к ней. – Ты сейчас должна быть рядом со мной. Что бы я ни решил. Понимаешь?

   Катя сделала глубокий вдох, и глаза на Андрея подняла.

   – Я так не считаю.

   – Что? – искренне поразился он.

   – Я так не считаю, Андрюш, – повторила Катя. – Мне сейчас лучше уехать. Если меня рядом не будет, ты спокойно всё для себя решишь. И поверь, твоё желание уйти из "Зималетто" очень быстро пройдёт. Я это знаю.

   – Что ещё ты знаешь? – холодно поинтересовался он, а Кате закричать захотелось от бессилия.

   – Андрей, я лишь хочу, чтобы ты спокойно всё обдумал. Испортить отношения со всеми вокруг ты всегда успеешь.

   Взглядами встретились, Катя видела, как Жданов медленно расправил плечи, и вроде сделал вдох, но от этого напряжение его не отпустило. Глаза сузились, а сам побелел.

   – И когда ты уезжаешь?

   – Послезавтра.

   – Отлично! А если бы тебе сегодня к слову это не пришлось, ты когда бы мне сказала об этом? Или прямо из Женевы позвонила?!

   – Не говори ерунды.

   – Ну, конечно! Ерунда!

   Жданов неожиданно резко развернулся и из комнаты выбежал. Катя даже не сразу поняла, что он к выходу рванул. Осталась в комнате, руку к груди приложила, стараясь дыхание перевести и сердце колотящееся успокоить, и только когда услышала, как замок на входной двери щёлкнул, побежала вслед за Ждановым.

   – Андрей, ты куда?

   Он дверью перед её носом хлопнул, Пушкарёва в первый момент растерялась, попыталась замок открыть, но тот как назло отказался поддаваться, или это трясущиеся руки виноваты? Через минуту поняла, что бежать вниз по лестнице за ним уже поздно, и кинулась к кухонному окну. Как раз успела его открыть, и тут Андрей из подъезда вышел. Печатая шаг к машине направился, а Катя крикнула:

   – Андрей, вернись немедленно!

   Он голову поднял, взглядом её обжёг, но ничего не ответил. За ключами в карман полез.

   – Анд... Жданов!

   Он снова на неё посмотрел, голову задрав, и замер так, ожидая продолжения.

   – Вернись домой. Пожалуйста, – уже тише проговорила Катя, стараясь не особо привлекать чужое внимание. Прохожие и так оборачивались.

   – Зачем? Помогать тебе чемоданы паковать?

   – Давай поговорим!

   Андрей ключи от машины в ладони сжал.

   – Ты едешь?

   Катя сглотнула и крепче вцепилась в ручку на оконной раме. Кивнула. А Андрей внизу голову опустил и повернулся к машине.

   – Андрей!

   Но он её уже не слушал. Кате оставалось только беспомощно наблюдать за тем, как отъезжает его машина. И только когда она за углом дома скрылась, Пушкарёва с подоконника слезла и на стул села. Судорожно втянула в себя воздух.

   И что? Это всё?

   19.

   – Не могу я так уехать. Это ведь неправильно, так не может быть.

   Коля смешно сморщился, ещё одну печенину из вазочки стянул и в рот сунул. А когда Катин взгляд встретил, согласно кивнул.

   – Ты права.

   Катя руку в бок упёрла, не поверив ему.

   – Да? В чём же?

   Зорькин тут же сник.

   – Пушкарёва, ты чего от меня хочешь? Ничего я не знаю! Я, может, вообще, в шоке. Ты мне, между прочим, не говорила, что со Ждановым живёшь! А теперь совета хочешь?

   Катя вынуждена была признать его правоту, тоже расстроилась, мгновенно растеряв всю решительность, и опустилась на стул.

   – Я просто не знаю, что мне делать. Может, Андрей прав и мне не ехать? Я ему нужна...

   – Настолько, что он разговаривать с тобой не хочет.

   – Он злится. И, наверное, у него есть повод. Не надо мне было ему вообще говорить о Женеве!

   Коля невесело хмыкнул.

   – Молча уехать?

   – Нет, конечно. – Катя возмущённо на него взглянула. – Просто не говорить... и не ездить.

   Зорькин кивнул.

   – Ага, в Женеву, на стажировку. Спятила?

   – А что же делать?! – Катя совсем как отец по столу ладонью ударила. – Он не хочет со мной разговаривать! Это же так глупо! Я уезжаю завтра, а он!.. – Вдруг так обидно стало, носом шмыгнула и отвернулась, надеясь скрыть слёзы.

   – Ну, я не знаю... – Коля с искренним беспокойством наблюдал за подругой, а потом предложил: – Может, тебе самой поехать к нему?

   – Да я бы поехала, знать бы, куда ехать! Он на звонки мои не отвечает!

   – А в "Зималетто" звонила? – Катя выразительно промолчала, а Зорькин фыркнул. Полез в карман за телефоном. Он номер набирал, а Пушкарёва наблюдала за ним, чувствуя, как сердце замирает. Если честно, она не очень хотела, чтобы Андрей в "Зималлето" был. Уж лучше бы дома, она и так уже собиралась ехать к нему, когда Коля пришёл и отвлёк её. Всю ночь не спала, после скандала со Ждановым, кажется, все слёзы выплакала, и злилась, и ругала Андрея за то, что тот телефон выключил. Если бы не это, она бы уже, наверняка, и прощения у него попросила, и пообещала бы, что не поедет никуда, на всё готова была, лишь бы всё вернуть и избежать скандала. После бессонной ночи уже начала сомневаться в принятом решении. Женева – это, конечно, хорошо, это мечта, но когда любимый человек говорит: "Ты мне нужна", можно и отказаться. Ведь так?

   Катя глаза закрыла.

   – Я не знаю, что мне делать.

   – В "Зималетто" поедешь?

   Она глаза открыла.

   – Он там?

   – Да. Света сказала, пришёл полчаса назад. Злой.

   – В это я как раз верю, – пробормотала Катя. А потом оживилась: – Коля, набери со своего, может, он только мне не отвечает?

   Но надежды не оправдались, номер Жданова был отключён, и Катя поняла, что выбора у неё нет, только ехать в "Зималетто". Хотя нет, можно было не ездить, а завтра улететь в Женеву. Но как она жить будет? Точно знает, что с ума там сойдёт, в чужой стране, без него, так ничего не выяснив.

   – И что, ты останешься? – спросил её Зорькин, когда они в такси ехали. – Он попросит, и ты останешься?

   – Да, наверное. Если попросит.

   – Но ты ведь хочешь поехать, Кать!

   – Я его терять не хочу, понимаешь? А я ему нужна сейчас.

   – Дурдом какой-то, честное слово. Это же Жданов, Кать!

   – В том-то и дело, что это Жданов, – печально улыбнувшись, проговорила она.

   В "Зималетто" её ноги не несли. Перед входом остановилась, и стояла больше минуты, собирая всю свою смелость в кулак, чтобы заставить себя внутрь войти. Кольку отослала вперёд, его болтовня, совершено не напоминающая моральную поддержку, ей сейчас только мешала и даже злила. Катя ещё надеялась проскользнуть незаметно. Именно поэтому вышла на этаж ниже, а в офис "Зималетто" поднялась по служебной лестнице, миновав ресепшен. Только оглянулась на Машу Тропинкину, восседающую за столом, и поторопилась скрыться за дверью, ведущей в коридор. И всё равно оглядывалась по сторонам. Между прочим, ей ещё нужно выяснить, где сейчас Андрей, и войти в приёмную, если не в президентскую, то в ту, что делили между собой Воропаева и Малиновский. А там Шура с Амурой. Захотелось застонать сквозь зубы.

   Остановилась, не зная, в какую сторону ей идти. Чувствовала себя, словно в западне. Хорошо, может, она и не права, не нужно ей уезжать, нужно быть с Андреем и поддерживать его, но разве он прав?! Разве это нормально отключать телефоны и бегать от неё? Заставлять её искать его, тратя на это свои последние нервы!

   – Катя?

   Она неловко запнулась о порог, оглянулась на голос Маргариты, и покраснела.

   – Здравствуйте, Маргарита Рудольфовна.

   – Здравствуйте. – Жданова к ней приблизилась, окинула быстрым взглядом с головы до ног. – Что вы здесь делаете?

   – Я? Я Андрея ищу, – призналась Катя. – Он на работе?

   – Приехал недавно. Но не думаю, что он у себя в кабинете.

   – Жаль. Мне поговорить с ним надо.

   Маргарита пристально смотрела на неё, и Катю этот взгляд с ума сводил. Было понятно, что Маргарита недовольна её приходом, и теперь гадает, что ей нужно, а самое главное – как поскорее от неё избавиться. По крайней мере, Пушкарёвой так казалось.

   – Андрей вчера много интересного нам с Пашей рассказал. Оказывается, вы живёте вместе.

   – Он так сказал?

   – Да, – кивнула Маргарита, – именно так он и сказал. Он соврал?

   – Нет. Наверное, нет.

   Жданова вдруг посетовала.

   – Я вас не понимаю. По-моему, тут не может быть двух вариантов. Либо живёте, либо нет.

   В этом Катя могла с ней поспорить. Ведь приезжать каждый вечер в одну квартиру, спать в одной постели – это одно, а вот жить вместе – это совсем другое. Это ответственное решение, к которому нужно прийти вместе, а они с Андреем от таких разговоров бежали всегда. Все решения принимались на уровне молчаливого согласия и благодарных поцелуев. Но и винить в этом некого, сами виноваты.

   – Мне нужно поговорить с Андреем, Маргарита Рудольфовна. Он... выключил телефон, я дозвониться до него не могу.

   – Я не знаю, где он. Приехал недавно, а где сейчас – я не в курсе.

   Она не хотела их встречи. Катя горько усмехнулась, и кивнула, словно соглашаясь с её мнением. Ведь Маргарита, как мать, имела на него право.

   – Я поищу его.

   – А что, случилось что-то важное? До вечера подождать не может?

   Катя осмелилась прямо на неё посмотреть, и поняла, что вот настал момент, когда следует признаться, что они с Андреем серьёзно поссорились. Маргариту это, наверняка, порадует. А Кате что тогда делать? С позором удалиться?

   – Понимаете, Маргарита Рудольфовна, я, скорее всего, завтра уеду на стажировку... на несколько месяцев, так что у нас с Андреем не так много времени на разговоры.

   – Ах вот в чём дело. Андрей не говорил, что вы уезжаете.

   – Он вчера ещё не знал.

   В глазах Маргариты проскользнуло понимание, линия губ расслабилась, и Катя поняла, что Жданова довольна услышанным. Правда, кажется, ещё не решила, как отреагировать.

   – Он не хочет, чтобы вы уезжали, я права? И вы поссорились.

   Пушкарёва опустила глаза.

   – Маргарита Рудольфовна...

   – Катя, скажите мне правду, – неожиданно сбавив тон, проговорила Маргарита, – то, что тогда случилось, вы с Андреем придумали? Это было спланировано?

   Пушкарёва изумлённо посмотрела, после чего отчаянно замотала головой.

   – Нет, нет, Маргарита Рудольфовна, я вам клянусь. Всё, что мы делали, это было ради "Зималетто", а не ради... Мы ни о чём другом не думали. Ведь я знаю, как для Андрея важно "Зималетто", что бы он сейчас не говорил. Он просто злится, он не в себе. – И почти шёпотом добавила: – И раскается потом.

   Маргарита ничего не ответила, смотрела на неё, только глаза знакомо сузились. Так Андрей делал, когда пытался быстро принять решение. Катя засмотрелась на неё, а потом дёрнулась от испуга, когда за её спиной дверь открылась, задев Катю по плечу. Пушкарёва обернулась и попятилась, увидев Киру. Вот только её не хватало. А Воропаева совсем не удивилась, видимо, некоторое время уже стояла за дверью, слушала, а теперь вот решила вмешаться. Дверь в приёмную за собой закрыла и спиной к ней привалилась.

   – Конечно, он раскается. И довольно скоро, – сказала она. – И не только в том, что бросит дело своей жизни.

   Катя едва заметно усмехнулась, чувствуя, как раздражение вперемешку с паникой поднимается в душе.

   – Можете не продолжать, Кира Юрьевна, я и так прекрасно знаю, что вы мне сказать можете.

   – Правда? Что ж, это неплохо. Я сэкономлю время и силы. Ты уезжать собралась? Вот и уезжай.

   – Может, и уеду. Вот с Андреем поговорю...

   – Зачем? Чтобы он убедил остаться?

   – Кира, – решила вмешаться Маргарита, – им, наверное, стоит поговорить.

   – Не стоит, – с нажимом проговорила Воропаева, и сделала страшные глаза, глядя на Жданову. – Зачем? Всё и так ясно. Если она сейчас к нему пойдёт, только разозлит его больше, или наоборот, обнадёжит, и Андрей, не дай бог, решит уйти. Вы этого хотите, Маргарита? Пусть она уезжает! – Она на Пушкарёву посмотрела. – Катя, вы ведь не думаете, что он всерьёз с вами жить собрался? И так дел натворили. Ты испортила всё, что могла. Андрею не об этом сейчас думать надо! У него совет, и уж я сделаю всё, что могу, чтобы он президентом стал. А ты что для него сделала? Липовые отчёты писала? И спала с ним.

   – Кира!

   – Ну что? Разве не так? Поддерживала она его, посмотрите на неё. Он уже был при тебе президентом, и что вышло? Тебе мало, что ты наши отношения разбила? А ведь прикидывалась скромницей. А он мой, понимаешь? Ему со мной хорошо и спокойно. Я ради него всем пожертвовать могу, а ты нет. У тебя же карьера, тебе ехать надо! Вот и поезжай. Куда ты там собралась? У тебя же карьера! Как ты без карьеры жить будешь?

   Катя судорожно втянула в себя воздух, и взглядом Воропаеву обожгла.

   – Может, хватит?

   – Может, и хватит, – согласилась Кира. – Хватит, оставь нашу семью в покое. – Она быстро облизала губы. – Андрей вчера сам не свой был. Скажи мне спасибо, что он не напился и не поехал куда-нибудь раздражение своё выплёскивать. Или ты думаешь, что хорошо его знаешь? Но это я хорошо его знаю, это я вчера поехала его искать, и я уговорила его поехать домой и выспаться. А ты в это время себя жалела, я права?

   Маргарита нахмурилась, слушая Киру.

   – Ты вчера была с Андреем?

   – Конечно, была! И благодаря мне, он сегодня на работе и трезвый! Через несколько дней совет, вот это важно! – Снова на Катю выразительно посмотрела. – Но не всем, как погляжу.

   Катя в ручки сумки вцепилась, посмотрела на Маргариту, и вдруг заметила во взгляде той сочувствие. От этого ещё противнее стало. Слушала Киру, её слова не очень задевали, но тяжесть такая в душе появилась, а всё от той уверенности, с которой Воропаева говорила об Андрее. О том, что ему нужно, о том, как она его вчера "спасала", после того, как Катя из себя с такой лёгкостью вывела. На Киру взглянула, та так и стояла, прижавшись спиной к двери, и стало ясно, что дальше она Катю пропустит только после того, как та её убьёт. Пушкарёва пыталась решить, что делать, внутри боролись самые противоречивые чувства, но потом решила, что если Андрей захочет с ней поговорить или помириться, то вечером сам приедет к ней, как Маргарита и говорила. А бороться здесь с Кирой, вступать с ней в спор, а уж тем более в драку, значит, себя не уважать.

   Но если Андрей не приедет...

   Нервным движением поправила волосы.

   – Маргарита Рудольфовна, вы ведь скажете Андрею, что я приходила? Скажите ему, пожалуйста.

   Видела, как Маргарита с Кирой переглянулась, но потом Жданова кивнула, и Кате ничего не оставалось, как ей поверить. Кивнула и пошла обратно. К служебной лестнице.

   Маргарита посмотрела ей вслед, дождалась пока Катя отойдёт подальше, а потом снова спросила у Киры:

   – Ты была вчера с Андреем?

   Воропаева, наконец, оторвалась от двери.

   – Нет, конечно, – тихо проговорила она, и печально усмехнулась. – Андрей со мной не разговаривает.

   Маргарита расстроено качнула головой.

   – Соврала, значит?

   Кира возмущённо посмотрела. И указала пальцем в ту сторону, в которой Катя скрылась.

   – Она ушла. И, дай бог, завтра уедет. Разве вы не этого хотели? – Помолчала, потом мягче продолжила: – Она уедет, и Андрей выкинет все глупые мысли из головы, вот увидите. Я ведь знаю его. Все его влюблённости... Всё проходит очень быстро. – Неожиданно всхлипнула. – Лучше заставьте его сегодня прийти к вам на ужин. Это всё, что требуется.

   Кира ушла, а Маргарита ещё долго стояла в коридоре, никак не могла заставить себя вернуться в кабинет мужа, где тот вместе с Андреем обсуждал предстоящий показ.

   20.

   Музыка стихла, и Милко захлопал в ладоши, подзывая к себе моделей. Девушки подошли, он начал им давать наставления, ругал за что-то, по привычке повышая голос и коверкая русские слова. Стало понятно, что это надолго, демонстрационный показ новой коллекции, явно закончился раньше, чем предполагали, и люди в зале начали расходиться. Кто-то сразу убежал, вспомнив про важные дела, кто-то ещё ждал продолжения, другие попросту болтали. Андрей голову повернул, посмотрел на мать, которая с Ольгой Вячеславовной о чём-то увлечённо беседовала, на отца, который взглядом в экран своего мобильного уткнулся, выглядел занятым и сосредоточенным, а Андрей подумал, что он, наверное, тоже сейчас должен быть таким. Ведь завтра вечером показ, а он, как назло, сосредоточиться никак не может. На отца засмотрелся в задумчивости, но почувствовал чей-то пристальный взгляд, голову повернул, и тут же отвернулся, когда понял, что это Кира его разглядывает. Изнутри словно кипятком окатило, кажется, даже покраснел, а всё от недовольства и душившего раздражения. Раздражение это уже много дней не проходило, а точнее десять. Как в тот вечер от Кати уехал, так и задавливал его в себе, по крайней мере, очень старался, это безумное бешенство вперемешку с отчаянием. Никак смириться не мог с тем, что Катя уехала. Просто уехала, не попрощалась, а он её отпустил. Вот почему отпустил? Так злился на неё, что не поехал, не поговорил с ней ещё раз, но, если честно, не верил, что уедет. Надеялся, что если время потянет, не встретится с ней, Катя не осмелится уехать, попробует сама его найти. А она уехала. И Жданов потерял покой. На работу ходил, пообещав отцу, что дело до конца доведёт, и до показа никаких важных решений принимать не будет, а уж потом подумает, как ему дальше жить. А как жить, если Кати нет? Та, ради которой он всё это делал, уехала, и попрощаться забыла. Как это понять?

   Родители в последнее время активизировались, кажется, боялись его на лишнюю минуту одного оставить, чтобы он ещё чего-нибудь им наперекор не придумал. И понять не хотели, что он уже давно не в том возрасте, чтобы делать что-то маме с папой назло. Он ведь вполне серьёзно о смене работы говорил, и чем больше об этом думал, тем спокойнее становилось на душе. Он даже знал, с кем он будет говорить, куда пойдёт и с чего начнёт, если всё-таки решит проститься с "Зималетто" раз и навсегда. Его это больше не пугало. Он и Ромке так сказал, но тот, кажется, не поверил. Ему вообще не верил никто, и это немного смешило, но иногда и из себя выводило. Всё это мельтешение вокруг него, когда его то один, то другой за руки хватали, вели куда-то, в глаза заглядывали и смотрели на него так, словно он недавно у всех на виду пытался разбить себе голову о стену, а теперь все боялись повторения. Вот и слушай после этого людей. Столько времени твердили, что пора уже покончить с разгульной молодостью, пора строить серьёзные отношения, а когда это, наконец, случилось, вдруг передумали и стали делать вид, что ничего никогда ему не говорили. А всё потому, что, видите ли, их кандидатура его девушки не устраивает. Жданов невольно поморщился. Всё это мерзко и неправильно. Разве у кого-то есть право судить или решать чужие судьбы?

   Но Катя уехала, и Андрей с каждым днём всё сильнее чувствовал свою вину. Наверное, он был не прав. Он что-то не так сказал, что-то не так сделал, он снова проявил свой знаменитый эгоизм. Кира ведь так любит ему про эгоизм рассказывать, вот он его и проявил. И как всегда опомнился очень поздно. Катю обидел... Наверное, обидел, и, наверное, она права! Но всё равно, как она могла уехать, не сказав ему ни слова? Не попрощавшись? Он ей что, чужой? Или его мнение ей не важно? Ведь он сказал, что против её отъезда!..

   Когда не выдержал и матери решил пожаловаться, просто выговориться, она всерьёз насторожилась от его слов. А Жданов ещё раз задал свой наболевший вопрос:

   – Я не прав? Вот скажи мне. Мне нужно было её отпустить?

   Маргарита тогда рядом с ним присела, выглядела расстроенной.

   – Я, правда, не знаю, Андрюш. Я не знаю ваших отношений... Но ведь Катя всегда была... увлечена своей работой. Наверное, для неё это важно.

   Он усмехнулся.

   – Да? Об этом я и сам догадываюсь. – Руку в кулак сжал. – Я сам просил её уйти от Юлианы.

   – Вот видишь!

   – Но просто сейчас такой момент, мама, ты же понимаешь! Тем более я не думал, что она уехать надумает! – Нахмурился, недовольный своими же мыслями. – Я думал, что она займётся своими любимыми цифрами и перестанет мотаться с Виноградовой вечерами.

   – Андрюш, ты её любишь?

   Он не ответил, костяшками пальцев по столу постучал, занервничав. А Маргарита поняла, что ответа не услышит, по крайней мере, сейчас. Поднялась, и только рукой по его волосам провела. Да и не нужно ей было никаких слов от него, и так всё понятно, но на душе неспокойно стало. То, что промолчала, и не сказала ему о приходе Кати в "Зималетто", покоя не давало. Не следовало ей идти у Киры на поводу, надо было рассказать, а сейчас Катя уже в Женеве. Маргарита точно знала, что Пушкарёва уехала. И сомнения не оставляли: к лучшему её отъезд, или она ошибку совершает и стоит Андрею рассказать, хоть сейчас? Ведь он себе места не находит.

   – Ну как тебе?

   Кира оторвала Андрея от его мыслей, ближе села и облокотилась на спинку впереди стоящего стула. Смотрела не на Жданова, а на подиум, и выглядела очень по-деловому. Андрей взглядом её обжёг и тут же отвернулся, тоже стал наблюдать за Милко и моделями. Плечом дёрнул.

   – Я доволен. Но ты же знаешь Милко, он ещё сто причин найдёт, чтобы коллекцию забраковать.

   Кира с готовностью улыбнулась.

   – Да, это точно. Но мы всё успеем.

   – Очень на это надеюсь.

   Она повернулась к нему.

   – Андрей, показ завтра. Тебе нужно сосредоточиться.

   – Я сосредоточен. Не видно?

   – Видно, – проговорила она в сторону. – Но только не на том, на чём нужно.

   – Всё идёт нормально. Всё, как всегда.

   – Это ты сейчас о чём?

   – О показе, конечно. Тебя же это волнует? – Андрей на Воропаеву посмотрел очень выразительно. – Да?

   Кира обиделась, даже отодвинулась от него.

   – Не разговаривай со мной так. Я хочу, как лучше. Я о тебе забочусь.

   – Я не просил.

   – Да? Хотя, да! – Она сделала широкий жест рукой и усмехнулась. – Ты не просил, ты ведь уходить собрался! Бросить всё, и уйти. Что может быть проще?

   – Говори потише.

   Кира снова к нему подалась.

   – А может, тебе уехать в Женеву? Чего тебе здесь мучиться и страдать? Поезжай работать в Швейцарию. Там горы, свежий воздух, лыжи. Ты ведь любишь кататься на лыжах, Жданов! Да и дополнительные плюсы... Все там!

   Андрей на стуле откинулся, и руки сунул в карманы брюк.

   – А что, это идея, – проговорил он негромко и в сторону, а Кира всё равно услышала, и вскочила, разозлённая. Встретила тревожные взгляды Ждановых-старших, и постаралась взять себя в руки, улыбнулась им. А когда к Андрею наклонилась, заговорила очень тихо, но в словах всё та же напряжённость.

   – Я тебе что, собачка? Я и так прыгаю вокруг тебя, как заведённая. Я очень стараюсь, Андрюш, но ты отказываешься это замечать. Почему?

   Жданов по сторонам огляделся.

   – Женсовета в зале нет?

   – Зачем тебе женсовет?

   – Да так. Просто подумал, что только их сейчас не хватает. Маловато народа для того разговора, что ты завела. Не находишь?

   Маргарита всё-таки не выдержала и подошла к ним.

   – У вас всё в порядке?

   Воропаева осторожно выдохнула.

   – Да, Маргарита. Мы обсуждали коллекцию.

   – Ну-ну, – проговорила Маргарита Рудольфовна, кинув на сына предостерегающий взгляд. Андрей тут же отвернулся.

   – Опять ты Киру довёл, – не слишком радостно заметил Малиновский, когда появился в кабинете. Выглянул в приёмную, хмыкнул, и тогда уже дверь закрыл. – На Амуре лица нет. Кажется, досталось ей от начальницы.