Текст книги "Почти любовь, почти падение (СИ)"
Автор книги: Екатерина Риз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Жданов начал задыхаться от едва сдерживаемых эмоций.
– Иди, Кира, иди.
Она внимательно вглядывалась в его лицо.
– Я никуда не пойду. Пока ты не объяснишь мне...
– Что?
– Это правда? Ты отдал ей нашу компанию? Вот этой серой мышке-тихушнице? Ты всё ей отдал?
– Нет. Нет!
– Но ты отдал. Ты мне ничего не сказал, а ей доверился. Почему? – Жданов молчал, и Кира голову опустила, не желая дальше смотреть в его глаза. В них столько всего было – и вина, и злость, и нетерпение, и ещё что-то, что Киру безумно пугало. Она вдруг испугалась, что Андрей может сорваться, выскажет всё, что у него сейчас на уме, а она простить не сможет. А если не простит, то как дальше жить? Она ведь всегда его прощала, это основа их отношений.
Андрей стоял, своей спиной дверь каморки загораживая, и угрюмо молчал, а Кира, после секундного колебания, взяла его за руку.
– Пойдём в зал. Нужно поговорить, объяснить всем... Господи, почему ты мне раньше не сказал? Мы бы что-нибудь придумали. А сейчас...
– Что? Поздно?
Она в лицо ему посмотрела. И повторила:
– Пойдём.
Он руку свою из её пальцев освободил.
– Иди, я приду через минуту.
– Нет. Никакой минуты. Ты пойдёшь со мной, сейчас. Неужели ты не понимаешь, что тебе нельзя с ней оставаться. – Кира понизила голос до шёпота. – Не делай себе хуже, Пал Олегыч ещё больше насторожится. И Сашка тоже.
– Плевал я на Сашку. Я тебе сказал, что я приду. Через две минуты. Иди. – И легонько оттолкнул её от себя. Кира посмотрела с ужасом.
– Я не понимаю...
– Кира, иди!
Ему нужны были эти минуты, нужны. Чтобы попытаться с Катей поговорить, успокоить её. И он чувствовал, что она стоит прямо за дверью. И, наверняка, трясётся. Он и сам трясся, просто пытался этого не показывать. В конце концов, это он во всём виноват, ему нужно быть сильнее, ему нужно её поддержать, она слишком напугана. И ведь Катя его предупреждала! Она предчувствовала крах.
Кира сделала шаг назад, смотрела непонимающе, а Андрей мысленно её поторапливал: уходи, уходи, но ничего не сбылось. Дверь, ведущая в конференц-зал, открылась, и вошёл отец. Остановился, оценил ситуацию, потом потребовал:
– Возвращайтесь. У меня ещё вопросы появились.
Андрей слабо ухмыльнулся, после чего кивнул.
У Кати всё внутри заледенело, когда она голос Пал Олегыча услышала. Никогда не думала, что Жданов-старший может говорить с такой страшной, напряжённой интонацией. И Андрей, конечно, спорить не посмел. От двери отошёл, а Катя лицо руками закрыла. Ни одной здравой мысли в голове. Она совершенно не понимала, что теперь делать. Что с ними теперь будет?
Боялась, что Пал Олегыч в каморку заглянет и потребует, чтобы она тоже в конференц-зал вернулась, а она не могла, никак не могла, но никто не вошёл, Катя только слышала, как дверь в кабинете хлопнула, закрываясь, и всё стихло. Видимо, семейный совет намечается, и ей там не место. Она теперь враг. Воровка, интриганка и предательница. Наверное, во всём этом можно Андрея обвинить, за то, что втянул её в этот ужас, в эту ложь, но разве она сама не знала, чем всё это может закончиться? Знала, и всё равно делала. Дура.
Кате показалось, что её очень долго никто не трогал. Она сидела в полной тишине, в полумраке каморки, и с часов на стене глаз не сводила. Стрелки не двигались, не двигались, а потом – бац, рывок, и вот ещё минута прошла. Катя даже вздрагивала несколько раз, таким неожиданным ей казалось их движение. И не плакала, только дышала не глубоко и часто. Кота с пола подняла и вцепилась в него. Вот дался ей этот кот! Его же Малиновский покупал...
Зажмурилась сильно, и дёрнулась, когда дверь открылась. Думала, это Андрей вернулся, но в каморку вошёл Пал Олегыч, и в первую секунду растерялся, её не увидев. Смотрел на пустующий стол, потом голову повернул, наверное, уловив Катино сбившееся дыхание. Они взглядами встретились, потом Пал Олегыч дверь закрыл, прошёл к столу и сел на место Пушкарёвой, всё молча. Катя следила за ним настороженным взглядом.
Жданов включил настольную лампу, отвернул плафон в сторону, чтобы свет в глаза не бил. Сложил руки на столе. А потом спросил:
– Как вы могли, Катя?
Дальше сдерживаться она не смогла. Всхлипнула, и лицо руками закрыла, но всего на несколько секунд. Постаралась взять себя в руки.
– Я просто пыталась помочь... Пал Олегыч, поверьте, мы делали всё это ради "Зималетто". Никакой корысти, никакого умысла.
Он помолчал, потом кивнул.
– Допустим. Но довести до такого... Этого я не ожидал, Катя. От вас не ожидал. Вы ведь, на самом деле, профессионал, вы всегда казались мне очень рассудительным человеком, а выходит, я ошибался?
Она низко опустила голову.
– Наверное.
– Что ж... Сказать, что я разочарован, значит, ничего не сказать. Моя компания в руинах, и даже уже не моя.
Катя резко вскинула голову.
– Не говорите так. Мы сохранили "Зималетто", не смотря ни на что. И всё не так плохо. Вспомните вчерашний показ!
– Ложь. Всё ложь и блеф, Катя.
– Нет.
– Я предупреждал Андрея, я предупреждал Марго, я знал, что он не готов, но меня никто не стал слушать. Жена меня убеждала, что он справится, он мне планы свои озвучивал, а получилось всё по моему сценарию. К сожалению.
– Он старался. Он рисковал.
Жданов-старший усмехнулся едва заметно и оттого неприятно.
– А мне не нужен риск, мне нужен результат. Которого нет.
Катя слёзы вытерла и поклялась себе, что больше плакать не будет. И на Пал Олегыча старалась не смотреть. Всё, что тот говорил, казалось ей несправедливым, но спорить она с ним не могла, у неё ни одного довода в защиту Андрея не было.
– Почему вы ему помогали? Не должны были. Именно вы не должны были ему помогать. Я убедил Андрея взять вас на работу, надеялся, что у вас получится остужать его пыл в нужные моменты, направлять его энергию в правильную сторону, вы ведь прекрасный аналитик, вы умеете предвидеть развитие событий, просчитываете всё наперёд, а вы сделали всё наоборот.
– Я хотела ему помочь. Это и была моя работа – поддерживать и находить выход из сложной ситуации. Я старалась.
Жданов недоверчиво усмехнулся.
– Поддерживать? Вы должны были позвонить мне и рассказать!..
Пушкарёва отчаянно замотала головой.
– Нет. Нет, не должна была! Мой начальник – Андрей Палыч, а не вы.
Пал Олегыч вдруг ладонью по столу ударил, и Катя вздрогнула.
– Теперь он вам не начальник, Катя. Теперь вы его начальник. Ведь всё сложилось именно так?
Катя смотрела на него долго, полминуты, наверное, и молчала. Потом сглотнула.
– Мне ничего не нужно от "Зималетто". Это был вынужденный шаг, чтобы потянуть время, чтобы... расплатиться с долгами.
– Расплатились?
Пришлось покачать головой.
– Нет. Но... Просто нужно ещё немного времени.
– А нет этого времени! Нет. Не сегодня, так завтра, придут имущество описывать, и в этот раз уже не выкрутимся.
Катя очки сняла и потёрла глаза.
– Шанс всегда есть.
Пал Олегыч неприятно усмехнулся и из-за стола поднялся.
– Невероятно. У меня такое чувство, что вы с Андреем в унисон говорите, одни и те же слова произносите. Вы друг друга убеждаете, или нас? Что из этого правда?
Катя выпрямилась и теперь смотрела на Пал Олегыча хоть и снизу вверх, но с вызовом.
– Пал Олегыч, послушайте меня, всё не так плохо. Я всё вам расскажу, все документы предоставлю. Вы поймёте, что всё не так страшно. Хотите, прямо сейчас... – Катя потянулась к папкам с документами, что на краю её стола лежали, а Жданов внимательно за ней наблюдал, даже разглядывал, а когда следующий вопрос задал, Катина рука безвольно опустилась.
– Катя, вы влюблены в моего сына?
Быстро облизала сухие губы, с трудом сглотнула, и слёзы снова покатились по щекам, слишком быстро вернулись, и сдержать их возможности не было, никакой. Да ещё тон Пал Олегыча, жалостливый какой-то. Катя промолчала, а он недовольно поджал губы, правда, Катя на него не смотрела, и заметить этого не могла, но в этом не было необходимости, его тон говорил сам за себя.
– Это ведь так? – Сокрушённо покачал головой. – Надо же, а я жене не верил. Но как ещё объяснить ваше поведение? Вы перестали трезво оценивать ситуацию, вы позволили ему совершать ошибку за ошибкой, вы не посчитали нужным предупредить меня. Катя, вы ввязались в авантюру, которая может вам очень дорого обойтись. Вы это понимаете?
Она кивнула.
– Да.
Жданов-старший отвернулся, взялся за ручку двери, но снова к Кате повернулся.
– Собирайтесь и уходите. Встретимся завтра, покажете мне все ваши... бумаги, и тогда будем думать, что делать дальше.
Он не сказал "идите домой", он сказал "уходите". Прозвучало, как приговор. Когда Пал Олегыч вышел, Катя рот рукой зажала и замерла, прислушиваясь. Но в кабинете снова всё стихло, и Андрей приходить не торопился. Катя ещё посидела несколько минут, ждала, когда слёзы высохнут, а может Андрея ждала, но он не пришёл, и она решила совету его отца последовать. Надела пальто, выключила в каморке свет, и вышла. Остановилась перед зеркалом в кабинете. Конечно, заплаканное лицо скрыть не удастся, придётся мимо женсовета с боем прорываться. У неё сейчас нет слов, нет сил придумывать какое-то объяснение, хочется вырваться отсюда. Ещё одного допроса она не переживёт.
В "Зималетто" был разгар рабочего дня. Никто не кричал, не бегал по коридорам с горестным видом, не сокрушался. Сотрудники ничего не знали. Ужас и кошмар творился в конференц-зале, за закрытыми дверями, и только Катя, появившись в холле с красными, заплаканными глазами, приковывала к себе удивлённые взгляды. Она торопилась, пересекла холл широкими шагами, не остановилась рядом с Машей Тропинкиной, которая со стула приподнялась, увидев её, даже встревожиться успела, но Катя прошла мимо, вовремя подъехал лифт, она шагнула внутрь, и только лёгкий толчок в спину почувствовала. В кабину влетела, но её вовремя поймали за руку, прежде чем она в стенку бы впечаталась, и резко развернули. Катя голову вскинула, и задохнулась от испуга, глядя в хищные глаза Воропаева. Двери лифта за его спиной мягко закрылись, повисла пауза, когда они просто стояли и смотрели друг на друга, потом Александр всё же повернулся и нажал кнопку первого этажа. Лифт дёрнулся и поехал вниз.
– Итак, Екатерина Валерьевна, что вы мне скажете?
Катя рукой дёрнула, но Воропаев по-прежнему сжимал пальцами её запястье. Сильно сжимал, вырваться было невозможно, но боли не причинял.
– А что я должна сказать?
– Ну, например, расскажите мне, как вам удалось так ловко Андрюшу нашего на деньги развести. За какие такие ваши прелести он с вами семейным бизнесом расплатился?
– Ни за какие. – Катя снова рукой покрутила. – Александр Юрьевич, отпустите меня.
Вместо этого он её к стене притиснул. Правда, руку отпустил, но от этого только хуже стало, потому что Воропаев её за подбородок двумя пальцами схватил, и голову ей приподнял, разглядывал очень пристально, до волос, с некоторых пор вьющихся, дотронулся, очки хотел с Кати снять, но она не позволила, ударила его по руке.
– Отойдите от меня!
Он не отошёл, только повернулся и нажал на панели управления ещё одну кнопку. Лифт снова дёрнулся и встал между этажами, да и свет мигнул. Катя на Воропаева испуганно вытаращилась, сопротивляться начала, а он смотрел на неё, просто смотрел, ей даже показалось, что ему неприятно до неё дотрагиваться, но Александр, видимо, решил до истины докопаться.
– Я ведь знаю Жданова, – заговорил он, тихо и слова растягивая, отчего у Кати мурашки по спине побежали. – Он идиот, конечно, и бабник, скотина бездушная, но... Но, Катенька, Андрюша людям не верит, по крайней мере, безоглядно, по себе, наверное, судит. И уж дарить вам "Зималетто", за ваши красивые глаза, точно бы не стал. Так с какой стати? Объясните.
– А с какой стати? – выдавила Катя из себя, борясь со страхом.
– Вот не поверите, любопытство душит.
– Я не собираюсь... его удовлетворять, любопытство ваше. – Снова его руку от своего лица оттолкнула. – Не смейте меня трогать!
– Иначе что? Обвините меня в сексуальных домогательствах? Уж не на этом ли Жданов попался? – Воропаев рассмеялся, при этом смотрел Кате в глаза, и вдруг смеяться перестал. Качнул головой. – Правда что ли?
Катя принялась отчаянно сопротивляться, всё-таки оттолкнула от себя Воропаева, и, наверное, выглядела не на шутку разозлённой, потому что Александр даже спорить не стал, только наблюдал за ней с большим интересом. А Катя пальто запахнула, дрожащими пальцами принялась застёгивать пуговицы, и заговорила глухим от напряжения голосом:
– Всё, что мы сделали, было во благо "Зималетто". И я могу это доказать. Мне ничего не нужно, это не моя компания, я всё верну, до копейки, как только это будет возможно. Что ещё вы хотите знать?
– Он с вами спал?
Губы опять затряслись, воздух в себя втянула, поправила очки, и когда поняла, что слёзы сдержать удалось, медленно выдохнула, чувствуя облегчение.
– Это всё, что вас интересует, насколько понимаю?
– Ну, если уж он является женихом моей сестры... – Воропаев брови вздёрнул, но уже в следующую секунду фыркнул. – Мне любопытно, очень.
– Вы остановили лифт.
– Знаю. Вы мне ответите, и мы дальше поедем.
Катя к стене привалилась, и посмотрела на Александра устало и обречённо.
– Вам обязательно надо мной издеваться? Вам это удовольствие доставляет?
– Я же говорю, мне любопытно.
– Я не буду оправдываться, не дождётесь.
– Почему? Есть что скрывать?
– Потому что вы сами понимаете... этого быть не могло. Но вы очень хотите, чтобы я это сказала, да? – Прикусила нижнюю губу, когда та затряслась. – Он со мной не спал. Или я с ним. Мы не занимались сексом. Мы даже не целовались. Никогда, ни разу. И да, я в него влюбилась. Что ещё вы хотите услышать? – Она с трудом сглотнула, но глаз от лица Воропаева не отводила, понимая, что тот откровенно наслаждается её унижением.
Александр руки в карманы брюк сунул и Катю разглядывал. Потом его взгляд пустился ниже, Воропаев её всю с головы до ног осмотрел, затем взгляд вернулся к Катиному лицу. Что он там для себя решил, Катя, конечно же, знать не могла, но когда Александр нужную кнопку нажал и лифт поехал вниз, испытала неимоверное облегчение. Осталось всего несколько секунд, лифт спустится на первый этаж и можно будет сбежать.
– Катя, не хотите со мной пообедать?
Она резко повернула голову и на Александра посмотрела с ужасом.
– Нет, не хочу.
Он усмехнулся, правда, на неё уже не смотрел, упёрся взглядом в стену перед собой.
– А я думаю, хотите. Просто стесняетесь в этом признаться.
– Что вам нужно, Александр Юрьевич?
– Ну, как же. Я хочу знать всё, что касается "Зималетто". Меня интересует, должным ли образом вы о ней заботитесь, чувствуете ли ответственность в достаточной степени. Вы ведь чувствуете ответственность, Катя?
– Я никуда с вами не поеду, – чеканя слова, проговорила она. – А если вас интересуют дела компании, можете поговорить об этом с Пал Олегычем, завтра он будет знать всё.
– Так то завтра. – Воропаев голову повернул, на Катю посмотрел и улыбнулся якобы обворожительно. – А я хочу сегодня.
Единственное везение за весь этот ужасный день. Когда лифт остановился, и двери открылись, Катя увидела Юлиану. Та стояла, в ожидании лифта, заулыбалась, когда двери открылись, но почти тут же нахмурилась, встретив Катин перепуганный насмерть взгляд. Пушкарёва из лифта вышла, и Виноградова её сразу своей спиной загородила, встав у Александра на пути.
– Александр Юрьевич, как давно мы с вами не виделись!
– Да уж, меньше суток, с показа-то. Я соскучиться ещё не успел.
Юлиана осуждающе качнула головой.
– Всё-таки ты хам.
– Так я никогда и не спорил. – На Катю посмотрел, за спину Виноградовой заглядывая. – В чём дело? Наши планы поменялись?
– Какие планы? – насторожилась Юлиана.
– Никаких планов у нас не было, – решительно заявила Пушкарёва. – Я не буду с вами обедать.
Глаза Воропаева недобро сузились, но он очень постарался недовольство своё спрятать, перед Юлианой. И изобразил насмешливость.
– Женщины так непостоянны. Я всё время хожу с разбитым сердцем.
– Конечно, – фыркнула Юлиана, даже не задумавшись – стоит ему верить или нет. На каблуках развернулась, в один момент позабыв, что собиралась подняться в офис "Зималетто", Катю под руку подхватила, и они вместе направились к выходу. Пушкарёва только короткий взгляд за свою спину бросила, не веря, что ей удалось от Воропаева сбежать. Сердце до сих пор тяжело колотилось, как в кабине, когда он её в угол зажал, и ей пришлось все эти ужасные вещи говорить.
– Да уж, дела, – тихо проговорила Юлиана спустя час, когда услышала из Катиных уст всё, что сегодня произошло на совете директоров. – Андрею теперь точно не выкрутиться.
Катя пальцы сцепила и зажмурилась.
– Главное вытащить "Зималетто". Если Пал Олегыч пойдёт на поводу у своего гнева, он всё может испортить. Сейчас нельзя делать резких движений. Вот о чём надо думать. А Андрей... Он потом...
– Да что потом, Катя? – Юлиана из-за стола поднялась и заходила по своему кабинету. – Какой у него шанс остаться на посту президента? Никакого. После такого-то... Да Пал Олегыч его...
– Я попытаюсь с ним поговорить.
– С кем?
– С Пал Олегычем.
– И думаешь, он тебя послушает?
Катя совершенно по-детски шмыгнула носом.
– Но для Андрея это так важно, он не сможет без "Зималетто".
– Раньше надо было думать. Пал Олегыч и раньше не горел желанием его президентом видеть, а уж после такого... Даже не знаю, что будет.
– Ну, не уволит же он его!
Юлиана только плечами пожала.
– У них не настолько ровные отношения, как может поначалу показаться. Поэтому, как всё разрешится, никто знать не может. А уж если Кира узнает...
– Она ничего не узнает.
– А Воропаев? Он может рассказать.
– Это всё его догадки.
– Ему догадок хватит, Катя. Если выгоду свою почует.
Пушкарёва на кресле откинулась, и даже глаза закрыла ненадолго.
– Он захочет стать президентом? После такого?
– Почему нет? Амбиций у Сашки не меньше, чем у Андрея.
Катя глаза открыла и уставилась на голубой потолок.
– Но ведь... Без меня ничего сделать нельзя. Сейчас. Без моего мнения.
Юлиана остановилась рядом с ней.
– Нельзя, – подтвердила она. – Но пойдёшь ли ты против Пал Олегыча?
Катя сглотнула.
– Против Пал Олегыча – нет. А против Воропаева – да.
Виноградова на краешек стола присела, прямо перед Катей, и задумчиво на ту посмотрела.
– Мой тебе совет – не влезай. Это их дело, их семья. И защищать Андрея, после всего... Катя, зачем?
Она слёзы смахнула.
– Ну, не могу я на него злиться, и ненавидеть не могу.
– Тебя никто и не заставляет. Но не влезай... не в своё дело. Они сами разберутся.
Почему-то было очень обидно, словно её с законного места сгоняют. А ведь Юлиана права, это чужая семья, чужие люди, Катя даже не знает их толком.
– Лучше подумай о том, что Воропаеву от тебя нужно.
Пушкарёва слабо усмехнулась.
– "Зималетто" теперь принадлежит мне.
– Вот именно. Он на тебя надавит, ты и не заметишь, как выложишь ему всё.
– Я постараюсь с ним больше не встречаться. Наедине.
– А делать-то что будешь?
Катя только головой покачала и потеряно протянула:
– Не знаю. – Облизала губы. – Завтра поговорю с Пал Олегычем, посмотрим, что он мне скажет.
– А если... вся эта история вылезет наружу, у тебя будут неприятности?
– Будут. Очень большие будут... неприятности.
– А может тебе уехать? – вдруг предложила Виноградова, когда Катя уже собралась уходить. – На время. Пусть они разберутся, без тебя. Твоё присутствие только накаляет обстановку. Воропаев что-то замышляет, Андрей тоже...
– Куда я уеду? Да тем более сейчас?
Юлиана плечами пожала.
– Куда-нибудь, на время. Ну, хочешь, поехали со мной в Египет. Я там на шоу "Самая красивая" работаю. Отвлечёшься, обдумаешь всё спокойно. И мне поможешь.
Катя смотрела на неё обескуражено. Юлиана так легко находила выходы из сложных ситуаций, решения принимала, а Катя за ней не успевала, никак не успевала. Она ещё переживала неудачу, а Виноградова уже предлагала решение.
– Не могу я уехать, – Пушкарёва головой покачала. – Как же я уеду? И брошу всё.
Юлиана смотрела на неё с непонятной жалостью. Но поторопилась кивнуть.
– Конечно, Катюш. Но если решишь поехать, позвони мне. Я уезжаю послезавтра утром. Загранпаспорт у тебя есть?
– Есть, – кивнула Катя, и тут же воспротивилась: – Я не поеду, Юлиана. Это совершенно невозможно. Я нужна здесь... – "Андрею нужна", договорила она про себя.
И опять странная жалость, мелькнувшая во взгляде Виноградовой. Катя отвернулась, не сумев справиться с собой, а потом из кабинета вышла.
Сразу поехать домой не решилась. Позвонила Зорькину, выяснила, что тот дома, и отправилась к нему. И выложила всё почти с порога. Колька глаза вытаращил, задышал часто, как рыба, на берег выброшенная, и предпринял попытку схватиться за сердце, но был остановлен Катиным строгим взглядом.
– Не время, Коля, – шикнула она на него. В комнату друга вошла, на диван села и сидела так несколько минут, не желая разговаривать. У неё больше не было слов, мыслей, сил. Она не знала, что делать и к чему готовиться. Чем всё закончится? А если не справится, придётся рассказывать всё родителям, смотреть им в глаза, и тоже жалость видеть, а ещё разочарование.
Зорькин заставил её выпить чаю, а сам всё печенье съел, всухомятку, грыз и слушал Катю, которая ему всё в подробностях рассказывала. А когда она замолчала, крякнул, совсем как её отец, когда в неловкое положение попадал, и проговорил:
– Чёрт, вот мы с тобой вляпались, Пушкарёва.
Катя кивнула, соглашаясь. На самом деле вляпались.
Вечером, из дома, ещё Зорькину позвонила.
– Завтра вместе в "Зималетто" пойдём.
– Зачем это? – перепугался он.
– Так надо. Подготовь все документы по "НикаМоде", Пал Олегыч должен знать всё. Он должен понять, что это всё во благо "Зималетто" было сделано. И мы с тобой никакие выгоды не преследуем.
Коля вздохнул в трубку, совершенно несчастно.
– Конечно, мы не преследуем. Мы ведь альтруисты. Мы только всем вокруг помогаем, подставляя свои головы под удар.
– Коля, – взмолилась Пушкарёва. – Давай не сейчас, пожалуйста.
Катя телефон отключила, потом протянула руку, и светильник над головой выключила. Комната погрузилась во тьму, а за дверью послышались шаги. В комнату заглянул отец.
– Катерин, ты спать, что ли, собралась? Рано вроде.
Она осторожно втянула в себя воздух, с силами собралась и тогда уже ответила:
– Голова болит, папа. Я ложусь.
– Ну, смотри. Спокойной ночи.
– Спокойной, папа.
Отец дверь закрыл, а Катя на подушку упала. Натянула на себя одеяло. Вроде и не замёрзла, а всё равно дрожала. А когда телефон зазвонил, только в этот момент поняла, что до сих пор в руке его держит. Колебалась, прежде чем ответить, а когда глухой, до ужаса усталый голос Андрея услышала, губу закусила. Ничего сказать не могла.
– Ты успокоилась хоть немного?
– Нет. И ты не должен мне звонить.
– Да я вообще многого не должен. Кать, ты не надо так переживать, это же я виноват. Я тебя попросил...
– А я согласилась. Так что, виноваты оба.
– Ты плачешь, что ли?
– Нет.
– Ты плачешь, – расстроился он, когда услышал, как у неё голос дрогнул.
– Сейчас уже плачь не плачь, а ничего не изменишь.
– О чём с тобой отец говорил? Я запретил ему, а он всё равно...
Катя даже одеяло с себя скинула, потому что вдруг жар накатил, а всё от волнения.
– Ты ему запретил? Как ты ему мог запретить? Андрей, что ты сказал?
Он явственно замялся, чем Катю ещё сильнее напугал.
– Андрей.
– Ничего не сказал. Я ничего не сказал! – выдохнул он в трубку, зло, отчаянно, а Катя рот себе зажала, чтобы он не услышал сорвавшееся с её губ рыдание. Только когда комок, вставший в горле, сумела проглотить, поморщилась от неожиданно появившейся горечи во рту, и сказала:
– Это хорошо. Никто ничего не должен знать. Ты слышишь меня?
Он помолчал секунду или две. Потом вздохнул в трубку. Все вокруг сегодня вздыхали.
– Чёрт, это я виноват. Это я виноват, я дотянул, я... Ни о чём не думал.
– Ты думал, Андрюш. – Катя на спину перевернулась, и глаза рукой закрыла. – Ты думал о "Зималетто". С самого начала.
Жданов насторожился.
– Что ты имеешь в виду?
– Да ничего. – Рука опустилась, устало, а Катя в темноту уставилась. – Ничего. Завтра я приду... с Зорькиным. Пал Олегыч хочет всё знать, я введу его в курс дел.
– Да, надо... Кать, а я больше не президент.
Она на самом деле почувствовала удивление. Такого поворота событий можно было ждать, но так быстро... "Пал Олегыч и раньше не горел желанием его президентом видеть, а уж после такого...", всплыли в памяти слова Юлианы. Что же это происходит? Они столько месяцев строили, старались, поддерживали затухающий огонь, а рушится всё в один момент, как карточный домик. Всё напрасно. Все усилия, все жертвы... При мысли о жертвах, как-то особенно горько стало. Всё зря, Андрюш.
Но решила его приободрить. Что ей ещё оставалось?
– Всё наладится, Андрюш. Всё у тебя наладится, он ведь твой отец.
– Мне очень не нравится твоё настроение, – тихо проговорил он. Хотел ещё что-то добавить, Катя по его тону это поняла, но вдруг услышала голос Киры. И Андрей сразу замолчал.
– Андрюш, ты с кем говоришь? – поинтересовалась Воропаева. – Ты занят?
Катя заставила себя телефон от уха убрать, и нажала на "отбой". Кажется, не с первого раза пальцем по нужной кнопке попала, руки тряслись.
Он у Киры! Или она у него...
Руки в кулаки сжала и резко воздух в себя втянула, потом медленно выдохнула. Всё правильно. Всё так, как должно быть.
Не даром говорят, что утро вечера мудренее. Если засыпала Катя в рыданиях, отчаявшись хоть что-то понять и не зная с какой стороны подступиться, чтобы исправить то, что они с Андреем и Малиновским натворили, то утром проснулась с ясной головой, что было очень удивительно, и мало того, она точно знала, что будет делать. Всё сложилось, как пазл. И хоть картинка далеко не радостная, но она есть и весьма чёткая, не поспоришь. Да и спорить уже поздно, надо спасаться. И Андрея спасать, пока он окончательно всё не испортил. Решение всё равно одно, и принять его нужно ей. Точнее, Катя уже давно его приняла, давно. Потому что оно было единственным, другого никак не находилось.
Зорькин же не обрадовался. Всю дорогу до "Зималетто" Катя выкладывала ему свой план, точнее не план, а попросту инструктировала его об их дальнейших действиях, а Коля только мрачнел и горбился всё сильнее. Ему не нравилось всё – ни Катя, бледная, но решительно настроенная, ни то, к чему она его подбивала.
– Я не справлюсь, – решительно заявил он, когда Пушкарёва паузу сделала.
– Справишься. – Катя не успокаивала его, у неё на это сил не было, но по плечу друга детства похлопала. – У нас другого выбора нет. К тому же, Вика постоянно у тебя на глазах будет. Думай об этом.
– А ты? Как ты родителям объяснишь?
– Объясню, – проговорила Катя в сторону. – Что-нибудь придумаю. У меня выбора нет другого, ты понимаешь? Если я останусь... Только хуже будет. Юлиана права, мне надо уехать. Чтобы никому глаза не мозолить. – Снова руку Кольке на плечо положила. – А ты останешься, и будешь контролировать ситуацию. В наших с тобой интересах.
Он усмехнулся.
– В наших с тобой?
Руку она убрала.
– Да. В наших с тобой. Остальные сами о себе позаботятся. Не беспокойся, никто о себе не забудет.
Они из автобуса вышли, и Катя Зорькина под руку взяла.
– Меня беспокоит Воропаев. Уж очень он заинтересовался тем фактом, что "Зималетто" сейчас мне принадлежит. Я его боюсь.
– Боишься?
– Ну... не в смысле физической расправы, конечно, – Катя слабо улыбнулась. – Но он опасный человек. И очень хитрый. А я не очень хитрая, понимаешь? Так что, лучше всего быть подальше от него, по крайней мере, пока всё не устроится.
Зорькин выдвинул подбородок вперёд, призадумавшись.
– А если он на меня надавит? Я тоже не хитрый. И не смелый, Кать.
– Ты себе льстишь, Зорькин. От тебя не так уж много зависит.
Теперь оставалось всё это объяснить Пал Олегычу. А встречи с ним Катя жутко боялась. После их вчерашнего разговора, после того, как Жданов-старший говорил с ней строгим, недовольным тоном, у Пушкарёвой, в прямом смысле слова, поджилки тряслись перед встречей с ним. Ведь неизвестно, до чего они договорились вчера после её ухода. Что решили, к каким выводам пришли. Андрея-то должности уже лишили.
В баре заметила Малиновского, у того лицо вытянулось при виде неё в компании Зорькина, но Катя даже не кивнула ему в знак приветствия. Она торопилась скрыться от расспросов подруг, от их взглядов и новостей, которые они жаждали ей сообщить. Ведь вчера столько всего странного произошло! А ей было неинтересно, единственное, о чём спросить хотелось, так это где Андрей, но она не спросила, испугалась в последний момент.
– Катя!
Она вздрогнула, оглянулась на знакомый голос, и машинально на шаг отступила, когда Кира к ней направилась.
– Что вы здесь стоите, Катя? Вы поболтать пришли? Пал Олегыч ждёт вас в президентском кабинете. Давно ждёт. Или для вас это уже не имеет значения?
– Имеет, Кира Юрьевна. Имеет. Я уже иду.
Кира сверлила её нетерпимым взглядом, потом вокруг оглянулась, словно только что поняла, что они не одни. Повернулась и ушла, больше ни слова не сказав, а Катя Зорькина за руку уцепила, и они направились к президентскому кабинету. И Пушкарёва не переставала задаваться вопросом, где в данный момент Андрей находится, при этом понимая, что встречаться с ним сейчас, совсем не хочет. А если он в кабинете? Она не сможет при нём говорить, точно знает, что не сможет.
Но в кабинете Андрея не оказалось. Пал Олегыч был один, работал за столом Андрея, хотя, в свете последних событий, стол этот уже был не его. Интересно, кто теперь будет президентом? Пал Олегыч? Главное, что не Воропаев, этого Катя не допустит.
– Больше никого не будет? – осторожно поинтересовалась Пушкарёва, присаживаясь напротив Жданова-старшего. Зорькин сел рядом с ней.
– Нужен кто-то ещё?
– Нет. Думаю, так даже лучше. Пал Олегыч, я... я хочу обговорить с вами наши дальнейшие действия. И лучше, если об этом будем знать только мы втроём. Николай Антонович является финансовым директором "НикаМоды", и дела "Зималетто" знает до последней запятой. Он прекрасный профессионал, думаю, он вам будет полезен.
