Текст книги "Почти любовь, почти падение (СИ)"
Автор книги: Екатерина Риз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 23 страниц)
Катя Риз
Почти любовь, почти падение
Это был непростой разговор. Обоюдная неловкость, сомнения, да ещё люди кругом. Катя не понимала, зачем Кире понадобилось приглашать её в ресторан. Да ещё в «Ришелье». И смотрела со значением, за каждым движением, жестом следила, каждый брошенный в сторону взгляд подмечала. Пушкарёву нервировало такое пристальное внимание. И внутри всё сжималось в предчувствии разоблачения. А вдруг Кира на самом деле всё знает? Хотя, кто ей мог рассказать? Если только Андрей... Зажмурилась на секунду. Невероятное предположение.
Катя на Воропаеву кинула быстрый взгляд и тут же отвела глаза, испугавшись. Сделала вид, что её интерьер интересует.
– Катя, вы ничего не хотите мне рассказать?
Пушкарёва медленно развернула салфетку, стараясь потянуть время. Очень кстати подошёл официант, подал папку с меню. Катя уставилась на строчки с названиями блюд, и молчала.
– Катя, – снова позвала Кира через минуту, когда официант молча удалился. – Я задала вам вопрос.
– Кира Юрьевна, а что вы хотите от меня услышать?
Воропаевой самой потребовалось собраться с мыслями.
– Катя... Знаете, после вашего появления в "Зималетто", у нас с Андреем начались проблемы. Я уверена, что вы... Может быть не специально, но вы имеете к этому отношение.
Пушкарёва низко опустила голову.
– Он перестал со мной советоваться, как раньше, – продолжала Кира тем временем. – Все свои вопросы, не только деловые, но и личные, он решает только с вами. А в последнее время, Катя, вы вообще с ним очень сблизились.
Они встретились взглядами, и Катя вдруг заметила, что лицо Воропаевой неожиданно смягчилось, да и тон, когда она заговорила, перестал изобиловать ледяными нотками.
– Катя, вы с Андреем сейчас бываете намного больше, чем я. Вы намного больше знаете. Скажите... он меня ещё любит?
Пушкарёвой захотелось исчезнуть из этого ресторана, а главное с глаз Киры прямо в эту секунду. Она больше не могла смотреть ей в глаза, и по сторонам не могла, это могло сойти за признание вины. Уставилась на пустую тарелку перед собой, и теребила салфетку на коленях, не зная, как справиться с нервозностью.
– Я не могу об этом судить. Это касается только вас и Андрея Палыча.
– Знаете, Катя, я почему-то уверена, что вы знаете, с кем он видится, с кем встречается. – Голос Воропаев заметно дрогнул. – В конце концов, в кого он влюблён.
Кате показался странным её взгляд, уж слишком пристальный.
– Кира Юрьевна, я не наперсница Андрея Палыча, я только его помощник и только в вопросах "Зималетто". Простите.
Кира горько рассмеялась.
– Я знаю, что вы очень преданны Андрею. И вы никогда не откроете мне имён. – Она наклонилась и проговорила тише: – Вы просто скажите мне, пожалуйста, у меня ещё есть шанс, что мы будем вместе?
Катя долго не могла подобрать правильных слов. Кира по-прежнему не спускала с неё глаз, и, наверное, видела, насколько Катя нервничает, но ей важно было получить ответы на свои вопросы. И невдомёк было, что Пушкарёва чувствует почти физическую боль, подбирая правильные слова для этих самых ответов. Ответов, которые для них обеих безумно важны. Разница только в том, что Кира об этом не знает.
Осторожно кивнула.
– Конечно... У вас скоро свадьба. Андрей Палыч женится на вас в любом случае.
Воропаева выглядела на самом деле расстроенной.
– Знаете, а мне не надо... чтобы он женился на мне в любом случае. Мне нужна любовь... У него кто-то есть, да, Кать? – И тут же раскаялась, качнула головой. – Простите меня, я просто не знаю, что мне делать.
И Пушкарёвой на самом деле стало её жалко. Смотрела на склонённую голову Киры, скорбную позу, опущенные плечи, и верила в её отчаяние, как в своё. Подалась вперёд, и, стараясь добавить своему тону правдивости, сказала:
– Кира Юрьевна, он будет с вами, обязательно. Только с вами. Вам нечего опасаться.
– А я сама знаю, что я виновата. Я контролировала его, а мужчины ненавидят, когда их контролируют. Но я это делала только потому, что люблю его. И мне важно знать, где он находится, с кем он находится. Знаю... я сама во всём виновата.
Катя прикусила губу, не зная, как справиться со своей неловкостью.
У Воропаевой зазвонил телефон, она ответила, и Катя минуту слушала, как она с Малиновским разговаривает. Они сегодня должны были лететь в Прагу, Кира боялась уезжать, оставлять Андрея в Москве без присмотра, так сказать. Наверное, из-за этого и решилась поговорить с Катей, по душам, чтобы заручиться хоть какой-то поддержкой. Или просто что-то решить для себя. И даже догадаться не могла, что со всеми этими вопросами, обратилась точно по адресу.
Закончив разговор, Кира кинула на Пушкарёву быстрый взгляд.
– Ну вот, Катя, мне и пора. Не нужно мне было затевать этот разговор с вами. – Она поднялась из-за стола, но Пушкарёва неожиданно её остановила.
– Кира Юрьевна, подождите, сядьте, пожалуйста. – Катя взволнованно улыбнулась. – Простите меня, просто... я на самом деле не тот человек, который может вам помочь. Понимаете?
Кира с сожалением кивнула.
– Знаете, я так рассчитывала на Прагу. Очень романтичный город, и я... Я столько всего напланировала! – У Воропаевой вырвался надрывный вздох, Кате даже показалось, что не сдержится и заплачет, но Кира с собой справилась. Только веско добавила: – У Андрея нашлись дела поважнее.
– У "Зималетто" на самом деле проблемы с банком, – попыталась её успокоить Катя. – Если Андрей Палыч их не решит, то компания может пострадать.
– А если он их решит, то пострадаю я, – неожиданно закончила Кира и из-за стола поднялась. – Всего доброго.
Катя не посмотрела ей вслед.
" " "
1.
Пушкарёва вышла из такси у здания «Зималетто», случайно прихлопнула дверцей край пальто, и на какую-то долю секунды ей показалось, что это последняя капля. Вот сейчас сил на следующий вдох не хватит, воздух просто не пройдёт через стиснутое спазмом горло, и она непременно разрыдается, прямо на глазах у Потапкина. Руку в кулак сжала, и глаза к небу подняла. Вдохнула и решительным шагом направилась к входу.
Выйдя из лифта на своём этаже, столкнулась с дамочками из женсовета. Те попросту вцепились в неё, требуя подробностей обеда с Кирой, вопросы задавали, недоумевали, с чего это вдруг Воропаевой захотелось пригласить её, а Кате с трудом удавалось уходить от прямых ответов. Что-то говорила, придумывала, даже соврать пришлось, немного. Улыбнулась, когда потребовалось, а потом, не выдержав допроса, поднялась с кресла Маши Тропинкиной, на которое её Шура усадила пару минут назад.
– У меня работы много, девочки. Пойду к себе.
– Кать, ну что ты, – расстроилась Амура. – Совсем ничего не рассказала.
Катя остановилась и посмотрела на неё и Шуру снисходительно.
– Ладно, что вас ещё интересует?
– Что ты заказала! Что вы ели?
Сказать им правду, что не то что вкуса еды не помнит, но и не помнит, что заказывала, кроме как смущения из-за того, что напутала там что-то с названиями, просто пальцем ткнула в первое попавшееся и ошиблась, было нельзя. Это, наверняка, заставит дамочек насторожиться и тему эту развить. С чего это она так распереживалась? А Кате очень хотелось поскорее уйти. Слава богу, что уже вторая половина дня. Ещё несколько часов, и можно будет уехать домой, спрятаться в родных стенах, и попытаться привести в порядок расшатавшиеся нервы и чувства. Поверить в то, что она всё ещё крепко стоит на ногах и земля из-под ног не уходит. Что ещё есть шанс устоять и не упасть. Вот только признания Киры из головы не шли. От каждого слова до сих пор больно было.
За спиной хлопнула дверь и от голоса Жданова, сразу мурашки побежали. Катя машинально повернула голову, чтобы его увидеть – молниеносное неконтролируемое желание – и тут же стушевалась. Андрей был не один, с Малиновским, они о чём-то негромко переговаривались, и сразу замолчали, когда её увидели. А может, ей только так показалось, и дело было не в ней, рядом-то ещё Шура с Амурой, и у них на лицах любопытства намного больше, чем у неё. И если честно, Кате совсем любопытно не было. Она уже давно привыкла к постоянным перешёптываниям Андрея с лучшим другом. У них всегда было много секретов, это даже Киру раздражало.
– Уезжаете, Роман Дмитрич? – с намёком на сожаление поинтересовалась Амура.
– Уезжаю, – отозвался Малиновский и на своего секретаря посмотрел. – Шурочка, а вы тоже в командировке?
Кривенцова округлила умело подкрашенные глаза.
– Так я вас проводить вышла, Роман Дмитрич!
– Правда? – умилился Рома. – Очень приятно. Шура, ты бы предупредила, я бы пораньше вышел. А то измучилась, наверное, меня ждать. Или ничего?
– Да ну вас, Роман Дмитрич, я же как лучше хотела.
Начальник кивнул, а потом на Пушкарёву внимание обратил.
– А вы, Катенька, удачи мне пожелаете?
– Счастливого пути, Роман Дмитрич.
– Спасибо. – И зачем-то добавил: – Не теряйте головы без меня.
Катя непонимающе посмотрела на него, и не заметила, как Жданов друга в бок толкнул. Рома тут же исправился:
– Это ко всем относится, не только к вам.
Пушкарёва кивнула.
– Я вернусь скоро, Ромку в аэропорт отвезу, – сказал Жданов и зачем-то попытался поймать Катин взгляд.
– А почему Жданов в Прагу не поехал? – прошептала Амура, когда начальство направилось к лифту. – Он же собирался.
Шура плечами пожала и посмотрела на Катю, но та глядела на Жданова с Малиновским и, кажется, даже не слышала, о чём они с Амурой говорили.
– Повезло тебе, повезло, – еле слышно пропел Малиновский для Жданова. И тут же хохотнул. – Вот оторвёшься-то, Палыч. Кира мешать не будет. Ты только особо не расслабляйся.
Жданов сунул руки в карманы пальто и покачался на каблуках, остановив взгляд на горящей кнопке вызова лифта.
– Да уж, уже представляю себе этот отдых.
– Ничего себе, – возмутился Рома. – Да я тебе самое приятное оставил. Подарочков насобирал, открытки подписал, расписание и подробную инструкцию составил. А ты ещё чем-то недоволен.
Андрей посмотрел с подозрением.
– Ты издеваешься, что ли? У меня не жизнь, а взрыв атомный, а ты издеваешься?
– Не издеваюсь я.
Андрей зубы сжал так, что желваки заходили, и обернулся. Чужой взгляд, устремлённый в затылок, покоя не давал. Хотел в ответ своим взглядом обжечь нахала, чтобы отстал, столкнулся глазами с Катей и замер. По привычке раздвинул губы в улыбке, чтобы угодить, а потом вдруг понял, что что-то не так. Она смотрела с неподдельной тревогой и даже мучением. И с немым вопросом. Андрей быстро оглядел её с ног до головы, взглядом ощупал, словно проверяя, нет ли каких повреждений в его Кате, в той, к которой он привык. Но ничего странного не обнаружил. Она была такой же, как и вчера, такой же, какой он её целовал в последний раз. Вот только глаза грустные, невероятно грустные.
Андрей голову чуть на бок склонил, глядя на неё, и едва заметно приподнял одну бровь. Никто другой не заметил и не понял бы, а Катя вдруг задохнулась, вроде бы испугалась, повернулась и убежала. Только дверь за ней громко хлопнула, закрываясь. Жданов нахмурился, не понимая, что происходит, и вдруг забеспокоившись.
Малиновский под локоть его толкнул.
– Ты едешь?
Пришлось кашлянуть в сторону, потому что голос вдруг отказал.
– Да, еду, – тихо проговорил он и в лифт вошёл.
– Чего это Катька убежала? – удивилась Амура, глядя то на закрывшуюся дверь, то на лифт, в котором Жданов с Малиновским уехали.
Шура плечами пожала, подумала, а потом предложила подруге это дело обсудить более детально, а заодно посетить курилку.
– У меня времени теперь много, – похвастала она.
А Катя Пушкарёва почти бегом пробежала по пустому коридору, не до конца понимая, от взгляда Жданова она бежит или от самой себя. Сердце сильно билось, будто Андрей её за чем-то неприличным застал. А ещё от волнения, переживаний и чувства вины. Оно билось, и в этот момент Катя могла поклясться, что так сильно и с такой самоотдачей до встречи с Андреем оно не билось никогда. И что теперь со всем этим делать?
Она ведь совершенно искренне сегодня с Кирой говорила. И даже то, что Андрей обязательно на ней женится, что всё у них будет хорошо – тоже было сказано искренне. Да, ещё вчера вечером она витала в облаках, она любила и не думала о последствиях, не готова была думать, но тогда никого кроме Андрея рядом с ней не было. Не нужно было оглядываться ни на кого, вспоминать о том, что их разделяет, она даже могла себе позволить помечтать, а сегодня, под взглядом Киры, все мечты разбились. Нет, она и без этого разговора понимала, что ничего у неё с Андреем не получится, именно у неё с ним, а увидев собственными глазами, как Кира мучается, почувствовала себя виновницей всех её бед. Это, конечно, было не так. У Воропаевой и без Кати Пушкарёвой причин хватало на Жданова злиться и ревновать его, но когда Кира обиды свои на неё выливала, Катя одну себя виноватой считала. И сейчас, глядя на Андрея, пыталась это чувство вины в себе возродить. Почувствовать бы, что отныне не сможет находиться с ним рядом, что совесть не позволит, хоть бы одну причину найти, чтобы держаться от него подальше, но ничего не вышло. Его увидела и забыла обо всём. Но это ведь неправильно? Как это глупому сердцу объяснить?
Прошла через президентскую приёмную, бросив на Клочкову лишь мимолётный взгляд, в кабинет вошла, и вместо того, чтобы сразу пройти в свою каморку, в ближайшее кресло опустилась и глаза закрыла. Хватило её на минуту. Успокоиться не получалось. В голове билась мысль совсем противоположная тому чувству вины, которое ещё совсем недавно она в себе взрастить пыталась: Кира уехала! И это будоражило, заставляло кровь быстрее бежать по венам и жарко становилось при воспоминании об их с Андреем вчерашнем прощании в машине. Он держал её за руку, смотрел ей в глаза, и говорил то, что она так хотела от него услышать. И если Кира уехала, то получается, что Андрей, пусть всего на несколько дней, на пару часов, несколько минут каждого из этих дней, будет принадлежать только ей. А о том, что будет потом, о том, что он обязательно женится на Кире, в любом случае, можно пока не вспоминать. Это, конечно, малодушие, слабость, с которой она не хочет бороться, но от предвкушения этой ошибки, у неё голова кружится. Она никогда такого не чувствовала.
Никогда раньше не думала, что можно чувствовать себя счастливой, при этом прекрасно понимая свою вину. Угрызения совести разрастались, въедались в душу и мысли, но ощущению полёта совсем не мешали. Катя просто оставляла их внизу, когда Андрей её целовал, и она взлетала вверх. Там не было Киры, не было проблем, бизнеса и всеобщего осуждения. Правда, падать с высоты с каждым разом становилось всё больнее. Боялась, что однажды подняться не сможет.
Спустя пару часов, коротко постучав, в президентском кабинете появилась Шура Кривенцова. Дверь перед носом Клочковой захлопнула и позвала:
– Катя, ты здесь?
– Здесь, – отозвалась Пушкарёва из каморки.
– А чего я тебе принесла! – тут же радостно возвестила Шура. Правда, тут же поправилась: – Точнее, не тебе, а Жданову, но всё равно – смотри, какая красота!
Она в дверях появилась, Катя от экрана компьютера взгляд оторвала и посмотрела. На самом деле удивилась.
– Что это?
Шура продемонстрировала ей большой розовый пакет с закреплённым наверху красным бантом.
– Красота, да?
– Где ты это взяла?
– У Малиновского на столе. Написано, что Жданову. – Шура ещё раз с любопытством оглядела пакет, и пожаловалась: – Жалко, что он закрыт. Так интересно, что там.
– Поставь на стол Андрею Палычу, – посоветовала Катя.
Кривенцова вместо этого прижала пакет к себе.
– А Жданов ещё не вернулся?
Катя головой покачала, и повернулась к компьютеру, вспомнив об отчёте.
– Кать, давай посмотрим, что внутри.
Пушкарёва не сразу сообразила, о чём она. Голову подняла и посмотрела.
– Шура, ты что?
– Мы аккуратно. Потом опять заклеим. Кать, ну неужели тебе не любопытно? Смотри, какой пакет! Вот что там может быть?
– Да что угодно!
– Вот именно. – Шура подошла к столу, а на Катю посмотрела со значением. – Там точно что-то жутко интересное.
– Но это же не нам. А Андрею Палычу, – пыталась донести до неё истину Катя. – Чужое.
– Интересное дело. – Шура тряхнула огненными прядями. – Ты же почту Жданова вскрываешь? Вскрываешь. А это чем хуже?
– Это лучше. Может, это подарок? Личный.
– От Малиновского Жданову перед разлукой.
– Шура, поставь пакет Андрею Палычу на стол.
Кривенцова приуныла, но просьбу исполнила. Отнесла розовое чудо в президентский кабинет и оставила посередине письменного стола. Потом вернулась к каморке.
– Надо же, какая ты. А я вот не удержалась бы, обязательно посмотрела.
Катя только улыбнулась ей. А когда за подругой закрылась дверь кабинета, довольно быстро потеряла к отчёту всякий интерес. Выглянула из каморки, чтобы пакет видеть. Ровно пять секунд раздумывала, а потом пошла разглядывать розовый праздничный пакет более детально. Внутри явно было что-то большое. Пакет казался раздутым, но тяжёлым не был. А на одном боку, прямо по розам и сердцам чёрным маркером написано: "Спасти рядового Жданова". Катя тихонько хмыкнула и попыталась заглянуть в щёлку. Потянула уголок высовывающейся наружу бумажки. Она вылезла ещё немного, Пушкарёва потянула сильнее и пакет открылся. Катя тут же руки отдёрнула, испугавшись. Вот ведь! Заглянула внутрь...
– Вика, кофе мне в кабинет и побыстрее, – послышался в кабинете несколько раздражённый голос Жданова.
Катя только успела обратно в каморку юркнуть, прежде чем Андрей вошёл в кабинет. Она слышала его шаги, шорох снимаемого пальто, усталый вздох, и зажмурилась от удовольствия. Удовольствие просто слышать это и чувствовать его близкое присутствие.
Андрей в некотором недоумении уставился на розовый пакет в обильных розочках, заглянул внутрь и кинул обеспокоенный взгляд на открытую дверь каморки. Поклялся, что голову Малиновскому оторвёт за неосмотрительность. Это надо же так, оставить всем на обозрение! Быстро сунул пакет под стол и даже ногой его подальше задвинул. И вдруг его обожгла беспокойная мысль – а не проявила ли Катенька известное всем женское любопытство? Он ещё толком не знал, что внутри пакета, но то, что Кате это видеть не стоит, не нужно и вообще запрещено, это точно.
– Катя, – позвал он с некоторой опаской.
– Да, Андрей Палыч, – отозвалась она тут же.
Андрей прошёл к каморке и остановился в дверях, Пушкарёву разглядывая.
– Как у нас дела?
Она прятала глаза, ему это не понравилось.
– Всё хорошо.
– Да?
Покивала быстро и энергично.
– А пакет там...
– Шура только что принесла. Кажется, Роман Дмитрич для вас оставил.
– А что там? – прикинулся Жданов безразличным.
Катя, наконец, подняла на него глаза. Взгляд был спокойный и открытый.
– Понятия не имею. Подарок?
Жданов внутренне расслабился. Да уж, подарочек... Во множественном числе.
– Ни одного повода не вижу, – проговорил он тише и спокойнее. Прошёл к Катиному столу и наклонился, вынуждая Пушкарёву переключить на него всё своё внимание. – Что случилось?
– Что?
– Не знаю, это ты мне скажи.
Он неожиданно перешёл с ней на "ты", чего на работе себе почти никогда не позволял, и Катя невероятно разволновалась. На стуле от стола отодвинулась, схватилась за какие-то бумаги, и просто покачала головой.
– Ничего. Лучше расскажите, что в банке.
– Всё уладилось. Некоторые мелкие вопросы ещё остались, но я не думаю, что возникнут большие проблемы.
– Хорошо.
– Да?
– Жаль, что это не выяснилось раньше. Вам пришлось остаться.
– Правда, жаль?
Катя набралась смелости и посмотрела ему прямо в глаза.
– Конечно. Вам стоило поехать в Прагу. У вас же билеты были на руках. Может, ещё успеете...
– Катя.
– Просто я чувствую себя виноватой... перед Кирой Юрьевной. Я не специально... Наверное, я переоценила проблему. – Нервно сглотнула, а Жданов вдруг поймал её за руку.
– Что с тобой происходит?
Она молчала. Потом головой помотала, отводя глаза.
– Почему ты так смотрела на меня в холле?
– Вам показалось, Андрей Палыч.
Дальше настаивать на своём, Жданову показалось глупым. Она не хотела говорить, а он хотел знать, на самом деле хотел, но не знал, как её заставить признаться. Стол обошёл и присел на корточки перед Катей, не выпуская её руку из своей ладони. Заглянул ей в глаза.
– А я не жалею, что остался. Я не хотел ехать.
– Надо было поехать.
– Катя, ну не говори со мной таким тоном. – Он голову опустил и прижался лбом к её коленям. – Я не чувствую себя виноватым.
– Я не заставляю...
– Заставляешь. И себя, и меня.
Катя закусила губу, глядя на его склонённую к её коленям голову, потом свободной рукой осторожно прикоснулась к его волосам. Поначалу осторожно, а уже через мгновение запустила пальцы в шёлковую черноту. Правда, удержалась, не наклонилась и не поцеловала Жданова.
– Хорошо, я больше не буду об этом говорить.
Андрей голову поднял и благодарно улыбнулся.
А когда из каморки вышел и вернулся за свой стол, открыл нижний ящик и с трудом, но запихал туда предательский "подарочек" Малиновского. А потом ещё на ключ закрыл.
2.
Конец рабочего дня у Кати выдался напряжённый. Подготовка отчёта всегда отнимала много сил и нервов, особенно в их положении. Сведения необходимо было не только собрать, но и с умом подкорректировать, чтобы на совете директоров ни с кем не случилось какой-нибудь неприятности, вроде сердечного приступа. Катя всегда жутко переживала, боялась забыть какую-нибудь мелочь, которая может всё испортить. Андрей бы не простил ей такого промаха.
Мысль о том, что не простил бы, всегда заставляла Пушкарёву замереть в нехорошем предчувствии. Интересно, а что Андрей готов ей простить?
Когда в президентский кабинет вернулась, за столом Жданова не увидела. Решила, что он вышел, смело направилась к своей каморке и споткнулась на пороге, увидев Андрея, сидящем на её столе. Примостился с краю, руки на груди сложены, и по выражению его лица ясно, что он здесь уже некоторое время сидит, её поджидает. Катя папку с документами в другую руку взяла, словно та ей мешать стала. Посмотрела с недоумением и лёгкой неловкостью.
– Андрей Палыч...
– Катенька, где вы ходите?
– Я... Нужно было забрать у Ярослава Борисовича кое-какие бумаги. А вы меня ждёте?
– Конечно.
Катя никак не могла решить – проходить ей в свою каморку или лучше на пороге постоять, к Жданову не приближаться. От греха подальше.
– Что-то случилось? – решила уточнить она, мурашками покрываясь от его взгляда.
Андрей едва заметно улыбнулся, на мгновение глаза опустил, а затем снова на Катю в упор взглянул. Ему показалось или она на самом деле пошатнулась?
– Нет, Катенька.
Жданов в сторону сдвинулся, и Катя увидела за его спиной мягкую игрушку. Плюшевый кот, с розовым носом и чуть взъерошенной серой шерстью. Кот выглядел встрёпанным и брошенным, но от этого не менее милым.
Встретилась глазами с Андреем.
– Это мне?
Он коротко кивнул.
Катя, наконец, расслабилась, к столу прошла и взяла подарок в руки, правда, старалась Андрея ни в коем случае не коснуться. Потрогала розовый нос.
– Это какой-то намёк? Он похож на меня?
– Да нет. Скорее уж, на меня.
Катя головой покачала.
– Нет, на вас он точно не похож, Андрей Палыч.
– Вам... Тебе не нравится?
Кинула на него быстрый взгляд.
– Нравится. Спасибо. – Поразглядывала мохнатый длинный серый хвост. Улыбнулась.
Андрей же наблюдал за ней без намёка на улыбку.
– Катя.
Она встрепенулась, словно опасность почувствовала, спиной к нему повернулась.
– Сегодня придётся задержаться, хочу ещё поработать над отчётом. Тянуть ведь ни к чему, я права?
– Ты ждёшь, что я одобрю твоё трудовое рвение?
– Просто говорю, что задержусь.
Катя за стол села, кота пристроила на край, и в некотором недоумении посмотрела на спину Жданова, который по-прежнему сидел перед ней и занимал почти всё свободное пространство на столе, в каморке и её мыслях. Она понимала и чувствовала, к чему он клонит, но смелости просто ответить ему согласием, не хватало. Да и не была уверена, что хочет этого сегодня. На Андрея смотрела, а в голове голос Киры: "Катя, скажите, он меня ещё любит?". Хотелось глаза закрыть и головой в отчаянии замотать. И ответить: "Нет!", и Кире, и себе. Главное, себе.
– Хорошо, – сказал Жданов после минуты молчания. – Я подожду.
– Не нужно, – быстро ответила Катя. А когда Андрей обернулся, чтобы на неё взглянуть, как можно спокойнее добавила: – Зачем вам меня ждать, Андрей Палыч? Я недолго. И потом сама прекрасно доберусь.
– Неужели?
– Андрей Палыч...
– Я подожду, Катя, – тоном, не терпящим возражений, заявил Жданов, и со стола её, наконец, поднялся. Из каморки вышел, не сказав больше ни слова, и даже дверь прикрыл. Катя поняла, что обиделся.
Жданов дверь в каморку закрыл, постоял немного, раздумывая о том, что это вдруг с Катей случилось. Ещё вчера она даже не подумала бы отказаться, если бы он её пригласил, и спрашивать бы не стала куда именно. Лишь бы с ним. А сегодня на неё что-то нашло. Весь день странная: взгляды её, нежелание с ним разговаривать. Андрей был уверен, что для такого поведения нужна причина, но все причины, что приходили на ум, ему активно не нравились.
Долго в кабинете не высидел, взгляд постоянно натыкался на закрытую дверь каморки, Андрей из-за этого злился, никакая работа на ум не шла, да и рабочий день заканчивался. Никаких особых планов на этот вечер он не строил, хоть Ромка перед отъездом и пытался его проинструктировать, говорил, что такую возможность, то бишь, отсутствие Киры, упускать грех, а про Катеньку забывать ни в коем случае нельзя, но тогда Жданов только отмахнулся. Он с большим удовольствием провёл бы вечер в тишине и одиночестве, слишком устал притворяться. Особенно, с Катей это было утомительно. Она всегда так на него смотрела, с надеждой на чудо, что врать становилось очень трудно. Чувствовал себя настоящей сволочью. Из-за всей этой затеянной игры, из-за рушившегося на глазах бизнеса, из-за постоянных угрызений совести, он даже спать перестал. И, кажется, уже начал терять надежду, что это когда-нибудь закончится, и уж тем более не верил, что закончится всё хорошо и без последствий.
Из своего кабинета вышел, порадовался, что Клочкова уже успела убежать с работы, и не придётся с ней общаться, вышел в холл, устроился в баре и теперь наблюдал исподтишка, как женсовет домой собирается. Переговариваются негромко, смеются, поджидают кого-то, а потом вдруг опомнились, и все разом, словно сговорившись, в его сторону посмотрели. Андрей отвернулся от них и подавил вздох. Он уже знал, с каким вопросом к нему сейчас подойдут.
– Андрей Палыч, а Катя домой пойдёт?
– Понятия не имею, – проворчал он в ответ и кофе глотнул. Поморщился, потому что тот уже успел остыть.
– А вы просили её остаться?
– Нет, не просил. Катерина Валерьевна сама такие решения принимает. – Повернулся и на женсоветчиц в упор посмотрел. – Ещё что-нибудь?
От его тона они смутились, и спрашивать больше ничего не стали. Зашушукались между собой, Жданов за ними не наблюдал, но прислушивался старательно. Знал, что они Кате в данный момент названивают. А та либо придумала себе чудовищную занятость на этот вечер специально для него, то ли он излишне волнуется из-за её "нежелания". Но ведь оно есть, "нежелание" это самое, он его чувствует!
И что самое странное, Андрея это волновало не потому, что это могло повредить ситуации в компании. Ему Катино настроение не нравилось, что она глаза прячет и явно чувствует себя неловко в его присутствии. Так посмотрела на него сегодня днём, словно решала, что с ним делать, и он заволновался. Появилась неуверенность, нужно было что-то делать, и кроме как Катю в охапку схватить, увезти ото всех подальше, и попытаться выяснить правду, Андрей ничего не придумал. А она, видите ли, задержаться решила на работе. Довести она его решила! Вот и весь ответ. А может, силу его чувств проверяет? В конце концов, Катя такая же женщина, как и все остальные, и ничто человеческое ей, наверняка, не чуждо. Все женские хитрости, уловки, всё это заложено в подкорке. И если Катя, при всей её наивности, до конца не осознаёт в себе эти "таланты", то это совсем не значит, что они не могут проявляться на уровне инстинктов.
В разгар его размышлений, позвонил Малиновский. Андрей для начала кинул взгляд на часы, и после этого уже телефон к уху поднёс.
– Как долетели?
– Как, как... – Голос Малиновского звучал без особого задора. – Кира меня несколько часов расспрашивала о твоих планах на будущее, и фигурирует ли она в них вообще.
Жданов хмыкнул, голову повернул и посмотрел, как женсовет полным составом в лифт загружается. Кати с ними не было.
– Что ты ей сказал?
– Что ты любишь её без памяти. А какой ещё ответ я должен был дать?
– Странно, что она мне ещё не позвонила. Вы уже в отеле?
– Да. Скажи мне, что у тебя происходит? Ты нашу Катюшку в ресторан уже пригласил?
– А должен был?
Малиновский помолчал.
– Палыч, ты инструкцию читал? Я же всё тебе там дотошно расписал.
– Ты расписал, – согласился Андрей язвительно. – И посреди стола оставил. Молодец.
– Какого стола?
– Моего! Точнее, твоя секретарша принесла и поставила пакет... перед Катей.
– Как? Я не давал ей таких указаний!
– А она у тебя самостоятельная.
– Андрей, что там у тебя происходит?
– Да ничего не происходит, – поторопился успокоить его Жданов. – Я успел вовремя.
– Что ж ты делаешь-то, гад?
Андрей невесело усмехнулся.
– Гад я, Малиновский, гад.
– Пригласи её куда-нибудь!
– А если она не хочет?
– Значит, плохо стараешься.
– Оставь меня в покое. Я сам разберусь.
– Я даже знаю как. Сидишь наверняка, и виски пьёшь.
– Кофе.
– Найди другого дурака тебе верить.
– Кофе, Малиновский.
Рома негромко хмыкнул.
– Значит, Катеньке сегодня ничего не обломится.
Жданов только головой покачал, почувствовав неожиданную горечь.
– Я чувствую себя сволочью, – тихо проговорил он в трубку. – Понимаешь? Она не заслуживает всего этого. Она не переживёт, если узнает.
– Так сделай так, чтобы не узнала. Сделай Катеньку счастливой, Андрюх, и она сделает счастливыми нас.
