Текст книги "Морок (СИ)"

Автор книги: Екатерина Горина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 25 страниц)

– Значит, я ничем не могу вам помочь, – Иннокентий пожал плечами и решительно продолжил путь.

Флейтист не отставал:

– Но ведь и вы особа королевских кровей, и так же, как и ваш приятель, имеете право на престол, – не унимался музыкант. – Позвольте же вас просить, выручите нас.

– Ну уж нет, – резко отстранил его Иннокентий.

– Почему же? Вы сможете отомстить вашему приятелю. Как я вижу, он не уведомил вас о желании занять трон. Хотел сделать это втайне от вас, словно вы ему не друг, а так…

Иннокентий встал. Казалось, слова флейтиста подействовали на него.

– Да. Он мне не друг, – ответил юноша и решительно двинулся дальше по коридору, но музыкант продолжал его преследовать, уговаривая как можно скорее согласиться на коронацию.

– Да погоди же ты, – Иннокентия догнала запыхавшаяся Лея. – Сегодня точно все с ума посходили. Куда ты собрался без меня?

Иннокентий не останавливался, он даже не взглянул на девушку.

– Стой тебе говорят, если уж ты собрался уйти отсюда, то почему не сказал нам об этом?

– Кому вам? – Иннокентий повернул искажённое злобой лицо в сторону Леи. – Тебе и Миролюбу? А зачем я вам? У вас и так неплохо получается? Он, значит, король, а ты, стало быть, королева? Ну-ну, хороши приятели. А в темницу-то зачем его? Лучше бы он и убил бы меня в той комнате, чтобы я вам не мешал? Или вы что? Испугались, что я первее его трон займу? Не надо мне, идите, я ухожу. Плевал я на вас и ваши троны! И не собирался! А ты, Лея? От тебя точно не ожидал. Ради чего? Ради трона? Ты на себя посмотри, замарашка? Ты как вообще королевой быть собралась? И этот тоже хорош король? Оба из болот вышли вчера, а сегодня править захотели? Я и так не собирался вам мешать, подло это, подло!..

Звонкая пощёчина заставила Иннокентия замолчать. Некоторое время он постоял, прерванный на полуслове, потом резко повернулся и зашагал прочь.

– Ну и проваливай! – закричала вслед ему Лея. – Проваливай, иди, пожалуйста! Я ради тебя столько вытерпела и вынесла! Я не заслужила ни одного страшного упрёка. Иди! Иди и сдохни!

Иннокентий резко изменил маршрут, направившись теперь быстрыми шагами к девушке. Дойдя до неё, он схватил Лею за волосы и подтянул её лицо на уровень своего.

– Ни одного, слышишь, ни одного твоего поганого упрёка я не заслужила, – прошипела ему в лицо Лея.

Иннокентий обхватил её сильно-сильно, обеими руками, и поцеловал. Вся злость девушки, вся непокорность мигом исчезли, будто никогда и не было обидных слов. Она прижалась к нему всем телом.

– Я никогда! – прошептала Лея. – Ни на словах, ни делом, ни в мыслях…

– Прости, – так же шёпотом ответил Иннокентий.

И они, взявшись за руки, направились к выходу из дворца, подальше от всей этой тяжёлой возни, от этих предательств и странных людей.

– Погодите же, а как же Край? – догнал их флейтист.

– А что с ним станется? – усмехнулся Иннокентий. – Лея, давай отведём их к Миролюбу, пусть коронуют друг друга до упада.

Лея кивнула.

– Пойдем, чернявенький, – весело предложила она.

– Я не могу в подвалы, – флейтист пятился от них. – Мне нельзя в подвалы!

– Ну жди здесь, значит, пришлём к тебе твоего короля, – рассмеялся Иннокентий.

– Ну, что ж, Миролюб так Миролюб, – развёл руками флейтист. – Я буду ждать!

Иннокентий и Лея двинулись в сторону строгих подвалов. После дворца с его унылыми серыми, розовыми и голубыми стенами, покрытыми плесенью статуями и бюстами, на улице казалось необычайно свежо и зелено. Всюду стояли большим и малые деревца, трава заполнила всю площадь перед дворцом и стелилась, кажется, до самого горизонта.

– Давно мы на свободе не были, – засмеялась Лея. – Я, кажется, и забыла уже, каково на просторах уличных.

– Да и я не припомню такой живой растительности здесь, когда мы сюда пришли в первый раз, – поддержал ее Иннокентий. – Как-то странно это, всё-таки дворцовая площадь, садовник должен быть и уход…

Лея споткнулась и расцарапала коленку.

– Ты чего? – удивленно глядя на неё, спросил Иннокентий.

– Да сама не поняла, на ровном месте. Больно, – пожала плечами девушка.

Они прошли ещё немного, и Лея остановилась:

– Я дальше не пойду. Как вот хочешь, так и думай. Но, честное слово, эти корни хватают меня за ноги!

– Сильно упала? Ты вроде бы коленкой, а не головой же приложилась? – пошутил Иннокентий.

– Вроде бы. Но они правда меня хватают за ноги. И… и шипят. Вот так: шаммм, шаммм. Кажется, они меня специально уронить хотят, чтобы я упала и разбилась, и чтобы у меня появилась куча шрамов везде?

– Не выдумывай, тебе кажется, – попытался успокоить её Иннокентий.

– Я тебе точно говорю! – вспыхнула Лея. – Это что-то ненормальное!

– Стой здесь, давай ключи, я отопру Миролюба… Да и нам, по-хорошему, потолковать бы не помешало между собой, по-мужски…

– Ты меня здесь оставить хочешь? – испуганно спросила Лея. – Они ж меня убьют тут.

– Кто?

– Корни эти, травы! – не унималась девушка. – Пойдём отсюда, у меня дурное предчувствие. Это зло какое-то, нам не нужно к Миролюбу, мне кажется, они поэтому и нападают на меня, чтобы мы туда не ходили…

– Что ж теперь? Пойдём, не попрощавшись?

– А что толку с ним прощаться, он король уже почти… Мы ему теперь не ровня… Ему наши прощания и прощения нужны как собаке брови, – рассмеялась Лея. – Хотел бы с тобой прощаться, всё бы тебе рассказал, а он, видишь, тишком всё.

– Да, всё так, мне только одно не даёт покоя, – ответил Иннокентий. – Он, когда влетел в комнату, меня в чём-то обвинял… Вроде бы и нет мне дела до этого, а всё равно где-то гложет вопрос: а за что? Вот, знаешь, всё думаю, а что я мог такого сделать. А ответ не нахожу. Пойду всё же, надо.

– А я? – капризно хныкнула Лея.

Иннокентий присел перед девушкой спиной к ней, и она живо забралась на него, обвив руками шею:

– Ну, так я согласна, – рассмеялась Лея.

* * *

Они зашли в сырость тюремного подвала, немного постояли, привыкнув к темноте.

– А куда дальше? – тихо спросил Иннокентий.

– Спусти меня, – так же тихо ответила Лея. – Давай руку.

И они двинулись к тому месту, где был заключен за буйство их бывший приятель.

– Лея? – издали заслышав шаги, спросил Миролюб в темноту.

– Я! – отозвалась девушка. – Что? Остыл? В себя пришёл?

– Да! Лея, скорее открой, выпусти меня. Сейчас наш Иннокентий в страшной опасности! – затараторил бард. – Тебя деревья привели? Как я рад, как я рад, что это помогло?

– Какие деревья? – переспросила Лея.

– В страшной опасности? Отчего же это? От того, что мешаю тебе стать королём? – усмехнулся Иннокентий.

– Кеша! Как хорошо, что ты здесь! Но сначала ответь мне, прошёл ли ты коронацию?

– Ах, вот что тебя волнует, – грустно заметил Иннокентий. – Напрасно ты так. Я своему слову хозяин, не то, что ты. Раз я сказал, что королём не стану, значит, не стану. Это ты у нас не знаешь, чего хочешь. О троне не волнуйся, он твой. Но, прежде, чем я тебя отопру, объясни мне одну вещь…

– Как я рад! Как я рад! – всхлипывал Миролюб в темноте. – Я так боялся, что тебя коронуют.

– Ты была права, Лея, не стоило к нему ходить, – отозвался Иннокентий.

– Пойдём? – ласково спросила Лея.

– Стойте! – закричал Миролюб. – Вы должны выслушать! Стойте! Мария, да сделайте вы что-нибудь! Остановите их!

– Ого! А ты тут уютно устроился, – засмеялась Лея.

– Подожди, Лея, может, он сошёл с ума? – тихо прошептал Иннокентий. – Я легче принял бы новость о том, что он двинулся, это бы объяснило его желание стать королём и то, что он кинулся на меня с кулаками. Давай подождём…

– Иннокентий, выслушай меня. Я больше ни о чём не прошу. Ты можешь оставить меня здесь. Только не поддавайся на уговоры флейтиста о коронации. Как только тебя коронуют, считай, что тебя убили. Варварские обычаи этого замка позволяют убивать королей, как только появляется еще один наследник престола. А я, как ты знаешь, как раз и есть наследник. Если коронуют меня, то убьют тут же, как только появишься ты. И как только коронуют тебя, тут же тебя и убьют, если появлюсь я…

– Хорошо, пусть будет так, сделаю вид, что верю, но за что же ты тогда так на меня кричал? Там, в комнате? – строго спросил Иннокентий.

– Королеву убили. Ты уже знаешь ведь? Убили, потому что появился я… И я, признаться, был уверен, что это ты донёс королевскому суду, что я в замке. Оказалось, что флейтист… Прости, я не должен был верить ему, я должен был спросить у тебя…

– Да, так было бы вернее, – помолчав ответил Иннокентий. – Что теперь делать? И что это за Мария?

– Что делать понятно. Убираться отсюда и поскорее…

– Но ведь нельзя оставить Край без короля? – спросила Лея.

– А тут я уже всё обдумал, – рассмеялся Миролюб. – У меня было время. Я не хочу становиться королём, насколько понимаю, Иннокентий тоже. Но есть и ещё один престолонаследник. Сам Морок, дитя кровосмешения… Король, рождённый от двух противоборствующих линий королей, только он и способен будет соединить враждующих потомков.

– Хитро! – обрадовался Иннокентий. – Мы, и правда, забыли об отце. А как же Аксинья? Она ведь хотела, чтобы ты возглавил род.

– Ну, если бы я слушал её во всем, – засмеялся Миролюб. – А Мария – это прекрасная, невинно осуждённая женщина, и, признаться, Мария – это причина, по которой мы не можем просто уйти из замка, сначала мы должны судить её…

– Удивительный ты человек, – рассмеялась Лея. – Находишь проблемы даже, если остаешься один. Почему мы должны судить эту Марию. Как мы её будем судить? Ты знаешь её половину дня, и уже…

– Я неправильно выразился, – перебил ее Миролюб. – Не судить, а представлять её в королевском суде. И, скажу вам, дело будет очень непростым. Мария – дух, который не может найти покоя, так как не знает, за что она убита, потому что это не установлено судом. А флейтист – тоже дух, только вот насчет него я не знаю, в чем причина, почему он до сих пор между небом и землей…

– Подожди-ка, значит, Мария – это дух, обречённый вечно ходить по земле без упокоения, потому что ее убили без объявления причины… Так ведь флейтист такой же… – ответил Иннокентий. – Он тоже убит, причём убит совершенно случайно, и кстати, по приказу короля… Так вот почему! Вот почему он так настойчиво всех коронует… Ему нужен король, который назовёт ему причину смерти. Вот почему он живёт при каждом короле… Вот, что значат его слова: я живу при королях, но ни одному из них не служу… Несчастный… Пойдёмте. Суд так суд!

И они с Леей бодро зашагали к выходу.

– А я! Ведь я не могу выйти! – закричал вслед Миролюб.

– Сейчас, – засмеялась Лея. – Забыла, сейчас. А что Мария, она пойдёт с нами?

– Увы, – грустно ответил Миролюб. – Она не сможет выйти отсюда, во всяком случае, до тех пор, пока над ней не состоится справедливый суд.

– Да, но как мы организуем этот суд, – замешкался Иннокентий.

– Мы скажем, что ты готов короноваться! – похлопал его по плечу Миролюб.

– Нет, лучше ты, – Иннокентий медленно отвел руку товарища в сторону.

– Всё равно, это совершенно всё равно, лишь бы был суд…

* * *

– Идите пока что, я догоню вас, – сказал Иннокентий, едва они дошли до выхода. – Я постою некоторое время вот тут, мне нужно…

– Хорошо, мы пока зайдём в то кружало, – ответил Миролюб, указывая на табличку на старом, крашеном в жёлтую краску доме, которая гласила: «Расстегайное кружало у подвалов».

Иннокентий кивнул.

– Я догоню. Попозже.

Как только Миролюб и Лея удалились, он достал карты, развернул их и принялся рассматривать. Он сам не понимал ещё, что ищет среди этих удивительных картинок, но чувствовал, что они смогут дать хороший совет о том, как быть дальше, не врёт ли Миролюб, что это за Мария такая и так ли во всём виноват флейтист. Собственно, а с кем ещё он мог посоветоваться? Кроме карт, каждый врал в свою пользу…

Иннокентий примостился у стёсанного широкого камня на выходе из строгих подвалов. Он перебирал колоду, и вот, ему показалось, что один из валетов будто в упор смотрит на него, и взгляд этот ему знаком, к тому же, тот самый валет держит при себе небольшую лютню. Иннокентий отложил карту на камень, пытаясь отыскать ему товарища. Вскоре и ещё одна карта глянулась ему, в этот раз – черноглазый крестовый валет. Иннокентий поморщился, однако, положил крестового валета флейтиста по правую руку от карты Миролюба.

В какой-то момент он отвлёкся и несколько карт выпали напротив пары валетов. Среди них Иннокентий с ужасом заметил и себя, и даже как будто Лею, все карты их окружения были красны, словно вокруг струилась кровь. Иннокентий поспешил собрать рассыпавшиеся карты и принялся тасовать колоду заново. В этот раз он попробовал расположить карты Миролюба и флейтиста по-другому. Он поставил их одну против другой, как будто обозначив их врагами. Сверху из колоды рубашкой вверх выложил по три карты у каждого валета. Со стороны оказались карты, во всяком случае так показалось Иннокентию, его самого, Леи и какой-то дамы. Со стороны флейтиста выпали числа и пустая карта. Пустую карту Иннокентий тут же отложил в сторону, явно подозревая, что эта карта принадлежит отцу, как не имеющему своего лица. Но почему же он выпал рядом с флейтистом, неужели они заодно. При этом Иннокентий вернул карту Морока к валету флейтиста.

И снова выбрал по три карты из колоды. Первые три достались крестовому валету. Там были два короля и дама. Все они легли поверх красных чисел, выпавших ранее, будто были уже погребены в реках крови.

На стопку Миролюба упал Джокер. Хитрый и вертлявый, он лег на карту неизвестной, той самой Марии. Что это значило, было непонятно, но ничего хорошего не сулило. Ещё две карты, выпавшие тут же оказались двумя шестёрками. Одна легла на Миролюба, а другая на Лею с Иннокентием. Впервые юноша свободно вздохнул.

– Если поверить Миролюбу, мы просто все разойдемся по своим дорогам, – вздохнул он. – Но вот эта женщина. Чего ждать от неё? Почему мёртвые короли и королевы на флейтисте? Кто эти короли? Королева – это Евтельмина. Короли – это Я и Миролюб? И как с этим связан Морок? Почему он выпал на стороне флейтиста?

Не найдя ответа, Иннокентий решил «напасть» на флейтиста со стороны Миролюба, выбрав карту из колоды наугад и выложив её против трефового валета. Пиковый туз лёг как раз поперёк карты флейтиста, полностью почти закрыв рисованное хитрое лицо. Еще пара карт, которые полетели вслед за тузом, обещали мир и тишину.

– А если это не Морок? – задумчиво проговорил Иннокентий, возвращая пустую карту к крестовому валету. – Если это просто значит, что сам флейтист – дух, неправда, пустота, его ведь нет среди живых… Но тогда где Морок?

За спиной послышался лёгкий смешок. Иннокентий обернулся. Рядом стояла толстуха.

– А вот и я, – протянула она, широко улыбаясь.

– Ты подглядывал?!

– Я и так всё знаю, мне для этого карты не нужны, – обиженно заметила толстуха.

– А зачем тогда они?

– Ну, всё просто, смотри, – толстуха сгребла карты снова в колоду и перемешала. – Они не предсказывают события. Они их совершают. Как ты думаешь, почему я всегда узнаю, где ты? Просто ты всё время приходишь ко мне, карты приводят. А тебе кажется, что я вездесущий.

Толстуха смеялась.

– Ну, докажи, – недоверчиво потребовал Иннокентий.

Толстуха сбросила карты.

– Вот смотри, Миролюб и Лея. В кружечной. А это кто там в углу сидит? – указывала толстуха пальцем на грязную и помятую карту. – Богдан. Не помнишь такого?

– Как же! Помню, но они должны были в лесу нас ждать. И где остальные, – заволновался юноша.

– Пока неважно, все это потом. Пока что Богдан тут, рядом. Ну что, нужен нам Богдан?

– Нужен, конечно.

– А раз нужен, значит будет, – сказала толстуха и придвинула карту Богдана к картам Леи и Миролюба. – Как карта ляжет, так и будет, вот они уже вместе.

– А карта ж сама не ляжет? – догадался Иннокентий. – Её кто-то должен положить.

– Например, я, – кивнула толстуха. – Так что, я у тебя карты заберу, а то дел натворишь, тут с ними можно любую войну затеять, выиграть ее и проиграть.

Иннокентий не сопротивлялся.

– Значит, ты уже всё знаешь? – спросил он у толстухи.

– Всё, да не всё. Картами я могу людей сближать, могу их сводить, могу нападать, могу отступать, подходить и отходить, а вот думать картами за них не могу… Ты и сам это понял уже, кажется.

– Да! Удивительное дело, я думал, что Миролюб меня предал, увидев решётку и карту предательства, а это значило, оказывается, что Миролюб за решеткой, думает, что я его предал, – рассмеялся Иннокентий. – Ну, пошли, узнаем, как дела у Богдана…

– Дела не очень, если честно, – смущённо потупила глаза толстуха. – Прям, ну совсем не очень…

– А что твои карты насчёт королей говорят? – спросил Иннокентий.

– Король обязательно должен быть, говорят… На худой конец – королева, говорят, – хитро усмехнулась толстуха.

* * *

В тёмном, провонявшем прокисшими щами и перебродившим пивом помещении стояли вдоль стен широкие дубовые столы с навсегда прилипшими к ним мухами. Сальная, с отёкшим лицом блондинка в годах простуженным голосом отчитывала пацанву из-за высокой стойки, одаряя каждого из детей мелкой монетой, судя по ее тону и выражению измазанных сажей лиц мальчишек, монет она давала гораздо меньше, чем было обещано.

За столиком у входа отмачивал в пивной пене длинные седые усы старый забулдыга с красным лицом и выпученными глазами, словно бы его постоянно кто-то душил. Напротив расположился молодой фармацевт, позвякивающий при каждом движении краденными из хозяйской аптеки мензурками. Он ожесточённо махал руками перед сизым носом старого пьяницы.

Левее от них красотка в засаленной юбке очаровывала неопытного и очень стесняющегося рыжего юношу, тыкая в нос ему парой напудренных грудей с яркой чёрной мушкой и дыша ему в ухо тяжёлыми картинами о том, как бывает, если мужчина и женщина любят друг друга. Судя по всему, юноша представлял себе что-то иное, больше похожее на зефир, но женщина настойчиво пахла луком и перегаром, а глаза её горели опытом, поэтому юноша, кажется, уже начинал помышлять об уединенной монашеской жизни взамен роскоши любовных утех местной жрицы любви.

Немного осмотревшись Иннокентий заметил своих приятелей, и они с толстухой уверенно двинулись к столику у стены. Оба, и Миролюб, и Лея, склонились над маленькой фигуркой с торчащими над головой плечами, внимательно его то ли слушая, то ли разглядывая. В этой напуганной худой и бледной фигуре трудно было узнать Богдана. Иннокентий и толстуха сели за стол с товарищами, но те, увлечённые рассказом старого приятеля, казалось, не заметили их прихода. Богдан, некогда круглый и довольный всем, любящий подпустить словцо, сейчас казался мальчишкой, которого поймали за воротник, застав за кражей яблок из сада. Он во всё время разговора то смеялся, то закрывал лицо руками, глаза его наполнялись то ужасом, то слезами.

– Что же всё это значит? – тихо спросил Иннокентий толстуху.

Та сделала неопределённый жест головой и так же тихо ответила:

– Ничего, как думаешь сам-то, человек объелся миром. Сидел себе взаперти да в тепле столько лет, а тут вышел: и люди кругом, и мёртвые, и короли…

– Здравствуй, Богдан, – Иннокентий протянул руку приятелю.

Богдан не сразу пожал её в ответ. Сначала внимательно рассмотрел, будто пытаясь отыскать на руке какие-то знаки, и не найдя их, решился поздороваться.

– Надо идти, – вздохнул Миролюб. – Последнее дело, надо доделать и…

Все чинно встали, кроме Богдана. Тот, кажется, прирос к дубовой скамье.

– Я здесь подожду! – настаивал он.

– Что это с ним? – спросил Иннокентий Лею шёпотом.

– Он такого навидался, что кровь в жилах стынет. И только здесь нашёл людей и успокоился. Пусть сидит. Мы за ним вернёмся же потом?

Иннокентий кивнул.

Они вышли из кружала. Первыми шли молодые люди. Женщины следовали за ними.

– А он знает? – спросил Миролюб.

– Что именно? – уточнил Иннокентий.

– Ну, что он королем у нас выбран, – мягко улыбнулся бард.

– Не пойму сам, что он знает, а что – нет. Во всяком случае, если что-то и знает, то не от меня. А, вообще, я тебе вот что скажу. Я совсем недавно понял, что знать наперёд можно всё, что угодно. А как оно на самом деле станется, это неизвестно никому. Можно угадать. Но знать точно нельзя. Так и этот, может, и подозревает что, но или надеется, что выкрутится и кого-то из нас на трон посадит, или…

Они уже подходили к замку, навстречу им выбежал флейтист.

– Как хорошо, что вы все нашлись, что вы все живы и здоровы, – затараторил он скороговоркой. – Ах, и Миролюб здесь.

Он обошёл с лаской и причитаниями каждого, кроме толстухи. Та тоже не особо жаловала его вниманием.

– Мы приняли решение, – не дожидаясь вопросов, объявил Миролюб. – Я согласен занять трон, как это положено мне по праву рождения и следует из моей родословной.

– Да? – оторопел флейтист. – А как же ваш… Уж простите, не знаю, как будет правильно сказать: брат или приятель… Словом, а как же Иннокентий. Даёт ли он на это согласие.

Иннокентий кивнул.

– Но! – продолжил Миролюб повелительным тоном, будто уже окончательно вжившись в роль короля. – Но сначала мы должны решить кое-какие вопросы, без окончательного разбора которых я ни за что не займу трон!

– Да? – снова промямлил флейтист. Видно было по всему, что он не ожидал такой прыти от двух деревенских болванов, пусть даже в них и текла королевская кровь. – Ну что же, приступим к решению немедленно.

– Мне понадобится участие королевского суда! – потребовал тут же Миролюб. – Он должен свидетельствовать, что передаёт мне престол без всяких тёмных историй и кровавых интриг.

– Сию минуту, я распоряжусь, – неуверенно протянул флейтист. – Где прикажете оформлять?

– В тронном зале, конечно, – милостиво улыбнулся бард.

И флейтист тут же исчез за тяжёлыми портьерами замковых коридоров.

– А здорово у тебя это получается. Я даже начал опять сомневаться, – усмехнулся Иннокентий.

– Не-не, – замотал головой Миролюб. – Никаких королевств.

И на ухо Иннокентию шёпотом добавил:

– Меня невеста ждет.

Иннокентий удивленно раскрыл глаза. А Миролюб приставил палец к губам, прося не выдавать тайны.

Компания плавно, не торопясь, проследовала в тронную залу, где, благодаря расторопности флейтиста, их уже ожидали королевские судьи в длинных чёрных мантиях, расшитых золочёными и серебряными нитями.

Миролюб уселся на троне.

– Кхм, – откашлялся неподалёку флейтист.

Миролюб посмотрел на него, юноша глазами указывал в сторону, противоположную от трона, где за высоким столом стоял роскошный с высокой спинкой, изрезанной чудными цветами, стул.

– А, – поспешил пересесть бард. – Начнем же!

– Вести дело должен конечно же судья, – снова тихонько намекнул со своего места флейтист.

– Спасибо за доверие, – отшутился потный человек, закутанный с головы до ног в чёрный шерстяной балахон. – Итак, начнём.

– С каким вопросом вы обращаетесь к нам, – вопросил судья Миролюба.

– У меня есть сведения, – не растерялся Миролюб. – Сведения о том, что без суда и должного обвинения в Краю, а именно в этом городе, пострадала жена почтенного королевского лекаря.

– Изложите суть дела, – потребовал потный человек, нахмурив брови.

– Излагаю суть дела, – Миролюб явно нервничал. Всё шло не так, как он это себе представлял. – В казематах строгих подвалов томится дух вдовы покойного королевского лекаря. До сих пор ей не вынесено обвинение, а посему она не может покинуть землю, будучи вынуждена метаться ни живой, ни мёртвой в подвалах тюрьмы. Обращаюсь к достопочтенному королевскому суду с просьбой, чтобы ей вынесли обвинение, назвав её убийцей или оправдав. Она действительно напоила ядом своего мужа, но сделала это без умысла, по наущению присутствующего здесь и небезызвестного вам господина флейтиста.

Во все время изложения сути дела бардом брови главного судьи королевского суда ползли вверх по лицу, всё выше и выше, и остановились где-то уже в районе макушки, чуть не перемахнув на затылок. Вид у судьи был не просто изумленный, не просто напуганный, судья сочился кошмаром. Однако, справившись с собой, он всё-таки задал вопрос истцу:

– Правильно ли понял? Правильно ли я понял, что вы состоите в общении с духами умерших людей? И способны с ними разговаривать?

Миролюб утвердительно кивнул.

Только тут Иннокентий догадался, отчего так тяжело дышат представители суда и почему в зал, к дверям и окнам ближе и ближе подступает королевская стража, блокируя возможные выходы. Прямо в тронном зале, при всех, представитель королевской династии признавался, что является колдуном.

* * *

Иннокентий обернулся на толстуху. Насмешка сквозила сквозь толстые щёки, сочилась через прикрытые веки. Толстуха почти открыто смеялась над этими болванами, которые взялись спасать кого-то, не умея позаботиться о самих себе.

– Это ты всё на своих картах подтасовал, – зашипел он ей в ухо.

Толстуха брызнула и рассыпалась мелким смехом, из глаз её текли слёзы. Она мотала головой и мычала:

– Нееет.

– Но ведь ты мог предупредить, ведь ты, стерва, всё знал!

– Нееет.

– Делать-то что теперь? Они ведь казнят его сейчас за магию! Делай, что хочешь, но Миролюб должен жить!

– Сейчассс, – продолжала хохотать толстуха. Она даже как-то и посвистывала, и поскуливала от удовольствия, которое пыталась скрыть.

Глядя на неё и самому было невозможно удержаться от смеха. И Иннокентий захохотал. И Лея подтянулась за ними.

Главный судья, не остывший ещё от услышанных чудес, недовольно оглядел залу и, остановив взгляд на хохочущей тройке, гневно спросил:

– Может, я чего-то не знаю? Доложите суду!

– А-ха-ха-ха, – разразилась то ли плачем, то ли рыданиями толстуха.

Этот весёлый вой подхватили за ней и Иннокентий с Леей. Королевская стража и то еле сохраняла серьёзный вид, несмотря на годы военной муштры и подготовки.

Серьёзными и напуганными оставались только Миролюб и главный судья.

– Позвольте, – отсмеявшись и утирая рукавом слёзы, заговорила толстуха. – Позвольте сказать вам на ухо, господин судья.

Предложение было непривычное, но толстуха сопроводила просьбу нижайшим поклоном, и судья согласился.

Она подошла к потному человеку в мантии, приподнялась на цыпочки и зашептала:

– Видите ли, господин судья, господин бард, конечно, королевский отпрыск, и, конечно, имеет право на трон. Однако, в детстве его матушка, скрываясь от многочисленных врагов и погонь, часто оставляла одного в придорожных трактирах, на холодных досках скамеек, откуда, почтенный господин бард, по младенческой неловкости, частенько падал и частенько головой вниз. Будьте так добры, подыграйте ему, осудите эту его Марью, согласитесь, что флейтист навредил выдуманной барышне. С флейтиста не убудет, а господин бард успокоится. И то дело, флейтиста накажете, ведь, стервец, должен был сперва узнать, кого короновать собрался. А он, вишь, королевский суд на смех выставил.

С лица потного судьи спало напряжение, да так резко, что присутствующим даже показалось, будто оно звякнуло об пол и закатилось куда-то за колонны. Глядя на него, и помощники судьи расслабились и приняли обычное равнодушное выражение лица.

Толстуха отошла от судьи с почтительными поклонами.

– Да, – продолжил потный человек в мантии. – Так что, э-э, как её…

– Марья? – подсказал Миролюб.

– Да, что там с Марьей. На чём мы остановились.

– Её нужно оправдать или обвинить. Одним словом, её нужно судить. Её муж мёртв. Она его убила. Однако сделала она это неумышленно. Яд в руку ей сунул вот он, – Миролюб указал пальцем на флейтиста.

Вид барда при этом был так карикатурно и преувеличенно грозен, что в судье не осталось ни одного сомнения, что он говорит с сумасшедшим.

– Ну, значит, посовещавшись, мы решили, признать Марию…

– Марию фон Клиппенбах, – подсказал Миролюб.

– Признать Марию фон Клиппенбах невиновной, – и судья ударил своим кленовым молоточком по чудесной серебряной тарелочке.

– А господина флейтиста?.. – снова подсказал Миролюб.

– Ах, да, ведь ещё и флейтист, – рассмеялся судья. – Ну что ж, а господина флейтиста мы можем даже допросить, в чём он виновен. Выйдите сюда, господин флейтист, отвечайте суду по порядку, кого и когда вы убили.

– Кого и когда, – усмехнулся флейтист. – Каждого, каждого, в ком есть хоть капля мерзкой зловонной королевской крови. Каждого, начиная с того самого старого козла, что велел меня казнить, с мерзкой жабы на троне, которая недолго по моей милости сидела на троне в замке, построенном по его приказу. Каждого, кто осудил моего отца, заперев в темноте строгих подвалов. Каждого из тех, убийство которых сопровождало выполнение воли моего отца, который поклялся однажды, что внук Будияра, сын Серого займет престол.

Судья вновь растерянно посмотрел на толстуху, как будто спрашивая, неужели и этот сошёл с ума. Толстуха выпучила глаза и так высоко задрала вверх плечи, что стало ясно: она не в курсе.

А флейтист тем временем говорил и говорил, называя имена всех королей, что записаны были в летописных источниках Края и объявляя себя причастным к их смерти.

– Так вот зачем ты спешил с коронацией, – грустно и тихо сказал Иннокентий. – Ты мстил всем этим королям? Ты следовал воле отца, желая короновать меня?

– И, надо заметить, у меня прекрасно получалось, – ответил флейтист. – И я продолжу это делать. Меня вы убить уже не сможете, я мёртв. Я переживу вас всех и возьмусь за новых королей, которые и помнить не будут о том смехотворном судебном процессе, что состоялся здесь сегодня.

– Не возьмёшься, – усмехнулся Миролюб. – Господин судья, этот человек погиб безвинно, умер раньше положенного срока без объявления приговора. Зачтите над ним приговор.

Судья снова посмотрел на толстуху. Та кивнула.

– Господин флейтист, – неуверенно провозгласил потный человек в шерстяной мантии. – Суд просит у вас прощения за злодеяние старых королей. И приговаривает к строгим подвалам за ваши последующие злодеяния.

От сильного сквозняка хлопнули ставни. Все моментально обернулись в сторону окна. А когда взоры их вновь обратились к осужденному флейтисту, оказалось, его и след простыл.

– Что ж, – выждав паузу заговорил главный судья. – Господин бард, у вас всё?

– Всё, господин судья, – ответил Миролюб, вставая с роскошного стула с высокой резной спинкой.

– Но, – потный человек растерянно посмотрел на толстуху, – а как же коронация? Край остался без главы. Пожалуй, если вы не готовы взять на себя правление, назначьте кого-то…

Иннокентий подтолкнул толстуху поближе к центру залы:

– Наш регент, оберегавший нас всё последнее время, сын Будияра и Светозары, потомок королевский кровей…

– Регент? – удивился судья.

– Регент-регент, – подтвердил мужчина, стоявший в центре зала.

– А где же…

– Сегодня вам придется смириться с тем, что магия существует, – усмехнулся Морок, с удовольствием сменив бабьи тряпки на мужской камзол и крутя пышный каштановый ус под носом.