Текст книги "Морок (СИ)"

Автор книги: Екатерина Горина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц)

– Девочка, принеси полотенце чистое и воды, – попросил Ярослав Матильду.

– Ярушка, я не прав, – тихим голосом начал Богдан, когда они остались вдвоём у постели раненого.

– Не сейчас, Богдан, двоих сразу мы не вылечим. Давай по очереди.

Краем глаза в открытую дверь Ярослав увидел, как из своей комнаты вышел Миролюб. Он понимал, что их команда рушится, и они теряют одного из самых честных и нескандальных магов, но не решился окликнуть или удержать его. В конце концов, действительно в избе назревало что-то нехорошее, они всё чаще и больше ссорились по любому пустяку. Может быть, Миролюб принял единственно правильное решение, может быть, и все они со временем разойдутся. Сейчас было жалко стараний и потраченного времени, которое они провели на болотах. Уйти сейчас – значило признаться в полной своей негодности, расписаться в бесполезности магического искусства, вернуться домой самым простым человеком и до конца жизни скрываться от псов.

Из раздумий Ярослава вывел быстрый топот по коридору. Он поднял голову и увидел перед собой Миролюба:

– Миролюб, как я рад, что ты все-таки передумал. Я рад, что ты решил вернуться. Я не вправе от тебя требовать, чтобы ты остался, но очень-очень рад, что ты с нами…

– Да нет, Ярослав, там это…

– Что? Теперь и там это? – засмеялся Ярослав.

– Нет. Ты не понял. У нас гости. Странные гости. И тот мальчик, помнишь? Который внук Рогнеды…

Тем временем в сенях толпились трое. Впереди всех стоял Иннокентий, ожидая старых знакомых. Он радостно улыбался, готовясь к встрече. Тем более ему сейчас было что ответить на вопрос: «А какое у тебя искусство?» Он знал, что умеет лечить. Немножко смущала ситуация с Книгой, ведь они обязательно спросят, зачем он её украл…

«Украл – это плохое слово», – думал Иннокентий. – «Надо бы им будет объяснить, что я ничего не крал, а она сама как-то в сумку прыгнула. Ну, а что? Книга-то волшебная».

За Иннокентием пряталась Лея, удивлённо осматривая из-за плеча юноши устройство избы и чудного связанного мужчину на лавке, удивительно похожего на ее Иннокентия, только с такими дерзкими глазами, такими красивыми наглыми глазами.

А немного поодаль, отдельно от всех, притаился Казимир, который делал знаки Борису, давая понять, чтобы тот ни за что и ничем не выдал, что они знакомы.

* * *

Через некоторое время все уже собрались за большим столом, включая связанного Бориса.

Председательствовал Вениамин Гундосый, как теперь его втихаря прозвали приятели, с туго перевязанным носом. На правах главного он открыл собрание:

– Ну, что же, прямо не знаю, с чего начать, за последнее время столько событий у нас. Давайте по порядку. Первым делом обсудим, что делать с Борисом. Вторым – что делать с Богданом. Третьим – что делать с Миролюбом. Четвёртым – что делать с Иннокентием и его командой.

– Может, уже пора что-то и самим делать, сколько можно уже обсуждать, мы пару лет решаем, что же делать. Это крайне утомительно, – прервал его Миролюб.

– Может быть, ты уже решил, что делать? Так нам расскажешь?

– Я уже даже показал, если ты не заметил. Нам необходимо совместно учиться работать, а это значит – тренировки, тренировки и тренировки.

– По-моему, мы сегодня утром неплохо потренировались?

– Ну да, потренировались угодить тебе. Каждый постарался, не так ли?

Казимир и Борис переглянулись. Борис выразительно кивнул и закатил глаза, что Казимир воспринял, как «ну, всё, магам хана».

В этот момент старик отвлёкся от общего обсуждения, собственная душа теперь ему представлялась интереснейшим объектом для наблюдения. Он, в общем-то, никогда и не знал, что у него есть душа. До этого момента. Просто она всегда следовала его мыслям и вечно поддакивала. Захочет Казимир бабу, и в душе его тут же завозится расположение к бабе, решит Казимир поймать мага и отдать его пытать, его душа тут как тут, уже выискивает жертву. И никаких противоречий. Ни-ка-ких вообще. Никогда. Никаких тебе сомнений, и боже упаси, никаких сожалений. Надо – значит надо. А сейчас Казимир с удивлением заметил что-то неясное, как будто забрался за печку сверчок и шебуршится там. Вроде и пусть себе возится малявка, но только любопытно, с чего это вдруг.

Они с Борисом и Гогой, да мало ли с кем, много положили трудов на искоренение магов всех мастей в Краю, и никогда, ни на миг Казимир не усомнился в правильности действий. А тут эта козявка, его маленькая душа, суетилась внутри, бегала из угла в угол, заламывала руки и умоляла сберечь пустобрёхов за столом.

Казимир пытался остановить внутреннюю суету хотя бы для того, чтобы узнать, а почему это не надо уничтожать магов.

«Ну вот не надо и всё!» – отвечала плаксивая мелочь.

«А логика?» – спрашивал Казимир.

«Какая у магов логика?» – парировал нахальный сверчок.

Казимир усмехнулся: «Это верно, они как дети».

«Вот именно!» – поддакнула суетливая малышка. – «Поэтому и надо их сберечь. Они ж как дети, плохого не замыслят. Ну, посмотри на них».

Казимир, продолжая улыбаться, поднял глаза на собравшихся и понял по уставившимся на него взорам, что всё то время, пока он сам с собой болтал, маги внимательно за ним следили. Он виновато перевёл взгляд на Бориса, ища поддержки, но тот готов был испепелить его, не раздумывая.

Старик прокашлялся, чтобы избавиться от смущения, и снова посмотрел на окружающих. Ничего не поменялось.

– Казимир, – пояснил он. – Просто Казимир.

За столом мгновенно оживились и радостно принялись с ним знакомиться. Некоторые добавляли «спасибо» к рукопожатию.

Всё еще не понимая, что происходит, старик толкнул под столом ногу Иннокентия, а, когда тот обернулся, кинул в него вопросительным взглядом.

– Ааа, – засмеялся юноша. – Я рассказал, как тебя вылечил.

– Ааа, – неуверенно протянул старик. – А спасибо за что?

– Как за что? Как за что? Вы решили кучу наших вопросов, теперь мы точно уверены, что Борис не маг. А наш шестой – это Иннокентий, – затараторила Матильда.

– И ещё, благодаря тебе, – похлопал его по плечу Иннокентй, – мы поняли, зачем нам нужна книга.

– И как только мы ее найдём, мы сможем повысить наше искусство! – заключил Миролюб.

Казимир снова посмотрел на Бориса с ужасом, давая понять, что он здесь ни при чём, но натолкнулся на такой непроницаемый ненавидящий взгляд, что решил больше в ту сторону сегодня не поворачиваться.

– Ну, я тут ни при чём, – промямлил он. – Всё само собой как-то вышло. Этот стоит руками машет, а я вдруг подыграть решил…

– Эх, нам бы книгу бы найти ещё! – добавил Миролюб. – Где ж ты её потерял, паря?

– У дороги, я не её потерял, я сознание потерял. А меня забрали, да на корчму свезли. Я там проснулся, а книги уже нет…

– На корчму-у? – протянул Вениамин.

– Ну-да…

– А как же ты с корчмы-то выбрался, а? – мгновенно и зло отреагировал книжник. – Кто на корчму попадает, тот оттуда не выходит, если маг.

Казимир насторожился, хотя вопрос этот был задан не ему, а Иннокентию, но от ответа на этот вопрос сейчас зависела судьба старика.

«Эй, – тихонько позвал он маленькую козявку, только что болтавшую с ним. – Эй, тебе страшно?»

«Немного», – призналась та.

«Это ничего», – успокоил он её. «Это ничего, нам бы только решить, на чьей мы с тобой стороне, а там уж поймём, как нам действовать. Против магов или с ними?»

«С магами, конечно, Казимир,» – уверенно пискнула мелюзга.

Казимир невольно глянул на Бориса. На лице товарища было запечатлено явное торжество: «Попался, старый хрен, ну, и как ты без меня выберешься?»

* * *

– Да как я туда попал, это все неинтересно, дело в другом… – начал Иннокентий.

Казимир стал волноваться, понимая, сейчас может открыться, что он тот самый пёс, который таскает по всему Краю магов, чтобы предать их смерти. А оказаться с магами, да ещё во время численного перевеса на их стороне, было не то, чтобы страшновато, но как-то неуютно. Тем более сейчас, когда Казимир всецело решил доверять им и помогать во всём.

– Нет уж, погоди-ка, – резко прервал его Борис. – Вот тут именно интересно не то, как ты туда попал. Этот путь всем известен. Вот как ты оттуда выбрался? Такого ещё никому не удавалось. Ну, если ты не в сговоре с корчмарем, разумеется…

Казимир шумно выдохнул и обмяк. В душе он благодарил своего бывшего связного, хотя и помнил, что тот мог в любой момент сдать старого пса на растерзание магической молодёжи.

Иннокентий задумался.

– Признаюсь, мне легче объяснить, как я туда попал.

Казимир снова сжал зубы, да так, что скулы свело. Он глянул в сторону Бориса. Тот слегка пожал плечами в ответ, не пытаясь скрыть злорадной улыбки.

– Я тебе сейчас скажу, как ты туда попал, – не выдержал Миролюб. – Тебя поймал пёс, схватил и отвёл в корчму. Там посадил в подвал. Так?

– Та-ак… – протянул удивлённый Иннокентий, медленно поворачивая голову в сторону Казимира, как бы уточняя, всё ли верно сказал Миролюб.

Казимир широко улыбался и смотрел преданными глазами. А что оставалось? Прикинуться спящим? Не выдержав взгляда Иннокентия, он отвернулся в противоположную сторону, но тут же наткнулся на колючие иглы глаз Леи. Шире улыбаться Казимир уже не мог.

– Какой-то друг у тебя странный… Дурачок? – спросила Матильда.

– Да! – быстро спохватился Казимир.

Матильда пожала плечами.

– Ну раз с тем, как ты попал в корчму мы разобрались, теперь расскажи, как ты всё-таки оттуда выбрался, – снова потребовал Миролюб.

– Ну, это вот посложнее, чем с Леей спорить, – задумчиво начал Иннокентий. – Я и сам не знаю, как так вышло, пока шёл, я много думал об этом. И, вот честное слово, не понимаю, как вышло. Вот, то есть, как Казимира вылечил, понимаю. Там просто – захотел вылечить, представил в воображении сильно-сильно, а Казимир слова подсказал, так и вышло. А как ту-у-ут. Как тут – загадка. Одно знаю верно: вот мы все думаем, что у нас у каждого – свой характер, свои мысли, как бы мы каждый по отдельности. А я такое понял – как будто ничего мы не по отдельности, а есть только кто-то общий. А этот общий как бы и не тут, а где-то. Не знаю, где, но не тут. Как знаете, вот коров поить идешь, и воды в поилку наливаешь. Знаете, да? Так вот, вода растекается, и каждая корова свою воду вроде пьет, в своем стойле. А вода-то она одна. Так вот и тут. Каждая корова думает, что у нее своя вода. Мы вроде каждая отдельная вода у каждой отдельной коровы. А я просёк как-то, что по той воде можно и к той корове подобраться, которая пеструха, и к той, которая недавно телилась. А можно и ко всем сразу.

– Дурь какая-то, – хмыкнул Борис.

– Не, не дурь. Я вам сейчас по-другому обскажу. Я мальца понял, – раздался голос Казимира. – Я что-то подобное понял, только не так, как Кеша говорит. А как-то по-другому, объяснить не могу, но сейчас я вам докажу, вы все поймёте. Вот, бывает, живёт на деревне мужик. Работящий, сено косит, избу строит. Завелась у мужика того баба. И все ладно у них. А годик пройдёт, баба голосить начинает. Мол, бьёт её мужик или пьёт. У баб причин голосить много: снег идёт, река засохла. Бабе повода не надо. Да дело не в этом. Голосит, глупая баба, и пусть. Да только смотришь, а мужик-то и правда какой-то не такой сделался. Раньше было: с утра встал, пошёл скотину поить. Теперь лежит. Раньше с почтением здоровался, теперь мимо чешет, как не видит никого. Что говорят? Про мужика того, что говорят?

– Как подменили! – ответил Богдан.

– Вот то-то и оно! Говорят, что подменили. Почему говорят? Да потому что на себя не похож. А на самом деле? А на самом деле то оно и есть, что подменили человека. Вот та самая вода от пеструхи перешла к корове, что телилась. Просекаете?

– А как так вышло-то? – спросила завороженная Матильда.

– А так и вышло, девк, что вы, бабы, – народ ненадёжный. У мужика что в голове? Работа, дом – у мужика. Мужик всё время чем-то занят, что-то думает, если не работает. А баба? Что такое есть баба? Трясогузка одна и всё. Гузном трясет, мыслей в голове никаких, голова-то вечно пустая. А вода-то куда течет? Туда, где все от мыслей и дум занято, или туда, где всё время пусто? А?

Матильда хотела возразить, но Казимир не дал ей и слова вставить.

– Вода та самая течёт туда, где всё пусто. А какая вода, тут не угадаешь. Вот притечёт в бабью голову хорошая чистая вода, так мужик и будет хорош. А дурь притечёт, так баба орёт, что мужика ей подменили. Вся дурь, она от баб.

– Ну причём здесь бабы? – резко ответил его Вениамин. – Таких, как вы, послушать, так если бы не бабы, ничего бы и не было. А бабы – это всего лишь элемент в природе, причем так себе элемент, не очень-то и важный.

– Вот интересно, – встряла Матильда. – И безмозглый, и неважный такой элемент! Да если бы баб не было на свете, вы бы друг друга поубивали бы, а новых бы не наделали. Не было бы вас без бабы!

– А то мы из-за баб друг друга мало убиваем, – встрял Богдан. – Если б не баба, мужик жил бы вечно! Это всё вам надо, как у соседки. А сами делать ничего не хотите, только сидите у мужика на шее да пальцы загибаете: «Это хочу! Вон то хочу!». А мужик как проклятый в поте лица ваши желания исполняет. А так бы сидел на печи и в ус не дул.

– И помер бы там на печи на той!

За общим гомоном Ярослав тихо обратился к Иннокентию:

– А что делать-то, чтобы чужая вода в голову-то не натекла?

– Тут, дядь, думать надо постоянно. Но не так думать, чтобы мне на ужин съесть, а так думать, вроде, как спрашивая себя, а кто я такой. И постоянно в голове мысль держать о себе. Но не так, мол, я такой-то лучше всех. А так, мол, что это я такое. Тут надо так: пошел дрова рубить, и думаешь – я иду дрова рубить, а не так – сейчас пойду, нарублю, печь истоплю. Нет, тут постоянно за собой как бы приглядывать надо. Вот сейчас дрова рублю, а про баню – ни-ни. А ещё ведь бывает, что расстроишься в жизни, руки опустишь, загорюнишься. Вот это время самое опасное и есть. Отвлёкся мыслями на горе, ну или на радость, тоже бывает, глядь, а чужая вода тут как тут, видит, дома никого нет, мысли все в поле гуляют, она и затечёт. В общем, главное – это чтобы себя всегда помнить, не мечтами о себе, а вот как есть… Как бы не забываться, а забудешься, так самому себя за рукав дернуть нужно. Я так и выбрался. Нашёл голову пустую, где мыслей нет, туда забрался, а хозяин головы-то меня оттудова и вынес, а сам на моём месте оказался… Да-а… Только это я не из злобы, оно само как-то.

– Да что вы все время ссоритесь! Невозможно говорить с вами о важных вещах! – прикрикнул на них Миролюб. – Мы слушаем, как Иннокентий утёк от корчмаря.

Маги утихли, но обиду не забыли, во время остального рассказа они сидели тихо, но посматривали друг на друга, обещая скорую словесную расправу. Никому уже не было никакого дела до того, как выбрался Иннокентий, хотя этот вопрос помог бы им понять, враг он и помощник корчмаря или настоящий маг, постигший недоступную всем пока ещё тайну.

Крепко о том, что сказал Иннокентий, задумался только Казимир. Припоминая недавние события, пытаясь их объяснить, он стал догадываться, что в какой-то момент сознания его и Иннокентия менялись местами, только это могло объяснить, как Казимир оказался в подвале, а Кеша – на болотах, и как они постоянно оказывались в разных местах, не помня, как туда дошли.

– Иннокентий, – продолжил Миролюб, когда все немного притихли, – пусть его, не будем сейчас тратить время на то, как ты выбрался. Книга с тобой? Кажется, я могу её прочесть, Рогнеда писала её при мне! Скорее, отдай нам Книгу!

* * *

– Значит мы сможем добиться этого только одним путем, – вещала королева. – Я слыхала, что есть возможность соорудить такие как будто браслеты, которые не позволяют творить магию. Мы пригласим юношу, он расслабится, мы подарим ему дары, а каждый ведь знает, что дары от королевы нельзя не принимать. И вот ещё! Мы обязательно ему прикажем, чтобы он в дарах пришёл на ужин!

– Моя королева, а после того, как мы наденем браслеты на него, он больше никогда не сможет колдовать? – уточнила лекарская жена.

– Ну, почему никогда? Так уж и никогда. Мы ему прикажем иногда колдовать.

– Но он же не сможет в браслетах?

– Ну, мы иногда будем снимать, ради общей пользы! Снимем и прикажем немножко поколдовать…

– А вдруг он воспользуется тем, что браслеты сняты, и причинит какое-нибудь зло тем, кто заковал его в эти браслеты? – поддержал жену лекарь.

– Нет, ну мы ему прикажем не колдовать зло против нас, – улыбнулась королева.

– А если он не послушается?

– Нет, ну, как это он не послушается? – засмеялась Евтельмина. – Если он не послушается, мы велим отрубить ему голову!

– А как же можно будет отрубить голову тому, у кого на руках нет браслетов и он может колдовать, что ему в голову взбредёт?

– А разве бывает так, чтобы королеву не слушались? – задумчиво проговорила Евтельмина.

На это собравшиеся не нашлись, что ответить. Убедить королеву в том, что люди живут не по её указке, стоило жизни. Поэтому все согласно закивали: «Конечно, не бывает».

Первой нашлась жена лекаря:

– А вдруг маги, которые знают, что юноша главный и самый сильный, почувствуют, что он вдруг не колдует, и начнут задавать вопросы, а потом вдруг узнают, что он не колдует, потому что по решению королевы его заковали в эти штуки. Ведь может быть бунт?

– А вот это ты хорошо сказала. Значит так, тогда поступим мы вот как. Если они узнают, что браслеты против магии, то я такая сделаю заявление: «Ах! Нас гнусно предали!»… Как будто ничего не знала, ну и вот как будто узнала, но никто не знает, как снять эти браслеты. И тогда откроется всем, что это лекарь надел, и мы будем его пытать, чтобы он сознался, как они снимаются, а потом и вовсе его голову наденем на пику… – мечтательно повествовала Евтельмина.

– Но, моя королева, – вмешался лекарь. – Но почему же я?

– Ну а кто?

– Ну хотя бы казначей.

– Ну, пусть казначей, – согласилась Евтельмина. – Это неважно. Поймите, когда дела такого масштаба решаются, как королевские, совершенно неважно и не имеет значения, кого будут пытать. Хоть лекарь, хоть казначей, хоть пекарь…

– Нет, моя королева, – не выдержала женщина, найденная и излеченная. – Так не пойдёт. Вы привыкли, что вам все поддакивают. Но это нелепо. Заковать мага в кандалы, а потом потихоньку разрешать ему колдовать… Во-первых, любой маг без магии умрёт, как умрёт или сопьётся поэт, которому некому будет читать стихи, как умрёт бегун, который не участвует в игрищах…

– Вот и славно, – разозлилась королева. – Пусть умрёт! Пусть сразу и умрёт. Вот ты к нему приведёшь моих верных солдат. И пусть он умрёт! Кстати, почему мне сразу не пришла в голову эта идея? Зачем весь этот ужас либералистов: тащить сюда, кормить, уговаривать, заковывать в цепи. Пусть сразу умрёт. Это хорошо и правильно! Сразу! – А гнев его соратников?

– Магов?

– Да, магов. Ведь они могут наколдовать что-то плохое!

– Милочка, по Краю рыщут столько псов, что магов этих осталась горсть малая. Они не страшны.

– Моя королева, магов в Краю очень и очень много!

– Это все пустые слухи! Бабья болтовня! Вот так! А у меня целая команда, у них все маги посчитаны! Каждый год, да что там год! Каждый месяц они докладывают мне: сколько уничтожено, сколько народилось. Так вот, магов осталось человек десять, а то и меньше.

– Нет! Эти данные неверны! Вам врут, моя королева!

– Кто это мне врёт?! Команда бойцов и истребителей, которым я плачу, чьи семьи содержу?! Ха! Ха! Ха! Да они с рассветом бегут мне наперебой докладывать. Если один с утра доложил, что уничтожил десять магов, то второй бежит к обеду и докладывает об уничтоженной двадцатке! Они!

– Они докладывают, – грустно подсказала излеченная женщина.

– Да! Они докладывают!

– А сколько они на самом деле убивают?

– Ой, а ты что, думаешь, что это не одно и то же, сколько убил и о скольких доложил? Ой, откуда вы такие лезете? Неучи!

– Моя королева. Простите мою темноту. Но вы сказали, что осталось около десяти магов. О скольких смертях вам доложили вчера?

– О тридцати восьми, кажется…

– А сегодня?

– Сегодня пятьдесят девять негодяев на счету моей команды!

– Но как же, если осталось десять, а убивают гораздо больше?

– Слушай, ты мне надоела, я, право, начинаю думать, что тебя зря спасли, моя дорогая. Ты задаёшь вопросы, которые уничтожают работу моих придворных, а значит, и мою работу. Стража! – закричала королева.

Когда явились пятеро мужчин в латах и шлемах с перьями, Евтельмина приказала как можно крепче связать и держать врага королевы, и бросить в самый темный подвал, предварительно вырвав язык.

Когда двери с лязгом и воем несчастной закрылись, к королеве обратился лекарь:

– Моя королева, но как мы теперь найдём юного мага, дорогу к которому знала только эта женщина?..

– Ах, чёрт побери, – раздосадовалась королева. – Какая разница, завтра мы к ней пришлём палача, он будет её пытать. Он бывает очень убедителен, знаете ли, и она несомненно поймёт, что была неправа, попросит прощения и расскажет всю правду…

– Но ведь у неё не будет языка…

– Сколько всё-таки мороки с этими врагами Края! Стража!

* * *

– Книгу, да? – переспросил, как будто не расслышав, Иннокентий.

– Книгу-Книгу, да, – повторил Миролюб.

– Какую Книгу? – попробовал еще раз Иннокентий.

– Ту самую, которую ты украл…

– Ничего я не крал, – обрадовался юноша, что появилась возможность увести разговор в другое русло и не объяснять, где Книга. – Ничего я у вас не крал. Вот ту самую книгу? Да? С каменьями всякими? Она у вас тут на столе лежала, когда я уходил.

– Ну, ты же понимаешь, что больше некому?

– Нет, не понимаю. Когда я от вас уходил, у вас Борис был главным, а сейчас он у вас связан. Так он, может, потому и связан, что Книгу-то он умыкнул?

– А ты ловкий, далеко пойдешь, – махнул на него рукой Миролюб. – Ты пойми, если ты не враг магам, то в той Книге много важного записано. И я, кажется, единственный, кто мог прочесть то, что там. Ты ведь пробовал, наверное, не вышло?

– Да, точно, там вроде и обычные буквы, а вроде и таких я не видел никогда, – сказал Иннокентий и тут же прикусил себе язык.

– Некрасиво вышло, да? – качал головой Миролюб. – Ну, так где она?

– Ну, так и кто баба после этого? – уточнила Матильда. – Раз мы недавно договорились, что вся дурь от баб?

Лея тоже посмотрела на Иннокентия. Ее мир рушился, её герой оказался вором и врунишкой, а из угла её нахально разглядывала пара уверенных мужских глаз. Тяжело хранить верность, когда такие дела творятся на свете.

– А вы, и правда, были тут самым главным? – обратилась она к Борису.

Матильда тут же почувствовала, что происходит между молодыми и по-женски попыталась объяснить Лее, где здесь чья территория.

– Мы с ним здесь почти с самого начала, – как будто это ничего для нее не значит, встряла Матильда.

– Милая девочка, берегись этого человека, это двуличный, беспринципный мужчина способный на все! – остерег Лею Богдан.

Лея аж задохнулась от восторга. Ее девичье самолюбие не могло пропустить такой экземпляр. Втайне уже представляя, как этот хам и наглец не щадит никого, кроме неё самой, с которой он обращается, как с фамильным хрусталем, девушка до крови прикусила нижнюю капризную губку.

Борис понял, что сообщников у него теперь двое: Вениамин и Лея. Но Вениамин был так себе союзник, неверный, как мартовский лед. А вот Лея, кажется, пойдёт за него в огонь и в воду. Вполне симпатичная, крепкие зубы, хороший зад, достаточно глупа и самолюбива. То, что нужно. Лея заметила, что Борис думает о ней, и зарделась: обворожить его оказалось делом не таким уж трудным. «Все его боятся, а я его одним взглядом сразила», – думала Лея, всё больше и больше забывая Иннокентия, этого мальчишку, ради которого она столько хлопотала и который мизинца её не стоил.

«А что же я скажу его матушке?» – спрашивала он себя. И сама себе отвечала: «С Борисом я вряд ли вернусь в деревню».

В то же время и Матильда начала приглядываться к врагу магического клана её соратников. До этого противный, вечно лезущий со своими советами и вечно желающий покомандовать, он был настолько мелок и отвратителен. А сейчас, в свете того, что его оценила другая женщина, вдруг каким-то чудом и Матильда разглядела его положительные стороны, которые до того не замечала. Он казался ей настоящим воином, проникшим в одиночку в стан врагов, бесстрашным… Ах, до чего ж он был хорош, этот гордый юный одинокий борец! Как сильны были его руки! Как горд!

Матильда давно уже не слушала, о чём идет речь за общим столом, она представляла, как ночью тайно проникнет к нему, оботрёт его уставшее тело чистой прохладной водой, как он обхватит её голову своими сильными руками…

Борис в это время пытался поймать ртом муху, которая надоедала ему уже достаточно долгое время.

– Как же, Кеша, разве можно вот так поступать с чужим добром?

– Да поймите вы, я не виноват, меня притащили к этой бабе Аксинье в корчму, я без сознания был…

– Кеша, вот тебя послушаешь, вечно ты ни в чем не виноват. Все-то у тебя плохие и ничего не могут, один ты герой. Надо научиться признавать свои ошибки! – увесисто приложила его своими аргументами Лея.

Казимир даже рот раскрыл от удивления. Он знал, что девушка болтлива и любит настоять на своём, но вот чтобы так, чтобы воспитывать, нет, это было слишком.

– Ну-ка, сядь, девка! – рявкнул он. – Мужики говорят, ты молчишь.

– Кто мужики? – захохотала Лея. – Это вот этот? Да я ради него пешком дошла до дворца и обратно, одна, а он? Украл книгу, заснул и потерял её. Ну и кто из нас мужик?

Борис в своем углу наслаждался: и пальцем не пошевелив, он уже уничтожил Иннокентия. Оставалось решить, что делать с Казимиром.

– Молчи, девка. Раз парень так сделал, значит так надо было. Ты что? Ты баба. Твоё дело тряпками трясти. А ему бабка так велела, взять Книгу и идти. А тут у вас такой смрад стоит, что тошно. Вы тут слова сказать не можете, чтобы не поругаться. Дело ли это? Он всё правильно сделал. Убираться надо отсюдова подобру-поздорову. Цыц, я сказал! Не нравится мужик – сиди дома. А место своё с моим не путай!

Казимир был настолько грозен в этот момент, что уже было осмелевшая в обращении с ним Лея вдруг заробела и не нашлась, что ответить. Она тайком глянула на своего нового кумира. Борис скроил зверскую рожу, мол, только развяжи меня, я им всем за тебя глотки перережу. Этого было достаточно. Лея уже не спорила, а предавалась мечтам, как ночью прокрадётся к своему заступнику и…

– Аксинья?! – вскрикнул Миролюб. – В корчме? Так ведь это ж матушка моя! Надо скорее спасать её!

И он вскочил и забегал по комнате, заламывая руки, и как бы придумывая, с чего начать сборы.

– Погоди-ка, ты сядь, успокойся. Никто её не обижает там, – осадил его Казимир. – И она не маг, ты спутал, наверное. Твоя-то мамка, наверное, не просто тетка, а с изюминкой какой?

Миролюб задумался:

– Нет, нет, что же. Я ведь чувствую. Я, знаешь, я вдруг почувствовал, я всё понял. Это она. Ведите же меня туда к ней!

– Да нам не надо к ней, нам надо Книгу найти и во дворец, – перебил его Иннокентий.

– Без меня вам книга не пригодится, ведь, как я понял, прочесть могу её только я, Рогнеды же нет уже? Ну так значит для вас толку от Книги не будет. А раз я нужен, значит я и условия могу выдвинуть. Сначала в корчму, потом всё остальное…

– Ага, а в той корчме вас и сцапают, – засмеялся Борис. – Вот кстати и представитель корчмы с вами…

– Борис! – окрикнул его Казимир. – Ты с нами пойдёшь!

* * *

– Моя королева, – подкараулил флейтист Евтельмину, когда она выпроваживала членов тайного заседания из собственных покоев.

– Ну, чего тебе? – вздохнула она в ответ.

– Я видел, как вы красивы…

Королева опешила. Она ожидала услышать все, что угодно: мольбы простить его, еще кого-нибудь, просьбы разрешить магию и так далее. Но вот к такому она никак не была готова.

– Так, давай еще раз… – проговорила она.

– Моя королева, – повторил флейтист.

– Ну, чего тебе?

– Я видел, как вы красивы, и, если вы разрешите мне…

– Ну вот, я так и знала! Просто так красивой вашей королеве быть нельзя. Обязательно дальше последует какая-нибудь просьба! Что там у тебя? Только быстро. Я спать хочу.

– Я видел, как вы красивы, и, если вы разрешите мне говорить, то я должен вам сказать, что чары магов, которые были напущены на вас и вашу семью наконец-то сошли. И в этом только ваша заслуга!

– Да?

– Да!

– То есть это еще надо было заслужить? Мало было проклятой ходить, надо было заслужить еще? Ты думай, что говоришь, мальчишка! Мне? Заслужить?

– Я не то сказал, – затараторил юноша. – Это от действия ваших чар. Разволновался. Я хотел сказать, что если бы я был бардом, то просил бы прославить ваше имя в веках, потому что, если бы не вы, мир никогда не разрешился от проклятия Рогнеды…

– Та-ак…

– Это все…

– Я так устала, – вздохнула королева. – И мне совершенно не хочется разбираться, что ты имеешь ввиду.

– Если вы позволите, я очень быстро расскажу все-все, но, если вы обещаете не перебивать меня и не придираться к словам, которые я использую?

Евтельмина готова была разразиться громом и молниями, но заглянув в огромные темные глаза музыканта, передумала, поддавшись обаянию всех этих чудесных кудрей, увивающих бледное лицо.

– Проклятие бабки Светозары было наложено на всю вашу семью. И это вы знаете. Но вы не знаете, что заклятие было наложено и на весь Край. А больше всего досталось магам. Да-да. Именно им. Именно они претерпели самую жестокую кару за то, что не поддержали Светозару в борьбе с вашей семьей за право занимать престол. Не удивляйтесь, боролись именно за престол, никаких наказаний за засуху не было, это – сказки.

Королева слушала внимательно, раскрыв рот, все больше поддаваясь обаянию мужской красоты и ее любимых сказок. Она вспомнила, как так же вот, в детстве, слушала Рогнеду, затаив дыхание и представляя себе всевозможных волшебных людей и их заклинания, цветущие радугами и пеньем птиц.

Она тихонько сползла по стене вниз и уселась прямо на холодном полу в тонкой сорочке, забывая обо всех предостережениях, которыми ее щедро одаривали слуги. Флейтист примостился рядом.

– Но как же мучались маги? – спросила она, чувствуя, что глаза ее наполняются слезами, а сердце – жалостью к прекрасным людям, умеющим творить чудеса.

– Вы обещали не перебивать меня?

Она закивала головой и закрыла рот руками.

– Сейчас пока что достаточно знать, что маги были на стороне вашей семьи. Основная часть, лучшая их часть. И моя семья. Вас, наверное, больше всего мучает и не дает покоя вопрос: почему, если вокруг вас столько волшебников, никто не предупредил вас, что та самая старуха, о которой вы так нежно заботитесь, и есть ваше проклятие? Вы думаете, что вокруг вас предатели? Да-да, не отрицайте, любой бы на вашем месте так думал. И теперь вы хотите отомстить всем магам в Краю, не так ли?