Текст книги "У кошки девять жизней (СИ)"

Автор книги: Екатерина Бэйн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

– Ну, разве что, если с лошади свалитесь вы, – отозвалась я, хотя никто меня об этом не просил.

Но об этом меня и не нужно просить. Когда есть возможность съязвить, тут я первая.

Этьен захохотал с новой силой, а герцог, уходя, хлопнул дверью так, что со стола упала ваза.

– Прекратите, – вскочила Эвелина, – вы ведете себя отвратительно. Оба.

– Мы ведем себя отвратительно? – Этьен приподнял брови, – нет, просто вы – два паникера. Из нескольких случайностей раздули историю. Изабелла права. Если бы кто-то захотел ее убить, то применил бы способ получше, чем подпруга. Ведь это очень ненадежно. Человек может свернуть себе шею, а может и не свернуть. Дело случая.

– Но ведь она была перерезана!

– В самом деле?

Я кивнула.

– Видела своими глазами.

– Тогда признаю, что кто-то хотел подпортить тебе кровь.

– Вот видишь! – торжествующе вскричала Эвелина.

– Я не сказал: убить. Заставить понервничать. Кто в нашем доме способен на мелкие пакости?

– Ничего себе, мелкие! – возмутилась девушка, – а картина?

– Картина упала сама по себе. Не говори глупостей.

– Кто же в этом доме способен на мелкие пакости? – спросила я, так как меня интересовал этот вопрос.

Этьен хитро улыбнулся.

– Ну, если дело касается тебя, то…

– Хватит, – оборвала его Эвелина, – никто в нашем доме не станет этого делать.

– Думаешь, кто-то со стороны?

– Уверена.

– Вряд ли, – сказала я, – для этого ему бы пришлось попасть вовнутрь, а это не так просто.

Они оба посмотрели на меня, потом переглянулись и Эвелина тихо проговорила:

– Думаешь, она?

– Все может быть.

– Кто? – тут же вмешалась я.

– Никто, – отрезала девушка, кстати, ничем не хуже, чем ее буйный братец.

– Эвелина шутит, – пояснил Этьен смиренно.

– Я поговорю с Огюстеном, – заявила она тем временем.

– Нет, – предупредил ее кузен, – не вздумай. Я сам.

– А ну-ка, немедленно говорите, в чем дело.

Это уже начинало злить. Разговаривают между собой, будто меня тут нет. А ведь меня это касается напрямую.

– Это не то, что ты думаешь, – поспешно сказала Эвелина.

– Я ничего не думаю! Я хочу знать, о ком вы говорите.

– Я тебе потом скажу, – пообещала она.

– Когда?

– Когда все станет ясно.

Пришлось удовлетвориться этим за неимением лучшего.

Эвелина направилась к двери:

– Пойду, пожалуй. День сегодня был довольно утомителен.

Я собралась уже последовать ее примеру, но Этьен задержал меня за руку.

– Погоди. Мне нужно с тобой поговорить.

Я остановилась и повернулась к нему.

– Ну, говори, кто.

– Я не об этом, – поморщился он, – тебе все скажет Эви. Не торопи события.

– Ну хорошо, – я села на стул, расправив платье, – что именно ты хочешь мне сказать?

Этьен подошел ближе и задумчиво почесал подбородок.

– Даже не знаю, как начать.

– Начни уж как-нибудь. И побыстрее. Скоро ужин, не хотелось бы его пропустить.

– Проголодалась? – он хмыкнул, – ладно. В общем, у меня к тебе предложение.

– Какое? – я приподняла брови.

– Деловое.

– Что ты имеешь в виду?

Этьен снова замолчал, водя пальцем по столу. Потом набрал в легкие побольше воздуху и начал:

– Скажи, Белла, кстати, я могу так тебя называть?

– Белла? – повторила я.

Никто никогда не называл меня Беллой, но если вдуматься, это совсем неплохо звучит. А если вспомнить, что по-итальянски "Белла" значит – "красавица", то даже очень лестно.

– Можешь называть меня Белла, – милостиво разрешила я.

– Мне нравится. Звучит красиво.

– Не отвлекайся.

– Хорошо. Так вот, Белла, скажи, тебе хватает денег?

Я взглянула на него с удивлением. Хватает ли мне денег? Не понимаю, что он имеет в виду. Уже не помню, когда я держала в руках хоть какой-нибудь завалящийся грошик. Я никогда ничего не покупала. Зачем? Для чего тогда нужна прислуга?

– Ты хочешь сказать, устраивает ли меня благосостояние вашего семейства?

– Нет, не это. Я спрашиваю, у тебя есть деньги на карманные расходы?

– Нет, – я изумилась сильнее, – зачем? Я не собираюсь сама покупать то, что мне нужно.

– Согласен, на рынок ты не пойдешь. Но всегда есть такие расходы, о которых ты не побежишь докладывать мужу.

– Например?

– Ну, не мне тебя учить. Деньги нужны не только для того, чтобы ходить в лавки и на рынки. У женщины всегда должны быть при себе деньги. Так принято. Ты не заметила?

– Нет, – я покачала головой, – но если так надо, то…

– Вот именно, – он торжествующе поднял вверх палец, – обратишься к милейшему Огюстену, он не даст тебе и ломаного гроша.

– Почему?

– Потому что, он считает, что у тебя есть все необходимое. Между нами, он страшный жмот.

Я прыснула.

– Будь серьезней, – одернул меня Этьен.

– Ладно, буду, но если ты мне объяснишь, как мне следует поступить в этом случае.

– Нет ничего проще. Если муж не дает тебе денег, то их следует достать самой.

– Откуда достать? – недоумевала я.

– Я думал, ты умнее, – рассердился он, – ты знаешь, что у нашего любимого Огюстена в спальне стоит такая небольшая шкатулочка?

– Нет, не знаю, – отозвалась я сердито.

В самом деле, откуда мне знать, если я никогда не бывала в его спальне. Мало ли, что там у него стоит! Мне-то какое дело?

– Стоит, – подтвердил Этьен, – только, вот досада, она заперта на ключ.

– Интересно, – протянула я, – какие подробности тебе известны. И часто ты заглядываешь в его спальню?

– Не язви, – нахмурился он.

– Нет, правда. Ты уже проверял, заперта ли эта шкатулочка? Ключика, говоришь, нет? А зачем тебе ключик?

– Ты противная девчонка, – разозлился он, – я чем хуже остальных? Я, между прочим, давно взрослый и у меня могут быть потребности. И почему я постоянно должен просить деньги на карманные расходы?

– Тебе их не дают? – продолжала веселиться я.

– Очень мало и очень редко. Эти деньги и деньгами-то назвать язык не поворачивается. По-твоему, это справедливо?

По-моему, он совсем обнаглел. Не такая уж я дура, чтобы не понимать, что именно он собирается мне предложить.

– Конечно, несправедливо. Противный жмот Огюстен не дает тебе денег, чтобы ты их тратил направо и налево. Жуткий эгоист.

– Я знал, что мы поймем друг друга.

Кажется, временами Этьену отказывает чувство юмора. Судя по всему, он меня не понял.

– Я давно заметил, что ты его терпеть не можешь. Часто удивлялся, как ты его терпишь, ну, ты понимаешь. Но это ваши личные семейные дела. Так как насчет того, чтобы подпортить ему кровь?

– В смысле, залезть в шкатулку?

– Нет, это я и сам могу. Я ведь говорил тебе, что она заперта. Мне нужен ключ.

– И где я его тебе достану? – я приподняла брови.

Возмутиться могу позднее. А пока развлечемся. К тому же, мне интересно, как далеко он зайдет.

– Ну, ты же его жена, как – никак. У вас, женщин есть способы получить то, что хочется. Я не знаю, где он прячет этот ключ. Достань его, и все проблемы решены.

– А почему это я должна его доставать? Ведь он нужен тебе.

– Тебе нужны деньги? – Этьен возмутился моей непонятливостью, – так вот, достанешь ключ, получишь четвертую часть содержимого.

– Что-о?

Это вырвалось у меня совершенно непроизвольно. Я хотела подразнить его и повеселиться. Но это уже было слишком. Предлагать мне вульгарную кражу?

– Ну ладно, – он пошел на попятный, – третью часть. Учти, тебе и делать-то ничего не придется.

– Ты издеваешься? Ну, ты наглец.

– Да ты что? – возмутился он, – половину хочешь? Это уже слишком.

– Вот именно, это уже слишком! – я вскочила на ноги, – Это уже чересчур. Я не собираюсь участвовать в этом! Надо же додуматься, предложить мне украсть деньги!

Этьен около минуты смотрел на меня, не в силах ничего сказать. Он поморгал, а потом спросил:

– Я ошибся?

– Конечно! Считаешь меня воровкой?

– Я думал, ты его не любишь.

– Ты прав. Не люблю. Было бы странно, если б было наоборот. Но воровать не собираюсь даже у злейшего врага. Это низко.

– Понятно. Тогда извини, – он пожал плечами, – сглупил. Не думал, что ты не понимаешь шуток.

– Шуток? – я вытаращила глаза, – ты так шутишь?

– Конечно. А ты подумала, что я в самом деле собираюсь его ограбить?

Да, именно так я и подумала. И более того, я до сих пор продолжаю так думать.

– Все ясно, – заключил Этьен и рассмеялся, – ты купилась.

– Дурак.

– Согласен, глупая шутка. Зато, как забавно!

– У тебя нет никакого понятия о приличиях! – кипятилась я, – шутки идиотские! А если бы я согласилась? Что тогда?

– Тогда бы мы поделили эти деньги по справедливости, – он громко захохотал.

– Ты просто свинья! – припечатала я и вылетела за дверь.

Убила бы этого противного Этьена! А если он и в самом деле так шутит, то убила бы вдвойне.

Но потрясения на этом не закончились. Угадайте, кого я обнаружила за дверью? Конечно, герцога! Он вульгарно подслушивал! Ну негодяй! Я топнула ногой и выпалила:

– Да у вас это семейное!

И злая, как тысяча чертей, помчалась к себе.

6 глава. Труп в кустах

Не знаю, почему, но новости в этом доме разносятся моментально. Не успел Этьен раскрыть рот и озвучить новый вариант моего имени, как его тут же повторила Эвелина. Утром она называла меня не иначе, как Беллой. Я пробовала возмутиться, но это ни к чему не привело. Она упрямо утверждала, что «Белла» звучит красиво и все тут. Пришлось махнуть рукой. Красиво, так красиво. Им, конечно, лучше знать. Но все-таки, мне интересно, известна ли Эвелине история о шкатулочке, к которой просто позарез нужно подобрать ключик. Бедняга Этьен уже никогда не сможет это осуществить, если сказал мне правду о своем желании. Впрочем, мне абсолютно не было его жаль.

Спустя неделю мы получили приглашение на прием к барону де Кастро. Эвелина пришла в восторг от новой возможности развлечься, но если кто и был рад, так это я. Вероника жила в нескольких лье от моего дома, к тому же, я была уверена, что она непременно пригласит и моего отца. Я не видела его уже месяц. Старые обиды быстро забываются, когда находишься вдали от дома. Хотя уверена, что увидев отца, я тут же о них вспомню.

Оставшиеся до приема два дня Эвелина не могла усидеть на месте. Она замучила меня подробностями своего туалета, бегая советоваться. Не понимаю, почему она считает меня таким знатоком в этой области. Я посоветовала ей сходить к своему братцу и не ожидала такой бури возмущения в ответ.

– Как ты можешь, Белла! – вскричала она, – Огюстен ничего не понимает в женских нарядах! И потом, он никогда не стал бы мне ничего советовать. Это женское дело.

Я-то по глупости и молодости лет думала, что герцог прекрасно в этом разбирается, просто не хочет посвящать свою сестру в подробности обучения. Не стала спорить, лишь пожала плечами.

– Мне кажется, это платье тебе идет, – сказала я, – что же касается того, модно это или нет – я понятия не имею. Не забывай, я только что приехала из деревни. Это ты должна меня учить, как следует одеваться.

– Но ты ведь была на королевском приеме, – жалобно протянула Эвелина.

– Ты тоже, – напомнила я.

– Да, но я ничего не запомнила.

– Я тоже не запомнила.

– Почему? – приступила она к допросу с пристрастием.

Не говорить же ей о сильно стянутом корсете? Или сказать? Что в этом такого особенного? И я сказала. Эвелина захихикала.

– Я помню твою тонюсенькую талию. Так завидовала тебе тогда! Нужно будет попросить Мими, чтоб она затянула меня потуже.

Вот и понимай, как хочешь. Разве я не распиналась минут десять о том, как мне было плохо? Так плохо, что я была не в состоянии даже рассмотреть как следует наряды парижских модниц.

– Эви, – тяжело вздохнув, заговорила я, – тебе никогда не ломали ребра?

– Конечно, нет, – она вытаращила глаза, – а почему ты задаешь такой странный вопрос?

– Потому что, в тесном корсете ты сполна испытаешь это ощущение. И могу заметить, что удовольствия это тебе не доставит.

– У тебя были сломаны ребра? – прошептала Эвелина.

– Были, – я поморщилась от не слишком приятного воспоминания, – и не только ребра. Я ломала руку и ногу. Помню, папочка очень боялся, что я на всю жизнь останусь хромой и кривой.

– И что?

– Как видишь, – я пожала плечами, – я не хромаю и кажется, не особенно кривая.

Она прыснула.

– Ты вовсе не кривая. Я поражаюсь твоей способности относиться ко всему столь легкомысленно. Ведь это, наверное, было больно? Я не знаю. Я никогда ничего не ломала.

– Конечно, ты ведь была послушной девочкой и вела себя как полагается.

– А ты?

– Я была отпетой хулиганкой. Я дралась как мальчишка, лазала по деревьям и крышам, каталась по перилам и скакала на лошадях так, как это не снилось многим лихим наездникам. Именно поэтому у меня столько поломанных костей. Ты ведь не думаешь, что я похожа на ангелочка?

Эвелина рассмеялась.

– Даже не зная о твоем героическом прошлом, этого не скажешь. Не представляю, как это можно делать. Ты права, я в детстве была очень тихой и спокойной. Это Огюстен постоянно носился. В этом вы с ним похожи.

Мы еще немного побеседовали о детстве, причем, воспоминания у нас были абсолютно разными. Я рассказала, как спустилась по печной трубе в кухню и до смерти перепугала кухарку, принявшую меня за черта. Я немало способствовала этому будучи перемазана сажей по уши, так еще и подвывая при этом. А Эвелина в ответ поделилась со мной тем, как она как-то залезла в материнскую шкатулку и надела на себя все драгоценности, лежащие там. За это ее оставили без обеда и заперли в комнате.

– Меня не запирали в комнате, – смеялась я, – это было бесполезно. Я в совершенстве изучила путь вниз по карнизу. И обеда не лишали. Напротив, папочка очень беспокоился за мою фигуру, считая, что я слишком тощая. Впрочем, все его усилия были бесполезны. Я до сих пор тощая.

– Ты вовсе не тощая, – запротестовала Эвелина, – ты просто очень стройная.

– Да, стройная до прозрачности. Мадам, вас унесет порывом ветра.

Мы переглянулись и расхохотались.

– Но все-таки, – девушка задумчиво окинула взглядом платья, разбросанные на кровати, – что же мне надеть?

– Надень красное, – посоветовала я.

– Боюсь, оно уже вышло из моды. Ну почему ты не смотрела по сторонам?

– А ты почему не смотрела?

– Я… хм… в общем…

Кажется, она смутилась. Я приподняла брови.

– Эви, куда это ты смотрела? А?

– Никуда, – насупилась она.

– Ну-ка, выкладывай.

– Не скажу.

Это было забавно. Я и без ее откровений догадывалась, в чем дело. Чем может быть занята девушка, если она не разглядывает туалеты дам? Если, конечно, она не затянула корсет до полного отупения.

– Кто же привлек твое внимание? – не отставала я, любуясь ярким румянцем, залившим ее лицо.

– А ты не скажешь Огюстену?

– Ни за что, – пообещала я.

– Этьену тоже не говори. Он поднимет меня на смех.

– Да никому я не собираюсь ничего говорить!

– Поклянись.

О Господи! Кажется, она хочет узнать, когда закончится мое терпение.

– Может, еще и кровью расписаться? – раздраженно фыркнула я, – ты ведешь себя как ребенок.

– Прости, – Эвелина глубоко вздохнула, – его имя Арманд де Ривери.

– Понятно. Ну и как он?

– Ты это о чем?

– Симпатичный?

Для того, чтобы с ней разговаривать, нужно предварительно котел каши съесть.

– Очень, – она снова покраснела как маков цвет.

Сейчас мне казалось, что она много меня младше. Лет этак на десять.

– Блондин или брюнет?

– Ну почему ты спрашиваешь? – попробовала возмутиться Эвелина, – зачем это тебе нужно знать?

– Ну как же. Мне интересно. Тебе трудно его описать? Ну ладно, не напрягайся. Все равно, я его увижу. Он ведь будет на приеме Вероники?

По густому румянцу, залившему многострадальную Эвелину я поняла, что будет.

– Ты тоже хороша, – вдруг напустилась она на меня, – кто на королевском приеме кокетничал с молодым человеком?

– Кто? – спросила я без задней мысли.

– Ты, кто еще.

– Я? С каким еще молодым человеком?

– Таким высоким и симпатичным.

Я напрягла свою память.

– Не помню.

– Как это, не помнишь? – поразилась Эвелина, – ты со многими кокетничала?

– Я ни с кем не кокетничала. Не знаю, почему ты так решила.

– А я видела, как он тебя куда-то повел, – не унималась она, – я ничего не стала говорить Огюстену. Думаю, ему это незачем знать.

– Повел меня? Куда?

Эвелина посмотрела на меня так, словно сомневалась в моих умственных способностях.

– Это тебе лучше знать.

– Но ты ведь могла запомнить направление. Ах, да! – вдруг озарило меня, – вспомнила! Мне нужно было подышать свежим воздухом и я спросила у него, где находится балкон. Мне было дурно.

Эвелина покачала головой с таким видом, словно я сказала ей какую-то глупость. Кажется, она до сих пор не могла взять в толк, как о таком можно забыть. Не знаю, почему я должна помнить разные пустяки.

Прием у барона де Кастро запомнился мне лишь благодаря его окончанию. Но об этом чуть позже.

Начать с того, что на приеме я обнаружила знакомые лица. Там были подруги Вероники, мадам де Санти, графиня де Сент-Берри и ее дочь, все так же насуплено смотрящая в мою сторону. Мне захотелось показать ей язык, но по понятной причине я удержалась. С самой Вероникой приходилось общаться очень немного. Она была хозяйкой и поэтому, разумеется, не могла оставаться на одном месте. Она беседовала со многими, давая им понять, что все здесь – гости желанные.

С первой минуты нашего появления ко мне намертво прилип знакомый молодой человек. Я быстро вспомнила его имя, так как на сей раз меня ничто не отвлекало. Корсет был затянут как полагается и именно так, как мне этого хотелось. Хотя Эмили пыталась что-то там сказать о женской талии, я резко оборвала ее, рявкнув, что предпочитаю, чтоб у меня не было ее вовсе, чем умирать в страшных мучениях. Зато Эвелина что-то была бледна и мало разговаривала. Я шепотом поинтересовалась у нее, в чем дело, но получила лишь маловразумительный ответ. Подумав, что она переживает из-за предмета своей страсти, я оставила ее в покое.

– Сегодня вы хорошо себя чувствуете, герцогиня? – заботливо поинтересовался де Пуайе.

– Лучше не бывает, – заверила я его.

– Тогда я приглашаю вас на танец.

По-моему, у него какой-то нездоровый интерес к танцам. На танец я согласилась и в процессе поняла, что это уже не столь сложно, как мне казалось раньше. Наверное, я начинаю привыкать. Де Пуайе воспользовавшись некоторым уединением, вновь начал нашептывать мне всевозможные комплименты. Нужно заметить, я узнала о себе много нового. Оказывается, главное – это расставить нужные акценты. И я уже не ехидная и язвительная, а веселая и открытая, не прямая и резкая, а прямодушная и добросердечная, не худая как истощенная газель, которую месяц не кормили, а изящная и грациозная и много всего другого. Не скрою, это было приятно слышать, и в то же время, забавно, потому что я, конечно, обладаю массой недостатков, но никогда не стремлюсь их отрицать.

Когда я отдыхала после третьего или четвертого по счету танца, то заметила Эвелину, танцующую с очень интересным молодым человеком. Наверняка, это и был загадочный незнакомец, которого она так не хотела мне описывать. Удивляло лишь выражение лица Эвелины. Оно было страдальческим, хотя она это пыталась скрыть. Не пойму, почему она так переживает. Или ее братец уже успел сказать, что этот тип не годится ей в женихи?

Я уже собралась спросить об этом у самой Эвелины, но отвлеклась на уже знакомую мне черноволосую даму, рассматривающую меня столь же пристально, не мигая, в упор. Признаюсь, сегодня я выглядела намного лучше, чем на королевском приеме. Что это она на меня так уставилась? Может быть, ревнует? К кому? Подойти, что ли, спросить? Пусть забирает и оставит меня в покое.

– Почему вы так на него смотрите? – услышала я вопрос назойливого кавалера и обернулась.

– На кого?

– На графа, – хмурясь, пояснил он.

Я вновь взглянула на незнакомку. Уж на кого, а на графа она не походит. На графиню – еще куда ни шло.

– Почему вы говорите о ней, как о мужчине? – поинтересовалась я.

– Потому что вы смотрите на графа де ла Важери.

– Не знаю никакого графа, – отмахнулась я.

– Но как же, он стоит рядом с графиней де Токелен.

– У нее черные кудри? – уточнила я.

Де Пуайе кивнул, все еще мрачный, как туча. Странно, что он так реагирует на мое любопытство.

– Так вот, я смотрю на нее.

– Зачем?

– Просто так.

– Герцогиня, вы лишаете меня своего внимания и это больно ранит меня.

Надо же, какой нежный! Не знаю, что можно ответить на такое. Я с трудом запомнила, как его зовут. Неужели, это меня к чему-то обязывает? Мужчины – странные создания. После двух дней знакомства они тут же начинают предъявлять какие-то требования.

– Месье, я оказываю вам столько же внимания, сколько и всегда, – ответила я.

– Но почему бы вам не увеличить его?

Я ненадолго задумалась. Почему? Понятия не имею. Он мне не нравится. Просто не нравится и все тут. Но не говорить же это вслух.

– Вы слишком нетерпеливы, месье де Пуайе.

– О, будьте уверены, герцогиня, я могу ждать столько, сколько потребуется. Если б только я был уверен, что вы не уделяете больше вашего драгоценного внимания другим лицам.

– Вы имеете в виду графиню де Токелен? – фыркнула я.

Мне стало смешно. Некоторые мужчины доходят до абсурда, ревнуя объект своей страсти к каждому столбу.

– Герцогиня, вы прекрасно понимаете, что я имею в виду. Сделайте свой выбор скорее, если это возможно.

– Вот теперь я точно не понимаю, что вы имеете в виду. Какой выбор? Вы еще помните, что я замужем?

– Муж у вас есть, согласен, но вы его, конечно, не любите, герцогиня.

Я едва не открыла рот от такой прозорливости. Это что, так заметно?

– Почему вы так решили, месье?

Он скорчил пренебрежительную гримасу:

– Если вы его любите, то очень искусно это скрываете. За все время, что я вас знаю, вы ни разу на него не взглянули.

– Вы полагаете, что очень хорошо меня изучили? – сдержала я улыбку.

– Такие вещи видны сразу.

– Ну и что? – меня это начало раздражать.

– Если вы не любите мужа, значит, должны любить кого-то другого. Это закон природы. Не я его придумал.

Ну надо же, он еще помнит про какие-то законы! Отвратительный нахал.

– Вы имеете в виду себя, месье? – уточнила я.

– Очень хотелось бы на это надеяться, – тихо прошептал де Пуайе.

Боюсь, в моем случае законы природы на тебя не распространяются.

– Мы могли бы познакомиться поближе, – еще тише заметил он.

А вот этого мне хотелось бы меньше всего. Не знаю, почему, но он так меня раздражал, что хотелось его стукнуть. Так как сделать этого было нельзя, я терпела, скрипя зубами.

Наш слишком тесный тет-а-тет нарушил герцог и это был тот случай, когда я действительно этому обрадовалась. Отведя меня в сторону с каким-то незначащим вопросом, он спросил:

– Он очень вам надоел?

– Почему вы так решили?

– Вы стоите с таким лицом, словно у вас болят зубы. Или они действительно болят?

– Нет, он действительно мне жутко надоел. Но я не думала, что это так заметно.

К нам подошла бледная Эвелина и тут же вцепилась в мою руку. На сей раз я соизволила это заметить.

– Что с тобой? Тебе плохо?

– О, как я тебя понимаю! – простонала она, – как я тебя понимаю!

– Да в чем дело?

– Ни в чем, – Эвелина мотнула головой.

– Но я же вижу, что ты едва на ногах держишься. Перестань, Эви, говори, я никому не скажу.

– Ох, – выдохнула она, – ты была совершенно права. Этот корсет не стоило так сильно затягивать.

Я закусила губу, пряча рвущийся наружу смех. Как вам это нравится? А ведь я ее предупреждала! Она думала, я впустую сотрясаю воздух? Ну, и что теперь делать?

Именно этот вопрос и задала мне Эвелина.

– Шнуровку следует ослабить, – предложила я единственный известный мне вариант.

– Как? – трагическим шепотом осведомилась она, – здесь полно народу.

Да, я уже успела заметить, что проклятый корсет сильно вредит мозгам. Но не до такой же степени.

– Ты ведь не собираешься делать это здесь. Нужно пойти куда-нибудь, найти место, где никого нет и там этим заняться.

– Пойдем, Белла, – взмолилась Эвелина, – поможешь мне это сделать.

– Я? – я приподняла брови, – я не умею этого делать.

Теперь она посмотрела на меня как на дуру.

– Считаешь, это очень трудно?

– Не знаю. Никогда этим не занималась. Вот что, попроси своего брата.

– Ты что?! – ахнула Эвелина тихо, но достаточно выразительно.

– А что такого? Или он тебе не брат?

– Но Огюстен тоже не умеет этого делать.

Тут я фыркнула. Нельзя же быть такой наивной, в конце концов! Уж что-что, а это он умеет делать в совершенстве.

– На королевском приеме именно он это сделал, – сообщила я, – и вполне удачно.

Эвелина посмотрела на меня очень жалобно.

– Тогда может быть, ты его попросишь?

– Не могу. Два корсета за неделю – это слишком. Он меня убьет.

– А так он убьет меня, – она всхлипнула.

– Но ведь это твой корсет, а не мой. Тебе, конечно, очень идет это платье. Но мне кажется, что лучше иметь возможность дышать свободно, а не через раз.

– Ну, пожалуйста, Белла! – девушка взяла меня за руку, – я боюсь, он так кричит, что меня в дрожь бросает.

– Не бойся, здесь он не будет кричать.

– Все равно, будет так смотреть… Ну скажи ему, Белла! Ты ведь уже привыкла, а я не могу.

– Очень мило, – хмыкнула я, – значит, пусть он смотрит на меня, как крокодил на добычу. Спасибо.

Она прыснула и тут же поморщилась.

– Мне больно. Неужели, тебе меня совсем не жалко?

Я выругалась сквозь зубы. Ну, за что мне это наказание? Что я такого сделала? Почему я должна обращаться к герцогу с такими идиотскими просьбами? Ведь это ее брат, в конце концов! И ее корсет! Где была моя голова, когда я рассказала ей об этом?

Пришлось выполнить ее просьбу. Нельзя сказать, что герцог очень обрадовался. Он раздраженно заметил:

– Почему я должен это делать?

– А кто? – резонно спросила я.

– Вы.

– Я? Я не умею.

– Невелика наука.

– Возможно. Но у меня нет такого опыта, как у вас.

Тут герцог посмотрел на меня так, словно раздумывал, сейчас стукнуть или чуть погодя.

– У вас слишком длинный язык, – сообщил он мне и отправился к сестре, чтобы высказать ей все, что он о ней думает.

Прошло наверное минут двадцать, когда Эвелина подошла ко мне вполне довольная, но немного смущенная.

– Он сказал, что выкинет все корсеты в доме.

– Очень хорошо, – фыркнула я, – может быть, тогда ты перестанешь затягиваться до потери сознания.

– Ты сама хороша, – обиделась она.

– Я здесь не при чем. То была инициатива Эмили. Понимаю, она хотела, как лучше, но получилось, как обычно.

Тем временем, Вероника предложила гостям небольшую прогулку по живописным окрестностям. Я была согласна с ней в том, что окрестности у нас действительно живописные и на них стоило посмотреть. Огорчало лишь одно: что мой отец не счел нужным присутствовать на ее приеме. Было немного обидно. Впрочем, не думаю, чтоб он знал, что я буду здесь находиться. Папочка никогда не любил шумные сборища.

Предложение Вероники было встречено всеобщим одобрением, хотя на прогулку отправились не все. Кое-кто остался, например, барон. Но никто и не ожидал, что он отважится на такое. Это в его-то возрасте.

– Я никогда не бывала здесь, – заметила Эвелина по пути, – как красиво! Тут совсем близко ваше поместье, Белла? Ты, наверное, все здесь знаешь.

Я кивнула. В детстве мною были обследованы все, даже самые отдаленные уголки этой местности. Я уже упоминала, что прекрасно ориентировалась здесь.

Мы свернули на боковую тропинку. Я оглядывалась по сторонам, ища хоть какие-нибудь изменения, хотя понимала, что взяться им неоткуда. Если я покинула это место, то это не значит, что все должно прийти в упадок. Не такая уж я важная птица.

Наверное, именно по этой причине я и заметила то, чего в обычном состоянии не заметила бы никогда. Сперва мне в глаза бросилась примятая трава. Приостановившись, я вгляделась в это. Кажется, здесь что-то тащили. Не очень давно, но и не вчера. А вон там, чуть дальше кусты был поломаны. Не нужно думать, что я великий следопыт, ничего подобного, просто такие следы заметил бы и слепой. Трава была примята потому, что наступила осень и она давно пожелтела, а значит, не распрямится. Кусты поломаны так, словно сквозь них что-то волокли. А на одной из веток белел маленький клочок материи.

Тут я совсем остановилась. Мне это очень не нравилось. Я шагнула ближе, приглядываясь к клоку матери. Не очень плотный наощупь, но и не прозрачный. Что бы это могло быть? На батист не похоже. Это мог бы быть обрывок платка, но ткань недостаточно изысканная для этого предмета. И еще кое-что. Очень неприятно пахло.

– Что-то случилось? – спросила Эвелина, останавливаясь, – почему ты стоишь?

– Сейчас подойду, – пообещала я и шагнула дальше в кусты.

Ох, лучше бы я этого не делала! В кустах я увидела труп. Впрочем, это был уже не труп. Тогда я поняла значение слова "останки". Да, это были именно останки, иначе не назовешь. И самое неприятное то, что я именно это и ожидала увидеть. Но одно дело ожидать, и совсем другое – увидеть.

Мне стало нехорошо. На такое зрелище нельзя смотреть вообще, а долго в особенности. Не думаю, что оно могло кому-нибудь доставить удовольствие. Я отступила на шаг назад, зажав руками рот. Потом еще на один. Господи, только бы меня не стошнило прямо здесь!

– Что случилось? – испуганно спросила Эвелина, увидев мою ретираду и разглядев выражение лица.

Герцог, напротив, не стал ничего спрашивать, а решительно шагнул в кусты. Впрочем, он покинул их очень скоро.

– Что там? – побледнела Эвелина, собираясь пойти посмотреть тоже.

– Стой на месте, – велел ей брат.

Она повернулась ко мне:

– Белла, почему ты такая? Что ты там увидела? Почему я не могу на это посмотреть?

– Там совершенно не на что смотреть, – сказал герцог.

Я наконец отняла руки от лица и сделала глубокий вдох. У меня дрожали пальцы и я спрятала их за спину.

– Это просто безобразие! – возмутилась Эвелина, порываясь шагнуть в кусты, – почему мне нельзя? Я уже взрослая.

Герцог крепко взял ее за руку:

– Мне все равно, что ты взрослая, но туда ты не пойдешь.

– Но я хочу посмотреть, что там такого! Пусти меня! Ты ужасный эгоист!

– Там птичка, – сообщил он замогильным тоном.

– Птичка? – она захлопала ресницами, – поэтому вы так позеленели?

– Дохлая птичка, – уточнил добрый братец.

– О Господи, – вырвалось у меня.

Прекрасное сравнение, лучше не бывает! Меня точно сейчас стошнит. Я метнулась в противоположную сторону, стремясь быть как можно дальше от злополучных кустов. Ухватилась рукой за ствол дерева и немного постояла так, пытаясь отдышаться. Кажется, стало лучше. Немного.

Я обернулась и успела заметить, как любопытствующая Вероника, спросив:

– Что случилось? – шагнула в кусты прежде, чем герцог успел ее остановить.

Она так завизжала, что я, стоящая поодаль, едва не оглохла.

То, что произошло потом, не стоит описывать. Все и так понятно. Разумеется, поднялась суматоха, были и крики и охи-вздохи, и слезы. Женщины окружили рыдающую Веронику, которая между всхлипами все же умудрилась сообщить окружающим, что именно она увидела и даже успела узнать.

– Это же Марианна! – рыдала она, – я ее сразу узнала!