Текст книги "У кошки девять жизней (СИ)"
Автор книги: Екатерина Бэйн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)
11 глава. Покушение
Луиза скончалась рано утром, когда все еще спали. Этот факт произвел на всех слуг неизгладимое впечатление. Никого уже не интересовало, каким образом это случилось. Весь дом лихорадила одна мысль, кто именно так стремится от меня избавиться. И еще одна. Кто подкуплен в доме для этой цели. Здесь должно быть постарался герцог, ибо он вновь перетряс весь штат слуг на предмет подкупа. Не осталось ни единого человека, кто бы не спрашивал себя, каким образом это могло быть проделано. Слуги были ужасно обижены необоснованными подозрениями в их адрес. Помимо прочего, обижена была Эвелина, а она могла обижаться, как никто. Просто талант у человека. Утром за завтраком она устроила хорошенький скандальчик, взвинтив до предела своего братца, а также меня и Этьена. Нас последних так, за компанию. После чего, она картинно швырнула салфетку в супницу и гордо удалилась, хлопнув дверью. Этьен долго сидел без движения, а потом заметил:
– Что, вообще, происходит? Мне кажется, вы стали слишком часто ругаться.
– А это, – веско проговорил герцог, – совсем не твое дело.
Он вышел следом за сестрой. От громового хлопка со стола упал бокал и разбился на мелкие осколки.
Этьен перевел глаза на меня.
– Теперь твоя очередь.
– Не собираюсь, – я пожала плечами, – нужно в кои веки нормально позавтракать. А потом, если так уж хочешь, могу хлопнуть дверью.
Он тяжело вздохнул.
– Это правда, что Луиза хотела тебя отравить?
– Думаешь, мне пришла охота пошутить?
– Если б я услышал это от тебя, то именно так бы и подумал. У тебя специфическое чувство юмора. Далеко не всем дано его понимать. Но я услышал это от дворецкого. Весьма уважаемый человек, лишенный чувства юмора напрочь.
– Все всё знают, – хмыкнула я, – наверняка, с подробностями.
– Значит, тебя все-таки хотят убить, – Этьен отложил вилку и посмотрел в мою сторону, – кому же ты перешла дорогу?
– Не надо, – предупредила я его, – у меня нервы не железные. Вчера весь вечер терпела допрос с пристрастием, затеянный твоим кузеном. Сто раз повторила, что не знаю, понятия не имею. Знала бы, так сказала. Думаешь, мне это нравится?
– Не думаю, что это может кому-либо нравиться. Даже тебе.
– Что это значит? – сердито спросила я.
– Никогда нельзя с уверенностью утверждать, что может тебе нравиться.
– Ну знаешь ли! – я начала наливаться гневом, – я – не твои терпеливые родственники. Дверью хлопать не стану. А вот это блюдо в тебя кину. И не волнуйся, попаду.
– Я и не волнуюсь на этот счет, – он фыркнул и захохотал, – не злись, я пошутил.
– Кто бы говорил насчет специфического чувства юмора, – проворчала я, – у тебя оно настолько специфическое, что дальше некуда.
Завтрак, наконец, закончился. Давненько я не завтракала в столь напряженной обстановке. Даже кусок в горло не лез. Впервые за долгое время я почувствовала отсутствие аппетита. Хотя, обычно, он у меня завидный и ничто ему не вредит.
Желания развлекаться у меня не было, да и потом, мне некому было составить компанию. Все дулись по своим комнатам. Так что, я прошла к себе и удобно устроилась в мягком кресле, положив на колени книгу. Нужно же как-то убить время.
Несколько минут я спокойно читала, а потом в дверь комнаты постучали. Я подняла голову, посмотрела в ту сторону и глубоко вздохнула. Ну вот. Начинается. Спокойная жизнь ушла бесследно.
Эмили отправилась открывать и вскоре привела Эвелину. Девушка остановилась напротив меня в позе, без слов говорящей, что почитать спокойно мне не удастся еще долгое время. Я отложила книгу.
– Присаживайся, Эви.
– Нет, я хочу знать, почему все в этом доме считают, что я ничего не должна знать, – воинственно осведомилась она.
– Что именно ты хочешь узнать? Кажется, я никогда ничего от тебя не утаивала. Но у меня ты еще ничего не спрашивала.
Эвелина немного сбавила обороты.
– Да, наверное, – и вздохнула, – извини. Я немного взвинчена.
Ну, этого она могла бы не говорить.
Девушка села рядом со мной и сложила руки на коленях.
– Это правда, что Луиза хотела тебя отравить?
Интересно, сколько раз еще я услышу подобный вопрос? Вскоре, я на стенку полезу.
– Да, – коротко отозвалась я.
– Господи! Но почему?
– Думаю, у нее были на то причины. Во-первых, деньги. Ей заплатили целую тысячу. Она сама об этом сказала.
– Какая гадость! – воскликнула Эвелина, подскочив на месте, – за какую-то паршивую тысячу она согласилась на убийство! Отвратительно! Да я бы и за миллион не стала такого делать!
– Но ты ведь и не Луиза.
– Слава Богу, как мне повезло! Погоди, ты сказала, во-первых. Есть и во-вторых?
– Конечно. Она меня терпеть не могла. Думаю, вполне могла бы сделать это и бесплатно.
– Терпеть не могла? За что?
– Вот этого я не знаю. Но это было заметно. Частично из-за Кадо, полагаю. Он не очень ее любил.
– Бедняжка Кадо, – всхлипнула Эвелина, – из-за этой гадкой девицы он умер. Какая дрянь! Я ни сколечко не жалею, что она умерла. Ни капельки! Так ей и надо! Белла! – вдруг ахнула она.
– Что?
– А лестница? Выходит, она столкнула тебя с лестницы?
– Выходит, так.
Эвелина секунду молчала, а потом сказала такое, отчего у меня глаза на лоб полезли. Это вполне мог бы сказать ее брат и я бы не удивилась. Но Эвелина!
– Где ты это слышала?
Она немного покраснела, но взгляда не отвела.
– Огюстен частенько ругается, но я делаю вид, что не слышу. Но на самом деле-то я все слышу, и кое-что остается в памяти.
– Понятно. Но надеюсь, ты не будешь повторять это слишком часто.
– Повторять не буду. Но раз сказала, то жалеть не собираюсь. Это еще слишком мягко по отношению к этой… Мало того, что она втерлась в доверие к Огюстену, мало того, что ходила по дому с таким видом, будто он принадлежит ей, так она еще и с лестницы людей сталкивает! Гадкая, отвратительная особа! Жаль, меня вчера там не было! Ее следовало сперва хорошенько отколотить.
– Боже мой! – ахнула я, – что творится! Какое же я оказываю отрицательное воздействие на окружающих! Еще месяц назад тебе такого и в голову не пришло бы! А сейчас ты собираешься кого-то колотить.
– Ты здесь не при чем, – заявила Эвелина, – она это заслужила.
Нет, все-таки, в этом есть моя вина. Причем, прямая. Раньше этой застенчивой, скромной девушке и в голову не приходило, что отношения можно выяснять с помощью кулаков. А пришла я, посеяла эти вредные мысли в ее голове – и вот, пожалуйста! Никогда не думала, что могу подавать столь вредный пример. Ведь по сути, мне самой следовало брать пример с окружающих Манеры мои, мягко скажем, далеки от совершенства.
– Обещай, что не станешь так ругаться в присутствии своего брата. Он, наверняка, подумает, что это я тебя научила. Мне хватает скандалов и без этого.
– Он так не подумает, – возразила она, – ты никогда так не ругалась.
Ну, слава Богу, успокоила! Можно подумать, это кого-то убедит.
За обедом в столовой стояла напряженная тишина. Все дулись на всех, кроме меня, поскольку я уже пережила это состояние и сейчас мне хотелось только покоя. Я очень надеялась, что они не станут ругаться. Меня это утомляло.
Слуга поставил передо мной очередное блюдо, накрытое крышкой. Не ожидая ничего дурного, я кивнула, молча велев ему положить мне кусочек. Слуга услужливо приподнял крышку… и я застыла с открытым ртом.
Не думайте, что я остолбенела от необыкновенной привлекательности кушанья. Напротив, это зрелище могло вызвать разве что, тошноту. И потом, ничего подобного я вовсе не ожидала увидеть.
На круглом блюде лежала большая упитанная крыса. Она была мертва, об этом свидетельствовали выпученные глаза, полуоткрытая пасть и кусок тонкой веревки, затягивающей шею. Крыса была задушена. Если думаете, что я была в восторге от подобного зрелища, то очень ошибаетесь. Я, конечно, не любила крыс, но не до такой степени, чтобы умиляться их виду за обеденным столом. Только сейчас я сумела оценить в полной мере свои детские шалости. Просто удивительно, что никто до сих пор не удосужился меня выпороть. Да если бы мой собственный ребенок сотворил хоть десятую часть того, что делала я, он бы уже давно не мог сидеть.
Слуга сперва не понял, что ввергло меня в такой ступор. Он удивленно перевел глаза на блюдо, взвизгнул и выронил крышку. Она упала на мою тарелку и расколотила ее вдребезги. Я и не пошевелилась.
– В чем дело? – недовольно осведомился герцог, наверняка недовольный тем, что его вынудили открыть рот.
– Там… там это… о Боже…, – невразумительно пробормотал слуга, тыча пальцем в стол.
При этом он, разумеется, не попал в крысу и никто ничего сперва не понял. Этьен пожал плечами, Эвелина приподняла брови и взглянула на меня. В следующее мгновение она охнула и уронила на пол свою тарелку.
– Белла! – вскричала она, – что с тобой?
От такого крика проснулся бы и мертвый. Я поморгала ресницами и обнаружила, что сижу, зажав зубами палец. Замечательно! Я поспешно убрала руку. Ну, и видок у меня, должно быть! Словно, деточке не дали любимую игрушку.
Герцог не стал повторять свой вопрос. Просто встал и подошел ко мне. Разумеется, он сразу увидел крысу. Теперь остолбеневших стало двое.
– Нет, это просто невыносимо! – Эвелина подскочила следом, – что вы постоянно отмалчиваетесь? Я… ой, мама! – взвизгнула она куда громче, чем слуга.
Тут уже не выдержал Этьен. Он подошел последним и уставился на мой десерт.
Все было бы забавно, если б не было так жутко. Пятеро человек, включая слугу, стояли около стола и безмолвно смотрели на удушенную крысу. В другое время я бы расхохоталась, но сейчас не могла произнести ни слова.
Первым очнулся Этьен. Он как-то полузадушено перевел дух и прошептал:
– Ну, дела.
Следующим был герцог. Он, не теряя даром времени, ухватил ничего не подозревающего слугу за воротник и хорошенько тряхнул:
– Что это такое, а? Зачем ты это принес?
– Я… я… я ничего не знал, клянусь, ваша светлость! – заверещал тот, – откуда мне было знать! Мне дали блюдо и велели отнести. Я…
– Кто велел?
– Как обычно. Мадам Бернье.
– Пойдем, – не выпуская его воротник, герцог поволок его к выходу.
Слуга не сопротивлялся, лишь резво перебирал ногами. Остальные проводили их расширенными глазами. Эвелина вцепилась руками в спинку моего стула.
– Что здесь происходит? Что это?
– Крыса, – отозвался кузен, – дохлая крыса. Вполне безобидное создание. Но вот есть это я не рекомендовал бы.
– Ты еще можешь шутить? – она уставилась на него безумными глазами.
Я засмеялась, отвернувшись в сторону. Да, интересно. Очень интересно. Кто же это сделал? Луиза мертва. Значит, в доме есть кто-то еще. Значит, герцог был прав.
Эвелина и Этьен перестали пререкаться и повернулись ко мне. Никто из них не ожидал такой реакции с моей стороны. Никто не видел в происшедшем ничего смешного. А мне и не было смешно. Совсем.
– Что с тобой? – тихо спросила Эвелина.
– Ничего, – я уняла дурацкий смех и встала, – никто не обидится, если я не буду обедать?
И с этими словами я покинула столовую.
Итак, господа, меня, наконец, проняло. Печально, что этот процесс затянулся, но все когда-нибудь заканчивается. Только теперь я сообразила, что меня на самом деле хотят убить, и что это никакие не шутки. И что это абсолютно не смешно. Самое время мобилизовать свои умственные способности и подумать, кто именно может это сделать.
Я с ногами забралась в мягкое кресло и глубоко задумалась. Начнем с самого начала. Итак, кому выгодна моя смерть? Причина первая: деньги. Можно отмести сразу. Я – не богатая наследница. У меня нет никакого состояния, а те жалкие гроши, которые я получу после смерти отца, пойдут на уплату его же долгов. Стоит пожалеть того, кто захочет такое унаследовать. Отцовы долги опустошат не один карман. Вспомним кстати, что теперь я замужем. Но зачем убивать меня, чтобы получить наследство? Логичнее было бы убить герцога. Значит, не деньги. Это не подходит.
Идем дальше. Месть. Кто и за что мог бы мне мстить? И вообще, кого из окружающих я могла бы назвать своим врагом? С кем я в последнее время ссорилась?
Я долго размышляла над этим вопросом. Не знаю, наверное, я безнадежно глупа. Никого не могу припомнить. Я ни с кем не ругалась до такой степени.
И последнее. Что, если я действительно что-то видела? То, что не предназначалось для посторонних глаз. В этом случае я могу думать до Страшного Суда. Если я что-то и видела, то это показалось мне настолько незначительным, что совершенно не отложилось в памяти. Жаль, что я не могу донести эту мысль до того, кто хочет меня убить. Сказать бы ему: я ничего не видела, ничего не помню, ничего не знаю. Делайте, что хотите и оставьте меня в покое. Если б я что-то видела, то давно бы уже всем сказала.
Нет, бесполезно. Ничего я не вспомню. Ни к чему зря проводить время, добьюсь только головной боли.
Мои невеселые мысли нарушила Эвелина, заглянув в комнату.
– Можно к тебе?
– Заходи, – кивнула я.
– Какой ужас! – заметила она, садясь, – кто мог до такого додуматься? Это каким же надо быть…!
Я промолчала. Потом мы переглянулись и одновременно проговорили:
– Думаешь, подкуплен кто-то еще?
– Да, – согласилась Эвелина, а я кивнула.
– Кто?
– Огюстен сейчас и занимается поисками.
– Не думаю, что его затея увенчается успехом, – я пожала плечами, – тот, кто это сделал, будет все отрицать. Зачем ему рыть себе яму? Особенно, после того, что произошло с Луизой.
Эвелина вздохнула.
– Да, – протянула она, – но что же делать?
Очень своевременный и верный вопрос. Вот только вряд ли кто мог бы на это ответить. Что можно сделать в подобной ситуации? Прогнать всех слуг и нанять новых? Где гарантия, что среди них вновь не окажется подкупленный соглядатай?
Но в доме кто-то есть. С этим нельзя мириться. Только каким образом вычислить этого негодяя? Лично у меня ответа на этот вопрос не было. Чуть позже мы узнали, что и у герцога тоже. Он ничего не добился своими допросами, только еще больше взбудоражил слуг. Кое-кто уже начал поговаривать о поисках другого места. И осуждать их за это было нельзя.
Два дня спустя шумиха несколько улеглась и в доме воцарилась видимость спокойствия. Точнее говоря, все делали вид, что все в порядке, но никто не думал, что так оно и есть на самом деле. Мы с Эвелиной много гуляли по парку вместе с Этьеном, который решил выполнять роль моего телохранителя. У него это уже получалось неплохо. Правда, ловить ему пока никого не пришлось. Но мне казалось, что ему очень этого хотелось, чтобы доказать, какой он смелый и умелый. Смотреть на это было очень забавно. Герцог это время отсутствовал, говоря, что у него есть какие-то дела. Никто не счел нужным поинтересоваться, какие именно.
– Мне кажется, – говорила Эвелина во время прогулки, – что все уже закончено. Пошел третий день – и все спокойно.
– Это еще ни о чем не говорит, – отозвался Этьен, – преступник затаился на время.
– Ты просто поразительно умеешь утешать, – нахмурилась она, – нет, чтобы сказать что-нибудь оптимистичное.
– Оптимистичное? – он задумался, – если он нападет на нас во время прогулки, я его пристрелю.
Я фыркнула. Это звучало очень оптимистично.
– Почему ты говоришь "он"? – спросила я, – Луиза утверждала, что ее наняла женщина.
– Я бы не поверил этой особе даже если б она утверждала, что на улице прекрасная погода, – отрезал кузен, – непременно выглянул бы в окно и проверил, так ли это.
– Может быть, – не стала я спорить, – но сам способ убийства выглядит женским.
– Убийства не было, – уточнил он, – были попытки и слава Богу, неудачные.
– Убийство было, – настаивала я, – она отравила Кадо.
– Хорошо, – согласился Этьен, – пусть так. Но ты же не думаешь, что ядами пользуются только женщины? Есть сколько угодно отравителей мужского пола. Так что, это не аргумент.
Логично. Но мне почему-то казалось, что Луиза тогда сказала правду. Не в том она была положении, чтобы лгать. Впрочем, некоторые люди не способны говорить правду даже на смертном одре.
Мы ни о чем другом говорить не могли. О чем бы не заходила речь, постоянно сворачивали на тему убийства. Обсуждали все подряд. Перебирали слуг, гадая, кто из них мог бы оказаться подкупленным. И разумеется, в наших догадках не было и слова правды. И быть не могло, ведь у нас не было фактов. Я бы, к примеру, прежде чем допрашивать обслуживающий персонал, поинтересовалась бы, кто где находился за прошедшие две-три недели в свободное от работы время. Возможно, тогда бы многое стало понятным.
Но повторяю, в наших разговорах не было ничего путного. Мы просто болтали, стараясь хоть чем-то занять пустые часы досуга.
А через два дня произошло еще одно происшествие. Оно было совершенно не похоже на предыдущие. И если я осталась жива, то благодарить за это следует моего ангела-хранителя. В последнее время ему досталось много работы.
Я проснулась среди ночи, неожиданно, словно кто-то толкнул меня в бок. Сразу открыла глаза и при этом чувствовала себя необыкновенно бодрой, будто и не спала вовсе. Я привстала, не понимая, что меня разбудило. На первый взгляд, все было тихо и спокойно. Оглядела комнату, но никого не заметила. Если подумать, там трудно было кого-либо заметить. Темень стояла, хоть глаз выколи.
Не доверяя собственным глазам, я встала и обошла все кругом, проверяя, верно ли мое первое впечатление. Оказалось, верно. Никого не было. Впрочем, я и не ожидала здесь никого обнаружить. На дворе стояла глубокая ночь. Было так тихо, что у меня зазвенело в ушах. Весь дом давно спал.
Я немного постояла, раздумывая, что же могло меня разбудить. Я не имею привычки просыпаться посреди ночи непонятно от чего. Обычно, я сплю как убитая. Странно. Впрочем, в свете последних событий это неудивительно. Нервишки шалят.
Повернулась к кровати и вновь застыла. Повторяю, тишина в доме стояла поистине мертвая. И в этой тишине я вдруг услышала чьи-то осторожные шаги. Кто-то тихо крался к спальне, так как шаги звучали все ближе и ближе.
Я похолодела. После случившегося разумные объяснения не приходили мне в голову. Я не решила, что это кто-нибудь из припозднившихся слуг, либо хозяева, по каким-либо причинам отсутствовавшие. Да, мало ли, какие причины могут быть у человека, чтобы тайно покинуть дом! Но ничего такого мне на ум не пришло, хотя чуть раньше я в первую очередь подумала бы именно об этом. Сейчас я была уверена в одном. Это идет убийца. Убийца – и точка.
Сперва мне захотелось завизжать на весь дом. Голос у меня громкий, кто-нибудь наверняка услышит. Это была хорошая идея, самая стоящая из всех, какие только приходили мне в голову. Но я не завизжала. Не знаю, почему. Я не имею привычки визжать по любому поводу. И пока собиралась это сделать, мое тело нашло другое решение.
Метнулась к окну и в мгновение ока спряталась за тяжелую портьеру, которая полностью скрыла меня в своих складках.
Осторожно выглянув, я не сводила глаз с дверной ручки. Внезапно шаги прекратились. Они прервались у самой двери. Воцарилась тишина, словно тот, кто был за дверью, прислушивался. Я затаила дыхание.
Медленно, очень медленно и бесшумно ручка начала поворачиваться. Расширившимися глазами я смотрела на дверь, которая приоткрылась, не скрипнув, и в спальню, крадучись, вошел человек в черном. Хотя в комнате было темно, я смогла определить по фигуре, что это был мужчина. Все же, кое-какие силуэты угадывались, ведь темнота не была полной. Из-за неплотно сдвинутых штор приникал слабый свет луны. Человек огляделся кругом, остановился и прислушался.
Я тут же перестала дышать, опасаясь, что он услышит. Единственное, чего я не могла унять, это громкого стука сердца, но тут уж ничего нельзя было сделать. Наверное, оно стучало лишь у меня в ушах, но ощущение было такое, что это слышно даже в коридоре.
Человек сделал несколько шагов к моей кровати. Странно, но он не заметил моего отсутствия в ней. Наверное, потому, что вставая, я не потрудилась расправить одеяло. Оно скомкано лежало, создавая видимость присутствия в кровати человека. Очень хорошо, что я столь неаккуратна.
Вытащив что-то из-за пояса, убийца занес руку вверх и я увидела, как при свете луны сверкнула сталь. Нож. Или кинжал. Теперь не оставалось никаких сомнений, что этот человек пришел убить меня.
Он с силой вонзил нож в подушку, раз, другой, третий. Он не сразу остановился, поняв, что там никого нет. Я услышала сдавленное восклицание. Убийца откинул одеяло и обшарил постель. Я едва не спросила вслух: "Ну, как? Нашел что-нибудь?" И поспешно зажала руками рот.
Терять время было нельзя. Соображает он очень быстро. Не знаю, сколько ему понадобится секунд, чтобы догадаться поискать меня где-нибудь еще. Полагаю, не больше пяти.
Я осторожно выскользнула из-за портьеры и на цыпочках побежала к двери.
И тут он обернулся, почувствовав мое присутствие, не иначе, так как я двигалась абсолютно бесшумно. Я была босиком.
Первое, что я увидела, были глаза, в которых сверкало бешенство. Остальная часть лица закрыта маской.
Он кинулся ко мне, но я не зевала. Меньше всего мне хотелось получить удар ножом в бок. Я схватила первое, что подвернулось мне под руку, это оказался стул, и легко, словно пушинку кинула в него. И тут же распахнула дверь, выбегая наружу.
Кажется, попала, потому что позади себя услышала стук и сдавленное ругательство. Так тебе и надо.
По коридору я мчалась пулей, не чуя под собой ног. Было такое ощущение, словно я лечу, а не бегу. В полной темноте умудрялась уворачиваться от некстати подворачивающихся углов и посторонних предметов, не уронив ни одного. Чуть погодя услышала топот и поняла, что убийца пришел в себя от удара стулом.
Я стрелой слетела вниз по лестнице на первый этаж, метнулась к первой попавшейся двери и распахнув ее, вошла вовнутрь. Потом поспешно ее закрыла и прислушалась.
Из коридора доносились какие-то звуки, стало быть, преследователь не отставал. Уж очень упорный убийца мне попался. Так легко он не сдастся.
Я оглядела комнату и поняла, что это гостиная. Спрятаться тут было негде. Диван на тонких ножках, а кресла, напротив, расположены так низко, что под них не залезет даже собака средних размеров. За портьерой я прятаться не рискнула. Но тут мой взгляд упал на большие напольные часы, стоявшие в углу. Их высота была вполне достаточна для того, чтобы внутри мог спрятаться человек. Маленький человек, если быть точным. Маленький и тощий. Махнув рукой, я открыла дверцу и влезла внутрь, не заботясь о том, как это отразится на механизме. Наплевать на это, наплевать на все, мне нужно спрятаться, и пропади все пропадом.
Внутри я поместилась и даже умудрилась закрыть за собой дверцу. Правда, неплотно, но на большее у меня не осталось времени. Стук маятника прекратился, еще бы, если я навалилась на него спиной. Я чувствовала его подергивания в попытках продолжить свой ход и поплотнее его прижала, чтобы не выдать себя убийце.
В щель, оставшуюся от неплотно прикрытой двери я видела, как в гостиную вошел тип в черном и осмотрелся так, будто мог что-то видеть. Впрочем, кто его знает, может быть его глаза обладают способностью видеть в кромешной тьме.
Я сдерживала дыхание и прислушивалась, моля Бога о том, чтобы он меня не нашел. Внутри часов я представляла собой прекрасную мишень для метания кинжалов.
Разумеется, в первую очередь он отправился к окну. Я слышала, как дернули портьеру. Но я дважды одну и ту же ошибку не повторяю.
Не выразить словами, как гадко я себя чувствовала. Высота часов была недостаточной для того, чтобы вместить меня целиком и мне приходилось пригибать голову. Вы пробовали когда-нибудь стоять с наклоненной набок головой, не имея возможности ее выпрямить? Скажу сразу, ощущение премерзкое. За спиной дергался маятник, а сами часы, кажется, начинали дрожать, должно быть, от возмущения, что в них залезла такая дылда, как я. В довесок ко всему этому великолепию, я почувствовала, как по ноге что-то пробежало, маленькое и противное. Возможно, паук. Терпеть не могу всю эту мерзость. Так и тянуло подпрыгнуть и завизжать, но я понимала, что это опасно для жизни. Приходилось терпеть.
Тем временем, убийца наспех заглянул под диван и понял, что меня в комнате нет. Слава Богу, в часы он не догадался заглянуть. И наконец, он вышел в коридор и закрыл за собой дверь.
Я постояла еще минут пять, а может быть больше, не знаю. И решила, что пора вылезать.
Первым делом я, когда оказалась на свободе, как следует отряхнулась, дернувшись от омерзения и сгоняя с себя выводок пауков, комфортно расположившихся на моих ногах. Часы за моей спиной возмущенно захрипели, в них что-то зашипело, а потом маятник дернулся и застыл. Так, прекрасно, кажется, я сломала часы. Бурные продолжительные аплодисменты. Изабелла, ты чемпион по порче всевозможных предметов.
Фыркнув, я прокралась к двери и приложила ухо к щели между косяком. Тихо. Убийца ушел? Или он притаился где-нибудь в уголке и караулит меня, ожидая, когда я выберусь из своего укрытия?
Эта мысль заставила меня стоять в позе цапли целых полчаса. Я периодически меняла ноги, они мерзли, но туфли я надеть не догадалась, как-то не до того было.
Наконец, создавшее положение начало меня тяготить. Сколько еще я буду тут стоять? Час, два, вечность? Я уже продрогла до самых печенок, не хватало еще простыть и заболеть. А утром слуги обнаружат здесь мой хладный труп. Блестящая перспектива. Нет, следовало уходить отсюда.
Но покидать гостиную навстречу полной неизвестности я не могла. Я до сих пор не знала, где находится убийца и не притаился ли он с другой стороны двери. Если уж я настолько сошла с ума, чтобы выходить к нему навстречу, то стоило хотя бы запастись каким-нибудь оружием.
Я оглядела комнату. И сразу пожалела, что судьбе не было угодно занести меня в оружейную. Там на стенах сколько угодно оружия, выбирай любое, от кинжалов до топоров. А неплохо было бы мне сейчас какой-нибудь топорик. Увы, в гостиной на стенах висели лишь картины и гобелены. Ни то, ни другое не годилось на роль оружия. Хотя картиной вполне можно было кого-нибудь пришибить. Испытала на собственной шкуре. Беда в том, что она слишком громоздка и тяжела. Мне не протащить ее и двух шагов.
И тут я увидела забытый слугами подсвечник. Что ж, не слишком удобное оружие, но его можно взять и он не слишком тяжел. А если я стукну им по голове своего убийцу, то мало ему не покажется. Решено.
Я взяла подсвечник. Немного подержала на весу, проверяя свои догадки. Полагаю, что не выроню его в самый неподходящий момент. Итак, я вооружена и ко всему готова. Пора идти.
Я взялась за ручку двери и осторожно ее повернула. Набрала в легкие побольше воздуху для смелости, и потянула ее на себя.
Если б меня в тот момент кто-нибудь видел, он бы умер от смеха. Вид у меня был незабываемый. Я была в ночной рубашке, с распущенными, теперь уже спутанными волосами, босая, но зато с подсвечником наперевес. А если учесть выражение моего лица, которое я не видела, но вполне могла представить, то это действительно замечательно смотрелось. Я была готова в любую секунду пустить в ход импровизированное оружие. С этой целью я обошла весь холл, но никого не обнаружила. Убийца наверняка уже ушел. Во всяком случае, на первом этаже его точно не было. За это я могла ручаться.
Убедившись в безопасности тыла, я крадучись поднялась по лестнице, постоянно оглядываясь и застывая на каждой ступеньке. Оказавшись наверху, я прислонилась спиной к стене и довольно долго прислушивалась, не решаясь отправиться дальше. Наконец, шагнула вперед, держа подсвечник впереди себя. Я была в ужасно напряженном состоянии, готова бежать от любого шороха и бросаться на каждую тень. А главное, в коридоре было темно. Именно поэтому я и поступила так, как поступила.
Впереди я услышала шорох, тихие шаги, успела заметить чью-то тень и в следующее мгновение размахнулась. Если б в последнюю секунду я не заметила знакомые черты неизвестной тени, то ударила бы изо всех сил. Но замеченное посеяло во мне сомнение и я задержала руку. Полностью остановить замах было не в моих силах, подсвечник был тяжелым, а размахнулась я на совесть.
Человек тихо вскрикнул, а потом я услышала стук падающего на пол тела. У меня уже появились некоторые подозрения, поэтому я присела над ним и заглянула в лицо. Матерь Божья, нужно немедленно уносить ноги. Бегом. Потому что, я ударила не кого-нибудь, а самого герцога.
Я подскочила, но убежать не успела. Он успел схватить меня за ногу. Не удержавшись, я шлепнулась на пол и выронила подсвечник. В следующее мгновение мне на спину водрузилась немыслимая тяжесть, а руки скручены за спиной. Этот гад придавил меня коленом, сволочь!
– Пустите, вы, – прохрипела я из последних сил.
Герцог перевернул меня на спину. Я заметила искаженное яростью лицо, выражение которого мгновенно сменило изумление.
– Это вы-ы?! – протянул он, полуоткрыв рот.
– Слезьте с меня, кабан, – отозвалась я, пытаясь его лягнуть, – урод. Мерзавец.
– Чудно, – прокомментировал он две секунды спустя.
Должна заметить, это были весьма долгие секунды. Наконец, он рывком поставил меня на ноги. Я перевела дух. Этот подлец едва не сломал мне ребра.
– Что вы делали в коридоре? – далеким от любезного тоном спросил герцог.
– Ничего, – прошипела я.
Наклонившись, он поднял с пола злополучный подсвечник и повертел в руках.
– Зачем вы меня ударили?
– Откуда мне было знать, что это вы? – огрызнулась я, – в темноте ничего не видно.
– Черт вас возьми! Зачем вы бродите по коридорам ночью? Что за идиотская забава?
И добавил еще кое-что, не для печати.
Я скорчила самую жуткую из своих гримас, потирая лоб, которым здорово треснулась об пол. Нужно было стукнуть его посильнее. Так, чтобы не скоро очухался. Мне всегда везет.
– Вы будете говорить или нет?
– Нечего на меня кричать!
– А как я должен с вами разговаривать, черт вас дери? Шляется по коридорам и бьет всех подсвечником направо и налево!
– Вы сами шляетесь по ночам, – не осталась я в долгу, – что вам тут понадобилось?
– Не ваше дело.
– Взаимно.
Схватив меня за руку, он помчался по коридору, невзирая на то, что я от неожиданности сперва споткнулась и едва не упала. Думаю, если бы мне не удалось сохранить равновесие, он бы поволок меня по полу.
Меня заволокли в комнату и почти швырнули в кресло. Только тогда я заметила, что нахожусь у себя.
– Нахал, – отозвалась я злобно, – свинья. Наглец, мерзавец, негодяй, скотина!
– Высказались? – спросил герцог язвительно, – а теперь успокойтесь и объясните мне, что вы делали в коридоре?
Не знаю, как другие, но я не могла ничего объяснять спокойно в такой ситуации. Я просто исходила злобой. Понаблюдав за мной минуты три, он взял со стола графин с водой и наполнил стакан. Потом сунул его мне в руки.
– Пейте.
