Текст книги "У кошки девять жизней (СИ)"

Автор книги: Екатерина Бэйн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

– Не хочу.

– Хватит злиться. Судя по всему, я вообще должен плеваться ядом. Зачем вы меня ударили?

– Я думала, это кто-то другой, – нехотя отозвалась я, – знала бы, что это вы, треснула бы на совесть.

Герцог покачал головой, потом фыркнул.

– Ну ладно, если хотите знать, мне было очень больно. Довольны?

Я красноречиво промолчала.

– Вы будете говорить, наконец? Сколько можно трепать мне нервы?

– Не знала, что у вас есть нервы.

Я все еще была не на шутку раздражена, но первая злость начала проходить. Теперь можно было, скрипя зубами, рассказать ему о том, что произошло за последний час.

Когда я закончила, герцог некоторое время молчал, потирая заметную шишку на голове и морщась от боли. Ага, больно! Так тебе и надо, негодяю. Будешь знать, как ломать ребра ни в чем не повинным девушкам.

Наконец, он взял со стола стакан и выпил находящуюся там воду.

– На вашем месте я бы поостереглась пить что-либо в этой комнате, – подковырнула я его, – вдруг она отравлена?

– Тогда я умру в страшных судорогах вам на радость. Это все?

– А что еще? – не поняла я, хотя мысль о судорогах мне понравилась.

– Значит, вы не знаете, здесь ли еще этот тип или нет?

– Я за ним не следила. Полагаю, что нет. А на самом деле, кто знает. Может быть, он притаился где-нибудь здесь.

Он молча встал и отправился в спальню. Его не было довольно долго. За это время я успела проверить свои повреждения и обнаружила пару синяков и шишку, сильно разозлившись при этом. Все-таки, какой отвратительный тип!

Герцог вернулся и сообщил:

– Там никого нет. Я разбудил вашу служанку, она покараулит вас, пока я не вернусь.

Надо же, разбудил Эмили! Это поистине геркулесов труд. Меня так и тянуло поаплодировать ему вслед.

В спальне меня ожидала Эмили, сидящая на краешке стула и досматривающая последний сон. Она встрепенулась на звук открываемой двери.

– Госпожа! – заахала она, – что происходит?

– Меня снова пытались убить, – пояснила я.

Только вот, без должного трагизма в голосе. Служанка уставилась на меня, как на сумасшедшую.

– Вы не шутите?

– Нет, – я помотала головой, – вот, смотри.

На кровати до сих пор валялось скомканное одеяло и смятая подушка. Я взяла последнюю, кстати обнаружив на ней следы от удара кинжалом. Эмили посмотрела тоже, после чего побледнела как стена.

– Ножом? – повторила она, дрожа, – госпожа, как вы умудрились уцелеть? Боже, вы в рубашке родились!

Она подскочила, кинулась к двери и заперла ее, после чего, так как это показалось ей явно недостаточным, она подперла ее стулом и только тогда перевела дух.

В результате, вернувшемуся герцогу пришлось довольно долго в нее колотить. Я сдерживала смех, пока Эмили приводила все в первоначальный вид.

– В чем дело? – недовольно спросил герцог, когда ему удалось войти, – почему вы заперлись?

– Ну, – я сделала небольшую паузу, – убийца до сих пор бродит по дому. Неизвестно, что еще ему придет в голову.

– Когда вы прекратите язвить и до вас дойдет, наконец, что это все не смешно?! – рявкнул он, – вам понравилось, что за вами по всему дому носится убийца с кинжалом?

При последних словах Эмили как-то странно всхлипнула и сползла на пол в аристократическим обмороке. Господи, что за нервные слуги пошли! Так и норовят в обморок рухнуть.

– Что вы наделали, – упрекнула я герцога, – теперь мне придется ее в чувство приводить. Черт-те что.

– Так очнется, – отмахнулся герцог, бросив на Эмили пренебрежительный взгляд, – впрочем, запереть дверь – мысль, конечно, правильная. Бьюсь об заклад, она пришла в голову вашей служанке.

– Откуда вы знаете? – удивилась я.

– Да потому что вы просто непробиваемы. С вас все как с гуся вода. Хоть дюжина убийц столпится вокруг вашей кровати, вы даже не почешетесь.

– Вовсе нет, – возразила я.

– Так, хватит, – оборвал он свои инсинуации, – я распорядился, чтоб трое слуг дежурило сегодня возле вашей двери. Кстати, убийцы в доме нет. Как нет и никаких следов его пребывания.

– Считаете, что мне это приснилось?

– Если бы на вашем месте была Эви, я так бы и подумал. Но вы не особенно впечатлительны. Вот, до чего дошло дело! В мой дом влезают какие-то негодяи с кинжалами!

– И портят ваши подушки, – съязвила я напоследок.

Состроив необыкновенно утомленное лицо, он вышел, а я несколько минут раздумывала над тем, впечатлительна ли я. Наверное, нет. И не особенно, а абсолютно. Иначе, давно бы тряслась от страха. Но я уже натряслась в часах и мне вполне хватило.

Тут очнулась Эмили и со стоном поднялась на ноги.

– Ох, почему это я на полу? – спросила она.

– Упала, – пояснила я, – в обморок. Как чувствуешь себя?

– Не очень хорошо, – честно ответила служанка, – странно. Никогда еще не падала в обморок.

– Ну и что ж, что не падала. Надо же когда-нибудь и упасть. Ладно, раз ты очнулась, то запри дверь. Я буду спать. Рассветет скоро.

Утром мое состояние было отвратительным. Еще бы, я почти всю ночь пробегала, прячась от негодяя с кинжалом, потом мне едва не сломали ребра и почти час допрашивали. Поспать мне удалось всего три или четыре часа. Вряд ли, кто-нибудь мог бы чувствовать себя комфортно после такого променада.

За столом я давилась завтраком. Есть мне совершенно не хотелось. Я не чувствовала вкуса того, что кладу себе в рот. Ощущение было такое, словно я жевала бумагу. На себе я ловила панические взгляды, и не только присутствующих за столом, но даже слуг. Ну, конечно, все в курсе событий.

Все это меня нервировало. С трудом проглотив застрявший в горле комок, я встала и вышла за дверь. Как мне это надоело! Впору завтракать в одиночестве в своей комнате.

12 глава. Подозреваемый

Нет ничего хуже, чем усиленная охрана, поверьте мне, я знаю, о чем говорю. Их было трое, трое! И они никогда не оставляли меня в покое. Ходили по пятам, дыша в затылок. Единственное время суток, когда я была избавлена от их присутствия – это ночь. Но это был относительный покой. Они находились в соседней комнате. Стоило мне пошевелиться или неудачно вздохнуть, как кто-нибудь из них начинал стучать в стену, вызывать Эмили и спрашивать у нее, все ли в порядке. Не влез ли убийца в окно, или спустился по каминной трубе, а может быть, даже просочился сквозь стену. От столь наглого убийцы всего можно ожидать. Ни я, ни Эмили толком не спали всю неделю и ходили сонные, словно осенние мухи. К концу недели я была готова разорвать их на кусочки. И убийц, как назло, не было. Никто не покушался на мою жизнь, и это было особенно досадно. Ну, хоть какой-нибудь толк был бы от ночного бдения!

Я большей частью сидела в своей комнате, умирая от скуки и наливаясь злостью. Так, по крайней мере, я могла хоть ненадолго отдохнуть от своей охраны. И еще, конечно, во время приема пищи. Слава Богу, они не стояли за моим стулом навытяжку.

Сегодня за завтраком я, как обычно, клевала носом, пытаясь проснуться и хоть что-нибудь съесть. Аппетита, как назло, не было. Я вяло ковыряла вилкой в тарелке. Что поделать, мой желудок еще не проснулся. Он изо всех сил сопротивлялся той работе, которая на него свалилась.

– Нельзя постоянно сидеть в четырех стенах, – заговорила Эвелина, отметив, должно быть, мой вид, как не совсем обычный, – тебе нужно выйти на свежий воздух.

– Нет, ни за что, – поспешно отозвалась я.

Только представить, за мной потащится моя надоедливая охрана, след в след, как на охоте. Ох, я их точно убью.

– В чем дело? – поинтересовался герцог, – вас проняло, наконец?

– Конечно, – согласилась я, – кого угодно проймет, когда трое обалдуев идут по пятам, готовые в любую минуту броситься.

Этьен громко расхохотался.

– Как же, проймет ее, – выдавил он сквозь смех.

– Очень смешно, – обиделась я, – я спать не могу из-за них. Они постоянно спрашивают, не убили ли меня. Может быть, не стоит столь усиленно охранять?

– Но ведь они заботятся о твоей безопасности, – попыталась было возразить Эвелина.

– Они меня в гроб вгонят своей заботой. Нельзя ли обойтись без них?

– Если хотите, чтоб вас убили – пожалуйста, – пожал плечами герцог.

Я уже не знала, что лучше.

– Ну, пойдем прогуляемся, – продолжала Эвелина, – думаю, можно будет не брать их с собой. Возьмем Этьена.

– Спасибо за доверие, – поклонился тот.

– С пистолетом? – не смолчала я, – непременно возьми.

Они тут же закричали в три голоса, что я невыносимо легкомысленна. Не знаю, наверное, они правы, но это же смешно, ей-богу. Что-то есть во всем этом неразумное. Когда хотят убить, то и полк солдат не спасет. Нужно полагаться на собственные силы. Кстати, я это уже уяснила и носила при себе маленький стилет. Так, на всякий случай. Сумею ли я пустить его в ход, покажет время.

На прогулку мы отправились втроем. Охрана временно была распущена. Мне кажется, парни отправились выспаться, как следует. Думаю, они тоже слегка утомились.

От утомительных разговоров у меня разболелась голова. Я сидела на лавочке и тоскливо смотрела прямо перед собой. В последнее время жизнь решительно перестала мне нравиться. На мою жизнь уже было совершено столько покушений, что с лихвой хватило бы на весь дом. Если, конечно, считать то, что я упала с лошади и на меня свалилась картина. Но я до сих пор думала, что это случайности. И как будто мне этого мало, приставили охрану, чтобы довести до белого каления. Интересно, удастся ли мне выспаться?

– Что же это творится, – вздохнула Эвелина, садясь рядом со мной, – на тебя открыли настоящую охоту. Ужасно. Не знаю, удастся ли нам с этим справиться. Между прочим, ты могла бы быть серьезней.

– Я серьезна дальше некуда.

– Тогда к чему эти неуместные шутки?

– Что еще остается бедной девушке, если ей даже пошутить нельзя? – возразила я, – и потом, это вовсе не шутка была, а едкий сарказм.

– Не пойму я этих тонкостей, – отмахнулась девушка, – но все-таки, ты могла бы вести себя повежливее с Огюстеном. Он из кожи вон лезет, чтобы обеспечить твою безопасность.

– Ох, спасибо большое, – съязвила я.

– О тебе заботятся, а ты фыркаешь. Зачем ты его ударила?

Господи, уже нажаловаться успел! Прямо, как нервная женщина.

– Случайно, – отозвалась я, начиная злиться.

– Как тебе не стыдно!

– Мне стыдно? Почему это мне должно быть стыдно? За мной гонялся убийца, что я должна была подумать, когда услышала, как кто-то крадется? Да и стукнула я его слегка, стоит ли поднимать такой шум. Это пошло ему на пользу.

– Ты просто отвратительна! – вспылила Эвелина.

– Ну, и прекрасно! – я вскочила, – ступай, пожалей своего ушибленного братца. К черту вас всех.

И с этими словами я умчалась в дом прежде, чем кто-либо успел меня остановить. Наверное, нужно было выражаться более вежливо, но в тот момент я не обратила на это внимания. Напротив, казалось, что я была недопустимо мягка.

В таком взвинченном состоянии я добежала до своей комнаты и распахнула дверь. Ох, таких потрясений у меня еще не было.

В помещении было полутемно, так как моя нерадивая служанка не удосужилась отодвинуть портьеры. Но света было достаточно для того, чтобы увидеть длинную фигуру, словно висевшую в воздухе. Прислонившись к косяку двери, я заметила, что это был женский силуэт, о чем говорила белая рубашка до пят и распущенные волосы. Лица у фигуры не было, я не смогла его разглядеть, но и увиденного мне было больше, чем достаточно. Уж чего-чего, а повешенной женщины я у себя еще не находила. Мое воображение мигом дорисовало остальное: посиневшее, раздутое лицо и высунутый язык.

Я выскочила в коридор и захлопнула за собой дверь. Что делать, Господи? Что за женщина и почему она позволила себя повесить именно в моей комнате? Других мест нет, что ли? Ох, ну за что мне все это?

Я тяжело дышала, не в силах тронуться с места. А может быть, перепутали и вместо меня убили кого-нибудь другого? Да нет, невозможно. Никто не мог принять за меня какую-нибудь служанку. О Боже, Эвелина!

Я почти сорвалась с места, чтобы бежать назад и проверить, так ли это, но в последнюю секунду одумалась. Каким образом в моей комнате могла оказаться Эвелина, если пять минут назад она была в парке? Даже самый ловкий убийца не справился бы с поставленной задачей в столь короткий срок.

Не знаю, до каких пор я стояла бы у закрытых дверей, если бы не подоспела Эмили.

– Что вы здесь стоите, госпожа? – спросила она.

Я лишь помотала головой.

– Тогда я войду? – робко предложила она.

– Нет, пожалуй, тебе не стоит это видеть.

Но, как водится, Эмили тут же захотела на это посмотреть. Как я не убеждала ее, что ей это не понравится, служанка стояла на своем.

– Я только посмотрю, – твердила она, ненавязчиво отодвигая меня в сторону.

Наконец, мне это надоело. Пусть смотрит, если так хочет. Только пусть потом не жалуется.

Довольная, что добилась-таки своего, Эмили заглянула в комнату и… дом огласился таким визгом, что хоть святых выноси. Я зажала руками уши, так как вопила она в непосредственной близости от меня.

На визг любопытной служанки примчалось все население дома, включая, между прочим, абсолютно целую и невредимую Эвелину и Этьена.

– Да прекратится это когда-нибудь? – спросил герцог у пространства, – что на сей раз?

Я молча указала на дверь. Он отодвинул голосящую Эмили, по ходу дела велев:

– Уймите ее кто-нибудь.

Этим занялся Этьен, не придумав ничего лучше, как отвесить служанке звучную оплеуху. Эмили тут же замолчала, но ненадолго. Она начала всхлипывать, дрожать и причитать, что ни за что бы не поехала в этот жуткий дом, если б знала, чем все это обернется.

Герцог тем временем распахнул дверь, явив миру вышеописанную картину. На несколько минут воцарилась тишина, даже Эмили перестала всхлипывать.

– О Боже, – прошептала Эвелина сдавленным голосом.

Кажется, ее тоже тянуло завизжать.

Герцог шагнул к раскачивающейся фигуре, поднял голову и внимательно осмотрел то, что представилось его глазам.

– Черт побери, – наконец, отозвался он, – это же кукла.

Я, пересилив природное отвращение, подошла ближе.

Да, он был прав. Дура, Господи, где были мои глаза? "Лицом" этой гротескной фигуре или, точнее, головой служила подушка, вспоротая крест-накрест. Сверху на нее был наброшен пучок пакли. Все остальное довершала простыня.

Герцог обернулся к остальным и окатил таким взглядом, что все побледнели и затряслись, даже Эвелина, хотя она-то ни в чем не была виновата.

– Найду того, кто это сделал, – негромко, но очень веско сказал он, – удавлю.

После таких слов не нашлось ни одного человека, кто счел бы своим долгом задержаться здесь дольше двух секунд.

Я вновь подняла голову, прикидывая, какого роста должен быть этот неизвестный, чтобы умудриться повесить "это". Наверняка, он встал при этом на стул. Нет, на стол. Точно, вон и стол. Его не удосужились отодвинуть на место.

Дернув за простыню, я сорвала "куклу" с потолка. То, что от нее осталось, мягко шлепнулось на пол.

– Испугались? – спросил герцог.

– Не очень, – отозвалась я, – скорее, удивилась, кто бы это мог быть.

– Жаль, что не напугались. Может, поумнели бы.

И с этими словами он удалился. Наглец! Что нужно сделать, чтобы ты сам поумнел? Нахал. Удара подсвечником, явно, недостаточно.

Итак, возникает старый вопрос. Кто это сделал? Кто-то, подкупленный моим предприимчивым убийцей, спору нет, но вот кто? Меня это очень интересовало. Знала бы, повесила его рядом с этой куклой.

Сколько же денег у убийцы, раз он, не задумываясь, так швыряет их направо и налево! Думаю, не меньше миллиона. Предыдущие попытки уже обошлись ему в кругленькую сумму. Тысячу одному. Тысячу другому, третьему, так никаких денег не напасешься. Какое завидное упорство! Какое восхитительное терпение! Вот уж, чем никогда не могла похвалиться, так это терпением.

Я забралась в кресло, любимое место для моих размышлений и начала думать. Значит, так. С каждым покушением личность убийцы становится все яснее. Что я теперь могу о нем сказать? Этот человек очень упрям и упорен, обладает завидным терпением и изобретательностью. Он богат и он очень хочет от меня избавиться. Что еще? Кажется, все. Нет, есть еще одна деталь. Он очень хорошо знаком с обстановкой, которая меня окружает. Это значит, что у него хороший осведомитель.

Я сидела довольно долго, вертя эту идею и так и эдак, рассматривая под любым углом, не обращая внимания ни на что. А что, если подойти к этой проблеме проще?

У кого в этом доме есть мотив для моего убийства? Кто меня терпеть не может и не скрывает этого? Кто очень хочет от меня избавиться? И наконец, у кого есть прекрасная осведомленность и возможность для покушений?

Думаете, я очень долго соображала? Не такая уж я дура. Я быстро нашла подходящую кандидатуру. Ответ был один: герцог. Все сказанное выше прекрасно к нему подходит. Упрям, как осел, упорен, еще бы нет, терпелив – достаточно, изобретателен – наверняка. И богат.

Так, приехали. Нет, не может быть. Он ведь сам на мне женился, никто его не заставлял. Даже после того, как я продемонстрировала ему свой нрав в миниатюре. Да, но этим мой чудный характер не исчерпывается. Должно быть, я ему основательно подпортила нервы. Конечно! Нужно еще вспомнить Жанну. Она говорила, что этот дом должен был принадлежать ей. Стало быть, она серьезно претендовала на место герцогини де Каронак. А тут, какая досада, приходится жениться на противной девице. Слово – не воробей, вылетит – не воротишь.

Я долго сидела, не меняя позы, ужаснувшись представившимися картинами. Ведь если убийца – герцог, то я могу считать себя покойником. Я, конечно, очень везучая, иначе давно была бы мертва. Но и мое везение не может длиться вечно.

Чем дольше я думала, тем сильнее мне казалось, что я права. Ночной убийца был в маске. Зачем? А затем, чтоб я его не узнала в случае, если затея не удастся. И потом, кого я стукнула по голове подсвечником? Что он делал ночью в коридоре? Ответ один: охотился на меня. Проще ничего быть не может. Остается только удивляться, как я не додумалась до этого раньше.

Неясен только мотив. Какой-то он расплывчатый. Хотел бы он жениться на Жанне, так женился бы и дело с концом. С покойным отцом можно как-нибудь договориться. Но с другой стороны, откуда мне знать, о чем он думает? Это я бы не задумалась нарушить слово, если б оно причиняло мне такие неудобства. Любые клятвы должны быть разумны и реальны.

Ладно, это оставим. У меня есть более насущные проблемы. Что мне теперь делать? Я не могу чувствовать себя в безопасности в этом доме. Ничто здесь не может гарантировать мне безопасность: ни охрана, ни спрятанный стилет, на запертая дверь. Если подумать, я в ловушке. И мне некуда бежать.

С такими ужасными мыслями я сидела довольно долго, глядя в противоположную стену и ничего там не видя. Я искала выход и не находила его.

И в этот момент в комнату вошла Эвелина. Услышав, как скрипнула дверь, я вздрогнула, впервые продемонстрировав долгожданный испуг. Осталось только дождаться, пока я поумнею.

– Белла, прости, – с ходу сказала Эвелина, – я ужасно с тобой разговаривала. Мне очень жаль.

– Все в порядке, – отозвалась я, когда проглотила комок, застывший в горле.

– Нет, не в порядке. Я не подумала, что происходящее кого угодно из себя выведет. Неудивительно, что ты взвинчена. Мы все взвинчены. А тут еще эта кукла. Господи, кто додумался повесить ее здесь?

Я пожала плечами. Да кто угодно. Герцогу стоит только приказать. Неудивительно, что ни один из допросов не увенчался успехом. Странно было бы, если б было наоборот.

– Какая гадость, – Эвелина передернула плечами, – чем дальше, тем все хуже и хуже. Иногда я думаю, может быть, уехать куда-нибудь?

– Куда?

– Не знаю. В другой город. В другую страну.

– Сомневаюсь, что поможет.

Если только уехать без герцога. Какая жалость, что в нашей стране запрещен развод! Развелась бы, не задумываясь. У нас существует один способ: супругу в гроб и вновь свободен.

– А ты не писала своему отцу о происходящих событиях?

– Конечно, нет. За кого ты меня принимаешь?

– Бедняжка, – Эвелина погладила меня по руке, утешая, как маленькую девочку, – не переживай, мы сумеем с этим справиться.

– Эви, не хорони меня раньше времени, – я сдвинула брови.

Мне давно не пять лет, чтобы гладить по голове. Даже тогда это не производило на меня впечатления.

Она не успела ответить. Открылась дверь и вошедший слуга торжественно объявил:

– Ваша светлость, навестить вас прибыла баронесса де Кастро. Изволите ее принять? Она ожидает внизу.

– Изволю, – я встала.

Хоть какое-то разнообразие.

Эвелина посмотрела на меня с тревогой:

– Надеюсь, ты не собираешься ничего ей рассказывать?

– Я никому не собираюсь ничего рассказывать.

– Пойдем вместе, – она взяла меня под руку.

– Опасаешься, что я все-таки расскажу?

– Нет. Но мне тоже скучно. А баронесса показалась мне очень веселой.

Мне не было скучно. Мне было тошно. Вас никогда не пытались убить?

Мы спустились вниз. Вероника ждала в гостиной. Увидев меня, улыбнулась и встала:

– Добрый день, господа. Изабелла, вы настоящая отшельница. Не показываетесь ни на одном приеме. Я думала, ваши синяки давно прошли.

Мы обменялись приветствиями.

– Да, – сказала я, отвечая на ее вопрос, – мои синяки уже прошли.

– Надеюсь, вы не болеете? Какая-то вы бледная. Что-то мне это не нравится. Еще что-то случилось?

Ну, не рассказывать же ей правду. И я ответила:

– Случилось.

– Что?

Эвелина бросила на меня предостерегающий взгляд.

– Кадо умер.

– О-о-о! – Вероника всплеснула руками, – как это случилось?

Хороший вопрос. Теперь я посмотрела на Эвелину. Она едва заметно пожала плечами и тут же выпалила:

– О, баронесса, это было ужасно! Мы все так расстроены! Места себе не находим. Бедный Кадо!

– Нет слов, как я вам сочувствую, – покачала головой Вероника, – он ведь был еще молодой. Года три-четыре, так?

Я признала ее правоту кивком головы.

– Я вас прекрасно понимаю. Собака – это член семьи и терять его также больно. Но неужели вы из-за этого не ездите на приемы? Траур по собаке? Печально, но…

– Дело не в этом, баронесса, – вновь вмешалась Эвелина, сегодня она была на редкость сообразительна, – Белла никак не может прийти в себя. Она так впечатлительна.

Посмотрев на нее с укором, я сдвинула брови. Это уж слишком. Вероника подумает, что я истеричная девица. Но баронесса восприняла ее слова как должное.

– О, понимаю. Вы к нему привыкли, Изабелла. Кстати, очень милое имя – Белла. Красиво. Знаете, по-итальянски это значит "красавица". Вам очень подходит.

– В самом деле, это значит? – всплеснула руками Эвелина, – ну, Этьен! Это он придумал.

– Этьен? – чуть удивилась баронесса.

– Наш кузен.

– Ах, да. Что ж, значит, у вас горе. Жаль. А я хотела пригласить вас в гости. Не надо так убиваться. Горе не может длиться вечно. Жизнь продолжается, Изабелла. Кадо, конечно, был великолепным, преданным псом, и мне его очень жаль. Но я не могу смотреть, как вы убиваетесь. Заведите новую собаку. Уверена, она будет не хуже.

– О да, конечно.

Мне стало вдруг безумно жаль бедняжку Кадо. Стыдно прикрываться его именем. Просто отвратительно. Но что я могу поделать? Правду говорить не в коем случае нельзя. И не только Веронике, но и самой Эвелине. Но перед остальными я еще могу прикрываться самим фактом покушений. Что до остальных моих догадок, то озвучивать их не рекомендуется. Эвелина с возмущением их опровергнет, и еще, чего доброго, побежит жаловаться братцу. Уж не для того ли она за мной ходит?

На мгновение я похолодела. Но потом опомнилась. Нет, Эвелину в этом заподозрить нельзя. Она ничего не может скрывать дольше пяти минут. Она бы непременно проговорилась.

Итак, первые подозрения начали разъедать мою душу. Причем, взялись они за нее на совесть.

– В пятницу прием, – продолжала Вероника, не подозревая о моих мыслях, – думаю, вам непременно нужно на нем побывать. К тому же, может показаться странным, что вы их не посещаете. Мадемуазель Каронак, убедите свою сестру не сидеть в одиночестве.

– Я ей это все время говорю, – с готовностью подхватила та любимую тему, – вот, например, она совсем не выходит из дому.

Эви, это слишком. Что за манера привлекать к этому посторонних?

– Неужели? – воскликнула баронесса, – это нужно непременно исправить. Пойдемте в парк, Изабелла. Сегодня такая чудесная погода.

Я сдержалась от желания скорчить им двоим гримасу.

– Хорошо, пойдемте. Я вовсе не отказываюсь.

– Да, только позову Этьена, – спохватилась Эвелина.

– Не стоит, он сегодня уже гулял, – я подхватила Веронику под руку и повела к двери.

Вот только Этьена нам и не хватало. Эвелина была не слишком довольна, но ей просто пришлось последовать за нами. По пути она с укором смотрела на меня и что-то тихо бурчала себе под нос. На здоровье.

В парке мы сели на скамью, устроившись со всеми удобствами. Вероника продолжала болтать.

– Вас, помнится, очень интересовала история с графиней де ла Важери, – говорила она.

– Да, очень, – живо поддержала эту тему Эвелина.

Меня в данный момент она абсолютно не интересовала, но я сделала заинтересованное лицо. В нашем доме разыгрывается трагедия поувлекательней. Вот только мне хотелось бы быть зрителем, а не действующим лицом этой драмы. Особенно, не первой жертвой.

– Так вот, ничего нового о ее смерти нет. Все осталось загадкой.

– В чем же здесь загадка? – удивилась Эвелина, – я поняла, что она упала и убилась, так?

– В том-то и дело, мадемуазель, – улыбнулась Вероника, – что никто толком ничего не знает. Ни то, как она умерла, ни то, каким образом оказалась в том месте. Это осталось тайной.

Я посмотрела на нее, гадая, говорит она правду или нет. И стоит ли мне вылезать с сольной партией. Мне и своих забот хватает. Решено, не буду.

– Значит, несчастный случай, – подвела итог Эвелина, – какое горе для ее мужа!

– Полагаю, он не столь горюет, как вам кажется.

– Почему?

Наивное создание. Да ведь он женился на ней из-за денег, вот почему.

– Графиня была не из тех женщин, о которых долго скорбят, – сказала Вероника.

– Но ведь она не виновата в своем несчастье! – возмутилась девушка.

– Вы совершенно правы, мадемуазель, – согласилась гостья, – но ее мужу было не легче от этого. Ведь выносить ее в определенные моменты было абсолютно невозможно. Я помню один случай. Так вот, все были глубоко шокированы. Она вышла к гостям совершенно голая, представляете? – она понизила голос.

Эвелина сдавленно охнула и покраснела. Я сделала большие глаза.

– Правда?

– Совершеннейшая, – кивнула Вероника, – я это сама видела. Одно могу сказать, фигура у нее, конечно, замечательная.

Я фыркнула и подавила неуместный смех. Эвелина посмотрела в мою сторону очень недовольно. А баронесса подмигнула.

– Все равно, мне ее жалко, – упрямо произнесла девушка, – бедняжка. В чем тут ее вина? Она же не понимала, что творила.

– Да, да, конечно, – поспешила согласиться гостья, – но граф, кажется, не особенно жалеет о ее смерти. Во всяком случае, его несколько раз видели в компании графини де Токелен.

Имя показалось мне знакомым.

– Ситуация была компрометирующей? – спросила.

– Совершенно невинная, я бы сказала. Но она ему нравится, это точно. Впрочем, она не может не нравиться.

– Она красивая? – полюбопытствовала Эвелина.

– Очень. Хотя, понимаете, я не могу судить объективно. У нее, конечно, есть недостатки, но мужчины от нее без ума. Высокая, стройная, черноволосая, такие тяжелые кудри, и серые глаза.

Портрет тоже показался мне смутно знакомым.

– Кажется, я ее видела.

– Вполне возможно и даже наверняка. Я приглашала ее к себе на прием.

– Да, наверное, там.

Вероника открыла рот, чтобы высказаться боле пространно, но осеклась.

– Ваш муж, Изабелла, – прошептала она, – он идет сюда. Думаю, нам не стоит больше обсуждать эту тему. Мужчины не любят сплетни такого рода.

Я обернулась и с неудовольствием заметила приближающегося герцога. Черт принес его так не вовремя! Опасается, что я сбегу и ему не удастся меня прикончить?

– Замечательный у вас парк, – завела разговор Вероника, – столько кустов и деревьев!

– Кто бы еще их подстриг, – проворчала я.

Подойдя ближе, герцог задал нам самый уместный вопрос в данной ситуации:

– Что вы здесь делаете?

Так и хотелось ему ответить: "Вышиваем гладью". Я сдержалась лишь потому, что рядом была баронесса.

– Мы гуляем, – немного испуганно отозвалась Эвелина.

Тут он заметил баронессу, сидящую скромно и тихо и счел нужным ее поприветствовать. А потом преспокойно сел рядом. Мне захотелось отодвинуться и я едва сдержалась. Черт возьми! Вот так, именно, черт возьми! Заявился, сидит тут, как у себя дома! Черт, а ведь он и в самом деле, дома. Это я здесь чужая.

– Вы не видели наш парк летом, – торопливо заговорила Эвелина, – столько зелени, просто прелесть.

– Я могу это себе представить, – согласно закивала Вероника, смотря на меня с интересом.

Должно быть, я все-таки не очень хорошо умею сдерживать свои чувства.

– Но я, кажется, засиделась, – встала баронесса, – мой муж, должно быть, волнуется. Вы понимаете, что в его возрасте все волнения противопоказаны.

– Конечно, – кивнула я с самым что ни на есть безмятежным видом, на который только была способна.

Вероника любезно распрощалась со всеми и зашагала по дорожке к дому, сообщив, что забыла там сумочку. Эвелина тут же обернулась ко мне.

– Почему ты сидела с таким видом? – свирепо спросила она.

– Живот разболелся, – отозвалась я, – колики.

Она немного помягчела, но, кажется, все равно не поверила мне до конца.

– Почему вы отправились гулять без охраны? – выступил со своей партией герцог, – сколько раз говорить!

– Прости, но мы подумали, что раз рядом баронесса, то…

– То что? – не менее свирепо осведомился он, – что именно?

– Ничего, – Эвелина съежилась, – прости, пожалуйста, я не подумала…

– Надо иногда думать, это полезно.

– Откуда вы знаете? – спросила я.

Кажется, еще секунда – и он велел бы мне заткнуться. Но нет, сдержался, должно быть, мечтал придушить меня чуть позже.

Я встала, взяв примолкшую Эвелину за руку.

– Пойдем. Не надо забывать, что у меня колики.

По пути девушка шептала:

– Не надо ссориться, Белла, пожалуйста. Вы всегда так кричите, что у меня сердце в пятки падает. Почему ты злишься на Огюстена?

– Мне не нравится его выражение лица, – ответила я чистую правду.

Что тут началось! Лучше бы я промолчала. Эвелина костерила меня всю дорогу до дома на чем свет стоит. Я узнала о себе много нового и подумала, что если ее хорошенько разозлить, то она тоже не подарок. Я молча скрипела зубами и с нетерпением ждала, когда же мы придем.

Оказавшись в доме, я откинула от себя ее руку и помчалась верх по лестнице, стараясь как можно скорее скрыться из поля ее зрения. Но Эвелина так легко не сдавалась.

– Ты куда?

– Отдохнуть от твоих воплей, – бросила я, не оборачиваясь.

Какого черта! Будто мне и без нее не хватает проблем и скандалов! Пусть возмущается в одиночестве. Или бежит жаловаться своему отвратительному братцу.