Текст книги "У кошки девять жизней (СИ)"

Автор книги: Екатерина Бэйн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)

На поиски пуль и пороха у меня ушла уйма времени. Я выдвигала различные ящики, заглядывала во все шкафы, а также в любую щель, на которой останавливался взгляд. Ничего. Ну конечно, я должна была догадаться об этом сразу. Кто же будет держать вместе пули и оружие? А если сюда проберутся грабители?

Мысль была разумная, но я все равно разозлилась. Черт, столько времени потратила и усилий, между прочим. Нет, чтобы сразу сказать. Противный герцог. Это его работа. Чья ж еще?

В раздражении я щелкнула затвором пистолета и застыла с отвисшей челюстью. Пистолет был заряжен. Я долго и тупо пялилась на это, не в силах переварить. Ну и ну. Кто бы говорил о безопасности. Спрятать пули и порох, но вывесить на стены заряженные пистолеты. Браво. Осталось только положить рядом ключ от сундука с деньгами. Берите, дорогие грабители, нам для вас ничего не жалко.

Однако, это было мне на руку. Вот, повезло, так повезло. На это я, конечно, не рассчитывала, но приятно получать такие сюрпризы от судьбы хоть изредка.

Сунув пистолет за пояс, я поскорее выбралась в коридор и побежала к себе.

14 глава. Окончание голодовки

Тот злополучный день я помню так хорошо, словно это было вчера. Хотя бы потому, что утром я поняла, что больше не смогу проглотить ни одного яйца вкрутую. Я смотреть на них не могла. Меня от них воротило. Когда Эмили принесла мне завтрак, я просто позеленела, увидев их на тарелке.

– Вам плохо, госпожа? – встревожено спросила Эмили.

– О да, – согласилась я с чувством, – ох, как мне плохо!

– Это от голода, – уверенно заявила она, – вам нужно поскорее что-нибудь съесть.

Меня перекосило только от одной мысли о том, что я проглочу хоть кусочек этой гадости. Я отодвинула тарелку подальше от себя.

– Но госпожа! – вскричала Эмили, – поешьте. Вы на себя не похожи.

Ну, еще бы! В прежние времена я обладала завидным аппетитом. Вопрос в том, куда он делся.

– Съешьте хотя бы кусочек хлеба, – умоляла она.

Я с сомнением посмотрела на то, что мне протягивали. Нужно признать, что никаких отрицательных эмоций хлеб у меня не вызывал. Но положительных тоже. Хорошо. Ох, хорошо! Придется есть. Она права, если я не буду есть, меня унесет порывом ветра, даже кирпичи в карманах не помогут. Какая гадость! Только за это я бы размазала по стенке своего убийцу. Лишить бедную девушку единственной радости в жизни: вкусно поесть. Это просто садизм какой-то.

Я без аппетита сжевала пару кусочков хлеба, не ощущая никакого вкуса. С таким же успехом я могла бы жевать бумагу. Или одну из перчаток. Чем не мясо! К тому же, яда туда уж точно не подмешаешь. Кому придет в голову, что я буду есть перчатки? Вот, то-то и оно. Печально, что я их тоже не могу есть.

Отправив Эмили восвояси вместе с подносом, я уселась в кресло и задумалась, подперев голову рукой. Не думайте, что я решала вопросы наипервейшей важности. Нет, я размышляла, чем бы мне сейчас заняться. Было скучно.

Пододвинув к себе поближе кочергу, так, на всякий случай, я водрузила на столик пистолет и откинувшись назад, полюбовалась на сложившийся натюрморт. Очень художественно. Не хватает только ножа для полного арсенала.

Что ж, я готова встретить врага во всеоружии. Смущает одно: уж как-то я несерьезно настроена. Вместо того, чтобы думать о том, как выйти из создавшейся ситуации, мне в голову лезут глупейшие мысли. Натюрморты какие-то, что за легкомыслие, в самом деле! Нужно сосредоточиться. Просто необходимо. Но вот сосредоточиться я как раз не могла. Хотелось чего-нибудь легкого, веселого, надоело думать, что меня каждую секунду могут убить. Утомляет.

И тут раздался стук в дверь. Не сказать, чтоб я испугалась, но помня о безопасности, все-таки взяла со стола пистолет и сказала:

– Войдите.

– Когда ты научишься запирать дверь? – с такими словами в комнату вошел Этьен.

– А что здесь воровать? – я пожала плечами.

Он тяжело вздохнул, повернулся ко мне и вздрогнул.

– Э…э… это ч-что? – спросил кузен, начиная заикаться и зачем-то подняв руки вверх.

– Где? – спросила я, не понимая, что его так напугало.

Даже побледнел, бедненький. Я на всякий случай оглянулась, вдруг ко мне в комнату все-таки прокрался убийца и теперь стоит за моей спиной, занеся топор над головой. Но позади никого не было. Странно. Я вновь посмотрела на Этьена, приподняв брови.

– Вот это, – он осторожно ткнул пальцем в мою сторону и вновь вздернул руки.

– Что? – удивлялась я.

Мне начало казаться, что Этьен немножко сошел с ума. Так, самую малость. Махнув в его сторону рукой, в которой был зажат пистолет, я поразилась его реакции. Он попятился и вжался в дверь спиной, словно желая пройти сквозь нее, как призрак, которого играл в недавнем времени.

– Ты что?

– Убери это, – прошипел он, – совсем спятила.

– Не груби, – обиделась я, – что я должна убрать?

– Пистолет, – снизошел он до объяснений.

– Ах, это! – я посмотрела на оружие у себя в руке, – это тебя так пугает?

– Положи на стол, – попросил Этьен чрезвычайно вежливо и тихо, – пожалуйста. Осторожно. Медленно.

– Почему медленно? – поинтересовалась я, – он что, взорвется?

– Положи, кому сказал! – рявкнул он, забывая о своем страхе, – вдруг ты нажмешь на курок? Случайно.

– Случайно не нажму, – успокоила я и выполнила его просьбу, – так лучше?

– Я тебя придушу, – пригрозил Этьен, посинев от злости, – что за идиотские штучки!?

– Почему идиотские? – я пожала плечами, – обыкновенный пистолет. Ты пистолетов никогда не видел?

– Хватит строить из себя дуру, – прошипел он, все еще обиженный неизвестно на что.

– Сам такой. Не понимаю, почему тебя испугал пистолет?

– Потому что, ты держала его в руке. Пистолет у женщины – хуже этого ничего быть не может.

– Хуже пистолета в женских руках только кочерга, – съязвила я, – не надо дергаться. Я умею стрелять.

– Тебе все еще весело? – поинтересовался Этьен, садясь на стул рядом и отодвигая пистолет, лежащий на столе подальше от меня.

– Ты пришел полюбоваться, как я плачу?

– Не знал, что ты умеешь, – пробурчал он.

– У тебя тоже получится, если постараешься, – подбодрила я его.

– Не знаю, что должно произойти, чтоб нам выпало счастье лицезреть бледную, дрожащую от страха Беллу всю в слезах.

Я призадумалась. В самом деле, что же должно произойти? Сразу ничего не приходит в голову. Я пожала плечами.

– Сейчас ничего страшного не происходит.

– Правильно, – подковырнул Этьен с ехидной улыбкой, – но за тобой охотятся. Твоя жизнь в опасности.

– Я знаю.

– Такое впечатление, что нет.

– Перестань ее пугать, – с такими словами в комнату вошла Эвелина.

– Напугаешь ее, как же, – хмыкнул тот, – скорее, я сам себя напугаюсь. Впрочем, определенный прогресс все-таки на лицо. Белла уже вооружилась до зубов.

Эвелина приподняла брови, а я продемонстрировала ей кочергу и пистолет. Последний не без некоторой гордости.

– Откуда ты его взяла? – спросила она, не проявляя ни малейшего испуга.

– Из оружейной.

– Ну, тогда он не заряжен.

– Прошу прощения, он заряжен, – улыбнулась я.

– Я знаю этот пистолет, он висел на стене. Он не может быть заряжен, – стояла на своем Эвелина.

Эта девушка обожает спорить. Хлебом ее не корми, дай только возможность кому-то возразить.

– Я тоже так думала. Но он оказался все-таки заряжен.

– Как ты это узнала? – вмешался Этьен, – уж не хочешь ли ты сказать, что устроила в оружейной стрельбище?

– Для того чтобы узнать, заряжено ли оружие, вовсе необязательно из него стрелять, – снисходительно заметила я, – достаточно проверить, в наличии ли порох и пули.

– Ты умеешь с ним обращаться? – почти хором воскликнули они оба.

– Конечно, – я пожала плечами, – а что тут такого?

– Никогда не знаешь, что она еще выкинет, – сказал Этьен, обращаясь к Эвелине.

Та в ответ кивнула головой, словно соглашаясь с ним целиком и полностью. Я обиделась.

– Между прочим, я все еще нахожусь в этой комнате.

– Извини, – Эвелина пододвинула поближе стул и села.

– Собственно говоря, – начал Этьен, кашлянув, – мы пришли, чтобы немного тебя развлечь.

– У вас это получилось, – кивнула я.

– Не язви. Не вижу ничего смешного. Я имел в виду совсем другое. То, что ты повеселилась за наш счет – это останется на твоей совести.

– Ты меня совсем застыдил.

– Пойдем в парк, – вмешалась Эвелина, подумав, что мы вновь начали препираться.

Впрочем, это было не так уж далеко от истины.

– Я возьму этот пистолет, если тебе от этого спокойнее.

– Нет, – возразила я, – мне спокойнее, если он находится в моих руках.

– Тогда я буду нервничать.

– Хорошо. Тогда возьми другой. А этот я спрячу, – пошла я на компромисс.

– Ну, зачем тебе пистолет? – вздохнул кузен, – еще пристрелишь кого-нибудь ненароком.

– Я буду очень осторожна.

Этьен покачал головой, словно сомневаясь, что я на это способна. Но все же сдался и не стал настаивать.

– Хочешь, возьми кочергу, – великодушно разрешила я.

– Спасибо. Обойдусь. Кочерги мне только не хватает. Глупо себя ведешь. Тебя охраняло четверо сильных мужчин. Зачем ты их прогнала?

– Они меня утомляют.

– Очень понятное объяснение. Другого я от тебя и не ждал. "Они ее утомляют"! Белла, оглянись вокруг! Это тебе не балаган, все это очень серьезно.

– Но они и правда, меня утомляют.

Они вздохнули хором, словно это возможно. Никогда не думала, что можно так угадать.

– Пойдем в парк, – Эвелина взяла меня под руку, – спорить можно и там. Таким образом, мы никогда туда не попадем.

Мы все-таки сумели выйти наружу, сделав паузу в споре. Этьен ненадолго замолчал, давая нам такую возможность. Эвелина лишь качала головой, демонстрируя озабоченность. Не знаю, что ее так беспокоило.

В парке мы немного прошлись по дорожкам, а потом сели на любимую скамью. На моей памяти мы всегда оказывались здесь. Похоже, это становится традицией.

Этьен огляделся по сторонам, проверяя, нет ли кого поблизости. Пистолет он, конечно, не взял. Вероятно, я замучила его своими насмешками. Именно поэтому, он чувствовал себя не совсем уютно. Словно голый, право слово. Мне стало смешно. Хотелось сказать, чтоб он взял свой любимый пистолет и не отвлекался, если это его так волнует.

– Мне вот что интересно, – произнес он нараспев, – каким образом ты так завела нашего любимого братца, что он не желает даже говорить на эту тему?

– Прекрати над ним насмехаться! – сердито воскликнула Эвелина.

– Я не насмехаюсь, – он пожал плечами, – но ведь не секрет, что с тех пор, как они поговорили, о чем, неизвестно, кузен бросается на все, что движется с одной целью: покусать.

– Может, это какая-нибудь болезнь? – предположила я, – бешенство, к примеру? У нее похожие симптомы.

Эвелина воззрилась на меня с гневом, а Этьен захохотал. Я недолго думала для того, чтобы присоединиться к нему.

– Довольно! – подскочила девушка, – вы оба! Слышите? Хватит! Два сапога пара! Что здесь смешного?

– У тебя нет чувства юмора, – отозвался Этьен.

– У меня есть чувство юмора, – отрезала она, – но оно не столь сильно развито, как у вас. Вас смешит решительно все. На мой взгляд, это ненормально. В твоем возрасте, Этьен, нужно быть серьезнее. А уж про тебя я молчу, Белла. Ты ведешь себя отвратительно. Что ты сказала Огюстену?

– Я ему сказала, – медленно начала я, – я ему сказала, что если он сбреет свои потрясающие усы, то будет похож на нормального человека. На почти нормального человека.

Этьен снова залился смехом, а Эвелина на минуту лишилась дара речи. Она смотрела на меня во все глаза, так что я начала опасаться, что они вылезут из орбит.

– Хватит издеваться над ним! – рявкнула Эвелина, обретя дар речи.

– Я всего лишь повторила то, что сказала. Ты сама просила.

– Ну, если ты сказала ему такое, удивительно, что он до сих пор никого не съел, – выдавил Этьен сквозь смех, – он так гордится своими усами!

– Я заметила.

– Вы оба – просто отвратительные создания! – припечатала Эвелина, – не понимаю, почему я до сих пор вас не убила.

– Тебе будет скучно без нас, – отозвался Этьен, – кто будет веселить тебя долгими зимними вечерами?

– Боюсь, что вы будете так стараться, что я этого не вынесу.

Она все-таки засмеялась, чувство юмора у нее было и это не могло не радовать. Я, конечно, обманула их обоих. Но не говорить же правду! Тогда бы мне, точно, не поздоровилось. Подозреваю, что они оба не оставили бы от меня даже воспоминания. Возмутился бы и Этьен, хотя невооруженным взглядом видно, что он не очень любит своего кузена. Но родство обязывает, что ни говори. И я бы вступилась за честь своего дяди Жака-Пьера, хотя в обычное время просто терпеть его не могла.

– От скуки я не умру, – подытожила Эвелина, – это мне не грозит в ближайшие сто лет.

– Ты намереваешься жить так долго? – Этьен приподнял брови, – не стоит, Эви. Только представь, какой страшной ты будешь, когда тебе стукнет сто лет! Жуть! Такая старая, сморщенная карга с клюкой. Склероз, подагра, артрит и другие прелести.

Я засмеялась, представив эту картину. Эвелина погрозила кузену кулаком, но всерьез рассердиться не могла.

– Нахал, – сказала она сквозь смех, – не воображай, что ты сам через сто лет будешь цветущим подростком.

– Я не доживу. А вот Белла вполне. Просто из чистого упрямства, которого у нее на троих хватит.

– Вряд ли, я доживу до ста лет, имея таких родственников, – заключила Эвелина, – вы сведете меня в могилу лет на пятьдесят раньше.

В общем, мы весело провели время, обсуждая негативные качества друг друга и беззлобно препираясь. К обеду у меня было замечательное настроение. Я чувствовала, что это нелишнее. Особенно, если учесть, какие именно блюда меня ожидают.

Вареные яйца я отмела сразу, одним взмахом руки, так что они улетели куда-то в район окна. Эмили не стала возражать, зная по опыту, что это небезопасно. Следующее блюдо могло оказаться куда ближе, у нее на голове, к примеру. Так что, она безропотно убрала мусор и ни словечка не проронила, пока я утоляла голод яблоками и хлебом. Потрясающее сочетание, рекомендую всем, кто безуспешно пытается избавиться от лишнего веса. Проглотив такой обед, вы не захотите есть еще часов десять, не меньше. Вся охота пропадет.

Унося поднос, служанка все-таки позволила себе вздохнуть и укоризненно покачать головой. Я решила не обращать внимания на ее хамство.

Остаток вечера я провела вполне мирно, читая книгу и изредка поглядывая в окно. Тьма сгущалась стремительно. Еще немного, и пора будет ложиться спать. А спать мне не хотелось. Я чувствовала себя необыкновенно бодрой. Еще бы, после столь существенного завтрака, обеда и ужина! Сон на голодный желудок – не лучшая замена сытному обеду.

Я легла в постель лишь когда свеча в подсвечнике догорела до фитиля и погасла. С долгим вздохом я поднялась со стула и потянулась. Придется ложиться, ничего не поделаешь. Сидеть в полной темноте не очень-то весело. А будить Эмили и требовать у нее, чтоб она принесла еще одну свечу, может быть, и весело, но уж очень утомительно.

Мне почему-то казалось, что я не усну. Так и буду ворочаться с боку на бок, маясь от голода. Смешно! Не помню, когда я в последний раз ложилась спать такой голодной. Сегодня во мне некстати проснулся зверский аппетит. И хотя умом я понимала, что есть нельзя, желудок бунтовал и требовал обратного. Я показала ему фигу и закрыла глаза.

Но все же, мне удалось заснуть. Не сразу, но так крепко, что я даже не помню, что мне снилось сперва. Словно провалилась в черную яму. Связь с внешним миром резко прервалась.

Зато последний сон я запомнила на всю жизнь, хотя и не обладала особой впечатлительностью. Он был странен сам по себе. Мне снилось, что я нахожусь в старом, заброшенном замке, расположенном неподалеку от нашего дома. Будто бы я иду по темным коридорам, ноги мои тонут в толстом слое пыли, а руками я развожу в стороны плотные занавеси паутины. Никогда не видела такой паутины, да наверняка, ее не существует в природе. Я имею в виду, таких слоев. Даже за сто лет пауки не сумели бы заплести все вокруг. Но это был сон, а там другие законы.

Итак, я отводила руками паутину, с дурацким и самой непонятным упорством продвигаясь вперед. И что мне там понадобилось, ума не приложу. Так я шагала достаточно долго, и тут вдруг коридор резко свернул и я оказалась в небольшой комнатке. Прямо у порога стояла старая продавленная кровать, об которую я почему-то споткнулась. И естественно, шлепнулась на изъеденное временем и молью покрывало. Грязная, в каких-то разводах подушка оказалась на моем лице, а это, согласитесь, неприятно даже во сне. Я сморщилась и попыталась убрать ее, но проклятая подушка не собиралась так легко сдаваться. Мне стало трудно дышать, не хватало воздуха. Я удвоила усилия, вцепившись руками в ее край и стараясь оторвать от себя.

И тут проснулась. Это я сообразила бы сразу, если бы подушка не продолжала крепко сжимать лицо. Мне по-прежнему не хватало воздуха, я задыхалась, а перед глазами поплыли красные круги. Именно это меня и разозлило. Мало мне идиотского сна, так еще и эта подушка! Словно я прихватила ее с собой.

Когда я злюсь, у меня откуда-то берутся силы. Впрочем, я и в обычное время не слабая, а тут почувствовала себя воистину Геркулесом из греческих мифов. Я вцепилась в подушку со всей яростью, на которую только была способна резко дернула. Что-то треснуло. Ага, поддается!

И тут я почувствовала, что на меня давит что-то еще, помимо подушки. Чья-то тяжесть, расположенная на моей грудной клетке. Последний сон слетел с меня мигом. Да меня душат! Так грубо и вульгарно, какой-то паршивой подушкой!

Несколько секунд я извивалась, пытаясь сбросить с себя неизвестную тяжесть, но ничего не вышло. Тогда я применила другое. Руки у меня были свободны. Мерзкий убийца не додумался, что я буду сопротивляться. Ну, поделом же тебе тогда! Я размахнулась и изо всей силы ударила его ребрами ладоней, метя в голову. И кажется, попала туда, куда нужно, судя по ощущениям.

Давление ослабло. Послышался вопль. Превосходно. Паразит, да ты не знаешь, с кем связался! Отбросив от лица подушку, я глубоко вздохнула, награждая себя за временную потерю этой способности и вскочила на ноги.

На моей постели корчился человек, обхватив руками уши и забывший, для чего, собственно, он сюда пришел. Хороший удар, спасибо дяде Камиллу. Это он надоумил меня, как следует обороняться от слишком назойливых ухажеров. У дяди было странное представление об ухажерах, но с другой стороны, кому об этом судить, как не мужчинам. Должно быть, он примерил ситуацию на себя и решил, что на месте моего ухажера, он бы сделал все, чтобы лишить меня девичьей чести. В любом случае, я была очень благодарна ему за науку.

Сказать, что я была в ярости, значит, ничего не сказать. Я была в таком бешенстве, словно меня покусала больная собака. Даже сейчас, вспоминая происшедшее, мне немного стыдно.

Я схватила негодяя за волосы и рывком сбросила на пол, краем разума поразившись, как однако легко это сделать.

– Подонок, – прошипела я сквозь зубы и хорошенько пнула его в бок, не давая возможности подняться, – гад, сволочь, мерзавец! Убить меня пришел? Ну, давай, давай же! Я тебя сама убью.

При каждом произнесенном мною слове я пинала его куда придется. Вопли, которые он издавал, могли бы разбудить и мертвого. Кажется, убийца уже позабыл, зачем он сюда пришел. Он сжался в комочек, стараясь казаться как можно меньше и отползал в угол, надеясь, вероятно, что там мне до него не добраться.

Он вопил так, что разбудил даже Эмили. Служанка выскочила из своей комнаты, с ужасом взирая на представившуюся ее глазам картину.

– Госпожа! – вскричала она, опасаясь подходить ко мне ближе, – госпожа, остановитесь!

– Черта с два, – бросила я, наградив подонка пинком в челюсть, – что, сволочь, испугался?

Пискнув, Эмили выскочила из комнаты и куда-то убежала. Мне было неинтересно, куда. Пнув еще разок напоследок, я решила немного перевести дух, воспользовалась паузой и подняла кочергу, лежащую около кровати. Убийца взвизгнул, как женщина, и прикрыл голову руками.

– А ну-ка, посмотрим, кто у нас здесь, – пропела я, подходя ближе, – еще и маску нацепил, гад. Что это ты личико прячешь? Боишься, узнаю? А ну, снимай!

Мое любезное предложение не дошло до его помутившегося сознания. Он лишь всхлипнул и плотнее прикрыл лицо ладонями.

– Лучше открой, – посоветовала я ему тоном, от которого бы и у палача кровь застыла в жилах, – иначе, прости, но придется снимать ее с трупа.

– Мама! – сказал убийца.

Какое жалкое зрелище! И этот хлюпик пришел меня убивать! Да ему детей нянчить.

– Убери руки, ты! – я пнула его еще раз, раз он оказался столь непонятлив, – покажи свою рожу!

В это время распахнулась дверь, я услышала шаги, а потом кто-то схватил меня поперек талии и силком оттащил в сторону. Не надо думать, что я спокойно это снесла. Я брыкалась и дергалась, размахивая кочергой так, что другой, менее сильный капитулировал бы в самом начале. Не знаю, каким образом мне удалось не задеть его кочергой.

– Тихо! – рявкнул герцог (кто еще!), встряхивая меня на весу, – хватит бесноваться! Успокойся!

– Отпустите меня! – отозвалась я.

– Отпущу, если ты кочергу бросишь.

– Черта с два!

Минут пять мы препирались, пока наконец я не решила, что это довольно забавно. А выглядеть смешной я не люблю. Я отшвырнула кочергу, стараясь попасть в убийцу, и надо сказать, почти не промахнулась. Тот еще больше сжался и захныкал.

– Все? – грозно осведомился герцог.

– Все! – отозвалась я в том же духе, – поставьте меня на пол, черт подери!

Он поставил меня на пол, но руки не убрал. Пожалев, что бросила кочергу, я стукнула его локтем и, кажется, результативно, так как послышалось сдавленное шипение, а потом зверский голос произнес:

– Я отпущу тебя, если ты будешь вести себя прилично. Сядь и не шевелись. Поняла?

– Так тебе и надо, – заявила я злорадно.

– Дьявол, ты будешь вести себя тихо?

– Буду!

– Не отпускайте ее! – вдруг вскричал убийца, – пожалуйста, не отпускайте!

Герцог проигнорировал его просьбу и убрал руки. Я бросила на убийцу презрительный взгляд и села в кресло.

Грозный супруг перевел дух, потер плечо и повернулся в угол.

– Итак, – начал он почти спокойно, – что на сей раз? Не отвечайте, сам догадаюсь. Это ваш новый убийца.

Надо же, он вновь перешел на "вы". Какая любезность! Я скорчила гримасу.

– Что он хотел с вами сделать? Наверняка, нечто ужасное. М-да. Что ты за бок держишься? – этот ласковый вопрос он адресовал тому негодяю.

Нет, чтобы поинтересоваться, цела ли я! Мерзавец! Нужно был все-таки стукнуть его посильнее. Я заскрипела зубами.

– Эта дрянь…, – начал убийца, но герцог прервал его.

– Повежливее.

– Ладно, ладно. Она мне ребро сломала. И руку, кажется… ой!

– Тебе повезло, – герцог наклонился к нему и одним движением сдернул с лица маску, – могла бы и голову пробить. О, зубов, я вижу, тоже не хватает. Мегера какая-то, а не женщина.

– Ах, так! – я даже подпрыгнула на месте.

– Тихо, – он успокаивающе вытянул руку, – лучше скажите, знаете ли вы этого человека?

– Я не вижу здесь человека, – отозвалась я злобно, – эта скотина – человек?

– Хорошо, – невозмутимо продолжал герцог, – тогда знаете ли вы эту скотину?

Я бросила взгляд на лицо убийцы. Кажется, я ему и нос разбила. Отлично.

– В первый раз вижу.

– Так, – резюмировал он, – понятно.

Мне, к примеру, ничего не было понятно. Очень интересовало, почему этот болван надел маску, если я его не знаю? Может быть, для того, чтоб на случай неудачи я не сумела его опознать?

– Значит, тебя наняли, – продолжал разговор герцог, – кто?

Тот, судя по всему, больше был занят своими повреждениями, чем задаваемыми вопросами. Герцог не стал трясти его за шиворот или бить по пострадавшим зубам. Он поступил куда более гадко. Он сказал:

– Выбирай: либо ты отвечаешь на мой вопрос, либо будешь держать ответ перед ней, – и указал на меня, гад! – сейчас я просто уйду и оставлю вас одних. Устраивает?

Судя по мертвенной бледности, которая разлилась по лицу убийцы, это его совершенно не устраивало. В завершение всего посинев, он вжался в стену и прошепелявил (лишившись стратегически важных зубов):

– Не надо, пожалуйста, умоляю, не надо… Я не хочу… Я больше не буду…

– Тогда возвращаемся к моему вопросу. Кто тебя нанял?

– Пожалуйста, – лепетал тот, – у меня рука сломана. Мне больно.

– Что, доктора пригласить? – с полной серьезностью предложил герцог.

Убийца торопливо закивал.

– Боюсь, после того, что здесь произошло, тебе больше пригодится тюремный палач. Его я с удовольствием приглашу, отдам ему то, что от тебя осталось.

– Я скажу, я все скажу! – вскричал он, на сей раз позеленев, должно быть, для разнообразия, – но не здесь! Не здесь, не при ней!

– Очень хорошо, – герцог шагнул к нему, взял за шиворот и поставил на ноги.

Судя по всему, это был его любимый способ.

Вернув убийце вертикальное положение, он с силой пихнул его к двери так, что тот, не сумев сдержать равновесие, открыл ее собственным лбом.

Я зааплодировала.

– Браво! И этот человек велит мне держать себя в руках!

Герцог повернулся ко мне и сказал:

– С тобой я после разберусь.

И вышел, закрыв за собой дверь.

– Очень страшно, – фыркнула я.

Несколько минут я сидела в кресле и размышляла о случившемся. Нет, я вовсе не винила себя, это пришло позже, я только злилась, что мне не удалось стукнуть убийцу еще разок, для того, чтобы он на всю жизнь запомнил, как убивать беззащитных девушек.

Вернувшаяся Эмили некоторое время таращилась на меня, прижавшись в двери до тех пор, пока я не спросила:

– Ты собираешься там прорасти?

– Н-нет, – отозвалась она, делая шаг вперед, – госпожа, вы успокоились?

– А разве я нервничала? – я пожала плечами.

– Я никогда не видела вас в таком состоянии. Госпожа, так нельзя. Ведь вы его могли убить.

– Что? – переспросила я, – я не ослышалась? Тебе жаль убийцу?

– Мне не жаль убийцу. Я беспокоюсь о вас, госпожа. Нельзя брать такой грех на душу. Убийство – страшный грех.

– Утешься, я его не убила, – проворчала я, – и хватит болтать. Он хотел меня задушить, вот я и разозлилась. Кстати, возьми вон ту подушку и выбрось.

– Что? Зачем?

– Затем.

– Но ведь она новая, – неуверенно возразила Эмили.

Потеряв терпение, я подскочила и схватив с пола подушку, швырнула ее в камин. Подумав, отправила туда же простыню. Этот мерзавец лежал на моей постели! Да меня стошнить может!

Проделав все эти манипуляции в гробовой тишине, я тщательно помыла руки и лицо, избавляясь от неприятных воспоминаний.

Эмили, кажется, начинала сомневаться в моей нормальности.

– Госпожа, – начала она чрезвычайно тихо и осторожно, – если белье испачкалось, не лучше ли его постирать?

Тяжело вздохнув, я в нескольких словах объяснила ей все о различных видах грязи. После моей лекции Эмили с готовностью согласилась, что я поступила с подушкой очень деликатно.

– Я вас понимаю, госпожа. Какая гадость!

– Вот именно. А в другой раз, пожалуйста, избавь меня от необходимости самой заменять себе постельное белье.

– Да, конечно, госпожа. Я сейчас.

Не прошло и получаса, как Эмили все исправила и заменила все, что требовалось. Теперь я могла со спокойной душой ложиться спать. Но я не стала этого делать. Как я могла забыть! Ведь герцог обещал со мной разобраться. Полагаю, что он не станет откладывать это дело в долгий ящик.

Я накинула на плечи шаль, так как в комнате было прохладно, камин потух, не без помощи треклятой подушки, разумеется. А Эмили советовала не разводить огонь.

– Будет пахнуть жжеными перьями, – пояснила она с важным видом.

Должно быть, ей просто не хотелось работать. Лишив ее всех иллюзий, я отправила ее за свечами.

Откинувшись на спинку кресла, я прикрыла глаза. Такая насыщенная ночь утомит кого угодно, и я не исключение. Вместо того, чтобы спать и видеть десятый сон, я ловлю зарвавшихся убийц, вознамерившихся во что бы то ни стало меня удушить. Какая наглость! Неужели, этим нельзя заняться в дневное время? Дали бы хоть ночью отдохнуть.

Вернулась Эмили со свечами и советами:

– Вам нужно хоть немного поспать, госпожа. Вы совершенно вымотались. Такая бледная и худенькая. Господи, что сказал бы ваш батюшка!

– Он сказал бы, что по мне можно изучать анатомию, – съязвила я, – по крайней мере, тот раздел, который касается костей.

– Госпожа, – с упреком сказала Эмили.

Я пожала плечами. Насколько я знаю отца, он именно так бы и сказал. Кстати, он уже не раз это говорил. Это и многое другое в том же духе. Чему тут удивляться!

– Иди спать, – посоветовала я ей.

– А вы, госпожа?

– Я тоже лягу спать. Непременно. Чуть позже.

Она повернулась к двери, взялась за ручку и обернулась:

– А если случится еще что-нибудь?

– Думаешь, придет еще один убийца? Вряд ли. Двое – это уже перебор. Спи спокойно.

Признав правоту моих слов, Эмили удалилась. Я перевела дух. Ну, сколько можно допрашивать увечного калеку? Если не справляешься, так и скажи. Предоставь дело профессионалам. Хотя какие профессионалы, сейчас ночь. Ни один уважающий себя палач не прервет свой сладкий сон в угоду даже самому богатому клиенту.

Я прождала еще около пятнадцати минут, вертя в пальцах кочергу и напевая себе под нос какой-то мотивчик. Очень немелодично. Разве я не упоминала? Слуха у меня тоже нет. Зато голос!

– Впервые слышу, чтоб "Лизетт" пели так фальшиво, – услышала я хорошо знакомый мне голос.

Я повернула голову. Герцог как раз закрывал дверь.

– Вам не нравится? – огорчилась я очень показательно и очень притворно.

– Я в восторге, – отрезал он.

Взял первый попавшийся стул, с грохотом водрузил его рядом со мной и сел.

– Итак, хотите знать последние новости?

– С нетерпением.

– Вы сломали незадачливому убийце два ребра, руку, три зуба и нос.

– Мало, – покачала я головой с сожалением, – вы устроили ему врачебный осмотр?

– Из чистого любопытства, – пояснил герцог, – теперь я понимаю, почему вы избавились от охраны. Вам не нужна охрана. Она нужна остальным.

– Что это вы имеете в виду? – я помотала кочергой перед его носом.

Он выхватил ее из моих пальцев и бросил на пол.

– Оставьте это убийцам. Впрочем, совсем забыл. Я ведь тоже убийца. Вы до сих пор так думаете?

– Сейчас я ни о чем не думаю, – пояснила я любезно, придвигая кочергу большим пальцем ноги, – я жду, когда вы начнете со мной разбираться.

– Хватит язвить, – разозлился герцог, – по-вашему, это смешно? Вас чуть было не задушили подушкой, и это смешно?

– Нет, – согласилась я, – а разве я смеюсь?

– Достаточно. Оставьте свое природное легкомыслие.

– Кстати, – вспомнила я, – кто его нанял?

– А вот этого я вам не скажу. Пока.

Я встала.

– То есть, как это, не скажете? С какой стати? Я имею право знать, кто хочет меня убить!

– Зачем? – он пожал плечами, – вы ведь уверены, что это сделал я.

Вот тут я разозлилась. Пинком я отправила кочергу в угол и так ударила пальцы, что взвыла от боли, поджав ногу и выругавшись.