Текст книги "Мелодия Бесконечности. Симфония чувств - первый аккорд (СИ)"

Автор книги: Екатерина Голинченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 51 страниц)

– Состояние тяжёлое, но стабильное, – медсестра подала ему карту пациента, – Сломанное ребро пробило легкое, сильное внутреннее кровотечение – он потерял много крови. Сейчас для вас готовят пятую операционную. Да, вот доктор, сами посмотрите – там он на каталке, с ним парамедики, которые его привезли.

Молодой хирург повернул голову в ту сторону, куда показала сестра, и обомлел – незадачливым байкером оказался не кто иной, как Джон. Его глаза, некогда прекрасные, на бледном от большой кровопотери лице, теперь были подёрнуты предсмертной дымкой… Лицо и тело – в ссадинах и кровоподтёках.

– Ну, «Шумахер» хренов! – в сердцах выругался Джек, – Найдите анестезиолога и приготовьтесь к переливанию крови, – отдал он распоряжения младшему медперсоналу, прощупывая пульс пострадавшего, – Твою ж … Да, от тебя разит моим виски – какая банальность, он хотел утопить горе на дне бутылки. А я, признаться, был лучшего о тебе мнения. Ладно, тебе на себя наплевать, но, ты же мог сбить кого-нибудь! Ой, дурак! Ей Богу, на всю голову дурак! Тоже мне, гений – Леонардо «Недовинченный», так-то ты байк починил? Что с кровью?

– Я потерял много крови? – еле выдавил Джон, пропуская мимо ушей колкости в свой адрес.

– Группа крови, спрашиваю, какая? – повторил свой вопрос Джек, на что парень лишь непонимающе заморгал.

– И откуда ты только такой взялся на мою голову? – молодой хирург разочарованно вздохнул и вытер ладонью пот со лба, – Добро пожаловать в наш мир, – ухмыльнулся он, распаковывая шприц, – Руку давай. Кулаком поработай. Так, хватит. Теперь разожми кулак.

– Это что – такая изощрённая инквизиторская пытка? Кровопийца, – лицо Джона исказилось гримасой боли.

– А ты у меня ещё поумничай давай, остряк. Уже не такой крутой, да? – Джек вынул иглу и передал шприц санитару – Отнесите это в лабораторию на экспресс-анализ, мне необходимы данные по группе крови и резус-фактору в течение десяти минут, – Локоть зажми, – обратился он уже к Джону.

– Как скажешь, господин Великий Инквизитор, – скривился Джон.

– Прости, что мало, – ехидно улыбнулся молодой хирург, – Я тут, между прочим, пытаюсь спасти тебе жизнь, так что, раз уже облажался, то, будь любезен – закрой рот и не мешай мне работать.

– Зачем, Джек?! Зачем?! – прохрипел Джон.

– Что значит зачем?! – возмутился Джек, – Я тебя с того света вытащить стараюсь, вообще-то.

– А я просил об этом? Отпусти меня… – одними губами произнёс Джонни и закрыл глаза, на ресницах блеснула слеза.

– Сожалею, – покачал головой Джек, – тогда ты не к тому врачу попал, – я тебя не отпущу, у меня репутация всё-таки. Считай, что сегодня не твой день. Ты, вообще, о матери своей подумал – каково ей будет? Ах, простите. Ваше бессмертное высочество, куда ж нам, простым смертным, понять Ваши высокие мотивы. И сына ты тоже решил вот так, вдруг, бросить? Ты произвёл на меня впечатление сильного человека, а, оказывается, ты слабак. А меня ты в какое положение ставишь? Ты понимаешь, что сейчас от моего мастерства зависит жизнь друга? Я не имею права на ошибку! Ты хоть понимаешь, какое это нервное напряжение? А кто-то вылакал мой виски! Не подскажешь – кто? Прости, но, по-моему, ты отшиб последние мозги, – не выдержал Джек, – А Маргарите я что скажу? Наш разговор ещё не закончен, учти.

Тот умоляюще посмотрел на молодого хирурга:

– Ты абсолютно прав, док: я – дурак, дурак и эгоист… Джек, пожалуйста… друг… – простонал он, – Мне холодно… Так холодно… Я верну её…

– А я думал, что тебе жизнь уже надоела. Или у тебя, как у кота, девять жизней? Разумеется, вернёшь – только вернись сам сначала, – Джек не мог без содрогания смотреть на умирающего друга, и добавил, смягчившись, – Я сделаю всё, что смогу, обещаю…

– И Маргарите, прошу, не рассказывай ничего, – Джон потерял сознание.

А в самолете Маргарита засыпала, не в силах совладать с накатившей усталостью. За последнее время её нервная система была истощена до предела. Мысли путались в голове. Она пока ещё не знала, правильно ли она поступила, но точно была уверена, что будет скучать без своих друзей, которых она оставила в Лос-Анджелесе, а ещё… из головы не выходил печальный взгляд красивых глаз Джона…

Почти машинально на стекле иллюминатора она вывела:

«SOS for love»…

На своих губах она ощутила солёный привкус слёз…

Джон сидел на кровати, во что-то увлечённо играя на ноутбуке, а Розадинда усердно расчёсывала его волосы.

– Принцесса, а ты не перепутала меня со своей куклой Барби? – недовольно поморщился парень.

– Много ты понимаешь, – возмутилась Рози, – Красота требует жертв, так что – терпи. У тебя волосы спутались. И не верти головой, – вдруг девочку осенила занятная идея, – Слушай, а давай я тебе косичку заплету, а?

– Никаких кос, – запротестовал Джон, – Соглашусь максимум на хвост, – он негодующе замотал головой.

В комнату вошел Джек.

– Та-ак, что тут у нас? – поинтересовался молодой хирург, – Детский сад мировые проблемы решает? – иронически заметил он.

– Попрошу не обобщать, – возразил Джон, за что получил от доктора подзатыльник.

– Не провоцируй меня, я на тебя ещё очень зол, – он перевёл взгляд на девочку, – Рози, ну, хватит уже его мучить, мне повязки Джону поменять надо.

– Ладно, я пойду погуляю в саду, но, я ещё вернусь, – помахала рукой Розалинда, а Джон лишь обреченно вздохнул.

– Придется потерпеть, – предупредил Джек, – Учти, что я смог залечить только эти твои раны, а те, что тебя действительно мучают, не под силу вылечить даже мне – только ты сам можешь помочь себе.

После того, как, закончив процедуры, молодой хирург удалился, вернулась Розалинда в сопровождении старшей сестры.

– Эй, не раскисай, братишка, – ободряюще улыбнулась Даниэлла, – Если Марго не едет к нам, то, что мешает нам поехать к ней? Лично я совсем не против посетить Париж, а?

– Дэни, а ведь действительно, – глаза Джона засияли, – Прекрасная идея. Маргарита пишет, что ей спокойно и комфортно – она продолжает учёбу, а по выходным помогает в монастырской клинике при аббатстве Сен-Маргарет, зовёт в гости. А что скажет на это Джек?

– Не переживай, он не сможет мне отказать, – лукаво подмигнула она – Как только твоё состояние будет позволять, сможем отправиться. Остальные, я уверена, тоже будут не против.

– Ты – настоящий друг, сестрёнка, – с благодарностью обнял её Джон. – А сейчас тебе нужно выспаться, давай сюда ноутбук, – попросила Дэни.

– Ну, так нечестно, – расстроенно буркнул Джон, – Я – личность творческая и стремящаяся к познанию всего, ноут мне просто необходим, – он даже попытался привстать на подушках, но, скривившись от боли, снова рухнул на постель, принимая тщетность таких попыток в его теперешнем состоянии.

– Ага, как же – в «Варкрафт» резаться он тебе необходим, – парировала Даниэлла.

Джон лишь скорчил в ответ рожицу и в знак протеста накрылся одеялом с головой.

Потом все трое уже задорно смеялись.

Друзья, скучавшие по малышке Маргарите и переживавшие за неё, с воодушевлением приняли идею посетить Париж и проведать дорогую подругу.

Билеты были забронированы в тот же вечер, и через несколько дней их самолет уже делал посадку в аэропорту Парижа, откуда они и направились преподнести Маргарите приятный сюрприз своим столь скорым приездом.

– Дочка, к тебе пришли – спустись в холл, – улыбнулась молодая монахиня, – Тебя ждёт сестра.

Спускаясь по лестнице, Маргарита всё гадала, кто же может ждать её: Даниэлла… Эллен…

То, что она увидела, превзошло все её ожидания… Неуверенной походкой, держась за перила, Маргарита спустилась, бледная, похудевшая, снова коротко стриженная, в скромном сером платье с кружевными воротником и манжетами.

Румяная черноволосая девица, в длинном атласном чёрном платье и чёрных лаковых туфлях, растянула улыбку от уха до уха, обнажив белоснежные зубы:

– Bonjour, mа cherе! – улыбнулась она ещё раз

И без того не маленькие, глаза Маргариты стали просто огромными, она смотрела и не могла поверить: этот голос она узнала бы среди тысячи других без труда, а эти глаза…

От нахлынувших чувств закружилась голова, по щекам потекли слёзы. Закрыв лицо руками, девушка выбежала в сад. Немного пробежав, она застыла на месте, глубоко дыша, пытаясь совладать с эмоциями.

– Маргарита, постой! Подожди же!

Окрик вывел девушку из оцепенения.

– Господи, я ж убиться так могу на этих каблуках! И как вы, женщины, такое носите? Это, наверное, хуже, чем кандалы. Вот как надо было пытать в средние века. «Испанские сапожки» нервно курят в сторонке, – шутливо сердился Джон.

Маргарита обернулась и не могла уже сдерживать приступ безудержного смеха:

– Жан, ты всё-таки приехал! – девушка смотрела на него и смеялась от души, – Знаешь, а тебе идет этот наряд – ты такой милашка. Но, для чего весь этот маскарад?

Джон покраснел и кокетливо улыбнулся:

– Ну, да – я такой. А как, по-твоему, я попал бы в женский монастырь? Дьявольщина! Я чуть Богу душу не отдал на этих каблуках, будь они неладны! – выругался он, снимая злосчастную обувь, – Прости, я так и не научился жить без тебя, – виновато улыбнулся парень, – Зато, согласись, мне удалось тебя удивить.

Маргарита не могла сдерживать не прекращающийся приступ смеха:

– Это Дэни с Рози так над тобой подшутили? С них станется. На дворе двадцать первый век – не стоило так изощряться, – всё ещё смеясь и вытирая руками потёкшую от слёз тушь, спросила Маргарита, – И всё это ради меня?

Парень ещё раз пристально осмотрел себя и разразился заразительным смехом.

– Ты всё можешь прочесть сейчас в моих глазах, – успокоившись после приступа смеха, пылко заверил Джон, и в них она увидела своё отражение.

– У тебя глаза такие, что невозможно забыть, – девушка дотронулась до его ресниц. – С ума сойдёт тот, кто тебя полюбит. Рассудка тот лишится, кто тебя полюбит, – повторял он, осыпая поцелуями каждый сантиметр на её лице, гладя её волосы, – Ты зачем волосы опять остригла, когда они только начали отрастать? У тебя роскошные волосы – не обрезай больше, хорошо?

– Ты настолько влюблён, что замечаешь каждую деталь? – Маргарита внимательно посмотрела на парня, ласково улыбнувшись.

– О, да и да! Сто тысяч раз, – на одном дыхании вымолвил он, – Прости меня, дурака. Я не должен был давить на тебя. Но, эта история меня многому научила – если любишь, то учишься ждать и доверять.

– Я тоже вела себя как эгоистичный, избалованный ребёнок. Конечно, это не оправдание, но, мне было очень тяжело. Теперь мы постараемся исправить наши ошибки, – Маргарита взяла его руку в свои маленькие, почти детские, ладони, – Теперь всё будет хорошо. Как бы ни было тяжело, мы всё преодолеем… вместе. Ведь у нас впереди целая вечность.

– У нас впереди целая вечность, – повторил он, и каждый из них был уверен, что именно ему ведом истинный смысл этих слов…

Внезапно, подобно сотне мечей, её пронзили лучи света, и она поднялась в воздух.

Рот приоткрыт в немом крике, глаза застыли как стекляшки у куклы. Её тело поглотило свет, и Маргарита упала на землю. Тело охватило пламя.

Девушка посмотрела на свои пылающие руки и закричала от ужаса, но, к своему изумлению, боли она не чувствовала.

Джон попытался было подойти к ней, но она истошно закричала:

– НЕТ! Не приближайся ко мне! Я опасна! – Маргарита сжала голову руками. – Тогда, и я тоже опасен! – Джон стоял на коленях, прижимая девушку к себе.

– Что ты делаешь? Оставь меня, – она отчаянно сопротивлялась, пытаясь вырваться из его объятий, теряя связь с реальностью.

– И не проси, – он крепче прижал её к себе, ему пламя также не причиняло вреда, – Я не могу снова тебя потерять. Ты – моя жизнь. Посмотри на меня! – он тормошил её за плечи, – Очнись! Посмотри же на меня!

– Я… я не хочу причинять тебе вред, – твердила сквозь слёзы Маргарита, испуганно глядя на него и не понимая, что Джон остаётся невредим, – Tu es trop cher pour moi… (Ты мне слишком дорог… фр.) Я не прощу себе… – Джон не дал ей договорить, запечатав рот поцелуем.

Как кусочки паззла, все воспоминания необъяснимым образом встали на свои места – Маргарита вспомнила всю свою жизнь до мельчайших подробностей, все семнадцать лет: каждый год – день за днём, мгновение за мгновением.

Она резко запрокинула голову, закричав, тело её выгнулось дугой и обмякло. Волосы приобрели платиновый оттенок.

1574 год. Франция. Париж. Лувр

Тело юной Шарлотты содрогалось в агонии, на губах выступила кровавая пена.

– Нет! Не трогай! – Маргарита одной рукой старалась закрыть мужу рот, а второй пыталась справиться с его порывистыми попытками кинуться к умирающей девушке, – Не прикасайся к ней! Оставь её!

В комнату вошли несколько человек – это были люди герцога Анжуйского:

– Где он? Она одна? – один из них бегло огляделся вокруг и осмотрел тело, – Тем хуже. Погоди. Бери за ноги. Быстро! Открой окно!

За окном раздался звук падающего тела. Мужчины вышли, и в покоях Шарлоты де Сов повисла гнетущая тишина.

– Арманьяк сбежал отсюда благодаря ей, – Генрих уже не в силах сдержать слёз, бессильно опустился на колени, – Каждую ночь я вижу, как они убивают наших людей! Я слышу их крики и призывы о мщении!

– Спрячьте вашу боль, ваш страх, вашу печаль. Ведите себя так, словно вы ни чем не обременены, словно вы свободны, – приговаривала Маргарита, уложив его голову себе на колени, не размыкая объятий, успокаивая, как баюкают младенцев, – До сих пор вы хорошо играли свою роль. Так и продолжайте. Из её уст исходила смерть. Яд – узнаю почерк матушки. У нас нельзя показывать свою слабость. Никогда. Показав им, что любите кого-то, указываете на жертву. Вы сами даёте им повод избавиться от вас. Нельзя им показывать, кого мы любим.

Генрих посмотрел на неё взглядом, полным благодарности и признания:

– Сегодня ты снова спасла мне жизнь. Я не забуду этого.

* * *

– Каждую ночь мне являлся твой призрак, – Маргарита дрожащими руками старалась исследовать каждую чёрточку его лица, запомнить каждый изгиб, точно, он и в самом деле был призраком, что мог исчезнуть в любое мгновение, – А по утрам, верила, что ты жив. Я всегда верила, что мы встретимся.

– Всегда? – он прижал её руку к своим губам.

– Всегда, – не колеблясь, ответила Маргарита.

– Ты благоухала ароматом жасмина, – продолжал он, покрывая её лицо поцелуями, – Ты была в маске. Я подумал: может, ты некрасива или изуродована. В ту первую встречу ты не хотела, чтобы я тебя целовал. Я подумал, что ты ещё более одинока, чем я. И ещё подумал: твоя любовь безрассудна, словно месть.

– Я хотела тебя забыть, – Маргарита приложила его ладонь к своей щеке, – Но в ту ужасную ночь тебя привели ко мне.

– Меня к тебе привёл сам Господь. В разгар резни я открыл глаза и увидел тебя.

– Я – твой приговор, – прошептала Маргарита.

* * *

– Мне их очень жаль, – Карл был сам не свой, с пересохшими губами и болезненно блестящими глазами на бледном лице, – Марго… Марго, на тебе очень красивое платье, – он взял сестру за руку и попытался выдавить из себя подобие улыбки.

– Шарль, я люблю его, – Маргарита требовательно посмотрела в его глаза.

– Где ты была? – строго спросил король.

– Я люблю его, Шарль, – повторила она.

– Вот уже много дней ты не выходила из своих покоев. Не хотела меня видеть? Я изменился, – скорбная улыбка осветила его измученное лицо, – Ты по-прежнему меня любишь? Сначала… – снова усмехается Карл, – Ты не любила его… Но, разве это останавливало твою горячую кровь? Марго, мы были хорошими и добрыми детьми, зачем мы выросли? Зачем я стал королем раньше, чем стал мужчиной? Я был так зол в день твоей свадьбы… Тебя украли и не спросили меня… Не хотел тебя отдавать… проклятая Наварра, так далеко. Как я его ненавижу. Но, он теперь мой брат… Я его люблю, Анрио… и за это ненавижу. Но, пока он тебя охраняет… пускай. Пускай, я буду его любить, – на лице выступили капли кровавого пота, которые он старательно вытирал о белоснежный парадный камзол.

– У тебя кровь, – Маргарита с содроганием посмотрела на брата.

– Какая разница? – он обнял её за плечи, оставляя руками кровавые следы, – Ты лишь сохрани улыбку на своих устах. Иногда лучшая дань усопшим – умение подавить в себе боль страданий.

– Но, они не умерли, – робко заметила Маргарита.

– Это я!… Я умер! – взревел Карл, – Грустно было бы умереть без тебя, – он уткнулся лицом в её плечо.

– Ты не умрёшь, Шарль! Я останусь с тобой, – Маргарита обняла его и погладила по волосам, – Он лишь только помог мне. Он любил меня, а это не преступление. Оставь его мне, Шарль. Выпусти его из тюрьмы.

– К тебе в спальню? – насмешливо уточнил Карл, – Один раз ты его уже спасла. Хватит! – он решительно освободился от её объятий, – Нет, Марго, его нельзя выпустить. По государственным соображениям. Нельзя, чтобы узнали… о другом преступлении.

– О каком преступлении? – изумлённо спросила Марго.

– О каком? Об этом лучше не знать, – он наклонился к самому её уху и прошептал, – Анжу не надо возвращаться. Не надо. Они вас убьют. Нашу мать и его тоже. Сходи за Наваррским. Он твой муж, сходи за ним. Он должен править страной, он!

– Что ты делаешь, Шарль? Что ты делаешь? – шептала Маргарита и сама себе не верила.

– Я чувствую запах собственной смерти, – продолжал он, – Что скажу Господу, когда он спросит? Я скажу ему: «В ту страшную Варфоломеевскую ночь, когда воды Сены стали красными от крови, я крепко спал». Я даже не питал к ним ненависти. Ты это знаешь.

– Да, я это знаю, – тихо ответила Маргарита.

– Они ждут меня. Ждут, я их вижу, – Карл до боли сжал руку сестры, – И у них кровь идёт горлом, как и у меня.

– Шарль, ты тоже втайне любил, – взмолилась она, – Ради меня, помилуй его.

– Это он отравил меня, – громко ответил король.

– Нет! Это не он! – вскричала Марго.

Карл крепче прижал её к себе и произнёс уже намного тише:

– Не он, но надо, чтобы был он.

– Зачем? Кто тебя отравил? Кто? – Маргарита задала вопрос, на который страшилась услышать ответ.

– Наша мать, – резко ответил Карл, а Маргарита до крови закусила губу, сдерживая крик – это был именно тот ответ, которого она так боялась, который глубже кинжала вонзился в её сердце, – Ты же знаешь, сестричка, что в нашей семье убивают на совесть, – саркастически добавил он.

– Боже, помоги ему! – дрожа в объятиях слабеющего брата, чей камзол весь уже был пропитан кровью, прошептала Маргарита, воздев глаза к небу, – Помоги…

* * *

– Шарль, умоляю, подпиши помилование, – Маргарита понимала, что сейчас для неё последний шанс. Её брат, король Франции Карл IX лежал на смертном одре.

– Который час? – поинтересовался он.

– Пять часов, – слабым голосом ответила Маргарита.

– Поздно, – печально вздохнул Карл.

– Поздно? – обеспокоенно спросила она, – Почему поздно?

– Мари… Мари. Я так любил тебя, – Карл силился приподняться на кровати, словно что-то увидел там, высоко на потолке, – Марго… Марго. Боже милостивый, – всё тело его напряглось, и он судорожно вцепился пальцами в простыни, – Боже милостивый, я иду к тебе без скипетра и короны. Забудь о преступлениях короля, и помни только о страданиях дитя твоего. Я хочу быть угодным Господу. Мы прекратим войну. Мы погасим ненависть. Мы будем добрыми и сильными. Не бойся, моя Марго, брат будет наблюдать за тобой из чистилища, – его глаза застыли, и голова безвольно упала на подушки.

Маргарита обняла брата в последний раз, закрыла ему глаза и задула свечу у его изголовья.

– Спи спокойно, Шарль! Несчастное дитя, ты не желал ни кому зла…

Наваррский стоял в дальнем углу комнаты и усиленно моргал и морщился, сдерживая слёзы.

– Король Карл IX умер! Да здравствует король Генрих III! – сей же час разнеслось по галереям Лувра.

* * *

– Этим составом бальзамируют королей, – Маргарита передала палачу мешочек из чёрного бархата, – Сохрани его красоту для меня, – потом она повернулась к герцогине Неверской, – Сними с меня все драгоценности… Похороните их вместе с ним. Как я тебе завидую, ты сможешь спокойно оплакать своего Коконнаса…

– Вас ждёт король Генрих… А ваше платье в крови, – заметила Генриетта.

– Это не имеет значения, – нежной улыбкой просияла Маргарита, – Была бы улыбка на устах…

Ослепляющая вспышка белого света – и Маргарита стоит посредине огромного зала с витражными окнами, каменным полом и мраморными колоннами, в дальнем углу которого, в кресле из алого бархата сидела женщина в старинном платье.

Девушка медленно, мелкими робкими шагами пошла в её сторону.

– Ну, же, смелее, дитя, – позвала женщина, вставая с кресла, – Подойди ближе. Дай тебя обнять.

Маргарита послушно продолжала идти – теперь она узнала, кто перед ней. В свете свечей прекрасное лицо ещё молодой женщины казалось спокойным и умиротворённым, но её большие тёмные глаза были полны тоски и грусти. Одета она была в расшитое золотом и жемчугом бордовое бархатное платье с большим декольте, открывавшим безупречную кожу шеи и груди. Из украшений на ней были только жемчужные серьги. С гордой осанкой, она неслышно, плавной походкой, ступала в бархатных туфлях.

– Ваше Величество, – девушка преклонила колено.

– Поднимись, дитя, – женщина протянула руку, – Никогда и ни перед кем не склоняйся. Помни, кто ты есть и не забывай, чья кровь течёт в тебе. Спустя столетия, кровь Медичи и Валуа снова объединилась, – она обняла Маргариту, – Теперь, когда я своими глазами увидела тебя, я могу спокойно уйти. Прости за те кошмары, что тебе довелось вынести.

– Сколько же Вам всего пришлось пережить… – участливо проговорила Маргарита.

– Это ничего – ты лишь сохрани свою дивную улыбку, – она откровенно улыбнулась и взяла руку девушки в свою, – Ты будешь счастливее меня – ты сможешь то, чего не смогла я. Я верю, что так и будет. Будь мудрой, смелой и милосердной. И однажды своим величием ты затмишь меня. Отпусти же меня с лёгким сердцем и не держи зла.

Маргарита последний раз посмотрела в глаза этой невероятно сильной и прекрасной женщины – истинной королевы.

– Отпускаю тебя, кровь от крови моей, Маргарита из Маргарит – произнесла женщина.

– Отпускаю тебя, кровь от крови моей, Светлая Королева, – ответила девушка.

Призрак Маргариты Наваррской исчез.

Девушка осмотрелась по сторонам – почему же тогда она сама осталась?

– А у меня ты ничего не хочешь спросить? – раздался голос у неё за спиной.

Маргарита обернулась, и узрела саму себя, только старше лет на десять, с модной причёской, в белой шелковой блузе, костюме бледно-персикового цвета и бежевых босоножках на шпильках. Она протянула руку, ожидая, что та пройдёт сквозь тело, но, рука упёрлась в плоть. Девушка отдёрнула руку и виновато улыбнулась. Другая Маргарита улыбнулась в ответ.

– Неужели такое возможно, – потрясенно пробормотала Маргарита и сильно зажмурилась, а когда снова открыла глаза, то вторая с неподдельным интересом продолжала смотреть на неё.

– Меня тебе не стоит бояться, – спокойно произнесла она, – Я – это всего лишь ты. Так, у тебя нет вопросов ко мне? – повторила другая Маргарита.

– Кроме картин прошлой жизни, я видела … – начала девушка, немного осмелев, – Это случится в будущем?

– Ты видела лишь отрывки, вырванные из контекста. Ты не видела всей сути. Я не могу обещать лёгкой судьбы, но, могу обещать судьбу, достойную вас. Ваше будущее ещё не написано. Оно будет таким, каким вы его сделаете.

– Есть ещё, что не даёт мне покоя… – девушка запнулась, пытаясь подобрать слова о том, что гложет её сердце и душу, о чём её мысли…

– Я знаю, о чём ты хотела спросить, – другая Маргарита положила руку ей на плечо и ласково произнесла, – и хочу показать тебе кое-что – смотри же внимательно. Пойми, почему я не пожалела о том, что послушалась голоса любви:

Снова, ставшая уже знакомой, вспышка яркого белого света – и Маргарита оказалась в огромной светлой гостинной, украшенной к новогодним праздникам.

Посредине которой, на стремянке возле гигантской ёлки, стояла она сама в алом шелковом платье, развешивавшая ёлочные украшения. Словно, за эти годы ничего и не изменилось – разве что на её лице прибавилась пара морщинок в уголках ясных глаз.

В доме царила предпраздничная суета. Маргарита наряжала ёлку в гостинной – это хоть немного отвлекало её от невесёлых мыслей. Вдруг сердце её забилось часто-часто – и спустя годы, предчувствие не подвело её.

Она как раз прикрепляла большую звезду на верхушку огромного праздничного дерева, когда вошёл Джон. Он был кроток и прекрасен. Девушка от неожиданности оступилась и чуть не упала с лестницы – только крепкие объятия Джона подхватили её. Он был в красной куртке и Санта-Клаусовской шапочке, съехавшей на одно ухо, а большая спортивная сумка, вероятно, символизировала мешок с подарками. Его глаза блестели. Он опустил сумку на пол рядом. По-прежнему, они не сказали друг другу ни слова, но это и не было нужно… Было так упоительно больно, и в то же время так мучительно сладостно, что сердце разрывалось на части… Он погладил её по волосам, улыбаясь сквозь слёзы.

– Милая моя… Марго… любимая… – прошептал он, уткнувшись лицом в её волосы.

– Ты… вернулся… – с нескрываемой радостью вымолвила Маргарита.

– Вернулся… я не мог иначе, – мягко улыбнулся он.

– Прости, я… – произнесли они одновременно и рассмеялись.

– Я вёл себя, как глупец… Я просто очень боялся потерять тебя…, – он опустил голову, – Даже безумная любовь моя не оправдание. Я люблю тебя так же сильно, как и в день нашей первой встречи.

– Ты меня не потеряешь, ты же знаешь – уверенно ответила она.

– За это я и прошу прощения – за то, что усомнился в тебе, – Джон резко поднял голову и поцеловал её в макушку, – Страх и ревность ослепили меня.

– Что было, то уже в прошлом. Главное, что сейчас ты дома, – Маргарита подняла на него свои прекрасные глаза. Джон наклонился и, не в силах более сдерживать чувств, поцеловал её – сначала нежно и почти воздушно, затем всё более настойчиво и страстно. Тело горело в благословенном огне.

В гостинную спустились остальные.

– Здравствуй, отец, – поприветствовал Джона лёгким поклоном привлекательный юноша с проницательным взглядом зелёных глаз и чёрными кудрями.

– Здравствуй, Али, – сердечно обнял его Джон, – Дома всё хорошо? – Да, папа, – кивнул Алишер, – Наши передавали всем привет и самые наилучшие пожелания.

– Привет Джон, – ослепительно улыбнулась Розалинда, теперь это была уже на та маленькая девочка, какой её знает сейчас Маргарита, а обворожительная молодая девушка.

– Рад тебя видеть, принцесса, – Джон поцеловал её руку. – Ба! Какие люди и без охраны, – весело усмехнулась подошедшая Даниэлла, всё такая же светлоокая и лучистая, – Я же говорила Марго, что ты вернёшься, а она, глупенькая, всё плакала, – девушка многозначительно посмотрела в сторону Маргариты.

– Привет, сестрёнка. Здравствуй, Джек, – Джон заключил друзей в пылкие объятия.

– Папочка! Папуля! – с радостными криками на шею Джона бросилась девочка-подросток с пышными локонами светлых волос и яркими синими глазами, – Мы очень скучали по тебе, особенно мама, – девочка дёрнула Маргариту за подол платья, – Ну, ведь правда же? – Маргарита утвердительно закивала и улыбнулась.

– Аделина, здравствуй, родное сердце. Я тоже сильно-сильно скучал за вами, и за мамой особенно, – Джон взял девочку на руки и поцеловал в лоб. – А где ты был? – осведомилась Аделина, играя с прядью его волос, – Папуль, а что ты нам привёз?

– Аделька, имей же терпение, – перебила её девушка азиатской внешности в матросской форме японской старшей школы с гладкими чёрными волосами и пронзительными черными глазами.

– А тебе, разве, совсем не интересно, Лали-Мей? – с хитрецой во взгляде, спросил Джон.

– Прошу, называй меня просто Мей, – смущенно попросила девушка.

– О! С возвращением, Джон! Как раз к столу, – проходя мимо улыбнулась Джастина, неся на кухню поднос с рождественским гусём, – Так, чтобы не забыть – надо ещё дополнительный прибор, – повторяла она, – Дэн, прибор на ещё одну персону, будь любезен, – крикнула она на кухню.

– Ну, здравствуй, – просиял улыбкой светловолосый ясноглазый молодой человек в слепяще белом костюме, – С возвращением.

– Здравствуй, Рене, – в ответ улыбнулся Джон, – Подойди. Не бойся, я не кусаюсь. – Да, я, собственно и не боюсь, – Рене посмотрел на него открыто, без опаски.

– Вот и правильно, – одобрительно кивнул Джон, обнимая его.

– Ну, вот так всегда – сам утверждает, что блондины не в его вкусе, а стоит появиться смазливому блондинчику с голубыми глазами, как я уже никому не нужен, – обиженно надул губы высокий бледный парень в серых джинсах и серой атласной рубашке, расшитой серебром, с роскошной шевелюрой цвета лаванды и печальными серыми глазами, – Злые вы, уйду я от вас…

– Обидели мышку – написали в норку, – насмешливо ухмыльнулся ещё один азиат в чёрных брюках и ярком кухонном фартуке поверх чёрной шёлковой рубашки, с модно стриженными иссиня-чёрными волосами и глазами цвета вечернего неба, – Куда же ты пойдёшь, пупсик? – он приобнял парня за плечи.

– Ондзи, руки… убери, – резко отстранился от него парень.

– Ой, ой, какие мы нервные, – усмехнувшись, Ондзи поднял руки в примирительном жесте, – Джасси, на столе место ещё есть? А то печенье сейчас уже будет готово, – крикнул он в сторону столовой.

– Здравствуй, Марк, – Джон дружески похлопал парня по плечу и легко потрепал за щеку.

– Ану, кыш-кыш! Это наш папа, – подбежали к ним девочки-близняшки шести лет, одна из которых тянула за руку карапуза лет трёх.

– Конечно, ваш, – Джон поцеловал девочек и взял на руки мальчика.

– Папа, давай паиглаем? – попросил малыш.

– А во что ты хочешь поиграть, Анри? – поинтересовался Джон.

– Тук-тук! – мальчик постучал друг о друга маленькими кулачками.

– Кто там? – в тон игре спросил Джон.

– Мели, – мальчик широко улыбнулся.

– Какая Мери? – с наигранным удивлением снова спросил он.

– Мели Клисмас, папочка! – мальчик чмокнул отца в щеку и звонко рассмеялся.

Близнецы стояли, обнимая с обеих сторон Маргариту – смуглокожие, с чёрными вьющимися волосами и сияющими карими глазами – в одинаковых расшитых бисером красных бархатных платьях с белыми кружевами. «Когда они вырастут, то без боя будут брать в плен мужские сердца… И все они называли нас с Джоном своими отцом и матерью…» – подумала Маргарита и улыбнулась своим мыслям.

Потом она увидела уже столовую – за большим праздничным столом сидело много взрослых и детей. Счастливые родные лица родителей, друзей, мужа, и много пока незнакомых лиц, но, к которым она ощутила необъяснимый прилив теплоты и нежности.

– Джон, давай, скажи тост, – попросили собравшиеся.

– Хорошо, – он поднялся с места – За всех нас! Пусть счастье будет нам наградой, и в этот день, и во все последующие! За любовь и за тот свет, что есть в каждом из нас!

– И такое будущее будет у нас? – с замиранием сердца спросила девушка.