Текст книги "Мелодия Бесконечности. Симфония чувств - первый аккорд (СИ)"

Автор книги: Екатерина Голинченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 51 страниц)

– Да ты настоящая знаменитость, приятель! (*Ещё один интересный факт – рост Марка 204 см, это и по современным меркам – для профессионального баскетбола) – присвистнул Этьен, парень же только слегка улыбнулся.

Рассмотрев культурный Львов со всех сторон и наевшись досыта в оригинальных львовских кафе, теперь настало время увидеть город Льва – ночной, приключенческий и мистический, отправившись в тур-экскурсию «Ночной дозор Львова». Вместе с бургомистром и «работниками ночной службы Львова» проверяя порядок в городе, узнать, не потерял ли бургомистр ключ, и что произойдет, когда пробьют часы на городской Ратуше, дополнив и без того насыщенную программу чаепитием, незабываемым файер-шоу, и получить памятные впечатления – весьма и весьма заманчивое предложение. Особое удовлетворение получат любители ночных фотосъемок. Львов в ночных огнях – это нечто невероятное, так что не поленитесь подготовить свои фотокамеры – и потрясающие снимки вам будут обеспечены. Марк едва поспевал со своей фотокамерой.

Во время ночной поездки по Львову друзья услышали множество легенд о городских привидениях, загадочных и страшных событиях, мистических совпадениях, невероятных и леденящих душу приключениях, связанных с историей города и до сих пор хранящих его загадки, и в завершении – были посвящены в почетные стражи Ночного дозора Львова.

А легенд у города Льва великое множество – и одна невероятнее другой.

В старину, когда аптекарское дело ещё только появилось в городе, собирая различные травы и минералы, первые фармацевты исследовали их свойства, чтобы понять, не навредит ли иное вещество, может ли оно лечить, для чего в большой круг, подвешенный на веревке к потолку, закладывали мензурки с различными жидкостями, порошками и травами, и начинали нагревать, охлаждать, разводить водой – и ещё по-всякому экспериментировали. И вот как-то однажды, поздно вечером, завершив все эксперименты, один молодой фармацевт вдруг вспомнил, что забыл в лаборатории шляпу. Когда он вернулся и открыл дверь, то увидел, что темная комната освещена теплым мягким светом – это светились мензурки с реактивами, оставленные им в лаборатории. Так были открыты фармацевтами люминофоры – вещества, которые светятся в темноте и сегодня используются при изготовлении красок, игрушек, бытовой техники, а круг с разноцветными мензурками и сейчас используется в интерьере как светильник.

Или, вот ещё одна: жил когда-то во Львове один профессор – известный ученый, который занимался философией, читал курсы петрографии, минералогии, исторической геологии. Студенты очень любили интересные лекции профессора Эмиля, ведь он был заядлым путешественником и всегда увлекательно рассказывал об Америке и Мексике и своих молодецких приключениях среди индейцев и золотоискателей. Состояние свое господин профессор нажил на мексиканских нефтяных месторождениях и вернувшись из заокеанских странствий, стал одним из самых богатых жителей. Его прекрасная вилла возвышалась над городом. С таким богатством, он потакал всем своим прихотям, вкушая каждый вечер в ресторациях заморские блюда, под кружку пива, весело рассказывая присутствующим истории об индейцах, кактусах и смешных капюшонах, которые носят мексиканцы, засиживаясь до рассветных петухов. Эмиля все любили, потому что, часто прекрасно угощая, взамен он ничего никогда не просил. Со временем он пристрастился к игре в карты, а везло ему не всегда, но из-за ощущения азарта он редко умел вовремя остановиться. Прошли года, и он уже едва напоминал того статного мужчину, каким был в лучшие свои годы, и задумался тогда Эмиль о своей жизни, и решил пойти к монаху. После разговора со священнослужителем, он столько размышлял, что аж голова его разболелась, и зашел он по дороге домой в аптеку за микстурой от головной боли. Было там до того величественно, все дышало наукой, а запахи трав были ощутимы даже на соседней улице, что ему так там понравилось – даже уходить не хотелось. Дома выпил он микстуру и улегся на диван, укрылся одеялом, глядя в одну точку – все ему не выходили слова монаха из головы. Он вернулся и к науке, и к праведной жизни, а на склоне лет решил он на последние деньги заказать у мастеров куклу аптекаря и подарить ее облюбованной аптеке, чтобы та сидела на витрине – хотелось ему оставить после себя памятную вещь. И не зря – куклу в честь профессора львовяне ласково прозвали Милько. Сказывают, что если подойти к витрине поближе, то можно уловить, как Мильковыми глазами смотрит на мир душа профессора, до сих пор предпочитает приключений – таких, чтобы и польза из них была, и ей потеха. Дети же в ней пока видели просто смешную и умильную куклу – в очках и с бородой. Ну, чисто – Добрый Доктор Айболит.

На тему аптекарства удивительный город может поведать ещё одну увлекательную и романтическую историю: когда-то давно городом правил князь Лев Даниилович, сын самого Даниила Галицкого, и была у него жена Констанция – дочь венгерского короля. Князь Лев нежно любил свою жену, поддерживал ее и во всем ей помогал. Он возвел храм, в котором его молодая жена могла бы молиться а при храме был построен монастырь с больницей и первой во Львове аптекой, где Констанция вместе с монахами монастыря готовила лекарства. И сам князь Лев порой приходил помогать жене. Монахи, полные уважения к князю, который не только правил городом и княжеством, но и занимался аптечным делом, решили увековечить его и сделать скульптуру, которая символизировала князя-аптекаря – так и появился лев с аптечной ступкой. Поговаривают, что такой лев-аптекарь дома – хорошая примета: все ваши проблемы и недуги исчезнут, стертые в пыль.

А вот эту историю можно смело назвать «Львовские Ромео и Джульетта». Как-то привез итальянский купец Микелини из далекого Крита вино, часть товара заказал для себя украинский купец, у которого была юная дочь по имени Пелагия. И вот как увидел её итальянец, так с первого же взгляда и влюбился, и стал чаще обычного искать повод, чтобы заглянуть к ним, пока и девушка не ответила ему взаимностью. Тут Микелини и потерял всякое желание возвращаться домой. Молодые люди друг другу шептали нежные речи, а родители благосклонно наблюдали за ними, потому что итальянец пришелся им по душе. Но страшная беда пришла в город – чума, уже не раз собиравшая свою черную жатву по всей Европе. Бесполезны были молитвы и ежесуточные служения в церквах – люди умирали десятками, а то и сотнями. Мор не обошел и купцевой усадьбы. Пелагия заболела и слегла. По строгим предписаниям всех больных велено было выносить за пределы города и оставлять в саду, где за ними ухаживали монахи. Но Микелини не покинул возлюбленной и не отходил от нее – как умел, утешал, вселяя надежду на выздоровление. К сожалению, девушка была обречена. Микелини похоронил ее и через девять дней и сам слег. Умирая, он просил похоронить его рядом с девушкой, а на их могилах соорудить одинаковые надгробия. Так сделали. На обоих могилах поставлены надгробия, на которых выбиты по паре сердечек, связанных ветвью лавра. А внизу стихотворение львовского поэта Шимона Шимоновича:

Что любовь соединит

И смерть не разлучит.

Шимон Шимонович

Или, вот ещё одна легенда. Вот уже несколько веков на старинной башне Костела отцов Бернардинцев отбивают время куранты – на пять минут раньше всех городских.

Как? – Удивитесь вы. Несколько веков – не лет и не месяцев! – Часы торопились на целых пять минут и никто на это не обратил внимание? Как раз наоборот – ещё как обращали внимание, но – без тени возмущения. Наоборот – с благодарностью. И благодарность эта принадлежала тому безымянному монаху, который приставлен был к часам, чтобы следить на ними. Поднялся он как-то на башню да увидел, как татарская конница несется к Галицким вратам. Что было делать? Кричать? Но кто услышит с такой высоты? И тогда монах перевел большую стрелку часов на пять минут вперед – как раз на тот вечерний час, когда закрывались врата. Только раздался бой курантов, как ворота тотчас закрылись. И как раз вовремя – татары уже были под стенами. С тех пор в память об этом событии часы «Бернардин», как прозвали их львовяне, всегда спешили на пять минут.

А это – самая главная легенда – об основании города. Говорят, Львов, или как его еще называют Лемберг, своей атмосферой напоминает Прагу, Вену или Краков, город, в котором каждая улочка, каждый камешек бережно хранит свою легенду, готовый поведать свои тайны благодарным слушателям.

Древние летописи поведают нам, что город основал и назвал в честь своего сына Льва Данииловича князь Даниил Галицкий. Однако львовяне любят рассказывать другую романтическую легенду о происхождении своего города. Давным-давно на месте будущего Львова, у высоких гор ютились маленькие деревеньки. И вот однажды повадился задирать людей лев-людоед – одним ударом своей могучей лапы он оглушает своих жертв и съедает их в своей пещере. Паника охватила все села в округе – люди стали бояться ходить поодиночке. Но вот появился в этих краях храбрый рыцарь, который пообещал избавить народ от лютого хищника. Он попросил сковать ему меч и латы такой прочности, чтобы никакая сила не смогла сломать или согнуть их – весь день и всю ночь напролет работали сельские кузнецы, но тщетно. Прознал об этом некий странник, который заблудился и зашел подкрепиться в корчму возле кузницы. Сказал он, ведомо ему, как одолеть зверя. Пусть, говорит он, все юные девицы уколют иглами мизинцы и капнут по две-три капли своей крови в общий чан, куда нужно будет потом окунуть оружие и рыцарские латы. Крестьянки так и поступили, как посоветовал странник. Ни клыки, ни когти грозного льва ничего не смогли сделать с зачарованными доспехами. Тогда рыцарь отрубил волшебным мечом голову злому и кровожадному льву. С тех пор гору, где произошла эта история, и прозвали горой Льва, а город, выросший под горой – городом Львов.

Была эта история на самом деле, или это просто выдумки людей – неизвестно, а вот то, что Львов – город завораживающий всякого, кто хоть раз побывал здесь, это – неоспоримый факт. Улочки, брусчатка, Ратуша, уютные кафетерии – все это создает определенную, присущую только Львову, атмосферу.

Ночная жизнь во Львове столь же насыщенна, как и история самого Львова, что с удовольствием оценили наши молодые путешественники в популярном ночном клубе «Феномен», где они весело провели вечер. Музыкальные колебания и лавина новых танцевальных хитов растворяют тело на танцполе, ведь ничего по-настоящему так не расслабляет, как хорошая музыка, эксклюзивный коктейль от бармена и приятное общение – безупречное место для идеального отдыха после насыщенного и утомительно дня.

А отдых был им просто необходим, так как завтра их ожидала вторая часть увлекательной экскурсии по городу.

А в клубе множество девиц не сводило заинтересованных взглядов с Марка и рыжеволосого Этьена – чуть ли ни шестым чувством они безошибочно определили, что они в настоящее время свободны – не иначе, флюиды какие почувствовали.

Когда утомленные друзья решили вернуться домой, то Марк и Этьен выразили желание остаться ещё, аргументировав тем, что они вольны и монашеского пострига принимать не собираются, а если ситуация выйдет из-под контроля, то они всегда смогут сыграть пару нетрадиционной сексуальной ориентации.

Вернулись они только под утро – природа брала своё, но сердце оставалось безучастным…

Утром девушки как раз готовили на кухне поздний завтрак, когда к столу спустились парни.

Сегодня им предстояло не менее захватывающее продолжение знакомства с этим прекрасным городом.

Сейчас во Львове работают более сорока музеев, самые известные среди которых: Львовский исторический музей – второй по величине исторический музей Украины, Национальный музей, Львовская галерея искусств – один из богатейших музеев Украины, Этнографический музей – единственный такого типа на Украине, Национальный мемориал «Тюрьма на Лонцкого» – первая на Украине тюрьма-музей. Пользуются популярностью у туристов, кроме того, и Аптека-музей, Музей оружия «Арсенал», Музей народной архитектуры и быта «Шевченковский гай» – со старейшим экспонатом: настоящей крестьянской хатой середины восемнадцатого столетия, а есть ещё и кузня, школа, лесопилка, сукновальня, водяная и ветряная мельницы и деревянная церковь конца восемнадцатого века, где хранятся предметы быта и народного творчества.

День провели спокойно и расслабленно, наслаждаясь красотой древнего города, а вечером отправились в большой супермаркет и накупили много еды и игрушек для завтрашней поездки в детский дом «Вишенка» села Жовтанцы Львовской области: Рози и Алишер вели себя более сдержанно, а Аделька, сидя на плечах у Марка, весело размахивала леденцом на палочке и что-то напевала себе под нос.

Как бы Марк не старался успокоиться и заснуть, у него не получалось… Столько разных мыслей и чувств сейчас сплелись в единый поток необъяснимого притяжения и отторжения одновременно. Что его тянет туда? Принесет ли это ему облегчение? Так он и проворочался до самого утра, и в комнате с раскрытым окном ему было невыносимо жарко и душно. Ежесекундно он усилием воли пытался взять в себя в руки.

Утром обитатели дома проснулись от того, что на улице уже просигналил Степан, приехавший на своём микроавтобусе.

И вот уже впереди показалось до боли знакомое строение на холме.

Оставив сопровождающих осматриваться в холле, Марк проследовал в сторону кухни, идя пошатываясь, несколько раз останавливаясь, облокачиваясь о стену и переводя дыхание – всё вокруг было и знакомым, и незнакомым – поддерживало, и подавляло одновременно.

– Полiно Аркадiївно, чи впiзнаєте ви мене? (Полина Аркадьевна, узнаете ли вы меня? Укр.) – юноша прошел вестибюлем до дверей раздаточной, где всё так же, как он запомнил, хлопотала у кастрюли полная женщина лет пятидесяти в неизменном белом халате и поварском колпаке, – Це ж я, Марк. (Это же я, Марк. Укр), – та обернулась на его голос и от неожиданности выронила на пол половник, который тут же кинула в раковину и присела на ближайший стул.

– Господи милостивий, Марку! Так, це звiсно, що ти. Синку, тебе i не впiзнати тепер (Господь милостивый, Марк! Да, конечно же, это ты. Сынок, тебя и не узнать теперь. Укр.), – она быстро вытерла руки полотенцем и подошла обнять его, – Як ти змiнився. Десять рокiв минуло, як ти зник. Я й не знала, навiть, чи ти живий ще (Как ты изменился. Десять лет прошло, как ты пропал. Я и не знала, живой ли ты ещё. Укр.), – женщина тут же поставила перед ним тарелку с тефтелями и гарниром из гречневой каши и присела рядом, – Зголоднiв, мабуть? Бач, який худенький. Вона приходила… Питала про тебе, казала, що у лiкарнi була. Лiкарi врятували її, але вона мало що пам'ятає, говорила, що грабiжники то були, що чоловiка вбили, що саму ледь живу залишили. Опритомнiла бiдолашна у реанiмацiйнiй палатi, все про тебе розпитувала, а нi хто нi чого сказати не мiг. Хто ж припустити мiг, що так усе обернеться? (Проголодался, поди. Ишь, как исхудал. Она приходила… Спрашивала о тебе, говорила, что в клинике лежала. Врачи спасли её, но, она мало что помнит, сказала, что это грабители были, что мужа убили, что сама она еле в живых осталась. Пришла в себя, несчастная, в реанимационной палате, все о тебе выспрашивала, и ни кто ей ни чего сказать не мог. Кто мог подумать, что все так обернется? Укр.)

– Сандра? Олександра була тут? (Сандра? Александра была тут? Укр.) – он чуть не задохнулся от подступившего приступа тошноты, словно, его окунули в помои при одном воспоминании о том клятом дне, и стакан с компотом, что он держал в руке, звонко разбился о плиточный пол, – Коли це було? Де вона зараз? (Когда это было? Где она сейчас? Укр.) – пошатнувшись, он присел на стул, всё ещё дрожа мелкой дрожью.

– Та багацько часу спливло вже (Да уже много-то времени прошло. Укр.), – Полина Аркадьевна, несмотря на свои впечатляющие габариты, принялась шустро орудовать веником и совком, прибирая осколки, – Я не знаю, де вона може бути. Я нi чим не змогла допомогти жiнцi, вона й поїхала собi, а куди – не знаю. (Я не знаю, где она может быть. Я ни чем не смогла помочь женщине, она и поехала себе, а куда – не знаю Укр.)

– Вона жива… (Она живая… Укр.) – Марк закрыл лицо ладонями и опустил голову.

– Чого ж ти не повернувся? (Почему же ты не вернулся? Укр.) – она села рядом и погладила его по голове, – Що сталося тодi? Ти хоч щось можеш пригадати? (Что случилось тогда? Ты можешь хоть что-нибудь вспомнить? Укр.)

– Нi (Нет. Укр.), – он резко замотал головой, словно хотел выкинуть из неё эти мучительные воспоминания, – я прийшов до тями вже далеко в мiстi i не мiг нiчого згадати, та i не хотiв того – менi всi цi роки жахiття снилися, як вона лежить iз розбитою головою i не дихає, менi того було досить – не хотiв бiльше нiчого згадувати про той день, а воно мене все не вiдпускало. (Я пришел в себя уже далеко в городе и не мог ничего вспомнить, да и не хотел этого – мне все эти годы кошмары снились, как она лежит с разбитой головой и не дышит, с меня и того хватило – не хотел больше ничего вспоминать о том дне, а оно меня всё не отпускает. Укр.) – он говорил и не узнавал своего голоса, и до того было противно от собственной лжи, но, если сама Александра высказала свою такую версию событий, то так тому и быть.

Как он мог забыть? Конечно, же он всё помнит, всё до мелочей, как бы отчаянно не желал не помнить вовсе.

Модест и Александра готовы были усыновить семилетнего Марка, несколько раз приезжали в приют, даже начали бумаги на усыновление оформлять. Пару раз, забирали его к себе на выходные, чтобы мальчик привыкал к своей новой семье.

На третий раз приехал один мужчина. Когда приехали, то женщины и дома не оказалось.

То, что происходило дальше, он не может вспоминать без омерзения даже сейчас. Это потом он узнает, что есть такой термин – педофилия, а пока что ему было противно и больно.

Женщина вернулась раньше из магазина и, увидев эту гнусную сцену, попыталась оттащить его от мальчика, она даже не успела вызвать милицию, как он бесцеремонно схватил её за волосы и отшвырнул, не рассчитав силы – женщина ударилась виском об острый угол стола. Она лежала и не шевелилась. Он навсегда запомнил её широко раскрытые глаза, в которых застыл немой укор мучителю. Это ещё одно лицо, которое приходит к нему в пугающих снах уже много лет. И её волосы – светлые, почти льняные, разметавшиеся на полу, на которых от сочившейся из раны крови образовалась алая прядь. И ему стало вдруг наплевать на то, что сотворили с ним, но он не смог простить того, что его снова лишили матери и шанса на нормальную жизнь. Всё случилось само собой – он схватил, что попалось под руку – то ли кухонный нож, то ли ножницы, уже и не вспомнить, да и не важно, что именно, важно, что через секунду этот предмет уже торчал из груди Модеста, чьё холеное лицо, по счастью, не являлось ему в сновидениях. Всё произошло очень быстро и совершенно неожиданно – в этом и оказалось преимущество ребенка перед взрослым мужчиной, иначе – лежать и ему на том полу рядом с Александрой. А потом случился приступ, и неконтролируемая сила выплеснулась наружу, а вместе с ней и тело мужчины вылетело в разбитое окно. Так он понял, что не такой, как все, что обладает чем-то, что не подвластно большинству обычных людей. Но, почему так поздно? Почему не несколькими минутами раньше? Тогда бы она осталась жива. А сейчас – как он не тормошил и не тряс её, она оставалась недвижима и не реагировала, даже не дышала… Как же он испугался тогда. Понял, что всё кончено и пулей выскочил из квартиры. Сколько он бежал и куда – он не помнил, пока не остановился в каком-то парке и не заснул прямо на скамейке, когда уже стало смеркаться. Так начались его скитания – надежда на счастье и новую семью, обернувшаяся трагедией. Он был всего лишь напуганным семилетним мальчиком, он очень испугался, он не до конца осознавал, но понимал, что совершил нечто ужасное. Он не посмел вернуться в приют.

Вот так всё было на самом деле – специально ли Александра придумала другую трактовку этой истории? Как бы там ни было – этот крест останется с ним. Это только его грех – ни кто об это ни когда не узнает. Вот и хорошо, что есть другой вариант рассказа – пусть так и будет. Хотела ли она таким образом искупить вину? Знала ли, что представлял из себя её муж? Почему не сказала всей правды? Как много вопросов. И как же разыскать её теперь, через столько лет?

– Може, то i на краще, що не пам'ятаєш (Возможно, это и к лучшему, что не помнишь. Укр.), – повариха снова провела рукой по его волосам, – Бiдна дитина – таке бачити. (Бедный ребенок – такое увидеть)

– Та чого ви, тьотю Полю, чого ж ви плачете? (Ну чего вы, тетя Поля, чего же вы плачете? Укр.) – он тепло обнял её, – Ось вiн я, живий, здоровий. То все залишилось у минулому. Що було – то загуло, так кажуть? Дякую, що про Олександру сказали – я вiдтепер знаю, що вона жива, та розшукаю її за всяку цiну. (Вот он я – живой и здоровый. Это всё осталось в прошлом. Что было – то ушло, так говорят? Спасибо, что про Александру сказали – теперь я знаю, что она жива, и отыщу её любой ценой. Укр)

– Твоя правда, Марку, – согласилась с ним Полина Аркадьевна, – Розшукай її. Дуже вона за тебе вбивалася. (Найди её. Очень уж она по тебе убивалась. Укр.)

– Ой, Господи, я же совсем забыл! – Марк хлопнул сам себя по лбу и вскочил со стула, – Я же не сам приехал. Принимайте гостей, Полина Аркадьевна. Они ждут в холле, – он взял женщину за руку и повел в холл.

– Та заходьте, чого стоїте? Заходьте, хлопцi. Ой, а дiвчата якi гарнюнi. Котра з них твоя кохана, юначе? Зiзнавайся (Ну, же, проходите, чего стоите? Ой, а девушки какие прелестницы. Которая из них твоя возлюбленная, молодой человек. Признавайся. Укр.), – она потрепала его по щеке, продолжая веселым взглядом рассматривать гостей.

– Ну, ви що, тьотю Полю (Ну, что вы, тетя Поля, Укр.), – неожиданно покраснел парень и улыбнулся одной из своих самых обоятельных улыбок, – То мої друзi (Это мои друзья. Укр.).

– Рада за тебе, синку. Так, адже ти тiльки життя розпочинаеш – все в тебе ще попереду, – согласно усмехнулась Полина Аркадьевна, – Вибачайте, в нас не п`ятизірковий готель, та – чим багаті, тому й раді. (Рада за тебя, сынок. Ты же только жить начинаешь – всё у тебя ещё впереди. Уж простите – у нас не пятизвездочная гостиница, конечно, но, чем богаты, тому и рады. Укр.)

– Да без проблем. Принимайте гостинцы, Полина Аркадьевна. – парень указал на большое количество пакетов, стоящих в холле, – А где начальство и преподаватели?

– Так ещё утром в город все уехали – после выходных будут. Вы же, надеюсь, останетесь с нами на выходные? Мы будем помогать фермерам урожай яблок собирать, потом будем отмечать по деревенским обычаям – с песнями у костра и шашлыками. Девчата не хотят ли погадать? Мы венки по реке пускать будем. У меня и сорочки вышиваные для вас найдутся – как куколки будете, – она непроизвольно хлопнула в ладоши при виде стольких даров, – Батюшки святые! Вы что, все магазины Львова скупили? Этим несколько дней пировать можно. А игрушек-то сколько? Вот малышня обрадуется! Ой, ну стоило ли так?… Что же вы меня, старую женщину, в краску вгоняете – не привыкли мы брать чужое…

– Да, ну какой же я вам чужой, Полина Аркадьевна? – сладко растянул улыбку Марк, – Я же ваш. Пускай детишки порадуются.

– Что – да, то да, – охотно согласилась с ним она, – Не так уж у нас и весело последнее время. Никому мы не нужны стали. Вот и начальство в город поехало – очередную денежную помощь клянчить. А то и крыша совсем прохудилась, и площадку детскую починить не мешает…

– Ну, так неужто мы не поможем, а ребята? – он повернулся к друзьям – Завтра с утра и посмотрим, что можно сделать.

– Полина Аркадьевна, Оксанка опять не желает спать укладываться без вашей колыбельной, – к женщине подбежала девочка лет двенадцати, робко оглядев большое количество незнакомых людей и потянув её за рукав в спальню.

– Ох, ты ж… – покачала головой повариха, – Ну, идем, посмотрим, чего там Ксанка наша капризничает.

– А мне можно с вами? – напросилась Маргарита, бесхитростно хлопнув глазками, – А меня колыбельной научите?

– Идем, деточка, – женщина махнула ей рукой, приглашая следовать за собой, – Смотрю, тебе по случаю скоро колыбельная будет. Старинная это колыбельная, душевная.

Оксанка была одного возраста с Аделькой, высокая для своих лет, худенькая и бледненькая, с пушистыми русыми волосами и большими серыми глазами.

Уложив беспокойного ребенка и укрыв его одеялом, женщина затянула песню – красивую и трогательную. Маргарита еле сдерживала слезы умиления, глядя на умиротворенную улыбку на маленьком детском личике.

Облокотившись о дверь, Марк наблюдал эту сцену пару минут – совсем скоро она будет вот так же будет петь колыбельную своим детям – от другого, тут он осознал, что потерял её окончательно, что она теперь недосягаема для него, как прекрасная Луна высоко в небе, как светлая Мадонна.

Ведь твои руки не меня обнимут

Твои глаза моих искать не станут…

Елена Ваенга

Он не имеет права нарушать её покой. Что же – да будет так. Интересно, а какой будет она? Та, что предсказана ему самим великим Нострадамусом и цыганкой Шантой… И когда же он повстречает её?

И мои руки не тебя обнимут

Мои глаза твоих искать не станут…

Елена Ваенга

Потом тихо вышел на улицу и направился к зеленому холму за воротами приюта:

– Ну, вот я и вернулся туда, откуда начинал, – Марк стоял под большим древним дубом на вершине холма, с которого открывался вид на реку, – Отпустить, наконец, свое прошлое… Развеять по ветру всё, что тяготит и печалит, и начать всё заново, – он подул на ладонь, и порыв ветра унес последнюю прядь его остриженных волос, – Только, не дай Боже, забыть мне, кто я есть, – он присел, облокотившись о ствол дерева, достал свою флейту и поднес к губам – и полилась над холмами и полянами, над полями и над рекой мелодия – тихая и до боли щемящая.

– Марк, Марк! – на поляне появилась Аделина в длинной льняной расшитой рубашке с широкими рукавами, в руках у неё был большой венок из полевых цветов, – пойдем, тебя уже все ждут. Смотри, меня венок плести научили – это тебе. А ещё мы лягушек видели и двух черепах – правда, правда, не смейся ты. Пойдем-пойдем, сам посмотришь, – девочка попросила его наклониться, надела ему на голову венок и за руку потащила к реке, где уже собрались остальные: девушки были в свободных длинных хлопковых рубахах, расшитых маками, подсолнухами и чернобривцами по рукавам и вороту, в косе у Маргариты была яркая красная лента – девушка сидела на песке, поглаживая по панцирю маленькую черепашку, светлые волосы Даниэллы были заплетены в две косы с голубыми лентами – она сидела на берегу, бултыхая босыми ногами по воде. У других девушек тоже были вплетены в волосы разноцветные ленты – синие, зеленые, желтые, оранжевые, белые.

– Ну, ни дать – ни взять, вылитые Аленушки, – парень сбросил одежду и с разбегу забежал в воду, обдав девушек брызгами. Потом он вынырнул, убрав мокрые волосы с лица, и поднял глаза – на небе уже загорались первые звезды, а воздух был наполнен опьяняющими ароматами цветущих спелых трав и реки, и только лягушки своим кваканьем придавали земной реальности этому волшебству.

И полумесяц луны отражался на водной глади, и капли воды блестели на его теле, и стало сразу так легко, будто душа улетела к бесконечным небесам парить над родными просторами.

После восхитительного теплого сентябрьского вечера, легкая утренняя прохлада ласково и приятно освежала – и дышалось легко, и разносилось по округе кукареканье петухов, возвещающих о начале нового дня.

В столовой было людно и шумно – около семидесяти ребятишек в возрасте от пяти до шестнадцати лет уже расселись за столиками и поглощали завтрак: омлет с сосисками, хлеб с маслом и медом, сырники и стакан свежего молока. Молочные продукты и мед ранним утром этого дня привезли с близлежащей фермы. В помещении уже витал уютный запах свежей выпечки, масла, меда и парного молока.

С воспитанниками приюта им еще предстоит познакомиться сегодня поближе. К воротам уже подъехал микроавтобус Степана, и сам водитель присоединился к общему завтраку, чтобы потом отвезти всех к фермерскому яблоневому саду для помощи в сборе урожая. Такое взаимовыгодное сотрудничество между приютом и фермой практиковалось уже несколько лет к обоюдной пользе, а у детей всегда был кусок хлеба с маслом и молоко. Часть собранных яблок так же отойдет в пользу детского дома – из них сделают джем на зиму, или запекут с творогом, или поедят просто так – свежими с медом.

Этот завтрак сразу напомнил девушкам об обедах в школьной столовой.

При помощи Марка в качестве переводчика, они смогли пообщаться с той самой Оксанкой и другими девчонками и мальчишками пока ехали до фермы.

И в который раз им пригодились удобные джинсы и футболки. Пришлось и волосы собрать, чтобы они не мешали.

Маргарите, Даниэлле и Джастине вместе с Полиной Аркадьевной предстояло работать в кухне – отдельно стоящем одноэтажном здании с края огромного сада и приготовить обед на невероятное количество персон – в общей сложности, с работниками фермы, всего насчитывалось около ста человек. Ни когда ещё в своей жизни им не приходилось чистить столько картофеля! Если второе блюдо – пюре с жареными куриными крылышками в меду, было вполне привычным, то первое блюдо, которое решила приготовить Полина Аркадьевна – традиционный украинский борщ и к нему пампушки с чесноком – был для них чем-то совершенно новым и незнакомым, и кулинарные познания Джастины пополнились целым рядом хитростей и рекомендаций от тети Поли.

Малышня увлеченно собирала упавшие яблоки в небольшие пластиковые ведерки, что на ленточках висели у них на шеях.

Старшие – при помощи лестниц и плетеных корзин, выстланых мягкой байкой, которые аккуратно цеплялись прямо на самых крупных ветвях, чтобы не приходилось спускаться за каждым разом.

И в саду, и на кухне работа шла полным ходом.

Ко времени обеда на улицу под навесы были выставлены раскладные стулья и сервирован большой стол из составленных вместе нескольких столов. Через внушительных размеров окна кухни передавалась посуда и столовые приборы. Еда на открытом воздухе казалась ещё более вкусной и поглощалась проголодавшимися после работы с огромным удовольствием, запивали на выбор: взрослые слабоалкогольным яблочным сидром, а дети – вкусным квасом. И даже не пытайтесь приготовить нечто подобное из продуктов, купленных в местном супермаркете – результат вас несомненно разочарует.