Текст книги "Мелодия Бесконечности. Симфония чувств - первый аккорд (СИ)"

Автор книги: Екатерина Голинченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 51 страниц)

Но, даже если во время экскурсии по Королевскому замку не удастся увидеть ни одного призрака или мага, не стоит расстраиваться – здесь такое количество прекрасных картин, скульптур и предметов старины, что легко чувствуется дух ушедших эпох, и наши путешественники ещё часто будут вспоминать эту экскурсию.

И тут мы буквально «ныряем» в самую гущу Старого города и продвигаемся к другой знаменитой площади – Рынок, самому оживленному и самобытному месту современной Варшавы – любимому месту прогулок, как горожан, так и туристов. Советуем задержаться здесь вместе с нами немного подольше, присесть в одном из многочисленных ресторанчиков, выпить чашечку ароматного кофе и понаблюдать – так и поступили наши герои, сделав небольшую остановку, вдыхая ароматы кофе и свежих булочек, любуясь видом и наблюдая, как город продолжает жить своей жизнью. А таким крохам, как Аделька, для счастья нужно совсем немного – сидеть на коленях у папы-Джона, потягивая из трубочки молочный коктейль, и смотреть, как остальные поглощают разнообразные сорта мороженого на любой вкус, в то время как её порция дожидается, пока девочка справится с коктейлем.

И не устает бурлить и кипеть жизнь на рыночной площади со множеством уличных музыкантов и художников, массой сувенирных лавочек и галерей в окружении почти игрушечных домиков, каждый из которых имеет свое название – и, вероятно, самое красивое из зданий, так называемый «Дом подо львом», часто изображаемый на открытках Варшавы. И просто невозможно удержаться, чтобы не купить на память о путешествии хоть сувенирный магнитик на холодильник с изображением одного из знаменитых видов города!

Теперь, когда компания немного познакомилась с историей и фольклорными преданиями города и отдохнула – невероятно интересно будет поискать следы героев самой красивой легенды Варшавы – памятник русалочке Сиренке или дойти до дворца Острожских, в подвале которого живёт золотая утка.

И Марк ещё обязательно сделает несколько фотографий друзей у старейшего монумента в городе – знаменитой скульптуры Русалочки, чтобы потом, глядя на эти изображения, вспоминать лучшие моменты путешествия.

По легенде, было две сестры-русалки, и плыли они как-то по Балтике, и повернула первая к Датскому королевству – и увековечена она теперь на набережной города Копенгагена, вторая же заплыла в Вислу, выйдя из вод у подножья нынешнего Старого города, чтобы немного отдохнуть на песчаном берегу. И настолько ей понравилось это место, что решила она остаться тут навсегда.

Заприметив, что кто-то во время ловли волнует воды Вислы, запутывает сети и выпускает рыбу, местные рыбаки решили поймать вредителя, но услыхав прекрасный голос русалки, они отказались от своих намерений и искренне полюбили её, а она в благодарность скрашивала каждый их вечер красивой песней.

Однажды увидел русалочку богатый купец и захотел поймать, хитростью захватив и спрятав в своем сарае. Молодой рыбак, услыхав плач русалки, пожалел и вместе со своими друзьями освободил её из заточения.

В благодарность за спасение жизни русалочка обещала им, что всякий раз, как только им понадобится помощь, она станет в их защиту – с тех пор варшавская Сиренка, с мечом и щитом, всегда стоит на страже города и его жителей.

А вот, послушайте ещё одну увлекательную историю, о том, как давным-давно жила в подземельях одного замка королевна заколдованная, превращенная в золотую утку. Поговаривали, что откупится она несметными богатствами от того, кому удастся отыскать её в лабиринте подземелий. Много смельчаков пытались, пока однажды, молодой подмастерье сапожника не отправился в подземелья замка в ночь на Ивана Купала. И улыбнулось ему счастье, и встретил он свою золотую утку, и пообещала она ему богатство, поставив лишь одно условие: парень получил кошель золотых дукатов и должен истратить их на протяжении одного дня, ни с кем не делясь. Под конец испытания юноша всё же нарушил уговор: отдав последний дукат нуждающемуся бедному солдату. Тут же потерял он все, что успел за день приобрести. И понял он тогда, что не деньги приносят счастье, а работа и здоровье, и зажил с тех пор праведной и спокойной жизнью, дослужившись до мастера, а о золотой утке только легенда и осталась. И не знает ни кто наверняка – было ли это или не было. И посредине фонтана у замка Острожских, где, вероятно и скрывалась зачарованная принцесса, стоит теперь золотая утка, как символ одного из наиболее известных варшавских преданий.

Настоящих же уток и лебедей возможно покормить прямо с лодки в пруду знаменитого Лазенковского парка. А детишкам, желавшим увидеть и более экзотических животных, исключительно по душе пришлась затея посещения зоопарка. Ну, скажите, на милость – как можно обойти вниманием прославленный Варшавский зоопарк, среди питомцев которого есть такие, которых нет больше ни в одном из польских зоопарков!

Но, зоопарк – это ведь не только животные, но огромная площадь красивых парков с очень чистым воздухом и дивной растительностью.

И непередаваемые ощущения испытываешь в Зале свободных полётов, когда над головой летают экзотические птицы в окружении пышной зелени, где слышно их прекрасное пение и шум водопада. О! А сколько непередаваемых эмоций и впечатлений получили наши маленькие интуристы прикоснувшись своими маленькими ручками к известным животным, известным им по любимым сказкам – под их детскими пальчиками сказка оживала довольным урчанием или блеянием.

Или как вам такое – выпить вкусного чая или кофе в кафетерии прямо над головами обитателей серпентария?

Питер же, точно окунулся в родную стихию, и с огромным удовольствием рассказывал о местах обитания и повадках увиденных животных, а друзья с интересом слушали его, особенно дети. Даже проходившие мимо другие туристы нет – да тоже остановятся послушать.

Прежде чем посетить так называемую Королевскую дорогу, стоит заглянуть в одно уникальное место – живописный сад, разбитый… на крыше Варшавской библиотеки, всего в нескольких минутах ходьбы от Рыночной площади, дыша ароматами цветов, читая, мечтая, глядя на открывающуюся панораму города и разливающуюся Вислу.

Сам Королевский тракт начинается от Замковой площади и «нанизывает» практически все главные достопримечательности Варшавы вместе с самой красивая улицей Королевского тракта – Краковское предместье, где слева виден дворец Радзивилов, где юный Шопен давал свой первый концерт, а теперь тут заседает Совет министров Польши, Варшавский университет, который в своё время окончили многие выдающиеся деятели польской культуры и дипломатии, а напротив него – Академия изящных искусств Польши.

Возле самых королевских садов Лазенковского парка находится еще один знаменитый замок с отличным видом на Королевский канал – Уяздовский. Заканчивается Королевский тракт площадью Трех Крестов. Здесь уже входит в свои права Новый город с его модерновыми зданиями – какие-то заметные достопримечательности Варшавы здесь не расположены.

Дворцово-парковый ансамбль Лазенки – любимое место отдыха горожан и гостей города, и наши интуристы решили лично оценить привлекательность его многочисленных озер, фонтанов, оранжерей, беседок, особняков и статуй. И примечательно, что именно тут стоит памятник Фредерику Шопену – любимому композитору Евангелины – у которого устраиваются концерты классической музыки. А главным украшением и гордостью сада стал знаменитый Дворец на воде, вокруг которого, прямо по парку свободно гуляют десятки павлинов. На входе можно купить орешков, чтобы покормить многочисленных, практически ручных, белок, только нужно быть осторожным, а то, вместо орешка белочка может ухватить и за палец.

До сада можно доехать и на общественном транспорте от Замковой площади, но наши герои предпочли неспешную прогулку пешком.

А вот воспользоваться общественным транспортом – до самой конечной остановки, не ошибетесь – удобно будет, если вы, как Маргарита, к примеру, захотите сравнить дворец Вилянув, именуемый «Малым Версалем», который должен был напоминать любимой жене короля Яна III Собеского ее родную Францию, с уже виденной героями Версальской резиденцией.

После того, как мы уже немного глубже познакомились с городом, пришло время увидеть его с другого ракурса – со смотровой площадки Дворца культуры и науки, откуда открывается лучшая панорама города с самого высокого здания в Варшаве, подаренного Польше Советским Союзом, по замыслу самого Иосифа Сталина и напоминающего высотные сюрреалистические здания Москвы, которые нам вместе с героями ещё только предстоит увидеть. Теперь тут находятся штаб-квартиры многих фирм и публичных учреждений, кинотеатры, театры, музеи, книжные магазины, научные институты, бассейны и самый большой в Польше конференц-зал и проходят ежегодные книжные ярмарки. С момента его строительства прошло уже столько лет, но он все так же вызывает бурные эмоции – от восхищения до требования разборки этого «символа советского господства», а сами поляки эту сталинскую высотку, откровенно говоря, недолюбливают. Это, далеко не самое красивое здание, на их взгляд, уродует прекрасный центр города.

Местные жители шутят, что с этой смотровой площадки действительно открывается отличный вид, и не видно самого этого чудовища – прямо, как парижане об Эйфелевой башне.

Молодая и энергичная Варшава – это не пыльные хранилища музеев, и примером тому может служить Музей моторизации, где для любителей автомобилей собраны экспонаты с 1930 года, в коллекции которого есть даже автомобиль Элвиса Пресли, лимузин Сталина, машина Мирлин Монро и много других знаменитых экспонатов.

Во дворце Острожских находится один из самых необычных музеев не только Польши, но и всего Старого света – музей Фредерика Шопена, могила которого, кстати сказать, находится в Париже, на кладбище Пер-Лашез, что уже было известно Маргарите и её спутникам.

Шопен – самый знаменитый из польских музыкантов, тесно связанный с Варшавой. Его музей находится в здании дворца Острожских, где в молодости композитор давал свои самые первые концерты. Тут можно прикоснуться к его вещам – портретам, письмам, автографам, рукописным партитурам, пианино и посмертной маске композитора, здесь же проходят концерты с исполнением его произведений. Но самое интересное, как это все оформлено! Музей просто ультрасовременный – здесь масса мультимедийных экспозиций, везде сенсорные экраны, проходят концерты «живой» музыки.

Детям особенно пришлась по душе, так называемая, комната с капсулами, где на большом экране можно посмотреть интерьеры девятнадцатого века, послушать музыку великого композитора и даже ощутить запах его любимых фиалок.

Пальцы Евангелины, словно порхали над черно-белыми клавишами старого, видавшего виды, инструмента – и друзья зачарованно притихли, слушая, льющиеся в пространство, пленительные звуки «Вальса Дождя», и сердце замирало в груди, перестраиваясь на ритм этой мелодии.

Дети, и сопровождающие их лица с успехом оценили книжный магазин и миленький ресторанчик в Центре Современного Искусства, с радостью и воодушевлением приняли участие в лепке глиняных горшков в Археологическом музее, а восторгу детей не было предела, когда им разрешили забрать сотворенные своими руками поделки с собой – пусть даже это были самые маленькие и самые простенькие горшочки, зато сделанные собственноручно маленькими детскими пальчиками, заинтересованно изучали коллекцию доспехов и облачений в Музее Польской Армии и экспонаты Этнографического музея, а в Музее Конного спорта, издавна пользовавшегося уважением польской шляхты, смотрели кареты, ружья и прочие трофеи, переносящие наших героев во времена уланов и широких степей, а пополнить копилку знаний мировой литературы они смогли в Музее Литературы имени Адама Мицкевича, так же значимого для поляков, как Пушкин – для россиян или Шевченко – для украинцев, а девушки с неподдельным и бесхитростным восторгом в глазах задерживались у костюмов, мебели и предметов посуды различных стран и эпох в Национальном музее.

И вот он – Музей Независимости в бывшем дворце Радзивилловских, главная цель путешествия. С года первого раздела Польши, её история – это непрекращающаяся освободительная борьба, зачастую проигрываемая ввиду неравенства сил, а последствием восстаний нередко становились ужесточения существующих порядков, и уменьшение прав польского самоуправления.

И снова возвращение к содержанию страниц дневника…

До чего же должен был дойти произвол фашистских оккупантов, что в августе 1942 года выпустила свой знаменитый манифест Зофья Коссак-Щуцкая – польская писательница, журналистка, участница польского Сопротивления, одна из основательниц Совета помощи евреям:

«В варшавском гетто, за стеной, отрезающей его от мира, несколько сотен тысяч обречённых ожидают своей смерти. Для них нет надежды на спасение, нет ниоткуда помощи…

Число убитых евреев перевалило за миллион, и эта цифра увеличивается с каждым днём. Погибают все. Богачи и бедняки, старики и женщины, мужчины и молодёжь, грудные дети… Все они провинились тем, что родились в еврейской нации, приговорённой Гитлером к уничтожению.

Мир смотрит на это преступление, которое страшнее всего того, что видела история, и молчит. Резня миллионов беззащитных людей совершается среди всеобщего враждебного молчания. Молчат палачи, не похваляются тем, что делают. Не поднимают свои голоса ни Англия, ни Америка, молчит даже влиятельное международное еврейство, так некогда чуткое к каждой обиде в отношении своих. Молчат и поляки. Польские политические друзья евреев ограничиваются журналистскими заметками, польские противники евреев проявляют отсутствие интереса к чужому для них делу. Погибающие евреи окружены одними умывающими руки Пилатами.

Нельзя долее терпеть это молчание. Какими бы ни были его мотивы – оно бесчестно. Нельзя оставаться пассивным при виде преступления. Тот, кто молчит перед лицом убийства – становится пособником убийцы. Кто не осуждает – тот дозволяет.

Поэтому поднимаем свой голос мы, католики-поляки. Наши чувства в отношении евреев не претерпели изменений. Мы не перестаём считать их политическими, экономическими и идейными врагами Польши. Более того, мы отдаём себе отчёт в том, что они ненавидят нас больше, чем немцев, что делают нас ответственными за свою беду. Почему, на каком основании – это остаётся тайной еврейской души, тем не менее, это непрестанно подтверждаемый факт. Осознание этих чувств, однако не освобождает нас от обязанности осуждения преступления.

Мы не хотим быть Пилатами. Мы не можем действием противостоять немецким преступлениям, мы не можем ничего сделать, никого спасти – однако мы протестуем из самой глубины сердец, охваченных состраданием, негодованием и ужасом. Этого протеста от нас требует Бог, Бог, который не дозволил убивать. Этого от нас требует христианская совесть. Каждое существо, именуемое человеком, имеет право на любовь ближнего. Кровь беззащитных взывает к Небу о мести. Кто вместе с нами не поддержит этот протест – тот не католик.

Мы протестуем в то же время и как поляки. Мы не верим в то, что Польша могла бы получить пользу от немецких зверств. Напротив. В упорном молчании международного еврейства, в усилиях немецкой пропаганды, уже сейчас старающейся переложить вину за резню евреев на литовцев и… поляков, мы чувствуем враждебную для нас акцию. В равной степени мы осознаём, сколь ядовит бывает посев преступления. Принудительное участие польской нации в кровавом зрелище, разыгрывающемся на польских землях, может легко взрастить невосприимчивость к чужой беде, садизму и прежде всего опасное убеждение в том, что можно безнаказанно убивать ближних своих. Кто не понимает этого, кто гордое, свободное прошлое Польши посмел бы соединить с нечестивой радостью при виде несчастья ближнего своего – тем самым не есть ни католик, ни поляк!».

Только вчитайтесь в эти строки – насколько тяжелым было положение, что вызывало сочувствие даже у недолюбливавших евреев, поляков и волну праведного гнева и протеста против такого бесправия.

И среди всего этого кошмара за стенами варшавского гетто, куда людей согнали насильно, отобрав у них все их средства и всё их имущество, где пищевые пайки обрекали на голодную смерть, откуда людей тысячами увозили на смерть, где непокоренный народ продолжал бороться, создавая подпольные пекарни, организовывая побеги и вооруженные восстания, нашлось место для той прекрасной истории, что узнала Ева из записок Ханны – то, что человечество обязано помнить и не имеет права забывать.

История о том, как шестнадцатилетняя девушка пряталась на чердаке у соседей, боясь лишний раз шелохнуться, еду ей приносили по возможности раз в сутки, нужду приходилось справлять тут же – в ведро, самим своим присутствием подвергая огромной опасности соседскую семью, рискнувшую своими жизнями из уважения отцу девушки, спасшему их сына от пневмонии.

Как она своими глазами видела, как уводят на отправку в лагерь Треблинка её родителей и знакомых.

Как потом той же дорогой смерти отправили воспитанников детского дома вместе с директором, позже – семьи еврейских полицейских. Людей загоняли на погрузочную платформу. Пытавшиеся скрыться расстреливались.

Как дрожали колени, когда впервые увидела ЕГО – выглядевшего нелепо и забавно в своих очках, со светлыми волосами цвета спелых колосьев пшеницы, напоминавшего, скорее, заучку-гимназиста, которому совершенно не шла его форма, и автомат в его руках был абсолютно неуместным.

А он понял, что не сможет выстрелить в неё – с огромными глазами цвета изумруда, что казались ещё больше на исхудавшем и бледном лице, её – с такими тоненькими ручками и ножками, от чего она казалась гораздо младше своих лет. Вместо этого он протянул ей плитку шоколада из своего пайка.

С тех пор он иногда приходил и приносил ей и соседскому мальчику то немногое съестное, что мог достать, не вызывая подозрений.

Потом он узнал, что людей отправляют даже не в трудовые лагеря, а в лагерь смерти…

Он не отправит её на смерть, и другим не позволит.

Но, она не захотела спасения, пока не поможет своим соплеменникам – по поддельным документам, которые ему удалось для неё раздобыть, она поступила в распоряжение Ирены Сендлеровой, которая, будучи сотрудницей варшавского Управления здравоохранения и активисткой подпольного движения Сопротивления, часто посещала Варшавское гетто, ухаживая за больными детьми. Под этим прикрытием она и её товарищи вывезли из гетто две с половиной тысячи детей, которые затем были переданы в польские детские дома, частные семьи и монастыри.

Младенцам давали снотворное, помещали в маленькие коробки с дырками, чтобы те не задохнулись, и вывозили в машинах, доставляющих в лагерь дезинфекционные средства. Часть детей выводили через подвалы домов, непосредственно прилегавших к гетто, выносили в мешках, корзинах, картонных коробках. Младенцев прятали в ящиках из-под инструментов, детей постарше – под брезентом в кузове грузовика, где сидела собака, специально обученная лаять, когда машину впускали в гетто или выпускали из него, и её лай заглушал детский плач.

Данные всех спасённых детей записывались на узкие полоски тонкой бумаги и прятались в стеклянную бутылку, которую закапывали в саду под яблоней, чтобы после войны разыскать родственников детей.

И каждый раз – под страхом смерти, но эти люди уже не боялись за собственные жизни.

Сама Ирена была арестована по анонимному доносу. После пыток её приговорили к смерти, но её спасли охранники, сопровождавшие её к месту казни. В официальных бумагах она была объявлена казнённой, и до конца войны скрывалась, продолжая помогать еврейским детям.

После войны, раскопав свой тайник с данными о спасённых детях, Сендлерова передала их председателю Центрального комитета польских евреев, и с его помощью сотрудники этого комитета разыскали детей и передали родственникам. Сирот поместили в еврейские детские дома, позже большинство из их переправили в Палестину, и в конце концов – в Израиль.

Она смогла посетить Израиль лишь после падения коммунистического режима и смены правительства в Польше. За свой героизм, проявленный в годы оккупации, она была награждена многими почетными званиями и умерла в своей квартире Варшаве в 2008 году.

Стоял май 1943 года – в самом гетто назревало восстание, дольше ждать было нельзя, они сделали всё, что было в их силах, и теперь пришло время спасать свои жизни – в последней партии тайно вывозимых людей была и Ханна.

И – их последняя ночь перед побегом, именно последняя – больше им не суждено будет увидеться…

У них мало было времени для задушевных бесед, но, она узнала, что там – дома, в Баварии, у него была семья, отца и двоих братьев тоже забрали на войну, а он до войны был студентом – хотел стать математиком, как его отец.

Он обещал, что обязательно найдет её, обязательно, а пока он не может бежать, иначе – вся их затея провалится.

А после того, что она узнала уже на американском континенте, проходя медицинский осмотр при поступлении на работу на текстильную фабрику, эти воспоминания останутся с ней навсегда в облике её сына.

Она так и не вышла замуж, всё ожидая своего Томаша, и посвятила свою жизнь сыну.

Откуда ей было знать, что его жизнь оборвется на следующий день одним выстрелом в голову, когда будет раскрыт их заговор, не увидит его лежащим в кабинете командира с аккуратным круглым отверстием посередине лба, из которого сочилась кровь, а рядом лежали его разбитые очки, но, он уже ничего не боялся, прогнав страх, вспоминая её зеленые глаза – всё это она узнает гораздо позже, когда будет искать его.

Ханна пыталась разыскать его семью, семью Томаша, как она называла его на польский манер – узнала она совсем не много: и глава семьи, и сыновья погибли на фронтах, а материнское сердце не выдержало такого удара, и женщина скончалась от сердечного приступа – всё, что могла она для них сделать, так это – отдать последнюю дань памяти, возложив цветы на её могилу.

Такая страшная ирония – война била в обе стороны, безжалостным серпом калеча и немецкие семьи.

Точно, какая-то неведомая сила заставила остановиться, когда они проходили улочками старого города мимо Воинского кладбища Повонзки…

Большинство источников дают различную информацию, и достоверной даты его основания не существует. Тем не менее, в столице, да и во всей Польше, трудно найти кладбище, где покоится такое количество великих людей.

Непосредственно к кладбищу общественный транспорт не подходит, поэтому сюда удобнее приехать с экскурсией. Но и пешая прогулка будет хорошим выбором, вокруг – старые кварталы города, которые тоже интересны туристу – особенно таким любознательным туристам, как наши.

Польскую нацию из других европейских выделяет одна черта: поляки много внимания уделяют смерти, страданиям и памяти о них, и это лишний раз подчёркивает даже то, что музыка Шопена является широко используемой в погребальных процедурах.

Польские кладбища – быть может, самые красивые в Европе.

Дополнительным стимулом к посещению может стать список выдающихся личностей польской истории, нашедших свой последний приют на Повонзках., а вокруг него можно даже увидеть на тротуарах непонятную, на первый взгляд, разметку, предназначенную для построения воинских караулов.

Именно здесь же расположена и могила Владислава Шпильмана – композитора и одного из лучших пианистов Польши тридцатых годов прошлого века, история о жизни которого весьма достоверно представлена в трижды оскароносном фильме «Пианист» с Эдрианом Броуди в роли Владека.

Хотя в Варшаве очень интенсивное движение, но обильная растительность и каменные заборы скрадывают шум, и при прогулке по аллеям кладбища Повонзки создаётся впечатление уединённости.

– Ханна… Ханна… – среди шелеста листвы еле различимым был этот зов…

Ева остановилась, дернув за руку Питера, и замерла на месте, обернувшись – у братской могилы позади них стоял молодой мужчина, светловолосый, сероглазый, в разодранной и перепачканной старой военной форме, с багрово-синюшными кровоподтеками на избитом лице.

– Кто … вы? – девушка смотрела, и не могла понять, почему он ей кажется знакомым. Откуда она может его знать?

– Ты пришла за мной, Ханна… – упрямо повторял он, – Забери меня с собой, прошу…

– Простите, вы, наверно, ошиблись, – девушка напрягла зрение, пытаясь отгадать это неуловимое ощущение чего-то знакомого, – Меня зовут Ева. Ханной звали мою прабабушку… Она умерла много лет назад. Вы знали её? Кто вы?

– Умерла… Так, ты – не она… Но, ты так похожа на неё… – он подошел ближе, рассматривая её, протянул руку, пытаясь дотронуться до неё, потом убрал руку и отступил, посмотрев взглядом, полным боли, – Значит, она не придет ко мне… Как жаль… Томаш столько лет ждал здесь в надежде на то, что она вернется… Но, она не придет… Значит, если, ты её правнучка, то, у неё были дети?

– Быть того не может! – только теперь Евангелина догадалась, кто стоит перед ней, – Томаш… Конечно! – и снова перед глазами живо предстали, описанные в дневнике Ханны события, и от этого бросило в жар, голова пошла кругом, и ноги чуть не подкосились, – Так вот какой твой Томаш… Вот кого я благодарить должна – за тебя, за дедушку.,. за отца, за себя, и за всех тех, кто смог спастись вместе с тобой. Да, Ханна?

– Что ты такое говоришь? – он смотрел на неё, не понимая, в чем же здесь подвох, – Меня благодаришь?

– Полтора года назад умер мой дедушка Анжей – ваш сын, – произнесла она дрожащим голосом.

– Что? Мой… кто? – он посмотрел сначала на свои руки: синяки стали исчезать с его тела и лица, и обноски, что были на нем, сменились белым одеянием, – Что это? Что со мной происходит?!

– Томаш! Томаш… – и был это голос Ханны, стояла она, такая же рыжеволосая и зеленоглазая, как и Ева, в таком же белом облачении, за одну руку она держала маленького мальчика, вторую протянула ему, – Mоj drogi! Kochanek! (Мой дорогой! Любимый! Пол.) Иди к нам, мы с Андрусем очень скучали за тобой. Томаш, теперь ты свободен! – он несмело протянул в ответ ей свою ладонь.

– Ханна! Ты ли это? – девушка протерла глаза трясущимися руками, – Ой, а дедушка, дедушка-то! Господи, да он же ребенок – никогда не могла себе представить дедушку – мальчиком, в детстве мне казалось, что он таким и родился – седым, с бородой, с морщинами в уголках глаз и рта, иногда без злости ворчащим на нас с родителями, – Ева обняла себя руками, растирая плечи и улыбнулась сквозь слезы, – Прощайте, Томаш! Не бойтесь – идите с ними.

– Прощай, моя Ева, будь счастлива, моя дорогая, – Ханна послала воздушный поцелуй, и пространство изменилось вдруг, и шагнули они, держась за руки, на бескрайние зеленые поля, залитые солнечным светом, где не будет больше ни горя, ни слез, ни ужасов войны, где они навсегда будут вместе…

– Теперь он идет в лучший мир, да обретет его душа желанный покой, – Ева раскинула руки, и над кладбищем стали собираться серые тучи, – Плачьте же, плачьте, Небеса Польские! Скорбите вместе со мной! Скорбите обо всех, упокоившихся на этом кладбище! – и капли дождя стекали по лицу, смешиваясь со слезами, а в темных небесах сверкнула молния, – Господь – Пастырь мой, я ни в чем не буду нуждаться: он покоит меня на злачных пажитях и водит меня к водам тихим, подкрепляет душу мою, направляет меня на стези правды ради имени Своего. Если я пойду долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной. Ты приготовил предо мною трапезу в виду врагов моих; умастил елеем голову мою; чаша моя преисполнена. Так, благость и милость да сопровождают меня во все дни жизни моей, и я пребуду в доме Господнем многие дни… – остальные молча стояли, всё ещё не придя в себя от того, чему свидетелями они стали, и белые розы на могильной плите стали алыми, впитав кровь, пролитую на этой земле, и слышны стали в воздухе звуки полонеза Михала Огинского – польского композитора – любителя, дипломата и политического деятеля Речи Посполитой, автора знаменитого полонеза «Прощание с Родиной», более известного как «Полонез Огинского» – в том смысле, что он его написал – в год последнего раздела Польши между Россией, Австрией и Пруссией, после которого Польша на двести с лишним лет исчезла с карты мира, останки которого находятся в костеле Санта Кроче во Флоренции, в пантеоне, где покоятся Микеланджело, Макиавелли, Галилей…

Боже, храни мой край от бед, и невзгод храни.

Не дай позабыть мне, не дай,

Куда мы идем и откуда шли.

И от сохи и от земли,

И от лугов и от реки,

И от лесов и от дубрав,

И от цветущих спелых трав,

К своим корням вернуться должны.

К спасению души обязаны вернуться…

«Полонез»

Предположительно, рядом исследователей ему приписывают и авторство музыки польского гимна «Марш Домбровского» или «Песнь польских легионеров».

– Идем, дорогая, нам уже пора, – Питер обнял Евангелину, укрыв её своей курткой, – Нужно где-нибудь переждать дождь.

– Ох, простите! – девушка подкатила глаза, и тучи рассеялись, и солнце ласковым лучом прошлось по щеке.

Но, если, всё же, во время прогулки пойдёт дождь – то не стоит сильно беспокоиться. И даже в этом случае в восхитительной Варшаве можно найти прибежище – совершить незабываемое путешествие, погрузившись в сказочный мир подводных глубин, надев специальные очки и устроившись поудобнее в кресле трехмерного кинотеатра. И радости детишек не было предела, да и сами ребята хоть немного пришли в себя после случившегося на кладбище.

Было бы у них больше времени, они непременно посетили бы один из кукольных театров, чтобы развлечь детишек, но и без этого, в столице хватает мест для активного отдыха молодежи, как, например, кегельбаны, где есть специальные дорожки для детей – они всегда пользуются популярностью – и счастливые лица Алишера и Розалинды были тому неоспоримым доказательством. В столичных предместьях находится множество школ верховой езды, где можно совершить на конную прогулку. Обожающие лошадей Джастина, Питер, Марк и Джон с Алишером не преминули воспользоваться такой возможностью сделать несколько кругов по ипподрому, остальные же предпочли понаблюдать с трибун. И всегда для посетителей открыты двери многочисленных бассейнов, предлагающих к услугам маленьких посетителей водные горки, гейзеры, джакузи, искусственные реки и лягушатники для совсем малышей. К своему, не скрываемому, разочарованию, маленькая Аделька, оказалось, боялась воды и ни как не могла подавить в себе этот страх, от чего просто беспомощно злилась на саму себя. Когда же Марк пообещал научить её плавать, то девочка сразу повеселела и распрощалась с угрюмым выражением лица – дело потихоньку сдвинулось с мертвой точки.