Текст книги "Мелодия Бесконечности. Симфония чувств - первый аккорд (СИ)"

Автор книги: Екатерина Голинченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 42 (всего у книги 51 страниц)

– О, нет! – он наклонился к её шее, едва касаясь, погладив рукой по её плечу, – А мы с тобой ещё дадим фору молодежи.

– Давно я не видела, чтобы ты был такой, – она провела рукой по его теплой и приятно шершавой от щетины щеке, – со времен нашей молодости.

– Так почему бы не вспомнить те дни, когда мы совершали прекрасные безумства и жили страстью? – он мечтательно прикрыл карие глаза, упиваясь её прикосновениями, – Наши молодые и нам помогают чувствовать себя, как в юности. А ты и сейчас выглядишь ошеломляюще. И кто знает, может мы с тобой всех ещё удивим появлением малыша или малышки?

– Вы так заманчиво рассказываете, месье, – ответила она блеском серо-голубых глаз.

Жарко этой ночью было и в гостевых апартаментах, выделенных для Альвис и Надира:

– Ты прекрасна, джаным (с тюркского – «душа моя»), – Надир поцеловал светловолосую королеву, помогая ей справится с застежкой на платье перед выходом к завтраку.

– Это всё потому, что ты рядом со мной, а всё плохое осталось позади, – Альвис развернулась и сильнее прильнула к мужчине, – И больше всего я рада за Марка и его отца – хватит с них испытаний.

– Ты сильно привязалась к этому мальчику, да? – он провел рукой по её, уже успевшим значительно отрасти, мягким прядям светлых волос.

– У меня нет детей, и он был мне как сын, – меланхолично ответила женщина, и уголки её губ дрогнули,– Мне больно было видеть его терзания, а сейчас я могу быть спокойна за него.

– Кто знает, что нам преподнесет судьба, – тихо сказал он, поднеся её ладонь к своим губам, – Возможно, в нашей жизни ещё появится тот или та, кому мы сможем отдавать наше тепло и нашу любовь, кроме друг друга, конечно. И, если моя королева не побрезгует связать судьбу с бывшим садовником...

– Пусть только кто-нибудь посмеет заявить, что ты не достойнейший из всех! – она с пылом принялась покрывать поцелуями его лицо, и по её щеке соскользнула слеза, – Впрочем, что мне до мнения других – я, в конце концов, только женщина, влюбленная женщина, которая лишь хочет спокойного и тихого счастья после всех тяжелых лет, – и он крепче прижал её к себе, стараясь успокоить.

И вот, постепенно зал для трапез стал наполняться звуками и запахами, людьми, рассаживающимися за большим обеденным столом и обменивающимися утренними приветствиями.

– О! А мы думали, вас раньше обеда и не ждать, – лукаво усмехнулся Джон, обращаясь к молодоженам, появившимся в парадном зале.

– Ну, мы всегда можем вернуться и продолжить на чем остановились, – недвусмысленно дал понять Рафаэль, отодвигая кресло для жены, на что тот смекающе улыбнулся, а Ями смущенно опустила голову, присаживаясь за стол, успев соблазнительно стрельнуть умело подведенными сурьмой глазами в сторону мужа.

Маргарита огляделась по сторонам и рада была увидеть счастливые улыбки на лицах близких и друзей – особенно тешили её сердце отец и сын Витриченко и леди Александра, многое повидавшие в своей жизни и, несомненно, заслужившие и свою долю счастья, а также господин Надир и миледи Альвис – нашедшие друг друга после столь долгого времени.

– Молодой господин, Ваша милость, всего ли достаточно на столе? – окинул взглядом выставленные блюда главный повар – полный лысеющий мужчина в возрасте, прослуживший во дворце уже больше двадцати лет и пользовавшийся заслуженным авторитетом.

– Более чем, друг Рустем, – одобрительно кивнул Джон, – Окажи нам честь и отобедай за нашим столом.

– Благодарю, Ваша милость, – польщенный мужчина почтительно поклонился и занял одно из свободных мест за столом.

– Теперь я могу признаться и попросить прощение за то, что в детстве воровал с кухни пастилу и мармелад, – виновато растянул улыбку Джон.

– Я давно уже знаю, что это были вы, – рассмеялся повар, погладив себя по большому животу, и его смех подхватили остальные.

Последним в зале появился генерал Агни – высокий широкоплечий мужчина средних лет, с магнетически притягательными глазами цвета горького шоколада и потрясающей харизмой во всем своём облике – от гордой осанки и твёрдой походки до расшитого золотом ярко-желтого мундира со всеми заслуженными знаками отличия, облегавшего могучую грудь, темные волосы его были гладко зачесаны и собраны сзади в хвост – на солнце они отливали рыжим, благодаря частому использованию хны, придававшей им такой экстравагантный оттенок, идеально дополнявший весь его образ укротителя огненной стихии. Его Атрибут – воспламенять взглядом. Кроме того, он владеет особыми артефактами, изготовленными самим Джоном – очками, с помощью которых можно смотреть как угодно далеко, сквозь любые препятствия и огненным жезлом, извергающим пламя невероятной температуры.

– Приветствую, мой юный повелитель, да продлится твоё царствие, и да будет оно славным в памяти потомков! Приветствую, почтенные дамы и господа! – он поклонился, и Алишер встал и тоже ответил ему поклоном.

Джон поднялся со своего места и подошел к генералу, выразив почтение заслуженному воину, другу и соратнику его покойного отца:

– Долгих лет и благоденствия, досточтимый генерал, – обнял он его с сыновьей почтительностью.

– Здравия желаю, Ваша милость, – улыбнулся мужчина, – Я также недавно женился, мой господин, и супруга моя просит разрешения лично поприветствовать вашу семью и уважаемых гостей.

– И где же ваша супруга, генерал? – с любопытством спросил Джон, – Для нас будет честью познакомиться с ней.

– Она приехала со мной, и ждет вашего позволения появиться, – с легким поклоном ответил генерал.

– Тогда позовите её, – Джон хлопнул в ладоши, и один из стражников, стоявших у дверей, удалился, – не будем заставлять даму ждать, – и в зал величественно вошла женщина в темно-синих одеждах, расшитых серебром, подобно сверкающим звездам на бескрайнем ночном небе, а лицо её было скрыто легкой полупрозрачной вуалью.

– Но, почему вы в вуали, госпожа? – спросил Джон, поклонившись.

– Прошу прощения, Ваша милость, я бы не хотела быть узнанной, – женщина склонилась в поклоне, – Двери приличных домов закрыты для таких, как я. Не хочу причинять вам неудобств.

– Ваш голос… я помню его, – он вспомнил, что уже слышал этот голос, и легкий аромат её духов тоже показался ему знакомым, но лицо её всё ещё было скрыто, – Я могу знать вас?

– Вы помните меня, милорд? – дама откинула с лица тонкую ткань вуали и открыла своё лицо – уже не молодой, но ещё привлекательной женщины, по всему, блиставшей в молодости своей красотой темноглазой и темноволосой красавицы, – А я вас хорошо помню, и рада видеть, что вы благополучны, Ваша милость, – улыбнулась она.

– Рад видеть вас, госпожа Ратри, присаживайтесь с нами за стол вместе с генералом, – конечно же, он не мог не узнать её, – И я не стыжусь находиться с вами под одной крышей и есть за одним столом, – он взял её за руку и подвел к свободному месту рядом с генералом, – Я обязан этой женщине, – обратился он к сидящим, – То, каким я был, меня совсем не красит, но это всё в прошлом, а вы имеете право знать. Дайте, я сначала выскажусь, а потом уже ваше право – судить меня. Я много пил после развода, очень много – ещё чуть-чуть и стал бы алкоголиком, наверно. Я мог не помнить утром, с кем подрался вечером, с кем провел ночь. А боль всё не утихала. Прошло несколько месяцев, и меня уже знали во всех окрестных кабаках. Каждый я раз испытывая стыд, внимал наставлениям отца и угрозам выслать меня в провинцию, и каждый раз всё повторялось снова, и не мог остановиться. Так продолжалось, пока одна из таких пьяных посиделок не закончилась дракой. Я был ранен – не серьёзно, но не смог бы помешать другим добить меня и обокрасть. Тогда мне и встретилась эта женщина – её знали все владельцы местных заведений – это я потом понял, почему. Она как раз покидала очередного клиента. Она и вывела меня из бара, и выходила у себя – как я узнал позже, в публичном доме. Она была его хозяйкой, однако она совсем не походила на продажных женщин – она была образованной, утонченной, гордой и … очень мудрой. Мы много с ней говорили – забавно, не правда ли? Изливать душу чужому человеку в таком заведении, где обычно принято удовлетворять другие потребности... Оказывается, выговорится незнакомому человеку, иногда бывает гораздо легче, чем родным, от которых я предпочел отгородиться, так как даже в самих этих стенах находиться было невыносимо. То, что не удалось отцу, то с чем не смог справиться я, у неё всё получилось с первого раза – она просто подвела меня к зеркалу и заставила посмотреть на своё отражение, посмотреть в глаза своим страхам и своим порокам. Ещё она сказала: «Посмотри – что ты видишь? Такого отца бы ты желал своему сыну?» И тут меня как переклинило – она права, о, как же она права. Ниже падать некуда, нужно взять себя в руки и подняться снова на ноги – ради сына, ради Алишера... И мне глубоко параллельно, что думают доморощенные ханжи – духовно она гораздо чище многих из них, – он говорил, и голос его дрожал, а руки тряслись, как у настоящего алкоголика.

– Ваша милость забывает, чем я обязана вам, – Ратри одарила его ободряющим взглядом, – Вы и покойный князь, да будет пухом ему земля, помогли мне и моим девочкам найти более достойные занятия, и устроится в этой жизни.

– Многие из них действительно были талантливы, благодаря вашему воспитанию – кто в стихосложении, кто в музыке, кто в живописи, кто в танцах или в вышивании. Вы были для них матерью не по должности, а по призванию и отношению к ним.

– Ваша милость, ну, что же вы наделали? – она замахала ладонями себе на лицо, потом взяла со стола салфетку и промокнула глаза, – Я так тронута вашими словами, что заплачу сейчас прямо при всех. (Как тогда, когда вы сказали, что нам больше нет необходимости торговать собой.)

– Это ничего, поплакать иногда полезно и не зазорно, – усмехнулся он, разливая присутствующим вино, – Я же всё думал, как такая женщина оказалась в таком месте, и всё-таки узнал вашу историю...

– Теперь уже я сама, Ваша милость, – продолжила за него женщина,– Я уже могу спокойно об этом говорить. Я рано лишилась матери, мой отец начал пить – он пропил всё, что можно было, пока не осталось ничего... Тогда он продал меня в публичный дом – там я провела последующие годы. Бывшая до меня хозяйка заведения заменила мне мать и научила всему, что знала сама, а я же пошла дальше – я приглашала лучших наставников для своих девочек.

– Я когда это услышал, то понял, почему вас так зацепил, – он сел на своё место и опустил голову,– И всегда буду вам бесконечно признателен.

– И тогда вы упросили вашего батюшку, да светла будет его вечная память, принять участие в нашей судьбе, закрыть бордель и найти девушкам приличное занятие… – женщина внезапно осеклась и замолчала, заметив, что по щекам Маргариты потекли слезы, – Ради Бога, простите меня, маленькая госпожа, я не хотела вас расстраивать, в вашем положении нельзя так переживать.

– Прости меня, Маргарита, если я обманул твои ожидания, – тихо произнес Джон, обнимая жену, – Но, я действительно горжусь, что смог пересилить свои пороки и открыть душу тем, кто не отвернется от меня.

– Ни кто из нас не идеален, но ты смог подняться – вот что действительно важно, – она смешно шмыгнула носом, когда он вытер платком ей лицо, – И примите мою благодарность, госпожа Ратри, теперь ни кто не посмеет даже косо посмотреть в вашу сторону!

– Вы очень добры, маленькая госпожа, – мягко улыбнулась женщина,– Да, я и сама теперь, видите – благородная дама стала.

– Благородство души не соизмеримо выше благородства происхождения, сударыня, – ответила ей молодая княгиня.

– Ещё раз убеждаюсь, что ты настолько же мудра, сколь и прекрасна, – крепче обнял её Джон.

– Давайте лучше я сыграю вам, – предложила Ратри, углядев в дальнем углу зала, лежащий на диванных подушках ситар, и пальцы её нежно перебирали струны, извлекая тихий мелодичный мотив, заслужив восторженные аплодисменты.

– Где же были вы это время? – от чистого сердца спросил Джон.

– Там, где ни кто не знает о моём прошлом, Ваша милость, – и в её темных глазах отразилась светлая грусть, – Где моим мальчикам не придется стесняться своей матери.

– О! Так у вас есть дети? – Джон заинтересованно улыбнулся.

– Да, мальчики-близнецы, почти ровесники молодого повелителя, сорванцы, как и все ребятишки в их возрасте, – кивнула женщина с мягкой улыбкой, и лицо стало сразу светлее и моложе при одной только мысли о них, – И я в двойне благодарна генералу за то, что он принял не только меня, но моих мальчишек, – она положила свою ладонь на руку генерала, и он улыбнулся уголками губ – и даже улыбка вышла у него полной величия и шарма.

– А почему бы вам не показать своим сыновьям дворец?– не долго раздумывая предложил Джон, – Не показать им, как здесь уважают и чтут их мать? Думаю, Алишеру не помешают товарищи по учебе и играм. Что скажете, юный княжич? – обратился он к сыну.

– Друзья моего отца – мои друзья, – юный князь с улыбкой одобрил идею, а в душе мечтал запрыгать от радости от того, что у него, возможно, скоро появятся новые друзья, – рады будем видеть ваших детей, госпожа Ратри.

– Спасибо, – губы женщины дрогнули, но это не помешало ей улыбнуться в ответ, – Я, правда, очень тронута, – потом она шепнула на ухо сидящему рядом Джону, – Кстати, помните, Ваша милость, что я говорила вам – что ваше сердце еще найдет исцеление?

– Я не забыл, госпожа Ратри, – подмигнул он, – Ещё я помню, что вы можете толковать сны и читать по звездам.

После трапезы женщины отправились посетить базар, а мужчины ещё остались пообщаться за кальяном и кофе, а после – посвятить время стрельбе из лука.

– Прости меня, – проходя мимо, Кали опустила глаза и задержала руку на его плече, – Прости меня, княже.

– Не твоя в том вина, что я не смог стать для тебя тем, кого ты полюбила. Кроме того, я бы мог не встретить свою любовь, – Джон покачал головой и усмехнулся, – Только познав горечь, можно распознать счастье.

Для выхода в город девушки надели яркие расшитые шелковые туники и в комплект к ним – шаровары и кожаные туфли ручной работы, их головы покрывали легкие платки, которыми, при случае, можно было закрыть лицо, защищаясь от палящего южного солнца.

А восточный базар шумел и бурлил, обволакивая и увлекая в свою волшебную и чудодейственную атмосферу. Чего тут только не было! Фантастические ткани и разноцветная одежда, целебные мази и снадобья, косметические средства и дурманящие своими ароматами духи и мыло ручной работы, изготовленные чуть ли не в единственном экземпляре, украшения с драгоценными и полудрагоценными камнями, изделия из кожи и дерева, кованные и плетеные изделия, ковры и гобелены, посуда из стекла, серебра и керамики, всевозможные сорта кофе и чая, вина и табака,овощи и фрукты со всех концов света: апельсины и абрикосы, инжир и финики, шелковица и манго, яблоки и груши, вишня и виноград, чечевица и нут, дыни и арбузы, мед и орехи – всего и не перечесть, а на площади выступали факиры и акробаты, жонглеры и канатоходцы, клоуны и дрессировщики.

И каждый торговец зазывал в свою лавку покупателей, щедро одаривая комплиментами и клянясь, что именно его товар самого отменного качества по самой сходной цене – специально для прекрасных сударынь. Но, даже видавший много необыкновенных украшений, пожилой и опытный купец ювелирной лавки был поражен красотой и изяществом украшений не вчерашней невесте – казалось бы, он знал на перечет всех талантливых ювелиров, чьими товарами он торговал, безошибочно определяя по характерному стилю и особенностям – кто именно изготовил данную вещь, но этого мастера он не знал, однако желал бы иметь в своём ассортименте его прекрасные работы. Таким образом, уже заочно, у Рафаэля появился первый заказчик. А в другой лавке Маргарита увидела набор из элегантных туфель и очаровательной сумочки чистого синего цвета – вспомнив, что у Мей есть отличный весенний плащ, к которому они идеально подойдут, она решила приобрести их, вручив потом Марку. Надо было видеть ту сцену и его глаза, когда девушка протянула ему пакет с женскими туфлями и сумочкой – она ещё долго не могла остановить приступ смеха, прежде чем объяснила ему, что это – для Мей, что девушке будет приятен такой знак внимания.

Подведя итоги, можно с уверенностью утверждать, что праздник удался на славу, и слава эта ещё долго будет греметь по всей округе и жить в памяти свидетелей торжества, а уж сами молодые – так точно будут помнить до конца своих дней, и ещё внукам будут рассказывать.

И чтобы закрепить это сказочное впечатление, свадебная фотосессия в декорациях самого известного символа Индии, подходила просто идеально.

Новоявленные супруги изрядно волновались, оно и понятно – такая колоссальная ответственность, представлять свою нацию и историю своей страны перед лицом миллионов читателей. Но их лица светились счастьем, и это было лучше любой рекламы средства, делающего кожу гладкой и сияющей, а глаза – пленительными. И больше ничего не нужно было, ибо ни какому косметическому средству не под силу приукрасить естественную красоту, а комплекты одежды привезет группа агентства под руководством господина Ондзи. В Агру пожалует и сам Танака-сан, чтобы контролировать процесс съемок и лично отобрать те снимки, которые пойдут в печать.

А пока они могли расслабиться после завтрака и посвятить ещё пару часов отдыху в тени деревьев на берегу озера под тихий плеск воды и шелест листвы, пока полуденная жара ещё не успела окончательно вступить в свои права. Люди радовались возможности расслабиться, а собаки и Милорд – возможности с упоением погоняться в шелковистой траве за пестрыми быстрыми бабочками.

Марк с отцом и Александрой сидели наиболее близко к воде – мужчины рисовали, а женщина плела венок из собранных полевых цветов.

Джон играл в мяч с сыном и Розалиндой.

Девушки раскованно болтали, давая шутливые и серьезные наставления молодой новобрачной – как в вопросах личной жизни, так и насчет предстоящей фотосессии.

Сидя на коленях у Валентины, Аделька усердно раскрашивала купленную в Москве раскраску, тщательно выводя каждый штрих карандаша – девочка настолько сдружилась с родителями Маргариты, да и они успели сильно привязаться к ней.

Вот об этом и собиралась поговорить Марго со своим отцом, как только выдалась возможность – ей всё не давал покоя его озабоченный вид с тех пор, как он вернулся из своей поездки.

– Папуль, ты не переживай так, – девушка придвинулась ближе, подогнув ноги под себя и обняла отца за шею, как любила делать это в детстве, – Ты делаешь всё, что в твоих силах.

– Видимо, не всё, – он ей с лица выбившуюся из прически прядь волос, – У моего друга были проблемы, а я не знал. Допускаю, что он хотел оградить меня от чего-то. Но, от чего? Почему он скрыл от меня? Почему не поделился? Не попросил помощи, если нуждался в ней? Что он узнал, чего не знаю я? – переживания последнего времени добавили морщин на его лице, но его глаза, такого же цвета, как и у неё, были полны раздумий, – Мы ведь с твоей матерью тоже долго не могли иметь детей, как и они с Шарлоттой. А потом у нас получилось, и ты порадовала нас своим появлением на свет, – снова и снова он прокручивал в уме и заново анализировал то немногое, что ему удалось узнать, а конкретно то, что его друзей опознали только по фотографии ( так как они были зарегистрированы под вымышленными именами) в одной из клиник репродуктивной медицины, где женщина действительно родила девочку, – К чему была вся эта конспирация? Почему он спрятал ребенка? Он, точно бежал от чего-то, или – от кого-то. Почему, почему всё так обернулось? Что я мог для него сделать? Я ничего не понимаю... У нас же – Генетический Центр, который занимается и проблемами бесплодия в том числе, так почему не обратился к нам? Что постыдного в желании создать полноценную семью и иметь ребенка от любимой женщины? Мне стоит поговорить об этом с нашим руководителем.

– Ты думаешь, что Адель – их дочь? – Маргарита посмотрела на отца.

– Не берусь утверждать наверняка, но склонен так думать, – ответил он, – Твои видения связали их. Когда девочка вырастет, то пусть сама решает, делать ли ей экспертизу, пока же она ещё слишком мала для подобного решения.

– Спасибо, папа! – она чмокнула отца в щеку, переведя взгляд на девочку, сидящую на коленях Валентины, увлеченно выводящую карандашами каждый штрих, – Смотри, как Аделька довольна. Пойдем к ним?

– Конечно, пойдем, – он согласно кивнул, поднимаясь с покрывала и подав руку ей, – Но я не успокоюсь, пока не доберусь до истины.

– Прошу тебя быть осторожным. Эти знания стоили жизни твоему другу, – с тревогой за него попросила Маргарита.

– Я постараюсь, – дал слово Шарль-Анри, не желающий лишний раз волновать её в её положении.

Малышка Аделина с гордостью продемонстрировала результат своего художественного творчества, за что была удостоена самой высокой похвалы.

К этому времени из оранжереи вернулись златовласая в обществе родителей, супруга-доктора, госпожи Сони, Леди-Регента Кали и Лорда-Протектора Самаэля.

Новоявленный муж Рафаэль вместе со своей женой предложили молодым парам покататься по озеру на лодках – простое, на первый взгляд, развлечение, но такое подходящее жаркому дню.

Позже к пикнику присоединились и генерал Агни со своей супругой Ратри, и Рустем, прихвативший с собой корзину с легкими закусками на случай, если кто-то проголодается.

А вечером Марк будет долго беседовать по телефону со своей японской подругой, внимательно слушая о её успехах, он и не сомневался, что она многого добьется, и пересказывая ей события последних дней. И для него она стала уже несколько больше, чем просто подруга. И когда, прежде чем отключиться, в трубке прозвучало: «Люблю, пока!», он на мгновение задержал дыхание, потом с облегчением выдохнул, избавленный отвечать на это проявление чувств с её стороны. Однако, парень не сдержал растроганной улыбки – когда-нибудь он сможет ответить такими же словами, чтобы они в полной мере отражали его чувства к ней.

А Мей – за много-много километров от него – прижала к груди мобильный телефон и тоже улыбнулась: пусть пока просто знает, что где-то есть та, которая думает о нем.

Проводив белокурую королеву и командующего Надира ко двору Темных Небес, можно было продолжить знакомство с наследием индийской культуры в самом знаменитом из мест, ставшим визитной карточкой этой страны для всего мира – великолепном храме-мавзолее Тадж-Махал в Агре.

До места они добирались на такси по отремонтированной скоростной трассе, покрыв расстояние в двести двадцать километров.

Город Агра расположен севернее, некогда был столицей могущественной империи Великих Моголов.

Ныне является одним из крупнейших туристических центров в Индии – большей частью, именно благодаря сооружениям эпохи Моголов и, в частности, Тадж-Махалу, и по сей день привлекает огромное множество туристов и паломников со всех уголков мира.

Агра стоит на берегу реки Ямуны/Джамны/Ями – и это далеко не простое совпадение, что река носит то же имя, что и сестра-близнец Ямы, известного нам под более понятным именем Джон. И мы вместе с героями буквально уже скоро оценим всю полноту и символичность такой параллели.

Основанная ещё в пятнадцатом веке, Агра процветала во времена Великих Моголов. И даже периоды упадка, британских завоеваний и кровавых восстаний не убавили красоты и значимости практически сказочного города, где поэтические мечты навсегда увековечены в мраморе.

И если уже мы заговорили о сказках, то стоит упомянуть ещё одно немаловажное совпадение – именно Агра с её легендарным и величественным Тадж-Махалом стала прототипом места действия анимационного фильма студии Уолта Диснея по мотивам восточных сказок – города Аграба, где правит добрый султан, а любви его красавицы дочери по имени Джасмин добиваются коварный волшебник – визирь Джафар и простой, но добрый и бесстрашный парень Аладдин, которому помогает почти всемогущий джинн.

Кроме того, известность Агре принесло и упоминание в творчестве классика детективного жанра – сэра Артура Конан Дойла и его гениального сыщика – Шерлока Холмса. История Индии и Великобритании переплетена намного сильнее, чем может показаться на первый взгляд – будучи британской колонией, Индия была вершиной Империи и самым драгоценным камнем британской короны, а для англичан викторианской эпохи, к примеру, вполне привычными были такие заимствованные блюда, как чатни (острые или сладкие), пикалили (маринованные острые овощи) или курица карри. В настоящее время такими блюдами уже мало кого удивишь – они успели получить распространение по всему миру.

Кроме, уже упомянутого выше, шедевра архитектуры и признанного чуда света – Тадж-Махала, в Агре и её окрестностях есть еще другие многочисленные архитектурные памятники: сама Крепость Агры шестнадцатого века, возведенная из красного песчаника и Мавзолей Акбара в Сикандре, беломраморный дворец Шах-Джахана и его же Жемчужная Мечеть, заброшенный город Фатехпур-Сикри – и многие другие, всемирно признанные памятники культуры и архитектуры.

И можете теперь представить себе, как друзья зачарованно смотрели по сторонам, стараясь увидеть и запомнить как можно больше. И уже совсем скоро они своими глазами увидят чудо на земле и памятник вечной любви, перед силой которой склонилось даже неумолимое время, пронеся через века эту красивую и печальную историю, благодаря стараниям тысяч мастеров и ремесленников, обессмертивших своего повелителя и его любимую супругу.

Индийский Тадж-Махал – знаменитейший из памятников любви, давно ставший символом этой страны. Это одна из самых популярных достопримечательностей у туристов, воспринимаемая, как вечная история любви, воплощенная в камне. На века. Легкий, как утренняя песня, чистый, как горный родник...

По легенде, Шах-Джахан, тогда еще он звался принцем Кхурамом, и его возлюбленная познакомились на рынке в столице. Каждый год торговые ряды отдавались для развлечения молодым людям для игр в продавцов и покупателей. Они с первого взгляда полюбили друг друга. Только единожды посмотрев в ее глаза, он уже знал, что лишь её желал бы видеть своей женой. Но...

Вразрез с легендой, принц знал свою будущую жену ещё с детства. И более того, она была его двоюродной сестрой или кузиной. Ее отец был братом матери Кхурама и занимал довольно высокий пост первого министра, хотя,конечно, не ему соперничать было с повелителем. Они действительно очень рано полюбили друг друга, но путь к соединению двух сердец был, однако же, для них трудным и тернистым.

Отец королевича, грозный Шах-Джангир, по политическим соображениям женил сына на персидской принцессе, которая, проведав о чувствах мужа к другой, впала в такую ярость, чуть не отравила соперницу. Жизнь бедной девушки во дворце стала вовсе невыносимой. Ко всему прочему, ей уже минуло девятнадцать, а ее все не выдавали замуж, и за спиной ее дразнили старой девой. По верованиям ислама любые изображения человека запрещены,а потому никаких портретов и быть не могло, но о красоте её ходили легенды. Недаром именно сам Шах-Джангир дал ей имя Мумтаз-Махал – «Украшение Дворца». Он и его первый министр были не прочь поженить своих детей, по канонам ислама это допускалось. Ещё одним препятствием к счастью влюбленных стало получение благословения звезд, и только лишь когда влюбленным было уже по двадцать лет, придворные астрологи сочли момент удачным – и при при условии, что они не будут жить вместе еще пять лет, дожидаясь дозволения небес.

Очаровательная в молодости, Мумтаз-Махал и в свои двадцать пять была прекрасна, хотя тогда такие годы считались уже зрелостью.

Став императором в тридцать шесть лет, Кхурам берет себе титул Шах-Джахан («Повелитель Мира»),продолжая выделять среди других женщин царицу своего сердца. У него было множество других жен и наложниц, но именно Мумтаз надолго завоевала сердце правителя.

Закатилась звезда жизни повелителя Моголов, когда в одном из походов его драгоценная, которая всегда была его верной сподвижницей, стойко перенося все тяготы – ещё когда он был наследником престола, и которую он всегда брал с собой не только по причине необычайной привязанности, но и потому, что император опасался козней обитателей гарема, желая, чтобы его любимая всегда была подле него – под его опекой и защитой, готовилась подарить ему четырнадцатого ребенка. Вскоре после рождения четырнадцатого ребенка красавицы Мумтаз не стало... Земное сердце не выдержало неземной любви...

Он одержал победу и праздновал в своем шатре в военном лагере, когда появилась взволнованная служанка и сообщила ему о рождении еще одной дочери. Но девушка плакала. Шах-Джахан понял все. Он разогнал праздновавших придворных и побежал в шатер к жене. Мертвенно бледной, но еще дышащей, врачи уже ничем не могли помочь ей, только облегчая её предсмертные страдания. Она успела прошептать, что счастлива умереть на руках у любимого.

Свидетели этого события были почти уверены, что император в ту ночь лишился рассудка. Он долго и беззвучно сидел с мертвой женой на руках, а из глаз его не переставали литься слезы. Наутро его министры не узнали Шах-Джахана, голова его полностью поседела. Страна на месяцы оделась в траур. Великий повелитель был разбит и уничтожен, и чуть не покончил с собой. Неделю он не ел и не пил и долго не хотел возвращаться в столицу. Он перевез тело жены в Агру, где на берегу Джамны задумал построить самый величественный мавзолей – как память о своей утраченной любви. Причем, его врачи не были уверены, что император был полностью в здравом уме.

Его возводили двадцать лет двадцать тысяч рабочих. Тысячи слонов и мулов везли в Агру белый мрамор из лучших индийских каменоломен. Малахит – из России, сердолик – из Багдада, бирюзу – из Китая, рубины и сапфиры – из Сиама.

Могущественный Шах-Джахан пытался забыться и в ласках гарема, и в военных походах, но так и не смог. Он часто приезжал в Агру, и долго, не отрываясь, глядел на величественный памятник своей Любви. Он и назвал его созвучно с именем потерянной жены -Тадж-Махал («Корона Дворца»). Уже намеревался строить и второй мавзолей на другом берегу. Теперь они с возлюбленной вечно будут смотреть друг на друга, а между двумя берегами будет перекинут мраморный мост. Знал ли он тогда, что еще восемь лет ему предстоит смотреть на свое творение из другого, зарешеченного окна?

Когда Шах-Джахан тяжело заболел, между его детьми от персидской принцессы и от Мумтаз-Махал началась борьба за трон. Не самый старший, но поддерживаемый мощными мусульманскими кланами Индии, принц Аурангзеб захватил власть. Однако болезнь отца отступила. И тогда он вынужден был заключить родителя в крепость Агры, мотивировав это тем, что его безумные проекты разоряют страну. Вопреки легенде, Шах-Джахан долгие годы смотрел на Тадж-Махал не через решетки. Да, он был заключенным, и не покидал пределов крепости, но там ему оказывались всяческие почести, достойные его сана. К тому же, с ним постоянно находилась его младшая любимая дочь Джаханара. Именно она настояла, чтобы отца похоронили рядом стой, кого он так любил.