Текст книги "Мелодия Бесконечности. Симфония чувств - первый аккорд (СИ)"

Автор книги: Екатерина Голинченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 41 (всего у книги 51 страниц)

Не проронив ни звука, они стояли в усыпальнице – трое детей князя: двое сильных и мужественных сыновей и прекрасная, подобно светлой луне, дочь.

Эти стены и этот расписной потолок давили тяжким грузом, но, в то же время, это и колоссально поддерживало – они ощущали себя частью величия своего отца, живым воплощением продолжения отблеска его немеркнущей славы.

– Теперь ты мне больше, чем брат, – Джон тепло обнял Рафаэля, – И мне так отрадно видеть, как ты разительно изменился – ты снова стал тем моим братом, которого я знал и любил, и которому мне не страшно отдать любимую сестру, – улыбнулся он, второй рукой приобнимая сестру, – Я уверен, что и отец, и миледи Асиятт рады сейчас за нас, – и ответом ему были признательные взгляды обоих влюбленных, и почудилось на какой-то миг, что с храмовых фресок с благословением взирают на них прославленные правители прошедших эпох, а солнечные лучи, проходя сквозь оконные витражи, всеми цветами радуги играли на коже лиц и рук, на праздничных одеждах, сверкая и переливаясь в сиянии драгоценных камней и каплях влаги, блестевших на их щеках. И вспоминалось детство – самое счастливое время их жизни: цветущие сады, свежесть и прохлада ручьев, ароматы скошенных трав, лебеди на пруду, терпкий вкус граната, сладость хурмы и персиков, присыпанный сахаром рахат-лукум, беспечные шалости и упражнения в стрельбе из лука и владении мечом, прогулки верхом, первый построенный скворечник, первая охота и звонкий лай гончих псов, тепло материнской любви и строгие, но справедливые, внушения отца за детские проказы, мечты стать непобедимыми рыцарями, покоряющими прекрасных дам, или бесстрашными пиратами – грозой всех семи морей. И такое по-светлому грустное осознание того, что детство их давно прошло, но оно у них было – лучшее, какое только могло быть. И перед глазами у них был пример, которому они будут следовать в своей жизни.

Тем временем во дворце подготовка к торжеству шла полным ходом – кипела работа на кухне, бальный зал был нарядно украшен к празднику.

Маргарита выбирала вечернее платье: первое, из выбранных ею – бледно-розового цвета с оборками, она категорически забраковала, выразившись, что в нем она похожа на поросенка или куклу-пупса, что была у неё в детстве. Наконец, она остановилась на шелковом платье красного цвета с завышенной талией и плиссированной юбкой чуть ниже колена, открывающей красивые ноги в алых балетках, и выглядела она в нем совершенной девочкой – разве что с парой-тройкой лишних килограмм.

Даниэлла предпочла синее платье в стиле двадцатых годов – свободный верх, присобранное на уровне середины бедра и расходящееся трехслойной оборкой-юбкой.

Глядя на дочь, вспомнилось Валентине, как она шила ей яркие детские платья и вязала мягкие теплые костюмчики. Сейчас же им снова выпала благодатная возможность вспомнить былые умения, готовя приданное к появлению малышей, уже можно было похвастаться первыми вязанными штанишками и распашонкой с капюшоном.

И это было признано самым непревзойденным празднованием: Джон, как и обещал, провел таинство, и засвидетельствовал их обеты, и молодые получили благословение юного князя Алишера.

Сони украдкой смахнула слезу умиления, а для большинства красавиц Небесного града это было настоящим днем траура – двое самых завидных женихов уже определились со своими избранницами, и колокольный перезвон звучал печальным набатом по их несбывшимся надеждам, а потому всё своё внимание они переключили на, находящихся на торжестве без спутниц, Этьена и Марка, чем крайне смутили последних.

И голова кружилась от хмеля выпитого вина и веселых танцев – от общих хороводов до медленных и чувственных вальсов, и череда смены партнеров, и музыканты не уставали исполнять одну композицию за другой: Маргарита уже безо всякого страха согласилась на приглашение Рафаэля, Джон с удовольствием вел в танце сестру, а Даниэлла благодушно составила компанию Марку, чей отец в этот вечер уделял повышенное внимание леди Александре – и он доволен был видеть, как сердца их начинают оттаивать, ведь они ещё достаточно молоды, чтобы еще быть счастливыми – он ведь не маленький уже и всё понимает, и когда отец спросит его мнение, то он легко даст им своё благословение, и только понимающе улыбнется, когда они вдвоём удалились в комнату Льва Витриченко.

Самому парню весь вечер не давали прохода действительно привлекательные девушки, только он оставался равнодушен к их чарам. Сидя на широком подоконнике, достав из кармана брелок, подаренный ему маленькой хрупкой японкой по имени Лали-Мей, и долго крутил его в руках, улыбаясь чему-то своему – простая безделица, но для него он стал, вдруг, очень ценным. Как жаль, что девушка, в силу обстоятельств, не смогла присутствовать с ними на свадьбе... И почему она так накрепко засела в его голове? Собственно, он был даже не против... И Марк снова усмехнулся, вдохнув вечерней прохлады и считая звезды в ночном небе над головой:

– Кажуть, все мине, але то слова... Ти навчи мене, як щастя наше врятувать...(Говорят, всё пройдет, но это – лишь слова... Научи меня, как счастье наше удержать... Укр.)

– Ну, что, молодожены, вы уединяться собираетесь? Уже брачная ночь во всю идет, – намекающе скосил взгляд Джон, когда они, с уже порядком утомившейся Маргаритой, попрощавшись со всеми, направились в свою комнату, – Надеюсь, ваши головы не настолько полны хмелем, чтобы потратить эту волшебную ночь впустую.

И Ями с Рафаэлем сочли этот совет более чем резонным, только прежде захотелось подышать свежим воздухом на сон грядущий.

– Когда тебя спросили, желаешь ли ты стать моей женой, я затаил дыхание, не боясь задохнуться, – жених с невестой прогуливались около пруда под светом звезд и Луны, согреваемые теплым ветерком и любовными объятиями, – Я стоял и не мог пошевелить ни одним мускулом – это ожидание для меня было сродни смерти – я бы и в самом деле умер, если бы ты ответила отказом, – Рафаэль вдруг остановился и крепко-крепко обхватил девушку за талию.

– Да, ну, что ты такое выдумал! – весело хохоча, отмахнулась она от его поцелуя, – Ты лучше бы побрился, прежде чем лезть с поцелуями – твоя щетина колется, – Ями отвернула лицо, прячась за легким шарфом, выполненном вручную в непревзойденной технике батик, – А то не буду больше с тобой целоваться, – она попыталась извернуться и выскользнуть из его рук, но была остановлена крепким захватом за руку:

– Всё, что пожелает моя прекрасная любимая супруга, – запальчиво прошептал он, – Супруга... – повторил, поднеся к своим губам её ладони, украшенные росписью хной и искусной работы браслетами и кольцами из золота самой высокой пробы, – Так странно звучит – до сих пор не верится, что ты мне супруга теперь, – и верилось в самом деле с трудом, а блеск и размах торжества, какие только умеют устраивать в Небесном граде, привнесло в их жизнь волшебство и роскошь сказок тысячи и одной ночи и оживших древних легенд о всесильных богах и великих героях.

– Ой, мой шарф! – девушка попыталась удержать подхваченный порывом ветра свой легкий шарф, но не успела, и он зацепился, запутавшись в ветвях деревьев, в изобилии росших вблизи пруда.

– Ловлю-ловлю... чуть-чуть ... почти дотянулся...О, нет! – Рафаэлю также не удалось ухватить его, и следующий порыв унес шарф ещё дальше, опустив на водную гладь, и он повернулся к своей спутнице, беспомощно разведя руками.

– Он улетел... – расстроенно выдохнула она.

– Ну, не переживай, – он улыбнулся, подняв её лицо на себя, обхватив пальцами подбородок, – Хочешь, я достану его? Ну, а хочешь, я тебе тысячу новых шарфов куплю?

– Ай, ну что ты делаешь? – девушка, запротестовав, колотила руками по его плечам, заходясь заливистым смехом, когда он подхватил её на руки и закружил, – Да, отпусти же ты меня! Не удержишь, ведь.

– Удержу, – Раф утвердительно кивнул, – Ну, уж нет – теперь я тебя ни куда не отпущу, слышишь? – пылко выдохнул он у самого её уха.

– Вот, и туфли мои... – она сокрушенно проводила взором соскользнувшую с её ступней обувь, – Ну, вот – уплыли...

– Не волнуйся так – я на руках тебя отнесу, и о туфлях не беспокойся, – он с упоением рассматривал жену – от разукрашенных кончиков пальцев на руках до пальцев разутых ног, которыми она сейчас так забавно болтала по воздуху, – Будут тебе новые, ещё лучше, – и глаза её светились радостью.

– Нет! – девушка только успела от неожиданности вскинуть руки, когда, не заметив под ногами камня, Рафаэль зацепился каблуком и, пошатнувшись, упал прямо на мокрый песок, – Ай! – её босых ступней коснулась прохладная вода, – Спасибо, что смягчил падение, – игриво улыбнулась она, – А разве вам, мужчинам, не хочется всегда быть сверху?

– Какая ночь прекрасная! – он поднял голову к бесконечному куполу звездного неба, вставая, отряхнув песок с костюма, и помогая подняться девушке, поддерживая под руки, – Какие звезды! Я и не замечал раньше. Да, мы с тобой промокли – нам стоит переодеться, – он провел пальцами по каплям воды на её лице, – Госпожа позволит ей помочь?

– Коварный мальчишка! – она легко шлепнула его по руке, – Это продуманный тобой хитрый план, чтобы нашелся повод раздеть меня? – и демонстративно отвернулась, вздернув свой хорошенький носик.

– А для этого мне нужен повод? – его губы легко притронулись к её плечу, – Я так рад, что мы можем теперь любить друг друга не скрываясь.

– И я рада признать законность этих прав, – девушка прикрыла глаза, и тень от её длинных ресниц скрыла румянец на её щеках, – Так может, предложишь, чем бы нам заняться этой ночью?

– О, поверь, мы найдем, как скоротать время, – жаркий откровенный шепот, влюбленный взгляд и сильные руки не оставляли ни малейшего желания к сопротивлению, – И смею надеяться – до самого утра, – дабы она не промочила и не поранила ног, он понес её в покои, чтобы там они могли отогреться в объятиях друг друга и предаться любви на просторном ложе под драпированным тяжелым балдахином, освободив свои желания, когда он неторопливо открывал сокрытое под покровом одежды желанное тело молодой жены, и оба сладко вздрагивали, но не от громких отзвуков фейерверков, чувствуя себя возрожденными к новой жизни и полными сил, несмотря на ощущавшееся сейчас физическое истощение после долгих томных ласк, познавая друг друга – на запах, на вкус, на ощупь, миллиметр за миллиметром, изгиб за изгибом, выпуклость за выпуклостью – медленно, чувственно.

– Ой, Жан, ты только посмотри! – Маргарита запахнула полы своего халата и привлекла внимание мужа, – факелы зажглись у пруда.

– Невероятно! – Джон хлопнул в ладоши и улыбнулся, потом добавил, наклонившись близко к её уху и понизив голос до шепота, – И я догадываюсь, что послужило причиной тому – смею надеяться, что это проснулась в Ями и Рафаэле дремлющая в них сила.

И свидетелями этого дива стали ещё несколько пар, стоявших у мраморных перил необъятных балконов, вдыхая наполненный ароматами цветов и трав воздух тихой ночной благодати, спасаясь от прохлады, крепче прижимаясь друг к другу и укутываясь легкими покрывалами.

Рассвет окрасил нежными цветами крыши зданий, верхушки садовых деревьев, ровную гладь пруда, пробиваясь сквозь неплотно зашторенные большие витражные окна высотой от самого потолка до самого пола, расходясь многоцветным спектром на полу и теплыми лучами щекоча лицо.

Благословенный Небесный град почти не знал, что такое зима с морозами и снежными метелями, потому не было необходимости в толстых стенах и плотных окнах – не стесненные подобными ограничениями, свет и воздух беспрепятственно проникали в помещение. А за пределами дворцовых стен свет и тепло, щедро даримые Солнцем, давали жизнь всему живому – множеству растений в садах, парках и на лугах, и животных в заповедниках, зверинцах и прудах.

Маргарита потянулась, вытянув перед собой руки, любуясь своим отражением в обручальном кольце. Джон накрыл её руку своей, переплетая пальцы, и поцеловал в висок. Теперь они уже вдвоем смотрели на свое отражение в его кольце:

– Проснулась, Котенок? – в ответ девушка довольно замурлыкала, – Хорошо спалось? – спросил он, улыбаясь.

– Да, просто прекрасно, и первое, что я увидела, проснувшись – твоя улыбка, и это самое лучшее пробуждение, – Маргарита как можно ближе прижалась к сильному телу мужа, – Доброе утро, дорогой!

– Утро доброе, мои родные и самые любимые! – он положил руки ей на живот и приник губами к шее, целуя и вдыхая её запах, – Даже если твои губы будут ядом, я бы всё равно не удержался запечатлеть на них пылкий поцелуй. Знаешь, а я ведь и не думал, что смогу снова влюбиться, не говоря уже о том, чтобы жениться во второй раз. Как там говорил ваш Генрих Наваррский: «Жениться вторично – вещь серьёзная»? Я был очень молод, когда встретил Кали – я был польщен, что такая женщина обратила на меня внимание, и ей нравилось моё общество, страсть затуманила нам рассудок. Когда оказалось, что она ждет ребенка, я радовался, как сумасшедший – подумать только, моего ребенка, моего первенца – я был на седьмом небе от счастья и, недолго раздумывая, предложил ей выйти за меня. А потом случилось то, от чего я чуть не свихнулся. Нет, не было мерзких сцен, как в низкопробных сериалах, где муж застает бесстыдную жену с любовником в собственной постели – она пришла и спокойно сказала, что нам нужно поговорить. Я до сих пор уважаю эту женщину и восхищаюсь ею, но то, что она сказала мне тогда, я никогда не смогу забыть – что она ценит мою привязанность, но может относиться ко мне теперь только как к младшему брату, потому что полюбила другого мужчину. Младший брат... с которым она делила ложе, и от которого зачала ребенка... Нет, это просто невероятно. Моя жена влюбилась в другого, и в кого? В моего лучшего друга. И словно выключили свет и оставили тебя в густой пугающей темноте. Так и я не понимал, что мне делать, как себя вести... Нет, она не собиралась покрывать позором измены моё имя, не препятствовала моему общению с сыном, от чего моё сердце просто разрывалось от эмоций – я никогда не таил зла на них, прекрасно понимая, что насильно удерживать при себе женщину – ниже чести и достоинства мужчины. И я отпустил её. И не осталось ничего – только пустота. И ни какие самые искусные и изысканные ласки других женщин не могли изгнать тоску из сердца, и даже самые лучшие вина не могли умерить эту боль, пока как-то я не увидел своего отражения в зеркале и не устыдился – какой пример я могу показать своему сыну, уничтожая самого себя и свою жизнь своими же руками? Я успел вовремя спохватиться, но мне нужно было время, чтобы поразмыслить над своей жизнью. И вот, когда я уже поставил крест на своей жизни и своей судьбе, я встретил тебя – чумазое личико, мокрое от слез, волосы взлохмачены – и я полюбил тебя такую: блеск твоих глаз, мягкость твоей кожи, шелк твоих волос и нежность твоих рук. До встречи с тобой я не понимал, что значит «судьба», но теперь я знаю, что наша встреча была предопределена – и ты это знаешь. Зачем я тебе всё это рассказываю, спросишь ты меня? – он повернул её лицо к себе и крепко сжал её руку, – Я хочу, чтобы не осталось ничего, чего бы ты обо мне не знала, – но у него оставалась ещё одна тайна – как однажды он смог обмануть саму смерть – есть в жизни вещи, о которых сложно и тяжело говорить даже с самыми близкими людьми, и глубоко в середине поселился отвратительный липкий страх, что эта тайна однажды будет ему слишком дорого стоить.

– И я люблю тебя таким, какой ты есть, – Марго ещё раз поцеловала его и с большой неохотой поднялась с постели, направившись к туалетному столику за гребнем, чтобы расчесать свои длинные волосы.

– За это я тебя и обожаю, чудо моё, – Джон тоже встал и раздвинул тяжелые портьеры на огромных окнах – и в спальне сразу стало светло, а через раскрытое окно комната сразу наполнилась звуками и ароматами с улицы.

Принимая душ, девушка услышала, как в дверь комнаты уже во всю барабанит своими маленькими кулачками неугомонная Аделька, а выйдя она застала такую картину: Джон смиренно терпел, пока девочка заплетала его волосы в косички – было ли их ровно сорок, Маргарита не считала, взяв с подноса с фруктами большой спелый персик, тепло усмехнулась, глядя на них : нет, ну и кто посмеет сказать, что Аделин – не их дочь?

В парадных одеждах и фамильных украшениях, с забавными косичками, каждая их которых была закреплена золотым шнуром, с приятного оттенка загорелой кожей и большими темными глазами с длинными и необычно черными, словно накрашенными, ресницами, мужчина сейчас походил на сказочного принца или божественного египетского фараона – что было совсем недалеко от истины.

Теперь, когда все трое были при полном параде, можно спуститься в зал на завтрак.

– Доброго ранку! (Доброе утро! Укр.) – бледнокожий бывший Охотник приподнялся на подушках, веселым взглядом серых глаз наблюдая за женщиной, – Вже йдете, панi? Так швидко? (Уже уходите, леди? Так скоро? Укр.) – он давно так легко не улыбался, казалось, что сами мышцы уже отвыкли выдавать улыбку, отдавая ноющими болезненными ощущениями.

– С добрым утром! – Александра обернулась, завязав пояс халата на бант и убрав несколько прядей своих светлых волос за ухо, – Я всего лишь поднялась, чтобы раздвинуть шторы и впустить свет в комнату, и открыть окно – новый прекрасный день начался, – она вернулась и присела рядом с ним на кровать.

– Это хорошо, потому что я не хочу тебя отпускать... – он обнял её за талию и опустил голову ей на плечо.

– Нам, наверно, не стоило этого делать... – неуверенно начала она, но Лев приложил палец к её губам и напомнил шепотом:

– Мне кажется, вчера ты так не думала, – он провел рукой по её волосам.

– Ну, почему я рядом с тобой чувствую и веду себя, как стеснительная школьница на первом свидании? – за светлой улыбкой она старалась скрыть и смущение, и радость.

– Должен признать, что справилась ты просто превосходно, как для стеснительной школьницы, – он нежно провел рукой по её плечу, спускаясь дальше. – Мне давно не было так замечательно с женщиной. Собственно, у меня давно не было женщины... да ещё такой... – и сейчас он снова чувствовал себя счастливым и таким же молодым, как и его сын – не старше.

– Я тоже... давно не была с мужчиной... – она покраснела и уткнулась в его платиновую шевелюру, – Господи, что подумает о нас твой сын?!

– Что мы ещё не разучились получать удовольствие, – он посмотрел в серые глаза Александры, она так напоминала ему покойную жену, и не только глазами, а ещё чем-то неуловимым, но таким знакомым, – Ты же своими ушами слышала то же, что и я – что Марк благословляет наши отношения. Он так мечтал видеть тебя своей приемной матерью... Я видел Свет и Тьму, познал Добро и Зло, а теперь я хочу познать любовь и успокоение. Я совершил много ошибок в своей жизни, но судьба послала мне шанс вернуть самое важное из того, что я потерял, и начать всё с начала, с женщиной, к которой меня влечет, – после смерти жены, на много лет женский пол перестал для него существовать, а теперь эта женщина заразила его своей любовью к жизни, и краски мира заиграли для него ярче, и его тело и душа точно заново переродились к новой, счастливой действительности, а внутри разгорался давно погасший пожар, отголоски которого он считал уже давно погребенными в самых дальних уголках его измученной души, а витавший в эти дни в воздухе сам дух любви лишь помог ему быстрее разгореться.

– Тебя влечет ко мне? – она обвела пальцем контур его бледных губ.

– Я много лет жил в одиночестве и боли, тело и душа мои истомились без женского тепла и ласки, – мужчина припал губами к её губам, подтверждая свои слова, – Считал, что уже давно очерствел, а ты помогла мне снова начать жить и чувствовать. И это не простое вожделение – с тобой я хочу большего, единения не только тел, но и душ.

– А ты совсем не такой, каким я тебя представляла, – промолвила она между его неистовыми поцелуями.

– Я разочаровал тебя? – сладкий шепот и соблазнительный блеск в глазах.

– Нет, что ты! – она порывисто замотала головой и улыбнулась, взъерошив его локоны, – Просто я не ожидала, что ты окажешься таким ранимым – вы с Марком оба, как дети.

– Вот видишь, как ты изменила меня, – его ладонь проникла под её халат, женщина лишь томно выдохнула и вздрогнула, но руку не убрала, – А когда-то меня называли Ледяным Лордом – и не только за светлый цвет кожи и волос.

– Никогда бы не поверила, Милорд, – рассмеялась Александра, – Вы так страстны и нежны, как не всякий мужчина, – и тут же сникла, вспомнив грубость и жестокость мужа.

– Что случилось? – он остановился и взял её за руку, которая ощутимо дрожала в его ладони.

– Ничего, не обращай внимание, – она моргнула и опустила свою белокурую голову.

– Я постараюсь, чтобы со мной ты забыла всё плохое, – он крепко прижал её к себе, от чего она сначала снова вздрогнула, потом сама прижалась к нему сильнее, от чего, в свою очередь, вздрогнул уже он, – Не бойся меня, доверься мне, – и ответом ему смелый взгляд серых глаз и тихое, но твердое: «Я не боюсь».

– И ты позволишь мне позаботиться о тебе? – потихоньку спросила женщина.

– Более того, я покорно прошу тебя позаботиться обо мне, – таким же сокровенным хриплым шепотом ответил мужчина, накрывая её своим телом.

Когда они с небольшим опозданием спустились к завтраку, всё же найдя в себе силы оторваться друг от друга, были встречены понимающей улыбкой Марка, всё не выпускавшего из рук незамысловатый брелок в виде популярного персонажа торговой марки «Hello Kitty» в традиционном японском кимоно – хакама.

– Марк, ты обронил брелок, – Маргарита подняла с паркета пластикового котенка и хотела вернуть парню, но как только она прикоснулась к игрушке, то ей снова открылось видение:

– Ну, что, папаша, накинь чистый халат и надень бахилы, и можешь зайти в палату и побыть немного с женой и сыном, – из палаты вышел улыбающийся молодой хирург, снимая марлевую маску с лица и резиновые перчатки – с рук, – Только не очень утомляй Мей, она еще слишком слаба, – он похлопал парня по плечу и в сопровождении златовласой супруги удалился в ординаторскую, чтобы сменить одежду, принять душ и отдохнуть.

– Сын! У меня родился сын, вы понимаете?! – Марк всё ещё был не в состоянии поверить в случившееся, он сгреб друзей в охапку, весь сияя от счастья и гордости, и все окна по коридору распахнулись от неконтролируемого всплеска его силы.

– Поздравляем! – восторженные ребята принялись искренне поздравлять его.

– Вы не представляете, насколько я перенервничал, – юноша присел на топчан, вытерев рукавом вспотевший лоб.

– Марк, она – не твоя мать, а ты – это ты, а не твой отец, и ты совсем не обязан повторять его судьбу, – вполголоса произнесла Марго, присаживаясь рядом с ним, а Джон одобрительно улыбнулся – казалось, совсем недавно тут же рожали и его ненаглядная жена, его дорогая сестра, белокурая Даниэлла, и вот ещё одна новая жизнь пришла в этот мир. Что их ждет? Каким будет этот мир для их малышей?

– Я и не мог представить себя в роли отца, – юноша тряхнул головой и широко улыбнулся, – А как, должно быть, изумится мой отец, когда узнает, что стал уже дедом!

– Ну, как тебе сын? – попробовала слабо улыбнуться Мей, когда он вошел в палату, повернув к нему бледное осунувшееся лицо, – Правда, он красив? Весь в отца, – и сейчас она так удивительно напомнила ему Марико – такой же контраст темных волос и светлой кожи, раскосые темные глаза и полные губы – он как будто увидел её другими глазами.

– Он очень красив, – Марк в нерешительности замялся, всё ни как не решаясь подойти ближе к этому беспокойному крикливому розоватому комочку с огромными серо-голубыми глазами, – Только, теперь я буду хотеть ещё одного ребенка, чтобы он был похож на тебя, – он поцеловал жену и взял на руки ребенка, и ощутил такую небывалую нежность – это была его семья, только его, семья, которую он выбрал сам.

– Мальчика. Это непременно снова будет мальчик, – девушка взяла его за руку, насмешливо глядя в его серые глаза, – Не хочу ни каких дочерей – хочу быть единственной женщиной в твоей жизни и не хочу тебя ни с кем делить.

– Я всегда считал тебя умной, а сейчас ты говоришь, как избалованный ребенок, – он склонился к её лицу, убрав взмокшие спутанные пряди и снова поцеловал – уже в губы, глубоко и страстно, – Дурашка моя, разве я не доказал тебе свою верность, – погладил по черноволосой голове, преисполненный любви и благодарности, – Ты – уже единственная и самая главная женщина в моей жизни. А сейчас вам с малышом нужно отдохнуть, – Мей проводила его удовлетворенной улыбкой и закрыла глаза, засыпая после утомительных родов.

– Марго? – парень встряхнул её за плечи, в ответ на что она расплылась в улыбке и протянула ему подобранный брелок:

– Береги его Марк, – таинственно улыбнулась девушка, – Он принесет тебе счастье. И счастье это тоже постарайся сберечь – и всё будет у тебя замечательно.

В покоях новобрачных первые рассветные лучи настойчиво пробирались между легкими гардинами и плотными шторами, пробуждая своими теплыми прикосновениями.

– Даже спишь ты чарующе, – Рафаэль легко коснулся её щеки и провел рукой по волосам, губы девушки растянулись в улыбке, а ресницы дрогнули – и распахнулись большие карие глаза:

– И ты совсем не жалеешь, что женился? Что уже не свободен? – усмехнулась Ями, поднимаясь с подушек и соблазнительно потягиваясь.

– Совершенно не жалею. И уверен, что не пожалею никогда, – он поднялся следом на ней, беря в плен своих объятий, – А ты? Не разочарована? – девушка повернулась и ответила томным поцелуем.

– И прекрасные одалиски и танцовщицы тебя не волнуют? Ты не заметил их сокрушенных взглядов в твою сторону? Я отобрала у них тебя, – она грациозно выпорхнула из его рук и присела за туалетный столик.

– Вот, спроси меня, как они выглядели, во что были одеты, и как смотрели – а я не отвечу, потому что не заметил. Я смотрел только на тебя, – он взял со стола гребень и принялся бережно расчесывать её кудри.

– Хорошо, что они не слышат тебя сейчас, – она улыбнулась и прикрыла глаза, наслаждаясь теми приятными ощущениями, что дарили его руки, продолжая после расчесывания массировать ей голову, – О! Они были бы очень расстроены, узнав, что их старания остались незамеченными.

– Вот, зря ты так – я бы не мог осчастливить ещё кого-то в ущерб тебе, – обиженно прошептал Рафаэль, наклонившись, зарываясь лицом в её волосы, накрывая своей ладонью её руку, – К тому же, если все последующие ночи будут какими, как эта, то, боюсь, моего здоровья не хватит на более, чем одну женщину, – и от слов его стало вдруг жарко.

– Прости меня, я пошутила, – она посмотрела не него и соблазнительно покраснела, опустив глаза.

– А я – совершенно серьёзен, – парень обхватил её лицо ладонями, подняв на себя, заглянул в её очи и заблудился, – Пусть все остальные привыкают к тому, что я для них уже потерян. Зачем мне кто-то ещё, когда я обладаю самой прекрасной женщиной на свете? (Джон и Самаэль, например, могут мне возразить, а я даже не стану с ними спорить, но останусь при своём мнении.)

– Ты примешь мои извинения? – она подарила ему легкий поцелуй, поднимаясь с пуфика, чтобы раздвинуть занавески на окнах.

– Прошу иметь в виду, моя госпожа, что я беру натурой, – он искушающе посмотрел на неё, остановив за руку, когда девушка направилась в душ.

– Думаешь, сегодня нам простят опоздание к завтраку? – спросила она, когда дверь ванной комнаты закрылась за ними, и шум воды заглушил его ответ, и два тела сплелись под водопадом теплых струй, с готовностью удовлетворяя обоюдное желание насытиться друг другом.

В других покоях златокудрая Даниэлла придвинулась ближе к теплому телу мужа – Джек погрузил пальцы в её светлые волосы и поцеловал в макушку. Он осторожно поднялся с постели, чтобы не разбудить её. Приняв душ, он налил в бокал воды из серебряного кувшина, стоявшего на подносе на прикроватном столике, и вышел на балкон – смотреть, как весь мир замер в преддверии нового дня. А там – деревья в садах расправляли свои листья навстречу первым лучам солнца, и травы тянулись к свету, а цветы начинали уже распространять свои обволакивающие ароматы, и звонкие трели шумных птиц возвещали приход рассвета.

Он не заметил, как за его спиной в комнату влетела бабочка – небольшая и не яркая, потому и не очень приметная. Она присела на нос девушке, и та негромко чихнула. Молодой хирург, наблюдавший за садом и поглощенный своими мыслями, не услышал.

Когда на его глаза легли две нежные ладони, он поцеловал сначала их, потом медово сладкие губы любимой жены, в ответ она ослепительно улыбнулась, позволяя ему более откровенные ласки.

– Ну, что, ясноокая моя, будем спускаться к завтраку или не будем торопиться? – когда Джек улыбнулся, пальцами познавая на ощупь шелковистость её кожи, в уголках его глаз образовались мельчайшие морщинки.

– Думается мне, что не только мы сегодня опоздаем, – хулигански сверкнули голубые глаза белокурой прелестницы.

Самаэль наблюдал как в свете солнечных лучей горят золотым огнем волосы лежащей рядом женщины, не решаясь потревожить её сон.

– И долго вы так за мной наблюдаете, Лорд-Протектор? – прозвучал хриплый со сна голос, и зеленые глаза Кали засияли изумрудным светом.

– А давно ли вы уже не спите, Леди – Регент? – он провел пальцем по её губам и погладил рыжие локоны.

– Оставим формальности, Сэм, – она сомкнула руки на его шее, – Прежде всего, я – женщина.

– Да ещё какая женщина, – мужчина пылко поцеловал её, – Моя любимая женщина.

– Я много думала, – она немного отстранилась от него и задумчиво произнесла, – Слова Маргариты о том, что ни что в мире не сравнится с блаженством иметь ребенка от любимого мужчины... Девочка мудра не по годам... Как ты считаешь, стали бы мы хорошими родителями?

– Стали бы самыми лучшими. Если ты правда этого хочешь, то мы можем заняться решением этого вопроса прямо сейчас, – выдохнул он, привлекая её к себе.

– Ты, проказник, я серьёзно, – насмешливо возразила она, упираясь ладонями ему в грудь.

– Так, и я абсолютно серьёзен, – закивал мужчина русой головой, – Я и сам хотел поговорить с тобой, да всё не решался начать этот разговор.

– Я очень рада слышать это, – облегченно улыбнулась рыжая.

– А я рад, что ты это сказала, – их губы оказались в непосредственной близости, и далее они предпочли перейти от слов к действиям.

В покоях Шарля-Анри и Валентины тоже просыпались:

– Я не слишком утомила тебя вчера? – женщина провела рукой по короткой стрижке Шарля, когда он вышел к ней на балкон, разбуженный солнечным светом и привлеченный манящим ароматом кофе.