Текст книги "Глушь (ЛП)"

Автор книги: Эдвард Ли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)

Патриция закатила глаза: «Моя бедная сестра такая простушка».

– Джуди, миллион долларов за твою компанию и всю эту землю – ничто. Да даже трех или четырех будет мало. В любом случае глупо все это продавать. Куда ты поедешь? Чем будешь заниматься? Ты же столько раз мне говорила, что обожаешь заниматься бизнесом.

Джуди сомневалась.

– Знаю, но я не молодею.

– Тебе всего сорок два! – воскликнула Патриция. – Что, хочешь все продать и уйти на пенсию? Это нелепо. Подожди, пока тебе не стукнет шестьдесят два, тогда сможешь продать все за двадцать миллионов. Вот это будет хорошая пенсия, сестренка.

Патриция замолчала, оценивая ситуацию: «Она все еще в трауре. Пару недель будет не в себе, но потом придет в норму».

– И кроме того, – продолжила Патриция, – как же Поселенцы? Тебе и раньше предлагали продать землю, но ты не уступала. Помнишь твой последний звонок? Ты сказала, что никогда не продашь землю, потому что тогда Поселенцев вышвырнут, а им некуда идти. Эти люди обожают тебя, они тебе как дети. Не говори, что передумала.

– Я не знаю. Все меняется. Ходят разные слухи.

Патриция нахмурилась.

– И что именно ты слышала?

– Ну, что Поселенцы начинают сходить с прямого пути. Связываются с наркотиками, а некоторые девушки, ну, продают себя.

Патриция еле сдержала смех.

– Милая моя, единственная разница между Поселенцами и пенсильванскими немцами заключается в том, что Поселенцы еще большие пуритане. В сравнении с ними амиши – отвязные тусовщики.

– Не знаю, – повторила Джуди. – Я начинаю думать, что они меняются в худшую сторону из-за меня.

Патриция была близка к тому, чтобы отвесить сестре оплеуху.

– Хорошо, давай взглянем правде в глаза. Ты даешь им работу. Ты предоставляешь им бесплатное жилье, бесплатное электричество и бесплатную воду. И как же это толкает их на кривую дорожку? Ты лучшее, что у них есть.

Джуди только отмахнулась.

– Я чувствую себя феодалом. Конечно, я даю им работу, но это тяжелый труд за минимальную заработную плату. Мужчины ловят крабов, которых потом разделывают женщины. Это потогонная работа, и большинство из них живут в жестяных лачугах. Неважно, что я не беру плату за землю. Все это мало отличается от жизни в гетто, и я та, кто удерживает их тут. Многие из них думают, что в целом мире нет ничего лучше мыса Аган-Пойнт. Но ведь это не так!

Патриция пожала плечами.

– Для таких людей, вероятно, и вправду нет. У Поселенцев свое маленькое, закрытое сообщество. Они самодостаточны, живут за счет земли, необразованны и не имеют квалификации. Мир не может спасти всех. Поселенцы используют те возможности, что у них есть, и они очень счастливы. Ты для них королева. Я не говорю, что из-за них ты не должна продавать землю. Делай что хочешь. Просто для этого нет никаких оснований. И ей-Богу, Джуди, то, что ты устроила Поселенцев на полный рабочий день, ничуть их не ограничивает. Если бы они не работали на тебя, то собирали бы урожай где-нибудь в Аризоне, а вечером пытались бы попасть в ночлежку для бездомных. Поселенцы свободны, и если они думают, что где-то жизнь будет лучше, – могут уйти в любой момент. Но они этого не делают. Они простые люди, живут честным ручным трудом. Точно так же, как амиши, квакеры и многие в Аппалачах.

Патриция почувствовала, что завелась и расстроилась: «Откуда она берет эти бредовые идеи?»

Джуди помолчала, затем осторожно сказала:

– Ты, наверное, права. Думаю, у меня просто плохое настроение.

– У тебя многое на уме, но давай сосредоточимся на сегодняшнем дне.

Это был единственный совет, который смогла придумать Патриция.

«Этот парень, Фелпс, – подумала она, – может быть, именно он забивает ей голову этим дерьмом».

– Так, расскажи мне об этом застройщике.

– Гордон Фелпс. Долгое время строил роскошные дома на Восточном побережье. Он очень милый. – Джуди покраснела и уставилась на свои колени. – Даже приглашал меня на свидание. Не знал, что я была замужем. Но он действительно хороший человек.

«Боже, да я поседею от таких разговоров, – подумала Патриция, – она и правда настолько наивна? – продолжала она удивляться. – Я не могу в это поверить!»

– Джуди, ты владеешь очень ценной недвижимостью. Ты должна быть очень осторожна с людьми, которые кажутся хорошими, потому что у них часто есть скрытые мотивы. Например, купить твою землю за бесценок!

Джуди не слушала ее.

– Я уверена, ты встретишь его сегодня на похоронах. Думаю, он дружил с Дуэйном. Я несколько раз видела, как они разговаривают. И по-моему, они прекрасно ладили.

«Дура, дура, дура!» – крутилась мысль в голове Патриции.

– Я с нетерпением жду встречи с мистером Фелпсом, – сказала она и добавила про себя: «Можешь быть в этом уверена».

В разговоре наступила передышка, Джуди задумчиво смотрела на реку, а Патриция вздохнула с облегчением и расслабилась в лучах утреннего солнца, наслаждаясь красотой обширного сада. Цикады, казалось, нашептывали ей на ухо колыбельную.

«Самое время выпить бокальчик белого», – подумала она, но потом посмотрела на часы. Через час они должны были начать готовиться к похоронам.

Издалека до нее донесся непонятный звук.

Ей стало интересно, что это могло быть.

Хрясть, хрясть, хрясть!

Шум приближался.

– А вот и Эрни, – сказала Джуди.

Патриция огляделась и заметила на краю сада Эрни. Он, голый по пояс, шел вдоль изгороди и орудовал огромными садовыми ножницами.

Хрясть, хрясть, хрясть!

– Он так тщательно следит за садом, – прокомментировала Джуди сквозь сонливую улыбку.

К такому Патриция была не готова.

– О да. Замечательно работает. – Но ее внимание сосредоточилось на самом Эрни.

На его теле.

Подтянутые мышцы спины сокращались в ритме с щелчками секатора. Он прошел чуть дальше, и теперь Патриция видела напряженную грудь, шесть кубиков на животе, обведенные дорожками пота. Эрни остановился, вытер пот со лба подтянутым бицепсом и вернулся к работе.

«Ради всего святого!» – взмолилась Патриция.

Она не могла оторвать глаз от великолепно сложенного мужчины, а ее разум заполонили мысли о ночном переживании.

Патриции оставалось лишь посмеяться над собой. Ее взгляд скользил по покрытой потом груди Эрни.

«Я превращаюсь в нимфоманку!» – пронзила ее мысль.

Патриция поняла, что первый день в Аган-Пойнте будет долгим.

Часть вторая

– Эй, Папаша Хельм! – крикнул Трей, выходя из патрульного автомобиля перед магазином. – Что это ты делаешь?

Хозяин магазина остановился; в одной руке он держал трость, а другой тянул за собой здоровенный мусорный бак.

– Я выношу чертов мусор, идиот. Или это похоже на что-то другое?

– Старый чудак пытается поднять бак, который тяжелее его в два раза, – вот на что это похоже. Давай-ка я тебе помогу.

– Ой, драть тебя растак, чертов молодчик! – заголосил старик. – Я жарил цыпочек, когда ты был еще головастиком в яйцах папашки. В свое время я выносил по десять таких баков разом.

– Уверен, что выносил, Папаша. Но это было во времена, когда Рузвельт был президентом. Тедди Рузвельт. Так почему бы мне тебе не помочь?

Старик Хельм несколько раз дернул бак, хмыкнул и сдался.

– Черт возьми! Тебе платят зарплату из моих налогов, выноси!

– С удовольствием, Папаша. Когда я закончу, может, угостишь меня кофе?

Хельм взмахнул тростью.

– Разбежался! Твой бесплатный кофе прямо здесь, получи и распишись! – старик схватил себя за яйца, потряс ими и поковылял обратно в магазин.

Сержант Трей рассмеялся. Старик был как заноза в заднице, но Трею он нравился своей прямотой и здравомыслием. Сержанту казалось, что он и сам такой.

То, что он сейчас делал, например, имело смысл, хотя и не было связано напрямую с желанием помочь старику вынести мусор.

Трея интересовало содержимое мусорного бака.

«Не я, так кто-нибудь другой это сделает», – думал он.

В глубине души Трей знал, что он паршивый полицейский, но разве это делало его паршивым человеком?

«Либо берешь, либо отдаешь. Мир беспощаден, – размышлял Трей. – Черт, по большому счету я порядочный парень. Оплачиваю счета, обеспечиваю жену, даже хожу в церковь не реже двух раз в год».

Все зависело от того, с какой стороны посмотреть. Трей арестовывал плохих людей, и это было хорошо, не так ли? Он помог сделать мир немного безопаснее, согласившись на неблагодарную и грязную работу. У них с Марси никогда не было детей, потому что, прежде чем жениться, он успел обрюхатить добрую дюжину красоток, раскошелиться на аборты и в итоге сделал вазэктомию. Трей знал наверняка: детей он не хочет. Марси мечтала, что когда-нибудь они заведут пару-тройку сорванцов, но он никогда не рассказывал ей о поездке к врачу, потому что, если бы рассказал, она никогда бы не вышла за него замуж. А в свое время Марси была той еще горячей штучкой, и Трей не смог бы себе простить, если бы она вышла замуж за кого-нибудь другого. Так что он попросту соврал. Выходя за него, Марси надеялась, что скоро он подарит ей детей, но Трей стрелял вхолостую.

Но не об этом речь.

Суть в том, и это касается истинной природы Трея, что, если бы у него были дети, он был бы достойным отцом. Он знал это. Он не пренебрег бы своими детьми, не стал бы их бить и позаботился бы, чтобы они всегда были сыты.

«Я чертовски хороший муж», – думал он с уверенностью. У Марси была крыша над головой, их холодильник всегда был полон, а сам сержант ни разу не поднял на жену руку, даже когда она поносила его на чем свет стоит. Через пять лет после того, как они поженились, Марси изменилась: ноги превратились в целлюлитные трубы, грудь свисала на живот, как пара мешков с мукой, но, несмотря на все это, Трей никогда ей не изменял. Оральный секс на стороне изменой не считался (закон Юга: «Лизать – не изменять», а Трей, видит Бог, был южанином), потому что в нем не было близости, которая соединяла бы тело и душу, так что несколько минетов в неделю от проституток и барных бродяжек едва ли нарушали заветы брака. Трей был верным мужем, в общем и целом.

Время от времени он участвовал в кое-каких частных мероприятиях, так разве это делало его плохим человеком?

«Нет, – его позиция была тверда. – Вовсе нет».

У Трея были связи – как и у всех полицейских.

«Ничто не сможет остановить торговлю наркотиками. Уж лучше эти деньги попадут ко мне в карман, чем к очередному дилеру», – рассуждал он.

В конце концов, ведь он, в отличие от наркоторговцев, найдет деньгам достойное применение, разве нет? Перетащив большой мусорный бак за угол магазина и немного в нем порывшись, Трей выудил заполненный «льдом» ящик, который вчера выбросил шериф Саттер.

«О да», – мысленно присвистнул Трей.

Он бросил ящик в патрульную машину, опорожнил мусорный бак и вернул его на место.

«Еще пятнадцать минут, – подумал сержант, глядя на часы, – и нужно будет забирать шерифа».

Он собирался пойти в магазин и по-быстренькому выпить кофе, как вдруг зазвонил мобильный телефон.

– Сержант Трей слушает.

– Узнаешь мой голос? Просто скажи «да» или «нет».

– Конечно, да.

– Хорошо. Не произноси мое имя. – Пауза. – Ты помнишь наш предыдущий разговор? О запасном плане?

– Конечно, – сказал Трей.

– Все не так хорошо, как хотелось бы. Поэтому я собираюсь реализовать тот самый план. Ты в деле?

Трей улыбнулся.

– Конечно. – Затем он вспомнил, что бросил в патрульную машину минуту назад. – И вы не поверите, что я только что вытащил из мусора.

5

Часть первая

– … и поэтому всякий, верующий в меня, никогда не умрет, – зычный голос разносился по полю. Отец Даррен, высокий и широкоплечий, с длинными каштановыми волосами, казалось, впитал в себя внушительность всех священников, что провожали умерших в загробный мир. Смягченные скорбью черты лица и пылающий взгляд усиливали впечатление от слов, которые он произносил.

Патриция изо всех сил старалась не закрывать глаза. Собравшиеся, одетые в черное, напоминали суровые тени, рожденные жестким светом пылающего солнца. Пение цикад превращало паузы между словами заупокойной службы в невнятный гул.

Было жарко.

Джуди стояла рядом, держала сестру за руку и тихо плакала. Веки Патриции дрогнули, когда святой отец возобновил молитву. Собралось много людей, но их имена так и не всплыли в ее памяти. Шериф Саттер и его помощник – Трей, кажется так его звали, – держались в стороне. Патриция заметила старого мистера Хельма, который управлял местным магазином. Напротив него стояла дюжина Поселенцев, одетых в простые черные одежды. Самое старое лицо она узнала сразу – Эверд Стэнхёрд.

Старейшина клана выглядел обманчиво моложавым; черные как смоль волосы походили на плохо подобранный парик – настолько они контрастировали с бледной кожей и морщинами на лице Эверда. Рядом с ним стояла Марта, его жена, изящная, как лебедь, и не лишенная свойственного провинциалам благообразия. Даже в шестьдесят она не утратила своей красоты: блестящие черные волосы по-прежнему обрамляли строгое лицо. На шее Эверд и Марта носили странные, похожие на мешочки подвески, и Патриция, после неудачной попытки разгадать их назначение, вспомнила: «Поселенцы же так суеверны. Всегда носят безделушки и обереги».

Некоторые из присутствующих на похоронах Поселенцев носили похожие обереги, подвески или браслеты, а другие – кресты, что немало ее удивило.

Но что-то беспокоило Патрицию, и это было не воспоминание о суевериях Поселенцев.

Через мгновение она ощутила чье-то присутствие за своей спиной.

Слова отца Даррена разносились вокруг:

– И поэтому мы устремляем свой взор не на видимое, а на невидимое. Ибо видимое временно, а невидимое вечно.

Патриция с трудом сохраняла внимание. Она не была особенно религиозной, для нее и похороны, и свадьба были всего лишь причудливыми ритуалами. Фигура позади интересовала ее куда больше.

Наконец, поймав момент, Патриция обернулась и увидела Эрни – торжественное выражение на лице, руки молитвенно сложены у груди. Патриция признала, что, хоть это и было непривычно, Эрни даже в костюме, с длинными волосами, убранными назад, выглядит...

Потрясающе.

Она коротко улыбнулась и снова посмотрела через плечо.

«Он выглядит просто потрясающе, о да», – думала Патриция.

Реакция вышла запоздалой и неожиданной, как пощечина. Появилось острое чувство стыда: «Ну вот, опять началось. Боже мой! Я на похоронах мужа сестры и пялюсь на садовника!»

Гиперсексуальность, которая охватила ее с того дня, как она вернулась в Аган-Пойнт, стала слишком очевидной: «Боже, Патриция! Что с тобой не так?! Ты хочешь другого мужчину на чертовых похоронах, в то время как любящий и верный муж сидит дома и скучает по тебе!»

Она кусала нижнюю губу, надеясь, что покалывание в сосках пройдет.

– Ибо мы ничего не принесли в этот мир, ничего не сможем и вынести из него, – продолжал отец Даррен, цитируя Книгу Иова. – Господь дал, Господь и взял. Благословенно имя Господа!

Священник развел руки в стороны и мягко улыбнулся. Он поднял урну.

– Благословенный Господь, мы воспеваем и благодарим Тебя! Мы просим принять вечную душу нашего брата, Дуэйна, в Царствие Небесное.

Отец Даррен сошел с переносного подиума и подошел к Джуди. Он протянул ей урну, полную праха ее мужа.

 †††

Рики и Джуниор Коудиллы были братьями-близнецами. Последнего назвали Джуниором из-за того, что он родился на шесть минут позже брата. Коудиллов знали по всей Южной Вирджинии как отъявленных мерзавцев, что косвенно подтверждало теорию, будто склонность к насилию и пограничные сексуальные отклонения передаются по наследству.

Оба парня были пузатыми и коренастыми, с круглыми лицами и короткими волосами цвета навоза, которые всегда торчали в стороны, словно близнецы только что вылезли из постели. Обычно они носили джинсы, сапоги и выцветшие футболки, но сегодня парни нарядились в черные костюмы, которые были им немного малы. Впрочем, это было неважно, ведь костюм есть костюм, и даже никого и ничего не уважающие парни в определенных случаях должны выглядеть как следует.

Рики сплюнул себе под ноги, но сделал это очень тихо. Даже бесхитростный социопат знает, как вести себя на погребальной церемонии.

– Становится скучно, – пробормотал он.

Джуниор наблюдал, как Джуди Паркер, заливаясь слезами, берет урну у отца Даррена. Он ткнул брата локтем в бок и хихикнул:

– Спорим, урна весит меньше, чем должна бы, а?

Рики не понял шутку, но над замечанием задумался.

– Да уж. Блин, интересно, сколько весит сожженная голова?

Глубокомысленный диалог, учитывая умственные способности этой пары. Рики почесывал задницу, пока Джуди Паркер переворачивала урну и прах ее мужа взвивался в чистое голубое небо.

– Думаешь, он реально хочет, чтобы мы сделали то, о чем он говорил на днях? – спросил Джуниор.

– Надеюсь. Лето – полный отстой. Дельце здорово бы нас взбодрило.

Джуниор поковырялся в ухе.

– Ага, это-то точно взбодрит.

Рики осмотрел толпу.

– Много Поселенцев. Оборжаться можно! Дуэйн же их ненавидел.

– Да, но они чуть не поклоняются Джуди. Только благодаря ей у них есть работа.

– А что, думаешь, Поселенцы убили Дуэйна? Так говорят.

Пухлое лицо Джуниора вытянулось в рассеянной ухмылке.

– Не. Кажись, кто-то из строителей. Дуэйн трахал подругу одного парня, вот тот и показал ему, где раки зимуют.

Рики сощурился.

– Ты глянь на фифу прямо перед Эрни. Клянусь, я видел ее раньше.

Джуниор тоже прищурился.

– Никогда не видел ее раньше, я бы такую кобылку точно запомнил. Черт, у нее что, бидоны для молока вместо сисек?

– О, вспомнил! – прошептал Рики с болезненным энтузиазмом. – Это сестра Джуди. Она давно переехала в город, вышла замуж за богатого жирного парня. Не помнишь? Патриция ее зовут. Двадцать пять лет назад о ней говорил весь Аган-Пойнт.

Джуниор примерно соотнес даты.

– Двадцать пять лет назад? Кажись, я тогда в малолетке отдыхал в последний раз.

– Да, я помню, что рассказывал тебе, когда приходил навестить. – Лицо Рики расплылось в похабной ухмылке. – Она цыпочка, которую изнасиловали на поле Боуэна. Ей то ли пятнадцать, то ли шестнадцать было. Однажды ночью она одна пошла в пруду купаться и кто-то поймал ее и отшпилил прямо в грязи. Он еще ей руки-ноги к кольям привязал, прежде чем отодрать.

Джуниор вздернул бровь.

– Ну, брат, не говори так. У меня змей в штанах шевелиться начинает. – Затем он с подозрением взглянул на брата. – Спорим, это ты ее изнасиловал и просто не признаешься

– Да ты чего! Да если бы мне перепало такое, я б тебе первому сказал. – Рики потер руки, все еще глядя на привлекательную рыжеволосую женщину. – Я бы гордился тем, что подо мной кричала такая милашка.

Высокоинтеллектуальная беседа иссякла. Последние крупицы праха покинули урну.

Как всегда улыбающийся отец Даррен снова раскинул руки и сказал:

– Я знаю, что мой Искупитель жив и что он будет стоять в последний день на земле. Идите с миром, любите Господа и служите ему!

Ответ собравшихся разнесся по полю:

– Аминь.

– Ну наконец-то, – сказал Джуниор. – Я уже заколебался ждать.

Рики выискивал кого-то глазами в толпе, пока горожане образовывали очередь, чтобы выразить Джуди свои соболезнования.

– Где он?

– Да вон идет. Черт, Саттер с ним.

Саттер и Трей, как и близнецы, не были особо рады встрече.

– Что вы здесь делаете, мальчики? – спросил шериф Саттер.

Братья пожали плечами.

– Пришли почтить память Дуэйна, – ответил Джуниор.

– Вам, ребята, было плевать на Дуэйна, – сказал Трей, встав рядом с ними.

Рики нахмурился.

– Мы хорошо его знали. Не всегда ладили, но теперь, когда он мертв, мы выказываем уважение, как сказал мой брат.

– Чепуха, – произнес шериф. – Вы два самых отъявленных куска дерьма в Аган-Пойнте, и...

– Вы не имеете права так говорить! – перебил Джуниор.

– ...и вы не уважаете никого и ничего. Я уже говорил вам обоим после того, как у Харриет Фармер исчезли все драгоценности, что не хочу даже видеть вас и если вы заметите, как я иду по улице, то вам стоит развернуться и пойти в другую сторону.

Рики солгал, выпалив в ответ:

– Мы с тем грабежом никак не связаны, шериф, и вам нельзя просто так хамить нам только потому, что мы вам не нравимся.

– Вы, ребята, проникли в дом этой старой леди, и вы это знаете, – сказал Трей, ткнув Рики пальцем в грудь. – О, тебе не нравится, что я тычу в тебя? Сделай что-нибудь.

Рики опустил глаза и вздохнул:

– Это все бред собачий.

Шериф Саттер наклонился к Рики вплотную.

– И я знаю, что это вы подглядывали за дочками Честера и их нянькой. Ваш грузовик заметили на улице. Какие же вы уроды!

Теперь Джуниор попытался защититься.

– Мы ни за кем не подглядывали, – соврал он так же, как и его брат.

Джуниор повысил голос:

– И это просто отвратительно, что вы нас в этом обвиняете. Дочки Честера еще даже в среднюю школу не ходят.

– Именно, – кивнул шериф, а затем ткнул в него пальцем. – И тебе лучше говорить потише. Если вы испортите церемонию своим дерьмом, я надеру вам обоим задницы.

Лицо Джуниора задергалось, как часто бывало, когда он чувствовал гнев и беспомощность одновременно. Достаточно ли он был глуп, чтобы напасть на начальника полиции?

Джуниор занес руку, готовясь хорошенько толкнуть Саттера.

Трей оказался перед ним и оттолкнул парня. Рики, чуть более разумный из двух братьев, схватил Джуниора за руку, чтобы остановить удар.

– Забудь, Джуниор, – приказал он. – Не давай им повода нас повязать.

Трей продолжал отталкивать Джуниора от шерифа.

– Обзаведись мозгами для начала и послушай своего брата, ты, подтирка для задницы. – Он посмотрел на них обоих. – Убирайтесь отсюда, пока можете. Испортите церемонию Джуди – мы с шефом начистим вам рыла по первое число.

Глаза Джуниора налились кровью. Он стряхнул с себя руку брата, затем повернулся и пошел к выходу. Рики последовал за ним.

Когда они вернулись на дорогу, где были припаркованы машины, Рики шлепнул Джуниора по плечу.

– Черт, мужик! Я думал, ты действительно собираешься толкнуть Саттера!

– С удовольствием бы отделал этого жирного ублюдка.

– Так что, Трей передал информацию?

Джуниор засунул руку в задний карман брюк.

– Засранцу на роду написано быть карманником. Ловкий, ага? Я даже не почувствовал.

Он вынул маленький лист бумаги.

На нем было написано: «Хильды. Сегодня ночью. Бардачок».

– Хм, – задумался Джуниор.

Братья добрались до своего пикапа с помятым бампером. Рики взволнованно распахнул дверь и открыл бардачок.

– И как он это провернул!

Джуниор посмотрел на содержимое конверта.

– Он играет по-крупному.

В конверте была тысяча долларов наличными.