Текст книги "Глушь (ЛП)"

Автор книги: Эдвард Ли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)

Часть вторая

«Больше времени на ерунду нет», – пришла в голову спокойная, уравновешенная мысль.

Стемнело, главная дорога окуталась тишиной.

Хорошо.

Пэм закончила в пять часов вечера, полицейский канал Аган-Пойнта был передан окружному диспетчеру. Другими словами, в здании участка никого не было. Никого, кроме...

«Старого доброго Рики», – подумал Трей. Он вошел через черный ход, открыв дверь своим ключом. Убивать людей не так уж сложно. Трей не был психом и не наслаждается этим, он просто делал то, что отвечало его интересам.

Убийство Рики Коудилла определенно им отвечало.

«Жирный тупой жлоб точно проболтается, – раздумывал Трей. – Нельзя этого допустить. Я слишком много вложил в это дело, чтобы потерять все из-за длинного языка толстого полудурка. Пусть он напуган, но через несколько минут ему уже не будет страшно. Если, конечно, ада не существует, потому что на небеса ему путь заказан».

Этим ограничивались представления сержанта Трея о религии. Он был похож на большинство людей: просто хотел получить свою долю плюс еще немного, и, если бы в будущем план Фелпса сработал, Трей мог бы получить очень много.

Поселенцы в страхе покидали мыс. Через месяц-другой они все уедут, и тогда дела пойдут в гору. Но с потерей Дуэйна – а также Рики и Джуниора – вся грязная работа досталась Трею.

«Работа как работа. Просто нужно ее сделать», – вздохнул он.

Он не включил свет. Играло радио; Пэм, должно быть, оставила его включенным для Рики.

«Все пройдет гладко», – убеждал себя Трей. Рики был большим парнем, но слабым.

«Просто повешу ублюдка», – решил сержант.

Трей подготовился: он стащил одну из свежих простыней для тюремных коек, разрезал ее и сделал петлю. Сержант собирался инсценировать самоубийство.

Очень просто.

«Запихни эту работу в...» – тихо напевало радио. Коридор с камерами освещался круглосуточно. Трей свернул петлю и положил ее в карман – он мог бы вытащить ее в одно мгновение. Но сначала нужно было отвлечь Рики и открыть камеру.

– Эй, Рики, тупица. Ты спишь?

Рики не ответил.

– Просыпайся, придурок. Саттер велел мне проверить тебя. Поссать нужно?

Ответа снова не последовало. Трей подошел к камере и заглянул внутрь.

– Эй! Жлобина! Просыпайся!

Рики лежал на спине, одна рука безвольно свесилась с койки.

«Чудесно. Ублюдок крепко спит. Проще будет управиться», – обрадовался сержант.

Трей как можно тише отпер замок и открыл дверь.

Внутри было темно, и только свет из коридора разбавлял мрак. Но этого было достаточно, чтобы Трей мог заметить, что что-то не так. Рука, свисавшая с кровати, выглядела подозрительно бледной, вены казались почти черными на фоне белой кожи.

– Ты болен? – Трей наклонился, достав фонарик. Луч света упал на лицо Рики. Его однозначно мертвое лицо.

– Твою мать!

На койке лежал труп.

Лицо казалось худее, плоть просвечивала и была похожа на свежее филе трески.

Пульса не было.

Трей не мог этого знать, но Рики Коудилл лишился всей своей крови.

В его теле не осталось ни капли.

12

Часть первая

Патриция вспоминала те времена в колледже, когда она пробовала травку. Расслабляющий дурман, ментальная легкость, как будто она парит над землей. Патриция провела на пикнике примерно час, прежде чем поняла, что сама не своя, и это – для высокопоставленного юриста – не обязательно было плохо.

«Должно быть, что-то в напитках, – легкомысленно решила она. – Альд или как там его, приправленный водкой Джуди».

Но...

И что?

Это же была вечеринка, так почему бы и не провести хорошо время? Патриция пробовала разные угощения и продолжала пить альд. Джуди напилась, что было как раз ожидаемо. Неожиданно для себя Патриция заболталась с горожанами и Поселенцами, которых даже не знала. То и дело она поглядывала на Эрни, который разговаривал с Поселенками чуть в стороне, ловила себя на ревности и смеялась над собой.

В конце концов она потеряла Джуди из виду, как и Гордона Фелпса. Одна мысль о том, что они уединились где-то вдвоем, заставила ее улыбнуться.

«Я напилась!» – радостно подумала Патриция.

Но если Джуди с ее водкой не было рядом, откуда пришло опьянение? Кто-то другой подлил алкоголь в альд и никому не сказал? Должно быть так.

– Почему мы не встречались в старших классах? – Эрни появился из темноты внезапно и ошарашил ее. Похоже, он тоже был навеселе, но что могло натолкнуть его на мысль задать такой откровенный вопрос?

«На днях я почти стянула с него штаны в лесу. Может быть, дело в этом?» – упрекнула она себя.

– Я не знаю, Эрни. Думаю, дело во мне. Я думала только о том, чтобы уехать отсюда после... ну, ты знаешь. Поле Боуэна...

Эрни кивнул, вероятно не ожидая, что разговор примет такой мрачный оборот. Он замялся и вдруг протянул ей свою тарелку.

– Попробуй. Гриб, фаршированный икрой крабов. Пальчики оближешь!

Патриция засмеялась, схватила один и съела. Взглянув Эрни в глаза, она закусила губу и быстро сказала:

– Хотела бы я, Эрни, чтобы мы... – И пошла прочь.

– Хотела бы, чтобы мы что?! – выкрикнул он ей вслед.

Она хихикнула и пошла сквозь толпу, чувствуя, что он идет за ней следом.

– Где шериф Саттер? – спросила она, чтобы сменить тему. – Давненько его не видно.

– Кажется, он ушел.

Патриция остановилась и посмотрела поверх голов в сторону леса. Она схватила Эрни за руку.

– Это Эверд Стэнхёрд? Там?

– Не может быть, – сказал он, щурясь. – Его же ищет полиция.

Но она все еще видела фигуру, стоящую между деревьями, свет костра неровными бликами падал на старое морщинистое лицо. На мгновение Патриции показалось, что его невероятно яркие глаза смотрят прямо на нее.

– Ты не видишь? Он прямо... – Но прежде чем она успела вытянуть руку и показать, перед ними неожиданно возникла симпатичная юная Поселенка. Не по годам развитое тело еле прикрывали коротенькие шорты и самодельный топик. Крест, похожий на брелок, свисал на пышную грудь, а улыбка казалась озорной и беззаботной. Ее щеки были разрисованы какой-то темной краской, словно у ребенка на карнавале. Причудливый узор повторялся на обнаженном животе, вился вокруг пупка и спускался до самых пяток по сексапильным ногам.

Патриция испытала что-то вроде шока, когда девушка поцеловала ее и Эрни в щеки и повесила им на шеи подвески. А затем она тут же исчезла в толпе.

– Что это? – Патриция дотронулась до предмета на шее. – Кроличья лапка?

– Не совсем. Это лапа барсука.

Патриция скривилась.

– Фу! Зачем... Это что-то вроде приветственных цветочных ожерелий у гавайцев?

Эрни фыркнул.

– Это что-то вроде символа плодородия. Любовный амулет.

– Что?

– Скажу по-другому: Поселенцы думают, что из нас вышла бы отличная пара. Полагаю, они не заметили кольцо.

Патриция неосознанно теребила высушенную лапку.

– Как странно.

Эрни, похоже, расстроился и смутился. Чтобы отвлечься, он стал вглядываться в толпу.

– Погоди, ты говорила, что видела Эверда? Если так, нужно позвонить Саттеру.

– Я абсолютна уверена, что Эверд Стэнхёрд не имеет никакого отношения к смерти Джуниора Коудилла. Ты думаешь так же.

– Да, – подтвердил Эрни, – но почему они с женой покинули дом, как только люди начали говорить, будто он причастен к случившемуся?

Ответа у Патриции не было. Она встала на цыпочки, чтобы внимательнее рассмотреть то место, где стоял Эверд. Костер горел ярко, но между деревьями не было никого похожего на старейшину Поселенцев.

– Наверное, это был не он, – отмахнулась она. – Просто кто-то похожий. Слушай, а как Эверда называют? Помнишь, парень, который дал нам устриц на днях, как-то назвал его?

– Реджерт? Внутри клана Эверда называют савоном. Переводится как «провидец» или типа того.

Патриция напряженно вглядывалась в темный провал леса.

– Черт, я уверена, что это был он.

Даже не задумываясь, Патриция схватила Эрни за руку и потянула.

– Пойдем проверим.

Она мягко вела его сквозь толпу. Со всех сторон им улыбались разукрашенные, как у подарившей им барсучьи лапки Поселенки, лица. Патриция вновь ощутила, как часть ее личности растворяется и ее место занимает что-то иное, и это чувство доставляло ей истинное наслаждение. Однако остатки разума – ее растворявшаяся часть – заставляли понять, что задумало подсознание. Развязные и непристойные мысли походили на пьяный крик, вещающий истину: «Я пьяна, возбуждена, и что я делаю? Тащу человека в лес под дурацким предлогом! Того самого парня, с которым чуть не занялась сексом несколько дней назад. Я все твержу себе, что никогда не изменю Байрону, но что я на самом деле делаю?»

Она даже себя не могла обмануть.

Стоило им ступить под сень леса, как под ногами тут же затрещали мелкие веточки.

«Я должна отпустить его руку. Сейчас!» – подумала она, но ничего не сделала. Она заводила его все глубже, пока лунный свет не выбелил перед ними тропинку.

– Может, он ушел по ней? – сказала она.

Эрни не ответил, только нахмурился.

Лунный свет упал на дерево с участком соскобленной коры. Голый ствол украшал вырезанный крест, окруженный витиеватым орнаментом. Символ на удачу? Да еще и лапка барсука на шее?

Ночь мерцала. Пение цикад буквально грохотало в ушах Патриции, вместе с ним она перерождалась, сливаясь с той беззаботной частью своего «я», которая показалась снаружи только сегодня. Сердце забилось чаще. Трение сосков о ткань почти причиняло боль. Вечерняя жара только распаляла пожар внутри, кожа стала настолько чувствительной, что Патриция ощущала и ласку слабого ветерка, и каждую капельку пота.

– Эверда здесь нет, Патриция, – наконец сказал Эрни. Похоже, он разгадал ее даже раньше, чем она сама поняла, что собирается сделать. – Это глупо. Давай вернемся.

– Нет, – прошептала она в отчаянии. – Я серьезно! Я действительно видела его. – Ее пальцы теребили лапку, висевшую на шее, будто талисман придавал ей храбрости.

– Я возвращаюсь, – сказал он срывающимся голосом. – Мы оба знаем, что здесь происходит.

– Что? – деланно невинно спросила она. – Что ты...

– Если мы останемся здесь, у нас обоих будут неприятности и ни к чему хорошему это все равно не приведет. Я сюда не за тем шел, чтобы меня снова одурачили.

Патриция отпустила его руку и остановилась.

– Эрни, это смешно, – сказала она с легкой усмешкой, хотя голова шла кругом. Не столько от алкоголя, сколько от вожделения. Похотливые мысли заполнили голову, колени дрожали.

– Я действительно хочу поговорить с Эвердом Стэнхёрдом.

– Хорошо. Тогда иди и поговори с ним. А я пойду назад. Не хочу опять оказаться в дураках.

Когда он развернулся, ее сердце сжалось. Принципы, ценности и чувство собственного достоинства ушли на второй план, растворившись в пламени желания.

– Эрни, подожди...

Он вздохнул, остановился и резко обернулся.

Патриция уже расстегнула блузку. Ее груди отяжелели под давлением разгоравшегося от опьянения желания. Она позволила блузке соскользнуть и упасть на ветки росшего рядом куста. Патриция прислонилась к дереву спиной, ее голова оказалась прямо под крестом Поселенцев. Взгляд остановился на Эрни.

– Боже, мне жаль твоего мужа, Патриция. Ты еще та заноза в заднице, когда выпьешь.

Она едва слышала его. Выгнув спину, она сжала соски между пальцами и громко застонала.

– Ты пьяна.

– И что с того?

Она спустила шорты до середины бедра и провела рукой по огненно-рыжим лобковым волосам.

Эрни прикусил губу и решительно сказал:

– Ты все лаешь, да не кусаешь, Патриция. Ведешь себя как слетевшая с катушек городская баба, у которой кризис среднего возраста. Заигрываешь со мной, как будто не знаешь, что я влюблен в тебя со школы. Думаешь, узнаешь о себе что-нибудь новенькое? Хрень собачья, даже если мы трахнемся, то все, что ты получишь, – чувство, черт тебя побери, вины перед мужем. Мы оба знаем, что ты не собираешься изменять ему. Можешь вести себя как конченая шлюха, но я не куплюсь на это и не буду стоять здесь как чертов идиот!

Эрни развернулся и пошел обратно к месту, где проходил пикник.

Реальность стукнула Патрицию по носу. Она чуть не плакала, натягивая шорты и блузку. Здравый смысл потихоньку проникал сквозь затуманенный алкоголем и похотью разум.

«Я просто испорченное, грязное животное. Не из-за детства, родителей или изнасилования. Не из-за доктора Салли, Байрона, Эрни или кого бы то ни было. Это все я, и только я одна. Пора уже взять себя в руки, прямо сейчас», – собиралась с мыслями Патриция.

Пикник был в самом разгаре. Поселенцы, те, кто постарше, разожгли большой костер в центре поля. Патриция обошла толпу, прячась в тени. Она больше не выглядывала Эрни и была слишком смущена, чтобы показаться кому-то на глаза. После нескольких глубоких вдохов она почувствовала себя чуть менее пьяной и пошла по направлению к дому.

Единственным человеком, который заметил ее уход, стал Эверд Стэнхёрд – он наблюдал за празднеством из-за деревьев. Старейшина смотрел, как Патриция идет домой.

– Возможно, она может помочь нам, как ты и сказал, – заметила Марта Стэнхёрд. Она держала мужа за руку.

– Возможно, любовь моя, или я целиком ошибся, и великий Господь посчитал меня негодным провидцем.

Часть вторая

Шериф Саттер весь день чувствовал себя не в своей тарелке. Утром он проснулся с грандиозной эрекцией (редкой для мужчины его лет), но, когда взглянул на храпевшую рядом жену, понял, что скорее попытается совокупиться с ламантином. Пончики с желе, которые он взял на завтрак в «Квик-Марте», оказались черствыми. С утра его атаковала головная боль, где-то на пять из десяти, а к полудню, от пыльцы и жары, она разошлась до восьми из десяти. В его городе происходило всякое дерьмо, с которым Саттер не мог разобраться, и единственное, чего он ждал весь день, – пикник Поселенцев, который отлично стартовал, но затем захрипела рация, и Трей вызвал его в участок. Что-то случилось. Иисусе!

– Почему свет выключен? – спросил Саттер, как только вошел.

Взгляд Трея выражал полное недоумение. Он устало потер лицо.

– Все идет под откос, шеф. Не знаю, с чего начать.

Саттер взглянул на часы. Его терпение иссякало в такт уходящим в небытие секундам.

– Ты вызвал меня сюда, в полночь, Трей! И выключил весь свет. Начинай говорить, сейчас же!

– Рики Коудилл мертв, – выпалил Трей.

– Чушь собачья. – Саттер прошел мимо стола Трея к камерам. Свет горел только в коридоре, едва разгоняя мрак камер предварительного заключения. Дверь к Коудиллу стояла незапертой.

– Черт! – выкрикнул Саттер.

Подошел Трей. Он дергался и волновался.

– Вот как я его нашел, шеф. Похоже...

Саттер склонился над койкой.

– Похоже, кто-то выкачал из него всю кровь, вот что ты собирался сказать? – Высохшее бледное лицо напоминало старый свечной воск. На полу не было крови, а на одежде Коудилла – следов ран.

– Бред какой-то, – пробормотал Саттер, продолжая разглядывать тело.

Трей включил свет в камере. Саттер расстегнул рубашку Коудилла, чтобы осмотреть белоснежную грудь, расчерченную голубоватыми прожилками. На фоне обесцвеченной кожи волоски на груди Рики казались черными проводками. Соски были неестественно фиолетовыми. Саттер приподнял свисавшую с койки руку и перевернул тело на бок.

– Синюшности нет, – заметил он.

– Чего, шеф?

– Мы видели трупы раньше, Трей. После того, как люди умирают, через час или два, кровь оседает в нижней части тела и оно синеет. Но не сейчас. Это невозможно.

– Я знаю, шеф, – устало согласился Трей. – Много невозможного дерьма случилось в последнее время, и ты знаешь, что люди говорят.

Саттер повернулся к напарнику и прорычал:

– Я не верю, что Эверд Стэнхёрд заколдовывает людей насмерть! И вообще, у Эверда не было никакого мотива убивать Рики или Джуниора!

Трей пожал плечами.

– Был бы, если бы Рики и Джуниор были замешаны в деле Хилдов и Илдов.

Лицо Саттера покраснело.

– И зачем бы им это делать? Хочешь сказать, что Коудиллы тоже продавали кристаллический метамфетамин?

– Я не знаю, шеф. Но какое еще может быть объяснение? Кто-то убил Рики в камере тюремного участка, выпил всю его кровь, не пролив ни капли! Как это вообще возможно?

– Не существует никакого колдовства, проклятий или магии! Ради бога, мы же полицейские! – выкрикнул Саттер. – Ты меня слышишь?!

Трей помолчал с минуту.

– Понял, шеф. Я тоже не верю в это дерьмо, но... Я не знаю, что с этим делать.

– Коронера вызвал?

– Нет.

– Почему?!

Трей глубоко вздохнул и бросил взгляд на фарфорово-белый труп Рики Коудилла.

– У меня мурашки от этого места, шеф. Давай вернемся назад в кабинет и поговорим.

Самообладание Саттера трещало по швам. Ему не нравилось быть в неведении, а в тот момент он знал лишь то, что дела плохи. Очень плохи.

– Включи чертов свет, – выпалил он в вестибюле участка. – Здесь темно, как в чертовой гробнице.

Щелкнул выключатель. Неожиданно конус света расцвел на личном столе шерифа Саттера, хотя Трей стоял рядом с шефом.

Тогда кто, черт побери, сидел за столом Саттера?

– Добрый вечер, шериф Саттер, – поздоровался Гордон Фелпс. Свет выхватывал из темноты только нижнюю половину его лица.

– Мы собирались поговорить с вами, рано или поздно. События последних дней, увы, заставили нас ускориться и пересмотреть планы.

– Мистер Фелпс? Вы о чем таком...

– Лучше всего, если мы начнем как можно более открыто, – перебил блондин. – Вы представляете закон в Аган-Пойнте, в конце концов. Но иногда закон податлив, ради общего блага. Возьмем Поселенцев, к примеру.

Саттера охватило замешательство. Он посмотрел на Трея, который остался стоять рядом с ним.

– Что происходит, Трей?

Трей вздохнул.

– Шеф, это как на прошлой неделе, когда мы надрали задницы этим придуркам на «Хаммере». Обычные наркоторговцы. Мы надрали им задницы, взяли их деньги и выгнали из города, верно?

Упоминание этого «дела» бросило Саттера в пот. Это было частное полицейское предприятие, о котором не стоило распространяться перед гражданскими лицами. Особенно такими, как Фелпс.

– Трей, лучше объясни мне, что здесь происходит.

Трей кивнул, скрестив руки.

– Так я именно это и делаю, начальник, не пойми меня неправильно. Мы хотим, чтобы ты был с нами.

– Мне это не нравится.

Трей поднял палец.

– Скажу так: подонки на «Хаммере» – что, если бы мы пошли еще дальше, шеф? Я имею в виду, то, что мы сделали, было незаконно. Ты не так уж чтил Конституцию в тот момент, когда выбивал зубы наркоторговцу и ломал ему ногу.

Глаза Саттера налились кровью.

– Ты тоже в этом участвовал, так что не старайся спихнуть все...

– Шеф, шеф, даже в мыслях не было! Выслушай меня. Мы вместе отделали этих парней и забрали у них часы и наличные – ты и я. И мы делали подобное и раньше, потому что – давай посмотрим правде в глаза – простому человеку наплевать, если полиция заберет что-то у преступника и как следует начистит ему хлебало. Дело не в законе – мы говорим о здравом смысле, о том, как поступают все копы, потому что, если мы не будем брать дело в свои руки, когда никто не видит, преступники утопят нашу великую страну в дерьме. Ты согласен с этим, шеф? Мы говорили об этом. Ну и что? Мы отделали парочку преступников. Мы украли у пары воров. И в итоге сделали мир немного лучше, не так ли? Потому что эти два засранца наверняка до сих пор в больнице. И они дважды подумают, прежде чем сунутся сюда еще раз, верно?

У Саттера кровь начала закипать в жилах.

– Да, Трей, именно так, и давай уже кончай ходить вокруг да около и объясни мне, что тут происходит на самом деле.

Трей снова кивнул и продолжил:

– Хорошо! Давай предположим, что мы убили двух неудачников в «Хаммере». Они убивают невинных людей наркотиками, мы знаем, что они виноваты. Конечно, Конституция говорит, что они невиновны до тех пор, пока их вина не будет доказана в суде, но шеф, мы всё видели своими собственными глазами. И на кой черт нам судья, чтобы это подтверждать? Эти парни продают тяжелые наркотики, и люди в конечном итоге умирают из-за них. Скажем, мы убили их. Это противоречит букве закона. Но как на все это посмотрит обычный человек? Не очень-то он расстроится, верно? Мы убили пару убийц, и мир стал лучше. Ведь так?

Саттер пристально посмотрел на Трея.

– Какого черта ты пытаешься мне сказать?

– Трей пытается донести до вас, шериф, – Гордон Фелпс встал со своего места, – что все мы стараемся сделать Аган-Пойнт лучше, не забывая при этом и о себе.

– Поселенцы, – прохрипел Саттер.

– Да, шериф. Они отравляют город, и им нужно уйти. Я не буду лгать вам. Я хочу, чтобы они ушли, потому что это позволит мне заработать много денег, превратив Аган-Пойнт в чистое, высококлассное место для жизни, которым этот городишко заслуживает стать. Трей хочет, чтобы они ушли, потому тогда он сможет получить финансовую выгоду. Поселенцы ступили на кривую дорожку. Торговля наркотиками только навредит Аган-Пойнту. Если Поселенцы уйдут, Джуди Паркер продаст мне землю и мы продолжим двигать прогресс.

– Мистер Фелпс имеет в виду, шеф, – сказал Трей, – что мы хотим, чтобы Поселенцы ушли. Но их нужно немного подтолкнуть.

Молчание вошло в резонанс с тьмой полицейского участка и мрачными догадками Саттера.

– Подтолкнуть...

– Правильно, – монотонным голосом продолжил Фелпс. – Мы знали, что Хильды продают тяжелые наркотики, поэтому я заплатил Джуниору Коудиллу, чтобы он убил их и чтобы это выглядело как разборки между картелями.

– Джуниор приукрасил улики, – добавил Трей, – чтобы даже полиция штата поверила в это.

– А потом я заплатил Рики Коудиллу, чтобы он сжег хижину Илда, потому что у нас было достаточно оснований полагать, что он заправляет лабораторией. Дуэйн тоже нам помогал, он был самым первым моим помощником. Это он убил полдюжины Поселенцев, связанных с торговлей наркотиками.

Саттер остолбенел. Кусочки мозаики складывались в непритязательную картину прямо у него на глазах.

– Ах, значит, вы знали, что эти Поселенцы занимались наркотиками, поэтому устроили самосуд и убили их. Чтобы сделать Аган-Пойнт лучше.

– Да, – сказал Фелпс. – И ради собственной выгоды тоже.

– Так как вы узнали, что Хильды и Илды промышляли торговлей?

– Слухи, шериф Саттер. Лучший способ добыть информацию, о котором вы, как офицер полиции, уже знаете, – ответил Фелпс.

– Я давно об этом слышал, шеф, – сказал Трей.

– Слышал об этом от кого?

– Копы штата поговаривали, да и округа тоже. Плюс тут и там на улицах города слышал, когда патрулировал. Это все правда, босс. Мы бы не сделали этого, если бы не знали, что это надежно.

– Что думаете, шериф? – прямо спросил Фелпс. – Собираетесь ли вы присоединиться к нам? Это изменит вашу жизнь. Финансовые проблемы останутся в прошлом, а вы станете начальником полиции прекрасного города.

Саттер, задумавшись, смотрел прямо перед собой.

– Так что вы думаете, шериф? – повторил Фелпс.

Все карты были на столе. Саттер повернулся к Фелпсу и мрачно посмотрел на застройщика.

– Я думаю, что вы хладнокровно убили Поселенцев. Я ни на секунду не верю, что Хильды, Илды или кто-либо из обитателей мыса имел отношение к метамфетамину. Я думаю, что вы убили их и подложили им наркотики. Просто чтобы забрать себе землю.

Губы Фелпса, едва видные в полумраке, сложились в жесткую линию.

– Прискорбно, шериф.

Саттер потянулся за пистолетом...

Но Трей уже приставил свой револьвер к голове начальника.

– Черт возьми, шеф. Ты все испортил, – проговорил он, забирая оружие шерифа.

– Не могу поверить, – сказал Саттер на удивление спокойным голосом. – Ты рос отбросом общества, Трей. Я вытащил тебя, дал работу, доверял тебе как себе, и теперь, после всего этого, ты приставляешь пистолет к моей голове? Ты действительно собираешься убить меня после всего, что я для тебя сделал?

Вспышка на долю секунды разорвала темноту полицейского участка. Револьвер дернулся в руке Трея. Кусок черепа отлетел от головы шерифа Саттера, что напомнило Трею старые кадры убийства Джона Кеннеди, которые он время от времени ловил на «Историческом канале». Последним, что сделал Саттер в своей долгой и несчастливой жизни, стало громкое падение на пол.

По крайней мере, он умер с набитым животом.

– Хорошая работа, – сказал Фелпс. – Жаль, что других вариантов не было. Мне нужно, чтобы его тело оказалось глубоко под землей.

– Хорошо. Еще одна бессонная ночь. Не страшно.

– Похорони его и Рики в фундаменте на строительной площадке. Я позабочусь о том, чтобы его зацементировали завтра. Похоже, Рики и Саттер тоже были частью сети метамфетаминщиков. Саттер выпустил Рики из тюрьмы, и они попытались уйти. Обязательно подложи немного мета в личный автомобиль Саттера и дом Коудилла. Кроме того, та, другая работа, которую мы обсуждали, – доки. Я планировал, что Рики и Джуниор сделают ее.

– Но теперь они мертвы, поэтому вы хотите, чтобы этим занялся я, – закончил Трей. Он знал, что в конечном счете все так и получится.

– Правильно, – сухо подтвердил Фелпс, глядя на Трея. – Представляется ли тебе что-нибудь из этого проблемой?

– Нет.

– Вот кое-что. За твои труды и беспокойство. – Фелпс вручил Трею толстый конверт. – Я скоро свяжусь с тобой. И поздравляю... Шериф Трей.

«Да, шериф Трей! – новоиспеченный шеф полиции Аган-Пойнта повторил эти слова про себя несколько раз. – Мне очень нравится, как это звучит».

Фелпс покинул участок через черный ход. Трей сунул пачку денег в карман и приступил к уборке.

Его ждала ночь, полная забот.